355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » 100 великих украинцев » Текст книги (страница 22)
100 великих украинцев
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:21

Текст книги "100 великих украинцев"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанр:

   

Энциклопедии


сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 63 страниц)

Артемий Ведель
(1767–1808)
композитор, дирижер, певец, скрипач, педагог

В лице А. Веделя украинская духовная музыкальная культура достигла звездных высот. Свыше 30 духовных концертов, Две Литургии, Всенощная, более 40 отдельных хоров и вокальних трио на канонические тексты – это лишь то, что известно на современном этапе из творческого наследия выдающегося композитора.

Вершин композиторского мастерства Ведель достиг в жанре духовного концерта. Его имя всегда упоминается вместе с именами Максима Березовского и Дмитрия Бортнянского. Все они украинцы по происхождению. Однако лишь жизненный путь Артемия Веделя в полной мере связан с Украиной.

Композитор жил в эпоху сложных и в большинстве своем трагических исторических преобразований: это был период царствования Екатерины II и Павла I, когда украинские земли, как и украинская церковь, окончательно утратили свои автономные права. В 1764 году было ликвидировано гетманство, в 1775 – разрушена Запорожская Сечь, в 1783 – юридически введено крепостничество в Украине. Не менее драматичной, преисполненной трагических событий, роковых обстоятельств, была и судьба такой неординарной личности, как Артемий Ведель. Как писал позднее другой выдающийся композитор и хоровой дирижер Александр Кошиц: «Огненним метеором промелькнул над Украиной талант Веделя, оставив загадку психологам и тайну биографам…».

Ни один рассказ о жизненном пути Веделя не был бы возможен без воспоминаний двух учеников и близких друзей композитора – известного певца и композитора, протоиерея Петра Ивановича Турчанинова и певца Василия Зубовского, позднее – иеромонаха Киево-Печерской лавры Варлаама. Эти воспоминания не сохранились, но дошли к нам в изложении профессора Киево-Могилянской академии, журналиста, бывшего регента хора Академии Виктора Ипатьевича Аскоченского, который написал биографические статьи об А. Веделе, посвятил ему раздел в своем труде «Киев с его древнейшим училищем – Академиею», опубликовал автобиографические заметки П. Турчанинова, приложив к ним письма А. Веделя.

Артемий Лукьянович Ведель (настоящая фамилия Ведельський) родился в 1767 году в семье киевских мещан. Отец был резчиком киевского иконописного цеха. Семья имела свой дом и усадьбу на Подоле возле бывшего Крещатого яра. Известно, что способного к пению Артема в 9-летнем возрасте отдали на обучение в Киево-Могилянскую академию. Здесь Ведель получил прекрасное гуманитарное образование, в том числе и музыкальное. Юноша чудесно пел, играл на скрипке, поэтому в оркестре исполнял ведущие партии, а его тенор был настоящим украшением Академического хора.

Со временем Веделю доверили руководство хором, звучание которого молодой музыкант поднял на высокий художественный уровень. Обучение в Академии содействовало и личностному развитию будущего композитора, мировоззрение которого формируется в духе гуманистических идей просвещения. Ведель читает труды самых лучших представителей украинской философской школы – С. Яворского, Ф. Прокоповича, М. Козачинского, Г. Конисского.

Чрезвычайно импонируют ему произведения Г. Сковороды – в них особая философия, особая жизненная мудрость, они учат доброте, любви к людям, учат сочувствовать чужой беде, руководствоваться в жизни собственной совестью.

К сожалению, не существует ни одного художественного портрета А. Веделя.

П. Козицкий в книге «Пение и музыка в Киевской академии за 300 лет ее существования» приводит воспоминания В. Зубовского о том, что Ведель был красивым юношей, с прекрасными лучистыми глазами на задумчивом лице, отличавшийся благородными манерами и чрезвычайной скромностью. Существенными чертами его характера были «глубокая и искренняя религиозность и из ряда вон выходящая нежность и кротость души, пронизанной несколько печальним и скорбным чувством».

По словам Аскоченского, Ведель, руководя хором, никогда не сердился, а ошибки хористов исправлял кротко, с улыбкой. И дело было не только в характере, а прежде всего, в сознательном выборе им жизненных приоритетов, базировавшихся на преимуществе духовности, моральной чистоты. Ведель будет верен им до последнего вздоха. Из воспоминаний известно, что композитор вел почти аскетический образ жизни, никогда не жаждал богатства, славы, часто сочувствовал чужому горю…

А пока талант Веделя – певца и дирижера – шлифуется в роботе с хором Академии. К способному певцу и дирижеру присматривается митрополит Киевский Самуил Миславский, вьдающийся деятель, который поддерживал учебный процесс в Академии на европейском уровне (настаивал на введении в учебную программу европейских языков, истории искусств, рисования и т. п.), заботливо опекал студентов, раздавал свое имущество (одежду и деньги) бедным и убогим. Поэтому неудивительно, что, когда московский генерал-губернатор П. Еропкин обратился в митрополиту Самуилу с просьбой прислать к нему знатока хорового пения, последний рекомендовал именно Веделя. Известно, что в марте 1788 г. молодой музикант вместе с несколькими хористами едет в Москву и там занимает должность капельмейстера хора и оркестра в губернаторском доме, который был одним из центров музыкальной жизни тогдашней Москвы. Некоторое время Ведель возглавляет капеллу князя Прозоровского, хотя формально служит канцеляристом в департаменте сената.

Можно предположить, что попытки писать музыку все же были, но что это были за произведения? К сожалению, значительная часть произведений Веделя не датирована. Известно лишь, что в декабре 1792 г. Ведель был освобожден от службы по состоянию здоровья и возвратился в Киев.

Нет никаких сведений о жизни композитора в тот период. К тому времени в Киеве располагался штаб пехотного корпуса, которым руководил генерал-поручик Андрей Яковлевич Леванидов. Генерал любил музику, в частности духовное пение, часто посещал с корпусным хором монастырь Св. Екатерины на Подоле, заходя после службы к отцу Евстафию, отставному флотскому обер-иеромонаху, жившему при монастыре. Там с генералом Леванидовым и познакомился Артемий Ведель, который бывал у отца Евстафия вместе с преподавателями Могилянской академии. Присутствовавший при этом знакомстве П. Турчанинов, в то время – малолетний певчий в хоре Леванидова, вспоминал, что генерал, по совету отца Евстафия, упросил Веделя спеть. Когда Ведель с несколькими хористами запел старинный концерт А. Рачинского «Возлюблю я, Господи!», генерал и все присутствующие были очарованы голосом Веделя, после чего Леванидов пригласил талантливого певца руководить корпусным хором.

С этих пор начинается самым счастливый и плодотворний период жизни и творчества композитора. Под его чутким руководством за короткое время корпусный хор стал самым лучшим в Киеве, его исполнительскую манеру стали перенимать другие хоры.

Популярность Веделя как певца и дирижера быстро возрастает. В. Аскоченский писал, что голос Веделя был поставлен от природы, для него не существовало вокальних трудностей.

Известно пять духовных концертов 1794–1795 гг., датированных Веделем собственноручно. А сколько в этот воодушевленный период было создано иных композиций, на которых не указана дата?…

Едва написанные произведения сразу же звучали в исполнении корпусного хора, перенимались другими исполнителями. П. Турчанинов описывал огромное впечатление, которое произвело на него исполнение с участием автора концерта Веделя «В молитвах неусыпающу Богородицу»: «В нем все силы тенора, и петь его нужно с таким чувством и вкусом, как пел Ведель. Он сам и все слушатели обливались слезами. Когда он пел, что-то небесное, невыразимое было в его глазах».

В. Зубовский вспоминает, как плакали люди во время исполнения концерта «Спаси мя, Боже», говорит о широкой популярности в народе концерта «Помилуй мя, Господи», «который обошел всю православную Русь». Волнующее впечатление, по воспоминаниям В. Зубовского, производил и концерт «Доколе, Господи, забудешь мя»: после его исполнения хором Леванидова в Михайловском монастыре к Веделю подошел князь Дашков, который находился тогда в Киеве, снял с себя золотой шарф и подарил композитору, добавив еще 50 червонцев.

Эмоциональное влияние произведений Веделя приносило им огромную популярность. В частности, министр юстиции П. Трошинский купил у композитора Литургию за 300 рублей.

В апреле 1796 г. А. Леванидова назначают генерал-губернатором Харьковским и Воронежским. Артем Ведель вместе с несколькими самыми лучшими хористами, среди которых был и П. Турчанинов, переезжает в Харьков. Для торжественной встречи нового наместника композитор пишет концерт «Воскресни, Боже, суди земли» и сам исполняет его с новообразованным харьковским хором.

В лице Андрея Яковлевича Леванидова А. Ведель имел настоящего защитника и покровителя. Генерал, удовлетворенный работой Веделя, создает ему все возможные условия для занятий музыкой, обеспечивает повышение по службе… Еще в 1794 г. композитор по совету Леванидова вступил на военную службу – канцеляристом в штабе генерала, а в 1796 г. получил ранг капитана и был назначен старшим адьютантом.

Преисполненный творческой энергии, он пишет замечательные хоровые концерты «Услыши, Господи, глас мой» (№ 8), «Господь пасе мя» (№ 10) и большой двухорный концерт «Проповедника веры и слугу слова Андрея восхвалим» (№ 9).

Кроме прочего, Ведель преподает пение и музыку в вокальном классе Казенного училища, готовит певцов для Петербургской певческой капеллы.

К сожалению, счастливый, преисполненный выдающихся творческих достижений период жизни А. Веделя был краток. В 1796 г. после смерти Екатерины II на престол восходит ее сын Павел I. С патологической склонностью к военно-казарменной дисциплине он превращает в казарму всю страну, увольняет всех екатерининских царедворцев. Освобожденным от должности, Андрей Яковлевич Леванидов оставляет Харьков.

Ведель подает в отставку и в 1797 г. переходит на гражданскую службу к Слобожанско-Украинскому губернатору О. Г. Теплову, где некоторое время продолжает руководить хоровой капеллой. Композитора все больше охватывают разочарование и отчаяние: художественная жизнь в Харькове, как и по всей Российской империи, почти замирает. Закрыт городской театр, по распоряжению Павла I значительно сокращены полковые роговые и симфонические оркестры, полностью ликвидированы военные хоры. Но наиболее гнетущее впечатление на Веделя произвел царский указ 1797 г. о запрете петь в церквях хоровые концерты. Вскоре Ведель оставляет и педагогическую работу в Казенном училище.

Поле творческой деятельности композитора неустанно сужалось. Безысходность, душевное переутомление приводят Артемия Веделя в августе 1798 г. в Киев, в родительский дом. Родной город встречает его той же враждебной, преисполненной тревоги атмосферой казарменных порядков, которая угнетала его в Харькове. В ноябре 1798 г. появляются два хоровых концерта, в которых отображено внутреннее состояние Веделя – состояние отчаяния, тревожного предчувствия. В письме к П. Турчанинову Ведель пишет: «… я недавно сделал два концерта весьма сильные: 1-й „Боже, законопреступницы воссташа“, а 2-й – „Ко Господу всегда скорбити, воззвах“, кои и были спеты в Братском и Софийском соборах; весьма я недоволен, что они меня не могли тронуть, ибо ничего того не могли выразить, что там изображено». Композитор явно недоволен исполнением, которое не отвечало его творческому замыслу. Для Веделя музыка – наиболее естественный способ самовыражения. Создавая хоровые концерты, он вкладывает в них всю силу своих чувств, внутренних поисков и переживаний. Большинство концертов написано на тексты молящих псалмов из Псалтыря, созвучных веделевскому мировоззрению. Главной темой произведений композитора является противостояние добра и зла, созидания и разрушения.

По-видимому, все, что разрушало нормальную, следующую принципам моральной чистоты, жизнь, мешало творческой самореализации, вызывало у Веделя глубокое разочарование, приводило к психологическим сломам: «Я не знаю, что мне делать. Мне кажется, что меня Бог совсем оставил…, я крайне не устроен в моей участи…» (из письма к П. Турчанинову).

В январе 1799 года А. Ведель стал послушником Киево-Печерской лавры, собираясь с течением времени принять постриг. П. Турчанинов, посещая своего друга, заметил в нем перемены: лицо было изможденным, заросло бородой, взгляд «загадочный, горящий», выглядел он одиноким и разочарованным человеком. Ведель рассказывал Турчанинову о своих «видениях и откровениях», однако тот почти ничего не понял, кроме того, что композитор собирается вскоре покинуть Лавру, ибо здесь его только и учат, что есть, пить и спать. Вопреки чаяниям, Ведель не обнаружил в Лавре ни душевного покоя, ни творческой атмосферы.

Вернувшись снова в родительский дом, композитор много читает, пишет музыку, в одиночестве гуляет по склонам Днепра. Вспоминая тот период жизни, отец говорил о меланхолической болезни сына. Встречаясь с Василием Зубовским, Ведель часто просил его спеть свои излюбленные песни, написанные Г. Сковородой «Ах, счастье, счастье, бедное, злое!» или «Ах, ты свете лестный, ты сердце крушишь…» и при этом «погружался в меланхолию».

Между тем в руки архимандрита Киево-Печерской лавры Иерофея Малицкого попала книга, которая принадлежала Веделю, и якобы была найдена в одной из келий Лавры сторожем. На страницах книги Ведель сделал несколько своих записей, прочитав которые, Иерофей приказал послушникам немедленно разыскать композитора и привести его в Лавру.

Ничего не подозревающий Ведель был взят под стражу. Вскоре появляется «Дело о помещении на излечение в больницу сумасшедшего – отставного капитана Веделя». Поражает то, что окончательную санкцию на «лечение» Веделя губернатор Киева получает от самого царя Павла I. На деле появляется надпись «Секретное», а композитор летом 1799 года засажен в дом для умалишенных до конца жизни (а ему лишь 32 года)! Что же было в той книжке? Среди «многих нелепостей», как назвали записи Веделя, роковым оказалось вот что: «1799 года за свидетельство слова Божия и прославление его имени Екатерина II убита от сына Павла I. Павел же со своею фамилиею до царицы Елены младой, убиты его преосвященством Киевским метрополитом (так) Иерофеем».

Разумеется, что митрополит, известный как человек немилосердный, своевольный, боялся огласки и непредвиденной реакции царя, поэтому приложил все усилия, чтобы изолировать Веделя. Для Павла же человек с такими мыслями был личным врагом. Заключив талантливого человека, имевшего тонкую впечатлительную психику, в «смирительным дом», «власть имущие» силой принуждали композитора сойти с ума, запретив, вдобавок, выдавать ему бумагу и перо.

Кроме того, было запрещено исполнение произведений Веделя, позднее – даже их печатание, замалчивалось имя великого музыканта. Ужасный, лицемерный приговор «власть имущих»!

Похоже, композитор все знал и понимал, что усугубляло психический кризис; Ведель пишет из сумасшедшего дома письма Турчанинову: «Я ведаю, что Вы здесь находитесь, и не могу поверить поэтому, чтобы Вас что-либо могло удержать посетить меня, но думаю, что Вас не пущают нарочно, ожидая с минуты на минуту моей вечной смерти… Я не знаю ни убийц, ни спасителей моих, но надеюсь только на обещание мне двух особ… лет быть в теле. И я не думаю, чтобы я иначе с ним расстался, как разве кто разделит меня с ним, как разделили с Богом и Церковью и Христом ея, о коих я ныне понятия не имею, да и иметь не хочу».

Примечательно, что слова Артемия Веделя относительно участи Павла оказались пророческими – в 1801 году царь был задушен. По этому поводу Турчанинов вспоминает, что во время одного из посещений Веделя в больнице, композитор, внезапно прервав разговор, воскликнул: «Ура! Александр на престоле!». Случилось это в день убийства Павла, о чем в Киеве узнали лишь через несколько дней. Турчанинов верил в сверхъестественные способности одаренного композитора.

Возвращаясь к заключению Веделя, отметим, что Александру I (преемнику Павла I) в 1802 году было представлено дело «сумасшедшего капитана» для пересмотра с целью амнистии. Но, как известно, страх перед исторической правдой, духовное убожество порождают жестокость властей. 9 долгих лет издевательств вынес Артемий Ведель! Лишь за несколько дней до смерти, больного, его отпустили домой, где, с молитвой на устах, он умер. Это поизошло 26(14) июля 1808 года. Похоронен он был на Щекавицком кладбище. Могила его со временем затерялась.

Через 100 лет после смерти большого мастера хоровой музыки именно в стенах Киевской духовной академии начинается процесе возвращения славного имени Артемия Веделя и его наследия. Хор Академии под руководством всемирно известного украинского хорового дирижера, а тогда регента хора Александра Кошица, задался целью, по словам Кошица, «… воскресить в Академии нашего славного Веделя». Почти все хоровые концерты композитора были спеты хором, пока им дирижировал А. Кошиц.

С 1902 года началась изучение и издание творческого наследия прославленного мастера.

В мае 1901 года в Киеве в Конгрегационном зале Духовной академии состоялась первая лекция, посвященная творчеству А. Веделя. С докладом выступил выдающийся знаток церковного пения и его истории, регент хора Академии, исследователь жизни и творчества А. Веделя В. Г. Петрушевский. Тогда же сообщением о своих наблюдениях над влиянием музыки Веделя на слушателей выступил известный психолог (психиатр), профессор университета И. А. Сикорский (письменное изложение выступления к сожалению, не сохранилось). Хор под руководством А. Кошица исполнил фрагменты произведений композитора.

С музыкой Артемия Веделя возвращается к нам и дух этой неординарной, величественной и талантливой личности, которая и сегодня остается феноменальним явлением в истории украинской культуры.

Дмитрий Бортнянский
(1751–1825)
композитор, музыкант, дирижер, общественный деятель

Почти всю жизнь находясь далеко от родной Украины, Дмитрий Бортнянский достиг высочайшего взлета в творческой и служебной карьере.


При нем мировую славу получила Придворная певческая капелла в Петербурге, которой он руководил почти тридцать лет. Ведущие музыкальные критики России нарекли его «дедушкой российской музыки» (и это при том, что ее «отцом» признан М. И. Глинка). Продолжительное время Бортнянский был известен в основном как автор духовных хоровых произведении, в частности в жанре хорового концерта «а капелла», многие из которых признаны мировыми шедеврами.

В последнее время Бортнянский возвращается к нам и как выдающийся автор светской музыки эпохи классицизма – опер, камерно-инструментальных и камерно-вокальных произведений.

Дмитрий Степанович Бортнянский родился в 1751 году в старинном украинском городе Глухове на Сумщине в семье зажиточных мещан. Отец будущего композитора – Степан Васильевич Бортнянский, родом из Галиции, поселился в Глухове за несколько лет до рождения Дмитрия, а в 1755-м получил звание казацкого сотника. Мать – Марина Дмитриевна Толстая – была простого происхождения (фамилия Толстая – от первого мужа). Из-за недостатка точных сведений о детстве Бортнянского сложно говорить о том, насколько и каким образом атмосфера тогдашнего Глухова – столицы Гетманщины и главной резиденции графа К. Г. Разумовского – повлияла на становление будущего композитора. Бурливший светской и художественной жизнью город дал отечественной культуре немало выдающихся деятелей (в том числе композитора Максима Березовского и скульптора Ивана Мартоса). Существуют предположения, что Бортнянский некоторое время учился в Глуховской певческой школе – самом известном музыкальном учебном заведении Российской империи того времени. Из учеников этой школы набирали певцов для Придворной певческой капеллы в Петербурге. В один из таких наборов вскоре попал и маленький Дмитрий. Произошло это в 1758 году, когда ему было всего семь лет.

Первым музыкальным наставником Бортнянского в Петербурге был Марк Полторацкий – уставник (руководитель) Придворной капеллы. При капелле действовала музыкальная школа, где все малолетние певчие проходили обязательный курс обучения. Юный. Бортнянский параллельно учился в Кадетском корпусе и вместе с другими его воспитанниками участвовал в оперных спектаклях, в частности в 1762 и 1764 годах исполнял сложную женскую партию в опере Г. Раупаха «Альцеста», а со временем, в 1765-м, он в той же опере пел мужскую партию.

Звонкий, серебристый голос и прекрасная внешность юного Бортнянского пришлись по душе императрице Елизавете Петровне, которая, по словам одного из первых ее биографов Д. Долгова, относилась к нему с материнской заботой.

В 1766 году будущий композитор, как и все певчие Придворной капеллы, начинает изучать иностранные языки – французский, итальянский и немецкий, знание которых пригодилось в его дальнейшей жизни.

Поворотным пунктом этого периода жизни Бортнянского стало начало его занятий с работавшим тогда при российском императорском дворе известным итальянским композитором Бальдассаре Галуппи. Тот вскоре порекомендовал отправить юношу в Италию, чтобы продолжить – музыкальное образование.

Дальнейшие десять лет, проведенные Бортнянским на «родине музыкального искусства», в Италии, – период не только интенсивного творческого самосовершенствования и раскрытия его как композитора, но и стремительного восхождения по ступеням международного признания. Основным местом пребывания Бортнянского в Италии была Венеция, где он продолжил занятия у Б. Галуппи – директора консерватории «Ospedaletto a Santi Jovanni е Paolo» («Малый приют святых Иоанна и Павла»). Другие места пребывания Бортнянского – Флоренция, Рим, Милан, Неаполь, Модена и Болонья с ее известной на всю Европу филармонической академией, своеобразным «нерестилищем музыкального классицизма». В Болонье он учился у авторитетнейшего в то время музыкального теоретика Джамбаттиста Мартини.

В Италии Бортнянский написал три оперы, премьеры которых прошли с успехом: «Креонт» (1776), «Алкид» (1778) – обе впервые были поставлены в театрах Венеции, со временем шли и в других городах Италии; а также «Квинт Фабий» (1779; Модена). Бортнянский выдержал «оперное испытание» в Риме и Болонье, публика которых считалась наиболее искушенной и бескомпромиссной в оценках. Уже в этих ранних произведениях композитор проявил себя типичным представителем музыкального классицизма. Он педантично (и высокопрофессионально) придерживался традиций итальянской оперы-seria: пения бельканто, мифологического сюжета, ряда определенных сюжетно-композиционных норм. Вместе с тем в упомянутых операх, прежде всего в «Алкиде», прослеживаются отдельные мелодии, близкие к украинским народным песням. «Украинскость» проявляется и в фактурных приемах, в ведении двух верхних голосов параллельными терциями («терцевой второй»), пении всего состава хора в октаву или в унисон и т. п. В произведениях более позднего, «зрелого» Бортнянского это станет обычным. Украина жила в его душе, пронизывая ее своими песнями.

Наряду с операми Бортнянский создает и первые инструментальные композиции, хоровые произведения для католического богослужения – «Ave Maria», «Salve Regina», «Dextera Domini» на канонические латинские тексты, хоровую мессу на немецком языке. Заслуживает внимания и написанный на немецкий текст хор «Русская вечерня» («Russischer Vesperchor»), где определенно прослеживается влияние знаменного и киевского распевов, воплощена общая интонационная «аура», присущая православной литургии.

В Италии Бортнянский проявляет себя и как коллекционер живописи. На этой почве он подружился со своим земляком-глуховчанином, который тоже работал там, скульптором Иваном Мартосом. Позднее эта дружба увенчается установлением мраморного бюста композитора работы Мартоса в Петербургской Придворной певческой капелле.

Остается загадкой, общался ли Бортнянский с другим выдающимся композитором-украинцем – Максимом Березовским, который находился в Италии в то же время. Известно лишь, что Бортнянский как человек уравновешенный и рассудительный, в отличие от пылкого, романтичного Березовского, не слишком спешил на родину (то есть в Российскую империю). Вероятно, повлияла на него и трагическая судьба Березовского, который по возвращении в Петербург (в 1774 году) не получил ожидаемого признания и, доведенный до отчаяния, вскоре покончил с жизнью. Кроме того, политическая и культурная ситуация в России, где правила императрица Екатерина II, складывалась далеко не в пользу отечественных деятелей культуры, ведь лучшие должности и выгодные творческие заказы распределялись исключительно между иностранцами.

Лишь после того, как в 1779 году директор императорских театров и придворный музыкант И. Елагин предложил Бортнянскому такие условия работы на родине, которые гарантировали ему достойную реализацию творческих намерений и достойный уровень жизни, композитор дал согласие возвратиться в Россию.

Поработав несколько лет в Придворной певческой капелле, для которой он создал ряд хоровых произведений культового назначения, Бортнянский приобрел себе нового мощного покровителя. Им стал будущий российский император, а тогда еще престолонаследник Павел Петрович (Павел I). В 1784–1796 годах Бортнянский работает «композитором и клавесинистом», а со временем и капельмейстером в резиденциях Павла Петровича в Гатчине и Павловске, где композитору был выделен земельный участок под постройку собственного дома.

Бортнянский в этот период пишет три оперы – «Праздник сеньора», «Сокол» (обе – 1786) и «Сын-соперник, или Новая Стратоника» (1787), а также многочисленные инструментальные произведения.

Но настоящей святая святых Бортнянского становится хоровая музыка – духовная и светская. Как отмечает украинский исследователь творчества Бортнянского В. Иванов, большинство его хоровых произведений написаны как раз в «павловский» период. Только для хора без сопровождения он написал свыше ста произведений. Большинство из них – это большие многочастные композиции: две литургии и 67 хоровых концертов, семь кантат, 40 одночастных хоровых произведений.

Произведения Бортнянского начинают привлекать внимание и отечественных издателей. Среди первых изданных – «Херувимская» для хора а капелла (1782) и романс на французский текст (1783).

Бурная творческая деятельность и популярность постановок его опер в имениях Павла Петровича в большой степени содействовали росту авторитета Бортнянского-царедворца.

11 ноября 1796 года композитора назначили директором Придворной певческой капеллы. Одновременно специальным указом царя Бортнянский был повышен в ранге от коллежского асессора до коллежского советника. Придворная капелла всегда была украшением, гордостью и «лицом» царского двора. Она являлась едва ли не единственным его творческим учреждением, во главе которого никогда не стояли иностранцы. Даже при Екатерине II она оставалась «оазисом» украинства.

На рубеже веков авторитет Бортнянского при дворе был столь высок, что после очередного дворцового переворота, – когда на царствование взошел Александр I, пятидесятилетний маэстро не только не потерял своей должности (которую он занимал до самой кончины), но и продолжал неустанно укреплять собственное положение в обществе. С 1804 года он почетный член Академии в Петербурге, с 1815-го – член Петербургского филармонического общества. А в 1816 году Бортнянского назначают главным церковно-музыкальным цензором Российской империи. Его произведения («Панихида», «Господи, силой Твоею возвеселится царь») непременно звучат на самых важных придворных церемониях. Он сотрудничает с известнейшими «официальными» поэтами России – Г. Державиным, М. Херасковым, В. Жуковским. В честь победы над Наполеоном он создает широко исполняемую при его жизни песню «Певец во стане русских воинов» (стихи В. Жуковского), пишет гимн «Коль славен» (стихи М. Хераскова).

Довольно красноречиво о признании творчества Бортнянского высшими имперскими должностными лицами свидетельствует текст царского указа о назначении композитора на должность главного музыкального цензора: «Государь император, известясь, что во многих церквях поют по нотам не соответственно тому роду пения, которое может быть принято в церквях, высочайше повелел, дабы впредь не вводить в употребление тетрадей рукописных, кои отныне строжайше запрещаются, но все, что ни поется в церквях по нотам, должно быть печатанное и состоять или из собственных сочинений Директора Придворного хора, действительного статского советника Бортнянского, или других известных сочинителей, но сих последних сочинения непременно должны быть печатаемы с одобрения г. Бортнянского».

Управление Придворной капеллой стало для Дмитрия Степановича не только местом исполнения собственных произведений, но и главным делом жизни. Он готов был даже несколько снизить свою активность как композитора, лишь бы вывести исполнительское мастерство капеллы на наивысший уровень. Сразу после назначения директором он начинает ее радикальную реформу: увеличивает состав с 24 до 90 человек, добивается освобождения Капеллы от участия в оперных спектаклях и сокращения до минимума ее привлечения к изнурительным придворным церемониям (которые лишь отнимали силы и вовсе не способствовали повышению ее художественного уровня), сосредоточивается исключительно на пении «а капелла» (то есть без инструментального сопровождения) и, разумеется, существенным образом повышает требования к качеству исполнения. Бортнянский добивается ощутимого повышения жалования для малолетних певчих – до 120 рублей в год. При Бортнянском певчие уже не ощущали, как ранее, недостатка в предметах первой необходимости. Новый директор добился того, чтобы они имели не только ежедневную, но и праздничную одежду – «цветную» для концертов и «траурную» – для панихид.

Все эти многочисленные новации Бортнянского не имели бы ожидаемого эффекта, если бы не его удивительный магнетизм как личности, исключительная способность соединять профессиональную требовательность к певчим с чутким и заботливым отношением к ним. Один из учеников композитора, будущий классик российского романса О. Варламов вспоминал: «Бывало, Бортнянский подойдет к мальчику, который поет, остановит его и скажет: „Вот лучше так запой, душечка“, и семидесятилетний дедушка возьмет фальцетом так нежно, с такой душою, что остановишься от удивления… Не удивительно, что певчие уважали Бортнянского как отца и любили его горячо».


Бортнянский остался верен извечной традиции Капеллы «набирать певчих из числа малолетних малороссиян». Его посланцы едва ли не каждый год путешествовали по Украине в поисках юных талантов. Посещал ли свою родину сам Бортнянский – неизвестно. Тайной остается и личное знакомство его с другим выдающимся украинским композитором того времени – Артемием Веделем, в конце XVIII века работавшим в Харькове и бывшим едва ли не главным «поставщиком голосов» для Капеллы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю