Текст книги "Наследница трона"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Друзья

Гисхильда звонко расхохоталась. Еще не разошедшиеся гости испуганно вздрогнули и повернулись к ней. Стояла глубокая ночь. Большой праздничный зал почти опустел. Золотые колонны сверкали в свете последних свечей.

Алексей был очень забавен. Остроумен, с чувством юмора. Не таким она запомнила его по Друсне.

С трона на них поглядел Эрек. Веки его были тяжелы от мета. С тех пор как она вернулась, он пил, не просыхая. Было трудно отказывать ему. Постепенно запас отговорок истощался. Дни крови продолжались не слишком долго, головные боли – тоже. Ложась рядом с ним в постель, она казалась сама себе шлюхой. Он был ее мужем, так решили ярлы. Но она чувствовала себя его женой менее, чем когда-либо. И ей не доставало мужества открыто сказать ему об этом. Иногда она стыдилась самой себя. Но как подобрать слова для того, что произошло? При этом он чувствовал, что что-то изменилось.

– Задумалась, госпожа?

Гисхильда заставила себя улыбнуться. Нельзя позволить что-либо заподозрить. При дворе сотни глаз и еще больше ушей. Она подумала о своих планах на ночь. Еще можно отступить. Мандриды посвящены. Эта ночь покажет, насколько они верны.

– Как поживают твои люди-тени, Алексей?

Князь печально улыбнулся.

– Госпожа, ты хочешь услышать правду или красивую историю?

– Боюсь, это должна быть правда.

– Она не для королевских ушей. Некоторые стали ворами или зарабатывают на жизнь, охраняя шлюх и других одиозных личностей. Некоторые спиваются. Двое ушли в леса и повесились. А некоторые, разочаровавшиеся особенно сильно, даже вернулись в Друсну. Не могу сказать, бросили ли они свое занятие или стали разбойниками с большой дороги.

– Об одном ты забыл.

– Ни в коем случае. Поскольку мне было ясно, что ты знаешь о нем, госпожа, я отказался от того, чтобы упоминать о нем. Это слишком унизительно.

– Это ведь не твоя вина, – вставила она.

– Я был их предводителем в лесах. Здесь я всего лишь беженец, как и все остальные. Мне следовало лучше заботиться о нем. Ты могла бы спасти его от виселицы…

– Нет. – Гисхильду рассердило то, что он позволил себе сказать это. – Он убил купца и ограбил его дом. Я не могу пойти против закона.

– Ты когда-нибудь смотрела на это с его точки зрения, госпожа? Купец соблазнил его дочь, сделал ей ребенка и скрылся. Мои люди горды. Он не мог этого так оставить.

– Если бы он отказался от того, чтобы опустошать сундуки, то я могла бы что-нибудь сделать для него. Но так…

– Боюсь, идея присвоить серебро слишком очевидна, когда живешь на улице и не знаешь, что будешь есть завтра.

– Я ничего не могу для него сделать! – решительно сказала Гисхильда. – Но ты можешь. Собери своих людей-теней. И возьми всех друснийцев, которые, как ты полагаешь, способны пойти с людьми-тенями.

– Правильно ли я тебя понял, госпожа? Это должны быть только друснийцы? Почему?

– Может быть, потому что мне хотелось бы, чтобы мои купцы чувствовали себя в безопасности.

Боярин рассмеялся.

– Ты скупаешь уличный сброд и посылаешь его на войну, где поют героические песни о перерезании глоток. Воистину королевская шутка!

– Я говорила серьезно…

Алексей поднял руки, словно извиняясь.

– Верю, госпожа. Только короли могут позволить себе подобное. Чем ты будешь платить им?

– Эльфийским золотом.

Боярин странно улыбнулся.

– Ну, конечно. Чем же еще.

– Я могу положиться на их верность?

– Не стану ничего скрывать от тебя, госпожа. Свою любовь к родине они оставили на берегах Друсны. Теперь они верны только золоту.

– Этого довольно. Золота у меня более чем достаточно. Сколько людей ты можешь собрать?

– В одном Фирнстайне я могу найти более сотни.

– В таком случае начинай завтра, Алексей. Мы ведь не хотим, чтобы на виселице очутился еще один.

Краем глаза Гисхильда увидела, как Эрек покинул трон. Он слегка покачивался. Один из слуг бросился к нему, чтобы поддержать. Ей было больно видеть короля таким. Он не заслужил этого…

– Ты извинишь меня?

Алексей поклонился.

– Благодарю, госпожа. Еще одно, если позволишь.

Было поздно. Ее ждали.

– Да.

– Ходят слухи, что в городе есть шпионы Церкви Тьюреда. Вероятно даже, наемные убийцы.

Гисхильда рассмеялась.

– Эти слухи ходят еще со времен правления короля Лиондреда. С этим моя семья живет уже не одно столетие.

– Госпожа, как бы тактичнее выразиться… Однажды в тебя уже вонзился кинжал убийцы.

– Это было не здесь, не в Фирнстайне!

– Времена меняются. Пожалуйста, не пойми меня превратно. Но тебе следовало бы быть осторожнее. Нам, друснийцам, и надеяться нечего найти еще одну такую щедрую госпожу. Можешь быть уверена в том, что с завтрашнего дня у тебя будет еще одна личная гвардия.

Гисхильда развеселилась.

– Личная гвардия, состоящая из сутенеров и воров.

Алексей одарил ее сногсшибательной улыбкой.

– Может быть, там даже будет парочка убийц. Но, клянусь богами леса, ни один кинжал церковника не коснется твоей кожи, пока мы будем поблизости. Никто не может задержать убийцу лучше убийцы.

– В таком случае эльфийскому золоту найдется хорошее применение.

– Ты сказала, госпожа.

Он был словно большой ребенок, на которого нельзя сердиться. Даже когда знаешь, что на следующий день он опять сыграет с тобой шутку. В некотором роде он представлял собой темного брата Люка.

– А теперь ты извинишь меня? Мне нужно поговорить кое с кем из ярлов. За нами и так уже ревниво наблюдают. А моя единственная защита от бесконечной придворной болтовни заключается в том, чтобы распределять свое внимание и расположение равномерно.

– Конечно, госпожа, – он отвесил идеальный поклон и удалился.

Гисхильда поразилась тому, как удивительно гладко с ее губ сорвалась ложь. До сих пор она славилась тем, что не обращает внимания на придворный этикет и не считается с чувствительностью своих приближенных. Но с учетом того, что она собиралась делать, нужно было быть осторожной. Более часа она занималась тем, что выслушивала жалобы ярлов или внимала их героическим историям о былых битвах. Она мало пила, и, когда покинула тронный зал через потайную дверь, у нее было чувство, что она выполняла свои обязанности более чем хорошо.

Снаружи, за дверью, ее ждал знаменосец Беорн. Как и договаривались, он принес ей черный плащ с капюшоном.

– Вся стража на посту?

– Никто не приблизится к конюшне, королева. Все входы охраняются. На стенах и башнях стоят исключительно мандриды.

Гисхильда спрятала свои праздничные одежды под плащом. Она собиралась было спросить, сколько людей из ее личной гвардии сегодня разделят с ней тайну. А потом решила, что лучше ей этого не знать.

Вместе с Беорном они пересекли двор. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди. Целых десять дней она видела Люка только издалека. Он держался преимущественно с детьми альвов и, казалось, нашел общий язык с предводителем кентавров. В любом случае, она несколько раз видела его в обществе Аппанасиоса. И позавидовала человекоконю!

Ее знаменосец волновался. Постоянно оглядывался, словно они пошли в разведку во вражеский стан, а не находились во дворе королевского замка ее родного города.

Наконец они добрались до маленькой боковой калитки возле конюшен.

Едва они оказались там, дверь распахнулась.

– Теперь она со мной, – раздался хорошо знакомый голос Сигурда.

Не произнося лишних слов, Беорн удалился, по-прежнему беспокойно оглядываясь. Гисхильда нырнула в низкую калитку. Она хотела подняться на сеновал, но Сигурд схватил ее за руку.

– Ради всех богов, Гисхильда, не делай этого. Ты навлечешь на себя беду!

– Ты здесь, чтобы следить, чтобы ничего не произошло.

Он негромко выругался.

– Я могу защитить тебя от пуль и кинжалов. Но я не могу закрыть все глаза и уши дворца от того, что начнется сегодня. Все выплывет!

– Может быть, мне поискать нового капитана лейб-гвардии? Ты чувствуешь себя слишком старым для таких задач?

– Госпожа, умоляю!

– Если бы ты когда-либо любил, то понял бы, что я не могу иначе.

Она услышала, как он громко втянул носом воздух. Снова закрыл маленькую калитку. Здесь было так темно, что не видно было даже собственной руки. И она была рада, что не приходится смотреть ему в глаза. Она знала, что несправедлива к капитану. Но она целый вечер ждала этого часа.

– Госпожа, я любил достаточно, чтобы знать, что самые большие глупости в жизни совершаются во имя любви. Я хотел бы предостеречь тебя. Единственный поступок, о котором я буду сожалеть до конца дней своих, я совершил из любви к моей жене и дочери.

Гисхильда почувствовала, насколько сильно задела его. Она мягко освободилась из его рук.

– Каждому приходится совершать свои ошибки. Я благодарна тебе за заботу. И прошу тебя, присматривай за мной. Прости за мои слова. Когда ты рядом, я чувствую себя в безопасности.

Он откашлялся.

– Будь осторожна, госпожа. – Голос его звучал на удивление глухо.

Она посмотрела на него, но в темноте увидела только силуэт.

– Где он, Сигурд?

– Там, впереди, вверх по лестнице.

Она должна была сказать своему капитану что-нибудь еще, но не находила слов. Королева молча двинулась вперед. Правой рукой нащупала лестницу. Через лаз в потолке падал теплый желтый свет.

Там Люк и ждал ее. И лицо его говорило больше, чем все любовные песни, которые она когда-либо слышала.

Как король оказался в дураках

«Как уже понял читатель, король был добродушным человеком, единственным недостатком которого было отсутствие некоторой доли подлости, потому что он был слишком беззащитным и легковерным против придворных махинаций и принимал за чистую монету все, что ему советовали. Поэтому не стоит удивляться, что честному Свейнсону вскоре наставили рога, причем безбожные Другие видели в этом развлечение, потому что в их природе не заложена порядочность и благородство, ибо не являются они созданиями милосердного и премудрого Тьюреда. Первым своей жертвой выбрал короля Люциус, жалкий мошенник и обманщик. Эльф мастерски умел умаслить молодого Эрека красивыми словами и заставить его поверить в то, что он преисполнен всевозможных добродетелей и что это боги решили положить ему в постель мужеженщину Гисхильду. Вскоре Эрек начал ценить общество Люциуса более всех других и верил словам жалкого негодяя, как дитя верит молоку матери, льющемуся из ее груди. Однажды утром Эрек застал Люциуса в подавленном настроении, и эльф был настолько раздражен, что ни вино, ни добрые слова не помогали, и наш король хотел позвать уже своего лейбмедика, когда этот лже-друг наконец рассказал, что якобы так испортило ему настроение. Итак, Люциус поведал, что над королем втайне смеются, потому что его жена всегда одевается как мужчина, и еще он заметил, что никогда другой мужчина не срывал поцелуя с ее губ, не хвалил ее красоту напыщенными словами и не сворачивал себе шею, чтобы заглянуть ей в корсаж.

Добрый Эрек ответил ему, что это неудивительно, что никто не отваживается строить глазки королеве, замужней женщине. Но эльф только головой покачал.

– Какой же ты добродушный болван. Разве ты не знал, что у королев все наоборот? В простых домах мясо на столе бывает раз в неделю. У твоей королевы мясо бывает каждый день. Только раз в неделю готовят блюда без мяса, чтобы ее не сочли нескромной. Обычные люди пьют вино по праздникам. Здесь же вино стоит на столе каждый день, и только в праздники пытаются казаться скромными и пьют воду из глиняных кружек. У крестьянина или ремесленника только одна жена, и он не делит ее ни с кем. И жена чаще всего радуется, когда муж заходит к ней между бедер раз или два.

Эльф закончил свою речь и подождал, поймет ли Эрек, что он имеет в виду, или ему следует выражаться еще яснее в своей дерзости.

Но король сначала не поддался.

– Все это кажется мне неверным и извращенным.

Люциус по-отечески положил руку ему на плечо и снова заговорил:

– Все это так, потому что ты – обыкновенный человек и обычаи двора тебе чужды. Но прошу тебя, подумай хорошо и ответь со всей правдивостью. Это единственное, что кажется тебе здесь странным и извращенным?

Тут король был вынужден признать его правоту.

– Ты ведь хочешь быть хорошим королем? Или ты хочешь, чтобы говорили, будто Эрек ведет себя при дворе как мужлан? И его жена – безобразная женщина? Никто не хочет ее, как полагается королевам? Некоторые даже утверждают, что она не настоящая женщина, а гермафродит.

– Кто моя жена? Все с ней в порядке. Она не как его там…

– Гермафродит?

– Что это еще такое, во имя богов?

– Так называют женщину, которая говорит как женщина, одевается как женщина, безборода как большинство женщин, но между ног она мужчина.

Добрый Эрек испугался до ужаса, услышав эти слова.

– И это говорят о Гисхильде?

– Ну, ты ведь тоже слышал, что ее называют мужеженщиной.

– Но ведь это не так, – возмутился Эрек. – Прошу тебя, Люциус, если ты настоящий друг, то не позволяй, чтобы о ней так говорили.

Эльф вздохнул, словно это разрывало ему сердце.

– Богам ведомо, что я настоящий друг тебе. Но я поклялся своему отцу на смертном одре, что всегда буду говорить правду, а если сомневаюсь, то буду просто молчать. Как я могу говорить о Гисхильде, если я не видел ее голой?

– Но ведь я говорю тебе, что она не такая, как говорят эти клеветники.

– Эрек, я знаю, как сильно ты любишь свою жену, хотя и не разрешаешь ей быть доброй королевой. И я знаю также, что ты никогда не отзовешься о ней дурно, даже если это пятнает твою честь и заставляет лгать. Поэтому я могу говорить только о том, что сам видел.

– Тогда сегодня ночью я не стану запирать королевскую спальню. Приходи и посмотри сам, какую напраслину возводят на нее.

– Нет, так дело не пойдет! Думаешь, я бесчестный парень? Я ведь не могу проверить наготу твоей жены, когда ты стоишь рядом. Тебе придется пойти пройтись подольше, после того как откроешь спальню. И будет лучше всего, если я приведу к твоей жене кого-то, кто говорил о ней плохо. И пусть он сделает с ней все, что делают мужчины с женщинами, чтобы все поняли, что ошибались.

– Но что же скажет…

– Ах, друг мой, разве ты совсем меня не слушал? Забыл, что я говорил о мясе и вине? Если у королевы много мужчин, в то время как у обычных женщин он только один, то это нормально при дворе. Я ведь сказал уже, что это мир наоборот, и ты никогда не ошибешься, если будешь действовать не так, как обычно поступают крестьяне.

– Но если у нее будет ребенок…

– В любом случае он будет королевской крови. Он ведь вырастет у нее в теле. Так что не переживай за королевскую семью.

Тут Эрек Свейнсон испытал глубочайшее облегчение и поблагодарил доброго друга за совет и усердие, которое прилагал Люциус к тому, чтобы помочь ему понять двор. И он оставил в ту ночь дверь в спальню незапертой и пошел на долгую прогулку. И так было каждую ночь, кроме больших праздников, когда он ложился со своей женой, как и раньше. Гисхильда же была рада тому, что могла безнаказанно принимать своего возлюбленного, эльфа. И они предавались греху в королевской конюшне, как только уезжал Эрек. А среди слуг вошло в привычку называть каменную поилку для лошадей королевской ванной, потому что она мылась там, когда желание охватывало ее прямо в конюшне.

Конечно, происходящее при дворе не осталось незамеченным, и уже скоро на улицах начали распевать веселую песенку о королеве. И в припеве этой песенки пелось: „А у Гисхильды, у Гисхильды на гербе подвязки“. Такова история о том, как король остался в дураках».

Цитируется по: «О дураке, который думал, что он король, – или о необычайных деяниях Эрека Свейнсона, который хотя и не был рожден от свиньи, но вел не человеческий образ жизни». С. 83 и далее. Написано: Генрикусом Блазиусом Гиацинтом фон Корфельсхаузеном

Пропавший капитан

Ветер швырял в лицо капитану ледяные капли дождя. Это не вина Лилианны, думал Клод де Блие, становясь к штурвалу. Старый Луиджи поспешил ему на помощь, равно как и Сибелль, молодая мореплавательница. Но «Ловец ветров» уже не повиновался их воле. Течение, о котором трижды предупреждали Клода, подхватило большой корабль и несло к берегу.

Несчастье началось пять дней назад. Семеро капитанов галеас из портовой крепости предстали перед Лилианной и стали тянуть спички. Клод вытянул самую короткую. Остальных отослали, а ему объяснили, в чем заключается его задача. Когда она закончила свою речь, ему стало ясно, что его всегда будут считать идиотом. Если бы это хотя бы не был корабль мастера флота!

Клод не имел права ни с кем разговаривать. Приказ был однозначен: он должен направиться на «Ловце ветров» в узкий пролив между Тюленьим островом и материком, причем в плохую погоду, когда корабль неминуемо станет игрушкой стихий. И он повиновался этому убийственному приказу. Должно быть, Тьюред ненавидит его! Сначала проваленный абордаж в гавани, а теперь вот еще и это!

Клод приказал всем морякам снять доспехи. Во вражеских водах они были обязаны быть всегда вооруженными. Но здесь не стоило опасаться мародеров из близлежащей гавани. Здесь нужно было сражаться только против моря, а в этом деле кирасы помогают мало.

Мужчины стояли на главной палубе и беспомощно наблюдали за капитаном корабля. Сильное течение нещадно опрокидывало «Ловца ветров» на левый борт, неся к береговой полосе. На веслах не было никого, весельные люки были задраены, чтобы не набирать лишней воды при беспокойном море. И без того трюмные насосы работали безостановочно. Кроме того, Клод не доверял гребцам. В вечер перед отплытием более двух третей его ребят заменили на новеньких. Они не привыкли работать вместе. А он не хотел вкладывать судьбу корабля в их руки.

Шпангоуты «Ловца ветров» скрипели от давления воды на корпус судна. А Клод все считал. В учебниках по мореплаванию цифр было больше всего. Если он сделает все хорошо и посадит галеасу на мель в нужном месте, то утонет только четверть его команды. Но если он совершит ошибку и все пойдет плохо, то не спасется даже четверть.

Битва приближалась к концу. По левому борту он видел в воде ивовые прутья, которыми в коварной береговой полосе маркировались каналы, через которые уходила вода. Меньший корабль, к примеру береговой парусник, смог бы проскочить там. Но не галеаса с более чем тремястами людьми на борту.

Луиджи стоял прямо напротив него. Старый штурман изо всех сил держался за ручки штурвала. Он служил еще под командованием Альвареза. Его мышцы и сухожилия работали под грубой, выдубленной ветром кожей. А глаза были полны ненависти.

В такелаже пел порывистый ветер. Ледяной дождь бил о палубу почти под прямым углом.

– Мы посадим его на киль! – Клод старался перекричать бурю. – Там, впереди, есть хорошее место без скал.

– У нас получится, – прохрипел Луиджи. – Приливное течение скоро станет слабее!

Клод увидел скалы, поднимавшиеся впереди из бушующей пены. Там его корабль разобьется на мелкие кусочки. Может быть, им повезет и течение ослабнет. Тогда они смогут вывести галеасу из опасных вод и он не выполнит приказ. Но если им не повезет и «Ловец ветров» разлетится вдребезги, выживших будет очень мало.

Капитан внезапно отпустил штурвал. И тут же почувствовал, как корабль сильнее накренился на левый борт.

– Что ты делаешь, убийца? – вскричал Луиджи. – Ты убийца!

Днище корабля царапнуло о песок. Последовал толчок, сбивший с ног почти всех. Затем «Ловец ветров», ко всеобщему удивлению, снова освободился. Ветер и волны сдвинули его с первой мели.

Клод ухватился за руль, чтобы подняться. Он разбил себе колено. Кто-то что-то кричал на носовом возвышении.

Второй удар был сильнее. Фок-мачта сломалась и вместе с парусом свалилась за борт. Подобно тарану запутавшаяся в такелаже, она билась о борт корабля в такт волнам.

– Обрубить канаты! – кричал Клод оглушенным людям. Увидел капитана морской пехоты на носовом возвышении. – Хуан! Проследи, чтобы мы избавились от мачты!

Течение несло корабль дальше, к следующей мели, а потом корпус корабля прочно застрял в иле, пойманный железным кулаком береговой полосы. Клод знал, что корабль не освободится уже никогда.

Он посмотрел на берег. Дюны находились не далее чем в полумиле. Во время отлива у них должно получиться, если между ними и безопасным берегом не окажется зыбучего песка.

Капитан обернулся и посмотрел на мостик. Луиджи тяжело опустился на ставший бесполезным штурвал. Губы его были в крови. Вероятно, прокусил, когда падал. Навигатор Сибелль, похоже, ударилась, когда падала, о ручку штурвала. Левый глаз у нее заплыл, из носа шла кровь. Дождь смывал ее, заставляя стекать на кружевной воротник, медленно окрашивавшийся в розовый цвет.

– Сестра Сибелль, в состоянии ли ты сделать свою работу?

Не совсем пришедшая в себя мореплавательница кивнула.

– Тогда подсчитай, пожалуйста, сколько у нас погибших и раненых.

Галеаса застыла, слегка накренившись на левый борт. Клод попытался собраться с мыслями. Нужно обследовать корпус, бочонки с питьевой водой и припасами. Он посмотрел на палубу. Там, изогнувшись, лежал человек. Головы у него не было. Должно быть, его убила упавшая мачта. Больше мертвых де Блие не обнаружил.

– Перебросьте канаты через перила!

Наверняка от удара несколько человек попадали за борт. В ледяной воде им долго не протянуть. Что делать? Он вызвал в памяти бесчисленные ночи, когда он размышлял над справочниками по мореплаванию. Они выжили. И похоже, что у них намного меньше погибших, чем он опасался.

На его губах появилась улыбка. Впервые за долгое время он был доволен собой. Он получил идиотский, самоубийственный приказ. И он справился с ним лучше, чем ожидал.

Что-то скользнуло по его шее. Быстрое. Острое. Кто-то схватил его сзади.

По воротнику бежало что-то теплое. Он ухватился за шею и почувствовал под пальцами рану. Большая, размером со второй рот.

– Ты убил корабль! – прошипел ему на ухо Луиджи.