Текст книги "Наследница трона"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Прощание

– Ты не можешь пойти! Ты должен быть тем, кем сейчас не является Гисхильда. Ты должен править. Заменить королеву.

Эрек сжал губы и кивнул. Они стояли в королевских конюшнях. Кроме них двоих, здесь не было никого. Сигурд был удивлен тем, как сдержанно вел себя король, хотя свидетелей их разговора не было. Известие о несчастье настигло их вчера вечером и изменило все. Теперь королевство было вынуждено выдерживать нападение по двум фронтам, причем в самом начале зимы! Никто, будучи в здравом уме, не ведет войну в такое время года, когда непогода унесет больше жизней, чем враг, против которого собирались сражаться. Но священнослужители Тьюреда, очевидно, совсем свихнулись. Нападение на Альдарвик Сигурд еще мог понять. Маленький, плохо укрепленный город не мог сопротивляться долго. Но Гонтабу… Безумие! И этим безумием своего врага они должны воспользоваться! Как только войска священнослужителей ослабнут, может быть, с первой зимней бурей, они нападут на осаждающих с тыла и опрокинут в море.

– Ты должен руководить страной. Ты король.

Эрек стоял перед ним, широко расставив ноги. По его лицу было видно, что он с трудом сдерживается.

– Я знаю! – наконец выдавил из себя он. – Я должен сделать это ради Фьордландии.

– И Гисхильды. Никто не постоит за ее дело так, как ты.

– Этот рыцарь, ее давний друг… Он покинул лагерь детей альвов. Он едет к ней.

Сигурд пристально посмотрел на Эрека. Может быть, он что-то знает? Нет, муж Гисхильды не был интриганом, это было не в его духе.

– Ты хорошо информирован, мой король.

– Мне Оргрим сказал. Похоже, этот Люк обладает даром завоевывать сердце любого, с кем встречается. Даже король троллей хорошо отзывается о нем. Даже Аппанасиос и Олловейн. Возможно, он был бы лучшим королем, чем я.

Сигурд рассмеялся.

– Ты ведь не думаешь всерьез, что фьордландцы приняли бы на троне рыцаря ордена. При всей любви к Гисхильде – это исключено! Так что не переживай. Ты король, ваш союз был благословлен богами. Людям его не разорвать. – Сигурд подумал о брачной ночи и устыдился своей дерзкой лжи.

– Знаешь, – вздохнул Эрек, – если бы она только выбралась оттуда живой! Мне все равно. Только пусть не умирает. Боги знают, как сильно я по ней тоскую. Я перешел бы горы голышом, только бы дойти до нее. Ради нее я позволил бы живьем содрать с себя кожу!

Слова короля тронули капитана мандридов. Эрек действительно имел в виду то, что говорил. Он всем сердцем любил Гисхильду.

– Все знают, что ты сделал ради нее в Железной Страже. Не переживай. Я не знаю никого, кто думал бы о тебе плохо.

Эрек вздохнул.

– Тебе он тоже нравится, не так ли? Он был наверху, у озера. Я видел его среди мандридов. Безбородый парень бросается в глаза среди твоих, хотя на голове у него и старый шлем. О нем много говорят. Я не единственный, кто заметил его.

Сигурд очень хорошо понимал, что все постепенно начало ускользать у них из рук. Ночные посещения королевой конюшни не остались незамеченными, несмотря на всю осторожность мандридов. В принципе, Сигурд был рад тому, что Гисхильда была в Альдарвике. Так все еще могло порасти травой.

– Что ты о нем думаешь, друг мой?

От последних слов стало больно. Эрек по-прежнему ценил его, хотя и знал, что мандриды спрятали Люка. Догадывается ли король о том, что происходит? Он слишком честен! Для правителя это нехорошо.

– Я думаю, что он – рыцарь в лучшем смысле этого слова. И я знаю, что он искренне любит Гисхильду. Но он безрассуден. Не такой, как ты… Отправился без проводника. Он никогда не перейдет горы. Он ведь нездешний.

– И поэтому ты теперь уезжаешь. Ты хочешь разыскать его и помочь, не так ли?

Сигурд потупил взгляд.

– Я… Мне нужно к Гисхильде. Я не имел права отпускать без личной гвардии. – Он задумался о том, говорить ли Эреку об Алексее. Лучше не нужно. Это только умножит его тревогу, а возможности у короля как-то помочь Гисхильде не будет.

– Тебе не кажется, что ты уже староват для таких приключений, Сигурд? Я знаю, что ты еще не совсем оправился от летних ран. Тебе следовало бы…

Капитан поднял руку.

– Не говори мужчине, который тебе в отцы годится, что ему делать! Я как-нибудь справлюсь. Меня еще рано списывать! Если бы ты был моего возраста… Ах, да что ты понимаешь? Если однажды утром я проснусь и у меня ничего не будет болеть, это будет означать только одно: ночью я умер. – Он ухмыльнулся. – А теперь отпусти меня.

Эрек подошел и обнял старика.

– Верни мне ее! И если тебе понадобится помощь этого Люка, то вот тебе мое благословение. Только верни ее мне, друг мой.

Сигурд судорожно сглотнул. Затем сжал поводья обеих лошадей, которых отобрал заранее. Что-то пробормотал. Эрек слишком хорош, чтобы быть королем. Любой другой послал бы к Люку парочку головорезов.

Семейные узы

Ингвар взглянул на племянника. Тот стоял у обрушившейся северной стены пиршественного зала. Вдалеке грохотали пушки. На стене были видны остатки их родового древа. Половина имен стерлась, портреты исчезли. Опали вместе с кусками штукатурки.

Они были одни. Через разрушенную крышу падал снег. Пол был покрыт разбитыми камнями и щепками. Все дерево давно растащили.

– Нужно было выдать ее, – сказал Серен.

Ярл уже давно предполагал, что племянник мыслит именно так. Серен был опасным человеком. Он был замешан в каких-то темных делишках. Ни один человек, занимавшийся честными делами, не одевался в черное. То был цвет тех, кто крадется в ночи. Светлых цветов племянник избегал так, как почтенные люди боятся привидений и призраков. Даже на трех его катерах были темно-зеленые паруса вместо обычных белых.

– Как ты к этому относишься, дядя?

– Она героиня. И наша королева…

– И она отправила моего отца в изгнание, где его постигла скоропостижная смерть.

Ингвар ничего не ответил. Он проклял Гисхильду в тот день, когда узнал об этом. Но после того как поговорил с несколькими свидетелями ссоры в тронном зале, вынужден был признать, что его брат не оставил королеве выбора. Были и еще более веские причины.

– Если мы ее выдадим, нас повесят наши собственные люди. Они так чтят ее, словно она – вернувшийся Мандред.

– Они слепые глупцы! Они не понимают, что Гисхильда принесла с собой ужас. Посмотри на наш город. Половина домов в развалинах. Каналы наполняются мусором. Земля на много миль вокруг разграблена и выжжена. И каждый день умирают дюжины мужчин, женщин и детей, которых ты мог бы защитить как ярл. Сколько еще жизней ты собираешься принести в жертву Гисхильде?

– Я тронут тем, как сильно ты переживаешь за судьбу нашего города. Не стоит ли мне обеспокоиться тем, что ты желаешь стать ярлом?

Серен рассмеялся.

– Нет, дядя! Ни за какие деньги в мире. Я только хочу спокойно заниматься своими делами.

– Я думал, ты очень хорошо зарабатываешь тем, что продаешь продукты по баснословным ценам.

– Мои склады почти пусты. Пришло время приумножить фамильное добро иным путем.

Ингвару было трудно сдерживаться. Племянник воплощал в себе все качества, сделавшие их род богатым. Все, что сам он презирал. Нужно выдать его! Но Серен – единственный сын брата. Детей у Серена не было – по крайней мере он никого не признал. Ингвару было стыдно причинять вред Серену, хотя он и не питал иллюзий насчет того, как племянник может поступить по отношению к нему.

– Во сколько же нам обходится день пребывания королевы? – попытался пошутить он.

– Не дать разграбить наш город…

Ингвар выругался про себя. Конечно же, он понимал, что будет с Альдарвиком, если его станут штурмовать. До сих пор они отразили три атаки. Но долго город продержаться не сможет. Он даже думать не хотел о том, что будет, если пикинеры пойдут на Альдарвик.

– Видишь, ты должен сделать это ради нашей семьи и нашего города. – Серен надел шляпу. – А теперь извини меня, дядя. Мне еще нужно кое-что уладить.

Кукловод

Брат Жиль с каждым днем становился все слабее. Но в таком хорошем настроении, как сегодня, Оноре не видел его уже давно. Старик что-то напевал себе под нос, когда вошел в по-княжески оборудованную темницу бывшего примарха.

– Тебе чего-то недостает, мой дорогой друг?

Он поднял культю.

– Не считая того, что изменить нельзя, у меня все хорошо.

– Не нужно горечи, брат. Скоро ты отправишься на север.

Оноре отложил бумаги, изучением которых занимался, – длинные списки домов ордена, захваченных рыцарями Древа Праха. Не считая Валлонкура, восстание, похоже, было подавлено. С севера не было никаких известий.

– Куда я отправлюсь?

– После того как я пообедал с братом Тарквиноном, гроссмейстеру ордена Древа Праха пришла в голову идея, что было бы богоугодным делом, если бы мы, все гептархи, взяли на себя труд и отправились во Фьордландию, чтобы стать свидетелями поражения язычников. Сегодня вечером он держал перед советом пламенную речь о новой эпохе, которая вот-вот начнется. О том, что мы всемером провозгласим начало Мира Господня на поле последнего боя. Тебе нужно было слышать это, Оноре. Наш брат полон видений.

– И все это он считает своими идеями?

Старик улыбнулся.

– Да. Я даже предупреждал его о трудностях и превратностях дороги. Я проголосовал против, и мои братья назвали меня старым, больным, нерешительным человеком. – Он звонко расхохотался. – Это было словно в кукольном театре. Я дергал за ниточки, и все мои куколки танцевали. Они думали, что своим решением давят на меня. Я уверен в том, что тот или иной брат мой надеется, что меня погубят тяготы дороги. Они очень удивятся, когда в конце концов я в буквальном смысле воскресну.

– Когда мы выступаем? – Если бы Оноре мог снова оказаться в Друсне! Там он возглавит восстание Нового Рыцарства. И повернет время вспять. Нужно лишь добраться до Друсны и повести за собой полки!

– Как думаешь, ты тоже кукла, а, Оноре? Не возникает ли иногда у тебя такого чувства, что ты пляшешь под дудку других?

– Нет, никогда!

Жиль хитро улыбнулся.

– В таком случае ты либо очень умен, либо очень глуп. Ты сегодня уже был в темнице? Не забывай о том, что ждет тебя, если ты обманешь.

От одного воспоминания о посещении темницы на лице бывшего примарха выступил пот. За свою жизнь Оноре повидал многое, но то, что они делали с тем человеком по поручению гептарха… От одного воспоминания о запахе становилось дурно.

– С тобой все в порядке, брат мой дорогой? Тебе тоже иногда кажется, что Господь слишком жесток? Вчера я узнал, что человек, которого ты навещаешь каждый день, невиновен. Он действительно не лгал. Он вовсе не убийца! Поймали настоящего убийцу. Конечно, мы уже не можем пощадить нашего друга. Нам нужно хорошо подумать, как подготовить его к путешествию, чтобы он всегда был рядом с тобой. Думаю, в своем теперешнем состоянии он очень чувствителен. Один вид солнца может стать шоком, который убьет его. Вероятно, он вынесет только путешествие на корабле. Но как же защититься от вони? Вопросы, вопросы…

– Твои люди нашли Фернандо?

Хорошее настроение гептарха улетучилось на глазах.

– Нет. Этот писарь воистину обладает необычайными талантами. Он словно сквозь землю провалился. Но уж мы-то его найдем. – Жиль пристально посмотрел в глаза Оноре. – Никто не уходит от вопрошающих, друг мой.

Прогулка для стариков

Маршал ордена задумчиво разгладил полоску зеленой парусины, которой к стреле было привязано письмо, доставленное ему прошлой ночью. Никто не мог сказать, сколько она проторчала в окопе, покрытая льдом. К счастью, чернила растеклись самую малость.

Эрилгар одернул себя и посмотрел на офицеров, которых собрал в своей палатке.

– Мы получили сообщение о туннеле длиной триста шагов, который под различными каналами ведет прямо к восточному бастиону. Я велел шпикам проверить эти сведения. Они нашли замаскированный кустами вход в туннель там, где было написано. Это место не просматривается из Альдарвика.

Мишель с сомнением посмотрела на маршала.

– Это не может быть ловушка?

Эрилгар натянул полоску ткани.

– В городе у нас есть союзник. Его сведения до сих пор оказывались правдивыми. Конечно, это опасно. На эту операцию я пошлю только добровольцев.

– Каков твой план, брат?

– Мы возьмем восточный бастион под сильный обстрел. В расположенных за ним городских стенах и без того уже есть несколько брешей. Мы ведь не можем штурмовать их, пока есть риск флангового огня с бастиона. Крупная атака восточных защитных сооружений города свяжет все силы союзников. Таким образом, наш штурмовой отряд может надеяться на то, что встретит сильное сопротивление не сразу. Если будет взят бастион, то восточную стену им не удастся удержать. Если немного повезет, мы сможем взять Альдарвик штурмом.

– В городе много каналов, – напомнила Мишель. – За каждый мост будет суровое сражение.

Эрилгар посмотрел на рыцаря Древа Крови с легким презрением.

– Такова сущность боя. Когда с обеих сторон сражаются храбрые и решительные воины, бои всегда суровы. Но даже если мы понесем большие потери, они не пойдут ни в какое сравнение с возможными потерями от болезней и морозов, о которых следует помнить каждый день. Этому войску нужны надежные квартиры, не то их сожрет зима!

– Я вызываюсь добровольцем в штурмовой отряд, который пойдет в туннель. – Из рядов офицеров вышел молодой рыцарь с темными вьющимися волосами.

Эрилгар помнил его. Он принадлежал к числу немногих выживших в день вторжения на северном пляже.

– Если позволишь, я возглавлю штурмовой отряд, – произнесла Мишель.

Воодушевление, с которым вызвались идти сразу два воина Нового Рыцарства, застало маршала ордена врасплох. Он оглядел офицеров. Капитаны пехотных отрядов избегали его взгляда. Все они были опытными солдатами и знали, что означает атака через туннель. Если их предали, если это действительно ловушка, то вряд ли кто-то из тех, кто войдет в туннель, когда-либо увидит солнце. Существовала также вероятность, что ловушка, которая их ждала, взрывная и погребет всех заживо. Может быть, язычники отведут воду одного из каналов и все утонут словно крысы.

Если хорошо подумать, Эрилгар не имел ничего против того, чтобы добровольцами вызвалось много воинов Нового Рыцарства. На протяжении трех недель, прошедших после высадки, представители поверженного ордена вели себя все более и более странно. Упрекнуть их в недостатке мужества или настойчивости было нельзя, скорее наоборот. Но в лагере они общались в основном между собой. Часто молились или пели вместе хоралы. Во время атаки через туннель, возможно, многие из них погибнут. А значит, в будущем хлопот с ними поубавится.

– Есть желающие оспорить честь пробиться в самое сердце врага через туннель у сестры Мишель и ее рыцарей?

Некоторые его офицеры улыбнулись. Вероятно, они разгадали его тайные помыслы.

– Я охотно отправился бы с сестрой Мишель.

Эрилгар не поверил своим ушам. Это сказал его старший товарищ, брат Игнациус, старик, военный гений которого был вне конкуренции и который никогда не блистал на поле боя с мечом в руке.

Очевидно, Игнациуса веселило то, как все на него смотрели.

– Вы так смотрите, как будто узрели зверя с двумя хвостами. Эта атака ведь словно создана для такого старика, как я. В туннеле бежать не нужно. Три сотни шагов без свиста пуль в ушах. Самое то для солдата, которого возраст сделал медлительнее.

Отказать ему перед лицом всей армии значило бы нанести открытое оскорбление. Эрилгар решил, что нужно выбрать время, чтобы поговорить с ним еще раз. Чего он этим добивается?

– Итак, хорошо, братья и сестры. Я стяну орудия к восточному валу и начну усиленный обстрел крепостных укреплений. Через два дня, на рассвете, мы начнем атаку!

О лошадях, городах и планах

Люк недоверчиво посмотрел на капитана личной гвардии Гисхильды. Не похоже было, что он сможет подняться своими силами.

– Я прокрался в их лагерь и подслушал. На рассвете начнется атака.

Сигурд закашлялся.

– Значит, нужно поторопиться. Помолимся богам, чтобы маураваны не подстрелили нас прежде, чем мы подойдем к стенам.

– Я не доверю свою жизнь твоим богам. У меня есть другой план.

Мандрид зарычал.

– Это еще что такое? Мы ведь договорились действовать именно так. Что ты хочешь изменить?

– На рассвете начнется крупная атака. Мы не могли предугадать этого. Это превосходная возможность попасть в город. Гораздо менее опасно, чем твой план.

Сигурд приподнялся на своем ложе. Он плотно кутался в одеяло, на бороде его осел иней, лицо утратило краски, стало серым, словно у мертвеца. Путь через горы стоил ему последних сил.

– Ты будешь мне рассказывать, что мы пойдем в окружении сотен этих рыцарей Тьюреда и что это более безопасно, чем проникнуть в город под покровом ночи? Я стар, я не ходил в школу, в которой учат, как нужно вести войну, мальчишка, но не стоит считать меня дураком!

«Темперамент старика действительно сущая чума, – подумал Люк. – Наверное, с камнями разговаривать проще, чем с этим упрямцем».

– Пожалуйста, ты хотя бы выслушай. От маураван вряд ли укроется, что мы крадемся в город. Нам дико повезет, если мы пройдем мимо них живыми…

– Но ведь до сих пор именно это мы и собирались предпринять: красться мимо маурован, – проворчал Сигурд. – Что не так?

– Варианта иного не было! Но эта атака на заре – настоящий дар Тьюреда. На стены бросятся сотни мужчин. Вероятность, что пули или стрелы попадут именно в нас, очень мала.

– Здорово! Не считая того, что кто-нибудь из твоих старых друзей-рыцарей узнает тебя и снесет нам головы. Эта идея такая же безумная, как и та, с лошадьми на заснеженном склоне. Что нам с того? Все лошади мертвы!

Вот уже несколько дней Сигурд упрекал в этом Люка. Во время небольшой оттепели им предстояло спуститься по длинному заснеженному склону, и рыцарь опасался схода лавины. Поэтому он послал вперед одну лошадь. К сожалению, остальные животные сорвались и тоже понеслись вниз по склону. И все получилось именно так, как он и опасался: снег тронулся под весом лошадей и понесся в долину большой лавиной. Они сами потом спустились по склону совершенно целые и невредимые. Но об этом Сигурд не думал! Он постоянно вспоминал мертвых лошадей. Конечно, никто не предполагал, что трое животных погибнут! Но если бы они спустились сразу вместе с животными, то лежали бы сейчас, погребенные под слоем снега.

Люк глубоко вздохнул. Он не станет спорить с Сигурдом! Старику и так слишком худо. Вполне вероятно, что ему недостанет сил пробиться в город. Поначалу Сигурд каждое утро натирал ноги снегом. Но вот уже несколько дней, как он перестал это делать. Он вообще больше не снимал своих подбитых мехом сапог. Люк опасался худшего. Путь через горы едва не угробил их обоих. Оттуда подкрепление в Альдарвик не придет. И бежать туда из города тоже нельзя. Если они действительно попадут в город живыми, то окажутся в ловушке. А пикинеры, которых подслушивал Люк, были совершенно уверены в том, что на рассвете победят. Просто безумие – соваться в город в такой ситуации! За стенами их ждет беда и смерть. Но Люку было все равно, лишь бы быть рядом с Гисхильдой.

– Как-то раз я видел, как два мауравана устроили стрельбу по мухам, сидевшим рядом с навозной кучей у ворот сарая. Если эльфы обнаружат нас, нам конец. Здесь я с тобой согласен. – Сигурд высморкался в перчатку и отер сопли о штанину. – Но скажи-ка мне, как ты собираешься добиться того, чтобы Гисхильда и ее защитники не зарубили нас, когда мы побежим вместе с нападающими.

Что касается этой части плана, Люк сам не был до конца уверен. Но об этом он не станет докладывать старому красноносому Сигурду.

– Доверься мне! У меня есть очень хорошая идея. Я скажу тебе, когда дойдет до дела. А теперь нам нужно для начала пробраться через вражеские линии к самым первым земляным валам.

– Так дело не пойдет, мальчик. Теперь ты меня послушай Хотя я всего лишь сын крестьянина, но я сражался всю свою жизнь. И хоть раз избавь меня от своих возражений! Вот что мы сделаем…

Утонуть на берегу

Ночью батареи начали обстреливать Альдарвик горящими пушечными ядрами. Неподалеку от восточного вала вспыхнуло несколько пожаров. Беспокойно пляшущий огонь освещал заснеженные поля и замерзшие каналы.

Раффаэль спросил себя, кто отдал этот приказ. Город им нужен в качестве зимних квартир. Если он сгорит, может статься, что они победят… сегодня… Но уже совсем скоро горько пожалеют об этом.

Он снова взглянул на каналы. Они крали землю у моря. Вдоль побережья было несколько запруд, а здесь, вокруг города – настоящий лабиринт осушающих рвов. Ходили слухи, что достаточно пробить плотину в нужном месте, и вся местность вокруг Альдарвика окажется затопленной. Молодой рыцарь отбросил эти мысли. Наверняка это только сказки, которые рассказывают друг другу солдаты у лагерных костров, когда каждый хочет перещеголять другого, поведав страшную историю. Одно было неоспоримо – лед на каналах слишком тонок, чтобы выдержать воина в доспехах. Непосредственно перед атакой группы солдат соорудят броды, побросав в каналы большие вязанки хвороста и перебросив через узкие рвы мостки.

Раффаэль глянул на зияющую в земле дыру, в которую он должен спуститься. Мне повезло больше, уговаривал он себя.

– Боишься? – заставила себя улыбнуться Эсмеральда.

– Боялся я Друстана и его розог. Ты ведь еще помнишь, что сказал тот старик. Что это всего лишь прогулка.

Черты ее лица немного расслабились. Теперь улыбка стала настоящей. «Не считая орлиного носа, выглядит она совсем неплохо», – подумал Раффаэль. Раньше он никогда этого не замечал. Только то, что у нее довольно большая грудь.

– О чем ты думаешь?

Он откашлялся.

– Это глубокие философские размышления о…

Теперь она негромко рассмеялась.

– Я же тебя знаю! Наверняка думаешь о том, как с помощью хитрого пари выманить у кого-нибудь последние деньги из кармана.

– Точно. Ты хорошо меня знаешь.

– Мне хотелось бы быть, как ты… – призналась она. – Сегодня мне впервые по-настоящему страшно. Странно… Мы так часто были на море. И это никогда меня ни капельки не пугало. Но сегодня я боюсь утонуть. Там, внизу, в этой дыре, в темноте.

– Спорим, что ты не утонешь?

Эсмеральда печально улыбнулась. У нее был слишком большой рот. Но зубы безупречны, словно два ряда жемчужин за широкими губами.

– А какова твоя ставка? Что я выиграю, если окажусь права?

– Ты должна смотреть на все по-другому. Я никогда еще не проигрывал пари.

– И это твоя ставка?

– Сегодня вечером ты придешь ко мне в палатку, когда все закончится. Мы выпьем мою последнюю бутылку вина и посмеемся над твоими страхами об утопающих на суше.

– У тебя задние мысли!

– Ты же говорила, что знаешь меня. Тогда знаешь и это: у меня всегда есть задние мысли, когда речь идет о пари.

Он опасался, что после этих слов получит пощечину, но она оставалась спокойной.

– Если вдруг я выиграю, то отвези меня в Валлонкур, в нашу башню.

– Внимание!

Строгий приказ помешал ему ответить. Все выстроились в шеренгу. В до смешного короткую шеренгу. Мишель отобрала всего лишь сорок рыцарей. Кроме Игнациуса Рандта, все они были из Нового Рыцарства.

Их предводитель прошла вдоль ряда. Для каждого у нее нашлась пара слов. Раффаэлю подумалось, что он так не умеет. А еще он представил себе, что братья-рыцари, которых он несколько раз обчистил после пари, не особенно обрадовались бы, увидев его в качестве полководца.

У каждого Мишель перепроверила оружие. Она запретила брать рапиры или сабли. Длинное, громоздкое оружие помешает в туннеле, и в густой толпе, которая должна их встретить, оно тоже будет лишним. Поэтому каждый засунул за пояс столько пистолетов, сколько мог унести, плюс нож и короткую секиру. Если бы не доспехи, они были бы похожи на банду мародеров.

У каждого из них был широкий белый шарф, чтобы товарищи могли их различить, если штурм города будет успешным. Тогда в пылу боя не будет трагических недоразумений.

– Ну, Раффаэль. Каковы ставки на наше предприятие? – Мишель поправила шарф и, улыбнувшись, посмотрела на него. Казалось, она абсолютно не испытывала страха перед маршем через туннель.

– Вечером мы все будем богатыми рыцарями.

– Тогда я впервые в жизни поставила на то, что нужно.

Кто-то рассмеялся. Но большинству было не до смеха.

Мишель обошла строй. У каждого третьего был фонарь.

Поговорив с последним рыцарем, она подняла руку. И в молчании, в темноте начался их марш.

Пахло плесенью и влажной землей. В желтом свете фонарей каждый отчетливо видел, насколько прогнили балки, подпиравшие потолок над ними. Пол был покрыт лужами. В некоторых местах вода проела в стенах туннеля глубокие борозды. Там проход поддерживался досками.

Над головами слышались глухие выстрелы пушек. Иногда с потолка падали маленькие комочки глины. Когда туннель перестал опускаться, они добрались до большой лужи.

Раффаэль шел примерно в середине колонны. Эсмеральда держалась перед ним. Увидев лужу, она остановилась.

– Нам нужно дальше, – прошептал он ей.

Но девушка стояла как вкопанная. Подняв фонарь, она смотрела на воду.

– Дальше! – подтолкнул кто-то сзади.

Колонна угрожала рассыпаться.

– Ты же видишь, ничего не происходит! – прошептал Раффаэль. – Иди, пожалуйста!

– Я… Я не могу. Я…

Раффаэль сражался с Эсмеральдой в дюжине боев. Ее мужество не подлежало сомнению. Но всегда есть точка, в которой человек ломается… Эсмеральда подошла к ней вплотную.

Он протиснулся мимо и принял у нее из рук фонарь.

– Держись крепко. Закрой глаза и следуй за мной. – Он говорил тихо и проникновенно, вложив ее руку в свою. – Ты еще помнишь то лето, когда мы на «Ловце ветров» были в Искендрии? Тогда я нашел своего учителя. Еще никогда в жизни меня не надували на пари…

Раффаэль был рад тому, что остальные больше не толкаются. Он двинулся дальше, а его сестра-Львица – за ним. Всю дорогу он рассказывал ей истории о ясных летних днях и о путешествиях через широкое море. Некоторые он выдумал. Другие действительно имели место.

Эсмеральда не открывала глаз. И он сам чувствовал себя лучше в душном подземелье, пока слушал свои собственные истории.

Вода медленно поднималась. Через некоторое время она стала доставать им до бедер. Она была ледяной. Ему становилось все тяжелее облекать в слова чудо минувших солнечных дней. Ноги онемели от холода. Вода была словно вампир, только вот пила не кровь, а тепло.

Наконец туннель снова начал подниматься. Они, должно быть, уже близко к восточному бастиону. Теперь они поднимались круто вверх. И каждый раз, когда над их головами в земляной вал ударял железный снаряд, они чувствовали сотрясение почвы. Все чаще сыпалась земля из досок, поддерживавших туннель.

Раффаэль оглянулся. Эсмеральда по-прежнему не открывала глаз. Ее губы посерели… И лицо серое от холода, словно пепел. Она не видела сломанных досок.

Наконец они нагнали остальных. Мишель ждала их.

– Где вы были? Мы должны выйти вместе. Что случилось?

– Я не мог войти в воду, – сказал Раффаэль.

– Это не… – возмутилась Эсмеральда.

– Об этом поговорим в другой раз. Проверьте пистолеты! В двадцати шагах выше по туннелю – выход. Атакуем немедленно!

Она отвернулась и протолкалась вперед мимо братьев-рыцарей.

Игнациус был последним в колонне. Он перепачкался в грязи и выглядел усталым. Тем не менее он сумел улыбнуться.

– Я тоже подумал было, что нам придется умереть в холодной воде. Ноги стали словно две палки. Я их совсем не чувствую. Думаю, во время атаки от меня не будет особой пользы.

– Я знаю, почему ты здесь, – сказал Раффаэль.

Игнациус печально посмотрел на него.

– Это не так. Я пришел не для того, чтобы шпионить за вами.

– Я знаю, но ты здесь, чтобы спасти честь Древа Праха. Чтобы никто не мог сказать, что бастион штурмовали только рыцари Древа Крови.

– Мы ведь все сейчас рыцари Древа Праха. – Он покачал головой. – Речь не об этом, мальчик. Я не хочу разочаровывать тебя, но через двадцать лет никто не вспомнит о тех, кто отдал здесь свою жизнь. Сегодняшняя битва – просто одна из многих побед в долгой истории нашей Церкви. Я здесь потому, что по утрам начал харкать кровью. Я уже не молод. Холод в палатке убивает меня. Я написал о войне очень много, но если быть до конца честным, то все мои битвы были сыграны пером. В свою бытность маршалом ордена я не имел успеха. Я не хочу окончить свою жизнь рыцаря тем, что выхаркаю легкие в полевой койке. Поэтому я здесь. Я слышал, что вы говорили на пляже. Я не хотел слушать… И я вас не выдам! Я знаю, что вы собираетесь сделать, если солдатня ворвется в город и примется грабить. Такие, как вы, и должны быть рыцарями. Если мне суждено погибнуть сегодня… то хочу умереть рядом с вами.

Раффаэль протянул ему руку.

– Добро пожаловать на нашу сторону.

– Спасибо, мальчик. Это для меня…

Внезапно колонна зашевелилась. Старик отвернулся. Рыцари ворвались в подвальное помещение. Повсюду стояли пустые бочонки и разбитые ящики.

Впереди была лестница. Холод словно по волшебству ушел из конечностей Раффаэля. Юноша достал один из своих пистолетов. Подвал наполнился шорохом их шагов. Он показался Раффаэлю невероятно громким. Рыцарь слышал шум битвы за стеной. Даже если они будут маршировать здесь под барабанный бой и трубы, наверху, вероятно, никто ничего не заподозрит.

У юного Льва перехватило дыхание, когда он бросился вверх по лестнице.

Послышались громкие крики. Предупреждения. Затем выстрелы.

Раффаэль выбрался из узкого дверного проема. Посреди двора в яме был разожжен огонь. Две платформы вели к фланговым батареям на валу. К Раффаэлю бежал юноша со старомодным широким мечом.

Рыцарь поднял пистолет и выстрелил. Его противник в буквальном смысле был сметен с ног. Он рухнул на землю рядом с костром.

Раффаэль поставил фонарь наземь и извлек кинжал. Резкий металлический звук заставил его вздрогнуть. Пуля из аркебузы пробила кирасу шедшего рядом с ним воина. Кровь сочилась по черненому нагруднику. Раненый брат-рыцарь достал из-за набрюшника один из пистолетов и направился к платформе слева от них. Шаги его были неуклюжи.

С земляных валов палили аркебузы.

Раффаэль видел, как одно из орудий переместили и направили во двор.

– За Тьюреда! – Мишель взобралась на платформу. Ее окружала примерно дюжина рыцарей.

– За Тьюреда! – изо всех сил выкрикнул Раффаэль.

Аркебузиры устремились навстречу рыцарям. Приклады их тяжелых орудий стучали по доспехам.

Раффаэль побежал. Его доспехи скрипели на каждом шагу. Они мешали ему. Пуля попала в кирасу и отскочила от нагрудника. Дыхание стало прерывистым. Внезапно перед ним возник воин, размахивавший аркебузой, словно большой дубинкой. Раффаэль пригнулся, уходя от удара, и вонзил фьордландцу нож под ребра. Мужчина повалился прямо на него. Даже в момент смерти его глаза были полны ненависти.

Ярость атаки рыцарей заставила аркебузиров отойти с позиций. Где-то в толпе прозвучал звук горна. Он напоминал истерический крик.