Текст книги "Война меча и сковородки"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)
Но ту уже понесло по кочкам и без узды:
– С тобой разговаривают уважительно только потому, что ты жена брата! Даже Тилвин сказал, что таких невеж, как ты, он еще никогда не видел! И что ты больше похожа на мужчину, чем на женщину!
Эмер повернулась к золовке, оперевшись на перила:
– Ну и змея же ты, – сказала она, – Тиль никогда не сказал бы ничего подобного. Он даже о тебе плохого не говорит, хоть считает тебя избалованной глупой девчонкой.
– Ты лжешь! – взвизгнула Острюд.
– Не кричи, – осадила ее Эмер. – Вон там стоит леди Фледа, и она уже посматривает в нашу сторону. Помнишь, как Тилвин попросил тебя не устраивать представление? Теперь повторю его слова: ты не жонглер, поэтому веди себя, как прилично девице из благородной семьи.
– Он совсем не об этом! И ты лжешь, долговязая деревенщина, я ему дорога!
Смешно было видеть, как крохотная Острюд наступает на девицу выше себя на две головы, но смеяться Эмер не стала, потому что некая мысль осенила ее:
– Тебе нравится Тиль?! – она уставилась на золовку, как будто та призналась, что по ночам срывает звезды небесные и толчет их в ступе.
Острюд осеклась, а потом расплакалась от злости, чем выдала себя с головой.
– Не плачь, не плачь, глупышка, – Эмер почувствовала к золовке нечто вроде сочувствия. Нет, Острюд не стала ей приятнее, когда выяснилось, что она тоже испытывает вполне человеческие чувства, просто и сама Эмер в последнее время испытала и осознала, что значит безответная любовь, а потому не смогла остаться равнодушной.
– И не плачу! Что ты придумываешь? – всхлипнула Острюд, размазывая по щекам слезы.
– Ну, не разводи сырость, – Эмер обняла золовку, но та вырвалась. – Только ты с ним поосторожней, – сочувственно посоветовала Эмер, вспомнив дубовую рощу. – Кто знает, может, у него уже есть дама сердца...
– Нет!
– Все-таки, не открывай ему душу первой. Если хочешь, я порасспрошу, как он к тебе относится?
– Не смей разговаривать с ним!
– Просто если признаешься, он не оценит твоих чувств, – Эмер так увлеклась советами, что не заметила состоянии Острюд, которая уже кипела от злости. – А так у тебя будет преимущество. Знаешь, как говорил король Гарольд: побеждает тот, кто умеет ждать. Вот и тебе надо проявить выдержку...
– Не смей так разговаривать со мной! – крикнула Острюд и что было сил толкнула Эмер в грудь.
Не успев даже вскрикнуть, Эмер перекувырнулась через перильца и рухнула в водный поток. И сразу перестук молотов, скрип колес и ржание лошадей, визгливый голос золовки и крики угольщиков, возившихся возле ям сменились невнятным гулом, словно весь мир оказался где-то далеко, а сама Эмер очутилась в неведомой стране, одна-одинешенька.
Сквозь толщу воды она увидела силуэт Острюд и возненавидела ее с новой силой. Девица схватилась за голову, сообразив, что натворила. Маленькая дура! Если бы она не умела плавать, тут и пошла бы на дно, как камень, а этому подлому существу и в голову не придет позвать на помощь, а придет – будет ходить за помощью, как за смертью. Ну ладно, она заставит ее поволноваться!
Отплыв от моста подальше, Эмер всплыла, стараясь не шуметь. Едва она вынырнула, как мир снова обрел звуки. Острюд визжала истошно и металась по мосту.
Выбравшись на берег, Эмер скрылась в зарослях тощих повилик, пытаясь отжать волосы, которые намокнув стали тяжелее свинца.
– Поори, поори, – сказала она Острюд, хотя та не могла ее слышать. – Чем больше орешь, тем больше выпустишь жолчи, глядишь, и подобреешь...
А тем временем к мосту сбегались все, кому привелось находиться рядом. Первой подоспела леди Фледа в сопровождении дам.
– Она упала! Сама упала! Я тут ни при чем! – Острюд билась в рыданиях, ее поддерживали под локти, а сама леди Фледа, бледная, как снег, свесилась через перила, глядя в воду.
Эмер не сдержалась и фыркнула, наблюдая это лицемерие. Не умей она плавать, давно предстала бы перед ярким пламенем. И во всем заслуга милой Отсрюдочки, которая сейчас орет, как будто потеряла любимую сестру.
Но в следующее мгновение ей стало и не до смеха. По лестнице к реке, перепрыгивая через четыре ступеньки, бежал Годрик. Леди Фледа метнулась к пасынку с причитаниями, а сам пасынок... бросился в реку прямо с моста. Вытянув шею и приоткрыв рот, Эмер наблюдала за этим чудом, не веря глазам. Спесивый Годрик, так заботившийся об одежде и стряхивавший с квезота пылинки, сиганул в воду, только мелькнули желтые сапоги.
– Святые небеса, – произнесла Эмер, потрясенная до глубины души.
На мосту столпились дамы и оружейники, кто-то тащил крючья, чтобы искать упавшую в реку благородную леди, а сама леди выползла из повилики и уселась на берегу, обхватив колени, и с удовольствием наблюдая, как дражайший супруг то появляется на поверхности реки, то снова исчезает. Золотую тесьму он потерял после третьего заплыва, и теперь выглядел весьма жалко, облепленный волосами, потерявшими всякую пышность.
В очередной раз набрав воздуха в легкие и изготовившись для очередного нырка, Годрик вскинул глаза и ушел на дно, как брошенный топор, увидев жену, спокойно сидящую на берегу.
Впрочем, он вынырнул почти сразу и в несколько гребков добрался до того места, где расположилась Эмер. Он выбрался из воды и подошел к жене, нависнув над ней с самым грозным видом. С котты и волос текло, а сапоги при каждом шаге издавали жалкий причмок.
– Ты – здесь? – спросил он грозно.
– Как видишь, – Эмер склонила к плечу голову, щурясь против солнца. – Вот, почти высохнуть успела.
– А почему не крикнула, когда я искал тебя?! – возмутился он.
– Я любовалась, – призналась она, – разве я могла остановить тебя, когда ты так красиво нырял... как тюлень, – она надула щеки и широко развела руки, как перед прыжком в воду.
– Замечательно, – процедил он сквозь зубы, убирая с лица мокрые пряди. – Ты заслужила хорошую порцию поросячьих пирожков.
– Чего?
– Поросячьих пирожков, – произнес он раздельно, скидывая и выкручивая квезот.
– Почему поросячьих?..
– Сейчас узнаешь.
Годрик бросился на нее молниеносно, Эмер не успела поднять руку, не то, что подняться.
Уложив жену животом на колено, он задрал ей подол и рывком приспустил нательные штаны, порвав вязки на поясе.
– А ну, отпусти меня! – завопила Эмер, брыкаясь, как норовистая кобылица.
Но Годрик прижал ее локтем и от души шлепнул ладонью пониже спины.
Эмер взвизгнула, но вырваться не сумела. Руки ее были свободны, но она только и могла, что щипаться и тыкать кулаком Годрика в ребра, на что он совсем не обращал внимания. Звонкие шлепки, которыми награждал ее муж были более унизительны, чем болезненны, и именно это приводило ее в бешенство.
Стоящие на мосту услышали вопли и поспешили к кустам повилики, но вдруг леди Фледа замерла, разглядев возню на берегу, и сделала знак остальным, приказывая остановиться.
– Нам лучше уйти, – сказала благородная дама, разглядев, чем занимается пасынок. – Не будем вмешиваться в их семейную жизнь.
Наказание было коротким, и закончив, Годрик скатил Эмер с колена, как куль с мукой. Она покатилась по траве, но сразу же вскочила на ноги:
– Я тебя зарежу, Годрик Фламбар!
– Попытайся. Если хочешь, чтобы я тебя снова отшлепал.
Этого хватило, чтобы охладить пыл. Эмер подтягивала штаны, но из-за порванной вязки они совсем не держались на бедрах. В конце концов, она сняла их, делая вид, что ничуть не стесняется Годрика, скомкала и сунула за пазуху. Муж следил за ней с непроницаемым выражением лица.
– Никогда не прощу тебе этих... этих... – щеки девушки горели.
– Поросячьих пирожков? – услужливо подсказал Годрик.
– Почему поросячьи-то? – крикнула Эмер.
– Потому что ты визжала, как свинка.
– Сам ты свинья!
Он смотрел на нее безо всякого выражения, а у Эмер так и сжимались кулаки, и взгляд был близок к тому, чтобы убивать молниями из зрачков.
Годрик первым нарушил молчание:
– Острюд сказала, ты упала сама. Но это ведь неправда?
– С чего бы тебе интересоваться?
– Выпорю ее. Никто не смеет покушаться на мою жену безнаказанно.
Гнев схлынул, как по волшебству. Эмер покраснела, потом побледнела, а потом твердо произнесла:
– Сама упала.
Нет, Острюд не стоила защиты, но выдать ее Эмер не смогла. С этого мужлана под маской благородного рыцаря станет выпороть сестру. И вовсе не потому, что была обижена Эмер, а потому, что была обижена его жена.
– Я тебе не верю. Ты не настолько неуклюжая, чтобы свалиться. Я накажу Острюд.
– Упала сама! Если не слышишь, то делай, что вздумается, – в сердцах сказала Эмер и пошла к кузням, где ожидала леди Фледа, старательно смотрящая в другую сторону, и толпились дамы, рыцари и вилланы. Острюд нигде не было видно, и Эмер была рада. Больше всего хотелось отлупить золовку самой, не дожидаясь ее братца.
– Мы немедленно возвращаемся, – сказала леди Фледа. – Но сначала переоденьтесь, в сундуке есть платье на смену. Видите, как предусмотрительна должна быть хозяйка?
– Вижу, – ответила Эмер с неприязнью. Радость от посещения мастерских, куда она рвалась с таким нетерпеньем, была испорчена окончательно.
Дорога обратно в Дарем прошла в тягостном молчании.
Леди Фледа молча наблюдала за девушками – за дочерью и невесткой, которые мрачно смотрели в разные окна. Возле самого замка их обогнал Годрик, верхом на великолепном сером жеребце. Эмер тут же отвернулась, ставившись на носки туфель.
Вечером, после трапезы, когда Эмер пришла пожелать свекрови спокойной ночи, леди Фледа взяла ее под руку.
– Давайте прогуляемся, невестка, – сказала она, и Эмер покорно поплелась рядом.
Подвассальные дамы двинулись за ними, но леди Фледа приказала оставаться на месте.
«Сейчас будет очередной урок на тему, как надо вести себя хозяйке Дарема», – злилась Эмер, следуя за свекровкой. Когда леди Фледа отворачивалась, она обрывала с кустов бутоны, будто они были в чем-то виноваты.
Возле памятной беседки леди Фледа остановилась, глядя на пруд, поверхность которого казалась зеркалом и с четкостью до последнего листочка отражала склонившиеся над водой деревья.
– Ты такая счастливая, Эмер, – сказала вдруг леди Фледа, – и я безумно тебе завидую.
Девушке понадобилось время, чтобы придти в себя от изумления.
– С чего вы так решили? – пробормотала она, наконец.
– Тебя любит муж, – сказала леди Фледа и посмотрела ей прямо в глаза.
Эмер вспыхнула:
– Любит?! Да теперь вы точно говорите, как безумная.
– Конечно, любит. Я никогда еще не видела Годрика таким испуганным, как сегодня, когда он услышал, что ты упала в реку. Никогда, – она снова задумчиво перевела взгляд в сторону пруда.
– Испугался, что надо будет отвечать перед королевой, если я утону, – грубо сказала Эмер.
– Это вряд ли.
– Вы просто защищаете его.
– Я просто тебе завидую, – свекровь обернулась к Эмер и пылко взяла за руку. – Ты не представляешь, какое это счастье, когда муж любит тебя. Ты еще молода, тебе всего кажется мало. Жизнь оказалась благосклонной к тебе, и ты еще не познала разочарований, но если так продолжишь, то потеряешь Годрика.
– Потеряю?! Да он...
– Дай мне договорить. Когда я вышла замуж, я была старше тебя, и у меня уже не было иллюзий о семейной жизни. Отец Годрика меня не любил, что тут скрывать? Но я молчала и терпела. Только один раз я осмелилась высказать недовольство, когда он завел себе любовницу. Я сказала, что не потерплю измен. И знаешь, что он ответил?
– Что? – спросила Эмер, запинаясь. От подобных неожиданных откровений ей стало не по себе.
– Он ударил меня. Дал пощечину. И сказал знать свое место.
– Такой же мерзкий, как и его сыночек, – пробормотала Эмер, но свекровь услышала.
– Годрик не такой. Снаружи он холоден, как кованая сталь, но сердце у него горячее, как угли в горниле. Его отец был не очень добр ни с ним, ни со мной. А мачеха – она и есть мачеха, и никогда не заменит мать, поэтому мой пасынок предпочитает прятать чувства. Мужчины считают слабостью проявлять их. Но Годрик – добрый, он никогда не ударит тебя, даже если будешь виновата.
– Он меня отшлепал! Как ребенка!
– Отшлепал! Какое горе! – свекровь засмеялась и смеялась, пока не потекли слезы. Она достала из поясной сумочки платок и аккуратно промокнула глаза. – Да я была бы на небесах, вздумай муж меня отшлепать.
– Леди Фледа! – ахнула Эмер.
– Ты не ослышалась, – сказала свекровь, убирая платочек. – Но мой покойный супруг предпочитал плетку, а это вовсе не волнительно. А Годрик... неужели ты не понимаешь, что такое поведение – это от страха за тебя. Ты заставила его выказать слабость перед нашими людьми... И не в первый раз, замечу тебе. Мужчины считают себя униженными, если их заставляют проявить слабость прилюдно. Годрик был сердит на тебя. И я прекрасно его понимаю. Ты сыграла злую шутку, я сама бы тебя отшлепала.
Потрепав Эмер по щеке, свекровь пошла в обход озера.
– Думаете, я нравлюсь Годрику? – спросила Эмер с надеждой, догоняя леди Фледу и стараясь делать шаги поменьше, чтобы идти с ней вровень.
– Думаю ли я? – свекровь вскинула брови. – Разве он не доказал этого с самого первого дня? Я замечала, как он разговаривал с леди Дезире, с ней он был, как каменная статуя, а с тобой... С тобой он ведет себя, как живой человек. И я очень этому рада. Разве он не доказал тебе свою любовь в алькове? Любой заметит, что между вами особые отношения...
– Особые! – с досадой произнесла Эмер, ударяя кулаком по ладони. – Вы ошибаетесь, дорогая матушка. Он хочет развестись со мной через полгода, и только об этом и говорит.
– Развестись?! – от прежнего умиротворения леди Фледы не осталось и следа, она резко обернулась. – Что это значит?
– Он хочет развестись. Сам так сказал.
– Что за мальчишеские глупости? Никто не позволит ему этого сделать.
– Он тверд в намерениях, – уныло подтвердила Эмер. Признаться в том, что Годрик оставил ее нетронутой, она не смогла даже теперь, когда свекровь встала на ее сторону и рассказала столько потаенного из собственной жизни.
– Уверена, это просто слова. Не грусти, – леди Фледа потрепала ее по щеке. – Все образуется.
– Как же мне поступить, дорогая матушка?
– Терпение и нежность, только терпение и только нежность. Помолись святой Медане, она помогает в любви.
– Святая Медана... конечно... – шепотом ответила Эмер.
Они простились у искусственного водопада, высотой в три локтя. Леди Фледа осталась дожидаться благородных дам, которые увидели, что хозяйка закончила разговор, и затрусили к ней – исполнять возложенные на них благородные обязанности. А Эмер побрела к замку, размышляя над словами свекрови. Перед сном она завернула в башню, в свои покои, но сделала это не столько для того, чтобы их проверить, сколько для того, чтобы сбежать от приставленных девиц. Они не успели догнать ее, застряв где-то на середине Большой лестницы, ведущей на стену, и Эмер благополучно скрылась в башне.
Солнце бросило последний луч через небосвод, и исчезло за кромкой далеких гор. Со вздохом закрыв ставни, Эмер наощупь нашла двери и стала спускаться. Возле статуи небесного вестника она остановилась, но не для того, чтобы помолиться, а потому что услышала голос золовки. Острюд говорила по-обыкновению плаксиво, а вот с кем – слышно не было. Но слова острячки Эмер разобрала хорошо:
– Я не хотела этого! Не хотела ее толкать!..
Раздался звук пощечины, и Острюд заплакала уже навзрыд.
Годрик! Эмер рассвирепела, как десяток драконов, заставших в своей пещере отряд рыцарей с мечами наголо. Она бросилась вперед, но увидела только удаляющийся высокий силуэт. На мгновение он мелькнул в дверном проеме, освещенный светом лампы, и исчез. Зато Острюд никуда не исчезла, стояла и плакала, прикрыв лицо ладонью.
– Он тебя ударил? Дай посмотрю! – Эмер дернула ее за руку. Пощечина оказалась достаточно сильной, на пухлой щечке отпечатались четыре пальца. – Надо приложить лед, так будет не больно и пройдет быстрее...
Но Острюд вырвалась, глядя с ненавистью, словно это Эмер ее ударила.
– Не подходи ко мне, ведьма! – крикнула Острюд, срывая голос. – Лучше бы ты утонула! И почему ты не утонула?.. Я обо всем расскажу епископу Ларгелю!
Эмер остановилась, в то время как Острюд побежала прочь, путаясь в подоле. День начался неудачно, а закончился еще хуже. Она пожалуется Ларгелю. Маленькая дрянь. А она еще жалела ее. Эмер припомнились рассказы про способ, который изобрел епископ, определяя, колдун перед ним или невиновный человек. Вдруг он решит, что раз она не утонула, то непременно – ведьма? И что делать, если он так решит?..
Глава 14 (начало)
И все же разговор с леди Фледой не прошел даром.
На следующий день, узнав, что Годрик еще на рассвете отбыл в деревню кузнецов, Эмер решила попросить святую Медану помочь в любви. Дома Эмер была не слишком-то религиозна, и всеми правдами-неправдами старалась улизнуть с воскресной службы, но когда дело коснулось неуступчивого Годрика, обнадеженная словами свекрови Эмер сразу уверовала и готова была горячо молиться. Она даже пообещала небесам тысячу поклонов, чтобы муж переменил холодность на милость.
Избавившись от горничных и проводив свекровь отдыхать после полудня, Эмер приступила к выполнению обета. Но ее сразу же постигла неудача. Двери собора были заперты, а перед входом стояли двое послушников – высоких и широкоплечих, с необыкновенно тупыми лицами. Они преградили дорогу и сказали, что церковь закрыта по особому распоряжению епископа.
– Вы не поняли? Я – хозяйка Дарема, – вспылила Эмер. – Это мой замок и мой собор! Немедленно откройте!
– Сожалею, миледи, – ответил ей старший из послушников, не выказав ни страха, ни сомнений. – Церковь находится в ведении епископа, и я подчиняюсь только ему.
– Чурбан! – пробормотала Эмер, после того, как потратила четверть часа и поняла, что бессильна. Она удалилась, собрав остатки благородного достоинства, и злясь на пустоголовых фанатиков, которых по недоразумению пропустили в замок.
Чтобы успокоить вскипевшую кровь, Эмер вышла на замковую стену, но сегодня вместо Тилвина обход совершал сэр Рено, и поболтать с начальником стражи ей не удалось. Стало совсем грустно, и она занялась тем, что швыряла камни, стараясь попасть по медным щитам.
Колокол в соборе пробил два часа по полудни, и взгляд Эмер скользнул по стене собора, мимо бойниц в церковной башне. И тут же камни и щиты были забыты. Если ее не пускают через главный вход в собор, то никто не помешает перелезть через стену, пройти по карнизу, залезть в бойницу и... помолиться вдосталь. Несомненно, святая Медана оценит такое усердие и поможет охотнее.
Придумано – сделано. Эмер огляделась, убедившись, что нет свидетелей ее религиозному рвению, подобрала юбки и в мгновение ока перемахнула стену. Балансируя и стараясь не смотреть вниз, девушка мелкими шажками двинулась по кирпичному карнизу. Кирпичи карниза были шириной в две ладони – как раз поставить ногу на носок. Благополучно добравшись до окна, Эмер вскарабкалась на подоконник и спрыгнула внутрь.
После света и жары снаружи, в соборе было прохладно и сумрачно. Эмер немного постояла, привыкая к полумраку, и хотела пройти до алтаря, но тут же спряталась за колонну, стараясь дышать тише и реже. Потому что у алтаря застыла долговязая фигура епископа Ларгеля.
«Яркое пламя! Только бы не заметил!» – горячо взмолилась Эмер и на цыпочках двинулась к окну, чтобы убраться вон тем же путем, что пришла. Но не успела она сделать и трёх шагов, как странные звуки остановили её, и она оглянулась, потрясённая.
Ларгель Азо плакал. Жестокий епископ, отправивший на тот свет сотни колдунов, ведьм, упырей и невинных мужчин и женщин (а Эмер была уверена, что большинство из них были невиновны, потому как не может Эстландия вся кишеть нечистью и еретиками), сейчас плакал, как самый обычный человек.
Он встал на колени, прислонившись головой к изножью саркофага с мощами святой Меданы, и под куполом собора раздавались, преумноженные эхом, его рыдания, которые он с трудом пытался сдержать.
Эмер с ужасом и брезгливостью смотрела, как жестокий Ларгель тычется лицом в золотую ковку и драгоценные камни, и рукавом утирает слезы, и закусывает руку в перчатке, в порыве бессильного отчаяния. Вдруг он вскочил и принялся пылко целовать крышку саркофага, прижимаясь к ней, оглаживая, и поднимаясь от изножья выше и выше. Это было так страстно, так потаённо и... так походило на действия любовника у постели возлюбленной, что Эмер снова спряталась за колонну, не находя сил уйти, но и не имея сил смотреть дальше.
Значит, и у епископа, давшего слово хранить телесное целомудрие, есть греховные тайны? Зачем ему молиться святой, которая помогает в любви? Неужели он влюблен и молит, чтобы возлюбленная ответила взаимностью? Но это ведь – самый страшный грех, который яркое пламя не простит.
– Кто это здесь? – раздался страшный приглушенный голос возле самого ее уха.
Эмер испуганно пискнула, застигнутая врасплох. Рядом с ней стоял Ларгель Азо и взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– Умеете же вы подкрадываться незаметно, – сказала Эмер, дрогнув.
– Да и вы в этом преуспели, леди Шпионка, – ответил епископ. – Разве вам не сказали, что в этот час вход в церковь закрыт?
– Это моя церковь, прихожу сюда, когда вздумается...
– Это моя церковь. И я запрещаю вам нарушать мои распоряжения. Подумайте на досуге своей хорошенькой головкой, – он совершенно неуважительно ткнул ее в лоб, отчего голова Эмер мотнулась, и девушка ударилась затылком о колонну, – подумайте, что здесь вы все в моей власти. Я искореню все грехи под этими сводами
– Лучше подумайте, как замолить собственные грехи, – отрезала Эмер, потирая затылок. – О чем вы просили святую Медану? Чтобы позволила вам познать понравившуюся ведьму прежде, чем приговорите ее к сожжению?
В следующую секунду она лежала спиной на подоконнике, с которого только что спрыгнула, а Ларгель держал ее за горло мертвой хваткой, медленно, но неумолимо выталкивая из окна. Эмер вцепилась в крепкие пальцы, пытаясь освободиться, перед глазами от недостатка воздуха поплыли радужные круги.
– Вы видели слишком много, леди Фламбар, – по-змеиному зашипел епископ. – Слишком много, чтобы позволить вам и дальше болтать. Что может помешать мне выкинуть вас из этого окна? Там внизу камни, они примут вашу пустую рыжую головку в свои холодные объятия... Немного крови, немного сожалений, и вы займете достойное место в склепе этого собора. Вам нравится такой исход?
Он еще поднажал, и ноги Эмер оторвались от пола, а сама она вцепилась в сутану епископа.
– Не сделаете этого... – прохрипела Эмер.
– Что же может мне помешать? – повторил Ларгель, и в глубине его зрачков вспыхнули алые огоньки.
– Желали бы сбросить – уже бы сбросили...
Хватка на горле тут же ослабла, и девушка, отчаянно кашляя, сползла на пол, вжимаясь в стену.
Епископ стоял перед ней – высокий, худой, как аскет, в черной сутане, делающей его еще тоньше и выше.
– Итак, что вы здесь делали? – спросил он. – Шпионили уже за мной?
– Пришла помолиться.
– Какая необыкновенная набожность. Не замечал в вас раньше такого рвения. Зачем вы лжете?
– Я не лгу. А вы не смеете вести себя так со мной, – тихо сказала Эмер, – я – хозяйка Дарема, и я выполнила приказ тайного лорда.
– Вы его еще не выполнили.
Он наклонился, и Эмер, ощутив знакомую боль, охватившую ладонь, почти закричала:
– Довольно! Довольно! Я все сделала, у него нет клейма!
Боль сразу утихла, и епископ отошел на несколько шагов. Встал у окна и подпер рукой в черной перчатке подбородок.
– Продолжайте, леди Фламбар.
– У него нет клейма мятежника, – торопливо заговорила Эмер. – Вообще ничего, только родимое пятно в паху, слева, в виде летящей чайки.
– Вы говорите правду?
– Проверьте сами, если не верите.
Ларгель хмыкнул:
– Изволите дерзить?
– Вы узнали, что вам нужно. Годрик – не предатель. Теперь дайте нам жить спокойно. Вы же не хотите... – она медленно подняла взгляд на Ларгеля, – чтобы в Дареме узнали о вашей страсти?
Но Ларгель достойно принял удар, даже не изменившись в лице.
– Вы не только шпионка, но и шантажистка? – спросил он нарочито учтиво. – Решили запугать меня? Меня – который не боялся десятка упырей, жаждущих человечьей крови? О чем вы думали, когда произносили такую крамолу?
– О счастье, – твердо сказала Эмер. – О счастье моем и моего мужа.
– Значит, милорд Саби был прав. Фламбар вам так дорог?
– Он мой муж.
– Какой уклончивый ответ, – епископ задумчиво теребил подбородок, разглядывая Эмер, все еще сидевшую на полу. – Но если он вам так дорог, что вы решились угрожать Ларгелю Азо, подумайте, что будет, намекни я вашему супругу, что он женился на шпионке, которая должна была раздеть его, и которой пообещали Дарем, если она найдет подтверждение его связи с мятежниками?
Эмер не отвела глаз, хотя грудь сковал ледяной страх. Что будет? Да уж точно не похвалит.
– Вы испугались, – правильно истолковал ее молчание епископ. – Поэтому лучше бы вам закрыть рот и перестать болтать о том, чего не понимаете.
– Можете спать спокойно, я уже обо всем забыла.
– Надеюсь на это.
Эмер встала, хотя ноги отчаянно дрожали, и принялась поправлять платье, смятое во время борьбы. Епископ следил за ней внимательно, хотя без особого интереса.
– Можете выйти как полагается всем добрым людям, не через окно, – любезно предложил он.
Поразмыслив, Эмер решила, что разумнее будет согласиться.
У самого порога, когда епископ открывал тяжелые двустворчатые двери, запертые изнутри, девушка не сдержалась и сказала:
– Признайте, что я справилась со своим заданием, и не смейте запугивать меня больше.
– Я и не запугиваю, леди Фламбар.
– А очень на это похоже, – дерзко ответила Эмер. Она уже пришла в себя, и к ней вернулась обычная бравада.
И тут Ларгель Азо улыбнулся. Улыбка получилась кривая, скорее – ухмылка, а не улыбка, и от нее стало жутко. Улыбка епископа была куда страшнее его гнева.
– Вы просто не догадываетесь, что значит «запугивать», – сказал Ларгель Азо на прощанье, толкая Эмер в спину, выпроваживая вон.
Послушники, стоявшие на страже, раскрыли рты, не понимая, как леди оказалась в соборе без их ведома, но Эмер приняла гордый вид и прошла, как мимо пустого места. Пусть пораскинут мозгами, если есть, чем раскидывать.
Но на этом унизительные встречи не закончились. Небеса решили послать испытаний щедрой горстью, и завернув за угол, Эмер столкнулась с Годриком. Она больно ткнулась носом ему в гродь, но даже не успела заворчать.
– Что у тебя за вид? – изумился он. – Ты лохматая, как вилланка. Моя жена не должна выглядеть неподобающе.
Не дожидаясь ответа, он пошел по коридору, а Эмер потрусила за ним, на ходу доставая зеркальце из поясной сумочки.
– Почему ты не в мастерских? Я хотел поехать туда после обеда. Почему вернулся так рано?
– Кое-какие дела.
– Что-то случилось?
– Ничего важного.
– Можно мне с тобой?
– Нет.
Вот и всё. Он скрылся в главном зале замка, хлопнув дверью перед самым носом Эмер. Вздохнув, девушка посмотрела в зеркальце и обнаружила, что золотая сетка, удерживавшая волосы, порвалась в нескольких местах, и через разорванные ячейки рыжие пряди топорщились крутыми завитками.
– Да уж, выгляжу на редкость привлекательно, – мрачно сказала Эмер, и попыталась пригладить кудри, насколько это было возможно.
Она поплелась на замковую стену и снова ткнулась носом в мужскую грудь. На этот раз ей повстречался Тилвин.
– О! ты-то мне и нужен! – и не слушая возражений, впрочем, достаточно слабых, она увлекла начальника стражи к статуе небесного вестника. – Что ты знаешь о Ларгеле Азо, Тиль?
Вопрос поверг Тилвина в изумление. Он оглянулся и сделал знак говорить тише.
– Зачем тебе?!
– Просто расскажи, что тебе известно.
– Просто расскажи... В этом вся Эмер. Никаких объяснений, никакого страха. Что ты хочешь знать?
– Все. Кто он, где родился, где рос, как стал священнослужителем.
– Для этого достаточно прочитать его житие. Оно есть в соборе. Спроси у... – он осекся.
– Спросить у епископа Ларгеля? – со смешком подхватила Эмер.
– Да, не лучший способ, – признал Тилвин. – Вот что, я могу попросить преподобного Нита, чтобы он достал житие.
– Это будет прекрасно! К вечеру достанешь?
– Разве я могу отказать хозяйке Дарема? – Тилвин словно невзначай коснулся рыжих кудрей, выбившихся из сетки.
– Да, я опять лохматая! – Эмер поняла его жест по-своему. – Леди Фледа не ругается, но всегда страшно недовольна. А что я могу поделать с этими непослушными кудрями? Кажется, они специально лезут из сетки. Как живые!
– Мне нравится, – сказал Тилвин.
– Зато Годрик бесится, – отмахнулась Эмер. – Он был бы доволен, вздумай я носить клобук, как монахиня.
Тилвин тактично промолчал, чтобы не вмешиваться в разногласия супругов.
– Да, а тебе не известно, что там за срочные дела приключились? – заговорив о муже, Эмер вспомнила и об остальном. – Годрик пролетел стрелой, ничего не объяснил. Что-то произошло в кузнечных деревнях?
– Как раз иду к нему. Только что сообщили, что в Зелёном лесу на обоз напали разбойники, две повозки с оружием были похищены.
– Похищены?! И это называется – «ничего важного»?! Да он спятил, наверное.
– Кто?
– Годрик.
– Ясно, – Тилвин вежливо улыбнулся. – А теперь – извини – я ухожу. Годрик хочет допросить свидетеля нападения, мне нужно присутствовать.
– Я пойду с тобой.
– Не думаю, что твоему мужу это понравится. Да и не надо милой женщине слушать про разбойников, – кивнув на прощание, Тиль направился к Годрику, а Эмер задумалась, глядя ему след.
Спустя минуту она ворвалась в комнату леди Фледы, не обращая внимания на причитания служанок. Леди отдыхала в кресле возле окна, и испуганно вздрогнула, когда невестка отдернула занавеску с окна.
– Что такое? – спросила леди Фледа заплетающимся языком.
– Нам надо немедленно идти в главный зал! – объявила Эмер.
– Послание от королевы? – спросила свекровь, живо поднимаясь из кресла.
– Хуже! На обоз с оружием напали! Разбойники! Годрик сейчас будет допрашивать свидетеля! Нам надо это услышать, идемте!
– Ах, разбойники... – леди Фледа тут же утратила интерес. – Не беспокойтесь, невестка, Годрик и сэр Тюдда разберутся со всем лучше нас. Скажите лучше, вы распорядились насчет ужина?
– Какой ужин! – Эмер едва не прыгала от нетерпения. – Разбойники покусились на королевское имущество, это все равно, что покуситься на королеву! Нам надо идти, дорогая матушка, – она подхватила женщину под руку и потащила к выходу. – Поспешим, поспешим, а то пропустим все самое важное...
– Подождите! – запротестовала леди Фледа. – Я не надела генин, а там мужчины!
– Зато у вас прекрасный платок, – успокоила ее Эмер, продолжая увлекать в сторону главного зала, – ваша честь не пострадает, если вы повяжете голову платком. Наоборот, королеве расскажут, что вы так торопились вникнуть в суть дела, что даже не соблаговолили одеться надлежащим образом!
