Текст книги "Война меча и сковородки"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Двадцать мальчишек и подростков выстроились в шеренгу, боясь моргнуть. Эмер прошлась мимо них, рассматривая так пристально, словно искала демона в человечьем обличье.

– Они все дохлые, – сказала она по окончании осмотра. – Тощие, дохлые, слабые. А теперь – подмастерья и старшие подмастерья.

Осмотром она опять осталась недовольна.

– А вы – разжирели, как перекормленные петухи. Но вами я займусь позже. Теперь надо решить, из чего готовить пирог. Главный повар!

Старший распорядитель кухни услужливо выступил вперед.

– Пусть отправят посыльных в ближайшие деревни, чтобы скупили все свежие яйца, какие найдут.

– Миледи! – пискнул мастер Брюн, – до ближайших деревень – час пути.

– На лошади?! – поразилась Эмер. Она была не сильна в расположении даремских деревушек и подумать не могла, что второй по величине город в Эстландии находится в такой глуши.

Но ответ главного повара вернул надежду:

– Пешком, миледи.

– Час пешком, – быстро подсчитала она, – одна десятая часа на лошади. Быстро снарядите туда повозку. Пусть обойдут все птичники и заплатят не скупясь.

– Дорога горная, лошадь там не пройдет, только осел, – сказал главный повар умирающим голосом. – А там, где можно добраться на лошади, дорога в три раза длиннее.

– Сам ты осел, – парировала Эмер.

Она колебалась лишь несколько мгновений.

– Подбивайте тесто, – велела она, – Через полчаса у нас все будет.

– Но как, миледи... – начал мастер Брюн.

– Я разрешила тебе возражать? – оборвала его Эмер. – Делайте, что вам говорят, остальное – не ваша забота.

На ходу развязывая шнурки доспеха, она велела срочно позвать начальника стражи и поднялась в башню, запретив сопровождать ее.

Когда через пару минут Тилвин постучал в покои хозяйки Дарема и услышал нежный, но энергичный голос юной госпожи, разрешающей войти, он вошел и остолбенел, потеряв дар речи.

Вместо красивой леди перед ним стоял долговязый парень в мешковатых штанах, полинялой коте и войлочной шляпе, надвинутой на глаза. Но вот парень сдвинул шляпу на затылок, и показалось румяное личико Эмер. Сейчас брови ее хмурились, и настроена она была решительно.

– Мне нужна твоя помощь, Тиль, – заговорила она резко, короткими фразами. – Пойдешь со мной. Покажешь дорогу в ближайшую деревню. Встретимся у ворот. Я выйду черным ходом. Возьми две корзины, чтобы поместились две сотни яиц.

– Две сотни?

– Ты же осилишь такую ношу? – спросила Эмер мимоходом, затягивая вязки на сапогах и засовывая за пазуху кошелек с золотом. – Только никому ни слова. Ты и я. На все у нас чуть больше половины часа.

– Ты решила сделать это сама? Но...

– Тиль!

Эмер подбежала и положила руку ему на плечо. Тилвин уставился на ее руку, словно она прижгла его каленым железом сквозь одежду.

– Прошу, помоги мне еще раз, – сказала Эмер. – Мне больше не на кого положиться. Королева должна получить свой пирог в день солнцестояния. Это важно для меня.

– Буду ждать у ворот, – сказал он и помчался вниз по лестнице.

– Вот и славно, – пробормотала Эмер, открывая потайную дверь. В коридоре было тихо и темно, и она потрусила под каменными сводами, прижимаясь к стене.

Никто не заметил ее, и даже служанки, спешившие в кухню с птичьего двора, гомонили так, что Эмер успела спрятаться в нишу, чтобы не столкнуться с ними. Ей повезло миновать и конюшню, а возле самых ворот, выбегая во внутренний двор, она столкнулась с мужчиной преградившим ей путь. Вскинув голову, Эмер чуть не застонала от отчаянья. Это был Сибба.

– Смотри, куда лезешь, деревенщина! – сказал он, отряхивая квезот.

– Прошу прощения, господин, – пробормотала Эмер, отступая с поклоном.

Оруженосец уже прошел мимо, но вдруг остановился, и сердце Эмер рухнуло в печенки.

– Я тебя знаю? – спросил Сибба.

– Нет-нет, благородный господин.

– Ты из свиты королевы? – продолжал он допрос.

– Да-а... – Эмер уже не чаяла избавиться от него. Вот ведь привело столкнуться!

– Тогда что делаешь здесь? Во внутренний двор разрешено входить только своим. Куда смотрит начальник стражи?

Эмер не стала ждать, пока он позовет охранников, и рванула, очертя голову. Но Сибба оказался куда как проворен и сцапал ее возле самого выхода.

– А ну, стой! – пропыхтел он, схватив ее за шиворот. – Долой шапку, вор!

Помощь подоспела неожиданно, в лице Тилвина. Он так толкнул в грудь Сиббу, что тот покатился кувырком, собирая на новенький квезот солому пополам с лошадиным пометом. Однако падая, он успел ухватиться за войлочную шапку и сдернул ее с Эмер вместе с головным платком. Рыжие кудри распались по плечам, а Сибба, ловко перекатившись через голову, вскочил – и забыл, зачем вскочил, уставившись на хозяйку в столь неподобающем виде.

– Что уставился? – сказал ему Тилвин, делая шаг вперед и вырывая из руки оруженосца шапку и подбирая оброненный платок. – Если об этом кто-то узнает, я отрежу тебе язык.

Сибба едва ли слышал хоть слово. В полной растерянности подергав себя за ухо, он только и смог, что выговорить:

– Это вы, миледи?

– Ты никого не видел, – сказал ему Тилвин.

Эмер торопливо подобрала волосы, перетянула шевелюру платком и снова нахлобучила шапку.

– А-а... э-э... – продолжал тянуть Сибба, и вдруг очень внятно спросил: – Милорд знает?

– Милорду – ни слова, – твердо произнесла Эмер. – Мне нужно принести две сотни яиц в Дарем. И так, чтобы об этом не разнюхала ни одна живая душа. Понял?

– Понял, – тут же кивнул оруженосец. – Миледи понадобились яйца.

– Они понадобились на кухне, – поправила его Эмер и взяла за руку Тилвина: – Идем, нам нельзя медлить. Пирог должен быть приготовлен вовремя.

Сибба проводил их взглядом, все так же дергая себя за ухо.

Возле ворот Эмер и Тилвина встретили четверо рыцарей, и каждый держал по корзине.

– Это еще зачем? – пробормотала Эмер, невольно отступая.

– Не бойся, – успокоил ее Тилвин. – Это верные люди, они не выдадут ни тебя, ни меня. А яйца лучше не складывать в одну корзину, – уголки его губ лукаво задергались. – Тебе бы лучше не покидать Дарем, я сделаю все сам.

– Я не останусь в стороне. Это дело моей чести, – помотала головой Эмер. – Но мы не успеем. Вот эти – слишком тяжелы, бежать они будут медленно. А у этого натужное дыхание. Верю, что он верный и хороший воин, но едва ли хороший бегун. Задохнется сразу же.

Рыцари удивленно переглянулись, а Эмер отобрала у двоих корзины и одну передала Тилвину, а вторую надела за плечи, как котомку, просунув руки в ручки.

– Показывай дорогу, Тиль, – приказала она, – и поспешим, с милостью яркого пламени.

Трое выбежали из Дарема и свернули на гористую тропку, идущую сначала рощей, потом ущельем, а потом забираясь все выше и выше на скалистые холмы, расположенные по окоему Даремской равнины.

Эмер бежала посредине, и ни на шаг не отставала от Тилвина, который по ее примеру забросил корзину за спину. Несколько раз он пытался замедлить шаг, опасаясь, что Эмер выдохнется, но всякий раз она понукала его с шутливым негодованием.

– Миледи быстрая, как горная коза, – сказал сопровождавший их рыцарь, вытирая пот со лба, когда они устроили у ручья короткий привал.

– Береги силы, – посоветовал Тилвин, – обратно нам нести груз.

Эмер не слышала их разговоров. Усталость после турнира прошла, едва она увидела горы и ощутила запах травы, разогретой солнцем. Тело радовалось движению, и ветру, дувшему навстречу. Девушка улыбалась, когда Тилвин оборачивался, чтобы посмотреть на нее, показывая, что все в порядке. Она не знала, каким милым было сейчас ее разрумяненное от свежего воздуха и воли лицо. И начальник стражи раз за разом оглядывался, рискуя споткнуться, и уговаривая себя, что смотрит на молодую госпожу только чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она оказалась на удивление сильной. И выносливой. И знала секрет ровного, быстрого бега.

– В деревне не разговаривай со мной, – сказала Эмер, когда впереди показались крыши вилланских домов. – И не дергайся всякий раз, когда я оступаюсь, относись ко мне, как к одному из оруженосцев. На ближайший час я не леди из Дарема, я такая же, как твои люди.

– Это сложно сделать, но я постараюсь, – заверил ее Тилвин.

– Шутник, – буркнула Эмер, надвигая шляпу на глаза.

Они ворвались в деревню, перепугав местных жителей. Никто из них не видел раньше хозяйку Дарема, и тем более ее не могли узнать в поношенном платье, обряженную мужчиной, а вот начальник стражи был хорошо знаком, и вилланы сразу послали за старостой.

Вскоре со всех домов несли куриные яйца – в мисках, в плошках и кувшинах. За все щедро платилось золотом, и это была неслыханная щедрость. Когда яиц набралось полторы сотни, подношения кончились.

– Нужны еще пять десятков, – сказал Тилвин.

– Больше нет ни яичка, добрый господин, – развел руками староста. – Мы бы не посмели обмануть вашу милость.

Эмер кусала губы.

– Возвращаемся, – сказала она тихо, чтобы слышал только Тилвин. – Пусть добавят в тесто, что есть. Это лучше, чем ничего.

Яйца были уложены в корзины, пересыпаны сенной трухой, а сверху натянули полотно, крепко привязав концы к ручкам.

– Тебе будет тяжело, – сказал Тилвин, – мы с Рено понесем корзину попеременно.

– Еще чего, – Эмер деловито проверила вязки на ручках и осторожно покачала, чтобы проверить, надежно ли закреплен груз, – сама понесу. Я же не какой-то слабосильный воробышек.

Она легко подняла корзину и поставила себе на голову. Котта на груди натянулась, и внимательный глаз сразу бы определил, что рослый парень – никакой и не парень, а обладательница крепких соблазнительных грудок. Эмер не поняла, почему Тилвин шагнул вперед, заслоняя ее от вилланов, но зато заметила гневный взгляд, который тот бросил на Рено. Рыцарю достало этого взгляда, чтобы присмиреть и поспешно отвернуться.

– Иди первым, – велел ему Тилвин.

Водрузив корзины на головы, носильщики устремились в обратный путь.

Теперь Эмер шла посередине, и Тилвин мог любоваться ею не оглядываясь через каждые пять шагов. Она уже запомнила дорогу, и смело прыгала с камня на камень, придерживая корзину за края.

– Ты и правда, как горная коза, – сказал Тилвин, когда они опять остановились передохнуть у ручья.

– Да и вы неплохи – два горных козлика, – засмеялась девушка.

Тилвин улыбнулся ее шутке и сказал:

– Странно видеть благородную девушку, которая вынослива, как заправский воин. В твоих краях все такие?

– Сказать по правде, не все.

– Ты – единственная, – сказал Тилвин.

Эмер просияла:

– И ты – единственный. Тиль, ты даже представить не можешь, как я благодарна тебе. Но поторопимся!

Кухня Дарема встретила их запахом свежевыпеченной сдобы.

– Уже поставили?! – закричала Эмер, спуская с головы корзину и устремляясь к печи. Заслонка была закрыта, но через щель она рассмотрела пухлую корку пирога. – Что вы наделали?! Тесто будет недостаточно сдобным! Я же сказала подождать!

– Не волнуйтесь, миледи, – залебезил вокруг нее мастер Брюн. – В тесте достаточно яиц, будьте уверены!

– Достаточно? – Эмер рывком повернулась к нему. – Откуда?

– Милорд самолично отправился в кузнечные деревни и привез нужное количество.

– Милорд?..

– Милорд Годрик.

– Самолично?

– Вместе с оруженосцем.

Эмер некоторое время осмысливала услышанное.

– Как он узнал? – спросила она, обвиняюще. – Вы сказали ему?

– Нет, миледи! – перепугался главный повар. – Он просто пришел и принес яйца! Я не обмолвился ни словом, клянусь!

– Оруженосец... Болтун, – пробормотала Эмер. – Хорошо. Мне надо переодеться, а вы готовьте пирог.

– Через четверть часа можно будет подавать, миледи.

Никогда еще Эмер не переодевалась так быстро и не была столь равнодушна к собственной внешности. Мысли ее были заняты совсем другим. Годрик... Вот так узнал и помог? Просто помог? Или побоялся не угодить тетушке?

Она спустилась как раз, когда выносили пирог «Сюзерен». Он был, поистине, королевским – его несли четыре повара на деревянных носилках, и его румяная корка, проколотая в нескольких местах, источала умопомрачительные ароматы мяса и пряных трав.

– Идем! – велела Эмер и распахнула двери в зал, где стояли накрытые столы.

В лицо ей ударили смех и песни, разгоряченные вином придворные веселились вовсю. «Сюзерен» был встречен рукоплесканиями и поставлен на середину стола, с которого в мгновение ока убрали остальные блюда.

– Первый кусок – Её Величеству! – объявил распорядитель пира и выкроил громадный кусище, которого хватило бы на трех королев. Его положили на серебряное блюдо и передали леди Фламбар, расточавшей улыбки направо и налево.

– Прошу вас, отведайте, – сказала Эмер, ставя блюдо с пирогом перед королевой.

По правую руку от Её Величества сидел Годрик, по левую кресло пустовало.

– Благодарю, – сказала королева, вооружившись серебряными вилкой и ножом и отрезая маленький кусочек. – Присядьте рядом со мной, госпожа графиня.

Эмер послушно села. Пока пробовали пирог, она чуть наклонилась вперед, пытаясь поймать взгляд Годрика, но он смотрел прямо перед собой. «Сюзерен», казавшийся прежде румяной горой, сейчас напоминал щербатую пасть, зияя разрытым боком.

– Отличный пирог, – сказала королева сухо и отложила столовые приборы. – Никогда в жизни не пробовала ничего вкуснее.

– Мы все старались угодить Вашему Величеству, – сказала Эмер.

– И угодили, в этом нет сомнений, графиня. У меня нет слов, как вы мне угодили.

Барды грянули новую песню, смешную и залихватскую, но Эмер было не до смеха.

– Ваше Величество, кажется, недовольны?.. – спросила она.

– Какая проницательность! – королева оперлась локтем на стол и посмотрела ей прямо в глаза: – Вы решили развестись, как мне сообщил ваш супруг? Что за новости?

Глава 22

То, что королева позабыла говорить о себе «мы» и «нам», было признаком сильного гнева, об этом Эмер уже знала не понаслышке. Но вслед за волной страха пришел гнев, который девушка попыталась скрыть. Проклятый Годрик! Не мог повременить с неприятным разговором! Столько трудов было вложено в этот дурацкий пирог, а королева уже отложила ложку. Эмер разгладила платье на коленях и спросила:

– О чем вы, Ваше Величество? Я ничего не понимаю...

– Не понимаете?! Что тут может быть непонятного? Вы ходатайствуете о разводе?

– О каком разводе речь?

– Я схожу с ума? – королева обернулась к племяннику. – Или ты вздумал пошутить таким жестоким способом?

Тот отрицательно покачал головой.

– Или это вы разыгрываете меня, графиня Поэль? Мой племянник заявил, что вы хотите развода на том основании, что супруг вас не устраивает. Чем это он вам плох, позвольте спросить? Или вы уже восплакали об Ишеме? Так он навсегда потерян для вас!

– Я даже не вспоминала о милорде Ишеме, – ответила Эмер, стараясь не слишком горячиться. – А милорд Фламбар придумывает то, чего нет. И причина его выдумок мне не известна.

– Вы обвиняете его во лжи?

– Графиня не хочет вас волновать, тетушка, – сказал Годрик. – Но вопрос с разводом – дело решенное.

– Решенное тобой?! – вспылила-таки Эмер.

– Я опять что-то упустила, – сказала королева ледяным тоном. – Пойдемте-ка со мной, молодые люди. Нам надо уединиться и поговорить.

– Может, хотя бы дождемся конца пира? – предложила Эмер, уже понимая, что все бесполезно.

И точно – королева решительно встала и взяла ее за руку, как будто для дружеской беседы:

– Мы выясним все сейчас, и ни часом позже.

Придворные дамы оказались неприятно удивлены, когда им предложили не покидать пира. Но следовать за юной четой и королевой не посмели. Беседовать решили в спальне молодоженов, где временно расположились Ее Величество.

Королева уселась в кресло, приготовившись слушать, и жестом приказала Годрику закрыть двери, что он и сделал. Эмер встала у стола с письменными принадлежностями, подобравшись, как для боя, а Годрик отошел к окну, рассеянно глядя сквозь деревянную решетку, будто все происходящее в комнате не имело к нему никакого отношения.

– Подойдите ближе, графиня Поэль, – велела королева. – Хочу пошептаться.

Эмер приблизилась, но Ее Величеству этого показалось недостаточно, и она схватила девушку за рукав, а потом за ворот платья, заставляя наклониться.

– О чем был договор между нами? – прошипела королева, чтобы не слышал Годрик. – Вы распознаете мятежника в моем племяннике или оправдываете его. Вы сообщили, что он не мятежник. А теперь при малейшем затруднении решили сбежать? Как же ваша клятва? Вы готовы были воспользоваться его состоянием, кричали, что вам нужен молодой и красивый муж. Обнимались с ним по темным углам, наконец! И вдруг – такое!

– Я не желаю развода, – сказала Эмер.

Королева сразу отпустила ее.

– Хорошо, с вами все ясно. Годрик? К чему были эти стенания о разводе? Ты говорил, графиня Поэль недовольна тобой.

– Всем довольна, – быстро вставила Эмер. Если муж ждет, что она станет жаловаться, то ждет напрасно.

– Почему молчишь? – настаивала королева. – Она довольна, а ты утверждал...

– Хотел соблюсти приличия, чтобы графиня не была опозорена. Но развод необходим, и это легко устроить. Ведь мы до сих пор не муж и жена.

– Что?!

– Мы так и не стали настоящими супругами, – повторил Годрик громко и внятно. – По-моему, это лучше всего доказывает, что ваша затея с идеальным браком провалилась, – он подумал и добавил: – Тетушка.

– Почему не муж и жена? – королева повернулась к Эмер. – Вы отказываете мужу?!

– Это он пренебрегает мной, – сказала Эмер угрюмо.

– Годрик?!

– В свете последних событий я рад, что смог удержаться от скоропалительных и ошибочных действий, и, следовательно...

– Другими словами, он отказался со мной спать, – встряла Эмер. – Но у него все в порядке, Ваше Величество. Все действует, если вы об этом волнуетесь. Я видела.

– Графиня Поэль!

Эмер недоуменно воззрилась на королеву:

– Что это вы так испугались? Страшиться нечего, с вашим племянником все в порядке. Бояться надо было бы в другом случае.

– А ваш супруг как раз и боится, За вас. Он утверждает, что вам небезопасно тут находиться. Я была изумлена, услышав историю о вашем ранении, и о змее.

– Дело в том, что супруг забыл спросить, боюсь ли я.

– Дело в том, тетушка, – перебил ее Годрик, – что мы с графиней очень разные люди. И жить вместе для нас – сущая мука.

– Говори за себя, – буркнула Эмер.

– Хочешь сказать, что спустя столько времени между вами нет и намека на супружеские чувства? А как же ваши поцелуи?..

– Минутная слабость. Вы слишком поторопились увидеть то, чего не было.

– Поторопилась? Графиня Поэль? Я была уверена, что мой племянник вам нравится.

Эмер стояла перед ней, опустив голову.

– Нравится? – настаивала королева. – Отвечайте прямо, здесь нет сторонних людей, вам нечего стесняться. Ну? Почему молчите?

– Я люблю его, – сказала Эмер.

– О! – королева откинулась на спинку кресла. – Не ожидала такого откровенного ответа. Но это очаровательно.

– Это неправда, – сказал Годрик, не поворачивая головы. – Она просто упрямится.

– Откуда уверенность? – спросила Эмер, и голос ее зазвенел. – Женское прямодушие не в чести, я знаю. Но не могу молчать, если заговорили об этом. Сердце мое сразу потянулось к тебе. И теперь чувства сильнее, чем были в день нашей свадьбы. Я не лгу, и признаюсь, что полюбила тебя, Годрик Фламбар. А Роренброки любят раз и навсегда. И это не упрямство, не прихоть, не желание обладать твоим состоянием. Мне нужен ты, и только ты. Не спрашивай, почему так получилось. Половину я не смогу тебе объяснить, а половину не смогу рассказать. Но сейчас в моих мыслях и в моей душе только ты. Ради тебя я готова пойти под стрелы разбойников, встретить кинжалы убийц, выпить яд и пройти по Млечному пути от края неба до края. И это не громкие слова. Ты считаешь, я недостойна тебя, но спроси, что важнее: внешний лоск или преданное сердце? Тем более, когда рядом с тобой должны находиться верные люди. Просто прими мою любовь. О большем пока не прошу.

Она замолчала, в волнении накручивая на палец конец пояска.

Но Годрик не торопился говорить, хмурился и барабанил пальцами по оконной решетке.

– А речь-то не лишена смысла, Годрик, – сказала королева. – Девушка оказалась смелее сотни рыцарей и призналась тебе. Что ответишь? Не испугаешься?

– Не испугаюсь, – промолвил он спокойно и четко. – Я ценю смелость и прямодушие Эмер из Роренброка, но не скажу того, чего она ждет. Прости, я не могу принять твою любовь. Время такое, что надо думать о долге, а не о чувствах.

Эмер побледнела, как полотно, но сохранила присутствие духа:

– Про долг мне известно побольше твоего. Сказала же: не прошу многого. Я твоя жена. Я знаю, жен не всегда любят. Но ты бы мог проявить немного больше уважения, и относиться ко мне, как к супруге, а не легкомысленной девчонке.

– Только дело в том, что ты именно такая. Легкомысленная девчонка, которая не видит дальше своего носа. Ее Величество говорит правильно – наступили непростые времена. И ты говоришь правильно, что нам нужны верные люди. Но кто сказал, что ты – верна?

– Обвиняешь в измене?! – Эмер задохнулась от такой несправедливости.

– Нет, не в измене. Но иногда предатель не так опасен, как верный... дурак.

– Годрик! – воскликнула королева упреждающе.

– Прошу прощения, тетушка, – он церемонно поклонился. – Больше я не оскорблю твоего слуха грубыми словами.

– Проси прощения у жены!

– У жены? – он перевел взгляд на Эмер.

«Во взгляде дохлой рыбы больше чувств!» – подумала она, испытывая желание что-нибудь грохнуть об пол.

– Уверяю вас, моя жена знает и более крепкие словечки. Она не так утонченна, как вы, тетушка. И это – одна из причин, почему я отказываюсь от нее. Мне не нужна жена-кузнец. Мне не нужна жена-рыцарь. Мне не нужна жена, с которой всегда чувствуешь себя, как на острие кинжала, гадая, что она выкинет в следующий момент.

– О чем ты?! – крикнула Эмер.

– Я устал от твоих выходок.

– Каких выходок?! – Эмер обернулась к королеве, ища поддержки. – Всего-то трижды расквасила ему нос, ткнула вилкой в ляжку, заставила пробежаться голым по саду, притворилась, что утонула. Разве же это повод, чтобы разводиться?!

– Ткнули вилкой?! – взвизгнула королева.

– Я не больно, – утешила ее Эмер.

– Вот видите, тетушка, что мне приходилось терпеть? – спросил Годрик устало.

– А ты помолчи, – осадила его королева. – Надо было выбирать, с кем обниматься по углам!

Годрик возвел глаза к потолку и отвернулся.

– Ваше Величество! – Эмер сплела пальцы, словно в молитвенном жесте. – Пусть я не такая утонченная, как ваш племянник, но я люблю его и не стыжусь в этом признаться. И я не страшусь никаких опасностей рядом с ним.

– Тот, кто пренебрегает опасностью, гоняясь за любовью – дважды дурак, – сказал Годрик резко. – Остаюсь при своем мнении. Лучше нам развестись, потому что я не смогу отвечать за твою жизнь и не смогу ответить на твои чувства.

– Годрик! – запоздало воскликнула королева.

Но Эмер уже услышала главное.

– Не сможешь ответить? – спросила она.

Муж наконец-то соизволил посмотреть на нее. И взгляд был безразличным, как если бы Годрик смотрел на муху, пролетающую мимо.

– Не смогу. Никогда.

– Какие жестокие слова... – с трудом произнесла девушка.

– Я тоже умею быть прямодушным.

– И жестоким, – Эмер попятилась, глядя на мужа, как будто видела впервые.

– Могу быть и таким.

– Я вижу! – всхлипнув, она повернулась и выбежала вон из комнаты, не спросив у королевы разрешения удалиться.

– Может, объяснишь, что происходит? – спросила королева. – Ты начал со сказок про опасности, а закончил оскорблением. Зачем ты так с бедной девушкой?

– Ее надо убрать отсюда. Но вы видите, какая она упрямая? Мне пришлось проявить жесткость. Зато теперь поплачет, сочтет меня чудовищем, согласится на развод и уедет, – Годрик говорил глухо, открывая и закрывая ставни. Монотонный скрип петель напоминал завывание расстроенной вьели, на которой музыкант не может взять ни одной верной ноты.

– Прекрати скрипеть! – рассердилась Её Величество, и Годрик тут же оставил ставни в покое. – Что значит – уедет? Ты понимаешь, чем чреват развод? Мне придется забрать у тебя мастерские и передать... кому передать? Снова твоей мачехе?

– Так будет лучше.

– Нет, не лучше! Мне нужны эти мастерские, мне нужно оружие, коль скоро муж решил убить меня!

– Боитесь умереть, а ее жизнью спокойно играете? – спросил Годрик, и его тон королеве совсем не понравился.

– А разве ее жизни что-то угрожает? Пока убить пытаются тебя, так ты утверждал. Причем тут графиня Поэль? Она всего лишь пронырливая простушка.

– Она уже пострадала из-за меня.

– Сам виноват. Не надо было тащить ее в лес.

– Моя жена не спрашивает разрешения, отправиться ли ей в лес или вмешаться в другое опасное приключение.

– Так запри ее. Что ты за муж, если не можешь справиться с женой?

– Легче запереть ветер, чем Эмер из Роренброка.

Королева заопрокинула голову и потерла виски пальцами.

– Постараемся успокоиться, – она призвала к спокойствию себя в первую очередь, потому что Годрик и так был спокоен, как скала. – Пойми. Мне нужно, чтобы мастерские были под твоей рукой. Мне некому больше довериться, кроме как родной крови. Может произойти всякое. Если муж решит убить меня или заточить в монастырь, ты должен быть рядом. С рыцарями, которые вооружены.

– Вы хотите свергнуть супруга? А что думает церковь по этому поводу?

– Как ты смеешь! –  гневно крикнула королева, .

Но в следующее мгновение она обуздала чувства:

– Пока не время для развода. Повремени, даже если она так неприятна тебе. Потом – я обещаю – ты получишь развод и все, что угодно.

– Заберите ее, – повторил Годрик. – Пока она рядом со мной, ей угрожает опасность. И вы совсем не поняли меня, тетушка. Она дорога мне. Не хочу, чтобы что-то с ней случилось.

Королева помолчала, пропуская услышанное в самое сердце.

– И правда, я ошиблась в тебе. Но не ошибаешься ли ты? Для женщины главное – находиться в минуту опасности рядом с тем, кого она любит. Ты сомневаешься в этой девочке даже сейчас? Когда она с таким пылом призналась, что рискнет жизнью ради тебя?

– Венец она отдала герцогу, – криво усмехнулся Годрик.

– Да, но назло тебе. Почему ты отталкиваешь ее, если она дорога? Она сказала, что любит.

– Это всего лишь слова. Вы знаете, я не верю словам.

– Чему же ты поверишь, племянник? Сделаем так. Я пробуду здесь еще несколько дней, поговори с женой. Приласкай, не стесняйся быть нежным. В конце концов, мы просто женщины, почему вы обращаетесь с нами, как с врагами? Убеди ее уехать без развода. Ты удивишься, но упрямицы становятся покладистыми, если не пытаться их сломить.

– Хорошо, тетушка. Разговор окончен? Разрешите проводить вас к столу? Придворные дамы, наверняка, волнуются.

– Разрешаю, провожай, – сказала королева. – А ты подумай. Нечасто встретишь такую искренность, что мы наблюдали сегодня.

– Нечасто, – согласился Годрик. – Такие, как Эмер из Роренброка, рождаются раз в сто лет. Помните историю южных сражений? Наверняка, в то время в тех краях как раз родилась ее прабабка. Может статься, именно поэтому война и началась.

– Ты невозможен! – вздохнула королева.

Эмер сидела за статуей вестника, уткнувшись в колени, и чувствовала, как платье намокло от слез. Там ее и застал Тилвин, невесть как заглянувший в нишу.

– Пойдем со мной, – сказал он, взяв Эмер за руку. – Не надо, чтобы хозяйку Дарема в таком виде застали гости.

Она подчинилась, плохо понимая, куда он ее ведет. Обойдя сторонними коридорами комнаты гостей, Тилвин провел Эмер по лестнице для слуг, через внутренний двор в башню возле ворот. Они поднялись в его комнату, и там он усадил Эмер на кровать и налил воды в кружку, предложив выпить.

Сделав несколько глотков, Эмер почувствовала, как спазмы, сдавливавшие горло, ослабли. Слезы все еще лились из глаз, и она забывала их утирать, комкая платок. Тилвин взял платок и бережно отер ее щеки.

– Если не хочешь, ничего не говори, – сказал он. – Здесь тебя никто не станет искать, оставайся, сколько хочешь. Вот ключ, можешь запереть дверь. А я скажу, что ты уехала в деревню кузнецов.

Он хотел уйти, но Эмер поймала его за край котты.

– Не оставляй меня, – попросила она шепотом. – Хотя бы еще четверть часа.

– Как скажешь, – он сел на кровать рядом с ней, осторожно и немного неуверенно обняв девушку и притянув к себе на плечо.

Эмер прижалась лицом к его груди и дала волю горю и обидам. Она никогда не думала, что у нее столько слез. Они лились и лились бесконечно, и стоило ей припомнить разговор у королевы, как все новые и новые рыданья сотрясали ее.

Тилвин поглаживал ее по голове и ни о чем не спрашивал, и за это Эмер была ему очень благодарна. Рассказывать о позоре не хотелось, но сердце от молчания болело еще сильнее.

Она плакала так долго, что совсем обессилила, и уснула, съехав Тилвину на колени. Он сидел не шевелясь, боясь ее потревожить, а когда убедился, что сон крепок, подсунул под голову Эмер подушку, устроив девушку на постели.

И прежде чем уйти, позволил себе несколько минут смотреть на спящую. И погладил ее по голове, чтобы ощутить ладонью мягкость и шелковистость рыжих кудрей, выбившихся из золотой сетки.

Глава 23 (начало)

Проснувшись с головной болью, Эмер не сразу поняла, где находится. Она лежала на чем-то мягком и волосатом, уткнувшись лицом в эту самую волосатость. Собственно, и проснуться пришлось оттого, что в носу неимоверно защекотало. Чихнув три раза, девушка села, протирая глаза и оглядываясь. Сон всегда стирает боль. Эмер зевнула и удивилась, что она делает в комнате Тилвина, на его постели, застланной медвежьей шкурой. Потянулась, еще раз чихнула и... вспомнила.

Нет, сегодня сердце заныло не так болезненно, как вчера. Но все равно появилась тяжесть в груди.

В комнате она была одна, в окошко струился жемчужный предрассветный свет, и тянуло холодком, какой бывает утром даже в теплые летние месяцы. Получается, она проспала здесь весь вечер и всю ночь? Вот так. Жена не пришла в спальню, и муж даже не озаботился, где это она пропадает. В чьей постели.

Эмер грустно усмехнулась и погладила медвежью шкуру. В чужой постели. Это и звучит-то смешно. Ведь разумеется, благородный и почтительный Тиль провел ночь в другом месте.

Сунув ладони под мышки, девушка вспомнила вчерашнюю беседу с королевой и ее племянником. Яркое пламя! Зачем она была такой дурой? Зачем было настолько раскрывать душу? Посчитала, что Годрик восплачет из-за речей, достойных рыцаря? Годрик – восплачет. Даже смешно.

Снова переживая вчерашний позор, Эмер услышала тихие голоса снаружи. Говорил Тилвин, и тон у него был сдержанным и учтивым, как всегда, когда он разговаривал с Годриком. От мысли, что Годрик застал ее утром в комнате другого мужчины, Эмер бросило в жар и в холод. Только сейчас она осознала, как выглядит ее поступок. Клялась в верной любви, а потом побежала искать утешения на груди у начальника стражи. И объясни твердолобому мужу, что это был всего лишь дружеский жест.