Текст книги "Война меча и сковородки"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

– О чем? – Эмер взглянула на герцога с искренним удивлением.

– Что упустили Ишема, – сказал он прямо.

– Нет, – ответила Эмер с усмешкой.

– Простите, мне надо оставить вас, – сказал вдруг лорд Бритмар.

Оглянувшись, девушка увидела возле лестницы долговязую фигуру епископа Ларгеля. Он хмуро смотрел в сторону беседовавших и как будто чего-то ждал.

– Лорд Саби попросил меня передать Его Преосвященству важное письмо, – шепнул брат короля, сделав страшные глаза.

Прихрамывая, он поспешил к епископу, на хорду доставая из поясной сумки письмо и бархатный мешочек.

– Не здесь, – сказал Ларгель Азо ледяным тоном, бросив взгляд на Эмер. – Пройдемте в церковь.

Подозрения утроились. Какие важные сведения? Почему именно епископу?

Мужчины зашли в собор, и Эмер, оглянувшись по сторонам, проскользнула следом, остановившись у самой двери, в тени. Лорд Бритмар и епископ Ларгель остановились у окна, здесь было светло, и Ларгель сломал печать на письме. Пока он читал, лорд Бритмар терпеливо стоял рядом, рассматривая двор.

– Благодарю, – сказал Ларгель, дочитав, и свернул письмо в тугую трубочку. – Что-то еще?

– Да, милорд просил передать вам вот это. Подарок, – брат короля протянул бархатный мешочек, в котором что-то глухо стукнуло, когда епископ взял подарок.

Он развязал вязки и вынул изумруд величиной с перепелиное яйцо. Держа его двумя пальцами, епископ поднял камень против света. Солнечные лучи, преломившись на гранях, заплясали на стенах и полу зеленоватыми радостными пятнами.

Ларгель смотрел на камень так долго, что лорд Бритмар кашлянул, напоминая о себе.

– Они подойдут, – сказал епископ пряча камень и рассеянно благословляя герцога.

Эмер удалилась, пятясь, как рак. Что это за камни? Подарок? К чему такая щедрость? Взятка? Но за что?

– Миледи! Вы молились?! Нашли время! – окликнула ее леди Мурроу. – Королева хочет пить, и леди Фледа приказала принести льда и родниковой воды.

– Ну так несите, – буркнула Эмер, но пошла следом. Леди Мурроу будет ходить за льдом и водой так долго, что и осёл умрёт от жажды.

Остаток дня и вечер прошли суматошно, и ночью пришлось делить постель опять с Острюд, потому что в спальне молодоженов расположилась королева с придворными дамами и девицами. Острюд отвернулась к стене и не разговаривала, строила из себя обиженную, вздыхала и всхлипывала. А Эмер, несмотря на волнения, проспала ночь без сновидений. Она почти убедила себя, что надо поговорить с Годриком, надо рассказать про подозрительное поведение епископа. Нельзя просто выжидать, откуда нанесут следующий удар.

Но дневные дела закружили и закрутили, как водовороты горной речки. Охота, на которую ей не привелось попасть, потому что надо было следить за подготовкой ристалища, потом обед, где выпили и съели столько, сколько в Дареме могли бы есть и пить месяц. И было еще кое-что, о чем Эмер до поры умолчала.

После обеда и отдыха гости, хозяева и простые жители устремились на поле для рыцарских турниров. Большого состязания не предвиделось, но восемь рыцарей пожелали показать силу и умение. Ворота и барьеры были украшены цветами и лентами, и герольд трубил в рог, объявляя, что состязание вот-вот начнется.

Годрик не участвовал в турнире. Как хозяин праздника, он обязан был находиться рядом с королевой. Зато сэр Шаттле и сэр Ламорак с удовольствием отправились на поле, готовясь заслужить первый приз. Они безудержно хвастали один перед другим все утро, и Годрик был доволен, когда друзья его, наконец-то, убрались.

Королеве отвели центральную ложу, где поставили мягкие кресла для Её Величества, герцога и для приближенных дам. Остальные довольствовались лавками и подушками.

Сначала рыцари сделали круг почета – выехали попарно, без шлемов, чтобы зрители могли хорошо разглядеть их лица. Каждый участник держал на сгибе локтя щит с гербовым рисунком, некоторые похвалялись лентами и рукавами, подаренными прекрасными дамами.

– Прекрасное зрелище, Фламбар! – обернулась королева к Годрику. – Но где ваша очаровательная жена?

Годрик и сам был бы не прочь узнать, где его жена, но ответил королеве иное:

– Она следит за кухней, Ваше Величество.

– Похвальное усердие, – похвалила королева. – Вы обрели настоящее сокровище, а не жену.

– Вы необыкновенно правы, – пробормотал Годрик, но королева уже отвернулась к турнирному полю.

Рыцари удалились с ристалища, и зрители ждали, когда будет объявлен первый поединок, согласно жеребьевке. Но к герольду подбежал оруженосец и что-то прошептал. Герольд выслушал его и замешкался, прежде чем снова протрубить в рог.

– Как интересно! – воскликнула королева. – Наверное, прибыл еще какой-нибудь неизвестный рыцарь! Объявляйте же! – она махнула платком, и герольд не посмел ослушаться.

– Рыцари, которым покровительствует леди Фламбар! – выкрикнул он.

– Ваша супруга? – живо переспросила королева, оборачиваясь к Годрику. – Она не теряет даром время.

– Это точно, Ваше Величество, – ответил он с таким выражением лица, будто болели разом все зубы.

– Что ж, посмотрим, кого она представляет, – королева была весела и любопытна, как девочка на майском празднике. Она поставила локти на перила ложи и приготовилась смотреть.

– Что это твоя леди собралась делать, Годрик? – спросил юный сэр Олдвин вполголоса.

– Мне заранее страшно, – признался тот. – Что бы она ни задумала – добра не жди.

Тем временем ворота на ристалище снова распахнулись, и на поле выехала вторая кавалькада, сияющая богатыми доспехами. Но кто участвовал в ней!

– Это же моя жена! – завопил седой лорд Бернар, указывая на стройного всадника в сияющем доспехе, который держал древко с красно-золотым штандартом.

Из под шлема с коротким наносником виднелось миловидное личико, расточающее улыбки направо и налево, которое просто не могло принадлежать мужчине. Да и длинные золотистые кудри, перевитые золотым шнурком, ниспадавшие на круп лошади, ясно указывали, что всадник со штандартом был женщиной.

Трубы и барабан заглушили крик лорда Бернара, но изумленные возгласы послышались с трибун повсеместно. То один, то другой достопочтенный дворянин узнавали в новых участниках турнира своих жен, дочерей или сестер.

Восемь хорошеньких женщин, пышущих юной силой и задором, с гордостью совершали круг приветствия по ристалищу.

– Немыслимо, – простонал Годрик, и накрыл лицо платком, чтобы не видеть, потому что замыкающей колонну ехала его законная супруга. И можно было не сомневаться, что идея с рыцарями-женщинами принадлежала именно ей.

Эмер сидела на гнедом жеребце, заранее предвкушая гнев мужа и ужас свекрови, которая считала неприличным даже жареных петухов на дамском трапезном столе.

Как и все рыцари, кроме знаменосца, Эмер ехала с непокрытой головой, и ее рыжая грива сверкала на солнце начищенной медью.

Девушка не утерпела и скосила глаза в сторону королевской ложи, где сидел Годрик. Высокомерный сопляк даже не пожелал видеть ее великолепного выезда – прикрылся платком, изображая покойника. Ну и пусть его. Эмер вздернула нос и улыбнулась трибунам, где теснились простолюдины.

Зато зрители бедных трибун были в восторге. Блестящий выезд дам, особенно изящных в доспехах, сделанных точно по фигуре, в ярких коттах, с роскошными косами, перевитыми жемчужными нитями, казался им парадом волшебных существ, явившихся из страны Вечного Лета.

Купаясь в этих приветственных криках, в улыбках и цветах, которые полетели под копыта лошадей, Эмер вспомнила, сколько трудов стоило ей уговорить благородных подруг выйти из тени и заявить о себе.

– Боюсь даже представить, что скажет милорд Бернар, – сказала леди Кас, когда она с пылом рассказала им об удовольствии проехать по ристалищу и продемонстрировала блестящие нагрудники и наплечники – маленькие, как раз на женское тело.

– Если королева будет довольна, вашему супругу только и останется, что похвалить вас, – заверила Эмер.

– А королева останется довольна? – осторожно спросила леди Изабелла.

– А вы сами не остались бы довольны подобным зрелищем?

Щеки леди Изабеллы порозовели, глаза затуманились, словно она уже видела турнир и выезд дам-рыцарей.

– Что касается меня, – сказала Эмер как будто невзначай, – то я намереваюсь сделать приветственный круг, даже если буду одна. И повяжу на копьё цвета Годрика – красный и золотой. Пусть ему станет стыдно!

Благородные леди сдержанно засмеялись – и смущенные, и взволнованные.

И вот теперь Эмер была уверена, что никто из них не пожалел о том, что решился на подобный выезд.

Женщины-рыцари проехали мимо королевской ложи, вскинув приветственно щиты, и королева в восторге захлопала в ладоши, к ней тут же присоединились придворные дамы, во всем поддерживавшие свою повелительницу, а потом и благородные господа, хотя лица у некоторых были не совсем не восторженные. Сам Годрик пару раз хлопнул в ладоши, зато сэр Олдвин, у которого не было ни сестры, ни жены, даже вскочил, чтобы приветствовать красавиц.

– Они великолепны! Великолепны! – орал он.

– Безмозглый дурак, – сказал Годрик, но его никто не услышал. Платок он уже сдернул и теперь хмуро смотрел на выходку жены.

Прекрасная кавалькада закончила круг и выехала за поле, но Эмер придержала коня, и трибуны, увидев это, зашумели.

Нет, Эмер не удалось уговорить боязливых подруг устроить хотя бы шуточное соревнование перед лицом королевы, но сама она уже все для себя решила.

Герольд только крякнул, увидев, как леди Фламбар пристроила свой щит на стенд, где висели щиты участников. А потом леди достала притороченный к седлу меч, и все зрители ахнули, как один.

– Святые небеса! – простонал Годрик, пряча лицо в ладони и склоняясь почти к коленям.

– Что это? – спросила королева. – Фламбар! У нее в руках сковородка?

Годрику пришлось принять подобающее положение и ответить.

Королева указывала пальцем в сторону всадницы, хотя это было неописуемым нарушением придворного этикета.

– Сковородка?!

– Но вы же сами дали ей титул графини Поэль и знаете, как моя жена ловка с этим предметом, – он не мог заставить себя посмотреть на мачеху, но чувствовал ее возмущенный взгляд.

– Она собирается сражаться? – спрашивала королева. – Сражаться с мужчинами... вот этим?

– Думаю, это просто невинная шутка, – нашелся он. – Моя жена ведь не участвовала в жеребьевке, значит, у нее нет и соперника. Сейчас она уедет...

– Она бросила перчатку! Это вызов! – завопил сэр Олдвин.

Трибуны разразились новыми криками – такого Дарем не знал со времен леди Бельфлёр. Чтобы женщина бросала вызов мужчинам? Да еще и публично, на турнире? На такое не осмелилась даже легендарная защитница Дарема.

Всадница сдерживала коня, который гарцевал, нетерпеливо дергая головой. На посыпанном песком поле серебрилась кожаная перчатка, обшитая металлическими кольцами. Вызов был брошен, и кто-то из участников турнира должен был его принять. Но рыцари не торопились выезжать на ристалище.

– Они боятся женщины! Это великолепно! – засмеялась королева.

– Они боятся покалечить ее, – сказал Годрик. – Никто не станет сражаться с существом, заведомо слабее тебя. Это не по-рыцарски.

Подозвав слугу, он сказал:

– Передай герольду, чтобы объявил, что вызов леди не был принят, поэтому она отстраняется от участия в турнире.

Слуга кивнул и побежал в обход поля, до ворот на ристалище.

– И все же было бы занятно, прими они бой, – посетовала Её Величество.

Годрик только поджал губы, показывая, как он к этому относится. Глупая женщина! Мало того, что выставила себя на посмешище, еще и не понимает, какой опасности подвергается, ввязываясь в бой с рыцарем. Думает, если научилась сидеть в седле, то может сражаться с мужчиной на равных. Он сто раз пожалел о своей шутке с мечом-сковородкой. Если королева дознается, кто сделал это оригинальное оружие...

Посыльный добрался, наконец, до герольда, тот закивал с явным облегчением, протрубил в рог, призывая к тишине. Зрители затаили дыхание, слушая, что оглашает распорядитель турнира.

– Что значит – отстраняется?! – крикнула Эмер, но ее голос потонул в разочарованном многоголосом гуле. – Вы трусы, что ли? – она обернулась к рыцарям, которые согласно кивали, удовлетворенные решением.

– Ах, как жаль, – королева поставила подбородок на скрещенные пальцы. – Что ж, проводите леди Фламбар и дайте команду, чтобы начинали состязание. Кто там идет первой парой?..

– Перчатку подняли! – заорал сэр Олдвин так оглушительно, что Годрик заткнул ухо.

И только потом до его сознания дошел смысл услышанного. Он вскочил, готовый прибить любого, кто посмел обнажить меч против его жены. А увидев, сел на место, но легче от этого не стало. Он даже закрыл глаза, чтобы сохранить спокойствие и здравость мысли. Потому что сейчас мог бы убить, не задумываясь о последствиях. Но никому не надо было знать об этом.

– Вызов принят! – возвестил герольд. – Бой начинается!

Глава 21 (начало)

Слишком много впечатлений за столь короткий срок – волнение перед выездом на поле, гордость, что все получилось, как задумано, и радость от исполнения мечты. А потом – разочарование, и злость, и обида. Эмер успела испытать все это, и теперь гнев застил ей глаза, и лица на трибунах казались смазанными белыми пятнами.

Поэтому она не сразу поняла, почему кто-то встал сбоку коня и, держась за стремя, настойчиво протягивает брошенную ею перчатку. А когда поняла, чуть не вывалилась из седла:

– Тиль!

– Я принимаю вызов, – сказал он просто. – Возьми перчатку.

– Вызов принят! Бой начинается! – прокричал герольд.

Эмер взяла перчатку, чувствуя, как пальцы свело судорогой, а глаза предательски защипало.

– Только не плачь, рыцари не плачут, – сказал Тилвин. – Помнишь наш бой возле старого граба?

– До последнего выпада!

– Так давай повторим его. Пусть Годрик умрет от зависти, – сказал начальник стражи с усмешкой.

Вздохнув полной грудью, Эмер оглядела зрителей. Не этого ли она желала? Не это ли видела в колдовском зеркале Айфы?

Она перекинула ногу через луку седла и спрыгнула на землю. Надела подшлемник и шлем, застегнув ремешок под подбородком – все торопливо, будто боялась, что Тилвин передумает.

– Пеший бой! – объявил герольд. – Уведите коня!

Двое мальчишек из числа оруженосцев выскочили на поле и подхватили гнедого под уздцы.

– Грозное оружие, – сказал Тилвин, указывая на меч-сковородку.

– Подарок, – ответила Эмер ему в тон.

– Не боишься?

– Еще чего! Только посмей поддаться!..

Они поклонились королеве, потом друг другу, следуя ритуалу поединка, разошлись на четыре шага и замерли, ожидая знака.

Её Величество взмахнула платком, разрешая бой, и Тилвин напал молниеносно, сразу потеснив Эмер. Постепенно она начала распознавать его удары, но поединок шел не совсем так, как тогда, на поляне в саду Дарема. Тогда Тилвин лишь оборонялся, сейчас он нападал почти по-настоящему. Почти – потому что Эмер чувствовала: вздумай он сражаться в полную силу своего умения, долго продержаться ей бы не удалось.

Но сковородка сделала свое дело – иногда Эмер ловила меч противника на край чаши, и клинок соскальзывал до крестовины, а его владелец терял равновесие. Когда же она изловчилась и после обманного выпада ударила рыцаря чашей плашмя по плечу – зрители едва не визжали от восторга. Такого зрелища они никогда еще не видели.

– А она совсем неплоха с мечом, твоя леди, – сказал сэр Олдвин, тряся Годрика за плечо. – То есть не с мечом, а...

Тот сбросил его руку и украдкой взглянул на поле, превозмогая страх и стыд. Больше всего он боялся увидеть жену в нелепом и жалком виде, неуклюже обороняющуюся, которую умелый противник гоняет, как котенка. Увидеть же привелось другое, и Годрик нахмурился – уже по другой причине. С каких это пор благородные девицы преуспели во владении оружием? Да, носы она разбивала знатно, но меч?.. Или это Тюдда научил её?..

Поединщики подходили друг другу идеально, и поединок выглядел смертоносным и... прекрасным. Рыжие кудри Эмер, ниспадавшие из-под шлема, блестели сильнее золотых нитей, отражались в зеркальной поверхности доспехов, и от этого казалось, что девушка со сковородкой объята пламенем. «В настоящем бою ее бы сто раз схватили за волосы», – желчно подумал Годрик, испытывая восхищение и... зависть. Уж он-то видел, как мягко начальник стражи поддается своему очаровательному противнику, как постепенно отступает, как наносит удар прямо, без коварства. Нет сомнений, что после этого Эмер будет благодарна доброму сэру Тюдде. А если она может быть столь же щедрой в благодарности, сколь щедра в раздаче оплеух...

– Ваше Величество, – обратился он к королеве, – лучше бы прекратить этот поединок...

– Почему? Мы находим это привлекательным!

Годрику ничего не оставалось, как замолчать. Он не раз видел Тилвина в схватке, и за полвзмаха угадал его удар. Меч пошел неловко, плашмя, и Эмер, разгоряченная боем, без труда перехватила его. Металл звякнул о металл, и меч улетел в сторону на добрых двадцать шагов. Тилвин поднял руки, подтверждая поражение, и снял шлем.

– Победа леди Фламбар! – огласил герольд.

Зрители были довольны и не скрывали этого, хлопая от души. Эмер, хохоча, скинула шлем и вытерла ладонью мокрый лоб.

– Ты поддался, Тиль! – крикнула она, пытаясь перекричать рев трибун.

– Совсем нет, – Тилвин подобрал меч и подал ей руку. – Пора превратиться в благородную даму, леди Фламбар.

Эмер приняла его руку, и он повел ее к королевской ложе.

– Проиграл женщине!.. – сказал кто-то из рыцарей, ждущих участия в состязании.

– После такого позора постыдно называться мужчиной, – поддержал его другой участник.

Тилвин предусмотрительно сжал ладонь Эмер, призывая ее к спокойствию.

– Пусть болтают, – сказал он.

– Ты подставил себя под удар, подыграв мне, – она закусила губу, и радость от победы испарилась, как ее и не было.

– Не волнуйся, – утешил ее Тилвин. – Мне достаточно того, что хорошо тебе. К тому же, я не мог ослушаться приказа...

– Приказа? – Эмер вскинула на него глаза. – Это Год...

– Милорд Бритмар приказал принять вызов. И мне очень стыдно, что я не додумался до этого.

– Брат короля?

– Он вышел бы сам, но опасался, что ты не станешь сражаться с увечным.

Эмер нашла взглядом герцога, тот смотрел на них не отрываясь и хлопал вместе со всеми.

– Тиль, я говорила, что люблю тебя безумно?

Тилвин покачал головой:

– Нет.

– Вот, говорю. Люблю, обожаю тебя!

Она взбежала по ступеням и преклонила колено перед королевой.

– Вы поразили меня, графиня! – сказала Её Величество. – Ваш супруг сказал, что вы заняты кухней, и мы не смогли понять этого тонкого намека. Мы еще поговорим об этом, и вы покажете мне свое необыкновенное оружие, а пока садитесь рядом. Поглядим, не оплошают ли мужчины после вашего боя! Надеюсь, он вдохновит их, а не повергнет в уныние!

Парные поединки и общий финальный бой Эмер не запомнила, хотя добросовестно таращилась на поле. Сердцу ее было тесно в груди, и порой девушке казалось, что не будь на ней доспехов, оно улетело бы в синюю высь – воспарив над обыденностью. Мысленно она снова и снова переживала свой триумфальный выезд и не менее триумфальный поединок. И тогда вертелась ужом, выглядывая позади Тилвина и лучезарно ему улыбаясь, и слышать не слышала бормотания свекрови, которая объясняла, насколько неразумной была игра в рыцарей.

Правда, один раз Эмер снизошла до разговора со свекровью – приобняла ее за плечи, сдавив так, что у бедной женщины занялось дыханье, и зашептала:

– Потом, потом, дорогая матушка! Потом вы все мне выскажете! А пока давайте наслаждаться праздником!

Годрик сидел по другую сторону, и Эмер была довольна, что можно отложить разговор по непреодолимым причинам. А то, что муж выразит недовольство еще похлеще мачехи, она не сомневалась. Наверняка, скрежещет от злости зубами.

– Победил сэр Ламорак! – объявил в конце состязаний герольд. – Подойдите получить награду из рук Её Величества, доблестный сэр, и вручите золотой венец прекраснейшей даме этого турнира!

Сэр Ламорак, преисполненный гордости, выехал вперед, к королевской ложе, склоняя копье. Трибуны зашумели, приветствуя победителя, но королева медлила. Она пошепталась о чем-то с герцогом и вскинула руку, призывая к тишине. Голос ее был слишком слаб и нежен, чтобы его услышали на трибунах, но герольд мигом подбежал к правительнице Эстландии и повторил ее слова так, что услышали даже в последний рядах:

– Её Королевское Величество, милостью яркого пламени владычица Эстландии и Северных островов признает сэра Ламорака победителем турнира и за его силу и ловкость дарует ему ленту с правого рукава!

Зрители, почуявшие, что конец турнира обещает быть едва ли не интереснее начала, с восторгом приветствовали это решение. Только благородные дамы и девицы остались недовольны, гадая, кому же из рыцарей достанется – и достанется ли? – золотой венец, и на чью головку он будет водружен.

Королева протянула руку, и приближенная дама развязала золотистую ленту, стягивавшую рукав на запястье. Эту ленту Её Величество повязала на древко копья сэра Ламорака. Тот склонил голову в знак благодарности и отъехал к месту победителя – арке, украшенной цветами.

А герольд продолжал:

– За смелость и подвиг во имя дамы Её Королевское Величество дарует ленту с левого рукава сэру Тюдде.

Эмер закричала чуть ли не раньше толпы на трибунах. Леди Фледе пришлось толкнуть ее локтем, показывая, что так вопить на публике неприлично. Но невестка даже не заметила тычка, а благородная леди больно ушибла локоть о доспех. Тилвин, стоявший позади королевской ложи, вынужден был выйти вперед. Зрители приветствовали его еще громче, чем сэра Ламорака.

– Мы умеем ценить не только силу, – с улыбкой произнесла королева, повязывая на руку рыцаря ленту. – А для того, чтобы выйти и проиграть женщине, нужна особая смелость, – и она тут же осадила герольда, который открыл рот, чтобы повторить эти слова: – Помолчите, любезнейший. Не обо всем надо кричать на весь мир.

– Благодарю вас, – сказал Тилвин, кланяясь низко и очень учтиво.

Когда он удалился, королева обратилась к герольду, разрешая говорить, и он прокричал звучно и с воодушевлением:

– Золотой венец и титул главного победителя Её Величество за необыкновенную отвагу присуждает леди Фламбар, графине Поэль!

Продолжить ему не дали, потому что на трибунах произошло что-то сродни массовому помешательству – с воплями и топотом. Эмер взвилась с места, как пружина, вскидывая кулаки к небу.

– Ведите себя прилично! – шептала леди Фледа, но тщетно.

Невестка прыгала и вопила, не обращая внимания на призывы вспомнить о долге и статусе, а потом выскочила из ложи и побежала вокруг ристалища, махая зрителям. Ей махали в ответ и бросали цветы, но не в благородных рядах. Дамы, осознавшие, что главной награды турнира им не видать, не выказывали особой радости – похлопали в ладоши и сложили руки на коленях с постными лицами. Пожалуй, только самые юные пришли в восторг и обступили счастливиц, причастных к особе, объявленной победительницей турнира. Леди Кас и леди Изабелла хвалились доспехами и разрешали прикоснуться к сверкающей броне. Можно было не сомневаться, что в ближайшее время у леди Фламбар прибавится подруг, желающих примериться к мечу.

Пробежав круг, Эмер подошла к Её Величеству, чтобы получить награду.

– Мы были покорены зрелищем, – сказала королева величественно, но в глазах так и плескалась улыбка. – За доставленное нам удовольствие награждаем вас этим украшением, – она взяла с бархатной подушки венец тонкой ковки, но не надела на голову Эмер, а вложила в руки.

Герольд прочистил горло и провозгласил королевскую волю:

– А сейчас леди Фламбар подарит венец достойнейшему мужчине, и он будет провозглашен королем турнира!

На трибунах засмеялись, но идея показалась заманчивой, что же касается Эмер, она прищурилась, обводя взглядом мужчин, сидевших и стоявших поблизости.

– Главное – не ошибитесь, дорогая графиня, – посоветовала королева, поводя взглядом в сторону Годрика. – Случай, достойный быть воспетым в балладах. Барды только и ждут, чтобы ударить по струнам своих арф.

Эмер посмотрела на мужа. Он сидел, скрестив на груди руки и глядя в землю. За ним стоял Тилвин, смотрел на Эмер и еле заметно улыбался.

– Самый достойный это... – она покрутила в руках подарок. Золотые длинные листы лавра сплетались в причудливый узор. Даже не будучи сделанным из драгоценного металла, этот подарок имеет огромную ценность – как знак отличия, как знак признания. До сих пор мужчины решали, кому им распорядиться, сегодня же решение – привилегия женщины. Её, Эмер, личная привилегия.

– Самый достойный на сегодняшнем турнире – лорд Бритмар! – провозгласила она и возложила венец на герцога.

– Лорд Бритмар – король турнира! – тут же прокричал герольд и затрубил в рог, объявляя конец праздника.

– Какой удивительный день, мы помолодели душой, – объявила королева, поднимаясь, чтобы отправиться в замок.

– Вы и лицом необыкновенно свежи, дорогая невестка, – ответил лорд Бритмар, подавая ей руку. – Графиня Поэль подготовила удивительное развлечение, мы должны быть благодарны ей за это. Я – особенно, – он подмигнул Эмер, и она, не удержавшись, мигнула в ответ.

– Скорее умывайтесь, снимайте личину воина, снова становитесь женщиной и украсьте собой пир в честь Солнцестояния, – сказала королева, обращаясь к ней.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответила Эмер, кланяясь на мужской манер, чем вызвала веселый переполох среди придворных.

– Надеюсь, вы уделите мне время на пиру, – сказал лорд Бритмар. – Я еще не поблагодарил вас за оказанную честь.

– За благодарность не благодарят, – ответила Эмер со счастливым смехом.

Он как-то странно поглядел на нее и ушел вместе с королевой, в сопровождении придворных.

– Торжествуешь? – спросил Тилвин. На его руке красовалась королевская лента, и рыцари, раньше говорившие о поступке начальника стражи с пренебрежением, завистливо посматривали на этот знак отличия.

– Это лучший день в моей жизни, – сказала Эмер.

– Он еще не закончился. Кто знает, что припасено для тебя еще. Мне надо идти, я должен проверить посты и расставить стражу в главном зале, – он махнул ей на прощанье, совсем как она раньше.

– Да, иди, – сказала Эмер запоздало. Только теперь она почувствовала, как устала. Больше душою, чем телом. Хотелось завернуться в одеяло и подремать часок.

Трибуны редели, для простых зрителей приготовили бесплатное угощение на лужайке перед замком, и оттуда уже доносился вой волынок – музыканты приглашали танцевать. Эмер осталась одна. Она прислонилась к барьеру спиной, выстукивая ногтями по нагруднику. Годрик не подошел поздравить ее. Даже просто не подошел. Понятно, что он должен сопровождать королеву, как хозяин Дарема, но все таки...

– Как скоротечна слава, не так ли? – совсем рядом раздался знакомый голос. – Вот вы купаетесь во всеобщем внимании, и вот вы – одна. Такая хрупкая и беззащитная.

Не меняя позы, Эмер повернула голову, продолжая выстукивать замысловатую дробь по доспеху.

– Задержались, чтобы прочитать мне нравоучение, господин епископ? – спросила она.

– Нет, чтобы пожалеть вас, – сказал Ларгель Азо, приваливаясь плечом к барьеру.

– Разве вам известно такое чувство?

– А вас бы это удивило?

– Приятно было поболтать, но мне пора. Королева ждет...

– Но не муж?

– А вот это вас не касается, – медленно сказала она.

– Меня касаются все разводы в Дареме.

– Не понимаю, о чем вы.

– Тогда вас ждет неприятный сюрприз.

– С чего это вы взяли?

– На мой взгляд, вы сделали все, чтобы ваш муж имел основания требовать расторжения брака.

– Королеве понравился турнир!

– Но день-то еще не закончился.

– Мне пора, – повторила Эмер и пошла к замку, ускоряя шаг. Она не оглядывалась, но чувствовала, что епископ смотрит ей вслед. «А может и правда – согласиться на развод?..» – мелькнула мысль, от которой сердце сжалось, будто сжатое клещами.

Охваченная невеселыми думами, Эмер не успела ступить под своды замка, как к ней подскочили главный повар и мастер Брюн. Главный повар никогда не беспокоил ее, и теперь его появление Эмер сразу не понравилось.

– Что еще? – спросила она ворчливо.

– На кухне страшная беда, миледи, – сказал главный повар дрожащим голосом, а мастер Брюн благоразумно спрятался за его спину.

Глава 21 (окончание)

– Беда? – переспросила Эмер, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего. – Это после того, как мы так прекрасно друг друга поняли?

– Нет, миледи, мы здесь ни при чем! – воскликнул мастер Брюн. – Это Муго, безрукий идиот! Это он тащил корзину с яйцами и свалился с лестницы! И все перебил!

– Он упал прямо на корзину, миледи, – торопливо поддакнул помощнику главный повар. – Ни одного не оставил целого. Я уже распорядился выпороть его, но как же быть с «Сюзереном»?.. Тесто для него без яиц не сделать, если вы понимаете, о чем я. А пирог надо уже подбивать!

– Во всем Даремском курятнике не нашлось свежих яиц? Какую еще сказку вы придумаете? – отрезала Эмер.

Но повара рухнули на колени, заламывая руки:

– Мы смогли собрать только тридцать! – завопил мастер Брюн, прикрывая голову. – А для теста требуется две сотни, не меньше!

– Пошли, – коротко приказала Эмер, направляясь в сторону кухни, воинственно звеня доспехом.

Ее появление привело куханных слуг в замешательство, но только на секунду.

– Рады видеть, дорогая хозяйка! – крикнули все хором.

Эмер сделала знак, чтобы расступились и показали ей уничтожителя яиц.

Преступник Муго оказался тщедушным парнишкой лет пятнадцати, его уже разложили на лавке и приготовили розгу, но Эмер приказала остановить наказание.

Парнишка поднялся, судорожно подтягивая штаны и хлюпая носом. Всколоченные волосы, в которых застряла скорлупа, царапины на лице, перемазанном битыми яйцами, и проступающие на руках синяки придавали ему еще более жалкий вид. Эмер разглядывала его, склонив к плечу голову.

– Простите, простите, – всхлипывал нарушитель. – Он толкнул меня, я ничего не мог сделать...

Выяснение причин падения Эмер решила устроить тут же.

– Кто его толкнул?

Ответом ей было могильное молчание, а Муго тихо поскуливал, размазывая слезы по грязному лицу.

– Покажите корзину, – последовал новый приказ.

Принесли огромный и плоский короб, сплетенный из ивовых ветвей.

– Умом тронулись, если послали этого дохляка нести такую тяжесть, – сказала Эмер. – Дохляка не наказывать. Отведите его к лекарю, пусть посмотрит, не переломал ли чего. Теперь вы, – она обернулась к главному повару и помощникам, не обращая внимания на лепет бедняги Муго, который пытался поблагодарить добрую госпожу и облобызать подол ее платья. – Вижу, урок не пошел вам на пользу. Управлять кухней вы не умеете. Пусть выйдут поварята и младшие подмастерья, хочу поглядеть на них.