Текст книги "Грешники (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
Глава 31
В зал я возвращаюсь минут через пятнадцать и нарочно немного замедляю шаг, чтобы посмотреть на Гарика со стороны. Он действительно качественно отличается от остальных мужчин – одет с шиком, хотя это как раз тот тип мужчин, которые даже босые и в рубище будут выглядеть королями, сидит ровно и медленно потягивает шампанское, а не тонет в телефоне, как подавляющее большинство присутствующих.
Иногда мне кажется, что женщины ходят в ресторан, чтобы сделать миллион селфи каждой крошки в их тарелках, а мужчины их туда водят, чтобы у них появились лишние пару часов на переписки с друзьями. Ну или не с друзьями.
Воспоминание о Призраке и о том, каким многообещающе романтичным было наше начало, придают мне решительности.
– Все хорошо? – беспокоится Гарик, успевая встать и отодвинуть мне стул до того, как я похожу к столу.
– Я просто перезагрузилась, – говорю именно то, что лучше всего характеризует мое внутреннее состояние. – И готова обсудить условия.
– Брачный договор обязательно, Маша. Думаю, как два здравомыслящих и рациональных человека, мы оба понимаем и принимает его необходимость.
– Безусловно.
Деловой тон Гарика окончательно помогает мне взять себя в руки.
Не происходит ничего страшного – просто два разумных человека нацелены на достижение определенной цели, и для этого им нужно обсудить правила и условия.
– Я согласен дать вам некую часть управления «ОлМакс», скажем, через год совместной жизни. До этого у вас будут широкие полномочия, которые мы обсудим уже совместно с юристами.
– Через год? – не могу скрыть удивление. Это очень рано. Обычно люди, своими руками с нуля создавшие крупный прибыльный бизнес, держаться за него, как за последнее, что есть в жизни, а Гарик собирается просто так подарить мне его часть. Даже если это будет всего пять процентов – это все равно слишком много для такого маленького испытательного срока. – Может, через три?
– Года будет достаточно, – успокаивает он. – У меня всегда прекрасно работала интуиция. Я знаю, что вы не облапошите меня даже если я отдам вам «ОлМакс» прямо сейчас.
Я мило улыбаюсь.
Скорее всего, он просто очень хорошо и предусмотрительно заранее перестраховался и защитил себя от любых возможных потерь. А интуиция – это просто красивый жест для меня.
Мы обсуждаем разные тонкости, среди которых создание «истории нашей яркой любви» и прочее-прочее, чтобы избавить себя от неуместных вопросов.
Вроде того, что мы долго противились чувствам, но они взяли верх. И все в таком духе, пока на нашем столе не заканчивается вторая бутылка шампанского – и ресторатор, проявляя чудеса такта, не начинает намекать, что им нужно было закрываться еще полчаса назад.
Гарик подвозит меня до дома, потом проводит до подъезда.
– Мы не обсудили пальцами каких рук будем давить наших врагов, – посмеиваюсь я, уже достаточно «весёлая» от сладкого игристого, чтобы ясно соображать.
– Ничего страшного. Этот вечер был слишком хорошим, чтобы портить его присутствием третьих лиц.
Это у него слишком обаятельная улыбка или я слишком много выпила?
– Я бы хотел вас поцеловать, – говорит Гарик, одновременно с тем, как его большой палец поглаживает мой подбородок. – Как считаете, это будет уместно?
– Абсолютно, – пододвигаюсь я, забрасывая руки ему на шею. – Как бизнес-партнеры и просто ответственные люди мы должны убедиться, что наш идеальный брак не распадется из-за того, что нам категорически не понравится взаимный обмен жидкостями.
Дверь подъезда слишком резко открывается – и какой-то мужчина в расстегнутой куртке поверх майки, домашних тапках и с сигаретой в зубах прет как раз между нами, вынуждая отпрянуть в разные стороны.
Я виновато улыбаюсь.
Гарик в ответ мягко, вежливо и отстраненно целует мне руку, желает хороших снов и усаживается в машину.
Через минуту его уже и след простыл, а я думаю о том, что жизнь, вероятнее всего, снова повернулась ко мне лицом.
Только позже, когда я с песней принимаю душ, медленно и любовно наношу маску и забираюсь в постель с чашкой мятного чая, руки доходят до телефона.
Улыбаюсь, разглядывая темный экран, еще решая, стоит разбирать все сообщения, письма и звонки, или оставить это скучное дело до утра. Заодно отмечаю, что это очень хороший звоночек – встретить мужчину, рядом с которым абсолютно забываешь о телефоне. А тем более, если он предлагает очень «вкусный план» на совместную жизнь.
Но телефон все-таки проверяю и невольно морщу нос, потому что там снова гора сообщений от Димы, последнее из которых написано как нарочно заглавными буквами: «ТЫ МЕНЯ ИГНОРИРУЕШЬ?!»
Кончики пальцев покалывает от желания написать такое же орущее большими буквами «ДА!» в ответ, но я сдерживаюсь. Нарочно не читаю длинную цепочку сообщений выше – не хочу портить послевкусие чудесного вечера с Гариком.
Или, наверное, теперь правильнее будет называть его женихом?
Перекладываю телефон на другую половину кровати – достаточно далеко, чтобы не дотянуться до него рукой, если посреди ночи меня посетит желание высказать Призраку все, что я о нем думаю. Гарик запретил мне завтра приходить на работу, так что у меня будет целый день, чтобы отрепетировать убедительную речь о том, почему я не хочу и не буду к нему переезжать.
Само собой, я не собираюсь говорить ему правду.
И да, меня все еще не мучает совесть.
Это – не месть.
Это – бумеранг.
Глава 32
Меня будит настойчивый звонок в дверь.
На часах около восьми, и я уже проспала три будильника. Мне не на работу – почему-то мысленная фраза «начальник отпустил!» очень веселит в это на удивление солнечное утро, но я все равно собиралась встать пораньше, чтобы отрепетировать свои дела на сегодня.
Я выбираюсь из постели, на ходу заворачивая себя в одеяло, как в кокон.
Открываю дверь и почему-то даже не удивляюсь, когда вижу курьера с огромной корзиной белых тюльпанов.
Удивляюсь я через минуту, когда парень немного отодвигается в сторону – и я замечаю за его спиной еще… эммм… с десяток таких же? С желтыми тюльпанами, с розовыми тюльпанами, с ирисами и даже с подснежниками.
Оторопело расписываюсь за доставку.
Молча отодвигаюсь от двери, чтобы парень и его помощник оперативно занесли цветы в квартиру. О том, насколько она маленькая, понимаю лишь когда все корзины еле-еле умещаются в комнате, заполняя собой все свободное пространство между кроватью, шкафом и компьютерным столом.
Во всем этом великолепии огорчает только одно.
Корзина с «облаком» светло-розовой гипсофилы.
Дима пришел на наше первое свидание с таким же, но белыми.
Поэтому, как только парни из доставки откланиваются, хватаю гипсофилу и тащу ее на балкон – с глаз долой.
Где-то в глубине души еще очень сильно болит.
Предательство, конечно же, потому что я просто не могла влюбиться в этого морального импотента.
В корзине с белыми тюльпанами сидит медвежонок Тедди с открыткой.
Я беру ее, плюхаюсь на спину на кровать и разворачиваю, с выражением читая вслух:
– «Надеюсь, моя Золушка утром не превратилась в тыкву? Заеду в шесть, поедем ужинать», Гарик.
Почерк у него каллиграфический, как будто бедного мальчишку в детстве били палкой по рукам за каждую кривую букву.
В этом мужчине что – идеально совсем все?
Я бросаю открытку на кровать, беру телефон и уже хочу его набрать, но вовремя вспоминаю, что Гарик в это время уже всегда в офисе, и вряд ли будет в настроение для наших шпионских разговоров. Так что ограничиваюсь милым сообщением с благодарностью за оранжерею в моей квартире и пожеланием доброго утра.
Хорошо, что утро началось вот с этого – теперь я окончательно убеждаюсь, что приняла правильное решение. Мы будем отличной парой.
Пока на скорую руку заколачиваю себе блины, успеваю прокрутить в голове предстоявший разговор с Ленкой. Немного подташнивает от того, что какое-то время придется корчить из себя лучшую подругу, но потом вспоминаю, сколько лет притворялась она – и моя страдающая совесть сдается.
– Привет, – говорю в трубку, когда слышу сонный Ленкин голос. – Я тебя разбудила?
На заднем фоне слышно мужское бормотание.
Меня охватывает паника, потому что я знаю, что за мужчина рано утром в ее постели и не хочу разоблачения раньше времени. Он знает, что мы с Ленкой помирились? А может, попросить подруженьку дать ему трубку и в лоб спросить, как ему вообще спится после прыжков из кровати в кровать между двумя подругами?
«Спокойно, Маша, выдыхай. Он того не стоит».
– Ты разве не на работе? – бормочет Ленка, громко зевая.
Зевает она как бегемот.
Господи, мы же с ней… совершенно разные. Мой папа был прав – у нас нет ничего общего. Как вообще?..
Подавляю брезгливость.
Нужно просто закончить начатое и наслаждаться триумфом, глядя, как с лиц предателей вместе с кожей сползут все их маски.
– Я немного приболела, – громко кашляю в трубку, свободной рукой ловко переворачивая подрумянившийся блин. – Но после обеда снова в офис – у меня не босс, а тиран и деспот!
Ленка смеется.
Знакомый голос сзади спрашивает, кто это.
Она явно прикрывает динамик рукой, но я все равно слышу собственное имя – «Машка».
Проглатываю вязкий комок.
Жаль, что не могу сейчас увидеть лицо Призрака.
О чем он думает, понимая, что у меня нет времени ответить ему, но есть время позвонить подруге прямо ранним утром? У него хоть что-то ёкает от воспоминаний обо мне? Он начинает злиться? Он прямо сейчас проверяет свой телефон, думая, что я дала хоть какой-то знак?
– Я хотела спросить… – нарочно выдерживаю паузу, чтобы подавить дрожь в голосе. Нужно еще поработать над самоконтролем, потому что дрожь в голосе сейчас совершенно лишняя. – Ты же еще ищешь работу?
– Ага, – уныло сопит Ленка.
Слышу возню, недовольный голос Призрака: «Я опаздываю».
– У тебя снова мир и дружба? – не могу удержаться от вопроса. Он, конечно, едкий, как ржавчина, но это можно списать на мое отношение к ее вечным эмоциональным качелям, о котором Ленка знает как никто.
– Можешь думать, что хочешь, – Ленка уже что-то жует. – Нам хорошо вместе. А мужчины любят, чтобы их держали в тонусе. Поэтому, мой эМЧе всегда будет возвращаться ко мне – ему тупо скучно с другими унылыми бабами. Рано или поздно поймет, что только я могу заряжать его качественным драйвом.
Зачем я только спрашивала.
Остатки теста для блинов выливаю в раковину – аппетита как не было.
– Я подумала, что ты сможешь вписаться в «ОлМакс», – говору торопливо, чтобы поскорее сменить тему разговора. Филеем чувствую – Ленку вот-вот понесет рассказывать о том, какими должны быть правильные отношения. – Но! При условии, что ты больше не будешь так жестко косячить! И будешь во всем меня слушаться!
– Машка, ты серьезно?!
Судя по звуку, она только-что упала с кровати.
Смеется, сбивчиво взахлеб благодарит.
Так… искренне.
Я выбрасываю в мусорное ведро пару тех блинов, которые успела испечь.
Душу в себе жалость – жестоко и бескомпромиссно.
– Может, обсудим все вечером? – предлагает Ленка, громко в сторону крича: «У меня классная новость, коть!»
Коть!
Она так его зовет.
А я знаю, что Призрак терпеть не может все эти ласковые словечки, что его мутит от телячьих нежностей – и он всегда довольно сдержан и даже немого груб, если дело касается эмоций.
– Я не могу вечером, – голос снова предает, но я снова справляюсь с чувствами, – буду валяться в кровати с грелкой и чаями, чтобы завтра быть в форме.
– Тогда завтра? – не слезает Ленка. Чует, что снова обведет меня вокруг пальца?
– Хорошо, – быстро отвечаю я. – Созвонимся. Пока.
Сообщение от Димы приходит через десять минут: «Где и когда – надо увидеться»
ВАНИЛЬ: Я неважно себя чувствую, и у меня работа.
ДИМА: Я не понимаю, что случилось, но если ты не хочешь переезжать – ок, не вопрос! Но я не хочу тебя терять! Я согласен видеться как ты хочешь! Маш! Мне плохо без тебя!
Я медленно кладу телефон экраном вниз.
Он пишет это, находясь в квартире моей лучшей подруги, после того, как провел ночь в ее постели, где они точно не лепили куличики. Он сейчас там, через стену от Ленки.
Геометрическая конструкция отношений нашей троицы называется «дырявый кривой треугольник».
И это все, что мне нужно знать каждый раз, когда мне будет казаться, что я действительно хоть когда-то хоть что-то значила для этого… предателя.
Глава 33
– Что-то не так? – Я сконфуженно провожу рукой по волосам, почему-то думая, что стоило прислушаться к голосу разума и сделать более строгую прическу, а не торчать в салоне два часа ради романтических локонов в духе «французский бриз в волосах».
Ну или как-то так.
Я подготовилась к ужину основательно.
Гарик сказал, что желает видеть рядом с собой достойную женщину, которая будет притягивать взгляды, но он вряд ли имел ввиду образ а-ля «платье и попа как у Ким», так что нужно показать ему – я умею слушать и слышать, и я могу дать ему то, что он хочет.
В рамках соглашения, конечно же.
Так что для нашего первого официального ужина в качестве парочки выбираю сдержанное пудровое платье из тонкой шерсти – высокий ворот, тонкая вязка, минимум деталей. Украшаю все это модной толстой цепью под золото и одним-единственным кольцом на безымянном пальце – тем самым, помолвочным.
Прическа-романтик, сдержанный макияж «без макияжа», тонкая дымка нюдовой матовой помады.
В зеркале я себе нравилась очень.
Настолько, что впервые в жизни сделала, кажется, миллион селфи, почти каждым из которых была довольна. Правда, выставлять их в инстаграм повременила – мою страницу знает Дима и, возможно, периодически ее поглядывает. По крайней мере, еще до нашего официального реального знакомства, он пару раз намекал, что «почитывает» мои заметки.
Но, когда Гарик заезжает за мной, от моей уверенности в себе почему-то не остается и следа.
Все дело в его взгляде и каком-то непредсказуемом молчании.
Что он думает, глядя на мои ноги вот так? Что он хочет сказать этой своей тонкой складкой между бровями?
– Я еще успею переодеться, – решительно говорю я, когда терпение окончательно драпает с места. – У меня есть классический белый костюм и…
– Это хорошо, – перебивает мою горячку Гарик. И властным взмахом руки перебивает попытку заговорить. – Но украшения… Так сейчас модно? Не слишком вульгарно?
– Это последний тренд… кажется.
У меня сбивается речь, потому что я не отношу себя к девушкам, фанатично следящим за модными веяниями, хоть и считаю себя одевающейся со вкусом.
Гарик сует руку в карман пальто, достает оттуда бирюзовую коробочку с белым чуть примятым бантом.
– Возможно, это подойдет лучше?
Я икаю.
Довольно громко, чтобы прикрыть звук рукой.
Гарик напряженно ждет.
– Это Тиффани? – У меня немного сводит дыхание.
Мой «жених» подталкивает подарок мне в руки, так что приходится повозиться с бантиком, потому что он никак не хочет аккуратно сниматься, а я очень хочу потом обязательно закрыть все как было.
Да, потому что хочу сделать еще один миллион фото!
И мне плевать, кто что будет думать!
Не каждый день и далеко не каждая женщина получает в подарок заветную коробочку от «Тиффани»!
Внутри, на черном бархате, лежит толстая цепь из розового золота с сердечком, украшенным фирменной надписью.
Я сплю?
Это… очень дорого.
Это ох… очень-очень дорого!
– Примеришь? – Не дождавшись моего ответа, Гарик негуманно выдергивает украшение на свет божий и за какие-то секунды меняет мою бижутерию на обновку.
Зеркало напротив подсказывает, что теперь я точно выгляжу… идеально.
Не только из-за Тиффани за почти миллион рублей.
Из-за улыбки и румянца.
И потому что стоящий за моей спиной мужчина как-то очень медленно, с налетом аристократичной небрежности, накручивает на палец локон моих волос. И если на этот короткий ролик наложить романтическую музыку, я готова поверить в то, что любовь – это не всегда про звезды из глаз и сопливые страдания.
– Это тоже входит в часть нашего соглашения? – Стою, боясь пошевелиться, чтобы не испортить красивую картинку в отражении.
– Что именно, Маша?
Гарик позволяет волосам свободно соскользнуть с его пальца, но тут же наматывает новую прядь. Есть в этом что-то от игры в кошки-мышки. И, несмотря на всю романтичность момента, я чувствую нотки опасности, как будто мои красные тельца в крови уже сгоняли в будущее и узнали там что-то не очень радужное.
Но что может быть не так?
Наше соглашение исключает недосказанности.
– Украшения от «Тиффани», – поясняю свой вопрос.
– Мы ужинаем с моими родителями, дорогая. Моей матери очень не понравится, что моя невеста пришла в дорогой ресторан, на котором мы объявим о помолвке, в цепочке из крашенной под золото проволоки. У нее глаз на «дорого», даже если твоя подделка безупречна.
Я сглатываю, мысленно благодаря свои кровяные тельца за сигнал об опасности.
Ужин с родителями.
Ужин с женщиной, которая будет оценивать каждую надетую на мне вещь.
– Было бы проще, если бы предупредил меня заранее, дорогой, – пытаюсь подыграть его холодному безучастному тону, но это бесполезно. Меня уже трясет. – Я бы выбрала что-то более… традиционное.
– Ты выглядишь именно так, как должна выглядеть девушка, которая еще не знает, что сегодня станет моей невестой. Так что, – он ловко стаскивает кольцо с моего пальца, небрежно бросает его в вазочку на тумбе, куда я всегда кладу ключи, мелочь и жвачки из карманов, – это пока лишнее.
– У тебя есть еще одна бирюзовая коробочка? – Меня потряхивает.
Внутренний голос орет, что самое время притормозить этого парня, пока я окончательно не слетела с катушек, не понимая, что происходит.
Гарик как будто читает мои мысли – берет за плечи, уверенно сжимает, подбадривает улыбкой. Но все это… очень правильно и очень вовремя. Он репетировал или просто знает, что, когда и как нужно сделать, чтобы не дать женщине ни единого шанса опомниться?
– Маша, моя мать – хладнокровная рептилия, – синие глаза моего жениха становятся почти темными, злость делает лицо похожей на бледную маску какого-то японского демона-они[1]. – Если мы убедим ее в любви до могильной плиты – мы сможем убедить всех.
– А если не убедим? – Не уверена, что мне так уж по душе, что моя будущая свекровь – хладнокровная рептилия. И мне совсем не нравится, что так о ней отзывается собственный сын.
– Не будет никакого «если», – пальцы Гарика на моих плечах сжимаются еще сильнее, и я непроизвольно охаю, когда это становится ощутимо больно.
Он тут же разжимает ладони и отступает на шаг, извиняясь, что не рассчитал силы.
И теперь это тот самый немного растерянный и отрешенный молодой мужчина, который пил чай у меня на кухне, поливая разбитое сердце медом из первоцветов.
Он не такой шикарный, как тот аристократ, который, как фокусник из шляпы, достает из карманов дорогие подарки, но мне с ним как-то понятнее.
[1] О?ни (яп.?) – в японской мифологии – большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада (ист. – википедия)
Глава 34
По дороге в ресторан мы почти не разговариваем, не считая каких-то обязательных вопросов, которые Гарик заранее уточняет. Но это, конечно, и близко не то романтическое обсуждение, которое показывают в фильмах о любви, когда герои с блеском и азартом в глазах сентиментально придумывают всякую романтическую чушь для красивой легенды их отношений.
Мы просто бизнес-партнеры.
Это не хорошо и не плохо – просто факт, который всегда нужно держать в голове.
Перед входом в ресторан Гарик снова окидывает меня придирчивым взглядом, но на этот раз он полностью доволен: широко улыбается, галантно подает локоть, как какой-нибудь князь Монако, и мы, изображая красивую любовь с открытки, заходим внутрь.
Несмотря на то, что ресторатор сразу узнает моего жениха и ведет нас к столу, я заранее понимаю, кто из присутствующих в зале – его родители.
Гарик очень похож на своего отца – они практически одно лицо: такие же высокие скулы, глаза, аристократический нос и выправка, безупречные пальцы, только, в отличие от Гарика, его отец носит кольцо. Не обручальное, а маленькую печатку на мизинце левой руки.
А мать…
У меня холодеет в области копчика, когда ее цепкий взгляд впивается…
Нет, не мне в лицо и даже не в фигуру. Она смотрит на мою руку на локте ее сына, и резко поджатые губы как будто кричат о том, что ей это не нравится.
Ей все равно, как я выгляжу, как говорю или какой у меня вес. Уверена, что уже сейчас ей вообще не интересно узнать обо мне хоть что-то. Этой женщине не нравится сам факт того, что на ее сына нашлась «охотница». По крайней мере, именно так моя интуиция считывает каждый безмолвный сигнал ее тела.
– Всем привет, – улыбается Гарик, буквально распространяя вокруг себя феромоны счастья.
Без понятия, как ему это удается, но на миг даже я верю, что он действительно – счастливый влюбленный.
– Добрый вечер, – еле слышно отвечаю я, радуясь, что у меня хотя бы есть плечо жениха, за которое можно спрятаться. Правда, Гарик тут же пресекает мою попытку, крепко удерживая руку на своем локте.
– Игорь. – Мать тянется, чтобы поцеловать воздух около его щеки, но даже делая это, продолжает смотреть на то место, где мои пальцы держатся за его локоть. – Ты не говорил, что будешь с гостьей.
– Это сюрприз, – Гарик косится на меня, подмигивает и по очереди представляет родителей: – Мама, папа, это – Маша, моя девушка. Маша, это моя мама, Анна Александровна, это мой отец, Сергей Игоревич.
Несколько минут мы просто смотрим друг на друга, словно время остановилось и Высшие силы дали нам пару минут уложить в своих головах происходящее.
Даже мне, хоть я и была предупреждена заранее.
– Твоя девушка? – Первой нарушает молчание его мать. Отец выглядит скорее немного удивленным, но через считанные секунды снова становится отрешенным. А вот мать Гарика смотрит пристально, как будто обладает способностью читать мысли и почти-прочти пробила брешь в моем ментальном блоке. – Разве ты не…
– Я «не» и оставим эту тему. – Гарик пресекает незаданный вопрос, помогает мне сеть и, к моему огромному облегчению, официант уже спешит к нашему столу.
По крайней мере, у них здесь большие деревянные планшеты с меню. Я могу спрятаться за своим, как в окопе, и перевести дух. Украдкой посматриваю на Гарика в надежде получить хотя бы невербальный сигнал, что делать дальше, но он уже о чем-то увлеченно разговаривает с отцом, в то время как я даже через меню чувствую тяжелый взгляд его матери.
Я не великий психолог, но курс общей психологии в институте был одним из моих любимых. Так что, хоть мой «диагноз» вряд ли можно назвать верным на сто процентов, но тут на лицо нарушение детско-родительских отношений.
Хоть Гарик и не похож на залюбленного маменькиного сыночка.
Скорее уж на Иванушку-дурачка, который всегда был изгоем, но, когда старшие братья стали еще большим разочарованием года, он вдруг ворвался в фокус любви мамы-генеральши.
Я мысленно мотаю головой, чтобы вытряхнуть из мыслей этот недоделанный психоанализ.
Ясно одно – матери Гарика хватило пары минут знакомства со мной, чтобы хотеть меня в качестве основного блюда на столе, которое она с удовольствием и мастерски расчленит столовыми приборами.
– Шампанское? – слышу ее вопрос и не сразу понимаю, что пока я пыталась играть в доктора Фрейда, Гарик успел заказать на двоих. И игристое выдержанное «Вдова Клико» для всех. – Есть какой-то повод? Ты заключил новый контракт?
Почему-то в ее голосе слышится неприкрытая ирония.
Гарик долго смотрит на мать, и пока они ведут безмолвную, понятную им одним борьбу, мне очень хочется потихоньку свинтить в туалет, а потом – куда глаза глядят. Это не то, что не комфортно – это просто невыносимо, как будто подо мной подожгли стул, и я чувствую, как стремительно поджаривается мой пятая точка.
– Есть повод, – наконец, отвечает Гарик, и по тону это похоже на передернутый автоматный затвор. – Иначе, я бы не просил тебя уделить мне время.
Об отце не говорят, как будто его тут и нет.
И я с удивлением замечаю, что он как будто даже и рад роди невидимки – просто потягивает воду из стакана, всем видом давая понять, что декор зала и другие посетители волнуют его гораздо больше разворачивающейся за столом военной кампании.
– Я встречалась с Эльмирой, – говорит женщина и снова смотрит в мою сторону, как бы проверяя реакцию на кого-то с таким загадочным именем. – Она вернулась из Лондона еще в воскресенье, ты бы мог зайти к ним хотя бы из вежливости.
Гарик собирается что-то сказать, но двое официантов как раз сносят на стол первые блюда.
Потом приносят шампанское в ведерке со льдом.
Официант ловко откупоривает бутылку, разливает в бокалы, не проронив ни капли на белоснежную скатерть.
Гарик встает, придерживая полу пиджака как-то по-особенному традиционно.
Смотрит на меня, улыбаясь так искренне, что в моей голове проносится шальная мысль – а не сплю ли я? Этому мужчине можно давать сто баллов из десяти за умение безупречно мимикрировать под ситуацию.
– Маша, помнишь, я говорил, что ты – особенная женщина в моей жизни и что такие как ты – уникальны и неповторимы? Что на всей этой планете другой такой нет?
Видимо, моя ответная улыбка получается не такой идеально фальшивой, потому что Гарик на мгновение прищуривается, как бы давая понять, что и мне пора начать вкладываться в общее дело.
– Звучит немного настораживающе, – уже более искренне говорю я. – Собираешься признаться, что запатентовал мою уникальную ДНК?
Вот теперь все как надо – он весело смеется.
Жаль, что в одно лицо – остальным зрителям этот спектакль точно не приносит удовольствия.
– Ну, в некотором роде я рассчитываю, что ты определенным образом… размножишься, когда наступит время.
– Как дождевой червь, когда меня переедет трамвай, – пытаюсь пошутить, как мне кажется, довольно глупо.
Но отец Гарика даже изображает улыбку.
– Я подумал, что не хочу рисковать такой драгоценностью. – Гарик сует руку в карман, достает оттуда бирюзовую коробочку. Когда открывает – блеск огромного бриллианта в буквальном смысле едва ли не ослепляет. – Маша, ты выйдешь за меня замуж?
Вот же…
Я знала, что так будет.
Я была предупреждена.
Но он все равно застает меня врасплох.
И это хорошо, потому что даже не нужно стараться разыгрывать удивление – оно у меня естественное, настоящее.
В особенности, когда Гарик, не дожидаясь ответа, надевать кольцо на мой безымянный палец, задерживая мои пальцы в своей крепкой, но почему-то холодной ладони.
Уверенно тянет на себя, заставляя подняться с места, прижимает, обхватывая рукой за талию и, хоть шепчет на ухо, делает это нарочно громко:
– Все, теперь у меня есть эксклюзивные права на твою ДНК.
Я снова смотрю на его мать – так получается, она как раз напротив.
У нее и правда взгляд комодского варана.
Ни один мускул на лице не дергается, когда мать моего теперь уже официального жениха демонстративно поднимает бокал… и медленно выливает вино на пол.
– Сергей, нам пора, – даже не глядя в сторону мужа.
Тот, как послушная марионетка, встает и уходит.
Я едва ли замечаю, как кто-то почти молниеносно убирает мокрое пятно на полу, потому что моя голова занята перевариванием случившегося.
– Все нормально, – говорит Гарик, попивая шампанское.
– Обычно, в твоей семье вот так принимают новости о женитьбе сына? – не могу удержаться от иронии. Но это просто защитная реакция – я думала, что такое бывает только в фильмах, потому что в реальности люди не могут быть настолько циничными и прямолинейными.
Хотя после того, как одна «сладкая парочка» обвела меня вокруг пальца, мне ли говорить о том, что я что-то знаю о том, как устроена настоящая жизнь?
– Кто такая Эльмира? Подруга детства?
Гарик сам подливает вино в свой бокал, и это немного похоже на попытку потянуть время, пока он выбирает наилучший вариант ответа.
– У нас договор, – на всякий случай, напоминаю я. – Давай не играть в темную.
– Она была моей невестой, – отвечает Гарик. – Так решили наши семьи.
Еще одна невеста? Я смотрю на свое кольцо от Тиффани и испытываю странное желание поскорее от него избавиться.
– Потом Эльмира решила, что я для нее недостаточно хорош, умен, богат и прочая– прочая… – Гарик кривится. – Она вернула кольцо и укатила в Лондон с каким-то мажором. Все. Вот такая история.
– Укатила, но вернулась уже свободной? – не хочу поддаваться на его уловку закрыть тему. Даже если она неприятна – пусть рассказывает, пусть тоже вывернет душу, как это сделала я. Только так из нашего договорного брака получится крепкая команда. – Поэтому ты решил так скоропалительно жениться? Типа, подстраховать себя?
– Ага, – хмыкает Гарик. – Ты очень проницательна, Маша. И, хоть мне нравится твой острый и пытливый ум, не злоупотребляй моей слабостью. Есть вещи, которые тебе не нужно знать.
