Текст книги "Грешники (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Глава 44

Гарик возвращается только в середине недели и вид у него такой, будто он не спал, почти не ел и даже не садился. Ему не так много лет, чтобы морщины вокруг глаз вдруг стали настолько явными.

Это смешно, но с моим будущим мужем мы встречаемся в офисе – он почему-то даже не сказал, что прилетает, а на мои попытки выяснить хотя бы что-то через сообщения, сначала просто уклончиво отвечал «я пока сам не знаю», а потом почти грубо ответил, что у него обычная рабочая поездка и нет ничего такого, о чем мне стоило бы волноваться. Выглядело это как вежливый, даже на двести процентов аристократический посыл отправиться со своими вопросами известным маршрутом.

Я закрыла рот и последнее мое сообщение – написанное позавчера – было крайне вежливым и сухим: «Желаю тебе всяческих успехов в делах».

Так что, когда в обед его личная секретарша заглянула в мой кабинет и сказала, что Игорь Сергеевич попросил меня зайти, я чуть не икнула от неожиданности, потому что свято верила, что Гарик еще в Мюнхене.

А потом едва не обомлела, когда увидела его в кресле за столом: бледного, почти серого, с синяками под глазами, помятого и вымотанного. Помятого, само собой, в переносном смысле, потому что его рубашка и брюки, и даже галстук с запонками, как всегда, были в идеальном виде.

– Я буду благодарен, если ты прикроешь дверь, – говорит он, кивая мне за спину.

Еще только половина третьего, а он уже со стаканом.

Придраться не к чему – выпивает он правда крайне редко.

Но мне все равно это не нравится.

– Ты очень громко думаешь, – устало улыбается Гарик, когда я, закрыв дверь до выразительного щелчка, сажусь в кресло напротив.

– Не понимаю, о чем ты, – держу холодную мину, аккуратно, как в кино, закладывая ногу на ногу.

– Ты об этом, – он салютует мне стаканом, делает глоток и забрасывает голову на спинку, устало прикрывая глаза. – Это – антистресс.

– Ага, – отзываюсь я.

– Ты забавная, когда злишься. – Я слышу улыбку в его голосе. – Похожа на собачку из дамской сумки.

– А ты похож на начинающего алкоголика, – не могу промолчать в ответ.

– Ты теперь подашь на развод? – смеется Гарик.

– Обязательно, только сначала выйду за тебя замуж.

– Платье купила?

– Нет.

– А ресторан? Пригласительные и что там еще?

– Нет, нет и «что там еще» тоже нет.

Он медленно втягивает воздух сквозь зубы, распрямляется, одним залпом допивает немаленькую порцию виски, показывает, что стакан пуст и медленно, почти беззвучно, опускает его на стол.

– «Эллипс» все скупили, – говорит через минуту. – Влетели на бабки, получили испорченный товар и выставили себя хитросделанными идиотами, которых просто поимели. Игра сделана, Маша. Заочно тебе благодарна куча обиженных этими поганцами бизнесменов.

Укол под ребрами заставляет меня поежится.

Почему-то в моей голове возмездие должно было быть другим. Нет какой-то четкой картинки, но победный марш должен был прозвучать как-то… в общем, более уместно, а не вот так – один на один.

– Это точно? – зачем-то переспрашиваю я, хоть и так понятно, что Гарик не стал бы молоть языком, не проверив информацию.

– Абсолютно точно – в мире большого бизнеса информация распространяется быстрее чем чума.

– И больше никто не пострадал?

Мы слили «Эллипсу» откровенный фэйк.

Почему-то только сейчас до меня доходит, что если бы эту информацию получил другой бизнес – люди тоже могли пострадать, причем вообще ни за что.

Но, судя по лицу Гарика, он об этом подумал уже давно.

– Маша, «Эллипс» никогда не играл по-честному. В бизнесе есть правила конкуренции, они не всегда честные, но по большей части мы не ставим подножки друг другу. Информацию о смене цен или поставщиков, или условии ввоза-вывоза, обычно так или иначе распространяют по своим каналам. «Эллипс» так не играет. Они всегда стояли на своих выигрышах. Я знал, что они не сольют инфу, рисков подставить партнеров не было изначально.

Я выдыхаю.

– Значит… теперь виновные понесут наказание? – рискую задать следующий вопрос.

– Насколько я знаю, сегодня твоя подруга не вышла на работу, – говорит Гарик, и я только сейчас вспоминаю, что в самом деле не видела ее в офисе и Ленка, как обычно, не прибежала ко мне с дешевым кофе, рассказывать, как идет подготовка к свадьбе. – Ну а плохого гонца, вероятнее всего, уже приговорили и расстреляли.

Это метафора, конечно, но мне от нее совсем не по себе.

Как будто отголоски казни громким убийственным эхом только сейчас долетели до моих ушей.

– Расстроена? – Гарик смотрит мне в глаза, и мне, как обычно, тяжело переносить его проницательность. Ему как будто и не нужен мой ответ в словесной форма – все и так ясно.

Поднимаюсь, выдерживая, как мне кажется, абсолютно безучастный вид.

– Я подружилась с твоей бабушкой, – перевожу тему в более безопасное русло.

– Да? – Гарик выглядит немного обескураженным. – Она очень тяжелый человек.

– Ну, может быть и тяжелый, но нас сроднила нелюбовь к ее невестке и моей свекрови. – Я говорю это без стыда и страха, что Гарику может прийтись не по душе моя открытая неприязнь к его матери. – И предлагаю сегодня поехать за кольцами. А потом поужинать – я выбрала два свадебных агентства, но хочу, чтобы и ты поучаствовал в финальном отборе.

– Хорошо, – без проблем соглашается он.

Но уже у двери останавливает окриком, догоняет и протягивает розовый пакет с логотипом «Виктории Сикрет» и снова проницательно следит за моей реакцией.

– Это мне под свадебное платье? – не могу удержаться от пресловутого нервного смешка.

– Только для будущих выходных – повезу тебя за город в СПА.

– И как ты себе представляешь, я выйду из кабинета босса вот с этим? – Характерный полосато-розовый пакет с черными лентами узнает любая женщина, которая хоть немного интересуется модными трендами.

– Маш, прекрати. – Гарик подступает ближе, немного лениво поглаживает мою щеку костяшкой указательного пальца, и только внутренний стержень не дает мне отшатнуться – настолько от этого касания веет холодом. – Твое возмездие уже случилось, можно больше не прятаться. И в выходные мы обсудим твое новое назначение в «ОлМакс».

– Мое новое… что?

– Должность генерального директора, – отчеканивает Гарик.

И на этот раз не выдерживает даже моя внутренняя сталь.

Ломаюсь, как спичка, спиной буквально вываливаясь из кабинета в приемную, а оттуда – бегом на свою территорию. Хорошо, что моя начальница не у себя и я могу отдышаться, не боясь, что мне вызовут «скорую» из-за внезапного астматического приступа.

Нужно взять паузу, сесть и переварить слишком большой объем информации.

На автомате, разматываю ленты пакета, достаю оттуда фирменную коробку.

Внутри, под бесконечными слоями тонкой бумаги – два клочка ткани нежно-розового цвета с цветочными принтом.

Это – купальник.

Вполне приличный, насколько можно судить беглым взглядом, по крайней мере трусики похожи на трусики, а не на узелковое письмо.

Гарик собирается сделать меня генеральным директором?

Когда слышу шаги у двери, наспех сгребаю все в пакет и еле успеваю затолкать его ногой под стол, когда заходит моя начальница.

– Все в порядке? – она озадаченно морщится.

– Да, в полном порядке! – слишком оптимистично отвечаю я, потому что в отражении в зеркале у нее за спиной мое лицо покрыто белыми и розовыми пятнами.

– Таблица готова? – спрашивает она, прежде чем зайти к себе.

– Да, я сбросила вам в почту. Распечатку сделаю после всех ваших замечаний.

Она выразительно закатывает глаза. Да, у меня всегда все хорошо, без помарок, потому что я сама себе лучший контролер и стучальщик по башке даже за пунктуационные ошибки.

Звонок моего телефона заставляет подпрыгнуть на месте. Начальница одними губами говорит, что, если вдруг мне нужен перерыв – без проблем, могу пойти на кофе и она прикроет. Отмахиваюсь и тоже одними губами отвечаю, что просто не выспалась.

Звонит Ленка, и в моей голове снова проносится эхо расстрела.

Глава 45

Я притрагиваюсь к телефону только один раз – чтобы перевести его в беззвучный режим. Почему-то сил не хватает даже просто сбросить.

Сижу и гипнотизирую взглядом, как она раз за разом набирает мой номер с упорством барана. Как будто стоит у меня под дверью, и я уже выдала себя каким-то громким звуком.

Ленка будет звонить, пока не отвечу.

Я ее знаю.

Но о чем эта настойчивость?

Она… все поняла?

Строго говоря, я ни разу не дала повод думать, что все эти долгие недели таскаюсь с ней только из-за каких-то планов возмездия. Так что…

В конце концов, я все-таки беру телефон и выхожу через черный вход во внутренний двор офиса. На улице снова холодно, хоть уже апрель. Я сильно кутаюсь в полы своего пальто, немного жмурясь, потому что мех воротника щекочет нос.

Телефон все время вибрирует в кармане.

Сажусь на скамейку в крытой беседке.

Кто-то забыл на столе почти полную пачку дамских сигарет и зажигалку. Долго смотрю на это «богатство», но мысленно говорю себе «Нет!» и сдвигаю это «богатство» на самый дальний край стола.

Подношу телефон к уху и нажимаю на иконку ответа.

Сейчас что-то будет – это очевидно.

Хочется верить, что мне, наконец, станет легче.

– Ты оглохла там что ли?! – визжит в динамик Ленка, и я почти вижу ее перед собой: красную, в слюнях и соплях, с потекшей тушью и размазанной помадой.

Такой я ее видела много раз и всегда спасала, как теперь оказывается – от мужика, который использовал нас обеих.

Жжет внутри до желания заорать в ответ: «Что, получила, тварь?!»

А потом вспоминаю холодную интеллигентность Громовой и безупречное даже в ее годы, лицо бабушки Гарика. Я же хочу быть такой, как эти женщины, а не становиться в один ряд с истеричками? Значит, нужно тренировать самоконтроль.

«Спокойно, Маша, вдохни, выдохни… и ответь этому бессовестному существу так, как она заслуживать – без капли эмоций».

– Хватит истерить, – мой голос как креон – можно замораживать сталь и крошить ее в порошок. – Я на работе вообще-то, в отличие от тебя. И ты снова меня подставляешь.

– Я… хреново себя чувствую. – Ленка мгновенно «присаживается на задние лапки». – Машка, ты не в курсе… Ну, помнишь, говорила, что относила кому-то финансовые документы…

– Это моя работа – все помнить и все держать в уме. Только тебе это зачем?

– Ты уверена, что это… ну… не фейк?

«Спокойно, Маш, – уговариваю себя, сжимая зубы до скрипа в ушах, – не забывай о самоконтроле, не забывай, ради чего все это, не опускайся до ее уровня»

– Ты с какой целью интересуешься? – Я все так же держу контроль в кулаке – ни единого намека ни на какие эмоции, даже удивление – очень дозированное. – Это никак не соотносится с твоими задачами.

– Потому что…! – Ленка громко рычит в трубку.

Я снова поглядываю на сигареты.

А потом представляю ту чашку с именем «Елена» на полке в кухне Призрака – и внутри все замерзает. Намертво – не взять и ледорубом.

– Просто, Маш… – Она снова рычит, но теперь мне все равно. Если надо – пошлю ее, используя весь доступный мне словарь обсценной лексики. – Я кое-что слышала в офисе… Болтали в курилке об этом всем. О том, что цены будут расти и я… подумала… что ничего страшного не случится, если…

– … если ты сольешь инфу? – перебиваю, чтобы закончить за нее. Хочется сказать, что она – дура набитая, потому что не в состоянии придумать даже правдоподобную отмазку. Еще бы в курилке трепались о финансовых делах, господи…

– Маш, у меня вообще-то свадьба через месяц! – взрывается Ленка. – Мне нужны деньги!

– И это великое событие дает тебе индульгенцию за корпоративный шпионаж? – продолжаю я.

– Да какой шпионаж! Это ты у нас правильная со всех сторон, ни разу нигде и ничего, хоть прикладывайся как к иконе и проси исцеления.

– Спасибо за комплимент – самое приятное, что я вообще от тебя слышала. – Сейчас уже можно позволить себе толику иронии.

– Да что ты понимаешь! Я просто хочу жить, понимаешь?! И кольцо хочу с настоящим алмазом, а не с подделкой с алика! У меня тоже есть амбиции, но я не хочу убить молодость, корячась в офисе за гроши!

Эти «гроши» – одна из самых высоких зарплат для такой должности в этом сегменте.

Если распоряжаться ними с умом, то за год можно скопить на бриллиант, красивую маленькую свадьбу и свадебное путешествие куда-то на тропические острова. Но для этого нужно терпение и железная задница, да. А кто-то хочет без очереди, «только спросить».

– Алмазы – это не огранённые бриллианты. Их в кольца не вставляют, – говорю почти машинально. Наверное, тупо нравится слышать, как она снова ноет и психует.

– Хватит умничать! Ты должна меня спасти, потому что по твоей вине я во все это вляпалась!

– Прости меня великодушно, Лен, не ведала, что творила.

– Какая же ты… конченая! – шипит она.

– Лучше быть конченой, чем дурой, – не могу удержаться от язвительности. – Ты же в курсе, что по договору с «ОлМакс» тебя могут засудить за такие вещи?

– Только если ты кому-то… – Она использует крайне нецензурную версию слова «расскажешь». Морщусь, потому что есть люди, кому даже великим и могучим крепким словом удается выражаться прямо-таки красиво, а у Ленки получается, как у девки с Кольцевой, которой заплатили использованным презервативом. – Надо встретиться, решить, чё делать.

Наверное, раньше я бы офигела от такой наглости: ее послушать, так это я виновата в том, что она стала шпионкой, слила инфу, влетела и теперь именно я должна порвать известное место, чтобы ее вытащить.

Я – главная злодейка и причина несчастий ее жизни.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – В восемь, в нашем кафе. Только не опаздывай.

Ленка быстро соглашается. Видимо, уже предчувствует легкую победу над доверчивой дурой мной.

Я долго верчу телефон в руках, потом по памяти набираю цифры номера.

Хотела бы забыть – а не могу. Толку, что удалила, если он отпечатался у меня в подсознании. Я свой-то телефон не помню, а этот могу повторить без заминки, даже если меня разбудить посреди ночи.

– Я боялся, что ты уже никогда не позвонишь, – слышу на том конце связи знакомый голос.

Сердце предательски обрывается.

«Спокойно Маша, помни о самоконтроле, помни о предателях».

– Хочу встретиться с тобой в восемь в том кафе, помнишь? Где ты меня нашел.

– Я приеду туда хоть сейчас и буду ждать, – быстро отвечает он, и скрип кожаной куртки на заднем фоне бередит мои еле-еле покрытые коркой толком не зажившие дыры от пули в сердце. – Маш, ты сейчас реальная?

– Ага, – сдавленным горлом отвечаю я и быстро, не прощаясь, заканчиваю разговор.

Руки на колени, до боли царапаю кожу через брюки, но это все равно не помогает – задыхаюсь от горечи.

Почему с Ленкой все так просто, но так невыносимо сложно с ним?!

Почему он просто не может вести себя так же, как она? Почему не кричит, не вопит? Почему, хоть его жизнь уже рухнула ниже дна, голос моего Призрака звучит так… словно значение имеет только этот звонок от меня?

Глава 46

Снова, как в то утро, когда я узнала о предательстве Призрака, я сначала рыдаю в дамском туалете, зажимая рот кулаком, а потом, когда слез не остаётся совсем, долго умываюсь и тру лицо, чтобы разбавить красноту под глазами.

Потом без заминки отрабатываю полный день – моя начальница довольна, у меня снова ни единой помарки, все идеально.

Хвалит, что я молодец и что она начинает переживать за свое место.

Я улыбаюсь и мысленно отвечаю, что бояться ей нечего, потому что я займу чуть более «вкусное» место.

Карьеристка во мне высоко задирает нос, и на всякий случай стучит молотком по голосу совести, который пытался сказать, что я буду генеральным совсем не из-за своих вдающихся талантов.

Потом еду к Гарику – он сам снова до поздней ночи, даже не очень в курсе, с кем и где.

Принимаю душ, одеваю красивое платье, «косуху», тяжелые ботинки.

Я иду полюбоваться на творение рук своих, а заодно бросить пауков в одну банку и смотреть, как они будут жрать друг друга. Ради такого случая стоит одеться стервочкой как из песен Мари Краймбрери.

И куда же без моего любимого «дьявольского» красного на губах

Я приезжаю нарочно пораньше, чтобы не пропустить появление главных герой финальной сцены этого спектакля. Было бы грустно позволить им встретиться раньше и все испортить.

Заказываю крепкий кофе.

Успеваю вделать пару обжигающих горечью глотков, прежде чем слышу знакомый скрип кожи сзади.

Ладони на плечах.

Грубое касание щетины к воспаленной коже моей щеки.

– Ванилька…

Я отвожу плечи и голову, смотрю на него снизу-вверх и все неудачи очень явно проступают на лице моего Призрака: темные круги под глазами, впалые щеки, потрескавшиеся губы.

Он так сильно похудел и осунулся, что спасительница Аленушка во мне требует немедленно все ему простить, схватить за руку и утащить на необитаемый остров.

Там он меня точно больше не предаст.

Разве что мартышкам?

А потом замечаю за его спиной широко распахнутые глаза Ленки… и мысленно крушу эту дурацкую фантазию.

Пора ставить точку.

Дима еще не понимает, что происходит, поэтому пытается дотронуться до моей щеки.

Это так… почти нежно, почти как будто на самом деле произошла чудовищная ошибка и он меня не предавал. Какой-то не до конца убитой романтической дурочке-мне хочется, чтобы сейчас вскрылась правда в духе индийских фильмов – на самом деле в тот день я видела с Ленкой его брата-близнеца, о котором Призрак не сказал просто потому что я не спрашивала, есть ли кто-то очень похожий на него. Мы поорем друг на друга, обнимемся, попросим прощения и все-таки успеем взять последнюю пару билетов на тот необитаемый остров.

И у нас будет сове личное «… и жили они долго и счастливо, и умерли в один день».

– Я реально каждый день ждал твоего звонка, – охрипшим как у заядлого курильщика голосом, признается мой Призрак.

Мне почти хочется разрешить ему поцеловать меня.

Чтобы Ленка, которая продолжает стоять сзади и наблюдать за происходящим, почувствовала хоть каплю того, что пережила я. Узнала, что пока ее эМЧе использовал ее и устраивал эмоциональный американские горки, обо мне он думал постоянно, меня ждал, меня хотел.

Не ее – меня!

– Ты не мог бы сесть? – Я отвожу голову, так и не дав притронуться к себе. – Нам нужно поговорить.

Дима прищуривается, вздыхает.

– Хорошо, Ванилька, но только если ты перестанешь играть в идиотскую молчанку и…

Он стаскивает куртку, вертит головой в поисках свободной вешалки.

И наталкивается на Ленку.

Пауза.

Такая тяжелая и убийственная, что мои нервы мгновенно покрываются морозной коркой с шипами.

«Спокойно, Маша, осталось совсем немного».

– Какого…! – В голосе Ленки та самая визгливая нотка, от которой звенит в ушах.

И, конечно, на нас моментально начинают оглядываться.

Какому-то нагло хмыкающему парню неопрятного вида я показываю улыбку из арсенала: «Только попробуй достать телефон». Он тут же отворачивается.

– Может, вы оба уже, наконец, сядете? – стараясь сдерживать раздражение, говорю я.

Наверное, что-то в моем голосе звучит как надо, раз они все-таки садится напротив, но при этом Дима отодвигается от Ленки, как будто у нее бубонная чума.

Я должна быть умницей и держать на привязи своего внутреннего циника, но все равно ослабляю ему поводок.

– А ты когда с ней спишь, потом сразу бежишь в душ и перестилаешь постель? – Это нифига не смешно, но я все равно хохочу. Это нервы, это нормально. Лучше так, чем я поддамся искушению воткнуть в каждого по зубочистке. – Просто так шарахаешься – смотреть смешно. И кольцо в ЗАГСе будешь через платочек надевать, а то мало ли что?

Оба молчат как будто им зашили рты.

Долго.

Очень долго.

И видимо со стороны наша троица очень смахивает на героев «Прирожденных убийц», раз официант, потоптавшись в стороне, так и не решается подойти к нашему столу.

– Вы, типа, знакомы? – Ленка страшно тупит, хотя… Она ведь не видела в его доме чашку с моим именем.

– Просто заткнись. – Призрак успокаивает ее убийственно холодным тоном. И смотрит на меня так, словно ждет, когда же у меня сдадут нервы и я отведу взгляд.

«Не дождешься», – отвечаю ему одними губами, и еще сильнее прищуривается.

– И давно ты знаешь? – интересуется почти с иронией.

– Ну вот ты и озвучил сегодняшнюю тему заседания нашего кружка, – ерничаю я. – Хотя я думала над чем-то вроде: «Предатели и грабли судьбы».

– Давно? – повторяет Призрак.

Нужно отдать ему должное – у него абсолютно непроницаемое лицо.

Как будто разом отказали все подкожные нервы – можно врезать ему кирпичом до ввалившегося внутрь носа, а он вряд ли даже покривится.

– Около двух месяцев, – говорю я, хоть точно помню дату и даже время, когда наткнулась на них в этом же самом кафе, на том же месте, где сейчас сидим мы втроем. Я села сюда не случайно.

– Как?

– Я на допросе? – Его холодный тон заставляет нервничать.

– Ты можешь просто ответить? – Дима наклоняется вперед, и когда я нервно отшатываюсь, оказывается, что он просто хотел положить руки на стол. – Ты же за этим нас сюда пригласила?

– Что она знает, Дим? – У Ленки бледнеет лицо.

– Кроме того, что ты слила ему мою концепцию? – смотрю на нее в упор.

– Это не правда, – она мотает головой.

– Это – правда, – за нее отвечает Призрак. – Ты слила мне ее работу. А я, когда узнал, что это ее работа, все равно позволил тебе это сделать.

– Как узнал? – Она вообще не понимает, даже как будто не пытается задуматься над нестыковкой, на которую я бы обратила внимание в первую очередь.

Ее мужик меня знает.

И по тону нашего разговора, и по тому, как он пытался до меня дотронуться, очевидно, что мы знакомы достаточно… близко.

– Ты ей скажешь или я снова возьму весь удар на себя? – На этот раз мне хватает мужества выдержать напряженный взгляд Призрака.

Он пожимает плечами и лениво откидывается на спинку диванчика.

У него вид человека, которому все равно.

Ему как будто плевать, что сейчас его без пяти минут жене скажут, что пока она из-за него наматывала на кулак километры соплей, все это время ее благоверный встречался с ее подругой.

В моей голове в эту минуту он должен был психовать, орать, обзывать меня истеричкой и активно изображать угря на раскаленной сковороде. Даже пару скриншотов приготовила на случай, если вдруг ему удастся убедить Ленку, что я все выдумала.

Он должен был вести себя как классический, пойманный на вранье предатель.

А он просто пожимает плечами и, когда я медлю с ответом, делает приглашающий жест, мол: «Давай, Ванилька, жги, я на твой триумф не претендую».

На всякий случай, отодвигаю от себя чашку.

– Он спал с нами обеими, – как будто со стороны слышу собственный голос.

Не мой, деревянный, усталый до жути.

Как будто это вообще последнее, что я смогу сказать, и приходиться тянуть непосильную ношу.

Ленка почему-то втягивает голову в плечи.

Даже не орет.

У нее шок, кажется.

Интересно, она чувствует себя такой же облитой помоями, как и я в тот день, когда увидела их вместе?

Я все жду, когда же мне станет легче.

Правда вскрылась, все точки расставлены, уже понятно, почему и благодаря кому они оба оказались в этой грязи.

Вот сейчас, еще минуту.

Я чувствую дрожь нетерпения, но…

Ничего не происходит.

Только рот стремительно наполняется горечью и холодеют ладони.

– Это же не правда, да? – тупо хихикает Ленка. Слезы катятся по ее лицу, но она старательно натягивает придурковатую улыбку. – Это просто розыгрыш?

– Я увидел тебя у нее на фотках, – Призрак небрежно кивает в сторону Ленки. – Подумал, что ты интересная. Потом еще было какое-то длинное видео с застолья. Все бухали, а ты, как отличница, сидела в уголке с ноутом и иногда типа за компанию поднимала пустой бокал.

Я помню этот день – решили собраться с бывшими однокурсниками и побухать. А я неделю как пришла в «ТриЛимб» и мне было вообще не до того. Даже не помню, чтобы кто-то снимал.

– Спросил, кто ты и что, потом пробил тебя в соцсетях, нашел твою страницу Вконтакте, посмотрел сообщества, на которые подписана. Ну и тупо мониторил, когда ты где-то что-то напишешь, чтобы тебя зацепить.

– Дим, о чем ты?! – Ленка все-таки срывается на крик, но он лишь морщится, как от сирены. – Дим, что за…?!

Я хватаю куртку, бросаю на стол смятую купюру и, почти не видя куда, пру к двери напролом.

Никогда не поверю в эту чушь.

Так не бывает.

Потому что наша с ним история – не сопливое французское кино.