Текст книги "Война меча и сковородки"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)

AnnotationСколько всего можно успеть за неделю пребывания в столице! Спасти королеву, выиграть на тараканьих бегах и стать сущим наказанием как минимум для одного благородного (или не очень) рыцаря. Эмер, прозванная за высокий рост и копну рыжих волос Маяком, выполнила все пункты списка и решила на достигнутом не останавливаться. Когда-то в детстве она мечтала стать отважным воином, но повзрослев поняла, что в мире свои правила, и устанавливают их мужчины. А в мужском мире женщине меч не полагается. В лучшем случае – сковорода…П.С. Оригинальная идея по использованию двуручной сковородки принадлежит Галине Узуновой. Так что, выполняя давнее обещание, выбираю Галину главной музой, консультантом и рецензентом.

Война меча и сковородки

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5 (начало)

Глава 5 (окончание)

Глава 6 (начало)

Глава 6 (окончание)

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 (начало)

Глава 12 (окончание)

Глава 13 (начало)

Глава 13 (окончание)

Глава 14 (начало)

Глава 14 (окончание)

Глава 15

Глава 16

Глава 17 (начало)

Глава 17 (окончание)

Глава 18 (начало)

Глава 18 (окончание)

Глава 19

Глава 20

Глава 21 (начало)

Глава 21 (окончание)

Глава 22

Глава 23 (начало)

Глава 23 (окончание)

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28 (начало)

Глава 28 (окончание)

Глава 29 (начало)

Глава 29 (окончание)

Глава 30

Глава 31 (начало), или окончание 30 главы

Глава 31 (продолжение)

Глава 31 (почти окончание)

Глава 31 (окончание)

Глава 32

Глава 33 (начало)

Глава 33 (окончание)

Глава 33 (самое окончание)

Глава 34 (последняя)

эпилог

Война меча и сковородки

Война меча и сковородки

Артур Сунгуров

Глава 1

Год 1123 от сошествия яркого пламени

– Как там перепёпелки, милочка? Королева голодна и желает поскорее пообедать, – сказала старшая придворная дама, неодобрительно разглядывая рыжую взлохмаченную шевелюру девицы, суетившейся возле жаровни.

– Скоро будут готовы, миледи Бертрис! – бодро отозвалась Эмер, делая вид, что не заметила высокомерного тона.

– Поторопитесь, мы уже преломили хлеб и ждем мясо, – велела леди Бертрис, удаляясь подальше от пышущей жаром походной кухни.

Подбросив на угли несколько веточек розмарина, Эмер прикрыла макушку ладонью, пытаясь хоть так защититься от палящего полуденного солнца, и с завистью посмотрела в сторону большого дерева, в чьей тени расположилась Её Величество королева Элеонора с ближними. Королева восседала на резном креслице, а придворные девицы и дамы расположились вокруг на шелковых подушках, брошенных прямо на траву.

Её Величество желала видеть вокруг только смазливые мордашки, а мордашка Эмер на смазливую в королевских глазах не потянула. И рот широк, и глаза недостаточно большие, и нос вздёрнут совершенно неприлично. Сама Эмер была убеждена, что дело тут не в глазах и не в носе. Просто она оказалась слишком высокой, чтобы гармонично влиться в королевскую свиту. Все придворные дамы были на полголовы ниже королевы – словно гвоздики, аккуратно пристукнутые молотком, а Эмер возвышалась над этими гвоздиками, да и над самой королевой в придачу.

Скорее всего, Её Величество вообще отправило бы долговязую девицу куда подальше, но королева приняла обязательство устроить брак Эмер из Роренброка, поскольку была её восприемницей от купели. А слово королева не нарушала ни разу, это все знали. Хотя лучше бы и нарушила.

Эмер подбросила ещё несколько веточек на угли и передвинула сковородку к краю жаровни. Перепёлки уже приготовились, сейчас надо было довести их до ума и не пересушить.

Конечно, с этой работой лучше бы справился бы повар или последний из поварят, но королева вполне определенно сказала, что желает перепёлок, приготовленных руками девицы Роренброк. Совершенно непрозрачный повод удалить прочь и не обидеть. Но Эмер всё равно обиделась. Её пребывание в столице оказалось совсем не таким, как она рисовала в мечтах, отправляясь из родового замка в Тансталлу. Во-первых, жить пришлось в комнате, где кроме неё обитали шесть дев разного возраста, начиная от четырнадцати лет, заканчивая тридцатью (причем, возраст весьма неумело скрывался). Во-вторых, помыться было решительно негде. Баня полагалась раз в неделю, а набегавшись за день по поручениям королевы и старших придворных, Эмер только и мечтала, что о горячей ванне (с тем же самым розмарином). Увы, ванны девицам на побегушках не полагалось. В-третьих, её соседкой по постели (да-да, и постель здесь полагалась одна на двоих) оказалась препротивнейшая девица Острюд, заносчивая донельзя. Эмер готова была поклясться, что ночью Острюд из подлости стягивала одеяло на себя и больно толкалась острыми локотками. Она вся была какая-то острая – начиная от имени, заканчивая носом – тонким и длинным, как у породистой собаки. Эмер невзлюбила её с первого взгляда, но при дворе выказывать неприязнь считалось признаком дурного воспитания. А хорошим тоном считалось сюсюкать и называть друг друга уменьшительными именами. Эмерочка – это впервые сказала именно Острюд, и Эмер убить её была готова. Острюд – ох уж эта остроносая мерзавочка! – сразу угадала недовольство и теперь только так её и называла, заставляя Эмер кипеть от бессильной злобы.

– Перепёлки! – опять позвала леди Бертрис, и Эмер половчее перехватила сковородку через толстую тряпку. За последние дни они с этой неуклюжей посудиной сроднились. Про себя Эмер называла ее «двуручной сковородкой», за длинную рукоять – почти в два локтя. При желании можно вообразить, что это самонастоящий меч. Ах, меч...

– Осторожнее! Горячо! Осторожнее! – предупреждала Эмер, спеша к королевскому столу со сковородкой наперевес. Перепёлки жарко скворчали в растопленном сале и благоухали розмарином. Достанется ли ей хоть кусочек этого лакомого мяса?

– Не обожгите никого, девица Роренброк, – леди Бертрис указала на трёхногую подставку, куда полагалось поставить сковородку, и, вооружившись ножом и ложкой, принялась перекладывать птичьи тушки на серебряное блюдо.

– Вы прекрасно справились, – милостиво кивнула королева Эмер. – Я чувствую, что еда пахнет великолепно. И вы так быстро всё приготовили, это очень кстати. Мы проголодались.

– К вашим услугам, Ваше Величество, – Эмер, как могла, изобразила поклон, не выпуская рукоять сковородки.

– Я знаю, что на западных островах прекрасно готовят пищу на открытом огне, – прозвенел над поляной голосок Острюд. Говорила она тонко-тонко, сладко-сладко, сопровождая речь изящными жестами. Картинка, а не девица. – И неудивительно, – продолжала картинка, – ведь у них там очаги не складывают, просто разводят костер посреди зала – и готовят. Правда, Эмерочка?

Эмер испытала жгучее желание придушить это воздушное создание, но королева смотрела удивленно, да и остальные придворные заинтересованно уставились на рыжую дикарку с запада, которая даже не знает, что такое очаг.

– Не совсем верно, – ответила она, стараясь говорить дружелюбно. – И про очаг мы знаем, и про камин, и даже про вежливость слышали. И ещё отличаемся умом и не болтаем ерунду всякую перед королевой.

На поляне стало тихо, и только ложка и нож леди Бертрис – клак-клак! -постукивали, перекладывая на блюдо перепелок.

– Неужели я обидела тебя?! – воскликнула Острюд и тут же захлопала ресницами, и приготовилась заплакать. – Я ведь сказала, что слышала от милорда Куно, а он прожил на островах три года. Ах, зачем нужно было отвечать мне так грубо? Разве я нарушила правила учтивости?

И конечно же, все принялись её утешать, а Эмер оставалось только стиснуть зубы. Поистине, она теперь скучала по дому точно так же, как всего месяц назад мечтала о столичной жизни.

– Девица Роренброк, подойдите ко мне, – велела Её Величество.

Пришлось подчиниться. Эмер приблизилась к королеве, все еще держа на весу сковородку и с чрезмерным вниманием разглядывая кусочки сала и обжаренного лука на закопчённой чаше.

Королева заопрокинула голову, чтобы посмотреть девице в лицо. Золотая корона опасно наклонилась, и Её Величеству пришлось придержать рукой знак верховной власти.

– Встаньте на одно колено, – велела она.

Эмер покорно опустилась на траву. Теперь королева могла смотреть сверху вниз, не боясь уронить венценосное достоинство.

– Милая моя, – сказала она страдальчески, – я приняла вас от купели, и проявляю к вам снисходительность. Но благородные девицы не должны говорить так грубо, как вы только что ответили. Учитесь утонченности, иначе жених и его семья не будут вами довольны. А это не нужно ни вам, ни нам. Посмотрите на Острюд. Она как серебряный колокольчик – и слушать приятно, и выглядит красиво. Вы меня поняли?

  – Да, Ваше Величество, – угрюмо отозвалась Эмер, пообещав себе, что никогда не станет похожей на эту манерную острячку.

Острюд тем временем только что не умирала. Придворные дамы окружили её, наперебой утешая.

Один из гвардейцев приблизился к королеве и поднял с травы платочек, отороченный кружевом:

– Вы обронили, Ваше Величество.

Позже, вспоминая эти события, Эмер так и не смогла понять, что заставило её посмотреть в сторону терновых зарослей. Возможно, то была воля небес, а возможно, ухо уловило шорох, которого она сама не осознала. В любом случае именно она первой заметила лучника, целившегося в королеву. Даже не лучника – его-то как раз невозможно было разглядеть среди белых цветов, а наконечник стрелы.

Тело оказалось быстрее мысли и само привычно взметнулось, загородив Её Величество. Выкрашенная в черный цвет стрела звонко клюнула в чашу сковородки. Отбить стрелу сковородкой оказалось сложнее, чем мечом, но похвалить себя за расторопность Эмер не успела, как не успела и королева принять почтительно поданный платок. Из рукава гвардейской котты выметнулся тонкий кинжал. Клинок блеснул на солнце и устремился вперёд, суля немедленную гибель.

Эмер ударила по клинку сверху вниз, воспользовавшись уже привычной руке сковородкой. Испорченный бросок не остановил гвардейца, и не вовремя вмешавшаяся девица получила кулаком в лицо. Любую другую это отправило бы прямиком на небеса, но – благодарение яркому пламени! – кости у Эмер были крепкие, да и кулак пришёлся вскользь, она успела отшатнуться в последний момент. В глазах всё равно потемнело, но Эмер наугад махнула сковородкой – и попала! От удара по шлему гвардеец рухнул, как подкошенный, уткнувшись лицом в ноги королеве.

Дамы так и не поняли, что произошло, но на всякий случай оглушительно завизжали, а охрана, почтительно державшаяся на расстоянии десяти шагов от кресла королевы, схватила несостоявшегося убийцу и прикрыла Её Величество щитами. Часть гвардейцев окружили терновые кусты, чтобы поймать стрелка.

Эмер оттолкнули в сторону, и она тяжело села на траву. Ноги дрожали, как всегда было после напряжённых тренировок, но сердце дрожало ещё сильнее. От терновника раздались крики: гвардейцы окружили стрелка, но тот не дался им в руки.

– Воткнул себе в шею нож, сэр Винсент, – отчитался один из солдат, подбежав к капитану, который с мечом наголо охранял королеву.

На лужайку за ноги выволокли труп, бросили рядом лук и три стрелы.

– Вы опоздали со своей защитой, капитан, – холодно произнесла королева, бледная, как льняная простыня. – Что толку теперь меня прятать, если враг повержен?

– Убийц может быть больше, Ваше Величество! – не согласился сэр Винсент. – Вам лучше немедленно вернуться в замок.

– Прежде всего, позаботьтесь о моих дамах, – королева посмотрела на Эмер. Та по-прежнему сидела на земле, осторожно трогая щёку, которая распухала со страшной скоростью.

К поверженному противнику скользнула фигура в коричневой рясе. Королева была набожна и всегда таскала с собой кучу священников. Один из них и подошёл к убийце в гвардейской котте, и смело перевернул его вверх лицом. Худощавая рука с желтоватой кожей надавила на шею, прощупывая пульсацию крови, потом нажала большим пальцем на верхнюю губу, а потом оттянула нижнее веко.

– Он мёртв, – сказал священник, поднимая голову. – Мастерский удар. Будь у неё в руках меч, снесла бы половину черепа. Жаль.

Кроме Эмер, священника вряд ли кто-то услышал. Гвардейцы готовились сопроводить королеву в замок, придворные дамы бестолково суетились, слуги поспешно собирали одеяла, подушки и запихивали провиант в корзины.

Зато Эмер услышала. И вздрогнула от ужаса, глядя на служителя яркого огня застывшим взглядом. Ей никогда ещё не приходилось убивать человека, и теперь она лихорадочно соображала, героиней она оказалась или грешницей. И если заставят каяться, то не слишком ли суровым будет покаяние? Капюшон коричневой рясы соскользнул назад на два пальца, и девушка увидела лицо священника. На вид ему было лет сорок, и он был некрасив, как только может быть некрасив человек. Крючковатый нос, маленькие глаза с набрякшими нижними веками. Неправильный прикус, выдвинувший нижнюю челюсть вперед, придавал ему свирепое выражение, а нездоровая желтоватая кожа в красных прожилках делала мужчину похожим на оборотня из детских побасенок. Таким жить на краю болота и заманивать редких путников, чтобы съесть их с потрохами.

Как ни странно, священник смотрел не на королеву, а на Эмер, и та почувствовала себя ягнёнком перед волком. Оценивающий взгляд мазнул по ней, как лёгкая шёлковая ткань, и Эмер даже ощутила холодное прикосновение. В следующее мгновение, священник опустил капюшон и удалился с поклоном.

Королеву умчали в замок в сопровождении почти всех гвардейцев, и придворным дамам пришлось добираться самим. В распоряжении было три повозки, их загрузили до краев. Несколько особо нежных дам пожелали упасть в обморок, но когда их схватили за руки и за ноги, чтобы перенести в повозки, обморочные тут же пришли в себя и пожелали передвигаться без чужой помощи.

Эмер отказалась ехать, хотя и звали, и предпочла идти следом за караваном. Ничто так не помогает придти в себя, как долгая прогулка. Теперь, когда волнение по поводу покушения на королеву немного поутихло, девушка всё сильнее ощущала боль и то и дело касалась щеки. Просто чудо, что не попало по челюсти. Хороша бы она была ещё и без зубов, в  довершение к рыжим кудрям, великанскому росту и отсутствию изящества.

К ней незаметно подошла одна из придворных девиц. Эмер даже вспомнила её имя – Аудовера, приехала в столицу откуда-то с севера. Белобрысая и бледнокожая, с глазами светло-серого цвета. Северяне славились высоким ростом и могучим телосложением, но Аудовера была сущей гномицей – маленькая, тощая, с постоянным выражением унылости на крохотном личике. Но сейчас щёки гномицы разрумянились, и глаза блестели.

– Ты такая сильная! И ловкая! – осмелилась сказать она, задирая нос-камешек. – Где ты научилась так владеть мечом?

– Мечом? – Эмер невольно оглянулась, не услышал ли кто. – Да ты с ума сошла, малютка.

Аудовера захихикала и взяла Эмер за руку. Девицы любили прогуливаться, держась за руки или обнимая друг друга за талии. Эмер подобной чести ещё не удостаивалась. И хотя ей было смешно и противно идти держась за ручки, как девочки-малолеточки, она не отстранилась. Всё-таки впервые девица из свиты королевы проявила к ней внимание.

– У меня пять старших братьев, – продолжала между тем белобрысая коротышка, – и я прекрасно вижу, что ты дралась, как они. И мозоли у тебя на ладони такие же...

Эмер запоздало отдёрнула руку, про себя изругав Аудоверу за проницательность, но девица схватила её под локоток, твёрдо намереваясь идти рядом.

– На твоей родине все женщины могут сражаться? – спросила она.

– По-правде сказать... не все... – промямлила Эмер, не зная, что ответить. Не бухнешь же вот так прямо: мол, матушка грозилась меня выпороть, чтобы кожа на заднице слезла, если ещё раз подойду к рыцарским казармам, но я всё равно ходила, да ещё и уговорила старого Мэта, чтобы научил обращаться с мечом и кинжалом, и в седле ездить по-мужски.

Но Аудовера поняла её по-своему:

– Как я тебе завидую! – воскликнула она. – Раньше у нас тоже женщины умели обращаться с оружием, но потом это стало неприличным, – она повторила слово, явно передразнивая кого-то. – Неприлично – это любимое изречение моей тёти, она у нас в семье старшая. А я бы так хотела научиться драться на мечах!..

Эмер посмотрела на коротышку с весёлым недоумением, представляя, как бы она смогла управиться с мечом, который был чуть ли не больше её самой.

– А ты такая же сильная, как и мужчины. Конечно, послабее моих братьев, – Аудовера окинула Эмер оценивающим взглядом, – но всё равно, не то, что я... – она печально вздохнула.

– Хочешь стать сильнее? – спросила Эмер, которую охватило озорство. – Есть средство.

Аудовера уставилась на неё, как будто увидела второе пришествие яркого пламени. Она даже остановилась, покраснев, как рак, и тихо спросила:

– Есть? Ты меня не обманываешь?

– Зачем мне? Знаешь лестницу у водопада, в королевском саду?

– Ту, в которой сотня ступеней?

– Да. Если ты на заре, каждый день, и в дождь, и в снег, и в мороз, и в жару, будешь трижды подниматься на неё, то небеса даруют тебе силу.

Девица мучительно размышляла над рецептом. Ей и хотелось верить, и она боялась подвоха. Машинально она обхватила Эмер за талию, для этого ей понадобилось поднять руку на уровень своей груди. Это не укрылась от взгляда Острюд, которая давно уже поглядывала в сторону странной парочки.

– Посмотрите! – тут же возопила она. – Когда ещё увидишь такое? Маяк и спичка идут рядом!

Маяк – такое прозвище она дала Эмер за рыжие волосы и высокий рост. Дразниться перед королевой и старшими придворными  насмешница опасалась, зато когда поблизости не было никого, кто мог бы сделать замечание, давала острому языку волю.

В этот раз её постигла неудача – перепуганные девицы шутки не оценили, Аудовера не обратила на Острюд внимания, обдумывая средство обретения силы, а Эмер только мазнула по шутнице взглядом, словно не услышав обидных слов. Острюд надула губы и уселась спиной к бортику повозки, чтобы не видеть рыжую башку и не портить кровь понапрасну.

– Так просто? – спрашивала тем временем Аудовера. – И это подействует?

– Просто?! – Эмер усмехнулась правым углом рта, левую сторону лица она берегла от любого движения. – Ты сначала попробуй. У тебя кости затрещат в первый же день. Многие не выдерживают... – заметила она как бы между прочим, и не прогадала – белёсые глазёнки Аудоверы загорелись.

– Я точно выдержу! – с жаром сказала она. – Мои предки были мореходами. Я такая же по духу и выдержу всё!

– В добрый путь, – подбодрила её Эмер.

До замка они болтали, как старые друзья, а когда оказались под сводами Драконьего Крыла, два гвардейца подошли к Эмер и приказали следовать за ними, согласно приказу Её Величества.

– Поспеши! – шепнула Аудовера и ткнула Эмер в бок сухоньким кулачком. – Наверняка, она наградит тебя!

Острюд тоже не смогла остаться в стороне и съязвила:

– Сейчас Маяк засияет с Драконовой Шеи!

Но ей опять не повезло – дамы обсуждали покушение на королеву и мало кого слушали кроме самих себя, гвардейцы попросту не обратили внимания на болтовню одной из девиц, а Эмер даже ухом не повела и пошла за солдатами так гордо, словно родилась принцессой крови. Осанка у неё была величественная, и поступь упругая, и нос она задирала прямо к солнцу.

– Ей только и стоять на берегу, и даже огонь на макушке разжигать не надо, – прошипела Острюд, давясь злобой и завистью.

Глава 2

Пройдя за гвардейцами вдоль восточного крыла и поднявшись по винтовой лестнице, Эмер очутилась перед Драконовой Шеей – крытой галереей от одной башни до другой. Сюда дозволялось заходить только избранным, по личному разрешению королевы. Гвардейцы остались возле лестницы, и дальше девушка отправилась одна.

Она медленно шла по мозаичному полу, на котором из черных и белых камешков были выложены изображения цветов всех видов, форм и размеров. Мозаика была чёрно-белой, но разноцветные витражные стёкла окрасили каменные растения в цвета радуги, как в священных книгах, описывавших небесный луг скопищем прекраснейших цветов, объятых разноцветным огнём.

В конце галереи находилась простая дубовая дверь, не резная, без украшательств металлическими пластинами, без позолоты. И даже шляпки гвоздей, торчавшие из досок, были обыкновенными, железными. Эмер толкнула её и оказалась лицом к лицу с королевой. Её Величество сидела у распахнутого окна, всё ещё бледная, но с твёрдостью во взоре. В комнате не было ни охраны, ни слуг, и Эмер поняла, что разговор предстоит серьезный.

– Подойди, – велела королева, – и сядь вот здесь, у моих ног.

Устроившись на скамеечке, Эмер изучала королевские туфли, видневшиеся из-под подола платья. Сейчас королева заговорит о покушении, станет благодарить...

Но Её Величество сказала нечто иное:

– Скоро приедет твой жених, и тебе надо будет понравиться ему. И его родственникам тоже.

Эмер невольно облизнула пересохшие губы. Она убеждала себя относиться к свадьбе, как к чему-то стихийному – граду там, или буре. Всё равно случится, и когда случится – ничего не поделаешь. В конце концов, все девицы выходят замуж. И не всем достаются красивые и обходительные мужья. Кому-то везёт меньше. Но это лучше, чем прозябание старой девой, когда нос не смеешь высунуть из родительского дома, опасаясь насмешек. Или смертельно скучная жизнь в монастыре, куда могут отправить с глаз долой заботливые родственнички.

И всё же, думая о женихе, она испытывала, примерно, такое же чувство, как если бы села на муравейник. Оставалось только молиться, чтобы будущий муж оказался не слишком старым и не слишком ворчливым. А если уж совсем мечтать, пусть бы любил охоту, скачки, лошадей и собак, и ей не запрещал бы это любить.

– Ваш жених – очень достойный молодой человек, – говорила королева нараспев.

«Молодой! И на том спасибо», – подумала Эмер, а вслух сказала:

– Благодарю, вы так добры.

– ...он обучался в Клайфорде. Очень умён, образован и воспитан. Теперь, узнав вас получше, я понимаю, что не ошиблась с выбором. Вы будете прекрасной парой. Ведь супруги должны дополнять друг друга. Сегодня ты продемонстрировала не совсем те качества, которые мужчины хотят видеть в будущих жёнах. Поэтому хочу попросить тебя не совершать ничего подобного, когда твой жених приедет.

Эмер затосковала, слушая такие речи, но осмелилась спросить:

– А имя моего жениха вы намерены хранить в тайне до самого его прибытия, Ваше Высочество?

Королева тихо засмеялась, понимая её нетерпение.

– Нет, не намерена. Его зовут Ранулф Ишем.

Имя Эмер понравилось – сильное, яркое. Хорошо бы и жених оказался под стать имени. А вот род Ишемов был ей незнаком. Спросить напрямик она побоялась, чтобы не быть уличённой в окончательной необразованности. Но королева тут же просветила её, умышленно или нет.

– Ишемы – довольно молодое семейство, – сказала она. – Их дед вышел из простых торговцев – торговал солью на побережье. Но за заслуги перед страной и помощь королю Сэдрику им был пожалован баронский титул. Сейчас они ведут торговые дела со всеми нашими соседями. Их семья очень богата. Конечно, ваш род и древнее, и покрыт славой, и даже короли у вас имелись в предках, но будем говорить откровенно, моя девочка. Роренброки всегда думали только о себе и занимались только войной. За столько веков они не прирастили земель, не разбогатели, да и налоги от вас поступают с перебоями. А Ишемы – на них можно положиться. Их слово, как золотой слиток. Твёрдо и надежно.

«Золото – слишком мягкий металл, – подумала Эмер. – И его можно погнуть пальцами, если пластина слишком тонка, или пальцы слишком сильны».

Вслух она ничего подобного сказать не осмелилась, но и не особенно расстроилась. Родовой спеси у неё не было, а жизнь в Роренброке в окружении простолюдинов не раз доказывала, что и среди конюхов, крестьян и рыбаков есть достойные люди. Возможно, даже более достойные, чем некоторые аристократы. Правда, она никогда не встречала достойного торговца... Но вдруг этот окажется первым?

Далее последовали долгие нравоучения, как следует себя вести благородной девице, дабы произвести приятное впечатление. Подробными советами Эмер была сыта по горло, откровенно скучала и не запомнила ни единого слова. Когда Её Величество соизволила закончить разговор, Эмер постаралась не радоваться слишком явно. Но на пороге королева её окликнула.

– Ты пострадала за меня, – сказала она напоследок. – Поэтому заслуживаешь отдыха. За дверью тебя ждёт дама, которой я поручила заботиться о тебе следующие два дня. Потом вернёшься и будешь представлена жениху, он как раз прибудет. Иди.

Сказав слова благодарности и прощания, Эмер попятилась к двери, кланяясь через каждые три шага. Она заранее была недовольна дамой-нянькой. Сейчас появится очередная леди Бертрис, и два дня отдыха превратятся в два дня мучений.

Но на Драконовой Шее её ждала не чопорная леди средних лет, а Айфа. Прекрасная, великолепная Айфа, старшая сестра, которая в прошлом году вышла замуж за лорда Демелза.

Радужные пятна витражей окружали леди Демелза колдовским сиянием, да и сама она – стройная, прямая, как спица, в простом чёрном платье, с поясом из золотых пластин, выглядела, как самонастоящая колдунья.

Эмер давно не видела её, и теперь ни восхищение перед талантом сестры, ни страх перед магическим даром не помешали ей броситься Айфе на шею.

– Айфа! Как же я рада тебя видеть! – завопила она, обнимая сестру

Та сдавленно всхлипнула и поспешила освободиться от слишком крепких сестриных объятий.

– Чуть кости не переломала, медведица, – пожурила она Эмер, потирая ключицы, но длинные глаза лучились радостью.

Эмер разглядывала её с удовольствием. Пожалуй, Айфа стала ещё красивее, но так и осталась ни на кого не похожей. Наряд её вовсе не соответствовал великолепию королевского двора, и причёска была строгой и скромной – тёмные волосы заплетены в две толстые косы, уложены кольцами вокруг ушей, переброшены на спину и там перевиты золотой тесьмой. Но вместе с тем Айфа не потерялась среди разнаряженных придворных, когда сёстры спустились в общий зал. Она плыла через пёструю толпу со спокойным достоинством, как чёрный лебедь сквозь стаю диких уток и селезней. Перед ней почтительно расступались и боязливо приветствовали, а она отвечала рассеянным кивком, занятая беседой с сестрой.

Эмер чувствовала себя рядом с Айфой даже не уткой, а серой цаплей. Она всегда благоговела перед старшей сестрой, а теперь её благоговение возросло втрое. Вот ведь счастливица! Красота Айфы покоряла людей вернее, чем полк со знамёнами, и колдовской дар был тут ни при чём. Хотя и он, конечно, играл свою роль. Но такой надо родиться по благословлению небес.

– ...поживёшь у нас, как раз успеем сшить венчальное платье, – говорила Айфа глубоким медовым голосом, низким и тягучим, как патока. Этот голос обволакивал и лишал воли, оставляя лишь слепое восхищение перед великолепием говорившей персоны. – Матушка приедет перед свадьбой. Написала, что не хочет оставлять Роренброк надолго, но обязана приготовить тебя к таинству венчания.

– Как же... не хочет... – пробормотала Эмер. При упоминании о леди Дерборгиль колдовской плен тут же ослабил хватку. Наверное, мать обладала каким-то особым, куда более мощным колдовством, хотя в роду с её стороны волшебников не было и в помине. – Уверена, что матушка приедет за неделю до торжества и сведёт меня с ума стенаниями и упрёками.

Айфа скупо улыбнулась:

– Никуда от этого не денешься, дорогая сестра. Но у меня кое-что для тебя есть. Может, хоть это примирит тебя с приездом матушки? – она повела точёной рукой, показывая на фигурку в синем, притулившуюся возле колонны.

– Сесилия! – Эмер тут же узнала девушку, стоявшую во дворе замка и испуганно посматривавшую на придворных, деловито сновавших туда-сюда.

Ей тоже досталась порция медвежьих объятий, потому что видеть девушку Эмер была рада ничуть не меньше, чем Айфу. Сесилия была одной из немногих, кто любил и терпел вторую девицу Роренброк. Она воспитывалась под опекой леди Дерборгиль, была дочерью безземельного рыцаря и прислуживала сначала дочерям графини, а потом и самой графине. Но Эмер никогда не относилась к Сесилии, как к прислуге.

– Ты приехала на мою свадьбу, домоседка? – спросила Эмер, выпуская Сесилию из объятий.

– Ничуть не изменилась! – сказала Сесилия. – У меня в глазах потемнело, как ты меня сдавила, – и вскрикнула, указывая пальцем. – Что за ужасный синяк?!

– Нас ждёт карета, – сказала Айфа. – Поговорим о синяке там.

– Сначала мне надо забрать кое-что из вещей, разреши, я быстренько сбегаю? – Эмер просительно склонила голову к плечу и тут же умчалась. Вернулась она и правда быстро, неся под мышкой сундучок.

– Тебя не будет в замке два дня. Я дала бы тебе всё необходимое, – Айфа взглянула на сундучок,  недоумевая, что важного может там находиться.

Пока ехали до дома сестры, Эмер в красках расписала подробности битвы у терновых кустов. Сесилия испуганно ахала, Айфа слушала, полуприкрыв глаза.

– Королева наградила тебя? – Сесилия даже подпрыгивала от нетерпенья.

– Ага, вот и орден! – пошутила Эмер, касаясь пальцем щеки.

– А как получилось, что убийца засел в терновых кустах? – спросила вдруг Айфа. – Разве гвардейцы не разведали местность, прежде чем разбить лагерь?

– В том-то и дело, что разведали, – сказала Эмер и замолчала.

– Но если на королеву покушался кто-то из личной охраны, то в этом нет ничего удивительного, – сказала Айфа и открыла окошечко кареты, чтобы полюбоваться на Тансталлу. – Давно здесь не была. Посмотрите, сколько купцов с востока. Все дамы сошли с ума из-за парчовых вышитых тканей. Я привезла несколько локтей жёлтой парчи специально для тебя, Эмер. А то с тебя хватит – пойдешь под венец в моём перешитом платье.

Слова Айфы, брошенные, вроде бы, мимоходом, посеяли в душе Эмер тревогу. Остаток пути она была молчалива и задумчива.

Небольшой, но уютный дом на окраине столицы, в благопристойном квартале, но вдалеке от суеты, был увит плющом и хмелем. Лорд Демелза ещё находился в королевском замке, и никто не помешал хозяйке показать гостьям комнаты, библиотеку и небольшой зал для приёмов.

 – Я поселю вас в одной комнате, – сказала Айфа девушкам, – чтобы вы вдосталь наболтались. Сесилия, проследи, чтобы собрали к столу и не беспокоили нас. Я давно не видела сестру, хочу поговорить с ней.

Сесилия поняла намёк и удалилась с поклоном. Но Эмер осталась недовольна.

– Зря так обращаешься с ней, – упрекнула она Айфу. – Для меня Сесилия – как родная сестра.

– Но она – не родная сестра. И не должна забывать своего места. А теперь идём, не хочу слышать про Сесилию, хочу слышать только о тебе и о Роренброке.

Она проводила Эмер в небольшую, но богато обставленную комнату. Судя по наличию старинных книг, комната принадлежала самой хозяйке дома, но теперь она любезно уступила её сестре.