Текст книги "Грешники (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Глава 57

Я уже не успеваю переодеться перед рестораном, потому что тогда бы пришлось отменить собрание совета директоров, а за два года я себе этого не позволяла и даже «свидание» с мужем – не то, чтобы стоящий повод изменить этой традиции.

Но у меня в кабинете всегда есть пара туфель от «Маноло Бланик», о которых говорят, что они даже лучше, чем ночь с мужчиной своей мечты. А элегантные туфли на шпильках – это всегда плюс сто к харизме и уверенности.

И, конечно, мой любимый тандем – «Диаболик» на губах и пара пшиков «Хорошей плохой девочки».

Можно еще распустить волосы, которые я впервые в жизни отрастила до солидной длинны и по праву горжусь их естественным, не крашенным, цветом золота.

– Дорогуша, ты должна раскорячиться, но вернуть мужа в супружескую постель, – говорю своему отражению в зеркале, воображая себе дерзкой охотницей-амазонкой.

Хоть усталость и стресс последних недель, и благоприятные для овуляции дни, не очень этому способствуют.

Прикладываю руку к щекам – температура.

Она держится уже пару дней.

И я, конечно, делаю так, как делать нельзя – выпиваю ударную дозу антибиотиков.

Никакой вирус не встанет между мной и свиданием.

Ну хорошо, недосвиданием.

Я выхожу на улицу, но еще минуту стою на крыльце, настраиваясь на предстоящую встречу.

Выдержать Бакаева – то еще испытание для нервов. В нашу прошлую встречу мы очень культурно вцепились друг другу в глотки и мне очень не хватало хоть какой-нибудь поддержки. Но у Гарика был недельный семинар в Вене и у меня даже не было возможности с ним поговорить – телефон молчал третий день, сообщения висели со статусом «не доставлено».

Наверное, именно после той встречи с папочкой Эльмиры, которому, само собой, не было за что меня любить, какая часть моей хорошей милой девочки окончательно умерла.

И я стала тем, кем стала – циничной заразой, готовой, если придется, идти по головам. Но только в бизнесе, хотелось бы верить.

В ресторан приезжаю за пять минут до назначенного времени – Бакаев или нет, а я не собираюсь изменять своей привычке никогда не опаздывать. Когда девушка крутиться перед зеркалом, наряжаясь на свидание, и трижды переворачивает гардероб в поисках идеального наряда – ее опоздание можно оправдать романтическим мотивом, а подчеркнутое опоздание на деловую встречу выглядит как нарочитое засовывание ладони в карман, вместо предложенного рукопожатия. Так что…

Ничего удивительного, что Бакаев уже сидит за столом.

Еще раз оцениваю со стороны его «бульдожий» профиль и взгляд питбуля.

Когда мы впервые столкнулись лицом к лицу, он смотрел на меня, как на легкую добычу, ради которой даже не стоит трудить челюсти, потому что можно проглотить целиком. Но я все же подергалась и не сдалась. С тех пор каждую нашу встречу не без удовольствия наблюдаю, как он приходит с рожей победителя, а уходит голодный и злой. Фигурально, конечно, но эти трансформации не могут не радовать.

Сегодня у нас щекотливая тема – обсуждаем поглощение одного дочернего предприятия, в которую «ОлМакс» долгое время сливала деньги, чтобы получить прибыль, а когда предприятие начало приносить прибыль, откуда-то нарисовался еще один жадный инвестор. Пришлось провести целое корпоративное расследование, чтобы в конце концов распутать цепочку подставных фирм, которая и привела к Бакаеву.

С одной стороны, холдинг Бакаева – один из наших основных партнеров на поставках.

С другой стороны – это прямо нарушение деловой этики.

Ну и с третьей, конечно же, попытка – уже которая по счету – щелкнуть меня по носу за то, что я стала госпожой Лисиной, а не его распрекрасная дочурка.

Сколько лет прошло, а им все неймется.

Приглядываюсь, что там Бакаев уже хлещет из стакана. Ну явно не ситро. Коньяк? Виски?

Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох и, в последний раз оглянувшись на вход – Гарика до сих пор нет – шагаю к столу.

Замечая меня, Бакаев лениво и неторопливо встает, целует мне руку – ох уж эти восточные мужчины! – и отвешивает комплимент моему цветущему виду. Так и хочется ответить, что в счастливом браке женщина расцветает, но я уже научилась владеть своими эмоциями и все колкости, чтобы не лежали на сердце тяжелым грузом, проживаю у себя в голове. Теперь это мое лучше развлечение долгими одинокими ночами.

Я прошу принести бокал «Вдовы Клико» и сырную тарелку, пока нам готовят заказанное Бакаевым мясо и салат. Он всегда так делает – приходит заранее и делает заказ сам, обычно выбирая что-то такое, что моему желудку будет крайне трудно переварить. В итоге он сидит и уплетает жирное мясо, а я уныло ковыряюсь в тарелке, стараясь не думать о том, что мой живот время от времени протестующе урчит.

Снова оглядываюсь на дверь – Гарика нет.

Обычно он держит слово, но в последнее время мы так редко видимся, что если сегодня у него снова случится неотложная встреча – я не удивлюсь.

– Поздравляю со сделкой с «Миррой», – крякает Бакаев, ерзая на стуле так, чтобы было удобнее втиснуть свой объемный живот. – Вы меня, Мария Александровна, каждый раз удивляете.

– Это была обычная сделка, Эльдар Каримович, – вежливо отвечаю в ответ.

– Женщина должна быть скромной, да? – Он как бы грозит мне пальцем, и я встречаю этот жест еще одним проявлением вежливости – сухой улыбкой. – И еще внимательной?

Это уже намек на расследование «ОлМакс».

И сигнал, что нам пора переходить к основной теме встречи. Хочет обыграть меня по-быстрому, чтобы потом отужинать с легким сердцем. Обычная тактика, которую я выучила вдоль и поперек. Он каждый раз приходит с железобетонной уверенностью в собственном победоносном блице, и каждый раз уходит явно не с тем, на что рассчитывал. Вот почему так тяжело вести бизнес с людьми старой закалки – они крайне тяжело меняют основные парадигмы поведения.

– Эльдар Каримович, кстати о внимательности. – Делаю глоток вина, кладу на язык слайс благородного «Тартуфо» с черным трюфелем. Неторопливо разжевываю все это, чтобы порадовать внутреннего гурмана. – Мне кажется, договор между вашим холдингом и «ОлМакс» исключает перекрестный интерес. Поэтому ситуация с «Пром-То» выглядит слегка… странной.

Бакаев допивает содержимое своего стакана, барским жестом поднимает руку с пустой посудиной и официант уже тут как тут – подливает новую порцию из бутылки с этикеткой «Реми Мартан». Это еще одна демонстрация для меня: «Смотри, кто тут хозяин положения».

Обычно он не ведет себя настолько вызывающе.

И это плохой знак. В этот раз Бакаеву очень не понравилось, что какая-то выскочка не дает ему урвать жирный кусок, а урвать теперь есть что, и если холдинг оттяпает то, во что «ОлМакс» вливало деньги несколько лет, это будет равносильно идиотской фразе из одной всем известной методички: «Когда вас насилуют – постарайтесь расслабиться и получить удовольствие».

Я мысленно уговариваю себя не нервничать.

Меня не запугать уже не запугать.

Просто… нужно быть внимательнее и следить за каждым его словом.

И…

Я чувствую пару ладоней, которые уверенно ложатся мне на плечи.

Это Гарик. Я узнаю его прикосновение из тысячи, даже если в последний раз он дотрагивался до меня так давно, что лучше не вспоминать.

Протягиваю руку, накрываю его ладонь и не без удовольствия ощущаю холодок кольца на безымянном пальце мужа.

– Извини, что опоздал, – целует меня в макушку, втягивает носом аромат моих волос и еле слышно, смазано на ухо, – вкусно пахнешь, Маша.

Два года прошло, а его вампирские замашки никуда не делись.

Гарик протягивает руку очень удивленному Бакаеву, которому явно не нравится, что придется вставать, когда он только что еле-еле удобно устроил свой живот.

Муж занимает место рядом со мной как раз в тот момент, когда нам приносят заказ. Гарику протягивают меню, и он сразу, не отпуская официанта, делает новый:

– Треску на углях с морковным пюре и салат с артишоками, на двоих. – Кивает на тарелки передо мной. – А это, пожалуйста, верните на кухню с моими личными извинениями шеф-повару.

Бакаев щурится, прекрасно понимая, что игра уже началась, и он уже проиграл первое очко.

Я смотрю в как всегда сильно уставшее и осунувшееся лицо Гарика, и благодарю его взглядом. Без него я, наверное, все равно не проиграла бы всухую, но в паре с ним мы точно выиграем.

Глава 58

– Эльдар, я надеюсь, вопрос с «Пром-То» будет решен в ближайшие дни.

– А пообсуждать? – нагло смеется Бакаев, когда мы, приличия ради, все-таки немного опустошаем содержимое своих тарелок. Понятное дело, что этот ужин – просто формальность, оформленная в подобающую обертку вежливых посиделок под вино и хорошую еду. – Хотя бы сперва предложил выпить!

По его щелку подбегает официант и послушно семенит в сторону Гарика, чтобы наполнить его стакан. Муж выразительно вскидывает руку, вежливо просит просто минералки без газа.

Бакаеву это очень не нравится, что Гарик игнорирует его предложение распить мировую. Хотя, мировую ли? Лично я бы и волос на это не поставила.

– «Пром-То» входит в сферу интересов «ОлМакс», – убийственно спокойно продолжает Гарик. – Твоему холдингу там ловить нечего. Все контакты подвязаны на генерального директора, все договора подписаны на троих, в том числе – с «ОлМакс». Если ты собираешься урвать этот кусок, то имей ввиду, что мне понадобиться три дня, чтобы снять «генерала», расторгнуть договоренности и обесточить «Пром-То» на срок до шести месяцев, потому что мои поставщики не захотят идти со мной в открытую конфронтацию, работая с тобой. И все это, – Гарик щелкает языком, – встанет тебе в круглую сумму.

Я предусмотрительно помалкиваю, но не могу не признать, что Гарик куда лучше справляется с Бакаев, чем это сделала бы я, хотя собиралась разыграть те же козыри. Это ведь просто бизнес – обычно, все так или иначе лежит на виду, все так или иначе одинаково работает в любой точке мира. Кстати говоря, завязать все на генерального было моей идеей, и совет директоров ее очень не поддержал, потому что, в общем, это как раз тот риск, когда можно легко обыграть самого себя. Не зря же служба безопасности буквально по ниточкам раскапывала всю биографию кандидата, а я скормила ему крупный корпоративный беспроцентный кредит на покупку жилья. Этот парень у меня в кармане, и он будет делать только то, что скажет «ОлМакс».

– Хочешь развести меня на деньги, Гарик? – недобро щурится Бакаев, и его бульдожьи щеки выразительно потряхивают от негодования.

– Хочу, чтобы ты больше не играл у меня за спиной.

– Ты не был таким чистюлей, когда зарабатывал стартовый капитал, – грозит пальцем Бакаев. – И совесть успокаивал, и не хитрил, и не корчил из себя оскорбленную девку.

– Это моя ответственность, Эльдар, – все тем же невозмутимым тоном отвечает Гарик. – У всех нас в прошлом есть нерукопожатные поступки, все мы за это в конечном итоге расплатимся. К ситуации с «Пром-То» это не имеет никакого отношения.

Я помню, что Гарик упоминал старые завязки с Бакаевым, из-за которых «ОлМакс» пока не может совсем от него отвязаться, но что именно их связывает – не объяснял, а я тогда просто не стала совать нос в дела, которые меня не касаются.

Наверное, самое время узнать, раз теперь «ОлМакс» – практически моя ответственность.

– И какую неустойку ты мне выплатишь, если я отзову претензии на предприятие? – ухмыляется Бакаев. С ним крайне тяжело выстраивать диалог, потому что обычно перепады его настроения колеблются по широкой амплитуде – от почти отеческой расположенности до брызжущей слюной ненависти.

– Неустойки не будет, – отрезает Гарик. Делает глоток минералки и продолжает: – Это был твой риск – тебе и влетать на деньги.

– Ты же в курсе, что я свое все равно возьму, – уже почти откровенно угрожает Бакаев.

– Попробуй. – Мой буж безразлично и даже немного лениво пожимает плечами.

– Держишь джокера в рукаве?

Гарик молча улыбается.

Бакаев, поняв, что переговоры зашли в тупик и никто не поднесет ему жертвенного ягненка, швыряет салфетку прямо в тарелку, поднимается, опрокинув стул.

– Я не отступлю, и заберу свое, Игорек. – Это говорится с подчеркнуто уничижительной интонацией, словно Большой папочка высокомерно и чванливо потрепал по щеке нерадивого мальца.

– Встретимся в суде, – ему вслед через плечо бросает Гарик, и просит официанта убрать еду и принести нам меню десертов.

– Не уверена, что после всего этого смогу проглотить хоть крошку, – говорю скорее сама себе, но муж слышит и вопросительно поднимает бровь. – Может, мы без десерта?

– Отвезти тебя домой? – Он откладывает меню и достает карту, чтобы расплатиться по счету.

Я провожу языком по губам, чувствуя характерный пудровый вкус своего любимого «Диабло». Надо что-то делать. Нельзя вот так просто слить этот вечер, потому что в следующий раз мы можем увидеться еще через полгода и обращаться друг к другу на «вы».

– Может, прогуляемся? Вечер теплый.

Май в этом году не балует теплыми деньками, и пару недель назад на цветущие деревья выпал мелкий снег, но сегодняшний вечер явно располагает к прогулке. Хотя я бы настаивала на ней даже если бы синоптики передали торнадо и десятибалльное землетрясение.

Гарик бросает взгляд на часы.

Уже восемь, но это явно не повод отказать, сославшись на какие-то дела и подъем в четыре утра.

– Хорошо, давай прогуляемся.

Я незаметно с облегчением выдыхаю, позволяю мужу поухаживать за мной и накинуть плащ мне на плечи.

Гарик отсылает моего водителя домой, и мы сворачиваем на широкую мостовую.

По случаю теплого вечера вокруг полно гуляющих парочек, и я слегка завидую тем, которые держатся за руки. Мы с Гариком просто идем рядом на расстоянии приличия, когда наши ладони не могут соприкоснуться даже по чистой случайности.

– Я бы не справилась с Бакаевым без тебя, – наконец, рискую нарушить молчание, когда ощущение отсутствия мужа становится просто невыносимым. – Его трясущиеся щеки всегда меня пугают.

– Ты бы все сделала как надо, – задумчиво отзывается Гарик. – Я пришел не потому что засомневался в тебе, а чтобы Бакаев не забывал, что мы – одна команда.

– А мы до сих пор одна команда? – не могу не съязвить в ответ. – Я ничего не знаю ни о каком джокере, и буду благодарна, если ты поделишься нашим секретным оружием.

– Все основные счета «Пром-То» переведены на офшоры. Если Бакаев и вырвет его у нас, он не получит никаких его активов, а он в общем на это и рассчитывает. Это его стандартная тактика – купить что-то прибыльное, чтобы порвать на куски и перепродать с процентами. Он не создает, он прожирает.

Про офшоры я слышу впервые, и эта новость заставляет меня нервно смеяться.

То есть мои вездесущие умные юристы, которые в глаза клялись, что все чисто и нас не достать, втихаря переоформляли документы куда-то на Кипр.

– Это была просто подстраховка на случай утечки, – как будто слышит мои мысли Гарик.

– Утечки от меня?

– Маш, ты же знаешь, что если бы я не доверял тебе, то не предоставил бы все полномочия. И об этом нам, наверное, самое время поговорить.

Чутье подсказывает, что разговор будет серьезный и мне нужна пауза, чтобы настроится. Так что, как оголтелая несусь к ближайшему ларьку с фаст-фудом, заказываю два больших бургера с куриными крыльями, два больших стакана с колой и торжественно вручаю половину Гарику.

– Уверена, что это съедобно? – Он посмеивается, но тут же откусывает, довольно жмурясь. – Вкусный токсичный холестерин.

– Не будь занудой, муж! – пытаюсь задать нашему разговору более позитивное звучание. – Простые смертные нормально функционируют на таком топливе, главное – не увлекаться.

– Ну если моя избалованная печень не переживет одноразово такую дозу, похорони меня под березками.

Он смеется, когда говорит это и снова активно жует, но шутка почему-то напрочь отбивает у меня аппетит. Даже свою любимую «Колу» проглатываю с трудом.

– Я пошутил, Маш, – быстро извиняется за глупости Гарик.

– Было бы неплохо, если бы ты подтвердил это отсутствием синяков под глазами, – наконец, позволяю перейти на откровенность. Мы муж и жена, черт подери, почему я должна молчать, если вижу, что моя вторая полвины откровенно издевается над своим организмом ради никому не нужных Олимпов. – Гарик, у нас же есть деньги, а ты… мы… для чего все это? Думаешь, очередная статуэтка на полочку твоих трофеев заменит реальную жизнь?

Он продолжает сосредоточенно жевать.

Ну как, сосредоточенно – даже с фастфудом в руках и каплей соуса на нижней губе, Гарик выглядит аристократом на двести процентов.

– Я готовлю документы на передачу тебе пятидесяти одного процента акций «ОлМакс», – говорит он, промокая рот салфеткой. – Хочу, чтобы ты была его полноценной хозяйкой. Ты заслужила.

Я останавливаюсь и со злостью швыряю бургер в урну.

Следом летит «Кола».

– Гарик… какого… – Не стесняюсь в выражениях, потому что три крепких слова – лучше трех красивых предложений. Я называю это «оптимизацией». – Я клянусь тебе тем местом, на котором стою и чтоб мне провалиться, если вру, но пока ты не объяснишь, что происходит – я не подпишу ни одной бумажки, не согласую ни один платеж! Забью болт на «ОлМакс» и закачу себе мировой тур на полгода, а твоя драгоценная фирма пусть все горит синим пламенем!

Муж не отрывает взгляд от моего лица.

Берет под руку и уводит с мостовой поближе к противоположной стороне улицы.

– Это было… эффектно, – оценивает мою тираду.

– Это была правда, которую я тебе устрою если ты…

– Я подаю на развод, Маша, – спокойно отвечает Гарик. – Срок наших договоренностей истекает через год, но в любом случае судебная тяжба затянется минимум на полгода. Считай, «ОлМакс» – это мои отступные.

Я не верю своим ушам.

– Развод? – повторяю одними губами.

– Надеюсь, ты не будешь упорствовать. – Его попытка согреть, энергично растирая мои плечи ладонями, выглядит как издевательство. – Мы не живем вместе, у нас нет никакого совместного быта и детей, все это нотариально заверено. Дом я тоже оставляю тебе. И деньги…

Я отпихиваю его так резко, что от неожиданности Гарик оступается и делает несколько шагов назад, пытаясь сохранить равновесие.

Мы стоим посреди улицы, разделенные парой метров, но я чувствую себя человеком, которого выбросило на другой берег, и чтобы преодолеть расстояние между нами, не хватит и вечности.

Гарик проводит рукой по волосам, кивает, но явно какому-то своему внутреннему диалогу.

– Развод? – снова и снова, как заевшая пластинка, повторяю идиотское слово. Звучит почему-то как приговор. – Отступные?

– Маш, может, мы поговорим об этом дома? – Гарик пытается выдержать хорошую мину потому что наша с ним перепалка уже начинает привлекать внимание. – Это не то, что стоит обсуждать на улице.

– Дома?! – Я вскидываю руки, даже не знаю зачем. Они тут же падают вдоль тела с громким хлопком, и я чувствую жжение под одеждой. – А ты давно был дома, муж? Давно ты был в моей постели? Ты вообще хоть что-то обо мне знаешь, кроме того, что я не загубила бизнес?! Ах да, кстати, тебе же на него теперь тоже плевать, раз так легко собираешься отдать мне «ОлМакс» вместо отступных! Так для чего все это было?! Зачем?!

– Я могу напомнить, если ты забыла. – Его голос становится очень жестким. Таким стальным, что это невольно остужает мою злость. По крайней мере, орать на всю Ивановскую точно не стоит. – У нас был договор, Маша. Я дал тебе абсолютно все, что обещал – положение, должность, возможность сделать карьеру и научиться вести бизнес. Единственное обещание, которое я нарушаю – сокращаю срок на полгода. Потому что судебная тяжба так или иначе затянется на определенный срок. Обещаю, что информация об этом никуда не просочится, и это время мы, как и раньше…

– Я больше не хочу как раньше, – перебиваю его монолог приличия.

– А я не могу дать тебе ничего другого, – жестко обрубает мои попытки сказать, что я хочу дать нам шанс. – У нас нет будущего, Маша. Мне жаль, если я какими-то своими невольными поступками дал повод думать, что может быть как-то иначе.

Я мотаю головой и прячу лицо за ладонями.

Он ни в чем не виноват, конечно же. Из нас двоих именно Гарик всегда хранил здравомыслие и придерживался всех пунктов.

– Извини, я просто немного… забылась. – Это самое подходящее слово, чтобы описать мое поведение.

Гарик протягивает руку, но я отстраняюсь еще дальше.

Не хочу никакого физического контакта.

Как будто притронусь к чему-то такому, что меня обязательно разрушит изнутри.

– Я отвезу тебя домой. – Гарик предпринимает еще одну попытку взять меня за руку, но я снова удачно ускользаю. – Маша, прекрати. Ты на взводе.

– Ага, – даже не отпираюсь я. – Но ты прав – мне нужно домой. В свой дом – не в наш.

Он немного хмурится, переваривая подтекст моих слов, и этого достаточно, чтобы я вышла из своей засады и быстро, кутаясь в плащ, засеменила в сторону ближайшей станции метро.