Текст книги "Война меча и сковородки"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
– Вы упрекаете меня в незнании? Да как смеете, графиня!
– Незнание – не оскорбление, – не осталась в долгу Эмер, – а вот наказывать невиновных не разобравшись – это преступление. Я утверждаю, что епископ умышленно позволил леди Фледе и Острюд сбежать, чтобы они не могли свидетельствовать против него и сэра Тюдды. Прикажите найти их, они все расскажут!
– Мы искали, Эмер, – произнес Тилвин, глядя на нее ласково и с укоризной, как глядят на не в меру расшалившихся детей. – Искали и не нашли. Потому что они не хотят быть обнаруженными. Я понимаю – просто леди Фледа пытается скрыть позор...
– Какой позор? – немедленно вмешалась королева.
– О, я сказал лишнее, – Тилвин приложил кончики пальцев к губам, показывая, что намерен хранить молчание.
– Велю вам говорить! – топнула ногой королева.
– Право же, не смею...
– Рассказывайте все, что знаете, милорд, – сказал лорд Саби. – мы здесь, чтобы установить истину, а не прятать ее в мешке.
– Слушаюсь, – церемонно поклонился Тилвин. – Мне стало известно, что у леди Острюд была... незаконная связь. С конюхом.
Королева схватилась за сердце, а Эмер возмущенно ахнула. Острюдка была та еще язва и подлючка, но не заслуживала наветов за глаза. Годрик смотрел в пол, стискивая зубы. Но молчал. Молчал, как каменный истукан.
– Его мы наказали и выгнали, – продолжал Тилвин, – но леди Острюд никак не желала образумиться и упорствовала в своем грехе. Думаю, леди Фледа поняла, что с вашим приездом правда может открыться, и поспешила сбежать.
– Яркое пламя! – королева осенила себя священным знаком и принялась обмахиваться платочком. – Поистине, злосчастный год. Благородные девицы сошли с ума!
– Я постарался сохранить все в тайне, – сказал Тилвин. – Простите, если переусердствовал в своем стремлении.
– Молодость заслуживает снисхождения, – вмешался лорд Саби. – Ваше Величество, вы же не будете жестоки, наказывая за любовь?
Щеки королевы порозовели, и даже глаза на миг затуманились.
– Вы правы, советник, – сказала она со вздохом. – Не будем наказывать юных. Они живут по ведению сердца. Милорд Тюдда, мы прощаем вас..
– Ваше Величество так великодушны, – тут же подхватил Тилвин, поднимаясь с колен. – Я тем более снисходителен к леди Острюд, что понимаю ее безумство. Я сам стал безумен от любви к графине.
– Дважды лжец! – сказала Эмер и обернулась к Годрику. – А ты что молчишь? Он оскорбляет твою сестру!
– Она ему не сестра, – напомнил Тилвин.
– Ты прекрасно знаешь, что Годрик – наследник Фламбаров. Ваше Величество! – Эмер воззвала к королеве, и та скривилась, как от лимона. – Сэр Тюдда оболгал не только моего мужа, но и вашу сестру.
– Все бессмысленно, Эмер, – сказал Годрик вполголоса.
– Правда никогда не лишена смысла! – возразила она. – Ваше Величество, договор о продаже ребенка был поддельным. Сэр Тюдда стер написанное епископом Бедой, оставив лишь его подпись, обольстил Острюд и с ее помощью поставил на договоре печать. А тайные слова он мог узнать от епископа Ларгеля, они с ним заодно...
– Графиня! – воскликнул лорд Саби. – Вы бросаетесь нешуточными обвинениями!..
– Как пирожками, – поддакнул епископ, которого, казалось, все происходящее несказанно забавляло. Он стоял поодаль, прислонившись к стене плечом, и когда Ее Величество не могла видеть, усмехался углом рта.
Эмер подумала, что ненавидит эту мрачную усмешку еще больше, чем предателя Тилвина.
– Я говорю правду, – сказала она гордо. – Вы должны знать, Ваше Величество...
– Вы смеете утверждать, что вокруг нас все предатели? Так, графиня Поэль?
– Именно. И даже...
– Остановитесь, – королева вскинула руку. – Ответьте-ка нам, кто не желал выходить за милорда Ишема, вопреки нашему приказу?
– Я, – ответила Эмер, не понимая, к чему королева вспомнила о делах минувших. – И я ни минуты не жалела...
– Кто нарушил законы церкви и целомудрия, уединившись с сэром Годриком под лестницей для поцелуев?
– Я, но все было совсем не...
– Кто устроил смуту на турнире, выйдя прилюдно в мужской одежде?
– И это вы хотите поставить мне в вину? Вы же сами говорили, что вам понравилось...
– А кто сбежал из столицы и жил в грехе с деревенским кузнецом?! – королева не смогла сдержать негодования, и голос ее визгливо сорвался на последнем слове.
Этого Эмер стерпеть не смогла.
– Не в грехе! – крикнула она, почти не владея собой от злости. – Я жила со своим мужем, брак с которым разрешили вы и...
– И вы смеете говорить о предательстве других?! – перебила ее королева. – После того, как сами предавали меня много раз?
– Ваше Величество, – произнес лорд Саби тихо, и королева мигом опомнилась.
– Предавали нас, я хотела сказать.
– Вы обвиняете меня в предательстве? Меня?! – Эмер не верила ушам.
– И вас, и вот этого, – королева указала на Годрика. – Вы – мятежники, умышляющие против короны!
– Мы не мятежники, – сказал Годрик угрюмо.
– Как же это называется иначе? – гневно спросила королева. – Вам велено было покинуть Дарем, а вы заявились сюда снова. Да еще напали на наших слуг, устроили похищение или способствовали побегу – мы еще не разобралась, что произошло с леди Фламбар и ее дочерью...
Годрик молчал, и Эмер решила говорить за них двоих:
– Ваше Величество, – начала она. – В том, что случилось, нет вины моего мужа. Это я настояла приехать в Дарем, чтобы доказать, что письмо вашей сестры, подписанное епископом Бедой – ложь, и что сэр Тюдда и епископ Ларгель...
– Дерзкая ослушница! – закричала королева, теряя терпение. – Сколько еще ты будешь идти против моей воли? Я была слишком снисходительна к тебе! Ты не жена этому отступнику, виллану и предателю! Немедленно отойди от него, я возвращаю тебя матери, пусть устраивает твою судьбу, если сможет.
– Уходи, – сказал Годрик вполголоса.
Но Эмер не двинулась с места.
– Ты слышала? – возвысила голос королева.
– Это мой муж, и я никогда его не оставлю, – глухо сказала Эмер. – Вашему Величеству давно пора понять это. Но вы проявляете упрямство, упорствуя.
– Я – упрямство?! – королева задохнулась от такой наглости. – Лорд Саби!
Тайный лорд выступил на шаг вперед, приготовившись выслушать приказ правительницы Эстландии.
– Немедленно заключите графиню Поэль в Черную башню, – велела королева. – До особого распоряжения. Хлеб и вода. Если умрет – ее смерть на её совести.
– Ваше Величество! – подал голос Тилвин. – Разрешите просьбу?
– Что вам, милорд Тюдда? – осведомилась королева холодно. – После всего, что натворили, хотите просить меня о милостях?
– Всего лишь об одной, – бесстрашно сказал рыцарь. – Все проступки я совершил, потому что любовь к графине Поэль застила мне разум. Но вы простили меня, признав причину веской. Не наказывайте Эмер только потому, что она тоже совершает проступки во имя любви. Отдайте её мне, и я клянусь, что вскоре она станет самой верной подданной Вашего Величества.
– Нет! – Эмер вскочила, но гвардейцы тут же швырнули её обратно на колени. – Нет, Ваше Величество! Только не ему, умоляю!
Впервые в её голосе прозвучал страх, и это заметили все. Даже королева с удивлением посмотрела на дерзкую каланчу, которая не дрогнула перед наемными убийцами, лесными разбойниками и шпионами Саби.
– Что вы намерены сделать с ней, милорд Тюдда? – спросила королева, задумчиво рассматривая Эмер. – Мы – её восприемница от купели, нам не хотелось бы...
– Я хочу взять её в жёны, Ваше Величество, – сказал Тилвин. – И уверяю вас, она ни дня не пожалеет, что я выбрал её.
– Нет!! – завопила Эмер и отбросила двух гвардейцев, попытавшихся её удержать. – Вы не сделаете этого! Я лучше умру, лучше умру!..
Крик её захлебнулся, потому что уже четверо стражников скрутили непокорную, повалил на пол у королевских ног.
– Лучше умрете? – на губах королевы появилась лёгкая улыбка. – прекрасное пожелание. А вы нам и так до смерти надоели. Выбирайте! – голос её зазвенел. – Выбирайте, графиня. Или выходите замуж за милорда Тюдду, и живёте с ним по заветам яркого пламени, или вас сейчас же препроводят во внутренний двор. На плаху. Клянусь ярким пламенем, мы так и поступим.
– Ваше Величество слишком суровы... – начал Годрик, но Тилвин коротко и сильно ударил его по лицу, разбив губы в кровь.
– Изволь молчать, виллан, когда говорит королева, – сказал он и посмотрел на Эмер, склонив голову к плечу. Но девушка молчала.
– Ну же, Эмер, не упрямься, – сказал Тилвин мягко. – Ты ведь знаешь, что нам будет хорошо вдвоем. Охота, оружейное дело – я ничего не стану запрещать. Мы сделаем новый меч,еще лучше, чем прежний. Твои доспехи хранятся у меня, я сберег их для тебя. Теперь Дарем мой, он станет и твоим. И перейдёт нашим детям.
Эмер посмотрела на Годрика. Ему показалось, что она взглядом молит его о помощи.
– Соглашайся, – сказал он, сплёвывая кровь.
Она молчала.
– Соглашайся, дурочка, – пробормотал он.
– Н-нет, – сказала она в третий раз.
– Подумай, – предостерег её Тилвин, у которого задёргалось лицо. – Сейчас всё серьезно, и казнь – это не шутки. Своим непокорством ты заставила Её Величество прибегнуть к крайним мерам. Когда-то я был тебе приятен, но потом мы повздорили. Помиримся снова? Ведь это лучше, чем смерть.
– Впервые я с ним согласен, – глухо сказал Годрик.
Эмер вдруг засмеялась. И её смех странно прозвучал в сером сумраке утра, в комнате, занавешенной бархатными драпировками.
– А я не согласна с вами обоими, – сказала Эмер дерзко. – Ведите меня. Лучше умереть, чем жить в таком мире, где ставят перед выбором, что убить – тело или душу.
Она порывисто обернулась к Годрику, и гвардейцы отпустили её, давая свободу. Не вставая с колен, Эмер подползла к мужу и схватила его обеими руками за уши:
– Я говорила, что не оставлю тебя до самой смерти, а Роренброки всегда держат слово. Понял ты это? Вот здесь, у себя в пустой голове? – она тихонько боднула его лбом в лоб, и вдруг пылко поцеловала, перепачкавшись кровью, и слезы хлынули из глаз, но она смахнула их, пытаясь улыбнуться. – Отрубят голову! Ерунда какая! Не думаешь ли ты, что я испугаюсь какой-то там смерти? – она презрительно выпятила губу.
Тилвина она намеренно не замечала, и он поспешил обратить внимание на себя.
– Это не игра, Эмер! – предостерёг он.
– Это – игра, – сказала она, глядя на Годрика. – Вся эта жизнь – всего лишь нелепая игра. И я должна закончить её по-королевски, даже если наша королева осталась таковой лишь по титулу.
– Решено, – подтвердила Её Величество. – Уведите её.
Гвардейцы схватили Эмер под локти и поволокли к выходу, но она стряхнула их руки, поднялась и пошла сама. Гордо, как будто шествовала не на плаху, а под венец.
На пороге она оглянулась, но посмотрела не на Годрика, не на Тилвина или епископа, а на королеву.
– Когда-то я спасла вам жизнь, Ваше Величество, – сказала она. – Недурно вы отплатили мне за спасение. Я этого не забуду.
– Ещё есть время покаяться и передумать, – крикнула королева ей вслед.
Оно ответа не последовало.
Дверь затворилась со зловещим скрипом, и в Большом зале Дарема стало тихо.
– Позволено мне будет высказаться? – спросил лорд Саби.
– Ах, говорите, – королева взмахнула платком и сошла с возвышения, на котором стоял складной трон.
– Не слишком ли жестоко вы поступаете с этой милой девушкой? Достало бы заключения на месяц, лишения титула и изгнания.
– Что сказано – не воротишь, – ответила королева беззаботно, подходя к окну и приподнимая занавесы. – Я ведь поклялась ярким пламенем, а такие клятвы нарушать нельзя. Уж вам-то это известно.
Выглянув во двор, она поманила пальцем Годрика и Тилвина:
– Приблизьтесь. Она была вам дорога, мы понимаем. Мы разрешаем посмотреть на неё в последние минуты.
Тилвин подошел к окну твердым шагом. Годрика подтащили гвардейцы и заставили смотреть, схватив за волосы.
Во дворе возле стесанного иссеченного камня уже стоял палач, и крестовина меча, ожидавшего своего часа, блестела на солнце. Высокая стройная женщина в голубом платье, с кудрями рыжими и яркими, как начищенная медь, подошла к страшному камню, не выказывая страха. Она обернулась к сопровождавшим её гвардейцам и что-то сказала, после чего взошла по ступеням и стала рядом с палачом – такая же высокая, как и он.
Палач положил ей на плечо руку, принуждая опуститься на колени, и женщина подчинилась. Она сама легла головой на плаху, и палач отбросил с шеи приговоренной длинные волосы. Они упали до самой земли, как шелковый золотисто-рыжий плащ. Примерившись мечом, палач сделал замах. Сверкающий клинок полетел вниз, и ничто и никто уже не смогли его остановить.
Королева по очереди посмотрела на мужчин, наблюдавших казнь. Лица обоих ничего не выражали, и глаз никто не отвёл.
– Мне искренне жаль, – сказала Её Величество. – Всегда печально, когда молодые уходят так рано.
– Вот и всё, – сказал Тилвин, и осенил себя знаком яркого пламени.
Годрик, бледный, как призрак, промолчал. Повторить жест кузена он не мог, потому что руки были связаны.
– Все свободны, – сказала королева, возвращаясь к трону. – Отпустите виллана, пусть идёт, куда заблагорассудится.
– Правильно ли я понял, Ваше Величество... – начал Тилвин.
Но королева оборвала его:
– Кто-то давал вам право говорить, милорд Тюдда? Виллан теперь нам не опасен, а казнь жены будет для него худшим наказанием. Мы милосердны и считаем, что с него достаточно. Вы хотите возразить? Имейте в виду, сегодня мы не в лучшем настроении.
Тилвин отрицательно покачал головой
Годрика развязали, и он потер запястья, на которых остались красные полосы.
– Я не забуду этого, Ваше Величество, – сказал он, обернувшись на пороге, совсем, как Эмер.
Королева ответила ему холодным взглядом и сказала:
– Я тоже.
Глава 33 (окончание)
Зеленые леса родного Роренброка Эмер видела, как наяву. Она шла по тропинке, а вокруг был май – бушевал во всем великолепии. Цвел боярышник, и солнечные лучи щедро поливали землю сквозь молодую листву. Из-за солнечных пятен прелые прошлогодние листья напоминали пятнистую оленью шкуру.
Эмер брела, не имея ни малейшего представления – куда и зачем направляется. Ей помнилось, что вот-вот должно показаться озеро, но тропинка вела все дальше и дальше, а озера не было и в помине. Очутившись в дубраве, Эмер поняла, что заблудилась. Возле Роренброка не было дубрав.
Задрав голову, она прищурилась против солнца и долго любовалась дубами. Солнечные лучи скользили ее по щекам, приятно согревая, и от этого совсем не хотелось просыпаться. Но лучи становились все настойчивее, от их прикосновений стало горячо, как от кузнечной печки. Эмер резко отвернулась и... открыла глаза.
На нее смотрел Годрик, и он же гладил ее кончиками пальцев по щекам, призывая проснуться.
Эмер смотрела на мужа и думала, что умереть – это вовсе не плохо. Она протянула руки и обняла его, а он зарылся лицом в ее волосы и тихонько поцеловал в висок.
– Я умерла и оказалась на небесах? – прошептала Эмер, вдыхая столь знакомый и милый ей запах мерзлой земли и янтаря, и чувствовала, что вполне может умереть еще раз – от счастья. – Но неужели ты тоже умер?
– Мы живы, – сказал ей Годрик. – И ты, и я. И теперь все будет хорошо. Только мне надо снова просить у тебя прощения.
– За что?
Ответил совсем другой голос, который сразу вырвал ее из пребывания в блаженстве:
– За то представление, что мы разыграли перед вами.
Это не могли быть небеса. Потому что никакие силы не протащили бы епископа Ларгеля Азо в сады праведников. Эмер сразу расхотелось обниматься, и она беспокойно завозилась, пытаясь оттолкнуть Годрика. Он выпустил ее из объятий и сел на край постели, нежно поглаживая по колену через шелковое одеяло. Полог кровати отодвинулся, и внутрь краем глаза заглянул епископ Ларгель, а потом опять скрылся.
– Мы все оказались в преисподней? – догадалась Эмер. – Как же так? Ладно – епископ, он с демонами одной породы. И даже ты, Годрик. Сколько ты мне крови попортил – как раз достанет на смоляной котел. Но меня-то за что?! Я-то чем прогневала небо?
– Нет, мы живы... – начал убеждать ее Годрик.
А приглушенный голос спросил:
– Вы уверены, что безгрешны, дитя мое? – затем послышалось хихиканье: – Святая простота!
Этот голос Эмер тоже узнала:
– Лорд Саби!
– И он здесь, – сказал Годрик смущенно.
– Тогда это не может быть преисподней, – сказала Эмер убежденно. – Такого уродливого старикана испугались бы даже демоны.
– Это наш бренный мир, графиня, – ответил невидимый лорд Саби, продолжая хихикать. – А вы не испытывайте неловкости, милорд Фламбар, я ничуть не обижаюсь на вашу милую жену.
– Благодарю, – пробормотал Годрик, выразительно глядя на Эмер, чтобы попридержала язык.
Но она уже села в постели и отодвинула Годрика в сторону, чтобы было сподручнее смотреть. Выглянув из-за полога, Эмер обнаружила, что находится в незнакомой комнате – очень светлой, с огромным окном, сквозь которое так и лился солнечный свет, и задувал приятный летний ветерок. Стены были облицованы дощечками из мореного дуба, и запах благородной древесины властно напомнил Эмер о сновидении.
– Где я? – спросила она. – И что здесь делаете вы?
– Добро пожаловать в мой скромный дом, графиня, – сказал лорд Саби тоном радушного хозяина.
Они с Ларгелем были одеты в одинаковые черные квезоты, расшитые серебряной нитью у ворота, и походили не на грозных пастырей Эстландии, а на обыкновенных горожан, принарядившихся к празднику. На круглом столе стояли серебряные кубки и запотевший кувшин, и лежало простое сырное печенье, какое готовят пастухи, отправляясь на горные пастбища. Только сейчас Эмер поняла, как голодна, и решила отложить выяснение всех тайн на потом.
– Дай-ка мне печенья, Годрик, – велела она, откидываясь на подушки. – И чего-нибудь попить. У меня такое чувство, будто я прошла вместе с Мюрдером Смелым от окраин Эстландии до восточных морей. Сейчас я поем, а потом хочу услышать, каких-таких хвостатых лебедей произошло. Королева приказала меня казнить...
Она задумалась, припоминая, и рассеянно взяла блюдо с печеньем, которое Годрик ей услужливо поднес.
– Ты что-нибудь помнишь? – спросил он. – После того, как тебя повели на казнь?
Прежде чем ответить, Эмер съела три рассыпчатых печенья, отпила вина из предложенного кубка, и аккуратно промокнула губы рукавом рубашки.
Полог над кроватью подняли, и теперь Эмер могла видеть всех трех мужчин. Лорд Саби расположился в кресле с высокой спинкой, епископ Ларгель стоял у окна, облокотившись о стену плечом, Годрик сидел на постели, поближе к жене.
– Помню, как вышла из зала, как прошла во двор. Солнце ударило в глаза... Палач с мечом... И... и ничего больше. Как уснула.
– Будьте благодарны епископу Азо,– подсказал лорд Саби. – Этот прием называется «поспи часок». Сдается мне, он немного перестарался – вы проспали целые сутки. И все же это лучше, чем наблюдать собственную казнь.
– Казнь? – Эмер посмотрела на Годрика.
– Мы вроде как казнили тебя, – объяснил Годрик. – Лорд Саби сделал твоего двойника, которого усекли мечом. Половина замка видела, и Тюдда тоже. Они уверены, что королева приказала избавиться от тебя и простила Тюдду.
– Но зачем?.. – Эмер забыла о печенье, а кубок поставила на прикроватный столик.
– Чтобы найти главного мятежника, – сказал лорд Саби. – Того, кому служит Тюдда, и кто смертельно опасен для Их Величеств. Если бы мы сделали закрытую казнь, у главаря остались бы сомнения, и это навредило бы делу. Но все прошло как нельзя лучше, я уверен. Надо сказать, найти в Эстландии такие же буйные кудри, как у вас, оказалось нелегким делом.
Только через несколько секунд до Эмер дошел смысл сказанного, и она тихо спросила:
– Вы казнили другую женщину вместо меня?
– Это была ведьма, – объяснил лорд Саби. – Она заслужила смерть, и казнили ее по приговору королевского суда. Вам не стоит волновать свое нежное сердце, графиня.
Эмер опять взглянула на Годрика, но тот пожал плечами:
– Ее бы все равно казнили. Вот я и решил, что пусть если не она сама, так ее смерть послужит королеве.
– Ты решил?
– Сэр Годрик предложил Её Величеству план, как выявить всех мятежников против короны, – сказал лорд Саби. – И Её Величество милостиво согласилась претворить этот план в жизнь, и сама в нем поучаствовала.
– Королева знала обо всем? О том, что казнь будет ложной?
– Да, и она с удовольствием подыграла, когда вы так героически предпочли смерть жизни с нелюбимым, – сказал епископ Ларгель со скучающим видом. – Даже я впечатлился столь искусной игрой. Кстати, если вам интересно, то леди Фледа и леди Острюд здесь. Мои люди перехватили их и спрятали. Тюдда безуспешно рыщет по Даремской долине, а птички сидят под надежным присмотром.
– Но тогда вы осмелились солгать королеве, сказав, что не нашли их?..
– Ее Величество знала и об этом.
– Какие же вы мерзавцы, – медленно промолвила Эмер. – Во главе со своей королевой...
– Осторожнее, графиня! – вскинул указательный палец лорд Саби. – Её Величество сохранила вам жизнь, проявив милосердие.
– Простите, что не испытываю благодарности.
– Ты успокоишься, и поймешь, что Ее Величество была к нам необыкновенно добра, – утешил ее Годрик.
– Какая уверенность!
– В награду за помощь королева обещает вернуть мне титул и Дарем. Мы ведь именно этого хотели? – Годрик осторожно взял Эмер за руку. – Скажи, что прощаешь меня?
– Жалкий балаган устроили, – пробормотала Эмер, еще нерешив, как отнестись ко всему, что услышала.
– Прости, что скрыл истину и подверг тебя такому испытанию. Но так было нужно. Ты всегда открыта, как на ладони. А тут любое неосторожное слово могло погубить всех.
Эмер замолчала надолго, и мужчины тоже благоразумно молчали, давая ей время. Наконец она взяла с блюда еще одно печенье и захрустела им.
– О чем думаешь? – спросил Годрик.
– Да вот смотрю на вас и думаю, что лучше бы и вправду умерла, – буркнула Эмер.
– Лучше бы вы думали, прежде чем говорить, – посоветовал Ларгель.
Эмер закатила глаза, показывая, как относится к советам Его Преосвященства.
– Итак, теперь я хочу узнать, почему вы избавились от меня, – сказала она. – Ведь моя смерть – всего лишь часть гениального плана? Так, Годрик? – про гениальный план она сказала с легким пренебрежением, но Годрик только улыбнулся.
– Вы правы, графиня, – заговорил лорд Саби. – Ваша помощь очень понадобится. Не нам, а прежде всего – Эстландии. И позже я скажу, чего мы хотим просить от вас. Но сначала вы, вероятно, захотите узнать о врагах, с которыми предстоит бороться?
– Да, враги. Они занимают меня необыкновенно, – сказала Эмер с кислым выражением лица, но слушать приготовилась.
– Наша добрая королева, – начал лорд Саби, – пала жертвой заговора. С некоторых пор я начал замечать, что нежные чувства между Их Величествами охладели, а на смену пришли подозрение и едва ли не ненависть. В это время произошло несколько покушений на Ее Величество, а Его Величество почувствовал недомогание, которое переросло в тяжелую болезнь. Поговорив и с тем, и с другим, я обнаружил, что королева уверена, что король пытается избавиться от нее ради неизвестной пассии, а король уверен, что жена пытается его отравить, и прекратил с ней всякие сношения. Их подозрения были не просто подозрениями, оба были уверены, что супруг умышляет против них. Я пытался выяснить, кто так тонко плетет паутину вокруг Их Величеств, и лишь недавно нашел ответ. Это...
– Можете не продолжать, – закончила за него Эмер. – Лорд Бритмар. Господин герцог, брат короля.
Мужчины переглянулись, и Годрик спросил:
– Откуда ты узнала?
Некоторое время Эмер наслаждалась их изумлением и вниманием, догрызая еще одно печенье, но потом призналась:
– Я сама поняла это лишь несколько дней назад, как раз перед приездом королевы.
Она понизила голос и таинственно сказала:
– Все дело в яйцах.
– Что? – спросил Ларгель, глядя на лорда Саби, а Годрик покраснел, как вареный рак.
– Наверное, графиня сейчас все объяснит, – сказал тайный лорд, усаживаясь поглубже в кресло и складывая руки на груди.
– А объяснять нечего, – пожала плечами Эмер. – Муго – поваренок с даремской кухни – рассказал, что герцог умышленно толкнул его, когда он нес корзину с яйцами для королевского пирога. Ну скажите на милость, зачем брату короля, другу королевы, прославившегося своим добрым нравом, толкать какого-то там слугу? Я поразмыслила и решила, что слуга здесь ни при чем. Милорд ненавидел яйца и сознательно жаждал их уничтожить.
– Она бредит? – спросил Годрик у лорда Саби.
Эмер с неудовольствием отметила, что и ее муж, и епископ смотрят на королевского советника с преданностью, как верные вассалы.
– Ничего я не брежу, – сказала она раздраженно. – Милорд герцог хотел, чтобы королева была недовольна Годриком. А что могло вызвать большее неудовольствие Ее Величества, как отсутствие на праздничном столе королевского пирога?
– Странные рассуждения, – сдержанно сказал епископ Ларгель.
– Почему же? – живо отозвался лорд Саби. – А мне кажется, слова графини не лишены смысла. – Но не одни ведь яйца натолкнули вас на мысли о герцоге?
– Вы правы, – согласилась Эмер. – И Сесилия говорила именно о нем, когда дала нам с Годриком приют в своем загородном доме. Но я поняла ее речи, как о Тилвине.
– Да, лорд Бритмар ездил к вашей подруге, – подтвердил советник.
– И добрая Сесилия, поддавшись на его уговоры, помчалась меня спасать, – сказала Эмер горько, – а на самом деле была всего лишь фигуркой из шатранджа. Я должна была догадаться. Она говорила почти его словами – о соответствии души и тела. И вела себя так уверено... Кто – моя маленькая Сесилия, которая никогда не отличалась смелостью!
– Милорд умеет направить людей. Он хитер, заметает следы, как лиса. И никогда не действует сам, только через верных людей. Но когда нам удалось выяснить, что Верфрита – кормилица милорда Бритмара, все стало ясно.
– Верфрита? Та старуха, что подкинула змею? Кстати, откуда у герцога змея и эти южные яды... Я забыла... чумная жаба?
– Ядовитая жаба, – поправил ее епископ. – Год назад он ездил с миссией на юг. Скорее всего, там и разузнал о ядах.
Лор Саби кивнул:
– А потом погибла Кютерейя, которая была главным осведомителем милорда Фламбара о мятежниках. Ее часто звали на пиры, где бывал герцог. Он знал, на каком поле лучше всего искать сторонников. Когда все вокруг пьяны, о страшных делах можно беседовать без боязни. Наверное, Кютерейя узнала, как герцог вербует сторонников, и поплатилась за это.
– Я думала, ее убил епископ.
– Вы переоцениваете мои способности, графиня, – ответил он.
– Нет, – покачал головой лорд Саби, – епископ был направлен мной в Дарем, чтобы следить за сэром Тюддой...
– И за Годриком. Говорите уже правду, – сказала Эмер.
– И за ним тоже, – с улыбкой подтвердил лорд Саби. – У меня были сомнения. И сэр Тюда, и сэр Годрик – братья. Родная кровь – крепкие узы. К тому же, сэр Годрик так скуп на слова, а сэр Тюдда, напротив, всегда клялся в верности королеве.
– Сравнили клятвы! – фыркнула Эмер. – Жаль, я поздно вспомнила, что именно от герцога услышала про скалы Дувра – надо было догадаться, что Тилвин клялся и ему в верности. И он чуть не прибил Тилвина после нападения в церкви, когда хотели убить Годрика, а попалась я. Кричал на него, как на личного слугу. Но почему герцог не хотел убивать Годрика?
– Потому что хотел перетянуть его на свою сторону, – сказал лорд Саби. – Милорд Фламбар никогда не предал бы королеву. И не из-за родственных уз. Он верен, и эту верность хотел получить герцог, сначала изгнав его, а потом даровав милости. Как бы повел себя милорд Фламбар, окажись перед ним, после смерти короля и королевы, брат короля, регент принца, который возвестил бы, что договор продажи – поддельный, вернул бы ему титул и земли? Стал бы служить с преданностью. А герцог только этого и желал. Ему нужны были верные люди.
– Вернул бы тебе Дарем? – спросила Эмер у мужа. – И Тилвин остался бы ни с чем? Столько подлости – и все зря...
– Я все равно бы не согласился, – сказал Годрик, и Эмер поняла, что он говорит больше для нее, чем для епископа и королевского советника.
– Он пытался подкупить и меня, – сказал епископ. – При каждой встрече пытался всучить драгоценности. Я сыграл свою роль с разрешения милорда Саби.
– Но если герцог не хотел убивать, то зачем подослал к нему кормилицу со змеей? И как объяснить все эти покушения?
– Тут сэр Тюдда решил действовать самостоятельно, – сказал лорд Саби. – Скорее всего, змея предназначалась леди Фледе, чтобы расчистить путь к оружейным мастерским, когда сэр Годрик будет изгнан. Но Тюдда решил по-другому. И просчитался. Вместо вашего мужа едва не погибли вы...
– Кстати, о спасении, – перебила Эмер. – Так что вы потребовали от моего мужа, епископ? За мое спасение? Сейчас я имею право знать.
Годрик и Ларгель переглянулись, и Годрик сказал:
– Его Преосвященство попросил довериться ему в момент настоящей опасности. Мне жаль, что я медлил так долго. Мне надо было придти к нему раньше, а не пытаться воевать в одиночку. Я хотел связаться с ним во время турнира, но Его Преосвященство, как раз, отбыл в столицу. Отправил ему послание, и хорошо, что он успел вовремя.
– Да уж, – сказал епископ, – мне пришлось потрудиться, чтобы никто не пострадал. Еще немного – и вы устроили бы в Дареме настоящую бойню. Я прибыл как раз перед вашим великолепным побегом при помощи поваров, и едва успел усыпить гвардейцев. Иначе вы их на куски бы порубили. Да, леди?
– Там, в подвале? – спросила Эмер, ощущая холодок под ребрами. – И возле комнаты звонаря? Вы избавились от стражников через клеймо шпиона?
– Угадали.
– Очень удобная вещь, не находите, графиня? – невинно поинтересовался Саби. – Особенно когда кто-то неугодный путается под ногами.
– Это вы обо мне? – спросила она мрачно.
– Вы и вправду, были, порой, как заноза. Но и помогли тоже. Ваши заслуги я признаю. И в награду наступило время убрать вот это, – глаза лорда Саби вспыхнули красными искрами, а Эмер схватилась за руку.
– Что с тобой? – спросил Годрик.
– Н-ничего...
– У миледи на руке мой знак, – любезно объяснил лорд Саби. -Полагаю, об этом она вам не рассказывала.
Годрик машинально бросил взгляд на руку Эмер, которую держал в своих руках.
– Нет, не рассказывала, – сквозь зубы произнес он.
– Вам обязательно надо было все испортить своей болтовней? – Эмер почувствовала такое тоскливое отчаянье, что сердце свело судорогой. Сейчас Годрик снова превратится в презрительного сопляка, который воротит нос от всего, что неблагородно.
– Это правда? Про клеймо? – спросил он.
– Правда. Но это была ошибка.
– Не гневитесь на нее, Фламбар, сказал лорд Саби. – Миледи так хотела за вас замуж, что согласилась бы и душу в преисподнюю продать. Она совсем не шпионила. Всего-то и рассказала, что у вас нет клейма Тисовой ветви. Благодаря ей я полностью уверился в вашей невиновности.
