Текст книги "Грешники (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)

Глава 97

Я возвращаюсь домой странно опустошенной.

Меня как будто выжали досуха, оставили только что-то очень жесткое внутри, вокруг чего нет ни мяса, ни костей.

Наверное, это мой внутренний стержень.

Няня выносит Лисицу, и та сразу, впервые так капризно тянет ко мне руки, чтобы обнять.

Как будто знает, что я принесла ей привет от отца.

Я прижимаю к себе свое сокровище и медленно, долго, разглядывая каждую мелочь, хожу по дому. Вспоминаю, как Гарик впервые привез меня в этот «дворец» и как долго я не могла поверить, что такие места существуют в реальности, а не строятся на съёмочных площадках специально для фильмов об олигархах.

Вспоминаю, как он пришел ко мне в комнату с бутылкой шампанского, и это было как-то очень нуарно, как тот пилотный эпизод «Сумерек», который не прошел кастинг, потому что был слишком «для взрослых».

И еще кровать, в которой я провела много одиноких ночей.

Множество пустых комнат, по которым бродила в блинные часы бессонницы, пытаясь найти хотя бы один угол, в котором будет не так холодно.

В этом доме когда-то была Эльмира, даже если теперь ее дух выветрился, словно испорченный воздух.

Здесь слишком много плохих воспоминаний, несмотря на новую мебель, новые стены и мою неудачную попытку вдохнуть в них новую жизнь.

Я достаю телефон.

Долго смотрю на номер Лисиной в своей телефонной книге.

Господи, у меня такая пустота в душе, что нет сил даже на ненависть. Но, может, оно и к лучшему. Ей всегда хотелось получить этот дом – большой, красивый и богатый. Для меня в нем слишком много грустного прошлого, которое не хочу тянуть с собой в другую жизнь. Ту, которая началась после самого последнего: «Прощай».

– Что еще ты хочешь?! – орет в трубку Лисина, и мой внутренний голос качает головой, мол, я же предупреждал, что это – не самая подходящая идея. – Мало посмеялась? Хочешь добить?!

– Хочу вернуть вам дом Гарика, – спокойно отвечаю я. – Мне он больше не нужен. Я свяжусь с юристами, они подготовят документы и свяжутся с вами. Надеюсь, вы найдете ему достойное применение.

На том конце связи долгая пауза.

Такая долгая, что я даже поглядываю на экран телефона, чтобы убедиться, что Лисина все еще здесь, а не побежала искать подходящий аукцион. Скорее всего, она продаст дом, чтобы перекрыть долги, но это будет уже не моя ответственность. Гарик хотел, чтобы я шла в новую жизнь, а ее невозможно начать там, где слишком много прошлого.

– Это была его просьба? – не верит Лисина.

Хотя в ее голосе чуть ли не впервые появляется дрожь.

Похожая на слезы.

Ей очень хочется, чтобы он думал о ней и любил, даже если она этого не заслужила. Даже если после всего, что она хотела сделать с его жизнью и его памятью, эту женщину не очистит даже ведьмин костер.

Я могу быть великодушной и дать ей то, что она хочет.

Но тогда это буду не я, а ванильная девочка, которая забудет все, чему ее научила жизнь.

– Нет, это мое личное желание, – без сантиментов, отвечаю я. Даже немного жестко, но какая разница, если мне глубоко плевать? Даже если в этой змее впервые в жизни появились чувства, змеей она от этого быть не перестала. Почувствует слабину – и укусит снова. – Мне не нужен этот дом, я за камни не цепляюсь. Подумайте, как им лучше распорядиться, потому что я не собираюсь разблокировать ваши счета.

Лисина медленно цедит воздух сквозь стиснутые зубы.

– Я знала, что есть какой-то подвох.

Было бы слишком «хэппи-энд», если бы сейчас она разрыдалась и хотя бы попыталась извиниться. Хорошо, что я с самого начала ни на что такое и не рассчитывала.

– Удачи вам, и всего.

Мне правда больше нечего ей сказать.

Остается только найти подходящую для нас с Лисицей квартиру – что-то не пафосное. Но удобное, с хорошим расположением, чтобы не приходилось тратить два часа на дорогу туда и обратно, и проводить это время вместе. Я больше не хочу терять ни одну минуту ее жизни, особенно теперь, когда она становится старше с каждым днем и становится похожа на отца все сильнее и сильнее.

Словно прочитав мои мысли, Дашка сунет ладошку мне в рот, и я отвожу ее руку в сторону, разглядывая пальцы. Конечно, это больше иллюзия, но у нее даже пальцы как у Гарика – тоже ровные и с красивыми овальными ногтями. Наверное, когда будет чуть постарше, нужно отдать ее в музыкальную школу – вдруг, вырастет великой пианисткой или станет русской Ниной Симонн?

– Ма! – выдает громкое Лисица, и я округляю глаза от неожиданности.

– Ма? – переспрашиваю, хватая ее под подмышки, чтобы кружить над головой. – Ну-ка повтори!

Дашка смеется и пускает слюни мне на блузку.

– Ыыыы! – как специально, заливаясь звонким смехом. – Ы!

– Абсолютно неисправимый ребенок! – тоже смеюсь я. – Тебе бы в игру играть на звание Самой упрямой.

Дашка икает, и тянется ко мне ручонками, обнимая за щеки, как будто вдруг очень четко осознает, что мы есть друг у друга – и это больше, чем у многих людей за всю жизнь.

Я беру Дашку на руки, иду в гостиную, открываю ноутбук и нахожу самый разрекламированный и рекомендуемый сайт недвижимости. Мысленно составляю бюджет покупки, количество комнат, расположение, отдаленность станций метро, чтобы рядом была обустроенная сфера услуг, парк, красивый вид на Москва-реку. Хороший детский сад и школа. На всякий случай – детская больница. Минус клубы и рестораны, но хорошие развлекательные центры.

И получается, что выбор не так уж велик.

Особенно с учетом того, что в последний момент вспоминаю свою старую мечту о красивых низких подоконниках, на которых можно будет релаксировать в дождливые осенние дни.

Я всегда хотела жить именно в таком месте.

Мечтала о квартире где-то не ниже десятого этажа, больших окнах и жизни, в которую буду окунаться сразу, как выйду за порог. И кататься на великах в выходные. Научиться танцевать бачату. Встать на коньки.

– А ты хочешь кататься на коньках? – Щекочу Лисицу, и она снова заливисто хохочет, чуть не утаскивая у меня из-под носа компьютерную мышь. – Так, Лесоповал, давай-ка отнесемся к делу серьезнее. А то твоя бабушка нас прямо завтра отсюда и выселит.

Я вспоминаю голо Стаса, когда он придумал это прозвище.

Бросаю взгляд на телефон, как будто он должен услышать мои мысли и набрать меня прямо в эту минуту.

Но нет, телефон молчит.

Значит, так надо.

Я знаю, что это пауза, а не точка.

Пауза, которая нужна нам обоим, чтобы идти дальше.

Глава 98

Мне кажется, что я переезжаю не в новую квартиру, а сразу в новую жизнь.

В пустые, только поштукатуренные стены, потому что дом в хорошем ЖК сдали только месяц назад, и у этой квартиры с видом на парк и реку, нет ни старых обоев, ни мебели, ни воспоминаний прошлых жильцов. Зато есть три комнаты и огромная, просто невероятная кухня с большими панорамным окном и низким подоконником, на который я уже нарисовала далеко идущие планы.

Дашке достанется вторая по величине комната – там есть место для всего и лоджия, где она сможет устроить себе маленький уголок уединения, с подружками или без.

А у меня в спальне есть просторная ниша под гардеробную, так что.

– Идеально, – говорю себе под нос, и смеюсь над тем, что раньше никогда бы и подумать не могла, что буду так радоваться запаху недавних строительных работ.

Неделю назад я выехала из дома, потому что с покупкой квартиры все немного затянулось, а документы о передаче дома с дар Лисиной были уже готовы. Я не хотела ничего затягивать, чтобы даже отдаленно не чувствовать ее негативные, прости господи, флюиды. Так что пришлось на время перебраться в гостиницу, и пожить на чемоданах.

Я не взяла из дома ничего, даже ложки.

Только наши вещи и сувениры, которые мы с Гариком привезли из Парижа.

И именно их перевезла в квартиру в первую очередь. Оставила на подоконнике в кухне.

Потом перевезла Дашкины вещи, и только в последнюю очередь – свои.

– Кухню можно разделить на две зоны, – говорит следующий за мной по пятам парень из дизайнерского агентства. – Голубой и синий для рабочей зоны, и белый с бирюзой для зоны отдыха.

– Я хочу просто белую кухню с карамельными пастельными акцентами, – озвучиваю свои пожелания. – Мне не нравится голубой, синий и, тем более, бирюза. Не надо их использовать, хорошо? Нигде.

– Да, конечно! – охотно соглашается парень, и делает какие-то пометки у себя в планшете.

– И пусть будет побольше кровать, – вспоминаю, что всегда хотела много места в постели, чтобы, когда будет большая семья и пара кошек, места на утренние валяния хватило всем. – Удобная и комфортная, пафос мне не нужен.

Он снова делает отметку в планшете, и я поглядываю на телефон, потому что в последние дни меня не покидает чувство, что Великан вот-вот вернется в мою жизнь. И несмотря на то, что наша паузу затянулась совсем не без причины, я надеюсь, что…

Телефон «оживает» включившимся экраном и его прозвищем.

Я моргаю, потому что это так, словно я сплю и вижу сон, в котором все происходит именно в тот момент, когда и должно.

– На сегодня все, – говорю парню-дизайнеру, и он тут же исчезает из виду. Наверное, у бедняги уже мозги набекрень, потому что мы работаем с утра, и я, как не модная тетушка почти что тридцати лет от роду, отвергаю все его прогрессивные идеи.

Прикладываю телефон к уху и первой, не дожидаясь, говорю:

– Привет, Великан. – Самой странно, насколько мягкими звучат эти простые слова. Я соскучилась – незачем врать себе самой.

– Привет, Отвертка. – Он тоже не скрывает вздох облегчения. – Я… слушай…

– Я переехала, – перебиваю его, усаживаясь на подоконник, и трогая через стекло летящие мохнатые снежинки. – Приезжай на новоселье?

– Маша, та история закрыта. Прости, что не сделал это раньше.

Вот так просто.

Очень спокойно и по-мужски искренне.

У меня даже в мыслях не было устраивать «разбор полетов», но все равно внутри щекочет от того, насколько все просто и понятно. Прозрачно, как и должно быть.

– Записываешь адрес, Великан?

– Диктуй, – отзывается он.

– И вези мясо! – посмеиваюсь, когда он переспрашивает номер квартиры.

– Так и знал, что я тебе только ради этого и нужен, – трагически вздыхает он.

– А ты думал, – подыгрываю я. – Можешь оставить мешочек перед дверью, постучать и убежать – я пойму.

– Могу просто закинуть его тебе на балкон, а то еще ходить.

– Не переоценивай свои возможности, у меня тринадцатый этаж.

– Почему я не удивлен, что ты забралась так высоко. Уже еду, Отвертка.

Конечно, ему нужно время, чтобы все устроить, так что я успеваю договориться с няней, что заберу Лисицу не в шесть, а в восемь, и распаковать два новых набора – тарелки и стаканы. Вилок нет, и ложек тоже, но есть еще новый чайник и подключенная плита, и холодильник.

Стас приезжает примерно через два часа, и когда открываю дверь, мое внимание привлекает не большая термосумка в его левой руке.

У него еще мешок – в правой.

Обычный холщовый, довольно неряшливый. Я помню такие у бабули – она хранила в них картошку в подполе.

И мое удивление становится еще больше, когда в мешке что-то шевелится.

– Я привез тебе своего домового, – объясняет Стас. – Признайся, что своего ты оставила новым хозяевам.

Я прикладываю ладонь ко лбу и тихонько хихикаю.

– Что там, Стас? Клянусь, что не пущу тебя в дом, если это какая-то… чупакабра.

– Я не настолько провинился, чтобы ты так плохо обо мне думала.

Он не ждет приглашения – нахально вваливается в квартиру, ставит термосумку у двери, а мешок берет под дно, чтобы я оценила, что его содержимое явно намного меньше… почтив сего живого, что я могу вообразить.

– Можешь не верить, Отвертка, но эта мелкая зараза увязалась за мной до машины, и каким-то образом даже вскарабкалась в салон.

«Мяу» из мешка звучит довольно возмущенно, как будто на самом деле се было не так.

– Там котенок? – Я жду, пока Стас вытащит наружу маленький рыжий комок.

Котенку как будто едва ли месяц от рождения – он худой, чумазый, но все равно громко мурчит. К Стаса на ладони помещается как раз.

– Говорил же, что привез Домового. – Великан очень бережно трет его за ухом, и котенок ластится к его руке, абсолютно не боясь высоты или что ему сделают больно.

Животные чувствуют, когда им ничего не угрожает.

– Отвертка, прости. – Моя пауза затянулась, и Стас озадаченно скребет затылок. – Он не породистый, сорян, и грязный, так что заберу товарища себе.

– Вот еще! – фыркаю я и забираю котенка. – Съездишь в ветеринарный? Кузе нужен корм для котят, шампунь, витамины и прививка от блох.

– Кузе? – У Великана такое лицо, как будто я назвала бедную мелочь не меньше, чем «Люцифер».

– Ну Домовой же, – улыбаюсь я, вспоминая старый мультик про рыжего мелкого домовенка Кузю. – Сам сказал. И еще нужна пара полотенец – у меня только два. И подстилка, и лоток.

– Успокойся, Отвертка, я в курсе, не тупой.

Кто бы мне сказал, что купание приблудного котенка станет самым романтическим моментом в моей жизни – я бы смеялась, за живот держалась. Но когда заканчиваем – Стас отыскивает в пушистом полотенце любопытный розовый нос и трогает его пальцем.

– Слушай, сухой он хотя бы немного был похож на бандита, а сейчас как рыжая блоха.

Я прислоняюсь плечом к дверному косяку ванной, потому что в этом моменте хорошо все.

– Это была моя долгая история, Отвертка, – снова пытается начать Великан. – Я давно не встречаюсь с этой женщиной. Вернее, я встречался с ней время от времени, но она никогда не значила для меня столько, сколько значишь ты.

– Я же не прошу у тебя отчета, Великан.

– Женщины любят ясность даже если не озвучивают это вслух, – философски замечает он.

А ведь все так.

Раньше я бы никогда не успокоилась, пока не услышала бы по секундам все, что было до меня и после того, как я ушла.

Но Стасу я верю.

Он как будто вообще другой. И он единственный мужчина в моей жизни. Который никогда мне не врал. И которому я всегда доверяла, примерно с той секунды, как разбила ему фару.

– После того, как ты согласилась поехать со мной загород – никого не было, – глядя не в глаза, честно и твердо говорит Стас. – Я сказал, что один и свободен, и мне не нужны были другие женщины, потому что я нашел свою.

– Смотри, Великан, а то подумаю, что ты мне в мужья напрашиваешься.

– Если ты согласишься – отнесем заявление хоть завтра.

– Ты… серьезно? – почему меня это так удивляет? Я не очень хорошо знаю этого человека. Мягко говоря «не очень хорошо».

– А я похож на шутника, Отвертка? – Стас вручает мне полотенце с котенком, и Кузя смешно трясёт головой и огромными, как локаторы, ушами. – Я знал, что хочу такую, как ты, примерно лет с двадцати, когда начал немного разбираться в женщинах. Теперь я знаю, что хочу только тебя. Извини, что без соплей и прелюдий – я не мастер говорить все эти… романтичные штуки.

А мне кажется, что я в жизни не слышала более красивого признания.

Никто н говорил мне, что хочет только меня.

Это как будто он взял в ладони мое угасающее сердце, подул на него и заново распалил хрупкое пламя из тлеющих углей.

– Я не мастер справляться с детьми, но постараюсь стать Лесоповалу другом и своим в доску, – добавляет Стас, делая шаг ко мне, как будто готовится к основному рывку перед финишем. – И я буду беречь тебя, Отвертка. Нам может быть сложно, и мы, наверное, иногда будем ссориться, но я всегда буду рядом и мне ни фига не стыдно сказать, что я тупой, если я натуплю. Возможно, я зарабатываю меньше тебя, но я готов ползти вверх. Небо в алмазах, может, и не будет, но Думай с меня. И через пару лет я, скорее всего, попрошу тебя подумать о пацане, чтобы укомплектовать семью на сто процентов.

Я шмыгаю носом.

Кто-то очень умный однажды сказал, что когда ты находишь человека, из-за которого у тебя то слезы, то смех, и сердце выпрыгивает из груди, и бессонные ночи – это не любовь. Потому что любовь – это когда тихо, спокойно и в тихой гавани.

– Будешь моей тихой пристанью? – Я прижимаю к груди сверток с пушистым домовым, а свободной рукой тянусь, чтобы обнять Стаса за шею. – Я на все согласна.

– Да хоть енотом лысым! – усмехается он, и сгребает меня в охапку.

– Енотом?

– Нельзя чертыхаться при котах, – говорит заговорщицким тоном, – они от этого фыркают и шипят. Поехали в ЗАГС, Отвертка? Че кота-то тянуть за фаберже?

– Пятница, – говорю я. – Пять часов вечера.

– Да успеем. – Тащит к двери, и его вообще не беспокоит, что я все еще с мокрым котом в руках.

– Шашлык? – топчусь у порога, пытаясь попасть ступнями в ботинки

– Да, шашлык классный, сразу и отпразднуем. Кстати, а Лесоповал-то где?

Я знаю, что за этим мужчиной я буду не как за каменной стеной.

Это мой личный швейцарский банк, с гарантией в тысячу лет.=