355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » 100 великих украинцев » Текст книги (страница 47)
100 великих украинцев
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:21

Текст книги "100 великих украинцев"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанр:

   

Энциклопедии


сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 63 страниц)

Гуляй-Поле было окружено и атаковано в этот же день. Однако «батьке», ожидавшему начала боевых действий, удалось прорвать кольцо и вывести большую часть своих сил в открытую степь. Не удалось уничтожить и другие махновские отряды, вовремя оповещенные о наступлении большевистских сил. Опять начались отважные рейды и кровавые бои. Махно был неуловим. Однако шансов на победу у него не оставалось…

Против махновцев были брошены дивизии 1-й Конной армии, а 5 марта 1921 года они попали под бомбежку с самолетов. Бойцы, не видя смысла дальнейшей борьбы, массово начинали разбегаться по родным селам. В одном из боев «батька», отстреливаясь из пулемета, был тяжело ранен и без сознания увезен с позиции.

Едва оправившись от ранения, в апреле Н. И. Махно перенес центр партизанской борьбы на Полтавщину. 18 мая ему удалось разбить красную конницу, которой командовал лично С. М. Буденный, едва спасшийся на коне своего ординарца. Повстанческие силы снова стали быстро увеличиваться за счет вливавшихся в их ряды крестьян. Но в целом положение «батьки» оставалось безнадежным. В июле операцию по ликвидации махновского движения возглавил М. В. Фрунзе. Командующие столкнулись лицом к лицу, но победителю Врангеля чудом удалось спастись бегством. Однако силы крестьянства степной Украины были истощены.

Тогда неутомимый «батька» решился на отчаянный рейд на Волгу, надеясь повести за собой население этих мест. Но дальше Дона ему продвинуться не удалось.

Махно вновь получил тяжелое, уже одиннадцатое в гражданской войне, ранение. Красные части теснили и преследовали его со всех сторон, а сил отбиваться от них уже не было.


Н. И. Махно с дочерью Еленой.

Единственным спасением был уход за Днестр, в Румынию. И 28 августа небольшой махновский отряд во главе с раненным «батькой», с боем преодолев пограничную заставу красных, прорвался на румынскую сторону реки.

Вместе с Н. И. Махно вырваться за границу удалось и его жене, сражавшейся с мужем и его бойцами плечом к плечу. Требование советского правительства выдать Махно румынами было отклонено. Но для продолжения борьбы «батька» с женой и ближайшими сподвижниками предпочел в апреле 1922 года перебраться в Польшу, правительство которой также отказалось выдать его на расправу большевикам. Летом того года у него родилась дочь, которую назвали Еленой.

Надежды на продолжение вооруженной борьбы с большевиками Н. И. Махно не терял и открыто говорил об этом осаждавшим его журналистам. Но тем самым он ставил польское правительство в неловкое положение, поскольку Рижский мирный договор с Советской Россией уже был подписан. Вскоре ему пришлось через Данциг (современный Гданьск, тогда имевший статус «вольного города») и Брюссель перебираться в Париж, где уже поселилась Галина с дочерью.

В пригороде французской столицы Венсене Н. И. Махно с семьей прожил 10 лет в страшной бедности. Галина работала прачкой в ближайшем пансионе, а «батька», как и в годы юности, менял профессии – был маляром, работал в типографии. По иронии судьбы ближайшим его другом в те годы стал бывший белый офицер Я. Ф. Корбань. Близкие люди убедили Махно писать мемуары, первый том которых был издан в 1927 году, а два других – уже после смерти их автора. Жизнь протекала вяло и тихо. Докучали болезни, болели старые раны, развивался туберкулез кости…

В июне 1934 года Н. И. Махно в тяжелом состоянии был доставлен в госпиталь, где и скончался 25 июля. Он был кремирован и похоронен на парижском кладбище Пер-Лашез, некогда бывшем последним участком обороны парижских коммунаров.

Н. И. Махно оставил в истории Украины яркий и замечательный след. Искренне считая себя последователем анархизма, он, в сущности, был последним выразителем самобытного духа казацкой вольницы, поднимавшего украинский народ на восстания против угнетателей в течение всей его истории. Такие восстания неизменно сопровождались страшным кровопролитием. Однако, оценивая героев и предводителей такого рода восстаний, следует отдавать должное их мужеству, отваге и находчивости, личному героизму и умению повести за собой народные массы. В этом отношении Н. И. Махно мало с кем может сравниться в мировой истории.

Лев Шестов
(1866–1938)
философ

Ярчайшим мыслителем XX века, получившим мировое признание, по праву считается Лейб Исаакович Шварцман, известный под псевдонимом Лев Шестов. Его творческий путь примечателен тем, что быстро преодолев увлечение марксизмом, он от иронического скептицизма пришел к философскому обоснованию абсолютной, самодостаточной библейской веры. Главным для него была вера как таковая, непосредственное духовное общение заброшенного в мир, отчаявшегося, не находящего под ногами почвы человека, и непостижимого, но стоящего за всем происходящим Бога. Какие бы взгляды ни исповедовал Шестов в тот или иной период, труды его неизменно отличались парадоксальностью и глубиной мысли, широчайшей эрудицией и стилистическом блеском.

Родился Лев Шестов 31 января 1866 года в Киеве, в семье богатого текстильного фабриканта и коммерсанта, купца первой гильдии Исаака Моисеевича Шварцмана. Его отец отличался не только предпринимательскими способностями, но и, что особенно почиталось в еврейских кругах, был глубоким знатоком Священного Писания и Талмуда. Все это своеобразно уживалось в его сознании с вольнодумством. Благодаря обширным познаниям и деловым успехам он пользовался авторитетом не только в еврейской общине Киева. Дом коммерсанта Шварцмана был заметен в культурной жизни города в 70–90-х годах XIX века.

В 1873 году Льва Шестова отдали в Третью киевскую гимназию. К детским годам относится эпизод, существенным образом повлиявший на его дальнейшее трагически-религиозное мироощущение. В двенадцатилетнем возрасте мальчика похитила группа анархистов, требуя у родителей выкуп. Шесть месяцев провел он у похитителей, поскольку отец отказывался выполнять их требования. Страх перед угрозой смерти, перемежавшийся с надеждой на спасение, с того времени глубоко укоренился в его душе.

Но, как это ни парадоксально, пережив потрясения похищения и шантажа, в старших классах гимназии Лев Шестов сближается с радикальными социалистическими кругами. Оказавшись замешанным в политику, он спровоцировал давление на семью со стороны полиции. Поэтому незадолго до окончания гимназии Лев был вынужден переехать в Москву. Здесь он завершил среднее образование и в 1884 году поступил на физико-математический факультет Московского университета, а через год перевелся на юридический факультет.

Для лучшего понимания общественных и правовых отношений Лев Шестов углубляется в проблемы политической экономии, занимается статистикой и законодательными аспектами «рабочего вопроса», знакомится с марксизмом и переходит на его позиции. Марксизм в ту пору многими воспринимался как научное обоснование общественных надежд на социально-экономическое освобождение трудящихся и вызывал живейший интерес в кругах интеллигенции, уже успевшей разочароваться в идеях народнического движения. Дань марксизму в молодые годы отдали такие выдающиеся мыслители, как С. Н. Булгаков и Н. А. Бердяев, с которыми Лев Шестов близко сошелся в Киеве и поддерживал дружеские в личном, но напряженнодиалогические в идейном плане отношения до конца своих дней.

Еще студентом Лев Шестов пишет основательную статью «Фабричное законодательство в России». Как участник леворадикальных групп, он был отчислен из Московского университета. В состоянии глубокой депрессии Шестов уехал в Германию. Проучившись один семестр в Берлинском университете, он вернулся в родной Киев и тут в 1889 году завершил свое юридическое образование в Университете св. Владимира.

Сохраняя приверженность марксизму, Лев Шестов подготовил докторскую диссертацию о положении рабочего класса в России. В Киеве эту работу допустили к защите, однако Московский цензурный комитет запретил ее к печати по политическим соображениям. До защиты диссертации дело так и не дошло. Это усугубило пессимистические настроения Льва Шестова и вместе с тем способствовало углублению скептично-иронического восприятия окружающей действительности.

После окончания университета Лев Шестов тщетно пытается найти себя в деловой жизни, куда упорно вовлекал его отец и весь круг друзей семьи. Некоторое время он занимался адвокатской практикой, в 1890–1891 годах служил в армии (царившие в ней порядки произвели на него удручающее впечатление), работал помощником присяжного поверенного, помогал отцу в коммерческой деятельности, опубликовал несколько статей по финансовым и экономическим проблемам. Но мир бизнеса и юридических тяжб, а теперь уже и оппозиционное общественно-политическое движение, интересуют его все меньше.

К середине 90-х годов, когда марксизм в Украине захватывал умы молодых интеллектуалов Н. Бердяева, А. Луначарского, К. Василенко, Леси Украинки и многих других, Лев Шестов разочаровался в этой доктрине и окончательно отошел от нее. В те годы его привлекает сфера прекрасного и мудрого, овеянного прозрениями прошлых веков. Он углубляется в творчество У. Шекспира. С 1895 года в печати регулярно появляются его статьи, посвященные вопросам литературы и философии.

Неустроенность и отторжение от родной среды привели Льва Шестова к тяжелой нервной депрессии. В таком состоянии в конце 1895 года он надолго уезжает за границу, откуда, впрочем, частенько наведывается в Киев, Петербург и Москву. Продолжительное время он живет в Италии и Швейцарии, посещая места, связанные с именем глубоко почитаемого им Ф. Ницше, путешествует по Франции, задерживается в Германии, во Фрейбурге – одном из ведущих центров немецкой философии того времени. С этим старинным городом связаны имена корифеев Баденской (или Фрейбургской) школы неокантианства В. Виндельбанда и Г. Риккерта, а также Э. Гуссерля и М. Хайдеггера, с которыми Лев Шестов познакомился в конце 20-х годов.

Под влиянием неокантианства, господствовавшего в Германии на рубеже веков, Лев Шестов увлекся кантовской философией, но довольно скоро разочаровался в ней, не найдя ответов на смысложизненные вопросы, – о Боге, бессмертии души, свободе. Он работает над своей первой книгой «Шекспир и его критик Брандес», опубликованной в декабре 1898 года в Петербурге. Интересы Льва Шестова все более обращаются к творчеству французских поэтов-символистов Ш. Бодлера и А. де Мюссе. В идейном отношении ему близок Ницше, и Лев Шестов с восторгом углубляется в творческое наследие философа, сравнивая его мысли с прозрениями Ф. Достоевского и Л. Толстого. Итогом напряженного груда стали изданные в Петербурге книги «Добро в учении гр. Толстого и Фр. Ницше» (1900), а также «Достоевский и Ницше. Философия трагедии» (1903), принесшие автору известность и широкое признание.

Лев Шестов, внешне откровенно демонстрировавший свое ироническое отношение к общепринятым ценностям и взглядам, внутренне пребывал в состоянии глубоких мировоззренческих сомнений и исканий. Религиозность ощутимо проявлялась в нем, но оказавшись под сильным влиянием неокантианского гносеологизма и воинствующего нигилизма Ф. Ницше, он долго не мог принять веру как самое глубокое основание духовной жизни человека. Но в конечном счете вера в его душе победила.

Вдохновленный первыми успехами, Лев Шестов публикует в журналах, преимущественно модернистской направленности, многочисленные статьи литературно-критического и философского содержания, посвященные Л. Толстому, Ф. Достоевскому, А. Чехову, В. Иванову, Ф. Сологубу, Г. Ибсену, а также восходящей звезде отечественной религиозно-философской мысли, своему близкому знакомому Николаю Александровичу Бердяеву. Эти работы вошли в шеститомное собрание его сочинений.

В эти годы отшлифовывается самобытная, остро критическая и ироническая, а подчас и саркастическая манера философствования Льва Шестова, нашедшая отражение в книге «Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления» (1905), вызвавшей бурную дискуссию. Здесь автор высмеивает претензии разума на постижение истин мироздания, отдавая предпочтение интуиции. Подобными умонастроениями проникнуты и его философские статьи, объединенные в сборниках «Начала и концы» (1908) и «Великие кануны» (1911). Со временем принципиальный скептицизм философа со слегка нигилистическим оттенком начинает испаряться. Лев Шестов все острее переживает проблемы поиска смысла жизни и, уже давно осознавая невозможность их решения средствами философии, обращается к Священному Писанию. Шестов стремится постичь живого Бога, к которому можно обращаться в беде и отчаянии. Здесь его духовный поиск пересекается с религиозными прозрениями Б. Паскаля.

В 1910 году Лев Шестов с семьей переезжает в маленький городок Каппе в Швейцарии и углубляется в западнохристианское богословие. Он открывает для себя средневековых немецких мистиков, в частности Мейстера Экхардта, изучает наследие Мартина Лютера и одновременно овладевает вершинами позднеантичной неоплатонической мысли в лице Плотина. Под впечатлением взглядов этих философов он работает над капитальным, открывшим новый этап его духовной жизни, произведением «Sola fide. Только верю» (1911–1914), которое полностью будет опубликовано в Париже в 1966 году, уже после смерти автора.

С началом Первой мировой войны Лев Шестов через нейтральные государства спешно возвращается в Москву. Здесь он продолжает разрабатывать темы личной веры в противовес рационалистическому познанию, образно осмысливая их как противоположность Иерусалима и Афин, Авраама и Сократа. За этими занятиями его застают потрясения 1917 года.

Спасаясь от большевиков, в 1918 году Лев Шестов, подобно многим представителям состоятельных классов и творческой интеллигенции, перебирается в родной Киев, где к маю 1918 года установилась власть гетмана П. П. Скоропадского. Здесь Лев Шестов читает курс античной философии в Украинском народном университете. Однако падение гетманского Украинского государства и приход к власти Директории во главе с С. Петлюрой, начавшиеся еврейские погромы, большевистский террор и прочие бедствия гражданской войны вынуждают его при первой же возможности уехать в Ялту.

При содействии своих друзей С. Н. Булгакова и И. П. Четверикова, профессора Киевской духовной академии, Лев Шестов в 1919 году становится приват-доцентом вновь созданного Таврического университета в Симферополе. Разгром Добровольческой армии и наступление Красной армии в Крыму побудили его с семьей в январе 1920 года уехать за границу. Из Севастополя они отбыли в Стамбул, оттуда переправились в Геную и наконец в Париж. Здесь Лев Шестов прожил остаток своей жизни, никогда больше не увидев родины…

В парижский период Лев Шестов разрабатывает и углубляет темы, занимавшие его в 1910–1920 годах. Помимо статей и рецензий, преимущественно во французских журналах, он публикует труды «Что такое русский большевизм», «Откровение смерти», «Potestas clavium. Власть ключей», «Ночь в Гефсиманском саду», все глубже погружаясь в духовное наследие Плотина, Б. Паскаля, Ф. Достоевского и постоянно обращаясь к Священному Писанию.

Философское творчество Лев Шестов сочетал с преподавательской работой. На протяжении пятнадцати лет он читал ряд лекционных курсов на русском историко-филологическом факультете Сорбонны, среди них были общие («Русская философская мысль» и «Русская и европейская философская мысль») и оригинальные, сугубо авторские («Философские идеи Достоевского и Паскаля», «Владимир Соловьев и европейская философская мысль»). В Париже Лев Шестов часто выступал с докладами на заседаниях Религиозно-философского общества, в русском Народном университете и многих других высших учебных заведениях и научно-философских обществах Франции и Германии.

Росту популярности Льва Шестова на Западе способствовало прекрасное знание французского и немецкого языков. Но главное заключалось в том что Лев Шестов сформулировал многое из того, к чему в период между двумя мировыми войнами подошли ведущие европейские философы.

В эмиграции Лев Шестов поддерживал дружеские связи с разделявшими его судьбу, а во многом – и взгляды, Н. Бердяевым и С. Булгаковым. Тесное сотрудничество связывало его с известнейшими интеллектуалами тогдашней Франции (Л. Леви-Брюйлем, А. Мальро), Германии (М. Бубером, М. Шелером) и Швейцарии (К. Бартом). В начале 1925 года Лев Шестов вступил в Ницшевское общество и был избран в его президиум. Важную роль в жизни Льва Шестова сыграл Амстердамский философский конгресс 1928 года, где он выступил с обстоятельным докладом о творчестве Плотина. На этом конгрессе Лев Шестов подверг острой критике чрезвычайно популярного в то время Э. Гуссерля, своего философского «антипода», что, впрочем, не помешало этим двум философам близко сойтись. Несколько позже Э. Гуссерль познакомил Льва Шестова с М. Хайдеггером, автором ставшего сенсацией в философских кругах Европы «Бытия и времени».

Под влиянием этих немецких философов Лев Шестов познакомился с идеями видного датского мыслителя середины XIX века С. Кьеркегора. Впечатление от его работ было столь сильным, что Лев Шестов прочитал в Париже курс «Достоевский и Кьеркегор» (1932) и вскоре написал обстоятельную книгу «Киркегард и экзистенциальная философия» (1936).

Последним изданным при жизни трудом Льва Шестова стала книга «Афины и Иерусалим» (1938), в которой парадоксальный, саркастически-критический и одновременно глубоко религиозный дух Льва Шестова раскрывается в полной мере. В центре внимания, как и в предшествующих работах, – трагическая личность с ее сомнениями, стремлениями и обращением к вере, без всяких гарантий существования Бога, но с ощущением мировой бездны духовного бытия, на грани которой человек перед ликом смерти остается один-на-один.

Лев Шестов умер 20 ноября 1938 года в Париже, в больнице на улице Буало. Его друзья организовали комитет по изданию не напечатанных при жизни произведений философа, возглавленный Н. Бердяевым. Однако разразившаяся вскоре Вторая мировая война помешала осуществлению их широкомасштабных планов, поэтому начатая работа окончательно была завершена уже в 60-х годах, когда увидел свет полный текст «Sola fide. Только верю».

Роль Льва Шестова в духовно-философском развитии XX века чрезвычайно велика. Как и Н. Бердяев, он был одним из тех, кто формировал и утверждал основы нового, экзистенциального направления в философии. Его взгляды существенно повлияли на мировоззрение западной, и в первую очередь французской творческой интеллигенции. Без преувеличения можно сказать, что в лице Льва Шестова и Николая Бердяева Киев дал человечеству выдающихся философов, определивших магистральное направление духовных поисков человечества в последние сто лет.

Николай Бердяев
(1874–1948)
философ, литератор

Главной идеей жизни и творчества самобытного философа Николая Александровича Бердяева, наиболее известного на Западе отечественного мыслителя XX в., была свобода, которая, в его понимании, становится первосущностью бытия. Свободой, согласно Н. Бердяеву, наделено все, она составляет внутреннюю основу жизни и Бога, и людей, и всего мира, а потому жизненной задачей каждого является обретение в себе этой свободы и раскрытие ее благодатных даров.

Н. А. Бердяев родился 6 марта 1874 г. в Киеве, в аристократической семье. Его дед и прадед с отцовской стороны были генералами царской армии, а отец, рано вышедший в отставку, исполнял обязанности предводителя киевского дворянства и председательствовал в городском Заемном банке. Мать Николая, урожденная княжна Кудашева, наполовину француженка, получила французское воспитание. Поэтому не удивительно, что французская культура была для Бердяева такой же родной, как и русская.

Детство Николая прошло в Киеве, в украинской и еврейской культурной среде. Его брат Сергей, который был старше на 15 лет, очень рано проникшись украинофильским народничеством, порвал отношения с аристократическим кругом своей семьи. Он писал публицистические статьи о народной жизни, защищая права крестьян пореформенного периода, а также стихи на украинском языке. Он был человеком демократических убеждений, но отличался крайне неуравновешенным характером.


Семья брата сыграла решающую роль в преодолении будущим философом ограниченности и предрассудков аристократической среды, в которой вырос Николай. Это, в частности, способствовало его сближению с демократической еврейской молодежью Киева, пропитанной антисамодержавными настроениями и склонной к социализму.

Родители готовили Николая к типичной в роду Бердяевых военной карьере и он поступил в Киевский кадетский корпус. После окончания шестого класса получил направление в Петербургский Пажеский корпус, однако, к неудовольствию отца, не только не поехал в столицу, но и вообще решил отказаться от обучения военному делу. С детства проявляя интерес к разным наукам, он в 1894 г. поступил на естественный факультет Киевского университета, а через год перевелся на юридический.

Еще в Кадетском корпусе Н. Бердяев глубоко проникся идеями социальной справедливости, понимая их, впрочем, не столько в плане равного обеспечения всех материальными благами, сколько в духе признания равных прав, свобод и возможностей для всех людей и оказания необходимой поддержки представителям угнетенных классов. В студенческие годы он вступил в киевский марксистский центральный кружок самообразования учащихся, членами которого были А. Луначарский и другие молодые интеллектуалы города.

Вместе со своими товарищами по кружку он изучает произведения К. Маркса, выступает с докладами на социально-экономические и общественно-политические темы, распространяет среди учащейся молодежи Киева нелегальную литературу и сам пишет статьи антиправительственного содержания. В те годы Н. Бердяева занимают философские проблемы. Он знакомится с произведениями И. Канта, Г. В. Гегеля и А. Шопенгауэра, восхищается В. Гете и Т. Карлейлем. Но наибольшее влияние на его духовное становление оказал Ф. М. Достоевский, в творчестве которого Бердяева привлекала та духовная самодостаточность, которая делала его героев центром собственного мира, определяя относительную нравственную правоту каждого из них. Человек раскрывался в аспекте его конечной внутренней свободы, вопреки условностям и предрассудкам внешней среды. К этому же стремился и Н. Бердяев.

В марте 1898 г. Н. Бердяев, которого и раньше на непродолжительное время задерживала полиция, за участие в студенческих демонстрациях и публичных протестах был арестован. Он проходил одним из обвиняемых по первому в России громкому политическому процессу – против членов киевского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Всего по этому делу было привлечено около 150 человек. После месячного пребывания в городской Лукьяновской тюрьме он на три года был сослан на север, в Вологодскую губернию.

Ссылку Николай Александрович отбывал вместе с А. Богдановым, А. Луначарским и Б. Савинковым. В долгие зимние вечера разгорались споры и дискуссии на социальные и философские темы. В этих дебатах преимущество Н. Бердяева над оппонентами было очевидным. Отголоски споров молодых социалистов, каждый из которых отличался не только эрудицией и острым умом, но и пылким темпераментом, имели широкий резонанс в кругах российских марксистов. В курсе обсуждавшихся ими проблем был и В. Ульянов (Ленин).

На рубеже веков Н. Бердяев еще оставался приверженцем марксизма. Первая его статья появилась на немецком языке в редактировавшемся К. Каутским журнале «Neue Zeit», органе немецких социал-демократов. Однако киевского мыслителя уже начинали одолевать сомнения о степени универсальности доктрины К. Маркса как мировоззренческой системы. Особенно смущало Н. А. Бердяева отсутствие в марксизме морального учения, обоснования нравственности, тогда как этика с античных времен неизменно считалась обязательным компонентом любой философской системы.

Ощущая отсутствие в марксизме моральной философии, Н. Бердяев стремится восполнить его этическим учением И. Канта, исходившего из личностного понимания моральных вопросов. Попытка адаптации кантовского морального учения на почве марксизма отразилась в первой книге Бердяева «Субъективизм и индивидуализм. Критический этюд о Н. К. Михайловском» (1901), предисловие к которой написал П. Струве. Эта книга, к которой сам Н. Бердяев впоследствии относился весьма критически, вышла в то время, когда автор находился в ссылке. Наряду с трудами выдающихся мыслителей П. Б. Струве, С. Л. Франка и С. Н. Булгакова, она знаменовала переход молодых интеллектуалов «от марксизма к идеализму».

Киев в конце XIX в. по насыщенности философской жизни не уступал Петербургу и Москве, а то и превосходил их. После переезда в Москву П. Д. Юркевича (учителя великого философа В. С. Соловьева) здесь вскоре появился известный философ-лейбницианец А. А. Козлов, длительное время издававший первый в России специализированный философский журнал. История философии О. М. Новицкого и «Философский лексикон» С. С. Гогоцкого также увидели свет в Киеве. В те годы киевский небосклон был расцвечен именами А. Н. Гилярова, Г. И. Челпанова, Е. Н. Трубецкого, С. Н. Булгакова. В этой творческой атмосфере формировались Н. Бердяев и Л. Шестов, начинали работать В. В. Зеньковский и Д. И. Чижевский.

Философская атмосфера города благоприятствовала разносторонности идейных поисков молодого Н. А. Бердяева. Его духовная эволюция к идеализму была отмечена статьей «Этические проблемы в свете философского идеализма», напечатанной в сборнике «Проблемы идеализма» (1902).

В 1904 г. с Бердяева были сняты последние ограничения относительно выбора места проживания, и молодой философ перебирается в Петербург, в интеллектуальных кругах которого его имя было уже хорошо известно. По предложению Д. С. Мережковского он сотрудничал с модернистским журналом «Новый путь». В том же 1904-м г. Н. И. Бердяев женился на Л. Ю. Трушевой, с которой прожил более 40 лет.

К тому времени в журнале «Новый путь» назревал идейный раскол между «группой Мережковского» и «группой Бердяева», в результате которого киевский интеллектуал со своими друзьями организовал самостоятельный журнал «Вопросы жизни», зарегистрированный на имя Н. О. Лосского как наименее подозрительного для полиции. Идейное лицо нового журнала определяли Н. А. Бердяев и С. Н. Булгаков, печатались в нем П. Б. Струве, Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, А. А. Блок, Лев Шестов, Вяч. И. Иванов, С. Л. Франк, А. Белый и многие другие.

В Петербурге Бердяев погружается в столичную духовную жизнь. Общение с Д. Мережковским и 3. Гиппиус способствовало его обращению к христианству. Он принимает деятельное участие в организации и работе петербургского Религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева, регулярно посещает знаменитые «среды» Вяч. Иванова, обычно председательствуя на этих клубных заседаниях питерской духовной элиты.

Оживление общественно-политической жизни накануне и во время революции 1905–1907 гг. не могло не коснуться деятельного, пылающего новыми идеями и проектами Н. А. Бердяева. Он становится активным членом либерального «Союза освобождения», принимает участие в его съездах. Одновременно Бердяев много печатается, балансируя на грани профессиональной философии и философской публицистики, стремясь синтезировать высшие достижения рационалистической западной мысли с философией В. С. Соловьева и отечественной православной традицией, чрезвычайно смело и самостоятельно понимаемой им в духе его «философии свободы». Статьи философско-мировоззренческого содержания Н. Бердяев объединил в два сборника: «Sub specie aeternitatis» и «Новое религиозное сознание и общественность», которые вышли в 1907 г.

Философ был крайне разочарован тем, как интеллигенция и массы проявили себя в первой русской революции. Он отправляется за границу и после первого короткого пребывания в Париже осенью 1908 г. переезжает в Москву. Здесь продолжается его работа по переосмыслению и переоценке идейно-политического пути русской интеллигенции, забывшей о высших духовно-нравственных истинах во имя достижения мирских социальных целей.

Особый общественный резонанс имела статья Н. А. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда», помещенная в сборнике «Вехи» (1909). Но подлинную известность принесла ему книга «Философия свободы», вышедшая в 1911 г. В ней Бердяев формулирует основные принципы своей философии христианского персонализма, в которой категория «свобода» играет ведущую роль. Следующим этапом творческого пути Н. А. Бердяева стала книга «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916), работать над которой он начал еще зимой 1912 г. во Флоренции. Н. А. Бердяев все чаще обращается к наследию русских мыслителей религиозно-консервативной ориентации. Его духовными маяками Становятся А. С. Хомяков и В. С. Соловьев, Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев и В. В. Розанов, а также друзья и современники П. Флоренский, С. Н. Булгаков, Лев Шестов и Д. С. Мережковский. Бердяев одним из первых осознал и ярко выразил самобытность российско-православной философской традиции, сделав ее предметом историко-философского исследования.

Февральскую революцию 1917 г. Н. А. Бердяев воспринял с большим энтузиазмом, видя в ней путь к освобождению народов России. Однако уже осенью наступило горькое разочарование.

К октябрьским событиям 1917 г. Н. А. Бердяев отнесся весьма критически, надеясь, тем не менее, найти в них скрытый, глубинный историософский смысл. В охватившей страну анархии он видел крах идеологии радикальной интеллигенции, мировоззренческие установки которой он обличал в последнее десятилетие. Первое осмысление им событий 1917–1918 гг. на фоне русской истории и культуры отражено в труде «Судьба России» (1918).

В условиях невиданного ранее террора и идеологического давления Н. А. Бердяев не желал смириться с диктатом большевистского режима. В годы гражданской войны он развернул бурную деятельность по консолидации сил близких ему по духу философов и литераторов, результатом чего стала организация осенью 1919 г. в Москве Вольной академии духовной культуры. В том же году Бердяев был избран профессором историко-филологического факультета Московского университета.


Кипучая деятельность Н. А. Бердяева, в идейном отношении резко оппозиционная установкам и интересам новой власти, вызывала неприкрытое беспокойство большевистских вождей. В 1920 г. философ был арестован и допрошен лично Ф. Э. Дзержинским. В тот раз его вскоре освободили. В 1922 году он был арестован вторично и в составе большой группы оппозиционно настроенной интеллигенции (списки составлялись при участии В. И. Ленина, реально оценивавшего авторитет Н. А. Бердяева) выслан за пределы РСФСР.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю