Текст книги "100 великих украинцев"

Автор книги: авторов Коллектив

Семья Терещенко
(XVIII–XX вв.)
сахарозаводчики, крупные землевладельцы, меценаты

Терещенки – известнейший (с XVIII в.) в Украине и за ее пределами род, представители которого прославились не только на коммерческом поприще, но и как незаурядные филантропы. На протяжении более полувека представители рода Терещенко – Николай, Федор, их дети – Александр, Иван, Варвара, Федор и др. занимались благотворительной деятельностью, подарив Украине многочисленные здания под культурные и учебные заведения, а также бесценные коллекции произведений искусств, ныне хранящиеся в музеях Киева, учрежденных ими же.

С середины XIX в., особенно после крестьянской реформы 1861 г. и с началом промышленного переворота, связанного с внедрением паровых двигателей и машинного производства, экономика украинских губерний вступила в полосу необычайно бурного подъема. Особенно быстро развивалась пищевая промышленность, использовавшая богатые сельскохозяйственные ресурсы.

Ведущей отраслью производства было сахароварение. Среди сахарозаводчиков особенно выделялись Бобринские, Симиренки, Бродские, но ведущее место занимает род Терещенко, давший Украине и всей Российской империи не только крупнейших предпринимателей, но также коллекционеров произведений искусства и меценатов, авиаконструкторов и политиков, людей, проявивших свои таланты во многих сферах общественной и культурной жизни.

Род Терещенко происходит из древнего города Глухова (ныне Сумской области), бывшего одно время резиденцией гетманов Левобережной Украины. Первым его ярким представителем стал Артем Терещенко (1794–1877). Выйдя из крестьянской среды, он занимался коммерческой деятельностью, преуспев в хлебо– и лесоторговле. В 1842–1845 гг. он занимал пост бургомистра Глуховского магистрата и в 1870 г. получил дворянство. Из его четырех детей в предпринимательстве, а также коллекционировании и меценатстве преуспел его старший сын Николай.

Николай Терещенко родился 14 октября 1819 г. в Глухове. Вместе с отцом начинал как торговец хлебом, затем вел дела в Крыму, откуда привозил в родные края соль и рыбу. Разбогател на снабжении продовольствием русской армии во время Крымской войны, а еще больше – после реформы 1861 г., когда начал брать в аренду (а потом и приобретать) земли помещиков Левобережья. В своих образцовых хозяйствах особое внимание уделял выращиванию сахарной свеклы, вскоре начав строить и собственные сахарные заводы.

Производство сахара, вывозившегося во все уголки России и во многие страны Европы, давало колоссальные прибыли, и Н. Терещенко быстро вошел в число богатейших людей империи. При этом он активно занимался общественной деятельностью (в 1860–1872 г. занимал пост Глуховского городского головы). Он заботился о развитии народного образования и славился своей благотворительностью, направленной преимущественно на строительство и финансирование лечебных заведений.

В пореформенное время центром деловой активности семьи Терещенко становится Киев, где Н. Терещенко в 1875 г. приобрел у тогдашнего киевского городского головы П. Демидова большой (двухэтажный с улицы и трехэтажный со двора) дом на 47 комнат на Бибиковском бульваре, недалеко от университета святого Владимира. Впоследствии стены и потолки здания были расписаны известным художником академической школы В. Котарбинским. Сюда была перевезена уже достаточно богатая художественная коллекция Н. Терещенко, пополнявшаяся в дальнейшем им самим, его детьми и зятем – Б. Ханенко.

Это собрание, вместе с коллекциями брата Федора, сыновей Александра и Ивана, а также дочери Варвары и ее мужа Б. Ханенко, стало основой современных собраний произведений изобразительного искусства четырех киевских музеев: Т. Шевченко (помещается в упомянутом доме Н. Терещенко), Национального художественного, Русского искусства, Западного и восточного искусства имени Богдана и Варвары Ханенко.

Собрание произведений было открыто для общественного обозрения. С переездом в Киев еще шире развернулась меценатская и благотворительная деятельность Николая Терещенко и членов его семьи. Кроме многочисленных пожертвований на нужды города, он финансировал строительство Мариинского детского приюта, ночлежки, бесплатной больницы, Киево-Печерской гимназии, торговых школ… В значительной мере учреждения содержались за его счет и средства членов семьи. 150 тысяч рублей (больше всех других частных лиц) Н. Терещенко пожертвовал на строительство Киевского политехнического института.

Умер Николай Терещенко 19 января 1903 г. в Киеве, был, по завещанию, похоронен в родном Глухове, почетным гражданином которого, как и его отец, он являлся.

Многие коммерческие и благотворительные дела Н. Терещенко вел вместе со своим младшим братом Федором, родившимся 8 февраля 1832 г., который подобно отцу и старшему брату неоднократно занимал высокие общественные посты в родном городе (мировой судья, бургомистр городского магистрата) и опекал благотворительные учреждения, основанные семьей Терещенко.

По мере того, как продукция сахарных предприятий семьи Терещенко начинала занимать ведущую роль на общероссийском рынке, Федор (для ведения дел) переселился в Москву, где также занимался благотворительной деятельностью, входил в советы и возглавлял многие московские благотворительные комитеты. Здесь он приобретал картины многих русских художников, преимущественно передвижнического направления.

В 1875 г. Ф. Терещенко переехал в Киев, где уже прочно обосновался его старший брат. Вскоре его избирают гласным городской думы, и он становится одним из наиболее активных и известных общественных деятелей города. Из собственных средств финансирует многочисленные благотворительные мероприятия, в частности строительство и содержание Рубежовской колонии (для обучения ремеслам малолетних преступников), ночлежного и родильного приютов.

В своем доме (где теперь размещается Музей русского искусства) Федор устроил картинную галерею, которую могли посещать жители города. Как и прежде, его интересовали преимущественно произведения передвижников, которые он приобретал на аукционах, конкурируя со знаменитым московским купцом, коллекционером и меценатом П. Третьяковым (по собственным признаниям последнего). В его доме частыми гостями были многие выдающиеся мастера кисти – И. Репин, И. Шишкин, И. Крамской, а также проживавшие в Киеве в связи с работами по росписи Владимирского собора В. Васнецов и М. Нестеров. Собранные Ф. Терещенко произведения составили основу коллекции Киевского музея русского искусства.

За два дня до смерти он пожертвовал 25 тысяч рублей на строительство Городского музея (теперь Национальный художественный музей). В его создании также принимали участие известные культурные деятели и меценаты В. Антонович, Н. Беляшевский (его первый директор), выдающийся искусствовед, автор концепции Владимирского собора А. Прахов, крупнейшие киевские предприниматели Л. Бродский и В. Симиренко и, разумеется, члены семьи Терещенко, прежде всего его старший брат Николай и его зять Б. Ханенко.

Умер Ф. Терещенко в Киеве 15 июня 1894 г. Кроме сына (тоже Федора), о котором речь пойдет далее, у него были дочери Надежда и Наталья.

Наиболее известными в третьем поколении дома Терещенко являются сыновья Николая – Иван и Александр, его дочь Варвара с супругом Б. Ханенко, а также их двоюродный брат Федор.

Иван и Александр (как и их отец Николай, дядя Федор и дед Артем) родились в Глухове – в 1854 и 1856 гг. соответственно. Оба были отмечены как незаурядным предпринимательским талантом, так и присущим почти всем членам их рода меценатством и пристрастием к коллекционированию произведений искусства. Оба в 1879 г. закончили юридический факультет Невского университета и при поддержке отца основали «Товарищество свекольно-сахарных и рафинадных заводов братьев Терещенко», деятельность которого вскоре охватывает Черниговскую, Киевскую, Волынскую, Подольскую, Харьковскую, Курскую и Тульскую губернии.

Николай Артемьевич Терещенко.

Среди меценатских начинаний И. Терещенко на поприще развития украинской художественной культуры особое значение имела его поддержка рисовальной школы Николая Мурашко – первого специального художественного заведения в Киеве. На ее оборудование и содержание (1875–1900) им было израсходовано 150 тысяч рублей. В 1883–1891 гг. он был гласным городской думы. По примеру отца и дяди, Иван Николаевич для своей коллекции приобретал работы преимущественно украинских и русских художников своего времени.

Александр Терещенко направлял средства главным образом на поддержку гимназического образования, содержание малоимущих студентов, а также медицинских учреждений и музыкальных коллективов Киева. В его особняке на углу улиц Караваевской и Кузнецкой (сейчас – Льва Толстого и Антоновича) в настоящее время размещается Научная медицинская библиотека. Иван Николаевич умер в 1903, а Александр Николаевич – в 1911 г.

Рассказывая о семье Терещенко, нельзя не вспомнить и Варвару Николаевну, дочь Николая, вышедшую замуж за потомка одного из украинских гетманов второй половины XVII в., крупного землевладельца, предпринимателя, коллекционера и мецената Богдана Ханенко, принадлежавшего к кругам высшей аристократии Российской империи.

Богдан Ханенко родился в 1849 г. на Черниговщине в родовом поместье. Гимназию и юридический факультет университета окончил в Москве, после чего (с 1873) служил в департаменте юстиции в Петербурге, а в 1875 г. был избран мировым судьей. Тогда же он женился на Варваре Терещенко (1852–1922), вместе с которой всю дальнейшую жизнь посвятил (разумеется, параллельно с масштабной служебной, коммерческой и общественной деятельностью) собиранию произведений искусства.

Будучи блестящим знатоком мирового искусства, Б. Ханенко на аукционах Петербурга, Варшавы и многих европейских столиц приобретал бесценные холсты западных живописцев – Д. Веласкеса и Ф. Сурбарана, П. Рубенса и Ф. Гальса, Ж.-Л. Давида и многих других мастеров прошлого. С выходом в отставку Б. Ханенко в 1881 г. поселился в Клеве. В своих имениях он заводит образцовое хозяйство. Его избирают председателем Южно-русского общества содействия земледелию, председателем Киевского комитета торговли и промышленности, членом правления многих других комитетов, банков, коммерческих объединений.

С 1896 г. Ханенко становится управляющим делами «Общества заводов братьев Терещенко», параллельно занимаясь археологическими исследованиями! Их результаты он печатал в издававшихся им же каталогах-альбомах «Древности Приднепровья» (вып. 1–7, 1899–1907) и «Русские христианские древности» (1899).

Все это время Б. Ханенко с женой и ее родственниками принимает активное участие во многих благотворительных мероприятиях в Киеве, в частности, в создании вышеупомянутого Городского музея, открытого в канун 1899 г. Он не только жертвует на него огромные суммы и часть своих коллекций (составивших более половины первоначального собрания музея), но также пишет его устав и принимает профессиональное участие в формировании экспозиций. С 1897 г. фактически возглавляет (его номинальным председателем была графиня М. Н. Мусина-Пушкина) Киевское общество древностей и искусств, занимая пост вице-председателя, а через 4 года официально становится его главой. При этом Б. Ханенко был также членом Исторического общества Нестора-летописца, председателем Киевского комитета торговли и мануфактуры, в 1906–1912 гг. – членом Государственного совета от промышленников на должности, соответствующей действительному статскому советнику. В 1910 г. киевский коллекционер был избран почетным членом петербургских Академии художеств и Академии наук.

Скончался Б. Ханенко в мае 1917 г. Свое собрание произведений искусства он завещал городу под попечительство своей жены. Оно составило основу коллекции киевского Музея западного и восточного искусства, ныне имени Б. и Б. Ханенко.

Прославил свой род и сын Федора Артемьевича, при рождении в 1888 г. получивший имя отца – Федор. Однако круг его интересов заметно отличался от увлечений большинства представителей рода Терещенко. В 1907 г. он поступил на механическое отделение Киевского политехнического института, значительное время проводя в Берлине, Вене и Петербурге. В годы бурного развития авиации он полностью отдается работе над проектами самолетов.

В 1909 г. в своем имении под Бердичевом Ф. Терещенко устроил авиамастерскую. Его модель «Терещенко-5» стала одним из основных экспонатов воздухоплавательного отделения Всероссийской торгово-промышленной и сельскохозяйственной выставки 1913 г. в Киеве. С этого момента он как авиаконструктор работает над заказами военного министерства и в 1916 г. создает принципиально новую модель самолета «Терещенко-7», изготовленного в мастерских Киевского политехнического института. В годы гражданской войны его следы теряются, и дальнейшая судьба этого талантливого авиаконструктора остается неизвестной.

Из многочисленных представителей четвертого поколения династии Терещенко заслуживает внимания Михаил, сын Ивана Николаевича. Родился 5 марта 1886 г. в Киеве. Не достигнув 17 лет, он, почти одновременно потеряв деда и отца, становится обладателем всего огромного состояния старшего поколения дома Терещенко. По окончании 1-й киевской гимназии, обучения в университетах Лейпцига и Петербурга, в 1911 г. в Московском университете сдал экзамены на диплом юриста.

Необычайно богатый, образованный, свободно владеющий французским, немецким, английским языками и латынью, красивый и обладающий манерами истинного джентльмена, к тому же утонченный эстет, театрал и меломан, Михаил имел в обеих российских столицах широкие знакомства. И не только в деловых и правительственных кругах, но и среди творческой элиты: был близок с А. Блоком, финансировал издательство «Сирин», публиковавшее произведения русских поэтов и литераторов того времени (А. Блока, В. Брюсова, А. Белого).

Поочередно находясь то в Петербурге, то в Киеве, М. Терещенко широко занимался благотворительностью. В родном городе он становится почетным попечителем 1-й гимназии, помогает Городскому музею, является членом комиссии «Старый Киев» (в нее входили ведущие историки и археологи – Н. Беляшевский, Н. Василенко, Д. Дорошенко, В. Хвойка и др.), спонсируя ее исследования и издания. При его финансовой поддержке в 1913 г. Киевское музыкальное училище было преобразовано в консерваторию.

С началом Первой мировой войны М. Терещенко активно работает над созданием сети госпиталей, возглавляет Киевский военно-промышленный комитет (1914–1917), становится членом аналогичного Всероссийского комитета. На этих постах, благодаря не только огромным капиталам и личным связям, но и энергии, организаторским способностям, приобретает немалый политический авторитет. Поэтому сразу же после Февральской революции 1917 г., войдя в состав Временного правительства, становится сначала его министром финансов, а с мая – министром иностранных дел, поддерживая внешнеполитическую программу лидера партии кадетов П. Милюкова.

Во время острого кризиса в отношениях между Украинской Центральной Радой и Временным правительством М. Терещенко летом 1917 г. (вместе с А. Керенским и И. Церетели) прибыл в Киев. Здесь он сыграл важную роль в достижении приемлемого для обеих сторон компромисса, предполагавшего признание Петроградом Центральной Рады в качестве высшего органа власти автономной (в составе России) Украины с правом формирования краевого правительства.

В июле – августе 1917 г. М. Терещенко, вместе с А. Керенским (председателем Временного правительства с 8 июля) и М. Некрасовым, становится одной из ведущих фигур Временного правительства. Но ситуация выходила из-под контроля либерально-демократических сил России слишком быстро. Вместе с коллегами М. Терещенко был арестован большевиками в Зимнем дворце в ночь на 26 октября 1917 г. и заключен в Петропавловскую крепость. Благодаря усилиям матери и жены, француженки Маргарет, которая несколько месяцев ранее родила ему дочь, при содействии английского и французского посольств он был выкуплен за 100 тысяч рублей (причем новые «хозяева» России представили его исчезновение из тюрьмы как побег).

К концу 1917 г. М. Терещенко с семьей уже был в Норвегии. В последующие годы эмигрантской жизни он работал преимущественно в скандинавских странах, где быстро стал одним из ведущих предпринимателей. Он владел 13 языками и вскоре с успехом вел свои дела по всей Европе, а также в колониях западных стран, в частности, в принадлежавшем португальцам Мозамбике. Во время Второй мировой войны он с семьей жил в Англии, а после ее окончания перебрался в Монако, в Монте-Карло, где и скончался 1 апреля 1956 г.

Многочисленные представители дома Терещенко и ныне проживают в разных странах Западной Европы и Америки, изредка приезжая на родину своих предков. Это состоятельные и респектабельные люди, говорящие на многих языках, в том числе и по-русски. Украинского, родного для патриархов их рода – Артема и его сыновей Николая и Федора, выходцев из украинской, глуховской (в прямом и переносном смысле слова) глубинки, они уже не помнят. Однако и сегодня они гордятся прекрасными особняками и музейными собраниями, оставшимися Киеву от их предков.

XX ВЕК

 
Крики… с флагами колонны…
Песни над толпой…
– Будьте стойки, непреклонны!
Все – в единый строй!
 
 
Праздник воли, братства, дружбы…
Нет мечтам преград…
– Все к оружью! В руки ружья!
Завтра в битву, брат!
 
 
Прочь оковы… Хватит горя…
Будем пировать…
– Эй! Поглядывай в дозоре!
До зари не спать!
 

Александр Олесь (пер. Р. Скорульской)

Леся Украинка
(1871–1913)
писатель, переводчик, литературовед, критик, фольклорист, общественный деятель

Родилась Леся Украинка в семье, оставившей заметный след в украинской истории. Род отца – Петра Антоновича Косача – происходил из Герцеговины, были в нем и польские шляхтичи, и казацкие сотники, и российские чиновники. Петр Антонович учился в Петербургском университете, закончил Киевский университет (юридический факультет, 1864). Служил в ведомстве по крестьянским делам. Принимал активное участие в деятельности Старой громады, избирался уездным маршалком (предводителем дворянства), председателем Съезда мировых заседателей. Мать – писательница и общественный деятель Олена Пчилка (Ольга Петровна Драгоманова) – была сестрой выдающегося украинского мыслителя и политического деятеля Михаила Драгоманова, ведя корни своего рода от грека-переводчика (драгомана) времен Богдана Хмельницкого…

Детство и юность будущая поэтесса провела главным образом среди живописной природы Волыни и Полесья. С детских лет она восторженно впитывала старинные народные обряды, веснянки, народные детские игры, «щедривки» (колядки), мелодии и тексты которых запоминала и записывала. В лирике Леси Украинки, в ее поэмах и драме-феерии «Лесная песня» все это нашло отражение в неповторимой музыкальности стиха, полнозвучной симфонии пейзажных зарисовок, в глубоком знании украинского фольклора. Фольклорная символика окрыляет поэзию Леси Украинки во всех ее разновидностях.

Значительное влияние на становление ее мировоззрения имел Михаил Драгоманов и ближайшие друзья ее родителей – Н. В. Лысенко и М. П. Старицкий.

С университетских времен Драгомановы, Косачи, Лысенко и Старицкие старались жить в Киеве по соседству. Леся называла это содружество «Наши Соединенные Штаты». Именно здесь собирались те, кому дорога была национальная идея: здесь готовились первые хоровые программы Лысенко, в этом кругу ставились первые украинские спектакли, здесь горячо обсуждались новости украинской культуры и животрепещущие проблемы политической жизни. Отсюда национальная идея распространялась по всей разделенной двумя империями Украине, собирая в единую нацию отвыкший от общегосударственного и общенационального самосознания народ. Не удивительно, что наделенная чутким сердцем и огромным талантом девочка с первых своих поэтических шагов вплела свой звонкий голосок в этот мощный хор.

В первом стихотворении Леси Украинки – «Надежда» – звучит голос девятилетней девочки, сочувствующей сосланной в Сибирь тетушке. Одно из последних – «Сказка об Исполине» – наполнено пламенной верой смертельно больной поэтессы в то, что спящий Исполин – народ проснется и разорвет оковы рабства. Между этими двумя стихотворениями – мученическая, героическая, насыщенная счастьем творчества и недосягаемой любовью, путешествиями в далекие края и изнурительными хирургическими операциями жизнь удивительной женщины. Иван Франко писал о Лесе Украинке: «Со времени Шевченко „Схороните и вставайте“ Украина не слышала такого сильного, горячего и поэтического слова… невольно думаешь, что эта больная, слабая девушка едва ли не единственный мужчина на всю нынешнюю соборную Украину».

Выросшая в среде, близкой к народовольцам, Леся в молодые годы становится участницей социал-демократических кружков, занимается переводами и популяризацией социалистической литературы, чему во многом способствует ее дружба с одним из первых русских марксистов С. Мержинским. Этими идеями пронизаны и многие ее стихотворения, ставшие поэтическими лозунгами эпохи:

 
Вставайте, живые, в ком дума восстала!
Пора для работы настала!
Гони предрассветную сонь, —
Зажги предрассветный огонь,
Покуда заря не взыграла.
 

(Перевод В. Звягинцевой)

Пламенный дух этой физически слабой женщины рвался к активному участию в общественно-политической жизни. Почти все творчество Леси Украинки, в особенности ее драматургия, является своего рода исследованием образа борца за свободу и справедливость в различные времена (от библейских и античных до XIX – начала XX вв.), в различной среде (рабовладельческий Рим, средневековая Европа, американские первопоселенцы, украинские рабочие и крестьяне), с точки зрения самого героя, его гонителей и его приверженцев.

Ее увлекал образ Прометея («Fiat пох!», «Божья искра», «Неофиты» и др.) как символ героя, восставшего против тирана. Именно дух прометеизма вдохновлял ее друзей и подруг, томившихся в царских тюрьмах и ссылках; она отождествляла с ним жизненный подвиг Михаила Драгоманова, изгнанного с родины за то, что не пожелал быть рабом и других поднял за собой… Этими настроениями рождены два цикла «Невольничьих песен», «Слезы-перлы», «Мелодии», «Ритмы». Присутствуют они и в других циклах, даже в далеких путешествиях («Путешествие к морю», «Крымские отзвуки», «Крымские воспоминания», «Весна в Египте»). Квартировавшего у Косачей студента Киевского университета Н. Гамбарашвили, ехавшего на каникулы домой в Грузию, Леся попросила однажды привезти ей кавказский кинжал. Дружеский подарок стал для поэтессы символом сражающегося Слова. Умирая, Леся Украинка оставила грядущим поколениям борцов единственное оружие – свое Слово в надежде, что им оно послужит лучше, чем в ее слабых руках…

Вместе с тем Леся Украинка – тончайший лирик. Но ее лиризм особого свойства: он неотделим от ее страданий, проникнут постоянным сознанием невозможности для нее привычного человеческого существования и обыкновенного счастья. Поэтесса, тонко понимающая и ощущающая душевный мир человека, создала удивительные лирические шедевры, в которых сочетаются твердость воли, женская нежность и философское осмысление бытия. Поэзия ее удивительно музыкальна. Композиторы многих поколений, начиная с Н. В. Лысенко, писали романсы на ее стихи. На сюжеты ее поэм и драматургических произведений написаны оперы и балеты, темы ее произведений дали жизнь многим симфоническим и камерным произведениям…

Леся с детства увлекалась рисованием и музыкой. Но жестокая болезнь («тридцатилетняя война с туберкулезной бациллой») навсегда положила конец ее мечтам о музыкальном образовании. Вынужденная месяцами лежать в кровати, она не имела возможности получить систематическое музыкальное образование. Но судьба подарила ей неординарный ум, исключительную одаренность, железную силу воли и непреодолимую жажду знаний. Эрудиция Леси Украинки в самых разнообразных сферах – от литературы до философии, от экономики до всемирной истории – поражала всех, кто общался с ней. Она проявляла огромный интерес к истории, поэзии и культуре. В девятнадцать лет написала для младших сестер учебник «Древняя история восточных народов».

Поразительны горизонты мира, созданного ее творческой фантазией. С удивительным ощущением жизни других народов и далеких эпох Леся Украинка воплощала фантастический мир средневекового рыцарства («Изольда Белорукая») или увлекала читателя образами сербского народного эпоса («Вила-посестра») и полумифическими героями туманного Альбиона («Роберт Брюс – король шотландский», «Вересковый мед»). Во время пребывания в Болгарии (1894–1896) она собирала народные сказания и легенды, знакомилась с болгарским народным искусством. Вынужденные поездки на лечение в Египет, Грецию, Германию, на Черное море, Балтику, Средиземное и Мраморное моря – все привносит в ее произведения неповторимый и удивительно правдоподобный аромат.

Леся владела около 10 иностранными языками, древними, романскими и германскими, знала также польский, чешский, болгарский, другие славянские языки, читала славянских поэтов в оригинале. Языковая характеристика ее бесконечно разнообразных персонажей столь же индивидуальна, как и национальна. Исходя прежде всего из осознания украинской культуры как культуры европейской, Леся Украинка много времени посвящает переводам. С 13 лет работала в области переводов. В какой-то мере это тоже политическая деятельность – ведь публикация и исполнение литературных и драматических произведений в украинских переводах неоднократно запрещались российской цензурой. Именно Леся Украинка и ее друг и соратник по кружку «Плеяда молодых украинских литераторов» Максим Славинский первыми преодолевают этот порог: в 1893 г. выходит в их переводах с немецкого «Книга песен» Генриха Гейне. Изданная тогда еще за границей – в Западной Украине (во Львове) при содействии Ивана Франко, эта тоненькая книжечка воистину становится событием всей украинской культуры. В числе авторов, произведения которых переводит Леся Украинка – древнеегипетская лирика, древнеиндийская «Ригведа», поэмы Гомера; также Г. Гейне, В. Гюго, В. Шекспир («Макбет»), Дж.-Г. Байрон («Каин»), Данте («Ад»), Ада Негри, М. Метерлинк, Г. Гауптман, А. Мицкевич, Н. Гоголь, И. Тургенев, С. Надсон и др.

Украинский поэт и ученый, которому в юности посчастливилось общаться с Лесей, Максим Рыльский писал: «Много было толкований о так называемом „экзотизме“ Леси Украинки, о том, что темы своих произведений она брала из древнегреческой жизни, из жизни христиан первых веков, писала о древнем Египте, Вавилоне, североамериканских пуританах и т. д. До некоторой степени правы те, кто утверждает, что Леся Украинка переносила действие своих пьес в отдаленные эпохи и чужие страны, рядила своих героев в „экзотические“ костюмы из цензурных соображений». Этот тезис, увы, имеет веские основания. Достаточно вспомнить последнюю пьесу Леси Украинки – «Оргию», герой которой, греческий поэт Антей, восстает против римского владычества, бичует теорию приоритета и всемирного господства «избранного» народа, декларируя таким образом позицию Леси Украинки по вопросу о положении Украины и украинской культуры в царской России.

Причем знаменательно, что, как и более ранняя «Боярыня», «Оргия» долгие годы была негласно запрещена советской цензурой. Апологеты коммунистической идеологии находили «националистические и оппортунистские» мотивы даже там, где их в помине не было. «Лесную песню», например, обвиняли в антисоветской пропаганде на том основании, что «Мавка не хочет жать рожь, когда весь советский народ борется за 7–10 пудов сталинского хлеба с гектара»…

«Но этим (цензурными соображениями) дело, на наш взгляд, не исчерпывается, – писал далее Максим Рыльский. – Достаточно внимательно прочитать ее ремарки хотя бы к драме „Руфин и Присцилла“ и к драматической поэме „Адвокат Мартиан“, достаточно вспомнить, с какой тщательностью описывает поэтесса бытовые черты средневековой Испании в „Каменном хозяине“, чтобы признать, что она находила прямой познавательный и поучительный интерес в воспроизведении жизни, такой далекой по внешним признакам от окружавшей ее современности». Такой метод давал широкий простор для художественно-философских обобщений. Проекция на современность скрыта в большинстве произведений Леси Украинки, особенно в ее драматургии.

Широчайшая эрудиция Леси Украинки позволяет ей свободно оперировать библейской тематикой («Иоганна, жена Хуса», «На поле Крови», «Одержимая») и темами европейской литературы («Каменный властелин»), предлагая свое собственное прочтение «вечных» сюжетов. Так, ничего не меняя в традиционном характере Дон Жуана, она предлагает необычную трактовку общественного сюжета, закладывает в основу драмы сложный социальный контекст. В одном из писем Леся Украинка так объяснила идею своей пьесы: «драма… называется „Каменный властелин“, так как идея ее – победа каменного, консервативного начала, воплощенного в Командоре, над раздвоенной душой гордой, эгоистической женщины – донны Анны, а через нее и над Дон-Жуаном, „рыцарем свободы“». «Хохлацкая дерзость» (как она сама писала), внушившая ей мысль «впервые за триста лет» ввести в украинскую литературу своего Дон-Жуана, подарила всемирной литературе одно из лучших прочтений «мирового» сюжета.

Интересы Леси Украинки многообразны и всегда находят высокопрофессиональное воплощение. Это вполне относится к ее фольклорной деятельности. Образный мир украинской мифологии, пленивший ее душу в раннем детстве, воплотился в конце жизни в драме-феерии «Лесная песня». Интерес же к народной песне-думе, кобзарству из любительского перерос в научный. С конца 1880-х гг. она знакомится со специальной фольклористической литературой и начинает записывать не только тексты, но и мелодии народных песен. Первые записи делает вместе с сестрой Ольгой в селе Колодяжном в 1890-х гг. Записывал народные песни Волыни и Полесья и ее брат Михаил. Узнав, что И. Франко намерен издавать фольклористический журнал, поэтесса пишет ему о том, что берется упорядочить свои обрядовые записи и собирается просить Н. В. Лысенко отредактировать записанные мелодии для публикации. С разрешения Леси Украинки Лысенко опубликовал в своем сборнике «Молодощi» народные песни и детские игры, собранные поэтессой и ее мужем – украинским этнографом Климентом Квиткой. В архиве композитора сохранились записи 30 песен, сделанных им собственноручно с голоса Леси Украинки. Много песен с ее голоса записал в разные годы и Климент.