сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)
И пока Наташа ведёт меня за собой, цепкой хваткой вцепившись в мою руку, я успеваю пронести через себя очередную мысль, внезапно нагрянувшую: могла ли я ещё недавно подумать, что так несказанно рада буду присутствию Артёма? Ведь именно он и ведёт нас. Строго. Чётко. За собой.
Отыскивая лифт, он несколько раз нетерпеливо бьёт пальцем по кнопке вызова, ругаясь себе под нос на его медлительность. Залетает внутрь, как только двери перед нами открываются черепашьим ходом. И также нервно бьёт по кнопке этажа. Загоревшаяся красным нужная цифра бьёт по глазам. Третий.
Но стоит этим дверям открыться, как я вдруг вылетаю самой первой, оставляя свою парочку за собой. Ноги сами несут по коридорам, и я вдруг вижу шагающего нам навстречу молодого врача. Тёмненький такой, с угловатыми чертами лица, гладко выбритый. Его вид оставляет желать лучшего, глаза большие, кажется даже обеспокоенные, заставляющие меня замедлить шаг и почему-то остановиться.
— Так понимаю, с Вами по телефону говорил?
Голос... Я сразу узнаю его голос, выжидающе вглядываясь в его лицо. Я готова впитать как губка каждое его слово.
Хотя нет...
Не каждое.
Не удовлетворяющий моего вопроса ответ я не приму. И плевать, плевать на всё, пусть хоть идёт на курсы оживления людей из мёртвых.
— Это мы. Где он? — вперёд меня выскакивает Депо, рядом же останавливается Нэт.
— Могу я узнать, кем вы ему приходитесь? — врач слегка удивлённо окидывает нас взглядом, а я же, в свою очередь, всё ещё стою, проглотив язык, зато вот в голове вертится неминуемый вопрос: Что, блять? Расслабься, парень, мы всего лишь парочка абсолютно незнакомых ему недоумков, которые решили покинуть тёплый дом и прибежать поинтересоваться, как себя чувствует абсолютно ничего не значащий для нас человек. Серьёзно?
Видимо, у него есть схожая с Мироновым способность читать всё по одному лишь взгляду, и врач тихонько так откашливается, решая не заострять внимания на этом вопросе.
— Ему сильно досталось. — Достанется сейчас тебе, если не оповестишь нас о хороших прогнозах. — Он пока без сознания, с кем из вас я могу поговорить наедине?
Но я даже шаг вперёд не успеваю сделать. Артём перекрывает меня, поворачивая ко мне голову и одним лишь взглядом давая понять, что я — не самый адекватный человек, с кем можно проводить данные беседы. Ну, по крайней мере, сейчас.
Наташа держит под локоть, а Депо с этим самым врачом куда-то удаляются, скрываясь из нашего поля зрения.
— Всё будет хорошо. — Нэт, Господи, что бы я без тебя делала? — Доверься Артёму. — А у меня есть выбор?
И выбор этот, к слову, не самый худший. Даже лучший, я бы сказала. Ибо среди нас троих именно он является тем, кто на данном этапе может хоть что-то уладить. И мне плевать, будет ли это светская беседа, либо же он просто прижмёт этого докторишку за горло в его же кабинете. Я ему всецело доверяю.
— Воды хочешь? — встряхиваю головой и понимаю, что уже сижу на маленьком диванчике, сверля глазами пол. — Ты уже минут сорок так сидишь, может всё-таки принести чего-нибудь? — долго, видимо, сижу.
— Кофе. — И моё первое слово за последнее время.
Я на дух не переношу кофе. Уже даже не вспомню, когда последний раз пила его. Но благо, у Наташи даже вопросов не возникает, и моя девчонка молча кивает, встаёт, удаляется на поиски кофейного автомата.
Захотела ли я вдруг вспомнить его вкус? Нет. Я просто хотела побыть одна. Поступь сжатого комка в горле дала о себе знать довольно мягко, и я наконец выпустила из себя пару злосчастных слезинок, так и оставаясь в этом опустевшем коридоре с повлажневшими щеками, не удосуживаясь стереть с них мокрые дорожки.
Открытым оставались два вопроса: что с Мироновым, и где, чёрт возьми, Депо??
Лёгок на помине...
Минуты не успело пройти с момента, как я о нём вспомнила, он показался в другом конце коридора вместе с тем самым врачом. Оба же двигались в мою сторону, что заставило меня незамедлительно подняться на ноги, чуть пошатнувшись. Кажется, степень моего сумасшествия продвинулась настолько, что я мысленно поздоровалась с внезапно подкравшимся ко мне головокружением.
— Что с ним? — они от меня примерно в пяти метрах, а я уже выкрикиваю этот вопрос, полушёпотом.
— Он пришёл в себя, но... — что "Но"? Что "Но"??? — у него сейчас не самое лучшее состояние. — Доктор голову опустил, или прятать глаза в пол — какая-то врачебная фишка? — Больше всего пострадала голова.
— Где он? — стойко озвучиваю свой вопрос, в то время как этот врач пытается что-то пробубнить о том, что ему сейчас покой прописан, да и не лучшее сейчас время для посещений. — Где он?? — голос прорезается, а врач качает головой. Депо же, стоя позади него, чуть сгибает руку в локте, приподнимая и показывает мне пять пальцев. И что-то мне подсказывает, что это — ничто иное, как номер палаты.
А мне больше ничего и не нужно. Я быстро проскакиваю сквозь них, слыша позади себя голос доктора. И по мере того, как он становится отдалённым, понимаю, что Артёму всё-таки удалось его задержать. Может, не такое уже и не желаемое сейчас время для посещения, а может, Депо оповестил врача о моей любви бить по яйцам тем, кто меня раздражает.
Так или иначе, я быстрыми шагами меряю коридор, вертя из стороны уже взлохмаченной головой, пока резко не торможу напротив одной из палат. Цифра пять, она над дверью. И она означает, что я у цели.
Несмело так касаюсь дверной ручки, делая глубокий вдох и наконец решаясь войти.
Несмотря на не задёрнутые шторы, в палате довольно мрачно. Окно грязное, еле свет пропускает. Да и пропускать, собственно говоря, нечего, учитывая сформировавшуюся на улице погоду. Про время суток я промолчу, ибо понятия не имею, который сейчас час. В этих маленьких квадратных метрах вижу одну койку, рядом — капельница. А ещё блондин. Тот самый, благодаря которому я снова на мгновение забываю, как дышать.
Вокруг головы марлевая повязка, на ней прослеживающиеся следы запечённой крови. Разбитая губа. На свободной от капельницы руке покоится похожая повязка. Я рассматриваю его так примерно с пару минут, пока мой взгляд не приковывают его глаза. Они открыты. Он смотрит на меня.
— Привет. — Огрубевшим от сухости голосом я произношу первое, что приходит в голову.
— Привет. — Отвечает.
— Ты как? — пока я подхожу к нему, то пытаюсь прокрутить у себя же в голове всевозможные варианты ответов. Что я хочу услышать от него, когда он в таком состоянии? Ничего. Простая формальность.
— Бывало и лучше. — Чуть ведёт уголками губ, пытаясь улыбнуться. Всё такой же.
— Чёрт... — а я больше ничего сказать и не могу. Просто беру его за руку, стараясь контролировать свою силу, чтобы не сжать её до хруста. Он здесь, он дышит, и он говорит со мной. Что мне ещё нужно? — Я так волновалась... — к месту ли тут сентиментальность? Но я механически улыбаюсь, когда он старательно разводит пухлые губы ещё шире.
— За меня, что ли? — нет, за Папу Римского. Может хоть тут перестанешь свою ухмылочку травить, я вообще-то чуть рассудка не лишилась, пока находилась за пределами этой палаты.
Я ничего не говорю, но улыбка с моего лица постепенно сходит, покуда я вижу его взгляд. Он какой-то отчуждённый, что ли...
Господи, Миронов, просто прекрати смотреть на меня, как на привидение, и скажи уже наконец что-нибудь.
— Ну и видок у тебя... — под "что-нибудь" я подразумевала нечто другое, блондин. — Правда что ли за меня так беспокоилась?
Он наконец-то перестаёт меня рассматривать, и я сажусь на край кровати, сжимая его ладонь чуть сильней и заметно улыбаясь. Если его эго требует, чтобы я повторила это ещё раз, то так тому и быть.
— А ты сомневался? — подмигиваю, стараясь всё ещё верить в то, что его презрительный взгляд ничего не значит.
— Значит, ты моя девушка? — ва-банк пошёл, значит? На бдительность проверяешь? Мы ведь ещё не давали определения нашим отношениям.
— Что ты имеешь ввиду? — много вопросов, но ни одного ответа. Ну уж нет, Миронов, ты хоть и пострадавший, но врасплох меня так просто не застанешь.
— Наверное, тебе будет неприятно это слышать, но... — он ненадолго отводит взгляд, опуская глаза. А я напрягаюсь. Бешено напрягаюсь. Какого хрена это значит? — В общем... — да не томи ты, мать твою. — Я даже не знаю, как тебя зовут.
Лёгкая улыбка покидает насовсем. Взгляд растерян. Пальцы, держащие его ладонь, постепенно слабнут.
Что дальше?
А дальше я проглатываю язык во второй раз за эти долбанные сутки.
Тишина в палате снова вступает в свои права.
Комментарий к
Родные мои, я смогла наконец пробраться к ноутбуку и написать. Я не пропала, просто обстоятельства пока не позволяют писать часто. Но я вас всех очень люблю и надеюсь, что вы меня ждёте :)
И ещё... На просторах интернета уже в который раз нахожу свою писанину, опубликованную без моего ведома. Пожалуйста, если берёте мои текста, то предупреждайте меня хотя бы! Сообщения мои открыты, нет ничего сложного в том, чтобы написать и оповестить.
Ну и, естественно, жду любых ваших слов. Не представляете, как я по вам всем скучала...
========== Часть 32 ==========
Глаза мечутся, буквально, по всей палате. Я смотрю то на капельницу, то на стены, то в окно... И только в последнюю очередь на самого Глеба. Я никогда, правда, никогда ещё не видела его таким растерянным. Он вроде старается улыбнуться, что-то сказать мне глазами, а я... я изо всех сил сейчас стараюсь не разреветься прямо здесь. Да что уж там, в голос зарыдать. Не хватало ещё того, чтобы меня из палаты вывели... И я сдерживаюсь. Сдерживаюсь, как могу. Только однократно всхлипываю, опуская голову и вставая за желанием покинуть эту палату, дабы выйти на улицу и пропустить через лёгкие сигаретный дым. Только вот встать не успеваю. Его рука слабо, но всё же сжимает мою, и я остаюсь на месте, вновь поднимая на него взгляд. Он чуть взволнован, серьёзен, он держит невозмутимый вид на своём лице ещё секунд десять, пока окончательно не теряет над собой контроль и расплывается в широкой улыбке, наплевав, видимо, на боль в разбитой губе и заходясь смехом.
— Блять, Кескевич, поверила, что ли???
Сука.
Мать твою.
Блять.
Господь, если ты там, и слышишь меня сейчас, то прошу — дай мне силы, чтобы не прибить этого напыщенного придурка! Точнее, чтобы не добить, ибо соблазн настолько велик, что я замахиваюсь, но вместо этого просто соскакиваю с места, отлетая от его койки и выкрикивая на всю палату истошное "Да чтоб тебя!!!"
Спасибо, Господь.
Глеб жив сейчас благодаря тебе.
Я зачем-то начинаю нервно вышагивать по палате, от окна до двери, и обратно. Фыркаю, плююсь, запуская пальцы в волосы, пока над моим поведением блондин тихо угарает под своей долбанной капельницей.
Смешно тебе значит, да?
Осёл!
Я хочу подойти к нему, отвесить знатную оплеуху, спросить, какого чёрта он так издевается над моими натянутыми, как канат, нервами, да и попросту знать, почему ему взбрела в голову такая гениальная шутка в такое неподходящее время?
Но потом на секунду останавливаюсь, выдыхаю, ответ приходит сам собой.
Потому что Миронов.
— Я, — делаю шаг к нему, — тебя, — выставляю руку, тыкая в него пальчиком, — ненавижу, — и вру.
— Да ладно тебе, ну круто же получилось? — круто получатся твои похороны, если ещё раз так пошутишь.
— Это не смешно. — Интересно, значит ли тот факт, что улыбка начинает возвращаться на моё лицо, что я противоречу сама себе?
— Я накажу тебя за такое наглое враньё. — Я сама себя наказала, когда поверила твоим бессовестным глазам.
— А я прибью тебя за то, что оставил меня на Рождество без мандарин и вина.
Фух. Кажется, дыхание восстановлено.
Этот кретин ещё в силах травить свои шуточки, а значит — всё не так уж и плохо.
И прав ведь был его врач, когда говорил, что голова сильно пострадала. Только отбитый может придумать такое издевательство над чужим мозгом...
— Всё в порядке? — в палату медленно заплывает Депо. Следом за ним и Наташа.
— Нет. — Плавно разворачиваюсь к ним, скрещивая на груди руки, пока они с вопросительным видом ожидают дальнейших объяснений. — Я встречаюсь с долбоёбом.
И пока пролетевшие через мою парочку смешки отозвались и на мне, Миронов вопрошающе поднял бровь, повышая тон.
— Так мы всё-таки встречаемся?
Ну уж нет. Нет-нет-нет! Вы оставайтесь все в этой палате, а я, пожалуй, пойду пройдусь до курилки, дабы посчитать, сколько раз за этот день я осталась в дураках.
На выходе с этажа я встречаю вылетающих из лифта Дэна с Юлей. Перепуганная пара глаз смотрит на меня с удивлением, а я просто кидаю взгляд в сторону палаты Глеба, кивая парочке и произнося сухое "Пятая". Сама же потихоньку изымаю из кармана пачку сигарет, нащупывая второй рукой зажигалку.
И ведь подумать же только! Так всё во мне перевернуть парочкой своих слов! Уму не постижимо... Наверное, прав всё-таки был, когда говорил мне, что мой школьный год будет весёлым. Ещё какой весёлый, блять. Добавилось не только веселья, но ещё нервный тик и желание убивать. Чёрт бы побрал этого... ну этого... с шикарной задницей.
Улыбаюсь, обнимая губами фильтр и пуская в лёгкие ментоловый дым. Выдыхаю. Надо будет не забыть поблагодарить всевышнего, а заодно спросить у него, за что мне всё это.
***
Обычно, каникулы пролетали, как стая птиц над головой, но не в этот раз. Дни тянулись один за другим несвойственно долго, словно растягивая своё пребывание на как можно большее время. В больнице мы составляли компанию Миронову посменно. Он хоть и браво держался, но по голове ему прилетело сильно, что сказалось на его частых головокружениях, когда он запросто мог рухнуть без какой-либо поддержки.
К слову, школьные будни пришли неминуемо. Иногда я даже поражалась тому, что после героически выдержанного на уроках времени я находила в себе силы и бежала по магазинам, закупаясь продуктами. После же неслась домой, заручаясь Наташиной помощью в кулинарных делах. Ну а после уже топала до остановки, где по привычке ловила ртом мелкие снежинки в ожидании автобуса.
Вот и сегодня, стойко пересидев урок истории в сопровождении монотонного голоса престарелого препода, я наспех накинула куртку, даже не удосуживаясь застегнуться. Так же быстро я покинула пределы школы, забегая по дороге в магазин и набирая целый пакет разных вкусностей.
Снова быстрый шаг, снова порог Артёмовского дома, и снова я едва успеваю разуться, залетая на кухню и с грохотом укладывая на стол пакет.
— Наташ! — зову свою мадам, попутно стягивая с себя шарф. — Поможешь шарлотку сделать? — шарф летит в сторону дивана, а я уже полностью отдаю себя холодильнику, распределяя по полкам купленное.
— Обожаю шарлотку.
Сперва я улыбаюсь, потом резко замираю, потом веду бровью, а потом только подпрыгиваю на месте, разворачиваясь, и замечая далеко не Наташу.
— И чай с молоком, если можно.
— Молока нет... — шепчу, будто боюсь разбудить кого-то. Ну, или нарушить чей-то покой.
Свой, скорее всего. Желанный такой, который посылает мне мозг сразу же, как я вижу перед собой того, к кому так спешила.
— Я огорчён. — О чём, кстати, выражение его лица абсолютно не говорит. А вот я всё ещё продолжаю стоять возле дверцы холодильника, будто совсем не хочу кинуться на него и закричать, как же я, чёрт возьми, рада, что он наконец здесь. — Придётся тебе дать мне кое-что другое.
Делая навстречу шаг первым, он оказывается рядом совсем скоро, в считанные секунды. Без всяких слов берёт меня за руку, ведёт за собой. Чуть виляет, видимо, не до конца вернув свои силы. Да и его хватка на моей руке гораздо слабее, чем обычно.
Господи, да наплевать мне на это...
— Куда мы? — мы поднимаемся на второй этаж, Нина, что за вопрос? Очевидно ведь, что в магазин, за молоком.
Но он всё ещё молчит. Просто заводит меня в комнату, закрывает за нами дверь, и резко меня к той самой двери спиной отпихивает, чуть ли не вжимая в неё. Неприлично близко...
— Ты хоть знаешь... — знаю, без слов даже, — как у меня набухали яйца каждый раз, стоило тебе оказаться в моей палате? — я чувствую его дыхание везде: на своей щеке, на шее, возле уха, на губах. Не отвечу. Мой рассудок далеко, и я сейчас не в силах даже кивнуть. — И ты хоть представляешь... — и пока я жадно глотаю каждое слово, его руки уже стягивают с меня свитер, — что я сейчас с тобой сделаю?
Всё, что мне удаётся — это единожды отрицательно вильнуть гривой.
А дальше — почувствовать силу его хватки где-то в области локтя, почувствовать столкновение своей спины с мягким пледом, что застилает кровать, почувствовать, как теряю контроль над своим телом, которое целиком и полностью переходит в распоряжение нависшему надо мной блондину. И жар... Жар, что разливается где-то внутри, постепенно доходя до сознания и превращая в пепел рамки вседозволенного, которые, к слову, давно потеряли свою силу.
Надо будет не забыть поблагодарить свою память за то, что подвела так вовремя, заставив забыть купить это чёртово молоко.
Комментарий к
Ну не смогла я отложить написание и оставить вас в неведении после того, что натворила в предыдущей главе) А вы думали, Билен взяла и вот так просто всё испортила? Не в этот раз :D
