Текст книги "Война меча и сковородки"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

«Она здесь», – сказал Тилвин.

Эмер прикусила костяшки пальцев, не зная, чего ждать – или Годрик полезет драться с Тилвином, или ворвется и объявит о разводе уже на законных основаниях.

Дверь скрипнула, и Эмер вскочила с кровати, готовая отстаивать собственную невиновность. Но вместо Годрика вошел лорд Бритмар, брат короля.

– Вот как! Вы не спите? – сказал он. – Когда вы проснулись? Наверное, это мы с сэром Тюддой разбудили вас... Мне жаль.

– Нет-нет, – возразила Эмер, – вы ни при чем. Я даже не услышала вас. Просто проснулась, вот и все. Вы искали меня? – она густо покраснела, представляя, что подумает о ней герцог, и чем может закончиться эта щекотливая ситуация, но лорд Бритмар поспешил ее успокоить.

– Я искал вас, но не смущайтесь. В отличие от вашего супруга я все понимаю правильно. Вчера вы ушли вместе с милордом Годриком и королевой, а потом на пир вернулись только милорд и Её Величество. Не составило труда сообразить, что разговор был весьма неприятным, и что вы поспешили скрыться в какой-нибудь тихой норке, чтобы поплакать всласть.

– От вас ничего не скроешь, – призналась Эмер. – Вы были правы, мы с Годриком очень разные. И огонь с землей просто не могут сосуществовать без разрушений.

– Он недоволен вашим выступлением на турнире?

– Он всем недоволен, – промолвила с досадой Эмер. – Что бы я ни сделала, ему не по нраву. Только и говорит о разводе... – она прикусила язык, но было поздно.

– Развод? – переспросил лорд Бритмар. – Он зашел так далеко?

– Не будем об этом, – Эмер усилием воли отогнала от себя уныние. – Ах, у меня, наверное, такой вид, что от одного взгляда страшно становится.

– Заплаканные глаза не красят женщину, – согласился лорд Бритмар, – но вас это ничуть не портит.

– Будто бы, – улыбнулась Эмер, и тут же тревожно посмотрела на герцога: – Только не поймите превратно, что я здесь нахожусь. Тилвин – брат Годрика, и мой друг, он провел ночь вне этой комнаты, я могу поклясться.

– Не надо оправдываться, не надо клятв. Я вам верю. Право же, я не похож на вашего грозного и неуступчивого супруга, и не упрекнул вас даже в мыслях. Но лучше покинуть эту комнату и сохранить ваше здесь пребывание в тайне. На мое молчание можете положиться, а сэру Тюдде...

– Тилвин никому ничего не скажет, – заверила его Эмер. Заверила, пожалуй, слишком горячо. – Несмотря на бедность, он – истинный рыцарь.

– После ваших слов я уверен, что со стороны сэра Тюдды нам не следует ждать предательства, – важно сказал герцог и подмигнул.

– Вы – чудесны, – сказала Эмер.

– Рядом с вами все становятся чудесными, – герцог открыл двери, пропуская Эмер вперед.

У лестницы ждал Тилвин, а на полу возле стены лежал расстеленный плащ. Эмер сразу все поняла и бросилась извиняться:

– Из-за меня тебе пришлось ночевать здесь!.. Прости, пожалуйста. Тебе следовало разбудить меня.

– Не беспокойтесь за меня, миледи, – ответил Тилвин с поклоном. – Я привык спать и на более неудобной постели. А вы выглядели такой измученной, что я побоялся нарушить ваш сон.

– И зря это сделал, – сказала Эмер с притворной суровостью. – Потом поговорю с тобой. И еще. Забыл, что мы с тобой на «ты»? Лорд Бритмар не станет упрекать тебя за несоблюдение этикета. Понятно?

– Да, – ответил Тилвин и наклонился, подбирая плащ.

– А я как следует не поблагодарил вас за титул короля турнира, – сказал брат короля, когда они с Эмер спускались по лестнице.

– Это я не поблагодарила вас за поддержку. Тилвин рассказал мне, благодаря кому он вышел принять мой вызов.

– Болтливый слуга, – покачал головой герцог, но в голосе его не было недовольства.

– Он не слуга, – поправила Эмер, – он – друг. Верный друг.

– Ну да, верность его неизменна, как скалы Дувра, – засмеялся лорд Бритмар. – Мир погибнет, а они останутся стоять.

Эмер промолчала, хотя пренебрежительные слова о Тилвине задели ее.

Брат короля поспешил исправить оплошность:

– Я сказал, не подумав, и обидел не только вашего друга, но и вас. Простите меня.

– Да, конечно, – пробормотала Эмер, чувствуя неловкость.

Она не смотрела на герцога, и поэтому заметила одного из поваров, который решил облегчиться на рассвете, и теперь возвращался в комнаты слуг, ёжась от утренней прохлады.

– Простите, я оставлю вас, – сказала она лорду Бритмару и окликнула повара: – Эй! Кухонный человек! Подойди!

– Добрый день, дорогая хозяйка! – отчеканил повар и подошел, чуть не виляя задом.

– Подними мастеров, подмастерьев и поварят, – велела Эмер, закатывая рукава. – Через четверть часа все должны стоять передо мной. И скажи, чтобы не брали ни плащей, ни курток.

Повар не осмелился спрашивать, для какого наказания их собирают, и помчался поднимать людей по приказу.

– Несмотря на вчерашний разговор, вы решили не оставлять обязанностей хозяйки Дарема? – спросил герцог.

– Что толку лить слезы над тем, что случилось, а может и никогда не случится? – ответила Эмер. – Живем здесь и сейчас, а я давно хотела заняться этими лентяями.

– Тогда не стану мешать, – брат короля раскланялся, но далеко не ушел, а уселся на скамейке у стены, находясь в стороне и в то же время наблюдая за тем, что затеяла рыжая графиня.

Работники кухни выходили во двор, позевывая, и вполголоса спрашивая друг у друга, что происходит. Но при виде хозяйки, вопросы были оставлены на потом, и любопытные опасливо замолчали.

– Становитесь в три ряда, – последовала новая команда. – Первая – поварята и младшие подмастерья, вторая – старшие подмастерья, третья – повара.

Началась сутолока, пока слуги занимали места сообразно рангу.

– Доброе утро, дорогие мои! – провозгласила Эмер, когда повара, подмастерья и поварята выстроились.

– Рады видеть, дорогая хозяйка! – крикнули они в ответ, да так крикнули, что спугнули птиц с ближайших деревьев.

– Молодцы! – Эмер с воодушевлением вскинула кулаки над головой. – Кричите вы отлично, как настоящие рыцари на поле боя.

Работники кухни, и так встававшие раньше всех, теперь все гадали, зачем их собрали еще раньше и почему на улице, и почему приказали выйти в одних рубашках и коттах. Но хозяйка быстро просветила их.

– Не думайте, что я забыла про то, как мы чуть не оплошали, готовя пирог. Все помнят эту историю?

Ответом ей было нестройное «да-а».

– Кто был тому виной?

На этот раз ответил только мастер Брюн:

– Негодник Муго был виноват, миледи. Он уронил корзину!

– А почему? – продолжала допытываться хозяйка.

– Потому что его толкнули.

– Потому что он был дохлый, как протухшая рыба! – Эмер подняла указательный палец в знак того, что говорит очень важные речи. – Потому что половина из вас – тощие и слабосильные, а половина разжирела, подъедая у хозяйских столов! Но с сегодняшнего дня все будет иначе. Каждое утро вы выходите на улицу – и в дождь, и в снег, и в ураган – и обегаете Дарем по солнцу. Пока с вас хватит и одного раза.

– Зачем нам бегать вокруг замка, миледи? Разве недостаточно, что мы усердно трудимся на кухне? – спросил мастер Брюн, которого мысль о забеге на двадцать шагов приводила в ужас – куда там обежать Дарем!

– Потому что невозможно хорошо выполнять свои обязанности, если у тебя мускулы похожи на очищенных устриц в мешке. И если ты тощий, что душу удерживает лишь котта – тоже невозможно. Посмотрите на меня! Я всегда бодра и полна сил, чтобы быть достойной хозяйкой Дарема, – Эмер многозначительно хрустнула пальцами. – Итак, по моей команде все бегут вокруг замка, а тот, кто прибежит последним... получит наказание. Вперед!..

Повара, подмастерья и поварята сорвались с места, как будто за ними погналась стая демонов из подземного мира. Старшие повара, отяжелевшие от службы, тут же отстали, но бежали во все лопатки, боясь даже оглянуться.

– Быстрее! Быстрее! Гусеницы вы эдакие! – крикнула им вслед Эмер, сложив ладони у рта. – Последнего накажу со всей строгостью!

Лорд Бритмар хохотал от души, наблюдая эту картину.

– Поражен в самое сердце вашей заботой о слугах! – сказал он. – И вправду, многие настолько зажирели, что скоро будут не ходить возле печей, а перекатываться.

– Хозяйка Дарема должна заботиться обо всех, – скромно сказала Эмер. – Даже о толстяках.

Поговорить дольше им не удалось, потому что на верху лестницы, ведущей на замковую стену, появилась высокая широкоплечая фигура – Годрик Фламбар собственной персоной. Эмер тут же отвернулась, делая вид, что никого не заметила. Она смотрела в ту сторону, откуда должны были появиться бегуны.

– Милорд Фламбар идет сюда, – сказал брат короля, – теперь я здесь не нужен.

Он скрылся в саду, а Эмер осталась стоять, всем своим существом чувствуя приближение мужа.

– Ты вчера не вернулась на пир, – сказал Годрик, останавливаясь за ее спиной и нарушая неловкое молчание.

– Не было настроения.

– Мне надо с тобой поговорить, Эмер.

Она потупилась, хотя подобная скромность была ей не свойственна. Тон мужа указывал, что беседа ожидается серьезная. И хотя Годрик назвал ее по имени, Эмер поняла, что речь пойдет не о супружеских нежностях.

– Мы поговорим, но чуть позже. Сейчас я должна закончить свои обязанности.

– Обязанности?..

Из-за замка показались первые бегуны – поварята и подмастерья. Они разрумянились и, добежав до хозяйки, принялись ходить вокруг, размахивая руками, потому что Эмер строго-настрого запретила падать на землю, чтобы отдохнуть.

– Что это ты затеяла? – спросил Годрик, и в его голосе Эмер уловила прежние недовольно-настороженные нотки.

– Приучаю слуг к рыцарским тренировкам, – сказала она безо всякого выражения.

– Э-э... – Годрик промычал что-то, но спрашивать не стал.

– Не бойся, на ристалище я их не погоню, – угадала его опасения Эмер. – Но утренние пробежки пойдут им на пользу.

Последним притащился мастер Брюн. Он был красный и потный, и заранее трусил, ожидая наказания.

– Последний, – подытожила хозяйка. – Ничуть в этом не сомневалась. Тебе необходимо покаяние. И вот оно: сегодня будешь таскать воду из колодца вместе с водоносами. Двадцать ведер. И не вздумай отлынивать, иначе завтра побежишь два круга.

Теперь мастер Брюн был красный еще и от злости, но возражать не посмел.

– Готова говорить, – Эмер повернулась к мужу. – Слушаю тебя.

– Пойдем подальше, где не помешают, – сказал Годрик и указал на статую вестника на замковой стене.

Они отошли к статуе, Годрик облокотился о постамент, Эмер теребила пояс. На нее накатила безмерная усталость и опустошение. Как будто струна, натянутая от сердца к голове, и раньше звеневшая – только затронь! – лопнула от напряжения.

– Тетя настаивает, чтобы мы помирились.

– Да, – ответила девушка машинально.

– Но ты же знаешь... Тебе лучше уехать из Дарема.

– Да.

– Не думай, я не гоню, – было видно, что подобные речи дались ему с трудом. – И я уважаю твои чувства, и твой выбор. Но здесь опасно. Вдруг случится, что я не смогу тебя защитить?

– Понимаю.

– Тебе надо принять решение, пока королева здесь. Потом может быть слишком поздно. Вчера ты была слишком расстроена, я хотел, чтобы ты немного поостыла. Что скажешь сегодня?

Эмер перевела взгляд на Даремскую равнину. По зеленому полю бежали тени от облаков. Горы на самом краю земли были в тени и казались синими.

– Я устала, Годрик, – сказала девушка. – Решай сам. Что бы я ни делала, ты всем недоволен. Ты слышал, что я сказала тогда, при королеве. Я не отрекусь ни от одного слова, но повторять не стану.

– Ты говорила сгоряча.

– Нет. Я из Роренброков, – сказала она. – Мы не бросаемся словами. Но и не навязываемся, если нет надежды. Я не прошу многого. Просто скажи: у меня есть хотя бы маленькая, совсем крохотная возможность, что однажды ты изменишься ко мне?

Годрик долго молчал, а потом глухо ответил:

– Не могу обещать тебе этого.

– Поняла, – Эмер поежилась от озноба, хотя солнце так и припекало. – Тогда смотри сам. В этот раз я не стану спорить, и при королеве соглашусь с любым твоим решением.

– Хорошо, – тихо ответил Годрик.

Худенький паж в красно-желтом берете несмело приблизился и передал Годрику записку.

– Королева просит придти в собор, помолиться, – сказал Годрик, прочитав послание. – Просит, чтобы я был один.

– Это предлог, – ответила Эмер. – Будет спрашивать о разводе.

– Тоже так думаю.

– Иди, не заставляй Её Величество ждать.

Годрик пошел, но почти сразу же вернулся.

– Мне, правда, жаль, – сказал он.

– Мне тоже, – кивнула Эмер.

– Господин! Господин! – крики Сиббы заставили их оглянуться.

Верный оруженосец совсем запыхался, бегом одолев лестницу, и стоял, уперев ладони в колени, и пытался отдышаться.

– Зачем кричишь? Пожар случился, что ли? – недовольно спросил Годрик.

– Господин... – Сибба смог, наконец, говорить ровно: – В кузне взорвалась плавильная печь...

– Кто-нибудь пострадал? – Годрик схватил его за плечо и встряхнул. – Все живы? Ну же, не тяни!

– Все живы, но двоих хорошо обожгло... Пожар тушат, надо привезти нашего лекаря, тамошний не справится...

– Едем! – Годрик стремительно направился к лестнице, но остановился, оглядываясь на Эмер. – Королева ждет меня...

– Езжай в деревню, – сказала Эмер, – ты нужен сейчас там. Я скажу Её Величеству, что ты задержался неумышленно.

– Благодарю, – Годрик коротко кивнул и исчез в сумраке коридора.

Сибба, так и не успевший отдышаться, со стонами поспешил за ним.

Эмер развернулась совсем в другую сторону и побрела в церковь. Сейчас королева опять устроит допрос, снова будет упрекать в легкомыслии и предательстве... Странно, но теперь Эмер не чувствовала страха или раздражения перед этим разговором. Слова Годрика окончательно опустошили ее.

Она шла медленно, останавливаясь у каждой бойницы, чтобы посмотреть вдаль. Вот и закончились ее дни хозяйкой в Дареме. Собственно, закончились, так толком и не начавшись.

В церкви было темно, только две свечи горели у алтаря. Не было видно и обычной королевской свиты, и это еще раз подтвердило, что королева задумала вовсе не молиться. Эмер подошла к алтарю и осмотрелась.

Никого.

Может, королева передумала и удалилась? Или зашла в исповедальню? Кается в грехах Ларгелю Азо, а он презрительно кривит губы, выслушивая о королевских проступках. Но из исповедальной не доносилось ни шепотка. Значит, епископа тоже нет в соборе?

Поглаживая крышку саркофага, Эмер припомнила последнюю встречу с епископом. Тогда тоже был полумрак. И камень скрежетал о камень.

Тут сердце застучало быстрее, и безразличие исчезло, как по колдовскому заклинанию. А чем же скрежетал Его Преосвященство? Возможно, есть тайник? Неплохо было бы на прощанье раскрыть епископские тайны.

Эмер ощупала саркофаг, но потайных ящиков не обнаружила. Подумав и оглянувшись, она уперлась ладонями в край. Крышка подалась, хотя и с трудом, и раздался знакомый скрежет. А ведь святые мощи должны покоиться в запертом гробу, это всем известно.

– Да простит меня святая Медана... – пробормотала Эмер, заранее извиняясь перед святой.

Она сдвинула крышку на три ладони, заглянула внутрь и тут же отпрянула, осеняя себя священным знамением.

– Яркое пламя! – вырвалось у нее.

Пытаясь унять бешено застучавшее сердце, Эмер взяла свечу и снова заглянула внутрь. В каменном гробу лежала мертвая женщина. Красивая, золотоволосая, в бархатном платье, сплошь расшитым золотой нитью. На голове, шее и сложенных крестом руках сверкали золотые украшения. Эмер наклонилась, рассматривая покойницу.

Неужели это – тайна Ларгеля Азо?

Убил ту, которая не ответила его греховной страсти и спрятал среди мощей? Знал, что здесь никто не станет искать труп?

Лицо красавицы было белым, как первый снег, губы страдальчески приоткрыты, а из-под полуопущенных век поблескивали глаза – совсем как живые. Этот блеск напугал Эмер. Она даже прикоснулась к щеке женщины, проверяя – правда ли деле умерла. Но кожа была холодной и твердой. Свеча в руке Эмер дрогнула, и под ресницами покойницы снова вспыхнули искры, словно она исподтишка наблюдала за происходящим.

– Я не боюсь, совсем не боюсь, – бормотала Эмер, касаясь холодного века, и приподнимая его.

Второй раз она уже не поминала яркое пламя, хотя снова отшатнулась и выронила свечу. Пламя погасло, и стало совсем темно, только еще один огонек теплился в подсвечнике.

Несколько раз глубоко вздохнув, Эмер нашарила на полу оброненную свечу, зажгла ее и опять склонилась над саркофагом. То, что она приняла за блеск глаз, было блеском драгоценных камней. Два изумруда были вставлены в пустые глазницы.

– Так ты и есть Медана, – прошептала Эмер, совсем по-другому вглядываясь в лицо мученицы, жившей сто лет назад. – Да простят меня небеса, а я ведь заподозрила Его Преосвященство в убийстве. Вот зачем герцог привез ему изумруды...

Теперь она видела, как ошиблась. Женщина в саркофаге просто не могла умереть недавно. От тела ее не исходил запах разложившейся плоти, наоборот, оно пахло приятно и сладко, как восточные благовония, но не так резко. Кожа туго обтягивала кости, но сохранилась на удивление хорошо. Видны были даже морщинки в углах рта.

– Я не хотела тебя тревожить, – покаялась Эмер. – Не сердись за любопытство.

Надо было поскорее закрыть крышку, пока не застали на месте преступления и не обвинили в осквернении святыни, но Эмер не могла заставить себя сделать это. Лицо Меданы, пришедшее из глубины времен, притягивало взгляд.

– Муж не любит меня, – сказала вдруг Эмер неожиданно для себя самой. – И никогда не полюбит. Он считает, что я недостаточно утонченна для него. Какая нелепость, верно? Я бы любила его, будь он простым рыцарем, а не лордом. Даже если бы он стал кузнецом, я бы его любила. Говорят, ты помогаешь в любви. Я поставила тебе десять свечи и поклонилась сто раз... – она поколебалась и исправилась: – Нет, не сто. По-правде, всего пятьдесят. Даже, двадцать, наверное... Но разве это важно? Главное – не поклоны, а вера. Правильно? Вот я попросила от всего сердца, а он меня не полюбил. Может ты и не помогала, а может, просто долго думаешь. Вобщем, не надо помогать. Он все равно меня не хочет. Пусть разводится и выбирает утонченную, нежную, которая играет на тридцати музыкальных инструментах и крутит веретено день и ночь. Если ему так будет лучше – пусть. Не стану препятствовать. Хватит унижений, – она помолчала и пожаловалась: – Но он так хорошо целует!

Тут она вспомнила, кому изливает душу и поспешила исправиться:

– Тебе не понять про поцелуи, ты ведь выбрала целомудрие. Подобное мне не понятно, но каждый выбирает дело по душе.

Обойдя алтарь, она толкнула крышку, чтобы поставить ее на место, и почувствовала легкое прикосновение к щеке – как будто летучая мышь пронеслась мимо, коснувшись крылом. Щеку захолодило, и Эмер утерлась рукавом. Какая странная летучая мышь – мокрая, что ли?

Девушка с подозрением осмотрелась и прислушалась, но в церкви было тихо. Никаких мышей. Неужели показалось? Она снова наклонилась к каменному гробу,  занявшись крышкой, и краем глаза заметила движение затаившегося в темноте существа.

В полумраке собора блеснула сталь. Только навыки, полученные на тренировках, спасли Эмер от удара длинным кинжалом в живот. Она успела повернуться на пятках, пропуская оружие мимо. Клинок глухо звякнул, ударившись о каменный саркофаг, а человек, державший кинжал, отскочил, изготовившись для нового нападения. Одет он был во все черное, и лицо скрывала черная маска, а сам он оказался невысокого роста и худощавый, как юноша, только что вышедший из детского возраста. И на руках – перчатки. К чему перчатки, если лето?

Эмер не стала ждать, когда он снова бросится на нее, и пнула человека в маске в голень. Он зашипел от боли, но бежать не собирался, а грозно выставил оружие – тонкий клинок, трехгранный, оружие тайных убийц.

– Неверное место ты выбрал для убийства! – сказала она, отвлекая нападавшего и тихонько отступая за саркофаг Меданы, прикидывая, что бы схватить вместо оружия. – Ты такой маленький и слабый, что я скручу тебя за пару секунд, и засуну твой ножичек тебе в...

Человек в маске сорвался с места, перескочив в прыжке алтарь – неслыханное святотатство! Эмер успела перехватить руку с кинжалом и приласкала убийцу ударом кулака в печень. Несостоявшийся убийца упал на колени и отплоз прочь.

– Кто тебя послал сюда, маленький? – продолжала Эмер, пятясь к выходу. Она была не настолько глупа, чтобы ввязываться в драку безоружной. Один клинок – это полбеды. Но не скрываются ли здесь подельники убийцы?

– Молчишь? А зря, – она сделала еще два шага назад, одновременно прислушиваясь к любому шороху и оглядывая церковь, – заговори ты, я бы еще и пожалела, и заступилась за тебя. Знаешь, что делают с теми, кто нападает на благородных господ? Их четвертуют. Не слишком приятная смерть.

Ее противник поднялся и поправил съехавшую маску. Голова его была перетянута черным платком, скрывая волосы – вот и попробуй, узнай при встрече. Нападать снова он почему-то не собирался, и Эмер бросила быстрый взгляд за спину – нет ли позади ловушки. Но выход из собора никто не преграждал, и девушка продолжала пятиться, не сводя взгляда с убийцы. Не метнет ли он кинжал вдогонку, если она побежит?

– Задумался? Молодец, думай. Лучше тебе поскорее убраться отсюда. Тот, кто послал тебя на верную смерть – он ведь не рассчитывает увидеть тебя живым. И скажи-ка еще... – но слова вдруг застряли в гортани, и язык онемел.

Эмер сморгнула, потому что перед глазами поплыли радужные пятна, и только сейчас почувствовала, как жжет щеку.

«Яд! Опять яд! – поняла она. – И какой сильный – подействовал даже через кожу».

Колени ее подломились, и она споткнулась. Человек в маске заметил это и пошел вперед – неспешно, точно зная, что яд уже начал действовать.

Глава 23 (окончание)

«Надо было сразу звать на помощь! Сразу же! – Эмер неимоверным усилием переставляла непослушные ноги. – И смыть скорее это проклятое зелье!»

Убийца был все ближе и ближе, а Эмер все больше слабела от яда. Скоро она просто потеряет сознание, и ее прикончат либо яд, либо убийца. Ему даже не понадобится слишком напрягаться – достаточно будет сбросить с лестницы, чтобы сломала шею, и смерть списали на несчастный случай. Или проткнет кинжалом. Вот Годрик обрадуется... Годрик. Его имя придало сил, и девушка умудрилась добраться до чаши со святой водой у выхода. Полагалось осенить себя знаком яркого пламени и прочесть молитву, прежде, чем прикасаться к святыне, но Эмер презрела все условности, глубоко убежденная, что небеса не могут покарать за такую мелкую оплошность. Она окунулась лицом прямо в чащу, успокаивая огненный зуд на щеке. Холодная вода сразу оживила, и Эмер живо потерла щеку рукавом – ладонью разумно не воспользовалась.

Когда убийца приблизился, жертва уже была готова его встретить. Острие кинжала метнулось вперед, но Эмер снова увернулась и бросилась на убийцу, повалив его на пол. Изловчившись, она вцепилась зубами в правую его руку, в мякоть между локтем и запястьем, а вторую схватила, прижав намертво к груди. Убийца вскрикнул, но кинжала не выпустил, хотел оттолкнуть Эмер, уперевшись ногой, но жертва так тесно сплелась с ним, что он только и получилось, что ткнуть ее коленом. Покатившись по полу, они сбили напольный подсвечник, и он с грохотом рухнул на камни.

– По... мо... гите... – выдавила Эмер, уже не надеясь, что кто-то услышит. Отравленное тело хотело только одного – спокойствия. Только сдаться. Пустить жизнь на самотек судьбы. Зачем противиться, если все уже предрешено?

Чей-то силуэт появился в дверях собора.

– Кто здесь? – послышался голос, и Эмер воскресла.

– Тиль! – крикнула она, но крика не получилось – лишь невнятное поскуливание, потому что губы онемели, как и язык.

На ее счастье, начальник стражи шагнул в темноту и увидел два сплетенных в борьбе тела. Ему хватило мгновения, чтобы придти на помощь. Схватив нападавшего в маске за шиворот, он стянул его с Эмер и швырнул в сторону, как котенка. Несостоявшийся убийца проехал по каменному полу, но тут же вскочил и сделал бросок вперед, пытаясь достать Эмер кинжалом.

– Стража! Сюда! – крикнул Тилвин, отталкивая человека в маске.

Тот отмахнулся, и кинжал зацепил котту на плече начальника стражи, разорвав ее и оцарапав руку.

Тилвин не заметил ранения и встал между Эмер и убийцей, медленно доставая из ножен меч.

– Сначала попробуй убить меня, – сказал он грозно.

Человек в маске не стал испытывать судьбу и метнулся к окну, через которое в свое время забиралась в собор Эмер. Схватившись за ветки плюща, человек перепрыгнул через подоконник.

Тилвин бросил меч и подхватил Эмер под мышки, пытаясь поднять.

– Как ты? Жива?

Она висела мешком, но постепенно приходила в себя и даже кивнула, показывая, что ничего ужасного не произошло, но подниматься отказалась. Вернее, не смогла.

В собор ворвались гвардейцы, во главе с Ларгелем Азо и лордом Бритмаром. Перед их взорами открылась пугающая картина – бездыханная леди Фламбар, склонившийся над ней начальник стражи и кровь, страшно пятнающая пол. Герцог держал короткий меч наголо, но разглядев Эмер, лежавшую на полу, испустил истошный вопль, отбросив оружие.

– Лекаря! Лекаря! – закричал он, бросаясь вперед и отталкивая Тилвина с неожиданной силой. – Откройте глаза, Эмер! Скажите, что живы!

– Угу, – промычала она.

– Цела, благодарение яркому пламени! – герцог поудобнее устроил ее у себя головой на коленях. – Епископ, что с ней? Да позовите лекаря, тупоголовые!

Кто-то из гвардейцев побежал за лекарем, а Ларгель Азо встал на колено, рассматривая непутевую графиню, которая вновь оказалась втянутой в таинственные события.

Он двумя пальцами взял ее за подбородок и велел подать свечу, чтобы посмотреть на щеку, через которую вспухла красная полоса. Тилвин вынул из уцелевшего подсвечника свечку и посветил.

– Что случилось, начальник стражи? – призвал его к ответу герцог. – Как получилось, что миледи пострадала?

Тилвин скупо поведал о нападении неизвестного, чем привел герцога в еще большую ярость.

– А ты куда смотрел? – закричал он. – Считал ворон, когда по замку разгуливают убийцы?!

– У него кровь, – прошептала Эмер, язык которой начал понемногу оживать. – Вдруг... тоже... яд...

– Клинок чистый, я посмотрел, – успокоил ее Тилвин. – Подобрал вот, возле окна.

– Отойди немедленно и замолчи! – приказал герцог. – Тебе надо на коленях молить миледи о прощении! О твоем недостойном поведении я обязательно доложу королеве!

– Помогите ему, – взмолилась Эмер, которая только и видела, что кровь на котте Тилвина. – Он ранен...

– Не волнуйтесь, миледи. Со мной все хорошо, – ответил Тилвин, но лорд Бритмар перебил его.

– Да кого ты интересуешь, бездарный слуга! – напустился он на начальника стражи. – И как смеешь улыбаться госпоже графине? После того, как она чуть не погибла из-за твоей халатности? Пропади вон, иначе я собственноручно тебя зарежу!

– Он не виноват, – попыталась утихомирить разгневанного герцога Эмер, но тот не хотел ничего слышать, глядя на начальника стражи с ненавистью.

– Ленивый слуга – хуже вора, – сказал он. – Ты ничего не можешь выполнить толком. Из-за тебя жизнь графини подверглась опасности. Убирайся! Убирайся, пока я не прибил тебя!

– Не надо повышать голос в святом месте, – ровно сказал Ларгель.

– Простите, Ваше Преосвященство, – покаянно ответил герцог и ткнул пальцем в начальника стражи: – С тобой, слуга, разберусь позже. Вон!

Тилвин поклонился и пошел прочь.

Епископ внимательно осмотрел щеку Эмер, всем своим видом показывая, что мирская суета не имеет к нему никакого отношения.

– Как она? – спросил лорд Бритмар и почти с ужасом взглянул на Эмер, боясь обнаружить признаки смерти.

– Это ядовитая жаба, – сказал Ларгель, поднимаясь, и вытирая пальцы о сутану. – Вернее, слизь с ее кожи. Любого другого парализовало бы сразу и надолго, а леди Фламбар достаточно будет часок поваляться в постели.

– Ядовитая жаба? – переспросила Эмер слабым голосом. Ей совсем не хотелось подниматься, но она сползла с колен лорда Бритмара и очень уютно устроилась у стены, привалившись к ней спиной. – Разве они у нас водятся?

– Нет, – ответил епископ. – Они водятся в южных лесах. Совсем в южных, таких нет в Эстландии. Интересно, как эта жаба сюда попала. Сдается мне, милорд Годрик недавно ездил на юг? И даже понабрался тамошней мудрости?

– Вы обвиняете милорда Фламбара, что он решил избавиться от жены? – спросила Эмер насмешливо, хотя ей было вовсе не до смеха.

– От неугодной жены, – поправил ее Ларгель.

– А вдруг кто-то намеревался избавиться от неугодного свидетеля? Того, кто увидел больше, чем следовало? – Эмер пристально следила за епископом. – Например, изумрудные глаза...

Епископ понял ее с полфразы.

– Опять ваше кошачье любопытство, – прошипел он. – Для вас нет ничего святого, леди Проныра.

– Ваше Преосвященство, следите за словами, – осадил его лорд Бритмар.

Ларгель Азо посмотрел на него с наигранным изумлением:

– Вы указываете, что мне говорить, а о чем молчать? Кто уполномочил вас на такую вольность, милорд?

– Справедливость и такт, – ответил тот твердо. – Перед вами женщина, пострадавшая от нападения, а вы намекаете, что муж хотел отправить ее на тот свет. Да и еще и оскорбляете. Так сейчас поступают милосердные служители яркого пламени?

– Эта женщина сама кого угодно отправит на тот свет, – буркнул Ларгель, но продолжать свои измышления вслух не стал. – Надо провести службу для очищения. Какая мерзость – устроить погром в соборе, – не глядя благословив герцога и девушку, лежащую на полу, епископ поднял поваленные подсвечники, смахнул невидимые пылинки с саркофага и скрылся за алтарными дверями, куда запрещался вход непосвященным.

– Неприятный человек, – сказал лорд Бритмар и велел гвардейцам: – Чего стоите? Помогите подняться леди Фламбар.

– Проводите меня в комнату золовки, – попросила Эмер, для которой такая помощь оказалась весьма кстати. – Моя спальня отдана Её Величеству, а мне и вправду хочется полежать. И отправьте лекаря к Тилвину, милорд. Он ранен, о нем надо позаботиться.

Но герцог пропустил ее слова мимо ушей, и по его лицу было видно, что он не считает начальника стражи заслужившим снисхождение.

– Проводите миледи, – приказал он гвардейцам. – А я доложу о случившемся королеве.

Опираясь на руки гвардейцев, Эмер ковыляла по коридору, снова и снова вспоминая события этого утра. Оказавшись в спальне Острюд на попечение служанок и благородных дам, она позволила уложить себя в постель, согласилась приложить к пяткам камни, разогретые в жаровне, и выпила теплого молока с пряностями, чтобы кровь быстрее очистилась от яда.

Глаза слипались, но до самого последнего борясь с дремотой, Эмер с пугающей ясностью осознала: «Это не меня хотели убить в церкви. Это Годрик должен был оказаться там один, без охраны, по королевскому приглашению. Паж, который принес записку, и сама записка... Их необходимо срочно найти, они не должны пропасть... И сказать Годрику, сказать, что...» – но сон оказался сильнее тревог, и Эмер уснула под взволнованный шепот благородных дам, как под колыбельную.