Текст книги "100 великих украинцев"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 63 страниц)

Юрий Долгорукий
(1090–1157)
великий князь киевский, основатель Москвы

Юрий Владимирович, шестой сын великого киевского князя Владимира Мономаха и его жены англичанки Гиты, вошел в историю как личность неоднозначная и противоречивая. Большую часть своей жизни он провел в борьбе за отцовское наследие, претендуя на земли Южной Руси и стол в Киеве.

Родился Юрий около 1090 г., когда Владимир Мономах княжил в Чернигове, а дед, Всеволод Ярославич, доживал свои годы на великокняжеском престоле в Киеве. В Чернигове, а затем в Переяславе, куда Владимир Мономах перешел в начале княжения на Руси Святополка Изяславича, Юрий, как и другие княжичи, с юных лет приобщался к ратному делу и административным обязанностям, участвовал в сражениях с половцами, выполнял поручения отца.

После кончины Ярослава Мудрого в 1054 г., Владимиро-Суздальская земля, согласно его завещанию, ьыла закреплена за Переяславом. Именно оттуда в Волго-Окское междуречье шел основной поток славянских колонистов. Подросшего Юрия Владимир направил туда на княжение.

Князь Юрий Долгорукий.

Имея старших братьев, молодой Юрий не мог рассчитывать на киевский стол, по крайней мере в обозримом будущем. Поэтому он сосредоточился на обустройстве и расширении своего удела, вступая в борьбу с соседями. Еще при жизни отца, в 1120 г., он вел успешную войну с Волжской Булгарией. В год смерти Мономаха и вокняжения в Киеве его старшего сына Мстислава Юрий перенес столицу своего княжества из Ростова в Суздаль. И если вокняжение в Киеве старшего брата существенно не повлияло на его положение, то со смертью Мстислава и вокняжением в 1132 г. в Киеве Ярополка ситуация резко изменилась. Поскольку старшие оратья Юрия Изяслав, Святослав и Роман к тому времени уже умерли, по старшинству в доме Мономаховичей Юрий теперь был третьим после Ярополка и Вячеслава. По сравнению с ним его братья были людьми менее энергичными и волевыми. При чередном перераспределении княжеских столов Юрий в 1133 г. на время овладел Переяславом, удерживая его в 1134–1136 гг., но вскоре вынужден был оставить этот город.

В период княжения Ярополка претензии на киевский престол начали предъявлять черниговские Ольговичи, ветвь Рюриковичей, считавшаяся по принятой тогда системе родства старшей по отношению к Мономаховичам. Запутанность вопроса о престолонаследии, при усилении отдельных земель-княжений на периферии Руси, чьи правители, и прежде всего сам Юрий, рвались в Киев, вела к ослаблению центральной власти и началу усобиц, со всей силой вспыхнувших после смерти Ярополка Владимировича. Началась длительная, растянувшаяся на несколько десятилетий, борьба за власть между Ольговичами и Мономаховичами. В лагере последних не было единства: тут власть над Киевом оспаривали Юрий Долгорукий и его племянник Изяслав, часто действовавший в союзе с миролюбивым и кротким Вячеславом Владимировичем. Изяслав претендовал на приоритет в доме Мономаховичей на том основании, что был старшим сыном старшего сына Владимира Мономаха – Мстислава.

В итоге после смерти Ярополка в 1139 г. Киев, вопреки желанию большинства жителей города, предпочитавших потомков Мономаха, достался черниговскому князю Всеволоду Ольговичу, правившему до 1146 г. Для укрепления своей власти он проводил политику, направленную на углубление раскола в стане конкурирующей династической линии и, считая старшего, опытного и самовластного Юрия более опасным соперником, искал сближения с Изяславом. После смерти Всеволода в 1146 г. великокняжеский престол занял его брат Игорь Ольгович, однако киевляне вскоре свергли его и призвали княжить Изяслава Мстиславича.

С этого момента началась кровавая борьба между поддерживаемым киевлянами Изяславом и Юрием, договорившимся с потерпевшим поражение домом черниговских Ольговичей. После гибели Игоря старшим тут стал Святослав. С ним-то и пировал Юрий Долгорукий в 1147 г. в выстроенной им Москве по случаю заключения соглашения о совместной борьбе с Изяславом Мстиславичем, чьи права на великокняжеский престол оба они отказывались признавать. При этом каждый из них в случае победы намеревался утвердиться на великокняжеском столе, занимавшемся ранее родными старшими братьями и Святослава, и Юрия. Изяславу в предстоящей войне оставалось рассчитывать на расположение к нему киевлян, а также на помощь княжившего в Смоленске брата Ростислава и на новгородцев, упорно боровшихся против гегемонистских устремлений Юрия Долгорукого. Разумеется, в распрю были вовлечены и другие князья: одни поддерживали Изяслава, другие – Святослава и Юрия.

Изяслав проявил себя умелым дипломатом. Когда началась война, Юрий оказался скованным боевыми действиями против союзных киевскому князю Новгорода, Смоленска и Рязани, и не смог оказать Святославу существенной помощи. Поэтому Изяславу удалось добиться победы над Святославом. Окрыленный успехом, он уже собрался вести дружину на Суздаль, но тут киевляне, ранее державшие его сторону, категорически выступили против войны между представителями дома Мономаховичей.

Несмотря на то, что киевское вече отказалось поддерживать Изяслава в борьбе с Юрием, он все же собрал дружину и, оставив в столице брата Владимира, двинулся на северо-восток. Между тем, на помощь Святославу Ольговичу и его ближайшим родственникам, владевшим уделами в Черниговско-Северской земле, подоспел Глеб, сын Юрия Долгорукого, и несколько отрядов половцев. Опасность нависла над Киевом, тогда жители столицы выставили ополчение в помощь Изяславу, к которому присоединился Ростислав Смоленский и другие союзники. Святослав просил помощи у Юрия, но тот прочно завяз в борьбе с новгородцами.

Побежденные Ольговичи в 1148 г. заключили с Изяславом мир, однако Юрий не собирался мириться с верховенством на Руси своего племянника. Явно под давлением киевлян, желавших установления в стране прочного мира, Изяслав сделал первый шаг навстречу дяде и принял у себя сына Юрия Ростислава. Но когда тот начал тайно вербовать себе сторонников, великий князь изгнал его из города. Вернувшись в Суздаль, обиженный Ростислав убедил отца в том, что киевляне желают видеть своим князем Юрия, что придало тому уверенности в успехе предстоящей борьбы.

Обе стороны, Юрий и Изяслав, тщательно готовились к войне, стремясь заручиться как можно большим числом союзников. Изяслав планировал вторжение в Ростово-Суздальскую землю двумя армиями – из Новгорода, которую возглавил лично, и со стороны Подесенья, силами побежденного им Святослава. Он уже начал наступать на Юрия с северо-запада, однако Святослав, тайно договорившись с Долгоруким, его не поддержал. Более того, остановив наступление Изяслава на Верхней Волге, Юрий, при поддержке черниговско-северских Ольговичей и половцев, в конце июля 1149 г. сам двинулся на Киев.

Киевляне были решительно настроены против Ольговичей и половцев, но по-прежнему не желали войны с Юрием Долгоруким. Они потребовали от вернувшегося в столицу Изяслава прекратить кровопролитие и примириться с дядей. Однако Изяслав решил продолжать борьбу и с частью преданных ему киевлян и прибывшими с севера смоленскими и новгородскими отрядами занял позиции под Переяславом, куда подступил и Юрий с черниговско-северскими союзниками. Силы были примерно равные и Юрий предложил племяннику мир при условии сохранения за тем Киева и распространения своей власти на Переяслав. Изяслав отказался. 23 августа произошла кровопролитная битва, выигранная Юрием главным образом потому, что среди переяславцев, оказавшихся в стане Изяслава, сильны были симпатии к Долгорукому, ранее княжившему в их городе.

Юрий вступил в Переяслав как победитель, а Изяслав бежал в Киев. Спешно собрав семью, он удалился на Волынь.

Киевляне приняли Юрия, к которому как к представителю дома Мономаха были настроены лояльно. По всей Руси произошло обычное в случае смены власти в Киеве перераспределение княжеских столов в пользу Юрия с сыновьями и черниговско-северских Ольговичей. Однако силы Мстиславичей еще не были сломлены. Изяслав, находясь в тесных родственных связях со многими правящими домами Центральной Европы, получил поддержку властителей Польши, Венгрии и Чехии.

Узнав о том, что Изяслав готовится к походу на Киев, Юрий в начале 1150 г. двинулся на Волынь и осадил Луцк. Туда же для решающей битвы подошел Изяслав. Но тут в их борьбу вмешался галицкий князь Владимир Володаревич. Более склоняясь на сторону Долгорукого, он поставил свои войска между армиями Юрия и Изяслава, взяв на себя роль посредника в переговорах. Соперники сошлись на том, что Киев оставался Юрию как старшему в доме Мономаховичей, при этом он возвращал племяннику все его имущество и предоставлял уделы на Киевщине.

Возвратившись в столицу, Юрий не спешил с выполнением данных им обещаний, что послужило поводом для новой войны. Изяслав перешел в наступление и выгнал сыновей Долгорукого из волостей Киевской земли, а затем привлек на свою сторону черных клобуков – осевших в Поросье кочевников и признававших над собою власть киевских князей. Не готовый к войне Юрий бросил Киев, а Изяслав, после некоторых препирательств с другим своим дядей, Вячеславом, 20 августа 1150 г. вторично занял престол в Киеве.

Юрий, укрывшийся на Десне в городке Остер, обратился за помощью к черниговско-северским Ольговичам и Давыдовичам, а также к Владимиру Галицкому, тогда как Изяслав примирился с Вячеславом и номинально признал его старшинство, реально сохраняя власть над Киевом. Враги Изяслава предприняли наступление на Киев. С Прикарпатья к столице подступили войска Владимира Володаревича, Юрий с силами левобережных князей подошел к городу с востока и начал переправляться через Днепр. Изяслав, оказавшись в тисках, снова покинул город и отступил на Волынь, а Юрий, покорно принятый напуганными возможной местью с его стороны киевлянами, вновь воссел на великокняжеском престоле.

Изяслав не смирился с неудачей. Ему удалось сохранить основные военные силы, а благодаря помощи венгерского короля он предпринял очередное наступление на Киев. Владимир Галицкий двинулся за ним, но Изяславу, готовому к такому повороту событий, удалось сковать его силы, и в начале апреля 1151 г. неожиданно для Юрия подступить к столице. Растерявшийся Юрий, не полагаясь на киевлян, большинство которых симпатизировали Изяславу, бежал на Левобережье к Ольговичам, а жители столицы в очередной раз приветствовали старшего Мстиславича. На этот раз утверждение в Киеве Изяслава обошлось без кровопролития.

Храм Спаса на Берестове в Киеве. Место погребения Юрия Долгорукого.

Однако Юрий не собирался признавать над собой власть племянника. Уже в конце апреля 1151 г., дождавшись подхода черниговско-северских полков и союзных половцев, он форсировал Днепр, в результате чего ему удалось подступить к Киеву, но у стен столицы его отряды были разбиты. Планируя соединиться с двигавшимся ему на помощь Владимиром Галицким, Юрий отступил на запад, однако Изяслав настиг и разгромил его. Половцы бежали в степь, а Юрий и Ольговичи вернулись на Левобережье. Удачливый племянник окружил Переяслав, заставив Юрия отречься от притязаний на Киев. Униженный Долгорукий вернулся в свои Ростово-Суздальские владения.

На этот раз победа Изяслава была полной. Однако в сентябре 1154 г. он неожиданно заболел и в ночь на 14 ноября умер. Едва утихшая борьба за великокняжеский престол разгорелась с новой силой. Власть перешла к престарелому Вячеславу Владимировичу, считавшемуся формально соправителем Изяслава. Вскоре у стен Киева показались полки черниговского князя Изяслава Давыдовича, но киевляне не открыли ворота, ожидая прибытия из Смоленска родного брата умершего князя, Ростислава Мстиславича, которого и короновали на престол 8 декабря 1154 г.

Между тем Изяслав Давыдович и Святослав Ольгович призвали для борьбы с Ростиславом Юрия Долгорукого. Тот, в свою очередь, послал к половцам своего сына Глеба. И хотя Ростиславу удалось отбросить кочевников от Переяслава, бороться с объединенными силами черниговско-северских и ростово-суздальских князей он не мог, поэтому оставил Киев и вернулся в Смоленск.

20 марта 1155 г. Юрий Долгорукий в третий раз занял великокняжеский престол Киева, посадив своих сыновей в городах неподалеку от столицы: Глеба – в Переяславе, Андрея – в Вышгороде, Бориса – в Турове, Василия – в Юрьеве на Роси. Не имея поддержки со стороны киевлян, вынужденных терпеть его вокняжение, Юрий примирился с Ростиславом Смоленским и признал за сыном Изяслава Мстиславом права на Волынь. Эти шаги способствовали консолидации сил Мономаховичей вокруг Юрия перед угрозой со стороны черниговско-северских князей.

Совершенно неожиданным для Юрия стал конфликт со старшим сыном Андреем, самовольно покинувшим Вышгород и перешедшим в Суздаль, прихватив при этом мощи святых Бориса и Глеба и весьма чтимую византийскую икону Богородицы (эта икона позже оказалась во Владимире, где почиталась как Владимирская Богоматерь).

Распря между Юрием и Андреем явилась отражением противоречия двух политических концепций Киевской Руси того времени – старой, единодержавной и новой – удельной. Юрий, сын Владимира Мономаха и правнук Ярослава Мудрого, всю жизнь мечтавший о Киеве и после многих лет борьбы наконец утвердившийся в нем, не представлял себе полноценного великого княжения на Руси вне этого древнего города. На Ростово-Суздальскую землю он смотрел как на источник ресурсов, но сама по себе она его мало привлекала и он готов был променять ее на более престижное Переяславское княжество. В этом смысле Юрий по своим психологическим установкам оставался среднеднепровским князем, волею судеб большую часть жизни проживший на лесном северо-востоке.

А вот для его сына Андрея, выросшего в Ростово-Суздальской земле, Киев уже не был харизматическим центром власти. Видя постепенное политическое ослабление Киева, Андрей прекрасно понимал, как трудно будет удержать его. Поэтому свое будущее он связывал с прочно закрепленном за домом Юрия Долгорукого Волго-Окским междуречьем и представлял себя самостоятельным по отношению к древней столице правителем. Видимо, подобным образом на Киев в середине XII в. смотрели все молодые князья большинства древнерусских земель – Галицкой, Полоцкой, Рязанской, а также новгородцы, утверждавшие в своем городе республиканское устройство.

Между тем жизнь Юрия приближалась к концу. Он все чаще болел, при этом не отказываясь от давней страсти к обильным застольям. В 1157 г., на праздник Вознесения, пришедшийся на 9 мая, он пировал у своего осменика (собирателя торговой таможенной пошлины) Петрилы. Ночью князю стало плохо, и через неделю, так и не встав с постели, он скончался. Его смерть не вызвала большой скорби у киевлян. Похоронили Юрия в загородной церкви Спаса на Берестове, где его тело покоится по сей день.

Юрий Долгорукий не был наделен какими-либо выдающимися качествами. В отличие от своего отца, Владимира Мономаха, он не был высокообразованным человеком, не проявил себя и как выдающийся полководец или государственный деятель. Выше среднего в нем были развиты разве что властолюбие и упорство в достижении поставленных целей. Вместе с тем объективно он занимает заметное место в отечественной истории. Именно он, посвятив большую часть жизни своему вокняжению в Киеве, подготовил обособление и последующее, уже при его сыне Андрее, самостоятельное развитие Северо-Восточной Руси как одного из сильнейших государственных образований Восточной Европы домонгольского периода. С этого времени там началось формирование ядра русского народа в современном его понимании. Примечательно и то, что в период правления Юрия Долгорукого в летописях под 1147-м г. впервые упоминается Москва.

Дмитрий
(около 1190 – около 1245)
воевода, сподвижник Даниила Галицкого, полководец

В шеренге отважных полководцев, сражавшихся с чужеземными захватчиками, особое место занимает Дмитрий, воевода при князе Мстиславе Удалом во время его пребывания в Галицкой земле и затем служивший Даниилу Романовичу, правителю Галицко-Волынского государства. Именно ему в 1240-м году Даниил Романович доверил оборону Киева от полчищ Батыя.

О происхождении, месте и времени рождения воеводы Дмитрия почти ничего не известно. Впервые он упомянут летописцем при описании событий 1219 года, когда Мстислав Удалой со своим молодым зятем Даниилом вел в Галицкой земле упорную борьбу с превосходящими силами венгров и поляков.

Дмитрий был одним из военачальников галицко-волынских полков в битве на берегах Калки, где сражался вместе с Мстиславом и Даниилом. Доверие, которое испытывал к нему Даниил Романович, уже будучи правителем объединенной Галицко-Волынской державы, свидетельствует о том, что Дмитрий был его соратником в течение многих лет и проявил себя как опытный и отважный военачальник.

Даниил Романович утвердился в Киеве в конце 1239 года, когда половину Руси уже разорили монгольские орды. В декабре 1237 года была сожжена Рязань, а в начале 1238-го разорению подверглась вся Владимиро-Суздальская земля. Утомленные зимне-весенней кампанией, монголы к лету отошли в прикаспийские степи, чтобы восстановить силы и в следующем году продолжить завоевание Руси. 3 марта 1239 года они уничтожили Переяслав и, разграбив окрестные земли, двинулись на Черниговщину. Вышедший им навстречу князь Мстислав Глебович был разгромлен и едва спасся бегством, а захватчики 8 октября 1239 года сожгли дотла Чернигов.

В конце осени 1239 года монгольские войска, которыми командовал Менгухан, подошли к Киеву с левого берега Днепра. Летописец сообщает, что они были поражены красотой и величием города. Менгухан потребовал сдать Киев, однако возмущенные киевляне отвергли ультиматум и убили послов. Это был откровенный вызов, после которого не приходилось сомневаться в том, что против столицы будет предпринята крупная карательная экспедиция. Князь Михаил Всеволодович перед лицом нависшей опасности бежал в Венгрию, и в город, с одобрения его жителей, под конец 1239 года вступил Даниил Романович. Однако, боясь, что не хватит сил одолеть страшного врага, он вынужден был отправиться в Венгрию и Польшу, надеясь убедить западных правителей в необходимости совместной обороны. Вместо себя в Киеве он оставил тысяцкого Дмитрия, который занимался подготовкой города к обороне.

Осенью 1240 года огромное войско Батыя с наилучшими на то время китайскими осадными машинами подошло к Киеву. Киевляне знали о надвигающейся беде и имели время подготовиться к осаде, а жители близлежащих сел укрылись за городскими стенами и в лесных чащах. По словам летописца, вокруг городских стен стоял страшный шум от скрипа телег, рева верблюдов и ржания коней. С Батыем было несколько его братьев, а также опытные монгольские воеводы Бурундай и Менгухан, бравшие Рязань, Владимир, Суздаль, Переяслав и Чернигов.

Летописи по-разному описывают оборону и падение Киева в 1240-м году. По Лаврентьевскому списку, город был взят на Николин день, то есть 6 декабря, а Псковская летопись сообщает, что Киев оборонялся 10 недель и 4 дня, то есть более двух с половиной месяцев. Папский легат Плано Карпини, видевший руины города через пять лет после его разорения, писал, что Киев держался много дней.

Батый, не надеясь взять город измором, предпринял несколько штурмов, закончившихся неудачей. Тогда, дождавшись заморозков, сковавших ручьи и болотистую местность в районе современного Крещатика, он подвел стенобитные машины к Лядским воротам, менее мощным, чем знаменитые Золотые. Осадные орудия работали непрерывно. Наконец, в ночь на 5 декабря, ворота были разрушены, и превосходящие числом монголы, преодолевая упорное сопротивление оборонявшихся, овладели почти всем Верхним городом, кроме его древнейшей части. Немолодой тысяцкий Дмитрий сражался в первых рядах и был тяжело ранен. Воины на руках вынесли его из боя. Вместе с оставшимися в живых защитниками города Дмитрий укрылся в еще не взятом врагом Детинце на Старокиевской горе.

По этой линии стен Детинца, воздвигнутых еще во времена Ольги и ее внука Владимира, киевляне удерживали оборону в ночь с 5 на 6 декабря. Но утром войскам Батыя удалось прорвать и ее. Последним оплотом защитников города стала Десятинная церковь с комплексом расположенных вокруг нее старых княжеских палат конца X века. В этом храме собралось множество людей. Монголы подвели к нему свои стенобитные машины, и древние стены рухнули под сокрушительными ударами.

Очевидец этих страшных событий, архимандрит Печерского монастыря Серапион, через три десятилетия после падения Киева писал, что земля была как водой напоена человеческой кровью, огромное множество людей монголы угнали в рабство, а опустевшие села вокруг города вскоре поросли молодым лесом. Археологические раскопки красноречиво подтверждают эти сообщения. В ряде мест города были обнаружены сгоревшие строения и кости погибших людей. По словам Плано Карпини, в 1246 году в Киеве насчитывалось около 200 домов. Число его жителей сократилось до одной – двух тысяч, тогда как к началу монгольского нашествия население города составляло около 50 тысяч человек.

О доблести, проявленной Дмитрием при обороне города, свидетельствует тот факт, что когда израненного тысяцкого привели к Батыю, тот из уважения к мужеству воеводы сохранил ему жизнь и оставил при себе.

Овладев Киевом, Батый двинулся на запад, опустошая Волынь и Галицкую землю. Даниилу Романовичу не удалось поднять венгров и поляков для совместной борьбы. Остававшиеся в Юго-Западной Руси князья бежали на запад. Монголы стремительно наступали и уже к середине апреля 1241 года разбили польско-немецкие войска в сражении при Лигнице и венгерско-хорватские – при Шайо, после чего принялись опустошать Центральную Европу, правители которой, подобно русским князьям, не сумели объединиться для общей обороны.

Все это время тысяцкий Дмитрий находился при Батые в качестве почетного пленника. Прославившийся завоеваниями и жестокостью хан неизменно советовался с ним. И хотя подробности их бесед неизвестны, тем не менее летописи донесли предание о том, что Дмитрий, видя, как татары уничтожают Русь, советовал Батыю поскорее идти в Венгрию, пока ее король не собрался с силами. Этим воевода способствовал тому, что монголы, разрушив главные города Галицко-Волынской земли, пронеслись через нее на запад, почти не затронув расположенные вдали от основных дорог села.

Если верить этому рассказу, то, во многом благодаря Дмитрию, Юго-Западная Русь не испытала такого тотального разорения, как Среднее Поднепровье и территории Рязанского и Владимиро-Суздальского княжеств. Это позволило вернувшемуся в родные края Даниилу Галицкому в течение нескольких лет восстановить силы Галицко-Волынской Руси. В последующие десятилетия Галицко-Волынское княжество превратилось в сильное государство, равное по масштабам тогдашним Венгрии, Чехии, Польше и Литве, но к середине XIV века оно погибло в результате династических смут и вмешательства во внутренние дела соседних государств.