Текст книги "Война меча и сковородки"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)
– Очень мило со стороны Её Величества отпустить тебя к нам.
– Старуха просто избавилась от меня, – фыркнула Эмер, с размаху усаживаясь на кровать, застеленную шкурой снежного барса. – Мой синяк вводил бы её в ступор всякий раз, когда бы я попадалась ей на глаза.
Служанки принесли чашку с колотым льдом и несколько полотняных салфеток. Айфа отослала служанок, помощницы ей были не нужны, и сама завернула в салфетку пригоршню льда.
– Думаешь, дело только в этом? – спросила Айфа.
– А в чём же ещё? Она бы удалила меня и на неделю, но через два дня приезжает сэр Ранулф Ишем, – Эмер повторила имя с удовольствием, пробуя его на язык, как диковинное лакомство. – К его приезду я должна быть в королевском замке, в лентах и цветах, как новогодний жареный поросёнок.
– Два дня отдыха – это мало, синяк не пройдёт, – сказала Айфа, протягивая сестре мешочек с колотым льдом. – Приложи к щеке, чтобы не слишком сильно отекла. Хотя, уже ничего не поможет. На тебя, действительно, страшно смотреть. Я понимаю Её Величество.
– Маяк с подбитым глазом... – пробормотала Эмер, прикладывая лёд к лицу и морщась от боли.
– Не волнуйся, синяк на время встречи с женихом я спрячу, – пообещала Айфа, прищуривая длинные глаза и пронзая младшую сестру одним из тех взглядов, что проникают до сердца и печени. – Главное, не делай резких движений, чтобы не разрушить иллюзию.
– Хорошо, если так, – меланхолично заметила Эмер. – Может, он хотя бы не испугается, увидев меня.
– Заплачь ещё, – посоветовала Айфа. – Ты очень миленькая. Твой жених будет доволен.
Эмер только вздохнула.
– Ну что за хандра? – Айфе надоело играть роль доброй няньки, но и сестру было жалко. – Почему ты такая грустная? Хочешь, погадаю тебе?
Сестра встрепенулась, и глаза её наконец-то заблестели. В их семье лишь Айфа обладала колдовскими силами, но никогда до сих пор она не предлагала показать свои способности.
– Страшно! – Эмер облизнула губы.
– Не хочешь – уговаривать не буду, – Айфа наполнила колотым льдом вторую салфетку и поменяла Эмер холодилку на щеке.
– Хочу, но... страшно.
– Да, колдовство – оно не для робких, – усмехнулась Айфа.
Усмешка получилась мрачной, и Эмер затрепетала. С тех пор, как старшая сестра вышла замуж, она переменилась. Не было уже той своенравной девицы, которую она помнила по играм в Роренброке. Всё в ней – и жесты, и взгляды, и улыбки несло отпечаток тайных знаний. И сама Айфа была, как затаённая угроза. По-крайней мере, Эмер так чувствовала. Она-то за всю жизнь не прочитала и пяти книг и поэтому благоговела перед Айфой, которая знала столько, сколько ей и во сне не могло присниться.
– Хорошо, давай погадаем, – сказала она хрипло.
– Садись, – Айфа кивнула на стул у зеркала. На стуле лежала подушечка из тех новомодных восточных вещиц, что начали проникать в жизнь эстландской аристократии. По парчовой ткани летели удивительные огненные птицы, вышитые золотом и алым шёлком. Айфа взяла подушечку и не глядя швырнула на пол.
Эмер почти с отчаяньем проследила взглядом за дорогой вещицей, брошенной так небрежно, и на тряпичных ногах подошла к туалетному столику, где в раме из морёного дуба красовалось большое овальное зеркало. Такое зеркало стоило не одну сотню золотых, но муж у Айфы был богатый и не скупился на подарки. Отражённая в хрустальной поверхности комната немного искажалась, придавая таинственности. Где-то там, по ту строну рамы, существовал особый мир, в который Айфа могла заглядывать без труда, а она, Эмер, могла только прилепиться к её умению.
– Смотри в зеркало, молчи и запоминай, – голос Айфы стал вкрадчивым. – Пока молчишь, тебе будет открываться будущее. Но едва скажешь хоть слово, колдовство рассеется.
Она зажгла две маленькие курильницы и поставила их справа и слева от Эмер. Синий дым, ароматный и густой, окутал её, словно покрывалом. Голова закружилась, но сознание оставалось ясным. Налив родниковой питьевой воды в чашу, Айфа достала из сундука флакончик из алебастра, вынула пробку и капнула несколько капель тёмной жидкости в чашу. Вода помутнела, поголубела, а потом заиграла масляной радугой.
Обойдя Эмер трижды посолонь, Айфа вполголоса напевала непонятные заклинания, склонившись над чашей. Потом протянула руки над головой сестры и выплеснула радужную воду на поверхность зеркала. Брызги попали на лицо Эмер, и она на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, в зеркале появились неясные образы. Они перемещались тёмными пятнами и постепенно обретали ясность.
Одно дело – слышать о колдовстве, и совсем другое – увидеть его воочию. Язык Эмер прилип к нёбу, а в горле пересохло. Боясь пошевелиться, она смотрела в зеркало, но не видела ни своего отражения, ни отражения Айфы. Радужная плёнка затянула всю поверхность стекла, а потом появилась движущаяся картина. Это был рыцарский турнир, тут Эмер не могла ошибиться, хотя и видела турнир лишь однажды. То есть, наяву – однажды, но во сне – почти каждую ночь.
Это был большой и пышный турнир. И даже королева сидела в ложе, украшенной лентами и цветами. Королева выглядела совсем, как сейчас, и Эмер решила, что предсказание относится к недалёкому будущему. По ристалищу гарцевала кавалькада рыцарей. Маленькие фигурки в плащах и разноцветных коттах чинно следовали парами. У замыкающего колонну волосы так и горели на солнце начищенной медью, и в этом рыцаре, восседавшем на гнедом жеребце, Эмер с удивлением и восторгом узнала саму себя. Это была она! В кольчуге, с мечом у пояса, держащая шлем на сгибе локтя. Эмер из будущего широко улыбалась зрителям, и те радостно махали руками в ответ.
Внезапно по поверхности зеркала пробежала дрожь, как бывает, когда бросаешь камень в озеро. Изображение турнира померкло, и его сменила другая картина. Эмер снова увидела себя – с распущенными встрёпанными волосами, в одной ночной рубашке, склонившуюся над спящим мужчиной. Видение продолжалось несколько мгновений, и разглядеть спящего Эмер не успела. Заметила только обнаженную мускулистую грудь – широкую, как доска.
Наверное, будущий муж. По телу прокатилась горячая волна. Красивый муж – это подарок судьбы! Какое замечательное предсказание! А она-то, дурочка, боялась!
Но зеркало показало ей следующую картину. Близко-близко Эмер увидела собственное лицо. Но оно не было её отражением, а было повёрнуто поперек рамы. Глаза той Эмер были закрыты. Спала она, что ли? Изображение почему-то сотрясалось, и сначала Эмер не могла понять, в чём дело. Но вот лицо медленно поплыло назад, и стало ясно, что она лежит на полу, головою на коленях какого-то мужчины, который встряхивает её, будто заставляя пробудиться. Проклятое зеркало показало мужчину со спины, вот незадача! Зато хорошо был виден мозаичный пол – скопление рыб и морских гадов на чёрном фоне. Конечно же, это тронный зал! Эмер ни разу не была там, но столько рассказов ходило о прекрасном убранстве, чудесной мозаике и колоннах высоких, как самые высокие сосны! В это время голова зеркальной Эмер как-то странно свесилась.
– Небесное пламя! – воскликнула настоящая Эмер, торопливо осеняя себя знаком огня.
Зеркало полыхнуло радужным сполохом, померкло и приняло обычный вид. По его поверхности медленно стекали жирные масляные капли. Айфа затушила кадильницы и зажгла ещё пару свеч.
– Что же ты закричала? – спросила она, вытирая зеркало чистой ветошью.
– Ты видела то, что видела я? – спросила в ответ Эмер.
– Нет, это могла видеть только ты. Но я надеюсь, ты мне расскажешь? Было что-то плохое? – она встревожено посмотрела на младшую сестру.
– Н-нет, – принудила сказать себя Эмер. Несмотря на всё своё безрассудство, она понимала, что нельзя брякнуть: видела, мол, как умру молодой в тронном зале. – Только хорошее. Я видела свадьбу.
– Свою?
– Да, но жениха не разглядела. Вернее, не всего разглядела. Но судя по телу, он красив.
– Судя по телу? Сестрёнка, ты разглядела его тело на свадьбе?
– О! – Эмер попыталась собраться с мыслями.
Айфа проницательна, если она что-то заподозрит, придётся выкладывать начистоту. – На самом деле, это была не совсем свадьба. Что-то после свадьбы, – она притворилась смущенной, чем страшно развеселила сестру.
– Так ты видела первую брачную ночь, крошка Эмер?
– Вообще-то я выше тебя на голову и три пальца. Да, это была ночь. Он лежал в постели, а я рядом. Скажи-ка, а твои пророчества – они всегда сбываются или как? Можно ли что-то изменить в будущем? Или вот увидел, и теперь хоть тресни, но случится?
Айфа устремила на неё тёмный загадочный взгляд и некоторое время молчала.
– Я не знаю, – сказала она. – Наверное, можно, потому что для небесного пламени нет ничего невозможного, и если сильно чего-то хочешь, то это случится. Но будет ли это полезным для тебя?
«Несомненно, будет», – подумала Эмер. Но страх уже цеплялся за сердце холодными каменными пальцами, и сжимал, сжимал до боли. Эмер встряхнула рыжей гривой. Пока она жива – не надо раскисать. «Верность и надежда!» – именно так написано на гербе Роренброков. И Эмер собиралась следовать девизу, как и подобает благородному рыцарю. То есть, рыцарем она не была. Вернее, была – но по духу. А это гораздо важнее, чем формальное посвящение. Ей припомнилось видение рыцарского турнира, и душа затрепетала, словно услышав звук трубы.
– Ты задумалась, – Айфа тронула её за плечо, и Эмер подскочила, как ужаленная. – Что тебя так поразило? Красивый мужчина или нечто иное?
– Айфа, а это твоё зеркало... Оно показывает только то, что будет? Или может показывать, к примеру, мечты?..
Она ждала ответа всем существом.
– Бывает, что показывает и мечты, – разочаровала её сестра. – Если желание слишком сильное, то оно может показаться реальностью.
Эмер вздохнула. Конечно, это мечты. Женщина – рыцарь! Обхохотаться можно. Даже мечтать об этом смешно. Она заставила себя отбросить грустные мысли и начала длинный рассказ о матушке, сёстрах, брате и Роренброке. Они с Айфой проговорили не меньше двух часов, пока Сесилия не постучалась в двери, объявляя, что милорд прибыл, и ужин ждёт.
Лорд Демелза пожелал трапезничать в своей комнате, и ужин в дамской компании прошёл весело. Сесилия вспоминала детские проказы, и Эмер с удовольствием хохотала во весь рот. Как приятно позабыть о придворных условностях и отдохнуть в кругу близких. После ванны с розмарином – о, розмарин! – Эмер и Сесилия отправились в отведённую им комнату, где уже были постланы постели.
Сесилия тут же юркнула под одеяло, блаженно вытягиваясь – она устала и от долгой дороги, и от волнений в королевском замке. После вкусного и обильного ужина клонило в сон, но спокойному сну не суждено было сбыться.
– Что это ты делаешь, позволь спросить? – поинтересовалась она, когда Эмер вытащила из сундучка мужские штаны и полинялую котту, которые, бывало, носила в Роренброке. – Зачем ты притащила в столицу это тряпье?
Не отвечая, Эмер сбросила платье и принялась натягивать штаны. Потом наступила очередь котты, и Сесилия встревожилась окончательно.
– Куда ты собралась?! Ведь уже ночь!
– В Нижний город, – ответила Эмер, перетягивая котту широким кожаным ремнём.
– Зачем? – Сесилия с удивлением наблюдала за превращениями благородной девицы в уличного бродягу.
Эмер повязала волосы платком, чтобы скрыть пышную шевелюру, и нахлобучила сверху войлочную шапку с потрепанными и обвисшими полями, а потом вытащила из сундука деревянную коробочку с прорезанными в крышке крохотными отдушинами.
– Нет! – взвизгнула Сесилия. – Леди Эмер, ты не посмеешь!
– О чём это ты? Вот он, Красавчик Женераль! – гордо объявила Эмер и приоткрыла крышку, хвастаясь своим сокровищем. Внутри коробки сидел большой жирный таракан. – Что значит – не посмею? Разве для того Красавчик Женераль проделал такой долгий путь? Нет, он просто обязан поучаствовать в тараканьих бегах.
– Никуда ты не пойдешь! Я всё расскажу леди Демелза!
– Тише! – Эмер захлопнула крышку и зажала подруге рот, одновременно прислушиваясь, не идет ли кто по коридору. Но в доме было тихо, и на визг Сесилии не сбежались перепуганные слуги или сама Айфа вкупе с мужем. – Что ты раскричалась, дурочка? – попеняла она, отпуская Сесилию. – Красавчик Женераль должен прославиться и принести мне кучу денег. А для чего я столько кормила и тренировала этого глупыша?
Но Сесилия не разделяла её планов.
– Небеса святые! Я думала, ты оставила эти ужасные привычки дома!
– Нет, как видишь, они приехали со мной, – Эмер любовно погладила деревянную крышку. – От тебя требуется лишь открыть окно. Иначе мне придётся просить, чтобы впустили.
Сесилия пришла в ужас от одной мысли о том, что Эмер заявится под утро, в образе нищего с большой дороги, и начнёт стучаться с парадного входа.
– Но что мне делать, если леди Демелза спросит о тебе?
– Скажешь, что меня скрутило в страшном приступе после жирной подливки, – Эмер похлопала её по плечу. – Или хочешь со мной?
– Что ты! – Сесилия готова была упасть в обморок. – Да я не осмелюсь выйти за ворота! Ведь там столько опасностей...
– На самом деле, там только одна опасность – попасться на глаза кому-нибудь из старших придворных. Но я надеюсь, они не бегают в Нижний город по ночам, и вряд ли госпожа королева захочет посетить тамошние притоны, чтобы поглазеть на тараканов. А они разные, Сесилия. Есть чёрные, и коричневые, и рыжие, и у них такие красивые жирные спинки, а на задках сальце...
– Замолчи сейчас же! – бедная Сесилия позеленела, а Эмер расхохоталась и перебросила ногу через подоконник.
Вскоре, держа под мышкой Красавчика Женераля, Эмер шагала по мостовой, держа путь к церковному шпилю. Ещё будучи в королевском замке, она узнала дорогу в Нижний город и ждала только подходящего случая посетить его прекрасные заведения. И вот, случай предоставлен судьбой, и им грех не воспользоваться.
Едва ли кто-то признал бы в ней девицу, даже если бы каким-то чудом навстречу попалась королева. Редкие прохожие и фонарщики видели лишь долговязого парня в поношенной одежде и нелепой шапке, который, насвистывая, шёл в кабак или к какой-нибудь прачке, согласившейся одарить его благосклонностью.
Дом, проводивший тараканьи бега, нашёлся без труда. На одном из двухэтажных строений, на грязной стене был грубо намалёван таракан. Эмер поглубже натянула шапку и толкнула щелястые двери. В тараканьем зале было шумно и людно. Несколько столов, на которых происходили гонки, окружали игроки и зеваки. Они напирали друг на друга, а порой начинали драку.
Проклятья и вопли радости сливались в чудовищный гул. Запах жареных свиных колбасок смешивался с запахом пота и немытого тела. Здесь, наверное, собрался весь сброд Тансталлы. Впрочем, были тут и знатные господа, их легко узнавали по надменным выбритым лицам и черным плащам.
В углу, на возвышении из перевернутых ящиков, сидел толстяк в жёлто-зеленой одежде. Лицо у него было плоское, угрюмое, но глаза смотрели проницательно. К нему-то и направилась Эмер.
Выстояв очередь из пятнадцати человек, желающих сделать ставки, Эмер поставила на стол перед толстяком коробку с тараканом и сказала:
– Красавчик Женераль от Жоса Долговязого.
Толстяк окинул её внимательным взглядом и велел:
– Открой.
Эмер приоткрыла крышку коробки, чтобы толстяк мог оценить тараканьего скакуна.
– Ставить будешь? – спросил толстяк, записывая имя таракана и его владельца на папирусе.
– Две серебряные монеты, – Эмер протянула деньги.
– Надеешься выиграть? – толстяк отметил ставку.
Эмер пожала плечами. Не хватало сглазить удачу.
Как она и ожидала, ставить на новичка мало кто решился, и первые два забега принесли ей по пять серебряных монет каждый. Последующие три были не так денежны, потому что Красавчик Женераль обрёл поклонников, желавших поддержать его серебром, но к двум часам по полуночи в кошелёк Эмер перекочевало двадцать монет. Очень неплохо. Теперь главное – уйти быстро и незаметно. Объявив, что желает промочить горло, Эмер села в уголочке с кружкой пива, а когда тараканий забег перерос в бурное выяснение отношений между хозяевами шестиногих скакунов, выскользнула вон и сразу припустила по переулку к людным улицам Среднего города. Погони не было, и девушка немного успокоилась. Монеты славно позванивали, и Красавчик Женераль был спрятан у сердца. Время от времени Эмер ласково похлопывала по коробке.
Шаги, раздавшиеся позади, заставили её идти быстрее, но вдруг дорогу ей преградили трое мужчин весьма неблагородного вида – все в обносках, широкоплечие и явно не дураки подраться. У одного даже синяк красовался под глазом, совсем, как у неё. Ещё, поди, и ножи припрятаны за голенищами сапогов.
– Подожди, парень, – сказал тот, что с синяком, – потолковать надо.
Толковать с ними стал бы только слепой, а Эмер слепой не была. И слишком самонадеянной тоже. Внутренний голос подсказывал, что сзади её настигали дружки любителей потолковать, и надеяться отбиться от них даже при всей её неженской силе, было бы отъявленной глупостью.
Она не стала дожидаться появления дружков и нырнула в боковой переулок. Сзади послышался топот сапог и тихая ругань. Эмер бежала, стараясь беречь дыхание – одним небесам известно, сколько придётся удирать. Она петляла, как заяц, ныряя во все подворотни, и вскоре совсем заплутала. Преследователи знали эти улицы гораздо лучше её, и в какой-то момент она услышала голоса впереди. Эмер заметалась возле каменной стены, и вдруг решилась – перебросила на ту сторону коробку с Красавчиком Женералем и полезла следом сама. Она ободрала пальцы и ладони, но благополучно перевалилась через стену и рухнула в чей-то двор. Отыскав коробку, она шёпотом попросила у таракана прощения, пообещав, что такого больше не повториться. Конечно, врала бессовестно – ведь предстояло ещё лезть обратно, но Красавчику Женералю знать об этом не полагалось.
За стеной промчались преследователи, а потом стало тихо. Эмер решила выждать. Пусть охотники до лёгкой наживы уйдут подальше. Или совсем бросят искать, если повезёт.
Только сейчас она огляделась, чтобы понять, куда её занесло. Странно, что в Нижнем городе были такие ухоженные и чистые дворы. Наверное, в столице и бедняки жили лучше некоторых лордов. Розовые кусты росли вдоль дорожек, выложенных плоскими камнями, и фонтан в виде раковины серебрился струйкой.
Что-то мокрое и холодное ткнулось в щёку, и Эмер чуть не вскрикнула, увидев перед собой огромного черного волкодава. Он рассматривал её по-человечески умными глазами и грозно скалил зубы, похожие на маленькие кинжалы.
– Собачка, миленькая... – залепетала Эмер, понимая, что попала из болота, да в трясину, – не трогай меня, пожалуйста... Я хорошая...
Волкодав обнюхал её, и девушка боялась даже дышать, не то, что шевелиться. Потом, хвала яркому пламени, псина сочла её неопасной или не заслуживающей внимания, и убралась восвояси. Но не успела Эмер испустить вздох облегчения, как возле фонтана раздались лёгкие шаги и женский голос произнёс:
– Чего я только не делаю ради вас, милорд...
– Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя... – ответил приглушённый мужской голос.
– Почему же я не могу вам отказать...
Эмер закрыла лицо ладонями. Эти колокольчики – и хрустальные, и серебряные, просто преследовали её. Она терпеть не могла любовных слюней и соплей, и теперь жалела, что промедлила убраться из дворика.
– Меня интересует всё, что связано вот с этим... – продолжал мужчина.
Лёгкая возня в темноте, и женщина-колокольчик зазвенела:
– Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд...
– Не поверю, что ты чего-то боишься, милая Кютерейя...
Эмер отняла руки от лица, чтобы посмотреть на небо и подгадать время. Неизвестно, сколько эти голубки проворкуют здесь, а вернуться домой надо до света. Айфа – любящая сестра, но и она не потерпит прогулок по ночам.
Из темноты бесшумно выскочил ещё один волкодав, на сей раз серый. Эта псина повела себя дружелюбнее, чем чёрная, даже не стала скалить зубы и, приласкавшись, потрусила дальше. Вслед за ней убралась и влюблённая парочка, и Эмер тут же воспользовалась этим, чтобы сбежать. Перебросив Красавчика Женераля, она переметнулась через стену с такой скоростью, будто демоны из преисподней гнались за ней, и попала прямо в лапы старых знакомых.
– А вот и ты, – объявил тот, который был с синяком, и пнул Эмер в живот.
Она отлетела к стене и свалилась в пыль, пытаясь вдохнуть, но это никак не удавалось. У неё отобрали кошелёк и тут же поделили монеты, ругаясь между собой, а Эмер только оставалось надеяться, что грабители забудут про неё.
Надеждам не суждено было сбыться, и она получила ещё один пинок – прямо в рёбра.
– Где таракан, крысёныш? – спросил кто-то.
Эмер ответила бы, но вместо слов из горла вырвался хрип.
– Я его сейчас прирежу. Заставил нас бегать по городу, – сказал громила со шрамом через щёку.
– Успеешь, – равнодушно бросил тип с синяком. – Посмотри, может таракан у него за пазухой.
Чернобородый хотел схватить Эмер за грудки, но она проворно лягнула его и откатилась в сторону – откуда только силы взялись.
– Нет, я его прирежу, – рыкнул он, выхватывая нож из-за голенища.
Нож отразил свет месяца, и Эмер заскребла ногами, пытаясь отползти, и клянясь яркому пламени никогда больше не совершать подобных вылазок, буде приведётся остаться в живых.
– Эй, убери зубочистку, поранишься, – раздался вдруг насмешливый, с ленцой, голос. – И дайте дорогу, сброд!
Из темноты вышли рыцарь и оруженосец. То, что это были именно рыцарь и оруженосец, Эмер поняла сразу. Слишком много она видела и тех, и других за минувшую неделю.
– Не пошёл бы ты... стороной, милорд, – посоветовал разбойник с синяком.
– Мне эта улица нравится больше, – последовал ответ.
– А мне вот рожа твоя совсем не нравится, – объявил чернобородый и бросился на рыцаря с ножом.
Тот легко увернулся от удара и без особых затей приласкал противника кулаком в живот.
Эмер смотрела, как заворожённая, забыв даже о боли в рёбрах.
Незнакомый рыцарь был высок – даже выше её, очень стройный, с тонким и породистым лицом. Пожалуй, постарше года на два или на три, но уже отпустил бородку. Наверное, чтобы казаться зрелым. Двигался он легко и гибко, как лесной кот, и в его движениях в помине не было той неловкости, какая обычно бывает у высоких людей. Длинные волосы перетянуты шнурком пониже затылка – с нарочитой небрежностью, но шнурок был из витой серебряной тесьмы. И котта пошита щеголевато, точно по фигуре, с парчовой вставкой на груди.
«Вот такого бы мне мужа», – неожиданно для себя подумала Эмер, с восхищением наблюдая, как рыцарь раскидал грабителей, даже не доставая меч. Его оруженосец, вооружившись палкой, прикрывал господина со спины.
Вдвоем они действовали так слаженно, что смотреть было одно удовольствие. Эмер отползла в сторону, чтобы не попасть под ноги, и не получить ножом в кишки, и любовалась представлением.
Не прошло и четверти часа, как посрамлённые грабители улепётывали, нарвавшиеся не на робкого горожанина, а на крепкого воина, да не одного, а с помощником.
Только тогда Эмер опомнилась и схватилась за саднящий бок.
– Ты цел, человек? – спросил рыцарь без особого интереса. – Проверь, Сибба.
– Какой-то бродяга, – ответил оруженосец, названный Сиббой, толкая Эмер в бок носком сапога и попадая, естественно, по больному месту. – Только не знаю, живой или уже подох. Нет, живой – стонет и шевелится.
– Посмотри, как он, – велел рыцарь, и оруженосец со вздохом присел возле жертвы грабителей.
Эмер оттолкнула его и поднялась, стискивая зубы.
– Все хорошо, благородные господа, – буркнула она. – Спаси вас яркое пламя за помощь.
– Нашел, где шляться ночью, – фыркнул Сибба. – Не ранили они тебя?
– Нет, – сказала Эмер с отвращением, поднимаясь на ноги и оглядывая землю вокруг.
– Деньги потерял?
– Нет.
Она нашарила у стены коробку и первым делом проверила, как себя чувствует Красавчик Женераль.
– А ну, дай сюда! – рыцарь неожиданно выхватил у неё коробку. – Что там?
– Верните, милорд! – взмолилась Эмер, но он уже открыл крышку.
Перепуганный Красавчик Женераль воспользовался этим и рванул на волю так быстро, что в забеге обогнал бы настоящего скакуна.
Рыцарь издал вопль, совершенно не подобающий его строгой красоте, махнул рукой, топнул... и Красавчику Женералю пришел конец.
– Что это?! – спросил рыцарь, заикаясь.
– Это таракан, господин, – ответил оруженосец, ухмыляясь. – Парнишка, видно, участвовал в тараканьих бегах, и ему повезло. А его собутыльникам это не понравилось.
– Тараканьи бега? Какая мерзость! – рыцарь сердито отряхивал котту в том месте, где ещё мгновенье назад семенило ножками несчастное насекомое.
Эмер тем временем упала на колени перед дорогими останками, мечтая о чуде. Чуда не свершилось, Красавчик Женераль был мёртв. Она горестно застонала.
– Чего это он? – спросил рыцарь.
– Вы убили его таракана, милорд, – философски ответил оруженосец. – Хороший таракан – ценное животное.
Рыцарь фыркнул.
– Ты играл, мальчишка? – спросил он.
– Да, – буркнула Эмер, пытаясь прикрыться шляпой.
– Ого! Какой у него фингал под глазом! – продолжал потешаться слуга. – Много ли выиграл со своим скакуном?
– Двадцать серебряных монет, – ответила Эмер и добавила угрюмо: – Я могу идти, господин?
Рыцарь некоторое время рассматривал её с презрительным состраданием.
– Иди, – сказал он, наконец. – Нет, постой.
Эмер замерла, боясь оглянуться. Но рыцарь достал из поясного кошеля монету и перебросил оруженосцу:
– Отдай ему деньги. А ты, тараканий погонщик, задумайся о душе. Завязывай с азартными играми, если не хочешь оказаться одной прекрасной ночью в канаве. С перерезанным горлом.
– Послушай его, – посоветовал Сибба, сунув в руку Эмер монету. – Мой господин плохого не посоветует!
Рыцарь со слугой отправились дальше и вскоре скрылись за поворотом. Эмер смотрела им вслед, хотя делать этого не следовало, но уйти она не могла, как ни старалась. Только когда случайные спасители исчезли из виду, девушка побрела отыскивать дом Айфы. Помятые ребра болели, а в ладони они крепко сжимала подаренную монетку.
Добраться до дома сестры удалось без приключений. Сесилия, как и обещала, оставила окно открытым. Эмер забралась в комнату, умылась, стараясь не шуметь, и скользнула в постель. Умница Сесилия взбила перины и подушки, и даже откинула уголок одеяла, словно желая спокойной ночи. Сама она уже сладко спала, и до Эмер доносилось её ровное дыхание.
Укрывшись одеялом, девушка повернулась на бок, сложив ладони под щёку. Монету она побоялась оставлять на столике и спрятала под перину. Надо было спросить имя того рыцаря. Хотя... к чему имя, если свадьба с лордом Ишемом – дело решённое.
Эмер зарылась лицом в подушку, испытывая жгучее желание поплакать невесть отчего.
Глава 3
Два дня Эмер только и делала, что отдыхала. То есть, вставала с постели только в случае крайней необходимости, отговариваясь тем, что надо набраться сил перед встречей с женихом.
На самом деле, виной всему были помятые бока. Обошлось без переломов, но ходить Эмер могла только кряхтя и семенящей походкой. Узнай об этом Айфа, устроила бы допрос, а дознавшись до истины, наказала немилосердно. Поэтому лучшим выходом было молчать. Сесилия если о чём и догадывалась, то вопросов не задавала, и помогала подруге, чем могла – носила подносы с едой в комнату, развлекала разговором и чтением.
Устроившись так, чтобы виден был город в окне, Эмер вполуха слушала Сесилию, читавшую ей очередную рыцарскую балладу, и крутила в пальцах монету, пожертвованную неизвестным рыцарем.
Монета была золотая и иноземная – с квадратным отверстием посредине. Эмер вертела её в пальцах, любуясь красноватым отливом золота и непонятной вязью по краю. Надпись змеилась только с одной стороны, а с другой был изображён странный зверь – в чешуе, но с мохнатыми лапами и пышной гривой, с рогами, но без крыльев. Зверь изящно изгибал длинное тело и раскрывал клыкастую пасть.
Когда Сесилия не видела, Эмер прижимала монету к щеке и блаженно закрывала глаза. Она не считала себя слишком нежной сердцем, но сейчас ничего не могла с собой поделать. Неизвестный рыцарь держал эту монету в руках. И так получилось, что одним своим появлением, одним взглядом он покорил её вернее, чем вестфальды покорили Эстландию. И дело тут вовсе не в красоте, убеждала себя Эмер. Хотя, красивое лицо – уже половина дела. Красота – божественное проявление, особая милость небес. И Айфа отмечена этой милостью, и незнакомый рыцарь оказался под стать ей. Наверное, он умён, благороден и чист душой. Достанется же кому-то такое сокровище. И она вздыхала снова и снова, а Сесилия в тревоге прерывала чтение, спрашивая, что случилось.
Иногда Эмер испытывала лютые угрызения совести, потому как встреча с женихом и свадьба были неизбежностью, и страдания по другому мужчине яркое пламя расценивало, как грех. Но девушка утешала себя, что это не так уж и грешно – помечтать два дня, когда она ещё никому не принадлежит, и не давала никаких обязательств.
Два дня пролетели быстрее, чем ожидалось, и на день третий в доме, увитом плющом и хмелем, с утра всё стояло вверх дном. Эмер чувствовала это и до последнего тянула с пробуждением, туалетом и завтраком. Сесилия охрипла, понукая её умываться быстрее и быстрее доедать ветчину и варёные яйца, политые горчичным соусом.
Наконец, с трапезой было покончено, и Сесилия понесла поднос с пустыми чашками в кухню. Воспользовавшись одиночеством, Эмер достала заветный золотой и пылко его поцеловала. В первый и последний раз. И загадала, чтобы будущий муж был хотя бы немного похож на рыцаря, спасшего её.
Мечты прервала Сесилия. Она вернулась, держа на ладонях шкатулку драгоценности, присланные леди Демелза невесте.
– Что ты делаешь? – спросила она Эмер. – Почему не одеваешься? Мы не должны опоздать в замок, королева будет сердиться.
– Да, уже собираюсь, – с покорностью вздохнула Эмер, что было так на неё не похоже. – Найдешь мне тонкий кожаный шнурок?
– Шнурок? Зачем?
Эмер промолчала, и Сесилия не стала задавать других вопросов. Она знала подругу лучше, чем ту знали родственники. Если Эмер молчит – из неё и клещами ничего не вытащить, а значит и расспрашивать бесполезно. Легче пойти потолковать со статуей.
Шнурок отыскался среди вещей Сесилии, и Эмер в который раз удивилась её запасливости и хозяйственности. Шнурок был тонкий, но прочный, скрученный из вытянутой воловьей кожи – то, что надо. Эмер примерила его на шею, продела в отверстие на монете и завязала крепким узелком, чтобы носить монету вместо кулона. Сесилия смотрела, широко распахнув глаза.
– Будет мне талисманом, – пояснила Эмер и спрятала монету под нижнюю рубашку.
