355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » 100 великих украинцев » Текст книги (страница 21)
100 великих украинцев
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:21

Текст книги "100 великих украинцев"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанр:

   

Энциклопедии


сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 63 страниц)

Кончина императрицы не отразилась негативно на судьбе обласканного ею вельможи. Напротив, он – единственный из близких к ней людей, который не только не был отправлен в отставку, но приближен к новому государю. Ему было поручено разобраться в бумагах, находившихся в кабинете Екатерины II, а вскоре он получил высший (конечно, после императорского) пост в государстве, став канцлером Российской империи, а также титул светлейшего князя. Более того, Павел I подарил ему 10 тысяч душ в Орловской губернии и 6 тысяч душ по его собственному выбору, а также 30 тысяч десятин земли в Воронежской губернии. При этом его московский дом был приобретен в казну за 670 тысяч рублей.

По распространенной версии, всем этим наградам и благорасположению вздорного и мелочного Павла I А. Безбородко был обязан тем, что сразу же после смерти императрицы, не любившей сына и думавшей утвердить на престоле старшего внука Александра (будущего Александра I), передал новому самодержцу соответствующие бумаги. Этим якобы А. Безбородко навсегда приобрел расположение и полное доверие нового императора.

Однако документальных подтверждений, что такое завещание Екатерины существовало, а Безбородко его действительно выдал Павлу I, нет. Скорее, как полагают современные исследователи, А. Безбородко довел до сведения нового императора подготовленный его матерью проект закона, предусматривавшего сложную, многоступенчатую процедуру утверждения наследника на престоле.

Как человек образованный, умный и в целом доброжелательный к людям, А. Безбородко не мог не видеть пагубности многих порядков, господствовавших в Российской империи в годы правления Екатерины II и Павла I. По своему духу он не был борцом за справедливость или социальным реформатором, как, скажем, его современник А. Радищев или даже либерал Н. Новиков. Однако, будучи сведущим в социальной философии французских просветителей (среди которых ему были наиболее близки взгляды проницательного и либерально настроенного мыслителя Ш. Монтескье), он не мог не задумываться над тем, как следовало бы лучше обустроить Россию.

В последние годы правления Екатерины II, напуганной сперва Е. Пугачевым, затем – якобинцами и А. Радищевым, а тем более при самодуре Павле I, выходить с планами глубоких государственных реформ не имело смысла. Однако в то же время при юном цесаревиче Александре складывался круг просвещенных молодых людей с либеральными устремлениями. В их число входил и племянник А. Безбородко – В. Кочубей, представитель знатного украинского рода. Он был обязан своему дяде не только карьерой и практической подготовкой к государственной деятельности, но и хорошим по тому времени образованием, а также руководящими идеями, главным образом, в области внешней политики. В дальнейшем он, отличившись на дипломатическом поприще и в других сферах государственной деятельности, также получил должность канцлера и княжеский титул.

В 1798 году по просьбе племянника А. Безбородко написал «Записку о составлении законов российских», пропитанную идеями французского просвещения, в особенности же трактата «О духе законов, о связи, которую законы должны иметь со структурой каждого правительства, обычаями, климатом, религией, коммерцией и др.» Ш. Монтескье. В то же время эта «Записка» представляет своего рода конспект нереализованной канцлером при жизни системы законопроектов относительно реорганизации устройства страны. Из текста документа видно, что «истинную монархию» А. Безбородко представлял в виде сословного общества с четкой регламентацией прав и обязанностей людей всех сословий (в том числе и крестьян) при облегченных возможностях перехода достойным образом проявивших себя одаренных людей из низших социальных категорий в высшие. Представители всех трех полноправных сословий (дворянства, духовенства и мещан) должны были заседать в Сенате (подготавливающем и принимающем на рассмотрение законы) и Генеральном суде. При этом крепостных крестьян было запрещено продавать без земли.

Подобную систему в последние годы гетманства предполагал для Украины Кирилл Разумовский при содействии генерального писаря Андрея Безбородко. «Записка» канцлера свидетельствовала о критическом отношении князя и канцлера к порядкам российского абсолютизма, негативные стороны которого со всей очевидностью проявились в годы правления Павла I. Она была внимательно изучена друзьями цесаревича Александра и во многом использована в первые, либеральные, годы его царствования в работе трудившегося над разработкой системы реформ Негласного комитета.

А. Безбородко, человек радушный, с развитым художественным вкусом, любил веселые застолья и чувственные радости, что вполне органично сочеталось с обширными познаниями в различных сферах. При постоянной загруженности делами, А. Безбородко, особенно в период наиболее интенсивной деятельности, неизменно отличался хлебосольным гостеприимством, покровительством просивших заступничества и помощи, любовью к коллекционированию произведений искусства, а также завидным самообладанием и чувством юмора.

Во дворце вблизи Петербурга он собрал уникальную коллекцию художественных произведений – около 300 картин европейских художников; позже эти произведения перешли в Эрмитаж.

Занимая высшие должности в Российской империи, А. Безбородко не забывал об Украине. Он был соавтором (написанной главным образом В. Рубаном) «Краткой летописи Малой России», изданной в 1777 году. Его перу принадлежат несколько небольших сочинений по отдельным проблемам истории родного края, которую он, как, впрочем, и историю других стран Европы, знал превосходно. Немалый интерес представляют его труды о русско-турецких войнах и дипломатической борьбе вокруг восточного вопроса.

Скончался А. Безбородко в богатстве, чести и славе 6 апреля 1799 года еще не старым человеком, явно отягощенным сибаритским образом жизни последних двух десятков лет. Не имея прямых законных наследников, свои несметные богатства оставил младшему брату Илье, служившему под командованием А. В. Суворова и прославившемуся при взятии Измаила и во время польской кампании 1795 года. По завещанию канцлера, на часть этих средств в большом здании, сооружённом с этой целью, Илья открыл в Украине (в Нежине) Гимназию высших наук имени А. Безбородко (в 1832 году реорганизована в Лицей). Это учебное заведение воспитало многих деятелей украинской и российской науки и культуры, наиболее известный среди которых – Николай Гоголь.

Дмитрий Левицкий
(около 1735–1822)
художник-портретист

Биография Дмитрия Григорьевича Левицкого, великого портретиста екатерининской эпохи. – запутанное, а часто и вовсе противоречивое переплетение фактов (бесспорных, поскольку они подтверждены теми или иными документами, но зато крайне скудных), преданий (нередко очень красочных, однако недостоверных, а порой и просто нелепых) и сложившейся за два с половиной века «традиции» – всех этих «принято считать» и «обычно указывают».

Впрочем, это относится ко всем художникам XVIII века, и по сравнению со многими из них Левицкому еще, можно сказать, повезло.

Род, к которому принадлежал Дмитрий Левицкий, известен с XVII века: приблизительно в 1675–1680 году с Правобережной Украины на Полтавщину переселился «патриарх», священник Василий Нос. Переселился – и получил приход Михайловской церкви в селе Маячка, на самом юге Полтавщины. Потомки Василия Носа на протяжении нескольких поколений были приходскими священниками в Маячке. Священником был и Григорий Кириллович, отец художника. Именно он сменил родовую фамилию Нос на Левицкий. Когда, каким образом и для чего Григорий Кириллович это сделал – остается неясным. Возможно, произошло это во время его пребывания за границей (в «немецких землях»), где он обучался мастерству гравера.

Григорий Левицкий (ум. 1769) был одним из крупнейших украинских граверов своего времени. Он сотрудничал с типографией Киево-Печерской лавры и с Киево-Могилянской академией. Тишайшей Маячке Левицкий-старший явно предпочитал Киев, где имел на Подоле собственный дом. Возможно, именно в этом доме и родился его старший сын Дмитрий, будущий великий портретист. Когда именно это произошло – точно не известно. Обычно называют 1735 или 1737 годы. Детство и юность Дмитрия Левицкого – это уже почти наверняка – прошли в Киеве, на Подоле. Принято считать, что отец был его первым наставником в художественном ремесле.

В 1752 году в Киев прибывает из Петербурга художник А. П. Антропов. Он руководит украшением церкви Андрея Первозванного, выстроенной Б. Растрелли. Согласно традиции принято считать, что к работе здесь были привлечены и оба Левицкие – отец и сын. Так или иначе, вслед за Антроповым (он покинул Киев в 1755 году) в Петербург отправляется – в качестве ученика – и Дмитрий Левицкий. Ученичество длилось до 1762 года.

В 1762-м Дмитрий Левицкий вошел в «живописную команду», которой руководили «живописной науки мастера» А. Антропов, И. Вельский и И. Вишняков. Команда занималась, в частности, украшением Триумфальных ворот, выстроенных в Москве по случаю коронации Екатерины II. В этот период Дмитрий Левицкий общается не только с русскими, но и с иностранными художниками – Д. Валериани, Ж. Л. Легрене-старшим и другими. По-видимому, молодой «вольный малороссиянин» чувствовал себя к этому времени уже достаточно уверенно, потому что вскоре он начинает выступать как самостоятельный художник. Так, в 1766 году он пишет иконы для двух строящихся московских церквей. Однако судить о степени мастерства Левицкого в этот период, к сожалению, невозможно, поскольку его ранние работы не сохранились.

В 1769 году за портрет художника Г. И. Козлова с женой Левицкий получил свое первое академическое звание – «назначенного». Еще через год (1770) на большой академической выставке Левицкий покажет шесть портретов, среди них – блистательный «портрет живописный господина ректора Академии Александра Филипповича Кокоринова». Слава к молодому живописцу пришла мгновенно и была оглушительной. Он становится самым модным портретистом Петербурга и получает множество заказов. За «Портрет А. Ф. Кокоринова» Дмитрий Левицкий был произведен в академики. В 1771 году он становится руководителем портретного класса Академии художеств.

Академическая карьера Дмитрия Левицкого вообще складывалось очень успешно. В 1776 году он «по учиненном баллотировании общим собрания согласием, произведен в советники Академии», в 1780-м – «определен членом в Академический совет», а в 1785-м – «в рассуждениях его долговременной службы и по классу его оказанной пользе заслуживает награжденным быть, прочим не в пример, четырехсотрублевым окладом».

Левицкий создал множество портретов, запечатлел множество лиц, «прозрел», а порой и раскрыл множество судеб… Н. А. Сеземов, «села Выжигина поселянин», крепостной графа П. Б. Шереметьева, богатейший откупщик, пожертвовавший 20 тысяч рублей в пользу Московского воспитательного дома. П. А. Демидов, чудак-миллионер, «великий курьезник», запечатленный в халате и с лейкой на фоне главных своих деяний – Коммерческого училища при Московском воспитательном доме и горшков с редкими растениями. Легкомысленная актриса, итальянка Анна Давиа-Бернуцци, едва не разорившая влюбленного в нее канцлера Безбородко. Сам великий Дени Дидро, французский философ-просветитель, посетивший Петербург в 1773 году, ко всеобщему интересу и восторгу. Питомицы петербургского Смольного института благородных девиц, находившегося под неустанной опекой Екатерины II, «смолянки» – будущие «отрады семейств своих», образцово воспитанные и образованные девочки и девушки, танцующие, музицирующие, разыгрывающие пасторали, даже объясняющие назначение физических приборов: Ф. С. Ржевская и Н. М. Давыдова, Е. И. Нелидова, Е. Н. Хованская и Е. Н. Хрущова, А. П. Левшина, Г. И. Алымова, Н. С. Борщова, Е. И. Молчанова. Красавица Мария Дьякова, воплощение «нежнейших черт чувствия», вопреки воле родителей тайно обручившаяся с любимым человеком, бедным чиновником Николаем Львовым; влюбленные терпеливо ждали четыре года – и в конце концов упорство родителей невесты было сломлено. Графиня Урсула Мнишек, аристократка высшей пробы, племянница последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, светская красавица и умнейшая собеседница. Николай Новиков, философ и публицист, близкий друг художника; «по предпоручению» Новикова Левицкий был принят в масонскую ложу. Агаша, единственная дочь художника. Екатерина Воронцова-Дашкова, возглавлявшая Академию наук и бывшая президентом Российской Академии. Внук Екатерины II, десятилетний великий князь Александр Павлович, и его сестры, маленькие великие княжны Александра, Елена, Мария и Екатерина. И, конечно, сама императрица, изображенная аллегорически.

Левицкий в журнале «Собеседник любителей русского слова» так пояснил содержание этого своего произведения: «Середина картины представляет внутренность храма богини правосудия, перед которой в виде законодательницы Ее Императорское Величество, сжигая на алтаре маковые цветы, жертвует драгоценным своим покоем ради общего покоя. Вместо обыкновенной императорской короны увенчана она лавровым венцом, украшающим гражданскую корону, возложенную на главе ее. Знаки ордена Святого Владимира изображают отличность знаменитую, за понесенные для пользы отечества труды, коих лежащие у ног законодательницы книги свидетельствуют истину. Победоносный орел покоится на законах, и вооруженный Перуном страж рачит о целостности оных. Вдали видно открытое море. И на развевающемся Российском флаге изображенный на военном щите Меркуриев жезл означает защищенную торговлю». «Екатерина-законодательница» имела у современников особый успех. С ней, в частности, прямо перекликаются строки из поэмы Г. Р. Державина «Видение Мурзы»:

 
Виденье я узрел чудесно:
Сошла со облаков жена, —
Сошла – и жрицей очутилась
Или богиней предо мною.
 

Но уже в 1788 году ситуация меняется. Левицкий подает прошение в «Императорской Академии художеств высочайший Совет»: «… чувствуя от всегдашних моих трудов в художествах слабость моего здоровья и зрения, нахожу себя принужденным просить высочайший совет о увольнении меня от должности». Ответ гласил: «… отдав по справедливости усердию и рачению, с каким г-н советник Левицкий исправлял возложенную на него должность, и уважая долговременное его при Академии служение, почитаем, что он тем заслуживает пенсию по смерть свою по двести рублей в год».

Отставка, в общем, не была почетной. Количество заказов уменьшается, – грубо говоря, Дмитрий Левицкий начинает выходить из моды. При этом он остается единственным кормильцем овдовевшей дочери и ее детей.

Едва ли не единственным, кто пытался поддержать художника в это непростое для него время, был конференц-секретарь Академии художества А. Ф. Лабзин. Он предлагает Левицкому занять должность инспектора Академии, то есть осуществлять контроль над общим ходом педагогической работы. Но художник отказывается, боясь не справиться. «Ежели подумать, протерши несколько глаза, о предложенном вами инспекторстве, – пишет он конференц-секретарю, – то едва ли можно решиться на принятие оного и в самой крайней нужде. Обыкновенно управляет хорошо другими тот, кто собою хорошо управлять умеет. А для вас откроюся, что я и за собой не умею надзирать, как же я осмелюся приняться за надзирательство над другими, для государева жалованья столь великого великая исправность нужна». В 1807 году, по настоянию того же Лабзина, «в рассуждении того, что г-н Левицкий, хотя и получает от Академии пенсию, но весьма малую, а по своему искусству и долговременному в живописи от художества упражнению может и ныне полезен быть своими советами и опытностью», старого художника вновь определяют в члены Совета Академии, «что сообразно будет и летам его, и званию, и приобретенной им прежде славе».

С этим периодом жизни Левицкого связано страшное предание – о наступившей слепоте. В воспоминаниях Софьи Лайкевич есть жуткая сцена, свидетельницей которой мемуаристка стала в детстве (приблизительно в 1814 году) – слепой старик, ползущий через всю академическую церковь к чаше с причастием. Этот старик – Левицкий. «Худо умереть рано, а иногда и того хуже жить запоздавши», – сказал И. М. Долгорукий, поэт и прозаик, некогда тоже позировавший самому модному портретисту Петербурга. А может быть, Софья Лайкевич ошиблась, и Левицкий продолжал работать? Есть и такая версия – «оптимистическая». Но, так или иначе, почти ничего, созданного Левицким уже в XIX веке, не известно. Последнее произведение, традиционно приписываемое Левицкому и традиционно датируемое 1812 годом, считается (опять-таки традиционно) портретом его брата Петра (Прокофия), который, как и его предки на протяжении шести поколений, стал священником прихода Михайловской церкви в селе Маячка, на самом юге такой далекой от Петербурга Полтавщины…

Есть предание и о том, что последние свои годы Дмитрий Левицкий доживал на родине, на Украине. К сожалению, это только легенда – художник тихо и почти незаметно умер в Петербурге, 4 апреля 1822 года, в доме на Васильевском острове, Съездовская линия, 23, где прожил целых полвека. Похоронили Левицкого на петербургском Смоленском кладбище, могила его не сохранилась.

Владимир Боровиковский
(1757–1825)
художник-портретист

Владимир Лукич Боровиковский родился 24 июля (ст. ст.) 1757 года в Миргороде. В то время городок насчитывал всего 656 «обывательских домов», но это был «полковой город», центр Миргородского полка, то есть и военной, и административно-территориальной единицы. С Миргородским полком были так или иначе связаны все родственники будущего художника. Служба в полку, впрочем, не обязательно предполагала участие в боевых действиях: чаше приходилось выполнять сугубо штатские, чиновнические функции.

Отец Владимира Боровиковского, Лука Боровик, имел звание значкового товарища, приравнивавшееся к чину поручика в российской армии и позволявшее ему считаться дворянином «из малороссийской шляхты». Семья, однако, не была особенно богатой. Ее собственность состояла из дома в Миргороде и небольших участков земли под Миргородом и Хоролом.

В 1774 году семнадцатилетний Владимир также поступил в Миргородс-кий полк и прослужил девять лет, до 1783 года, выйдя в отставку, подобно отцу, в звании значкового товарища и с «характеристикой»: «К повышению чина достоин и воинскую службу продолжать желает».

Однако не особенно обременительная, по-видимому, служба в Миргородском полку всегда совмещалась у Боровиков с занятием живописью. Художественная одаренность проявилась у многих членов этой семьи. Лука Боровик создавал на заказ иконы и, вероятно, портреты. Он наверняка был и первым наставником сына. Сохранилось несколько икон, написанных Владимиром Боровиковским в этот период. Они выполнены в традиции украинского «казацкого» барокко. Подобно отцу, молодой художник пробовал свои силы и в качестве портретиста. Возможно, именно написание портретов стало поводом для знакомства Владимира Боровиковского с В. В. Капнистом, предводителем дворянства Миргородского уезда, а позднее – Киевской губернии. Капнист был незаурядным человеком, любителем искусств, известным поэтом своего времени, владельцем воспетой им в стихах Обуховки.

В 1787 году Екатерина II с большой свитой путешествует по югу Российской империи. Города, через которые проезжает царица, разнообразно украшаются, что требует участия огромного количества художников. Капнист привлекает к декорационным работам и Владимира Боровиковского. Молодой художник создает два аллегорических полотна, «сценарии» которых разработал, возможно, тот же Капнист. На одном из них было изображено семь греческих мудрецов перед «Наказом» Екатерины, «объясняющих совершенство сего бессмертного творения», и сама императрица в образе Минервы. На другом полотне были представлены Екатерина, засевающая землю, вспаханную Петром I, и великие князья Александр и Константин, боронящие землю вслед за своей царственной бабушкой. Эти полотна предназначались, по-видимому, для дворца в Кременчуге, где останавливалась императрица. Согласно легенде, Екатерина обратила внимание на аллегории Боровиковского, и молодой художник был приглашен в Петербург. Возможно, тут тоже не обошлось без участия Капниста.

Но, так или иначе, в путь Владимир Боровиковский отправился только поздней осенью 1788 года. В Петербурге он поселяется в доме Н. А. Львова, друга Капниста. О поступлении в Академию художеств нечего было и думать – тогда обучение в ней начиналось с пяти-шести лет, а Боровиковскому шел 32-й год. Однако Львов, человек разнообразных интересов и увлечений, находит множество дел и для миргородского «отставного поручика». Боровиковский создает 37 икон для Борисоглебского собора в Торжке, построенного по проекту Львова. Из них уцелела только одна – «Притча о мудрых и неразумных девах». Для другого храма, спроектированного Львовым, – Иосифского собора в Могилеве – Боровиковский пишет восемь образов (сохранилось четыре).

В доме Львова Боровиковский знакомится с Дмитрием Левицким, крупнейшим портретистом того времени. Левицкий не был учителем Боровиковского в полном смысле этого слова, однако, несомненно, помогал ему советами и дружеским участием. Более «традиционным» наставником молодого художника был И. Б. Лампи.

И Левицкий, и Лампи, и прославленный Рокотов, работающий в Москве, были портретистами. Возможно, расцвет в это время именно портретного жанра и одновременно – начинающееся ощущение того, что великие предшественники уже сделали все лучшее, что могли, и теперь тихо клонятся к своему закату, побудили Боровиковского вспомнить свои миргородские опыты и тоже обратиться к портрету. В начале 1790-х годов он создает портрет О. К. Филипповой, жены архитектора П. С. Филиппова, изображая модель (уже) на фоне пейзажа.

Первый успех Боровиковскому принесли портреты-миниатюры, которые были в то время в моде и сделались очень популярными. Останавливаться на этом художник, разумеется, не собирался. В 1794 году он пишет знаменитый теперь «Портрет Екатерины 11 на прогулке в Царском Селе». Лампи представляет работу Боровиковского в Академию художеств – и ходатайствует о присуждении молодому художнику звания академика. Однако Боровиковский стал только «назначенным». Существует предание о том, что императрица видела свой новый портрет, но не одобрила его, что и послужило главной причиной холодности академиков. Тогда Лампи, продолжающий опекать своего ученика, избирает другой путь. Благодаря его протекции Боровиковский получает заказ от «малого двора» и пишет портрет великого князя Константина Павловича (1795), за который молодому художнику наконец-то было присуждено звание академика.

С середины 1790-х годов слава Боровиковского-портретиста начинает стремительно расти. Он вступает в пору расцвета. Среди его моделей – Н. И. Куракина (1795), В. И. Арсеньева (1795), вдова суворовского сподвижника генерала Н. Д. Арсеньева и ее дочь Е. Н. Арсеньева (1795), Е. Г. Темкина (1798), дочь Екатерины II и Потемкина, Е. А. Нарышкина (1799), А. П. Гагарина (1801), фаворитка нового императора Павла, сменившая всесильную Нелидову. Всех этих незаурядных женщин художник изображает по-разному, но все они для него – прежде всего мечтательницы, грезящие в окружении прекрасной природы. Это полностью соответствовало требованиям сентиментализма – направления, господствовавшего тогда в искусстве. В это же время художник создает самые прославленные свои произведения – «Портрет М. Н. Лопухиной» (1797) и «Портрет А. Г. и В. Г. Гагариных» (1802). Мужских портретов в наследии художника значительно меньше, чем женских («Портрет князя А. Б. Куракина» 1802 года).

В 1800 году Академия художеств напоминает Боровиковскому: «… как господин Академик Боровиковский программы своей для Академии не сделал, то препоручается ему написать в конференц-залу портрет Его Императорского Величества во весь рост, с короною, в далматике и порфире, а в рассуждении многотрудной работы на издержки его могущие быть выдать ему по окончании оного 500 рублей». Иными словами, Боровиковский должен был написать большой парадный портрет задаром. Однако иметь его Академии было весьма желательно. За этим крылась не то чтобы интрига, но тонкий дипломатический расчет. В 1799 году Павел I прибавил к своим многочисленным титулам еще один – он стал Великим магистром ордена Иоанна Иерусалимского. Многие учреждения поспешили обзавестись портретом императора именно в этом новом звании – мало ли что. Боровиковский писал Павла не с натуры (впрочем, при портретировании августейших особ это была в то время обычная практика), однако создал одно из своих самых глубоких и трагических произведений, в котором отразился не только сложный характер императора, но и, кажется, все его короткое и бурное царствование.

Сентиментализм постепенно уступает место новому направлению в искусстве – классицизму. Боровиковский отдал ему дань, в частности, в знаменитом «Портрете А. И. Безбородко с дочерьми» (1803).

В 1802 году художник получает звание советника. Тогда же его привлекают к оформлению Казанского собора в Петербурге. Он должен написать шесть образов для царских врат главного иконостаса, а также четыре местных образа для второго и третьего иконостасов. Работа продолжалась семь лет (до 1811 года), но при награждении художников, работавших для Казанского собора, Боровиковский благодаря интригам своих коллег был оттеснен даже не на второй, а на третий план – и удостоился лишь бриллиантового перстня. Маститые академики всегда недолюбливали Боровиковского. Свои представления об идеальной Академии художник пытался реализовать в отношениях с учениками. Боровиковский не был женат и не имел детей. В одном из писем родным на Украину он писал, что вся его семья – это кухарка и ученики. В 1817 году у Боровиковского было пять учеников, в 1819-м – семь, в 1824-м – четыре, в 1825-м – только три. Учеником Боровиковского был художник А. Г. Венецианов.

Стареющий художник не перестает работать. Среди его поздних произведений – «Портрет Г. Р. Державина» (1811) и «Портрет г-жи де Сталь» (1812), знаменитой французской писательницы. Однако в целом последние годы Боровиковского безрадостны, а порой и мучительны. Художник беднеет. Напряженные религиозно-философские искания приводят его сначала в масонскую ложу «Умирающий Сфинкс» (основанную, кстати сказать, художником Д. Г. Левицким и конференц-секретарем Академии художеств А. Ф. Лабзиным), куда он вступает в 1802 году, а затем – в кружок Е. Ф. Татариновой «Союз братства», представлявший собой, по сути, мистическую секту. По заказу Татариновой Боровиковский создает несколько картин, в том числе «Собор» – групповой портрет членов «Союза братства». Последние годы жизни он занимался в основном религиозной живописью. Так, в 1814–1815 годах, по заказу помещика Лашкевича, им были созданы 26 образов для Покровской церкви в Романовке, Мглинского уезда Черниговской губернии. Последней работой Боровиковского стали образа для церкви архистратига Михаила на Смоленском кладбище в Петербурге, над которыми художник работал безвозмездно. Они остались незавершенными. В ночь с 5 на 6 апреля (ст. ст.) 1825 года Владимир Лукич Боровиковский умер.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю