Текст книги "Грешники (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Глава 38

– Машка, я… я!..

Ленку переполняют чувства, она чуть не попрыгивает на стуле в кофейне, куда сама же меня притащила, после моих недельных отказов принять ее благодарность «хоть в какой-то материальной форме».

Уже неделю она – штатный сотрудник «ОлМакс». Сидит в кабинете напротив, и не упускает возможности поймать меня то в коридоре, то в женском туалете, потому что я всячески отгораживаюсь от нашего общения на работе под предлогом: «Ты же понимаешь, что сразу пойдут разговоры, будто мы болтаем вместо того, чтобы работать». На фоне случившегося в «ТриЛимб» мои опасения выглядят вполне логичными, хоть Ленка при каждом удобном случае давала понять, что уверена – мы не видимся за пределами офиса только потому, что я до сих пор на нее дуюсь.

Так что, пришлось согласиться по посиделки днем в субботу.

Тем более, накануне Гарик поинтересовался, как продвигается мой план, а я кроме абстрактного многозначительного молчания так ничего и не смогла ответить.

– Ты просто шикарно выглядишь! – расхваливает Ленка, пока мы ждем кофе и десерт. – Просто… Слушай, – она понижает голос, как будто кому-то в этом маленьком зале еще есть дело до наших личных жизней, – я видела, что тебя привозит шикарная тачка. Колись.

Меня передергивает от того, что придется юлить и изворачиваться.

Придется стать такой же, как они с Призраком – хитрой коварной обманщицей.

– Не понимаю, о чем ты, – делаю вид, что пока не готова развивать тему моего личного.

Я же помню, что в конечном итоге, все ее попытки зацепить меня на «личные подружкины секреты» всегда сводились к обсуждению ее отношений. Наверное, только для этого Ленка их и начинала – хотела выговориться, потому что, будь моя воля, я бы с ней ее мужиков не обсуждала никогда, вообще. И никогда не начинала их первой.

– Да-да, не понимает она. – Прежде чем успеваю сообразить, Ленка хватает меня за правую руку и с видом опытного ювелира, разглядывает кольцо. – Ты издеваешься?!

– Что? – снова притворяюсь дурочкой. – Ты же знаешь, что кольцо на безымянном пальце – лучшая защита от знакомств на улице.

– Это же бриллиант? – Ленка понемногу выпадает в осадок. – Серьезно, Машка. Это брюлик размером с вишневую косточку.

– Да где мне, ты что, – отмахиваюсь, незаметно проглатывая гадкий вкус лжи. – Подделка с «Алика». Все ведутся. Хочешь, ссылку дам? Купишь себе десяток таких же с бутылочными стекляшками, по двести рэ штука.

Ленка продолжает рассматривать мое кольцо, а потом грозит мне пальцем.

В самом деле, она лучше поверит, что кольца со всем изустного китайского онлайн-базара могут сверкать так же, как и чистые бриллианты вестом в два карата, чем в то, что у меня мог появится мужчина, способный на такую щедрость.

Потому что… так было всегда.

Жаль, что я отчетливо понимаю это только сейчас.

Она же всегда думала, что лучше меня, что достойна большего, чем я.

А над моими попытками устоять на ногах, смеялась и говорила, что пока я буду штурмовать финансовые горы, она пойдет по нормальному женскому пути – найдет состоятельного мужика и пристроится у него под крылышком. Пару раз даже говорила что мы, карьеристки, облегчаем задачу «простым смертным женщинам», потому что добровольно сходим с дистанции.

– Я буду тише воды, ниже травы, – с самым честным лицом клянется Ленка. – Больше – ни единой пылинки вообще никуда!

Она не врет сейчас.

Потому что на какое-то время действительно заляжет на дно, чтобы усыпить мою бдительность.

Грозная рассказала, что она регулярно сливала информацию и ей это регулярно сходило с рук. Никто не станет менять отработанную действенную схему, тем более не очень умная женщина, которая возомнила себя гением производственного шпионажа.

Даже думать об этом гадко, но мне нужно отыграть роль до конца.

– Ерунда, – улыбаюсь со всепрощающим видом, – если честно, вся эта история еще непонятно как всплыла. Мы обе попали под горячую руку.

– Вот-вот! – Ленка предсказуемо глотает наживку. Она же собирается использовать меня дальше, значит, нужно отвести от себя подозрения.

Я в пол уха слушаю какой-то притянутый за уши бред о том, что она просто делала распечатки для отчета, который я просила сделать, что все эти бумажки лежали у нее только дома, где их никто не мог бы увидеть. И в конце выводит совершенно ущербную теорию о том, что «где-то слышала», что начальник службы безопасности «ТриЛимб» уже давно сливает инфу «Эллипсу».

Киваю, как китайский болванчик, даже очень правдоподобно изображаю шок от таких откровений.

И пару раз выразительно посматриваю на часы.

– Куда-то спешишь? – дуется Ленка. – Совсем тебя не поймать. Я столько всего рассказать хочу, а тебе как все равно!

– Просто сегодня встреча с родителями, нужно все успеть и… в общем…

– Ого, сразу с двумя? – Ленка в курсе моих напряженных отношений с матерью и что мои родители между собой общаются только через меня, как через испорченный телефон. – Это как-то связано с кольцом за двести рэ?

– Ага, – делаю страшные глаза. – Ты же знаешь этих продавцов с алиэкспресс – вечно какую-то фигню кладут типа в подарок. Мне вот мужчинку положили, буду знакомить с семьей, все как полагается. Выкинуть рука не поднялась, передаривать – жалко, вроде без брака, сделан на совесть.

Ленка снова смеется и жадно уплетает десерт.

Ей так хочется верить, что она все равно лучшая, что даже моя шитая белыми нитками попытка просто слить разговор, проходит «на ура».

– Я съезжаюсь, – говорит она через минуту. – На этот раз уже окончательно, с прямой дорогой в ЗАГС.

На несколько секунд мне становится нечем дышать, как будто одним нажатием на рычаг перекрыли доступ кислорода мне в легкие.

Я знала, что рано или поздно она что-то такое ляпнет о нашем с ней «одном на двоих».

Знала и даже старательно готовилась отыграть счастье, радость и что там еще полагается.

И все равно эта новость накрывает меня с головой, как волна, топит, заставляет барахтаться как мышь в молоке.

Они съезжаются.

И в ЗАГС.

Бриллиант от «Тиффани» проворачивается и царапает соседний палец, как бы напоминая, что я тоже туда собралась. Причем, наверное, даже раньше, чем «сладкая парочка».

– Ну… поздравляю, – пытаюсь изобразить вежливую радость. По крайней мере, это нормально – после стольких раз, когда я «откачивала» ее после разрывов с моим Призраком, ничего удивительного, что я скептически отношусь к их очередному романтическому кино.

То есть, он ее Призрак – не мой.

И всегда принадлежал ей.

– Я знаю твое отношение к нашим с Димой «качелям», но на этот раз все серьезно.

Я жмурюсь, как от крепкой оплеухи.

«Зачем ты назвала его по имени сейчас?»

– Дима, – зачем-то повторяю я. Имя горчит на губах, как испорченный перележавший авокадо.

Ленка вопросительно на меня таращится.

– И… когда идешь прощаться с холостой жизнью? – А что еще мне спрашивать? Где они будут жить? Сколько детей планируют?

– Во вторник подаем заявление, – она довольно скалится, совсем как самая противная девочка в группе детсада, которой удалось отвоевать лучшую куклу.

– В этот вторник? – Сегодня воскресенье. И как бы я не пыталась пересчитать дни, получается, что это… послезавтра.

– А чего тянуть кота за хвост. Помнишь, ты говорила, что мужчине просто нужно дать понять, чего хочешь, а он должен или принять решение и остаться или валить на все четыре стороны. Так вот, Машка, ты – гений! Это – работает! Я сказала, что либо мы женимся, либо я ухожу, прямо так и сказала, и даже ни единой слезы не пролила. И… – Она звонко щелкает сразу двумя руками. – Все получилось! Напомни, чтобы в следующий раз я всегда тебя слушалась.

Я снова бросаю взгляд на часы, резко отодвигаю десерт, к которому так и не притронулась, и встаю из-за стола.

Как в тумане, практически наощупь, нахожу на вешалке свое пальто.

Что там Ленка кричит мне в спину?

Что я ей только что ответила?

Все… кончено, на этот раз?

Глава 39

Я не еду к себе на «новое место».

Мы с Гариком договорились, что раз арендная плата за квартиру у меня все равно оплачена на месяц вперед, то оставшееся время я буду просто потихоньку перевозить вещи к нему в дом. Вещей немного, но он с пониманием относится к моему желанию сохранить хотя бы какую-то видимость цивилизованного переезда.

Он вообще ко всему относится с пониманием.

Какой-то идеальный мужчина, джек-пот, сектор «приз» на барабане – как в той идиотской телеигре.

Мне нужно радоваться, что в моей жизни появился такой сообщник – другие женщины добровольно укладываются под нож пластического хирурга, чтобы поймать такой выдающийся экземпляр, а мне все упало в руки, примерно так же, как яблоко на темечко Ньютона.

Нельзя воротить нос.

И тем более убого думать о человеке, который меня обокрал, использовал и предал, когда рядом есть такое сокровище.

Но пока я переодеваюсь в простой серый костюм, делаю прическу и наношу легкий макияж, в моей голове звенит только одна мысль: они женятся.

«Сладкая парочка» связана в моей голове одной большой веревкой, если не сказать – намертво приварены друг к другу. Я не хочу думать о Ленке, но когда в голове возникает образ Димы, она тут как тут – довольная, счастливая, размахивает уродливо сорванной упаковкой со своего заслуженного подарка.

Это странная смесь чувств.

Не любовь, конечно, просто… злость?

Может, мне просто хотелось, чтобы он страдал по мне всю оставшуюся жизнь, как страдают по роковым красоткам? А тут просто сиропно-ванильная история любви в полный рост, и это бесит, как будто я отстояла длинную очередь, чтобы, подойдя к кассе, увидеть табличку «Товар закончился»?

В шесть часов приезжает Гарик.

Он пунктуален как сам дьявол, который явился забирать положенную ему по контракту душу.

Выглядит просто… как модный красавчик из каталога «Гуччи»: стильный темно синий пиджак, темные классические джинсы, тонкий белый свитер. Я просила, чтобы он не сильно поражал моих родителей в день знакомства, тем более, что им придется перемолоть сразу несколько новостей. Уверена, мать будет прыгать от радости, а вот папа…

– Выглядишь шикарно, – пытаюсь улыбнуться как можно беззаботнее, но Гарик вообще никак не реагирует на мои слова. Протягивает букет из нескольких десятков кружевных тюльпанов. Вторая охапка классических красных роз – это явно для моей мамы. – Она тебя полюбила бы просто за то, что ради тебя я решила взяться за ум, цветы не обязательно.

– Цветы женщине обязательно всегда, – бросает Гарик. – Что-то случилось? У тебя потерянный взгляд.

Я мотаю головой.

И не могу удержаться от мысленной иронии над всей этой ситуацией: мы достаточно близки, чтобы жить под одной крышей и строить грандиозный заговор, но не могу же я сказать, что оплакиваю своего бывшего, к которому у меня вообще непонятно что.

Для встречи с родителями Гарик сам выбрал ресторан – дорогое, но уютное заведение, где нас проводят до отдаленного столика подальше от любопытных глаз.

– Полагаю, – Гарик смотрит в меню, – нам нужно определиться с датой.

– Датой чего? – Я снова задумалась и не услышала предысторию вопроса?

– Датой свадьбы. Я бы предпочел устроить торжество в июне, чтобы успеть все подготовить, и чтобы у тебя было достаточно времени организовать торжество в своем вкусе. Женщинам все это так важно. – В его голосе чувствуется легкое снисхождение. – Кроме того, уже будет тепло и ты сможешь покрасоваться в платье. Думаю, их нужно два.

Наверное, с Эльмирой у них все было очень серьезно, раз Гарик абсолютно в курсе всех деталей и так спокойно к ним относится.

– Пусть будет июнь. – Я открываю календарь в телефоне, выбираю последнюю субботу месяца. – Двадцать девятое число.

– Хорошо, – Гарик быстро делает заметку у себя. Когда отнесем заявление? Я могу попросить юристов, все сделают без нашего участия, если тебе это не интересно.

– Во вторник, – вырывается у меня.

– В этот вторник? – Хоть тут-то он должен был удивиться, но нет – спокоен как удав. – Хорошо, без вопросов.

Мы снова замолкаем и через несколько напряженных минут тишины мне вдруг страшно хочется сказать, что с заявлением спешить не обязательно. Я сказала про вторник совсем по другой причине. И что теперь мне стыдно за эту слабость.

Но поздно – мы уже не одни.

По покрасневшей шее отца и бледным щекам матери понимаю, что по пути сюда она уже успели выяснить отношения. Только не хватало, чтобы это продолжилось за столом. Хотя, после театрального предоставления матери Гарика, «цыганочка с выходом» от моей ма все равно будет детским лепетом.

– Мама, папа, – беру Гарика под локоть, и краем глаза замечаю на его губах счастливую улыбку. – Это – Гарик, мой… жених. Гарик, – это мой папа, Александр Викторович, и мама – Татьяна Степановна.

– Гарик? – приподнимает брови отец.

– Жених? – впадает в ступор мама.

– По паспорту Игорь. – Гарик крепок и уверенно пожимает ладонь моего отца, потом переключается на маму. – Мы обручились неделю назад, Маша пришлось ждать, когда наш с вами маленький трудоголик выделить выходные, чтобы объявить об этом событии.

«Наш с вами маленький трудоголик» – звучит так, будто он от меня без ума.

Это что-то из разряда: «Он слишком миииииилый…» с томным придыханием в конце.

– Значит, Гарик, – отец все равно держится настороженно.

– Ну наконец-то образумилась! – всплескивает руками мать, и бросается меня обнимать.

Я едва в состоянии поднять руки, чтобы приобнять ее в ответ, потому что чувство глубокого разочарования накатывает как никогда сильно. Оказывается, чтобы заслужить от матери эту теплоту и нежность, мне «всего-то» нужно было стать чьей-то женщиной. Как будто без кольца на пальце и штампа в паспорте, я не человек, не личность.

Мы усаживаемся за стол.

Чинно пьем шампанское.

Гарик берет на себя роль «тамады» для моих родителей – рассказывает, как мы познакомились, как я сразила его в самое сердце, как мои душевные качества и взгляды на жизнь совпали с его образом идеальной женщины. Он очень натурально слегка конфузится, когда мой отец в лоб спрашивает, куда такая спешка, но высказывать аргументы твердым уверенным голосом:

– Я – бизнесмен. Жизнь научила хватать то, что нужно, потому что через минуту это обязательно схватит кто-то другой. А Маша – штучный продукт. Она уникальна, и я бы не простил себе, если бы допустил хотя бы тень возможности ее потерять.

– Настоящий решительный мужчина! – Мама полностью им покорена.

Папа пару раз пытается достать сигареты, но всегда вовремя вспоминает, где мы и ограничивается глотком воды.

Гарик рассказывает, чем занимается, о своих грандиозных планах на жизнь и о том, что он – хронический однолюб, и если бы не встреча со мной, он так бы никогда и не познал любовь, о которой пишут в книгах.

Мне то и дело хочется дернуть его за рукав, дать понять, что он переигрывает, но…

Кажется, все довольны.

Даже папа, в особенности после того, как они с Гариком переключаются на обсуждение бизнеса, цен и рынка.

– Надеюсь, тебе хватит ума не упустить этот шанс, – наклоняясь ко мне, шепотом говорит мать. – В твоем возрасте…

– Спасибо за поддержку, ма, – намеренно резко перебиваю я. – Но со своей жизнью я как-нибудь разберусь сама. И, чтобы ты не накручивала себя понапрасну – мы с Гариком решили не планировать детей в ближайшие… много лет.

Я намеренно произношу это громко, чтобы отец тоже слышал.

В отличие от скисшего лица матери, его это известие явно радует. Он всегда ценил мой трезвый взгляд на жизнь.

– Предназначение женщины – быть хранительницей очага, – заводит волынку мама. – Это мужчина должен быть добытчиком, а дома его должны ждать уют, тепло и счастливая женщина. А не замученная работой истеричка.

Я поджимаю губы, чтобы не реагировать на эту провокацию.

Понятно, чем кончится, если я огрызнусь.

А у нас вроде как счастливое событие, и будет жаль переводить шампанское на скандал.

Но, к моему огромному удивлению, за меня вступается Гарик.

– Татьяна Степановна, я считаю, вы очень недооцениваете свою дочь. – Он лениво поигрывает коньяком в бокале, к которому так ни разу и не прикоснулся, просто вежливо поддерживает компанию для моего отца. – В наше время катастрофически мало целеустремленных женщин, которым важно состояться в жизни и самостоятельно достичь значимых высот. Замуж и ребенка, тем более от состоятельного мужчины – это, по-вашему, великое достижение?

– Это – роль женщины, – вздергивает подбородок мать.

– Эту роль может сыграть любая, – фыркает Гарик. Причем так искусно, чтобы это не выглядело открытой конфронтацией, а лишь попыткой выразить свою, отличную от ее, точку зрения. – Вам, видимо, не довелось общаться с такими «предназначенками», которые в двадцать пять лет пишут с тремя ошибками в предложении, двойкой по математике и липовой справкой о том, что она – работник бьюти-индустрии. Поверьте, будь у вас сын, вы бы не пожелали ему участи стать охотником для такой мартышки. Маша – личность с большой буквы. Знаете, в чем ее главная ценность и роль?

Мы все, и даже я, напряженно ждем разгадки.

Гарик, наконец, отхлебывает виски, но ему такие крепкие напитки явно не по вкусу.

– Рядом с такой женщиной мужчина будет уверен в завтрашнем дне. В том, что его не поменяют на более успешного, не уйдут, если вдруг он прогорит. Ей можно дать оружие, и она поможет отстреливаться от врагов, но никогда… никогда не выстрелит в спину.

У меня странный ком в горле.

И, хоть моя рука лежит всего в сантиметре от его, я быстро прячу ее под стол, чтобы не поддаться сентиментальной слабости прикоснуться к руке моего «жениха».

Это просто слова для моих родителей, просто роль, просто исполнение договора.

Но… мне все равно невыносимо приятно.

Глава 40

Во вторник я в три часа ухожу с работы под предлогом небольшой температуры. Кстати, это правда – второй день немного лихорадит, и я списываю это на нервы и предстоящий важный шаг.

Мы подаем заявление.

Это, конечно, не стопроцентная гарантия свадьбы, но меня тяжело назвать человеком, который может сказать «я передумала» прямо перед алтарем. Гарик на такого похож еще меньше, несмотря на то, что вся история нашего знакомства построена на одних только импульсах.

Так что, когда мы усаживаемся по разные стороны одного стола и старательно, как будто пишем контрольную по русскому, заполняем бланки, я чувствую необратимость предстоящего события. Именно сейчас, а не несколько недель назад, решается моя судьба.

Поэтому, прежде чем поставить подпись внизу бланка, задерживаю ручку над строкой.

Я точно к этому готова?

Я понимаю, что пути назад уже не будет?

Украдкой поглядываю на Гарика, с которым мы после того ужина с моими родителями, практически не разговаривали. Он тоже заканчивает и с непроницаемым выражением листа ставит свой размашистый росчерк. У него красивая подпись – пара острых, похожих на кардиограмму штрихов, и красивый вензель. Именно так должны расписываться богатые люди.

Он точно не сомневается в том, то делает – даже не проверяет после себя, просто откладывает бланк на край стола, берет телефон и выходит, чтобы ответить на звонок.

Я старательно вывожу подпись, почти как в тот день, когда получала паспорт.

Кладу бланк поверх заполненного Гариком.

Жду, когда сотрудница ЗАГСа все проверит уточнит детали и еще какие-то формальности.

Благодарю, выходу на ватных ногах.

Finita la commedia…

– У тебя такое лицо человека, которому вынесли смертный приговор, – говорит Гарик, поджидая меня на крыльце. – Раздумала?

Насмешка в его голосе заставляет вспомнить о том, какие события привели меня в эту точку, и почему ни о чем нельзя жалеть и ни в чем нельзя сомневаться.

– Я не поблагодарила тебя за те слова, которые ты сказал моей матери, – намеренно перевожу разговор на другую тему. Мы подали заявление – что еще обсуждать? «Это просто бизнес, детка, ничего личного». – Спасибо, что вступился за меня.

– Я сказал правду, – бросает Гарик. – Ты – именно такая женщина.

– А еще ты от меня без ума с первого взгляда, – не могу не пошутить я.

Это становится не просто дурной привычкой. Это просто какой-то проклятый условный рефлекс – каждый раз, когда мы говорим о чем-то серьезном, из меня тут же выскакивает мой личный Пеннивайз[1] и начинает творить дичь.

Гарик бросает на меня сверх-оценивающий взгляд.

Это как будто опытному оценщику живописи принесли подделку под Рембранта, и он как раз решает, какой бы уместной штукой высмеять умника. Решает… но раздумывает.

– Полагаю, нам нужны кольца.

– Ага, – бормочу я, проклиная себя за дурацкую шутку.

– И платье?

– И костюм.

– Ты уже присмотрела свадебное агентство?

– Эммм… Нуууу… – У меня словно отобрали почти все буквы алфавита, и приходится выкручиваться тем, что есть. – Я не уверена, что могу все… ну, ты понимаешь…

– Бюджет на твое усмотрение, – бросает Гарик, и уверенно берет меня за руку, помогая спуститься и сесть в машину.

Моя ладонь горит будто обожженная.

Сама не понимая зачем, сую ее под бедро.

Мы всего пару раз дотрагивались друг до друга голой кожей, и каждый раз это как будто мы делаем что-то очень противоестественное.

– В пятницу во второй половине дня, – говорит Гарик. – За кольцами. Полагаю, что-то из платины без лишних украшений устроит нас обоих?

– Ага. – У меня снова тупо нет слов.

На следующее утро мы приезжаем в офис вместе.

Нас замечает пара сотрудниц, и когда я, пытаясь делать вид, что босс просто меня подвез, останавливаюсь заговорить с ними, Гарик задерживается парой ступеней выше.

– Просто он чуть не сбил меня на пешеходном переходе, – очень убедительно шучу я, и женщины не очень убедительно посмеиваются в ответ.

Кажется, наш план вот-вот треснет.

Я уже и так слышала разговоры о том, что «Игорь Сергеевич» особенно выделяет меня среди остальных сотрудников, и мне единственной не прилетает его фирменный еженедельный нагоняй.

Ленка то и дело пытается попасться мне на глаза. Сразу видно, что ее распирает от желания поделиться радостной новостью, и я всеми селами пытаюсь избежать этого разговора. Что-то подсказывает, что как только она вывалит на меня все свое дерьмовое счастье – я не удержусь и в отместку «испачкаю» ее своим.

Лучше не рисковать.

Поэтому даже на обед ухожу позже всех, как настоящий партизан, украдкой выглядывая за дверь, чтобы убедиться, что дверь в кабинет Ленки закрыта. Быстро накидываю сумку на плечо и несусь к лифту. Двери распахиваются перед моим носом как раз в тот момент, когда протягиваю палец к кнопке вызова.

Оттуда выходит молодая женщина.

Ну как, выходит. Это что-то среднее между походкой какого-нибудь «ангела» «Victoria's Secret» и уверенным шагом Миранды из «Дьявол носит Прада». Меня непроизвольно сдувает на обочину коридора, как будто мимо пронесся грузовик.

– Простите, – слышу ее окрик в спину, но тон у этого «простите» такой, словно у нас до сих пор не отменили крепостное право. – Вы мне не поможете?

«Не помогу», – мысленно язвлю я, но внешне изображаю дружелюбную вежливость.

– Да, конечно.

– Я ищу Марию Барр. Мне сказали, что ее офис на этом этаже, но здесь… – Она безрезультатно дергает ручку двери в мой кабинет. – Кажется, никого нет.

При звуке своего имени я напрягаюсь.

Она ко мне?

Уверенна, что впервые вижу эту женщину, хотя внешность у нее, мягко говоря, не блещет оригинальностью: темные длинные волосы, сделанные губы, брови модной формы, такой же модный макияж (слишком яркий для обеда среды), дорогой костюм, сумка от Луи Виттон. Мужчины на таких оглядываются, женщины всегда инстинктивно пытаются обесценить.

Мне все равно, я не комплексную из-за своей внешности.

Просто не нравится этот надменный взгляд, за который хочется врезать по морде лица.

Никто, даже самый богатый человек в мире, не имеет права смотреть на других словно на челядь.

– Сейчас обеденный перерыв, – отвечаю на ее вопрос, и тут же понимаю, что для нее это не новость. Она нарочно пришла сюда в такое время. Ну ладно. – Мария Барр – это я. Простите, но даже по рабочим вопросам я не смогу потратить на вас время своего обеда. Придется подождать.

Женщина меняется в лице – надменность перетекает в откровенную неприязнь.

Когда люди, которых вы не знаете, смотрят на вас словно на своих заклятых врагов, это значит, что они-то как раз знают вас достаточно хорошо, чтобы ненавидеть.

И, как гром среди ясного неба, внезапно доходит, кто передо мной.

Эльмира, несостоявшаяся жена Гарика.

Мой мозг пытается представить их рядом, и это… очень странно.

Все равно что пытаться скрестить чистокровного датского дога и мартышку-капуцина.

Он слишком аристократ, а она слишком без пяти минут порнозвезда, чтобы смешиваться в один коктейль.

[1] Пеннивайз – имя клоуна из книги и одноименного фильма Стивена Кинга «Оно»