Текст книги "100 великих украинцев"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 63 страниц)

Баал-Шем-Това
(около 1700–1760)
хасид, каббалист, целитель

В течение многих веков Правобережная Украина и Подолия, Галиция и Волынь были оживленнейшими центрами еврейской культурно-религиозной жизни. В Бердичеве и Бродах, Дубно и Тульчине, многих других городах и местечках проживали тысячи еврейских семей, имелись синагоги и школы, даже своеобразные религиозные «академии» – ишеботы, где получали образование будущие раввины.

Синагога Баал-Шем-Товы.

Евреи составляли один из важнейших компонентов экономической жизни украинских земель уже в средние века, и в последующие столетия их роль в хозяйственной жизни только возрастала. Однако в социально-культурном отношении жизнь еврейских общин была достаточно замкнутой и отличалась большим консерватизмом. Раввинат, благодаря своей талмудической учености и умению толковать старозаветные тексты Библии, пользовался в среде единоверцев огромным влиянием. Но излишне строгое следование букве религиозного закона подчас выхолащивало сам дух вероучения, хотя библейские тексты могли быть интерпретированы не только сухо и формально, но и образно, аллегорически.

Символическое истолкование библейского текста издревле было принято в кругах каббалистов – представителей мистического направления в иудаизме, которое окончательно сформировалось в Испании в XIII веке. Социальные противоречия и религиозные разногласия в еврейских общинах усилились в первые десятилетия XVIII века после прекращения войн и восстаний, терзавших долгое время Речь Посполитую, и при усилении влияния просветительской светской культуры.

Снова стали слышны голоса тех, кто предвещал скорый приход Мессии – спасителя еврейского народа. Они и их сторонники стремились приблизить его появление праведной жизнью, путем строжайшего, бескомпромиссного соблюдения религиозных предписаний, основанного на глубоком духовном их переживании. Таких людей стали называть «хасидами» (благочестивыми). Обычно они принадлежали к числу выпускников ишеботов, не сумевших устроиться в жизни и находившихся в духовной, а то и личной оппозиции к более практичным и удачливым представителям раввината. Они собирались в группы ученых-книгочеев, представители которых, часто будучи людьми неприкаянными и экзальтированными, переходили из общины в общину, выступая с проповедями и поучениями перед народом.

В такой социально-культурной среде и начинал свою деятельность прославленный еврейский мистик и богослов рабби Исраэль бен Элизер, которого его последователи звали Баал-Шем-Това – «добрый чудотворец» (сокращенная форма – Бешт, как его тоже нередко называли). С его именем связывают становление хасидизма как определенного направления мистического иудаизма, имеющего многочисленных последователей и в наши дни во многих странах мира.

Личность этого человека, как и большинства других основателей религиозных учений, была овеяна легендами уже при его жизни, потому исследователям последующих поколений не так-то легко выявить в многочисленных рассказах о нем крупицы достоверных сведений. К тому же Баал-Шем-Това почти не оставил после себя литературных произведений, за исключением нескольких сохранившихся писем-посланий.

Трудно даже определить, что же, собственно, было новым в проповедях Бешта по сравнению с тем, что проповедовали близкие ему по духу другие иудейские праведники того времени (называвшиеся «цадиками»). Своей популярностью и последующей жизнью в памяти народа Баал-Шем-Това был, судя по всему, обязан не оригинальности своего учения, а высоким моральным качествам и редкому обаянию личности.

Меджибожская крепость.

Родился наш герой около 1700 года в одном из местечек Подолии в бедной семье. Получив полагавшееся еврейскому мальчику религиозное образование в хедере, сухая талмудическая наука которого мало соответствовала его мечтательной душе, он стал пробовать свои силы в различных видах занятий. Сменил несколько профессий – был некоторое время сторожем в синагоге, резником и корчмарем. При этом с юных лет Бешт приобщился к каббалистической премудрости, к которой официальный раввинат относился с подозрительностью, но в общем достаточно терпимо. Он внимательно изучал заумные «рукописи Ари» и осваивал искусство «творить чудеса» при помощи каббалистических заклинаний.

Каббалистика была неразрывно связана с магией и целительством, так что молодой человек, до того, как открыться еврейскому народу в качестве пророка, примерно с тридцатилетнего возраста практиковал как «баал-шем» – каббалист-знахарь, исцелявший недуги при помощи всевозможных заговоров, заклинаний, амулетов и прочих магических средств. Эту практику, соответствующую современному понятию «психотерапия», он не оставлял и в последующие годы, когда уже выступал в роли религиозного учителя.

Переходя из общины в общину по небольшим городкам Украины, наш герой общался со многими каббалистами-книжниками, которые часто вели благочестивую аскетическую жизнь. В их среде Баал-Шем-Това и формировался как проповедник и мыслитель. Но после женитьбы он поселился в глухом селе среди Карпатских гор, где его все чаще стали посещать мистические прозрения. Затем некоторое время он с семьей провел в галицком городке Тлусте, где, по преданиям его последователей, начал готовиться к проповеднической миссии.

По мере того, как Бешт становился все более самостоятельным и утверждался в собственном религиозном предназначении, наметилось расхождение его позиции с представлениями большинства хасидов старшего поколения. В отличие от них, молодой человек не связывал благочестие с аскетическим образом жизни, но, напротив, полагал, что высшая праведность должна непосредственно присутствовать в повседневной жизни людей. Благочестивый человек должен не уклоняться от мирских проблем, а как бы просвечивать и преображать обыденность, ежеминутно способствовать приближению людей к Богу, чем бы они в данный момент ни занимались.

Такая установка в чем-то перекликается с отношением к миру японских дзен-буддистов, причем духовный параллелизм между хасидскими притчами, проанализированными в XX веке выдающимся еврейским религиозным философом Мартином Бубером, и дзеновскими коанами вполне очевиден.

Когда Бешту исполнилось 36 лет, он, осознав свое религиозное призвание и, будучи уже достаточно известным в еврейских общинах Подолии и других украинских земель, «открылся миру» как пророк и учитель жизни, самобытный и цельный проповедник хасидской веры иудейских праведников. Странствуя по Галиции, Подолии и Волыни, он одновременно проповедовал и чудотворным образом лечил, используя для этого страстные молитвы. Прославился он и как предсказатель. Когда к нему обращались с просьбой поведать будущее, он раскрывал наугад каббалистическую книгу «Зогар» и начинал толковать первый попавшийся на глаза отрывок, отталкиваясь от которого сообщал, что ожидает его собеседника. Согласно легендам, предсказания были точны и правдивы, но если будущее предвещало недоброе, Бешт всегда умел утешить человека.

Поселившись в местечке Меджибож (теперь Хмельницкой области), он приобрел в середине XVIII века огромную популярность среди самых широких слоев украинского еврейства, сочетая в себе целителя, каббалиста-книгочея и учителя праведности. К нему отовсюду стекались многочисленные последователи, число которых к концу его жизни достигало уже 40 тысяч. Бешт говорил, что истинное спасение – не в талмудической учености, а в сердечной преданности Богу, в непосредственной и искренней вере в Него.

Сам Исраэль бен Элизер верил в свое высокое призвание. Около 1750 года он направил в Палестину тамошним религиозным авторитетам послание, в котором сообщал о явленном ему чудесном видении. Его душа была вознесена на небо и видела там Мессию в окружении душ праведников. Бешт спросил Мессию: «Скажи мне, господин мой, когда же явишься ты на землю?» И услышал ответ: «Вот тебе знак: когда станет известным учение твое и когда прочие люди будут совершать такие же таинства, как ты, тогда настанет время великого благоволения и спасения».

Сам Бешт прямо не выступал против раввината и исповедуемого им сухого, «буквоедского» талмудического иудаизма. Однако всем духом своих непосредственных, обращенных к бедам и заботам простых людей проповедей он противоречил окостенелой ортодоксальности, чем наживал многих явных и тайных врагов.

Последователи Баал-Шем-Товы, вместе с другими евреями продолжали посещать синагоги и участвовать в религиозной жизни своего народа. Однако параллельно вокруг него и наиболее авторитетных из его учеников стали образовываться своеобразные кружки. Раввинат начал усматривать в хасидах, признавших Бешта своим пророком, идейных оппонентов. Однако о каких-либо преследованиях Баал-Шем-Товы и его сторонников при жизни учителя сведений нет. Неприкрытая борьба ортодоксального раввината с проповедниками хасидизма развернулась лишь с 1772 года, правда, не столько в Украине, сколько в Литве и Белоруссии.

В проповедях, наставлениях и посланиях Бешта хасидизм как мистическое, духовно-возвышенное умонастроение нашел свое классическое выражение. По своему духу он во многом перекликался с популярным тогда в среде немецких протестантов пиетизмом и имел много общего с учением мыслителя Г. С. Сковороды. Хасидизм, как и философия Г. С. Сковороды, обращался к людям незамысловатым, но ярким и образным языком притч, намеков и иносказаний. Он отличался органическим соединением знаний о природе Бога и бытия с повседневной жизнью обычных людей. Опираясь на каббалистическую традицию, его последователи и прежде всего сам Баал-Шем-Това, понимали мир как проявление, самораскрытие разума, сил и энергий Божества.

В мире, согласно учению Бешта, нет ничего, что было бы не от Бога. Поэтому и зло не может иметь собственного основания. Оно не абсолютно, а относительно, а значит, в принципе может быть побеждено и искоренено самими людьми, являющимися, как и другие духовные существа, искрами божественной первоосновы бытия. Цель религии, согласно учению хасидов, и состоит в очищении человеческих душ, раскрывающихся в своей божественности по отношению друг к другу и к любящему их Богу. Достигается это путем восторженного восприятия красоты и благости мира, в молитвенном восторге сближения, а затем и слияния человеческой души с Богом. Таким образом, согласно Бешту, просветление и контакт с Богом достижимы не единицами в исключительные мгновения их жизни, а «здесь и сейчас» каждым, кто к этому искренне стремится.

В учении Баал-Шем-Товы Бог никоим образом не выступает стоящим над людьми, грозным и ужасающим, подчас жестоким и мстительным старозаветным Яхве. Напротив, он есть сама любовь и милосердие, интимно близок человеку и присутствует в каждой человеческой душе. Поэтому Бешт призывал не к покаянию в совершенных грехах, а к раскрытию каждым лучших, светлых сторон своей души. Утверждал, что Бог любит в человеке бодрое и радостное настроение. Он говорил, что одни врачи лечат горьким снадобьем, а другие – сладким и отдавал предпочтение второму способу. Это способствовало созданию между Бештом и его друзьями, последователями и учениками отношений, отличавшихся искренностью, открытостью и интимной теплотой. Выше всего он ставил живое, непосредственное чувство радости и любви.

Бешт умер в 1760 году в Меджибоже, окруженный учениками и восторженными почитателями. Наиболее известными продолжателями его дела были Бер из Межирича и Яков-Иосиф Коген, бывший раввином и проповедником в Немирове и Полонном. В 1780 году последний опубликовал книгу изречений и рассуждений, которые слышал от Баал-Шем-Товы. Она положила начало собранию обширной, пополняющейся и в наши дни, хасидской литературы.

Личность Исраэля бен Элизера оставила неизгладимый след в духовной истории еврейства. В последний период его жизни до того мало кому известный Меджибож стал своеобразным центром живой и непосредственной иудейской духовности. Страстные проповеди Бешта способствовали качественному обновлению еврейской духовности на путях любви к людям и повседневного служения высшим идеалам жизни.

Алексей и Кирилл Разумовские
(1709–1771, 1728–1803)
политические деятели

Среди людей, волею судьбы вознесенных в Российской империи XVIII века из низов к вершинам власти и богатства, одно из первых мест, наряду с Александром Меншиковым или второй супругой Петра I, Екатериной, занимают братья Разумовские – Алексей и Кирилл.

Заря их жизни ничем не предвещала будущей блестящей карьеры. Старший из братьев, Алексей, родился в год Полтавской битвы, 17 марта 1709 года, в селе Лемеши Черниговской губернии, близ городка Козельска, где через 19 лет, 18 марта 1728 года, появился на свет и Кирилл. Как видим, дни рождения братьев почти совпадали, но разница в возрасте составляла целых 19 лет, так что младший старшему вполне годился в сыновья. Так, по-отечески, Алексей всю жизнь и относился к Кириллу.

Отцом ставших впоследствии знаменитыми братьев был простой казак Григорий Розум («розум» по-украински – «ум»), который, вопреки своей фамилии, в жизни ни в чем не преуспел, но зато отличался крутым нравом. После очередной стычки с родителем, когда тот пьяный гонялся за сыном с топором в руке, уже обученный грамоте в сельской приходской школе Алексей бежал из дома в соседнее село, где остался жить у дьячка и с молодых лет приобщился к пению на церковном клиросе. Так он прожил до 22 лет, явно не помышляя увидеть в своей жизни города далее, чем расположенные почти на одинаковом расстоянии от его родных мест Киев и Чернигов. Однако судьба готовила ему приятный сюрприз.

Алексей Разумовский.

Проезжавший в 1731 году через Козельск состоявший на русской службе полковник Вишневецкий приметил молодого человека с прекрасным голосом, который, к тому же, отличался чрезвычайно приятной внешностью, что впоследствии отмечали многие, а знавшая толк в мужчинах Екатерина II писала, что Алексей был одним из красивейших мужчин, которых ей приходилось видать. С этим полковником казацкий сын попал в Петербург, где стал петь в придворной украинской капелле (туда же через 12 лет попал и Григорий Сковорода).

Начинались суровые времена правления мелочной и ограниченной Анны Иоанновны, опиравшейся на своего фаворита немца Бирона. Большинству в России этот режим вскоре стал ненавистен, и надежды людей все более устремлялись к молодой, веселой и открытой цесаревне, дочери Петра I Елизавете. Ее мало интересовала политика, она всем своим естеством предавалась балам и романам, легко сходясь с бывшими от нее в восторге гвардейскими офицерами.

Однако властная и подозрительная Анна пристально следила за развлечениями двоюродной сестры, опасаясь, как бы вокруг нее не созрел заговор. И несколько близких к дочери Петра офицеров из именитых семей поплатились за ее благосклонность ссылкой на Камчатку. Когда же Елизавета, любившая не только танцевать, но и понемногу музицировать, сошлась с певчим без роду и племени, душа самодержицы несколько успокоилась. Елизавета, вынужденная проводить большую часть времени вдали от двора, в Александровской слободе, нашла любовь и утешение с Алексеем, который никакой опасности для Анны представлять не мог.

С 1733 года влюбленные, бывшие одногодками, жили вместе в окружении небольшого числа доверенных лиц, в частности французов гувернера цесаревны Рамбура и ее врача Лестока, а также духовника ее (а впоследствии и молодой Екатерины II, в бытность той еще великой княгиней) отца Федора Дубянского. Этот священник, как и Алексей, был украинского происхождения и пользовался полным доверием молодых людей.

Анна, конечно, знала о романе своей двоюродной сестры, но ее такое понижение статуса потенциальной претендентки на всероссийский престол устраивало. Однако в оценке Алексея самодержица сильно просчиталась. При всей своей простоватости и безродности он неизменно производил на всех приятное впечатление, умел вести себя дипломатично и с достаточным тактом, и при этом начал быстро ориентироваться в закулисной стороне политической жизни. Его периодические встречи с гвардейскими офицерами не привлекали большого внимания, а между тем он постепенно становился своим человеком в военных кругах, где многие хотели видеть на престоле именно Елизавету.

В 1740 году Анна, к радости большинства своих подданных, скончалась, однако фактическая власть в стране оставалась у Бирона, опиравшегося на «немецкую партию» при дворе. Он намеревался властвовать над Россией и далее, объявив императором младенца Иоанна Антоновича, ребенка племянницы усопшей царицы, Анны Леопольдовны, от герцога Брауншвейгского. Общество было возмущено едва ли не полным переходом власти в государстве в руки немцев, и Елизавета, перебравшаяся в столицу под надзор Бирона, казалась символом восстановления величия России.

Кирилл Разумовский.

Алексей, уже получивший чин камер-юнкера и сделавшийся полным хозяином двора цесаревны, как и оппозиционные по отношению к режиму Бирона военные и сановники, понимал, что лучшего случая для переворота не представится. Через врача Лестока были установлены контакты с французским и шведским посланниками в Петербурге, а когда по приказу Бирона Лестока чуть было не арестовали, заговорщикам стало ясно, что действовать надо смело и решительно, не теряя ни минуты.

В два часа ночи с 24 на 25 ноября 1741 года цесаревна в сопровождении близких ей лиц явилась в гренадерскую роту Преображенского полка и, напомнив офицерам и солдатам, чья она дочь, приказала следовать за собой. Воодушевление тех превзошло все ожидания, и воины даже намеревались перебить всех немцев в городе, но Елизавета запретила применять оружие. Переворот произошел стремительно и бескровно. На следующий день ликующий Петербург уже читал расклеенные манифесты новой императрицы, возвещавшие о ее вступлении на престол.

Для Алексея это был звездный час. Бывший певчий оказался вознесен судьбой к вершинам власти. После переворота ему были пожалованы звания генерал-поручика и действительного камергера. В день коронации своей возлюбленной он получил высший орден империи – Андрея Первозванного – и множество других почетных, но не обременительных званий и должностей, вместе с поместьями и тысячами крестьян. В следующем году, как принято считать, отец Федор Дубянский тайно обвенчал его с Елизаветой в подмосковном селе Перово. Вскоре Алексей, под именем Разумовского получил и графское достоинство, а в 1756 году – высшее воинское звание генерал-фельдмаршала. Впрочем, проявить воинскую доблесть ему в жизни так и не представилось случая…

Л. Лагорио. Руины дворца гетмана Кирилла Розумовского в Батурине.

Обладая почти безграничной властью и став одним из богатейших людей Российской империи, А. Разумовский не потерял голову. По отзывам современников, он оставался скромным, набожным человеком, с юмором отзывавшимся о своем стремительном взлете. Он всячески избегал участия в придворных интригах и держался в стороне от большой политики, осознавая недостаток своей образованности, но в нужные моменты проявляя достаточную смекалку.

Существует много домыслов относительно якобы рожденных от брака с А. Разумовским детей Елизаветы. Наиболее известной является история «княжны Таракановой». Конечно, дети у них могли быть, однако документально это не подтверждено. Зато меценатство А. Разумовского было хорошо известно. Из личных средств он поддерживал становление музыки и живописи, приглашая из Украины в Петербург художественно одаренных и получивших дома необходимую начальную подготовку певцов, музыкантов и художников. Так, в 1745 году он привез певца и дирижера Марка Полторацкого, который со временем стал директором Певчей капеллы и учителем прибывших с Украины выдающихся композиторов второй половины XVIII века Д. Бортнянского и М. Березовского.

Находясь в зените могущества, А. Разумовский не только не открещивался от своего происхождения и родства, но оставался заботливым сыном и братом, вообще человеком деликатным и обходительным, изредка срываясь на буйство только в большом хмелю. С особой любовью он относился к Украине, Киеву, Козельску и родным селам. Вскоре после венчания он с Елизаветой совершил путешествие в Украину, которая той чрезвычайно понравилась.

В особенном восторге дочь Петра I была от Киева и Печерской лавры, щедро ею одаренной. В этом древнем городе, на высокой горе над Днепром, с которой, согласно преданию, апостол Андрей возвестил пророчество о его великом будущем, императрицей в 1744 году была заложена воздвигнутая в последующие годы Б. Растрелли и сегодня поражающая своей красотой Андреевская церковь. По проекту этого великого зодчего для императрицы и А. Разумовского в Киеве вскоре был построен и Мариинский дворец.

Влиянию А. Разумовского на Елизавету Украина была обязана и возвращением ей ряда традиционных прав, свобод и политических институтов. Важнейшим в этом отношении было восстановление гетманского правления с последующим избранием гетманом младшего брата Алексея – еще молодого Кирилла, также принявшего фамилию Разумовский.

Вскоре по устроению личных и государственных дел после возведения Елизаветы на престол, А. Разумовский в 1743 году выписал в Петербург своего пятнадцатилетнего брата, уже получившего при его материальном содействии неплохое домашнее образование в Украине. В Петербурге Разумовский-младший оставался недолго и в том же году для приобщения к азам западной науки был отправлен в Европу в сопровождении адъюнкта Академии наук, ботаника графа Г. Теплова. Они посетили многие города Германии и Франции, задерживаясь в университетах Кенигсберга (где будущий гетман Украины осваивал немецкий и совершенствовался в латыни), Берлина (где с большим прилежанием слушал лекции знаменитого математика Л. Эйлера, преподававшего ему основы географии и естественных наук), Геттингена и Страсбурга (где очередь дошла до французского языка, ботаники и ряда других дисциплин).

Особенно понравился ему Страссбургский университет с его прекрасным ботаническим садом. Зная высокий уровень преподавания в нем, К. Разумовский в середине 1760-х годов отправил туда учиться своего сына Алексея, который по возвращении заложил в своем подмосковном поместье Горенки собственный ботанический сад, получивший в начале XIX века всемирную известность. Конечно, о получении будущим гетманом фундаментальной научной подготовки говорить не приходится, но по меркам тогдашнего высшего света российского общества он был превосходно образован.

Возвратившись через три года в Петербург, К. Разумовский женился на родственнице императрицы Екатерине Нарышкиной, и на баловня судьбы посыпался поток титулов и должностей. Высокое придворное звание действительного камергера никаких особых способностей не предполагало. Но должность президента Академии наук для восемнадцатилетнего юноши, пусть даже и прослушавшего в Германии ряд университетских курсов, со знанием немецкого, французского и латыни, была явно излишней, тем более, когда членом Академии был М. В. Ломоносов.

Впрочем, занимая этот пост с 21 мая 1746 по 19 апреля 1798 года, свыше 50 лет, К. Разумовский все же начал в меру необходимости ориентироваться в работе ее тогда немногочисленных корифеев и подразделений. К тому же Кирилл был первым неиностранцем, славянином православного вероисповедания на этом посту, ранее находившемся в руках одних немцев.

Возраст, в котором он занял пост президента Академии наук, и длительность пребывания на нем демонстрируют абсолютный рекорд не только в российской, но, очевидно, и в мировой практике. Впрочем, с приходом к власти Екатерины II, в 1764 году он был фактически отстранен от управления Академией, сохранив чисто формальное звание ее президента. Для действительного управления Академией новая императрица ввела должность директора, на которую был назначен двадцатитрехлетний граф Владимир Орлов, младший брат ее тогдашнего фаворита Григория Орлова. В отличие от К. Разумовского, он не имел даже опыта прослушивания лекционных курсов в немецких университетах…

Во время поездки Елизаветы по Украине в 1747 году представители казацкой старшины, при ходатайстве А. Разумовского, неоднократно обращались к ней с просьбой возобновить гетманское правление. Императрица издала соответствующий манифест, и в феврале 1750 года К. Разумовский на казацкой раде в Глухове был избран гетманом Левобережной Украины или, как ее тогда было принято называть в Петербурге, Малороссии. Утверждения его на этом посту императрицей не пришлось ожидать слишком долго. К тому же ему был пожалован и высший военный чин, генерал-фельдмаршала, а также огромные поместья во вверенной его заботам стране.

Летом 1751 года К. Разумовский прибыл в Украину, символически избрав своей резиденцией некогда разрушенный петровскими войсками мазепинский Батурин. Здесь, на холме в излучине реки Сейм, он выстроил прекрасный дворец, планировка которого позволяет некоторым специалистам считать его скорее предназначенным для исполнения функций высшего учебного заведения. Похоже, он и строился с расчетом, что со временем будет передан для нужд университета, который гетман планировал открыть в Батурине.

В своем правлении Левобережной Украиной (получившей к тому времени местное название Гетманщины) К. Разумовский ориентировался на утверждавшийся тогда в ведущих странах Европы тип просвещенного абсолютизма. С собой в Украину он взял и упомянутого выше Г. Теплова, с которым сдружился во время их совместного пребывания на Западе. Сам гетман, при всех благих намерениях относительно прогрессивных преобразований на вверенной ему земле, больше времени проводил в Петербурге. Но ведший гетманские дела в его отсутствие Г. Теплов в целом неплохо справлялся с возложенными на него обязанностями. Впрочем, судьба планировавшихся в Украине реформ более зависела от их продвижения в Петербурге, нежели в самом Батурине.

Гетманщина снова стала автономным, в пределах Российской империи, государственным образованием, включавшем также Киев (до выведения его из подчинения гетману в 1755 году) и Запорожье. К. Разумовский стремился получить право на самостоятельное ведение международных дел, каковое было у украинских гетманов до Ивана Самойловича, однако в этом начинании успеха не имел.

Куда успешнее оказались усилия по реорганизации казацких войск и создании при гетмане институционально оформленного старшинского совещательного органа с законодательной инициативой – «Генерального собрания». При К. Разумовском статус казацкой старшины практически сравнялся с положением российского дворянства и польской шляхты, однако это сословие не стало замкнутым. Были обеспечены достаточно надежные каналы для возможности перехода в него выходцев из других сословий староукраинского общества – мещанства, духовенства, рядового казачества. Вполне успешной была и проведенная при молодом гетмане судебная реформа.

Положение братьев Разумовских поколебалось со смертью Елизаветы 24 декабря 1761 года. Императрицу сменил выписанный из немецкого княжества Голштиния (Гольштейн) племянник, вступивший на престол под именем Петра III, – человек чрезвычайно невежественный, ограниченный и бестактный. Общественное мнение сразу восприняло его негативно, а вот его супруга, София Фредерика Амалия, именовавшаяся в России Екатериной Алексеевной, производила прямо противоположное впечатление. Она быстро сошлась с молодыми офицерами, причем особенно близко – с братьями Орловыми, которые и организовали убийство Петра III.

К. Разумовский играл видную роль в этом заговоре и рассчитывал получить в награду наследственное гетманство. Однако это полностью противоречило централистским устремлениям молодой императрицы, вошедшей в историю под именем Екатерины II. Царица, несколько освоившись на престоле, вызвала к себе Кирилла Разумовского и в ходе долгого разговора вынудила написать прошение об отставке со всех постов и прежде всего отречься от гетманства. Компенсацией послужили новые богатые земли и крестьянские души, вместе с полюбившимся ему Батурином, щедрая пенсия и дорогие подарки. 10 ноября 1764 года вышел указ о ликвидации украинского гетманства.

Поставленный в безвыходное положение и не видящий для себя достойных перспектив, К. Разумовский вскоре уехал на два года за границу. Вернувшись откуда в 1768 году, он принял предложение стать членом Государственного Совета. Когда 6 июля 1771 года скончался все еще сохранявший влияние при дворе его старший брат Алексей, Кирилл и сам отошел от государственных дел. Остававшиеся ему годы жизни он проводил в Петербурге и в своем подмосковном поместье Петровское-Разумовское, а последние девять лет почти безвыездно прожил в Батурине. Там он и скончался 3 января 1803 года.