Текст книги "Война меча и сковородки"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

– Жди здесь, – шепнула она кухонному помощнику.

– Вы одна, миледи?.. – совсем перетрусил парень.

Эмер похлопала его по плечу:

– Не дрожи коленками, сопляк! У меня есть меч, а это куда лучше скалки.

Она подмигнула ему, чтобы подбодрить, и исчезла во мраке подземелья.

Сегодня здесь убрали факелы, но Эмер запомнила дорогу и шла уверенно, касаясь рукой решеток у стены. Также как и в предыдущее посещение подвала, она дважды оскользнула на камнях, и дважды выругалась. И мысленно упрекнула себя в том, что надев мужскую одежду, и впрямь превратилась в мужчину.

Впереди на стене показалась полоска света – яркая, красноватая, от света факелов. Эмер облизнула пересохшие губы и сжала рукоять меча, призывая себя действовать хладнокровно. Голоса гвардейцев, охранявших пленника, гулко раздавались под сводами подземелья. Судя по выкрикам: «Катай! Катай» – тюремщики играли в кости, и было их трое.

Ступая осторожно, насколько позволяли растоптанные мужские сапоги, Эмер подошла к границе света и тьмы и выглянула из коридора.

Она увидела его у той же стены, в тех же цепях, только ссадин у него на лице прибавилось, и губа была рассечена. Он все время сплевывал сочившуюся кровь.

Двое тюремщиков играли в кости, удобно расположившись на перевернутых бочках возле стола с пыточными инструментами, третий топтался возле них, опираясь на длинное копье. По-видимому, он спустил деньги и теперь мог только давать советы более удачливым товарищам. Пленник их занимал мало.

Эмер глубоко вздохнула и вошла в круг света, утирая нос рукавом.

Услышав ее шаги, гвардейцы лишь мельком взглянули в ее сторону, посчитав, что появление своего не заслуживает внимания, и сбросились еще по одному медяку в общую кубышку.

– Не заслоняй свет, – сказал недовольно один из игроков, когда Эмер наклонилась над столом-бочкой. Гвардеец встряхнул кости, брошенные в деревянную кружку, и пообещал: – На этот раз мне точно повезет!

Ему и вправду повезло выбросить две шестерки, но насладиться победой он не успел, потому что в тот самый момент, когда они с товарищем склонились над столом, вслух считая царапины на гранях костей, Эмер схватила игроков за затылки и с силой вмазала друг в друга лбами. Головы гвардейцев отскочили, как игральные кости, и охранники рухнули на пол, не произнеся ни звука. Третий охранник отскочил к стене, направляя копье в сторону Эмер. Она приподняла шлем, показывая лицо.

– Миледи?! – воскликнул гвардеец, и даже Годрик не удержался от изумленного возгласа.

– Это я, предатель! – сказала Эмер звенящим голосом. – Опусти оружие и помоги освободить милорда Фламбара, тогда я замолвлю за тебя слово перед королевой! Может, останешься жив.

– Самое время для душеспасительных речей! – Годрик дернул цепи, словно надеялся, что произойдет чудо и металлические звенья распадутся, волей небес.

На него не обратили внимания ни жена, ни охранник.

– Я выполняю приказ королевы, – гвардеец явно прикидывал, как обойти воинственную леди и позвать на помощь, прекрасно понимая, что никто наверху не услышит его криков, и прикидывал – одна она примчалась или стоит ожидать появления банды отчаянных головорезов.

– Королева не приказывала ничего подобного, – возразила Эмер, не спуская с него глаз и медленно вытягивая меч из ножен. – Тилвин Тюдда подделал королевские приказы. – Тебе выбирать – либо принять сторону Её Величества и бороться с мятежниками, либо остаться предателем и потерять жизнь.

В темноте коридора за ее спиной было пусто, и гвардеец приободрился, удостоверившись, что спасительница явилась одна.

– Всего лишь предатель... – сказала Эмер презрительно. – Сложи оружие – и останешься жив.

– Это вы – предатели! – ощетинился гвардеец, воинственно направляя копье в ее сторону, но напасть или оборониться не успел, потому что свалился на пол, как подкошенный.

Подозревая ловушку, Эмер медлила к нему подойти. Потом приблизилась, пнув поверженного врага в плечо. Он лежал, как мертвый.

– Что ты с ним сделала? – спросил Годрик.

– Не знаю... – растерянно ответила Эмер, разглядывая гвардейца. Но на смену растерянности пришла деловитость, и она принялась обыскивать его в поисках ключей.

– Будем считать, что он умер от лицезрения твоей красоты, – сострил Годрик, хотя сейчас было не до шуток.

– От такого не умирают, ты же жив до сих пор, – отмахнулась Эмер.

Ключи отыскались, и она поспешила освободить мужа, а когда цепи упали на пол, бросилась Годрику на шею, душа в объятиях.

Он только охнул, когда она задела свежие раны.

– Прости, пожалуйста! Я нечаянно! – затараторила Эмер.

Годрик промычал в ответ что-то невразумительное и принялся разминать затекшие руки.

– Как тебе понравилось спасение? – не утерпела она с расспросами. – Мне повара помогали. Кто бы мог подумать, что из них получатся отменные воины!

– В твоем отряде прибавилось? Там сейчас не только женщины, но и кашевары?

– И это вместо благодарности!

– Я должен был знать, что моя жена не станет сидеть, сложа руки, – проворчал Годрик и вдруг притянул ее к себе, и поцеловал углом рта в висок, чтобы не запачкать кровью. – Надо бы отшлепать тебя до красных яблочек, но – клянусь ярким пламенем – я очень рад твоему появлению. Что Тилвин? Жив?

– Тилвин спит, – невинно ответила Эмер. – Между прочим, ты снова грозишься. А ведь я в очередной раз спасла тебя. Мне полагается награда...

– Надо найти леди Фледу и Острюд, – перебил ее Годрик. – О наградах порассуждаешь потом. Тебе известно, где они?

– Известно. В комнате над собором,

– Вот туда и направимся, – сказал Годрик, разоблачая одного из тюремщиков – того, что был повыше ростом.

Когда он переоделся, Эмер покачала головой:

– С разбитой физиономией ты никак не тянешь на королевского стража.

– Буду отворачиваться, – пообещал Годрик.

Они оттащили гвардейцев в одну из клеток и сложили рядком. Потом замкнули двери

– Со стражей надо расправиться быстро, чтобы не успели поднять тревогу, – рассказывала Эмер, пока они поднимались по лестнице. – Тилвин сказал, что у них особый приказ, если с ним что-то случится.

– Мне он говорил то же самое. Но сейчас поздно волноваться об этом. Хотя ты поступила крайне неразумно.

– Неразумно?! А ты поступил очень умно – взял и сдался! Мог хотя бы отправить весточку королеве!

Годрик покосился на нее, но ничего не ответил.

Наверху их встретил подмастерье и, узнав бывшего хозяина, поспешно поклонился.

– Что делаешь, дурак? – остановл его Годрик. – Сейчас увидят и раскусят в два счета.

– Иди к повозкам, – велела Эмер, – скажи, что мы придем через четверть часа, пусть будут готовы.

Подмастерье кивнул и убежал, а Эмер объяснила Годрику план побега.

– Ты пагубно действуешь на всех, – только и вздохнул он, – кто следующим встанет под твои знамена? Садовники?

– А ты занудствуешь, как святоша на проповеди, – фыркнула Эмер. – Если бы не я, так и висел бы в подвале в виде настенного украшения. Зачем ты вообще явился к Тилвину? Это не благородство, а глупость. Глупость!

Они были уже возле собора, и Эмер ускорила шаг, но Годрик вдруг потянул ее за руку, останавливая.

– Может и глупость, – сказал он серьезно. – Такая же, какую выкинула ты, бросаясь за мной против разбойников. Не ты ли говорила, что муж и жена – неразлучны? Как же я мог оставить тебя? Теперь мы везде вместе.

У Эмер перехватило дыхание от таких слов, но она еще раз фыркнула и пошла вперед, проверяя, хорошо ли выскальзывает меч из ножен:

– Что касается поболтать красиво – тут тебе нет равных, Годрик Фламбар, – сказала она. – Как был болтуном, так и остался. Шевели ногами, если хочешь спасти милую сестрицу.

Он взял ее за плечо, опять останавливая, и заглянул в глаза. И улыбнулся.

– Ну ладно, ладно, считай, я растаяла от твоих улыбочек, – Эмер отвела глаза, чувствуя, что краснеет. – Все, пошли! Поулыбаемся друг другу потом, когда спасемся.

Ее огорчило, что он опять не сказал ни слова о любви, хотя это было бы очень к месту и сообразно событиям.

Вопреки их опасениям возле комнаты, где томились пленницы, не было охраны. Эмер отпрянула, прячась за угол, и Годрик вопросительно поднял брови.

– Вдруг ловушка? – прошептала она. – Оставайся здесь, я пойду...

Достав ключ, она направилась к двери, ожидая нападения каждую минуту, но было тихо. Зато лунный луч, заглянувший сквозь оконную решетку, вдруг высветил мужские сапоги, торчавшие из темного угла. Эмер приблизилась и обнаружила двух гвардейцев во всеоружии, которые лежали на каменном полу без признаков жизни. Она махнула Годрику, чтобы подошел.

– Или мертвые, или хорошо оглоушены, – сказала она, указывая на поверженных солдат. – Неужели мастер Брюн постарался? Я готова просить для него рыцарского звания.

– Можно присвоить ему звание сэра Кухонного котла, – подсказал Годрик.

– Шутка, достойная виллана, – прошипела Эмер, но он уже забрал у нее ключ и открыл двери.

Женщины не спали, они молились возле лампадки, и испуганно вскрикнули, когда в их тюрьму ввалились двое гвардейцев. Пленницы были свободны от цепей. Свернутые кольцами звенья тускло блестели в свете светильника, как затаившиеся змеи.

– Это я, матушка, не пугайтесь! – Эмер уже привычным жестом подняла шлем.

Леди Фледа всплеснула руками и заплакала, а Острюд проявила больше хладнокровия. Она схватила мать поперек туловища и заставила подняться.

– Надо уходить, мама, – увещевала она пожилую женщину. – Видишь, Эмер пришла за нами.

– Я верила, что она спасет нас, верила, – рыдала леди Фледа.

– Не только Эмер, – подал голос Годрик. – Я тоже здесь.

Леди Фледе пришлось сесть прямо на пол, потому что ноги ее не удержали, а Острюд, взвизгнув, бросилась брату на шею. И, конечно, опять потревожила раны.

– Обниматься будешь после, – ревниво сказала Эмер, подхватывая свекровь под мышки. – Как мило со стороны Тилвина, что он снял с вас кандалы. С чего бы такое проявление доброты?

– Не знаю, – ответила леди Фледа, перемежая слова всхлипами. – Снял цепи и велел принести одежду, – она прикоснулась к вороту своего прежнего платья – бархатного, с богатой вышивкой. – Мы с Острюд решили, что пришел наш смертный час.

– Завтра он ожидает королеву, – сказала Эмер. – Наверное, побоялся, что правда откроется, вот и поспешил привести вас в надлежащий вид.

– Хм... – с сомнением произнес Годрик.

– Что за сомнения? – рассердилась на него Эмер. – Спасемся – можешь хмыкать, сколько угодно. И выдвигать догадки, отчего Тилвина хватил припадок доброты. А сейчас – немедленно уходим. Помоги мне, Острюд...

Острюд вняла совету и подхватила мать с другой стороны, помогая вывести из комнаты, столько времени служившей тюрьмой. Годрик шел позади, держа меч наголо. Они двинулись в сторону внутреннего двора, останавливаясь при любом шорохе, но на их счастье гвардейцы патрулировали замок не особенно прилежно, и обошлось без нежелательных встреч.

Проходя мимо спальных покоев, Годрик прислушался.

– Что это? – спросил он удивленно.

Под сводами замка раздавались жалобные стоны и всхлипы.

– Это Тилвин меня насилует, – ответила Эмер. – Шевелись быстрее, если не хочешь, чтобы нас поймали.

Годрик ускорил шаг, но пребывал в недоумении, и Эмер просветила его:

– Это мастер Брюн забавляется. Я сразу знала, что у него получится отлично, у этого пройдохи. Он визжит, как недорезанный поросенок.

– Ты стала настоящей вилланкой, – сказала Острюд со смешком.

– Придержи язык, благородная курица, – ответила Эмер, но без злости, удивляясь, насколько общая беда умеет сплотить самых разных людей. Как ненавистна была ей Острюдка, но теперь они стали не врагами, а товарищами по несчастью, и даже препирательства приобрели вид добродушных насмешек.

Повозки ждали их, как и обещал мастер Брюн, и главный повар крутился поблизости, заламывая руки. Увидев двух гвардейцев, сопровождавших леди Фледу и Острюд, он едва не бросился наутек, но потом признал прежних хозяев.

– Миледи! Милорд! – он даже пустил слезу счастья по случаю удачного спасения. – Извольте спрятаться между мешками, и мы немедленно отправляемся.

Повозок было три, каждой правил возница, и в первой, среди мешков с очистками и объедками, полагавшимся для богадельни и приюта, спрятали леди Фледу и Острюд, наказав сидеть тихо. В последнюю залезли Годрик и Эмер. При их росте прятаться за низкими бортами было несподручно, но Эмер исхитрилась свернуться вокруг бочки с помоями, а Годрик расположился вдоль заднего борта. Их прикрыли соломой и ветошью, и повезли.

Эмер до боли в ладони сжимала рукоять меча, каждую секунду ожидая, что поднимется переполох. Она старалась не думать, что будет с бедным мастером Брюном, когда их побег откроется.

Вскоре послышался плеск воды во рву, и стража у ворот спросила, кто едет.

– А разрешение от милорда? – лениво поинтересовался стражник, который подошел осмотреть повозки. От мешков и бочек воняло, и он лишь приподнял рогожу, не слишком утруждая себя проверкой.

– Вот разрешение, подписанное лично его милостью, – угодливо сообщил возница. По голосу можно было определить, что он отчаянно трусил.

– Дожили! – сказал стражник, даже не взглянув на протянутый пергамент. – Хозяин Дарема дает личное разрешение на вывоз дерьма!

Гвардейцы захохотали и разрешили проезжать. Эмер с облегчением перевела дух и ткнула Годрика кулаком, радуясь спасению. И словно сглазила. Не успела третья повозка миновать мост, как на стенах замка вспыхнули факелы, и кто-то крикнул:

– Задержать! Там мятежники!

Годрик не стал мешкать и отбросил солому и ветошь, вскакивая и одним прыжком перемахивая через борт. Эмер промедлила, но последовала за ним. От замка уже бежали гвардейцы с копьями и длинными кинжалами, один трубил в рог, объявляя тревогу.

– Гони! – Годрик махнул переднему вознице, тот не заставил просить дважды и взмахнул кнутом, исчезая в темноте. Слышно только было, как стучат по доскам конские копыта.

Один из подмастерьев, сидевший на облучке второй повозки, спрыгнул на землю и удрал в темноту, как заяц. Третий несколько секунд метался, разрываясь между долгом и страхом, но уступил второму и тоже юркнул в придорожные кусты.

Годрик схватил лошадь, впряженную в третью повозку, под уздцы, заставляя развернуться и встать поперек дороги, чтобы заградить путь преследователям.

– Поедешь в другую сторону, чтобы запутать следы, – приказал он, хватая Эмер за гвардейский кушак и одной рукой перебрасывая за борт второй повозки. – Они будут ждать тебя возле черного подорожного столба, как ехать в сторону столицы. Поняла?

– А ты?! – воскликнула Эмер, холодея от предчувствий.

– А я задержу их, – сказал Годрик спокойно, обнажая меч.

– Тогда и я никуда не поеду! – зло крикнула Эмер, понимая, что счастливое спасенье пошло прахом из-за кое-какого пустоголового болвана. – Прекрасно! Просто чудесно! Поляжем тут оба, как два глупых благородных героя!

– Ничего не случится, – он притянул ее к себе и поцеловал в губы, и она замолчала, как по волшебству. – Утром встретимся. Запомнила? Возле черного подорожного столба.

– Мы же решили – только вместе, – простонала Эмер.

– Мы всегда будем вместе, – сказал Годрик, погладив ее по голове. – Только ненадолго расстанемся, – он ударил лошадь по крупу мечом плашмя. – Не медли! Вперед, вперед!

Но Эмер не торопилась хватать вожжи, прекрасно осознавая, что он лжет во спасение. Она с отчаяньем смотрела на Годрика, а потом перевела взгляд на гвардейцев, бегущих по мосту.

– Нет, так не пойдет, – вздохнула она и перебросила ногу через борт повозки, явно намереваясь оказаться рядом с мужем.

Годрик без слов подхватил Эмер под пятку и забросил обратно:

– Я же велел: не медли!

Распластавшись на мешках с мусором, она не успела даже выругаться в ответ, потому что вместо нее ответил знакомый голос – ледяной и бесцветный, который мог принадлежать лишь одному человеку на свете. Ларгелю Азо, епископу.

– Не слишком торопитесь, уважаемые, – сказал он.

Все еще возлежа на куче отбросов, Эмер закатила глаза. Поистине, небеса были против них. С чего бы епископу так некстати возвращаться в Дарем? А ведь вернулся, выскочил, как демон из преисподней. Она поднялась и медленно выглянула из-за края повозки, а Годрик оглянулся, опуская меч.

Совсем рядом стоял небольшой отряд – всего-то человек восемь, но все вооружены арбалетами, со снаряженными болтами. И все эти болты сверкали начищенными гранями в свете факелов, и были направлены в сторону беглецов.

– Мы снова встретились, добрый сэр, – сказал епископ Ларгель, подходя к безоружному Годрику.

Тот еле заметно усмехнулся, глядя ему в глаза.

– Пытаетесь стать героем в одиночку? – спросил епископ. – Я же сразу предупреждал, что не выйдет. Пара глупостей – и вы останетесь в гордом одиночестве один на один со смертью.

– Вы отлично спророчествовали, Ваше Преосвященство.

– Я не пророк. Я не вижу будущее. Зато умею угадывать ошибки в настоящем. Расчистите дорогу, – приказал он, и двое гвардейцев развернули повозку, преграждавшую путь бегущим из Дарема, а еще двое вытащили Эмер и отобрали меч.

Вместе с гвардейцами из Дарема явился Тилвин. Он то и дело подносил руку к затылку и морщился. Видно удар мастера Брюна оказался сильнее, чем предполагалось.

– Я зарежу этого толстяка и зажарю, – ругался бывший начальник стражи. – И скормлю его проклятым поварам-предателям...

– Ведите себя, как рыцарь, а не как разбойник с большой дороги, – осадил его Ларгель, и Тилвин немедленно замолчал.

– Так и знала, что вы заодно! – Эмер плюнула в сторону Ларгеля Азо, но не попала.

Он обернулся, разглядывая ее.

– Это графиня Поэль, – сказал Тилвин, вмиг ставший робким, как ягненок.

– Я вижу, – ответил Ларгель. – Посадите ее под замок, пока приедет королева. Её Величество хочет сама вынести приговор мятежникам.

– Мятежникам?! – возмутилась Эмер. – Годрик, ты слышишь? Они нас называют мятежниками!

– А сэра Годрика в подвал, – распорядился Ларгель. – И никаких пыток, и никаких разговоров ни с тем, ни с другим, пока не появится королева. Охранять их будут мои люди.

– Ваше Преосвященство, – вмешался Тилвин, – я могу позаботиться о графине Поэль, позвольте мне...

– Вы сделали свое дело. Этого довольно.

– Но я хочу помочь...

– Помогите себе, милорд. Приложите лед к голове, например.

Тилвина так и заиграл желваками, но спорить с епископом не посмел.

Пока Эмер тащили до замковых ворот, она упиралась и оглядывалась, пытаясь разглядеть, что же будет с Годриком. Но тот остался возле епископа, и даже не посмотрел вслед жене.

Ее опять заперли в спальне, где на полу лежали разрезанные путы, а одеяла на кровати были скомканы, будто на них валялась кабанья семья в десять хвостов. У Эмер отобрали шлем и гвардейские одежды, оставив лишь нижнюю рубашку, чтобы прикрыть наготу. И не особенно удивительно было, когда часа через два к ней заявился епископ Ларгель.

– Заставили даму ждать! – сказала Эмер бесстрашно. – У вас дурное воспитание, Ваше Преосвященство. Что вы намерены делать? Со мной и Годриком?

– Я – ничего не намерен, – ответил епископ, пропуская в комнату служанку, которая внесла платье и положила его на кресло, стараясь не помять. Платье было голубое, похожее на подвенечное, хотя и не столь искусно украшенное, как полагается новобрачной.

Эмер посмотрела на платье с опаской.

– Завтра приезжает Её Величество, – пояснил Ларгель Азо. – Я велел приготовить вам подобающий наряд. Возможно, королева смягчит приговор и выдаст вас замуж. Чтобы вы остепенились, наконец. Приведите себя в порядок, графиня. От вас воняет помоями.

– За кого это вы прочите меня? – спросила Эмер, не обращая внимание на явное оскорбление. – За Тилвина Тюдду? Я лучше умру, так и знайте.

– Может, до этого не дойдет, – сказал епископ с обманчивой мягкостью. – Может, Её Величество решит на суде, что вы недостойны замужества и предпочтет... заточение в монастырь.

– За что же собираются судить? Мы ничего плохого не сделали. Это нас держали в плену и издевались без обвинения.

– Вы напали на Дарем с целью захватить оружейные мастерские, – ответил Ларгель Азо, проверяя, надежно ли заперты ставни, – устроили членовредительство сэру Тюдде, поверенному королевы, сопротивлялись гвардейцам. Вы – мятежники. Тисовая ветвь и все такое...

– Хотите обвинить нас в своих преступления! – ахнула Эмер. – Но королева ни за что вам не поверит! Я расскажу про подлог договора, про подделку подписи ее сестры, и про то, как господин поверенный, – она сказала это с особой ненавистью, – поставил печать Фламбаров, обольстив наивную девицу!

– Говорите, что угодно. Королева верит лишь лорду Саби.

– Который сам – главный мятежник!

– Попридержите-ка язык, неугомонная леди. Если не хотите лишиться его раньше времени. Лорд Саби – верный слуга Её Величества, облыжно обвиняя его в измене, вы совершаете еще одно преступление. О котором я, как верный слуга короны, обязан доложить.

– Вы – самый большой лицемер, которого я когда-либо видела, – сказала Эмер с ненавистью.

– Вы вольны думать, что хотите, – ответил епископ, подходя к двери.

Эмер сжимала кулаки, ища способ отомстить предателю хотя бы резким словом. Она выпалила:

– Теперь я понимаю, почему принцесса Медана вырвала себе глаза!

Упоминание о святой Медане попало в цель, и Ларгель медленно обернулся.

– Ей было так же мерзко смотреть на вас, как на чумную жабу, – Эмер произнесла это со всем презрением, на которое была способна. – Я бы тоже вырвала себе глаза, лишь бы вас не видеть. Но у меня нет такой силы духа, какая была у нее! И что бы там не говорили летописи, ваш предок не раскаялся, а был проклят из-за того, что совершил. Проклят до конца веков!

– Что ты сказала? – он тряхнул головой, приближаясь почти вплотную.

– То, что ваш род уже сто лет пытается загладить грех, совершенный вашим предком, но мало преуспел. И вы прекрасно это осознаете. Иначе зачем вам плакать над ее трупом и вставлять изумруды в глазницы? Медана вырвала себе глаза – и это ваше проклятье, епископ! Но и после смерти вы не оставляете ее в покое и тревожите ее святую душу!

– Ты не знаешь, о чем толкуешь, девчонка, – ноздри епископа гневно затрепетали, а в глубине зрачков опасно вспыхнул красный огонь.

– Прекрасно знаю, Ваше Преосвященство, – дерзко ответила Эмер.

– Нет, не знаешь, – прошипел Ларгель, поднимая руку со скрюченными, как когти, пальцами. – Это не Медана вырвала себе глаза. Это рыцарь Азо ей их вырвал. И не потому, что они слишком ему нравились, а потому, что слишком смело на него смотрели. Лучше не вынуждайте меня вспоминать прошлое.

Он надвинулся на нее, как черная скала, и лицо его было угрюмым и страшным. Эмер невольно заслонилась рукой, чтобы не видеть этого страшного лица.

– Так-то лучше, – сказал он обыденным тоном, отступая. – Вам принесут поесть. Подкрепитесь перед завтрашним испытанием и обдумайте, что будете говорить королеве в свое оправдание.

Когда он ушел, Эмер села у стены на пятки, мучительно переживая, что выказала страх перед противником. И впервые она взмолилась яркому пламени от спасении – взмолилась всей душой, всем сердцем и всем существом, понимая, что сейчас им с Годриком может помочь только чудо.

От молитвы ее отвлек скрип дверных петель – это появился поваренок с обещанным ужином.

– Муго! – она сразу узнала подростка, и бросилась к нему навстречу. – Как там милорд Годрик? Как мастер Брюн?

– Их схватили, – сообщил мальчишка, расставляя на столе чашки и плошки с закусками. – Заперли в подвале. И почти всех наших заперли.

– А леди Фледа и Острюд?..

– Они смогли сбежать. Гвардейцы только недавно вернулись, сказали, что обшарили всю равнину, но никого не нашли.

– Хвала небесам! Хотя бы они в безопасности.

– Говорят, завтра приезжает королева, и что она очень зла на вас. Это конец, миледи? – Муго посмотрел со страхом, и Эмер ободряюще хлопнула его по плечу.

– Конец наступит, когда умрем, а пока живы – будем надеяться и бороться.

Она не слишком утешила поваренка, но он улыбнулся и кивнул:

– Тогда поешьте. Я принес копченый окорок, он вкусный. И еще вареные яйца с горчичным соусом.

– И даже не разбил? – деланно удивилась Эмер.

Они посмеялись над незамысловатой шуткой, а потом Муго снова начал доказывать, что в том преступлении не было его вины:

– Если бы господин не толкнул меня...

– Да кто тебя толкал? – отмахнулась Эмер, уничтожая ломтики окорока, политые брусничным соусом. – Хватит привирать.

– Я говорю правду, – с достоинством ответил Муго. – И он нарочно меня толкнул. Слишком уж поганая у него была рожа. О! Простите, миледи! – он смутился и покраснел, сообразив, что позволил себе излишнюю грубость в присутствии благородной дамы.

– Да про кого ты говоришь? – Эмер прыснула со смеху, таким забавным выглядел сейчас Муго. – Кто этот злодей, объявивший войну даремским яйцам?

Парнишка произнес всего одно слово, но Эмер тут же перестала смеяться и отложила кусок хлеба с ломтем копченого мяса поверх.

– Ты уверен, Муго? – спросила она недоверчиво.

– Уверен ли я? Так же уверен, как то, что меня зовут Муго Пикси. На всю жизнь запомнил, как летел по лестнице вместе с яйцами!

Он хихикнул, но Эмер его не поддержала.

– Невероятные дела, – сказала она. – И ты встретил его на лестнице возле кухни? Что бы ему там делать?

– Откуда же мне знать, какой демон его туда притащил? – проворчал Муго. – Но чтоб мне сдохнуть, если я вру. Разве его можно с кем-нибудь перепутать, миледи? Вы будете ещё есть? – спросил он, присмирев.

Эмер кивнула и доела всё до последней крошки, не чувствуя вкуса. Муго забрал поднос с тарелками и затоптался на месте.

– Все будет хорошо, – успокоила его Эмер улыбкой, но едва поваренок ушел, взъерошила обеими руками волосы, что было у нее признаком глубокой задумчивости. – Как же так получается? – прошептала она. – Ничего не понимаю...

Глава 33 (начало)

Приезд королевы Эмер благополучно проспала. Она открыла глаза, только когда дверные засовы заскрипели. Натянув одеяло до подбородка, Эмер смотрела, как в спальню входит Ларгель Азо. Сегодня ради торжественного случая он надел черную бархатную сутану с красной шелковой колораткой. Красный шелк казался кровавой раной поперек горла.

Заметив, что голубое платье по-прежнему лежит на кресле, епископ сказал недовольно:

– Долго же вы спите.

– У кого чиста совесть, тот спит крепко, – сдержанно ответила Эмер.

– Крепко и долго – не одно и то же, – поправил он ее. – Но ближе к делу, леди. Королева объявила начало суда через четверть часа. Извольте поторопиться, если не хотите, чтобы я привел вас к Ее Величеству в исподнем.

– Тогда, может, выйдите? Или желаете присутствовать?

Епископ милостиво соблаговолил выйти.

Эмер вскочила и натянула платье, ничуть не заботясь о том, чтобы расправить складочки и рюшечки. Весь утренний туалет занял у нее не больше пяти минут, она даже не стала причесываться – просто перевязала боковые пряди пониже затылка, чтобы не лезли в лицо, и даже не озаботилась накинуть на голову покрывало.

Когда она появилась из спальни, Ларгель Азо оглядел ее с неудовольством, но язвить по поводу неряшества и небрежности не стал.

В сопровождении епископа и гвардейцев Эмер была препровождена в Большой зал. Совсем недавно здесь принимали королеву, и все украшали цветы и масляные светильники. В этот раз ставни были полуприкрыты и занавеси приспущены, что создавало таинственный полумрак.

На возвышении, где во время пиров накрывали столы для важных гостей, сейчас стоял складной трон из дуба, окантованного резными пластинами из кости. На троне, в окружении вооруженных до зубов гвардейцев, восседала Ее Величество с крайне грозным видом, по правую руку от нее стоял лорд Саби, похожий в сером квезоте на облезлую мышь.

Когда Эмер вошла в зал, лорд Саби как раз что-то нашептывал королеве на ухо, а она пристукивала пальцами по подлокотнику и хмуро поглядывала на Тилвина и Годрика, стоявших перед ней на коленях. Руки Годрика были связаны за спиной, но раны стягивали свежие повязки, и рубашка на нем была чистая, хотя и из грубого плотна, какие носят простолюдины.

– Простите за долгое ожидание, – сказал Ларгель Азо, – но графиня изволила почивать, я только сейчас ее разбудил.

– Мы ждем, а она спит? Поистине, если нет совести, то ее не купишь, – провозгласила королева. – Поставьте ее рядом с этими двумя.

Гвардейцы заставили Эмер опуститься на колени, а лорд Саби сказал:

– К графине можно было бы проявить больше сердечности, Ваше Величество.

– Графиня сделала все, чтобы мы утратили всякую сердечность, – не согласилась с ним королева и нахмурилась еще больше. – Я намерена разобраться, что за игры она ведет, почему с такой легкостью нарушает королевские законы, и нет ли в этом злого умысла. А почему до сих пор нет леди Фламбар и ее дочери, девицы Острюд? Они тоже спят?

– Леди Фледа с дочерью вчера скрылись, – ответил епископ. – Я сам видел, как их увозила повозка, которой правили слуги с кухни. А они, насколько мне известно, решили подчиняться лишь графине Поэль...

– Похищение благородных дам?! – немедленно поняла королева. – Да вы с ума сошли, графиня!

– Не похищение, а спасение! – возразила Эмер. – Ваш дорогой поверенный сэр Тюдда держал их под замком, на цепи.

– На цепи? Что за вздор! – королева обернулась к Тилвину. – Отвечайте! Это так?

– Ваше Величество сами приказали мне позаботиться о леди Фледе и ее дочери, – ответил Тилвин с поклоном. – Я выполнил ваше указание по мере разумения и с усердием.

– Какие гладкие слова, – королева смерила его подозрительным взглядом. – Графиня говорит о цепях...

– Графиня ошибается, – мягко возразил Тилвин.

– Лжец! – презрительно бросила Эмер.

– Помолчите пока, – предупредила ее королева. – Речи про то, что вы держали их под замком – тоже ошибка?

– Нет, Ваше Величество.

– Вы заперли благородных дам?!

– Да, запер, – ответил Тилвин твердо.

– Объяснитесь.

– Признаю, я превысил полномочия, запретив леди Фледе и ее дочери свободно разгуливать по Дарему, и предполагал отправить их в монастырь...

– Какое рвение! – хмуро заметила королева.

– Но сделал это лишь по одной причине. И если Ваше Величество признает причину ничтожной, то я готов понести наказание.

– Не тяните! Что за причина?

– Так получилось, что я глубоко и искренне полюбил графиню Поэль, – сказал Тилвин смиренно. – И зная, что она очень привязана к Дарему, хотел, чтобы она снова стала здесь хозяйкой. Поэтому счел присутствие прежней владелицы замка нежелательным. А с леди Острюд у графини Поэль сразу были натянутые отношения. Эмер было бы неспокойно... То есть графине Поэль, прошу прощения.

Лицо королевы смягчилось, и Эмер поняла, что рассказ предателя возымел действие.

– Все не так, Ваше Величество! – торопливо заговорила она, боясь, что прикажут замолчать. – Сэр Тюдда давно плел интриги против своего брата, моего мужа. Он мечтал получить все, чем владел Годрик, и вы, по незнанию, исполнили его низкую мечту...