Текст книги "100 великих украинцев"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 63 страниц)

Святослав
(942–972)
великий князь киевский, полководец

«Повесть временных лет» датирует начало самостоятельного правления великого князя Святослава Игоревича 964 г. Недолгое, но яркое и насыщенное событиями, его княжение ознаменовалось для Руси сначала блистательными победами, а затем и горькими утратами.

Святослав Игоревич родился в 942 г., а спустя три года его отец был убит восставшими древлянами. Малолетний князь символически участвовал в битве с древлянами в 946 г. Опекаемый своим кормильцем Асмудом, он смог только перебросить копье через голову коня, но для дружины это послужило сигналом к началу боя, который был выигран. Уже в подростковом возрасте, в середине 950-х годов, Святослав княжил в Новгороде, править которым мог только вместе с доверенными людьми княгини Ольги. На севере, в языческой среде во многом еще варяжской дружины формировались его нравы и убеждения. Здесь вокруг молодого Святослава собрались отважные и воинственные друзья, составившие костяк его будущей рати.

То обстоятельство, что сын оказался полностью под влиянием язычников, когда Ольга приняла крещение, беспокоило княгиню, и в конце 950-х годов она призвала его в Киев готовиться к вступлению на престол и вникать в государственные дела. Однако религиозные пристрастия, подогреваемые конфликтом поколений и соперничеством между киево-полянским и варяжско-славянским элементами, сделали мать и сына лидерами противоборствующих группировок. Ольга опиралась на родовитое, уже в значительной степени христианизированное киевское боярство и городскую верхушку столицы, осуществлявшую административный контроль над страной, а за Святославом стояла разноплеменная языческая дружина.

Ольга уговаривала сына креститься, но Святослав не соглашался, мотивируя свой отказ опасением потерять авторитет среди воинов: «Как мне одному принять новую веру? Дружина станет смеяться надо мною!». Тогда Ольга говорила ему: «Если ты крестишься, то и все остальные станут делать то же», однако эти уговоры на него не подействовали. Отдельные дружинники Святослава принимали христианство, и хотя молодой князь не препятствовал тому, однако встречал новообращенных насмешками.

Летописец пишет, что Святослав был храбрым и легким на подъем, как барс, и много воевал. В молодые годы он закалился на севере, в борьбе с варяжскими отрядами, угрожавшими Руси с Балтийского моря, и на южных рубежах Руси, отражая набеги печенегов. В походы он не брал с собой обоза, даже котлов, а питался со своими дружинниками зажаренным на углях мясом. Даже шатра не возил он с собой, а спал на войлоке, положив под голову седло. Святослав никогда внезапно не нападал на противника, он оповещал его открыто, предупреждая: «Хочу идти на вас».

О начале походов Святослава известно из летописной статьи 964 г., когда он, уже достигнув 22-летнего возраста, собрал многочисленное войско для большой войны на востоке. Сперва он отправился покорять вятичей – славян, живших в верховьях Дона и Оки и плативших дань Хазарскому каганату. В состав Хазарии входили Нижнее Поволжье со столицей каганата, крупным торговым городом Итиль, а также Северный Кавказ, Приазовье и Восточный Крым. Власть кагана простиралась на буртасов Среднего Поволжья, на алано-булгар Подонья, Донетчины и Харьковщины, на вятичей и некоторые другие племена.

Подчинение вятичей неминуемо вело к войне с Хазарией, вспыхнувшей в 965 г. Святослав разбил войска каганата, подчинил алан и булгар в бассейне Северского Донца и на Дону. Затем он близко подошел к Волге, овладел хорошо укрепленным, построенным еще византийскими инженерами, городом-крепостью Саркелом, на Руси называвшийся Белой Вежей. Это позволило Святославу разгромить расположенную в дельте Волги столицу Хазарии Итиль. Затем Святослав направил свои войска к устью Терека, овладел важным хазарским городом Семендером, а потом, продвигаясь Северным Кавказом, победил местных ясов и касогов. Овладев Прикубаньем и областью Керченского пролива, Святослав завершил разгром Хазарии, долгие годы выступавшей главным соперником Киевской Руси в Восточной Европе, и со славой, богатыми трофеями и множеством пленных вернулся и Киев. По свидетельству мусульманских авторов, разорению от святославовых дружин подверглась также принявшая ислам Волжская Булгария.

Расселение вокруг Киева пленных хазар (их верхушка уже приняла иудейство), волжских булгар и представителей других этносов Поволжья и Предкавказья, среди которых было немало мусульман и христиан, способствовало активизации торговли с Прикаспием и Центральной Азией, в частности с могущественной среднеазиатской державой Саманидов со столицей в Бухаре. Оттуда на Русь поступала основная масса звонкой монеты – серебряных диргемов.

Для укрепления восточных позиций Руси Святославу следовало закрепиться на Средней Волге, в волжской дельте, у Терека, на Дону и в Приазовье. Однако длительное время под властью Киева оставались лишь Белая Вежа и Тмутаракань с Керченским полуостровом, Таманью и низовьями Кубани. Молодой князь не позаботился о закреплении своей власти по Волге и Тереку, удовлетворившись разграблением и уничтожением Хазарии. Не учел он и опасности со стороны печенегов, кочевавших в степях Северного Причерноморья. Это можно объяснить не только недостаточным опытом и недальновидностью Святослава, но и объективными причинами: Русь не имела нужного для быстрого заселения и освоения огромных территорий до Волги, Каспия и Кавказа количества людей, поэтому власть ее над степным поясом Восточной Европы оказалась непрочной и недолговечной.

Внимание Святослава, воодушевленного разгромом Хазарии, в 968 г. переносится на Дунай и Балканы. В это время Византия, теснимая арабами в Сирии и немцами в Италии, вела изнурительную войну с Болгарским царством. Бороться на три фронта у нее не хватало сил. Поэтому греки обратились за помощью к Святославу, подкрепив свою просьбу богатыми подарками. Весной 967 г. Святослав разбил болгарскую армию и, согласно «Повести временных лет», взяв восемьдесят городов на Дунае, быстро овладел большей частью территории Болгарского царства. Византия, вынужденная в следующем году посылать ему богатые дары, называемые летописцем «данью», явно не рассчитывала на такой ошеломляющий успех, а непосредственное соседство с Русью и вовсе не входило в ее планы.

Однако Святослав, завоевав богатые болгарские земли, не собирался покидать их. У него родился план создания огромной, на древнерусско-болгарской основе, державы – от Черного моря и Балкан до Балтики, Волги и Каспия со столицей в Переяславце, в дельте Дуная, где пересекались важнейшие торговые пути, связывающие Русь с Византией, странами Центральной Европы и Причерноморья. Князь утверждал, что там – середина земли его, что «туда привозят все добро: от греков идут туда ткани, золото, вино и овощи разные; от чехов и венгров – серебро и кони; из Руси же – меха, воск, мед и рабы». Определенную роль сыграло и то, что в Киеве, где реальная власть находилась в руках принявших христианство Ольги и ее бояр, он чувствовал себя скованно и неуверенно, поэтому и не стремился туда возвращаться.

Между тем греки, тщетно пытаясь оттеснить Святослава от границ империи собственными силами (войны с арабами и немцами продолжались), богатыми подарками склонили к нападению на Русь печенегов. Кочевники, воспользовавшись отсутствием в Приднепровье основных войск русичей, весной 968 г. прорвались к Киеву и осадили его. Киевляне во главе с престарелой Ольгой, опекавшей внуков, оказались в критическом положении, тем более, что Святослав не знал о нависшей над городом и его родными опасности. К счастью, в Киеве нашелся отважный юноша, знавший печенежский язык. Ему удалось пробраться сквозь вражеский стан и оповестить Святослава об опасности. Получив известие об осаде столицы, Святослав с основными силами двинулся к Киеву. Печенеги же, узнав о его приближении, ушли в степь. На какое-то время опасность миновала. Князю пришлось выслушать горькие упреки матери, бояр и старейшин, говоривших ему: «Ты, князь, ищешь чужой земли и берешь ее, а до своей тебе и дела нет; нас чуть было не взяли печенеги, вместе с твоей матерью и детьми».

Ольга была против войны с Византией, которую замышлял ее сын, понимая, что его шансы на победу невелики. К тому же задуманный поход на греков сводил на нет ее многолетние усилия по сближению с христианским миром. Однако Святослав был непреклонен. Похоронив мать летом 969 г., он во главе 60-тысячного войска вновь двинулся на Балканы. В Киеве он посадил на княжество своего старшего сына Ярополка; второго сына, Олега, оставил править Древлянской землей. Тогда же внебрачного сына Святослава от ключницы Малуши Владимира решено было послать в Новгород.

Предстоящее возвращение Святослава на Балканы не было для греков неожиданностью. Император Никифор II Фока подарками и посулами переманил на свою сторону почти всех знатных болгар, которым не улыбалась перспектива оказаться под властью гордого и своенравного северного язычника. Однако в самом Константинополе события неожиданно приняли драматический оборот. Смещенный императором со всех постов за связь с его молодой женой, красавицей Феофаной, прославленный полководец Иоанн Цимисхий, при содействии августейшей своей любовницы, 11 декабря 969 г. совершил государственный переворот. Никифор был убит и венец достался Иоанну, но против него тут же выступил племянник Никифора, Вард Фока. Иоанн разгромил его войска, но должен был срочно двинуться в Сирию, где арабы, пользуясь смутами в империи, перешли в наступление и осадили Антиохию. Одновременно в Южной Италии активизировались немцы.

Эти обстоятельства облегчили Святославу быстрое восстановление своей власти над Болгарией и контроль над балканскими перевалами, создав тем самым непосредственную угрозу Константинополю. Весной 970 г. Иоанн оттеснил арабов, но в это же время киевский князь опустошил Фракию и подошел к Адрианополю, прикрывавшему Константинополь со стороны Европы. В результате переговоров тут было заключено соглашение, по которому Святослав оставлял Фракию, сохраняя за собой территорию Болгарского царства. Граница пролегла по Балканскому хребту.

Как оказалось, Святослав поступил опрометчиво, доверившись византийцам. Иоанну нужна была короткая передышка, которую он использовал для закрепления победы над арабами и умиротворения немцев в Италии. В марте 971 г. император во главе вернувшихся из Сирии войск неожиданно овладел перевалами через Большой Балканский хребет и уже 14 апреля занял болгарскую столицу Преславу. Одновременно его флот, оснащенный смертоносным «греческим огнем», вошел в устье Дуная, отрезав Святослава, находившегося с основными силами на южном берегу реки, от Руси.

Князь, рассредоточивший на зимние месяцы свои войска по болгарским городам, перед превосходящими силами противника вынужден был срочно стягивать силы в хорошо укрепленный Доростол на берегу Дуная. Вскоре город был блокирован с суши и кораблями со стороны реки. Началась трехмесячная осада, в ходе которой русичи неоднократно предпринимали смелые вылазки, уничтожая осадные машины противника. Однако припасы в городе быстро истощались: замаячила угроза голода.

Предвидя крушение своих горделивых замыслов, Святослав вымещал злобу на христианах. Именно в них он усматривал адептов враждебного бога, который поддерживал греков. Началось массовое принесение христиан в жертву Перуну, что, естественно, не облегчило положения осажденных. Но и императорские войска также несли тяжелые потери.

В конце июля 971 г. обе стороны согласились на переговоры. В отличие от Иоанна, прибывшего на встречу с князем в сопровождении пышной свиты в отливающих золотом латах, Святослав приплыл на ладье, гребя веслом наравне с другими воинами, по виду ничем, кроме большей чистоты одежды, не отличающийся от них. Присутствовавший на переговорах византийский историк Лев Диакон описал портрет древнерусского князя: «Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные… В одно ухо у него была вдета золотая серьга».

Личная встреча Иоанна со Святославом скрепила мирный договор, по которому киевский князь должен был покинуть Болгарию и никогда больше не посягать ни на эту страну, ни на византийские владения в Крыму. Император же обязался обеспечить всем необходимым для возвращения домой оставшееся у Святослава 22-тысячное войско и «как к друзьям» относиться к русичам, прибывавшим в Царьград по торговым делам.

Основная часть войска во главе с выдвинувшимся еще при Игоре воеводой Свенельдом сухим путем двинулась прямо на Киев, а Святослав с малой дружиной отправился домой по Днепру. Пожилой, опытный Свенельд предупреждал князя, что на порогах его могут подстерегать печенеги, предлагая обойти это опасное место на конях, но тот не внял предусмотрительному совету. Проведя зиму на Белобережье, в устье Днепра, с началом весны 972 г. князь пошел вверх по реке.

Ненависть Святослава к христианам все это время не утихала. Готовясь к возвращению на Русь, он послал в Киев гонца с приказом уничтожить находившиеся в городе церкви. Это распоряжение частично было выполнено. В частности, построенная на Старокиевской горе у великокняжеского дворца Ольгой церковь превратилась в руины.

Потерпев тяжелое поражение и потеряв две трети войска, лишившись всех завоеваний на Балканах и не имея уже возможности контролировать большую часть номинально подвластных ему территорий разгромленной Хазарии, суровый князь планировал начать массовые гонения против христиан. Поэтому вполне вероятно, что «переяславцами», сообщившими печенегам о его маршруте и силах, были христиане из Переяслава, опасавшиеся репрессий со стороны князя. Предупрежденный о маршруте киевского князя, печенежский хан Куря устроил на порогах засаду, в которой Святослав и погиб в марте 972 г. Торжествуя победу, хан приказал сделать из черепа этого прославленного воителя украшенную золотом чашу с надписью: «Чужого желая свое погубил».

Историческая роль Святослава весьма неоднозначна. Он был отважным и талантливым полководцем, демонстрировавшим простоту жизни, открытость и благородство. Но эти качества нередко сочетались в нем с жестокостью и вспышками ярости. Его полководческие способности, к сожалению, не всегда дополнялись политической дальновидностью и разумным использованием плодов своих блистательных побед. На пике своего могущества он властвовал над огромными территориями от Балкан до Средней Волги и от Балтийского моря до Каспия и Кавказа. Но удержать их ему не удалось. Почти все завоеванные им территории вскоре оказались утраченными. Многочисленные войны Святослава истощили Русь, а налаженные при Ольге дипломатические отношения с ведущими христианскими державами расстроились. Новый подъем Руси обеспечила деятельность внебрачного сына Святослава – князя Владимира.

Владимир Святой
(960–1015)
великий князь киевский, креститель Руси

Князю Владимиру Святославичу принадлежит исключительное место в отечественной истории. В его правление на Руси восторжествовало христианство и она вошла в число наиболее могущественных держав средневекового мира.

Владимир родился около 960 г., когда его отец, Святослав Игоревич, был еще юным наследником великокняжеского престола, а Русью управляла княгиня Ольга. Матерью Владимира была Малуша, ключница дворца Ольги, пользовавшаяся полным доверием княгини. Такой высокий статус объяснялся не только личными качествами этой женщины, но и знатностью ее происхождения. Недаром брат Малуши был ближайшим сподвижником князя Святослава.

Владимир родился почти одновременно с Ярополком, старшим сыном Святослава от законной жены, очевидно, из правящего венгерского дома. Страстная любовь Святослава к Малуше и расположение к ней Ольги обеспечивали высокий статус их сына Владимира, который уже в юные годы получил в управление Новгород, поскольку великокняжеский престол предназначался явно не ему.

Отправляясь во второй поход против Византии летом 969 г., Святослав оставил наместником в Киеве Ярополка, а Олега, его родного младшего брага, посадил княжить в ближайшей недавно усмиренной Древлянской земле.

Новгородцы настоятельно просили себе князя из числа сыновей Святослава, угрожая в противном случае найти его в другой земле. Кандидатура Владимира их вполне устраивала. С молодым княжичем на север отправился его дядька Добрыня, послуживший историческим прототипом былинного богатыря Добрыни Никитича: фактически Новгородская земля оказалась вверенной его заботам.

Весной 972 г. возвращавшийся после неудачной войны против Византии Святослав был убит подстерегавшими его на днепровских порогах печенегами. Вскоре на охоте, в лесах западнее Киева, в стычке с дружинниками Олега Святославича погиб сын старого и влиятельного воеводы Свенельда Лют. По требованию Свенельда, Ярополк выступил против Олега. Столкновение между ними закончилось гибелью Олега и переходом Древлянской земли в прямое подчинение киевскому князю.

Узнав об участи Олега и опасаясь за собственную жизнь, Владимир бежал в Швецию. При королевском дворе он прожил около двух лет. Тут он женился на знатной варяжке Аллогии (Олаве), матери его старшего сына Вышеслава (умершего молодым). В 978 г. Владимир с Добрыней возвратились в Новгород с варяжским войском, намереваясь выступить против Ярополка. Чтобы усилить свои позиции, Владимир посватался к Рогнеде, отец которой, Рогволд, княжил в Полоцке, а брат, Тур, утвердился на Припяти, основав город-крепость Туров. Поскольку власть дома Рогволда простиралась почти на всю территорию современной Беларуси, Владимир был весьма заинтересован в привлечении его на свою сторону в борьбе за Киев. Однако Рогнеда в оскорбительной для молодого князя форме отвергла его предложение. Тогда разгневанный князь захватил Полоцк и насильно взял ее себе в жены, жестоко расправившись с ее отцом и братьями. После этого о любви между супругами не могло быть и речи. Тем не менее от этого брака родились сыновья Изяслав, Ярослав, Всеволод и Мстислав, а также дочери Предслава и Премыслава.

Подчинение Полоцкой земли значительно укрепило позиции Владимира в борьбе с Ярополком. Опираясь на варягов, новгородское ополчение и силы некоторых северных земель Руси, Владимир и Добрыня двинулись к Смоленску и, разбив войска Ярополка, овладели городом. Теперь путь вниз по Днепру, на Киев, был открыт. Ярополк, симпатизировавший христианам и женатый на христианке (бывшей монахине, которую Святослав, очарованный ее красотой, привез наследнику в подарок с Балкан), не имел большой поддержки среди дружинников и большинства киевлян.

Владимир подошел к Киеву с севера и развернулся лагерем в Дорогожичах. Отсюда он вступил в тайные переговоры с воеводой Блудом, старым знакомым и соратником Добрыни по святославовым походам, тайно перешедшим на его сторону. Блуд убедил Ярополка оставить Киев и пересидеть опасное время в крепости Родня, находившейся на Княжей горе возле Канева. Владимир без боя занял столицу и подступил к Родне. После продолжительной осады Ярополк вынужден был сдать крепость и выйти к брату при условии, что ему будет сохранена жизнь. Однако вскоре он был убит варяжскими дружинниками, вряд ли без санкции на то Владимира. Тогда же Владимир принудил стать его третьей женой вдову Ярополка, которая к тому времени ждала ребенка, будущего князя Святополка.

Утвердившись в Киеве в 980 г., Владимир на первых порах повел себя как ревностный язычник, противник и гонитель христиан. Это было связано как с языческим составом ядра его войска, так и с желанием держать в страхе киевских христиан, окрепших в годы правления Ольги и ранее ориентировавшихся на Ярополка. Одним из ярких эпизодов начала правления Владимира было принесение в жертву Перуну двух киевских варягов-христиан. Выбор жертв не был случайным, поскольку за них как за иноплеменников киевляне не должны были заступаться.

С первых лет пребывания в Киеве Владимир развернул большое строительство на Старокиевской горе, превратившейся при Ольге в административно-дворцовый центр столицы. Князь возводит новый каменный дворец с залом для пиршеств (гридницей), перед которым сооружает величественное капище с идолами языческих богов. Центральной фигурой этого святилища был Перун, древнеславянский бог грома и молний, войны и победы, покровитель князя и его дружины.

Казалось бы, Владимиру во всем сопутствовал успех. В 981 г. он одержал крупную победу над польским князем Мешко I, вернул захваченные тем червенские города Перемышль, Белз, Волынь, Холм по Западному Бугу и наложил на поляков дань. В 983 г. последовал успешный поход на Неман против сильного литовского племенного союза ятвягов, а в 982-м и 984-м гг. была восстановлена власть Киева над землями радимичей и вятичей.

Далее был предпринят поход против волжских булгар – «сребреников», называвшихся так потому, что после разгрома Святославом Хазарии серебряные диргемы из среднеазиатского государства Саманидов поступали на Русь главным образом через средневолжский Великий Булгар. Эту войну великий князь вел в союзе с торками, кочевавшими в то время на просторах между Булгаром и Хорезмом. Войско Владимира по Оке и Волге спустилось на ладьях, а торки подошли со стороны степи. Булгары были побеждены, но дань на них не наложили. Наоборот, с ними был заключен почетный мир, обеспечивавший Руси торговые связи с Булгарией и Хорезмом.

В результате войн и дипломатических усилий Владимира во второй половине 80-х годов X в. на всем пространстве между Средним Поднепровьем и низовьями Амударьи, откуда вели прямые пути к Бухаре и Самарканду, воцарился мир. Поддерживая дружественные отношения со Швецией и прочно удерживая русский Север, Владимир распространяет власть Киева от Нижнего Дуная, Карпат, Западного Буга и Немана до Среднего Поволжья, при этом своеобразными колониями Руси оставались Белая Вежа на Среднем Дону и Тмутаракань на берегах Керченского пролива и Кубани. Благодаря этому впервые после падения Хазарии удалось возобновить относительно безопасное движение торговых караванов между Средней Азией, Кавказом и Русью. С востока через Киев товары везли в Краков, Прагу и Регенсбург, в Прирейнские области, а по речной системе Припяти и Немана – к Балтийскому морю в скандинавские страны.

Появление среди жен Владимира двух чешек и болгарки – яркая иллюстрация интенсивных усилий молодого князя на международной арене. Дунайская Болгария, опустошенная войсками Святослава, находилась тогда под властью Византии. Между тем война 985 года с Волжской Булгарией и последовавший за ней всеобъемлющий мир по обычаю того времени мог быть скреплен династическим браком. Этому ничто не препятствовало, поскольку многоженство считалось обычным явлением и у волжских булгар, к тому времени уже мусульман, и у язычников-славян.

Одну из жен-чешек звали Малфридой. Она родила Владимиру сыновей Святослава и Станислава. Некоторые летописи матерью Бориса и Глеба напивают жену-болгарку, однако более убедительной представляется традиция, согласно которой их матерью была византийская принцесса Анна.

Однако военные и дипломатические успехи, обилие жен, наложниц и детей не удовлетворяли духовных запросов великого князя. Наспех реставрированное язычество не оправдывало надежд Владимира. И хотя именно проязычески настроенные воеводы, дружинники и варяги-наемники, при финансовой поддержке новгородского купечества, обеспечили ему приход к иласти, будучи в большинстве своем неграмотными, они не справлялись с административной работой, а многие из них и вовсе после победы возвратились домой или ушли служить в Византию.

Первобытное язычество с его суровыми божествами и кровавыми культами уже не удовлетворяло князя. С раннего детства, прошедшего во дворце Ольги, он приобщался к христианству, однако затем отошел от него. Став князем в Киеве, где при Ольге христианство завоевало ведущие позиции в среде городской знати, он вынужден был считаться с его влиянием. В Киеве жили также хазарские евреи, исповедовавшие иудаизм. Частыми гостями были мусульманские и западноевропейские купцы. Поэтому князь знакомился с разными религиями, не зная, какую предпочесть. Он выслушивал речи проповедников, советовался со своими боярами и отправлял посольства в разные страны, чтобы узнать, какие народы достойнее поклоняются Богу. Летопись сообщает, что в 986 г. к великому князю явились послы-миссионеры от волжских булгар-мусульман, хазарские иудеи, немцы от Папы римского и грек-философ из Константинополя. Каждая сторона пропагандировала свою веру, отрицательно высказываясь обо всех остальных.

Объективно больше шансов было у христианства греческого обряда, но внешнеполитические обстоятельства не благоприятствовали его провозглашению официальной религией Руси. Среди дружинников, многие из которых участвовали в войнах Святослава на Балканах, преобладали антивизантийские настроения. Принимать веру империи, потерпев от нее поражение, они считали унизительным. Подобный акт представлялся им признанием превосходства Константинополя над Киевом. Поэтому в окружении великого князя весьма серьезно обсуждались альтернативные решения – в пользу ислама, иудаизма или христианства латинского обряда.

Князь Владимир.

Первым с миссионерской миссией в 986 г. в Киев прибыло посольство от волжских булгар, чтобы склонить Владимира к исламу. Рассказ о том, что булгары увлекли женолюбивого князя сведениями о райских гуриях, однако мусульманский запрет на винопитие отвратил его от магометанства, является, скорее всего, анекдотичным фольклорным добавлением. Тем не менее, у мусульманских миссионеров были серьезные шансы добиться успеха, поскольку в то время отношения с Византией были весьма натянутыми, торговля же со странами ислама процветала, причем для Владимира не существовало реальной угрозы попасть в политическую зависимость от Багдадского халифа, духовного лидера мусульман.

Возможность принятия ислама при киевском дворе обсуждалась достаточно серьезно. Как свидетельствует средневековый мусульманский историк Аль Марвази, в годы правления царя русов Владимира в Хорезм прибыли его послы с просьбой прислать миссионеров для распространения в его стране ислама. Хорезмшах с радостью отправил на Русь проповедников. Это событие относится к 987 г., однако каких-либо реальных последствий оно не имело.

Появление при дворе Владимира хазар-иудеев также не удивительно. После разгрома Хазарии часть плененных привели в Киев, а ряд важнейших хазарских городов (Белая Вежа, Тмутаракань и др.) перешли под непосредственный контроль Руси. Поэтому вполне естественно, что киевские или тмутараканские иудеи, хорошо осведомленные о делах и религиозных колебаниях князя, попытались обратить Владимира в свою веру. Еврейская вера могла бы способствовать преодолению христианско-мусульманской альтернативы, обусловливавшей дальнейшую ориентацию на одну из двух могущественных средневековых цивилизаций. В то время могло казаться вполне реальным, что Владимир ради сохранения внешнеполитического баланса Руси обратит свой взор к иудаизму. Последний к тому же не требовал отказа от вина и терпимо относился к многоженству. Вместе с тем иудейский закон предусматривал обрезание, что (как и обязательный отказ от свинины) всегда отталкивало от него потенциальных неофитов.

На фоне укрепления при Владимире торговых связей Руси со странами Центральной Европы прибытие в Киев миссионерского посольства от Паны римского в 80-х годах X в. также не выглядит надуманным.

В конечном счете выбор Владимира пал на византийское христианство, хорошо знакомое ему с детских лет и исповедовавшееся представителями влиятельной христианской общины столицы. Этому выбору способствовали встречи с греческими миссионерами, совещания с боярами и киевскими старейшинами, а также посольство 987 г. в Константинополь. Красота убранства Святой Софии произвела неизгладимое впечатление на послов, и вернувшись домой, они говорили: «и не знали мы, на небе ли мы были или на земле».

Доподлинно время и обстоятельства крещения Владимира неизвестны. По одним сведениям, он крестился в 987 г. в Василькове или Киеве; по другим – в 988 г. в Корсуне, когда туда прибыла византийская принцесса Анна. Не исключено также, что еще в младенчестве сама Ольга окрестила внука, после ее смерти обратившегося к язычеству.

Скорее всего, в 987 г. состоялось «оглашение» Владимира – ознакомление его с основами христианского вероучения и православной обрядности, чему предшествовало окончательное решение в качестве официального вероисповедания избрать христианство византийского обряда. Публичный акт крещения князя состоялся в Корсуне (Крым), при участии присланных из Византии священников, причем не в 988 г., а годом позже, как следует из более достоверных, чем наша летописная традиция, трудов византийских историков.

В «Повести временных лет» корсунский поход, последовавший после принятия решения об обращении в христианство, ничем не мотивирован. Однако анализ международной ситуации того периода и перипетий развернувшейся в Византии борьбы за власть многое проясняет. Молодые императоры Василий II и Константин VIII, внуки принимавшего княгиню Ольгу Константина Багрянородного, оказались в трудном положении, когда в августе 987 года против них выступил провозгласивший себя императором полководец Вард Фока. Братья, не полагаясь на собственные силы, обратились к Владимиру за военной помощью. В ответ на их просьбу князь послал к Константинополю шеститысячную дружину, заручившись обещанием императоров отдать ему в жены их сестру Анну. Сам Владимир пообещал креститься.

Благодаря помощи русского войска Василий (Константин играл второстепенную роль) 13 апреля 989 г. разгромил силы Фоки. Добившись победы, Насилий, тем не менее, не торопился с отправкой сестры на Русь и киевский князь имел все основания считать себя обманутым. Однако Василий не учел того, что Владимир может нанести ему ощутимый удар в Крыму, где силы ослабленной гражданской войной империи были незначительны. Воспользовавшись этим обстоятельством, к лету 989 г., миновав по большой воде днепровские пороги, Владимир взял в осаду богатый город Херсонес, на Руси называемый Корсунем. Осажденный город сдался, а князь написал в Константинополь письмо, в котором потребовал Анну в обмен на Херсонес. В случае нарушения данного ему ранее обещания он грозил походом на столицу империи. Угроза возымела действие. Анне, которой Владимир представлялся страшным северным варваром, многоженцем и сластолюбцем, пришлось подчиниться воле братьев и уговорам патриарха. Она прибыла в Херсонес, где и обвенчалась с Владимиром, на ее глазах принявшим крещение и пообещавшим отослать из Киева всех своих прежних жен.