Текст книги "Башня Близнецов 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Всенепременно, соседка!..

Сара так и не спросила, куда они направляются, и была вознаграждена зрелищем огромного рынка. На базары южных стран её мира он не походил нисколько – ни толкотни, ни суеты, ни воплей зазывал. Их вид говорил сам за себя, они не нуждались в назойливой саморекламе, степенные торговцы приветливо встречали ещё более важных клиентов. Здесь торговали пряностями, оружием – анима почувствовала магию, тканями, книгами и свитками, украшениями, артами и автоматами, не похожими на знакомые Саре.

Эти штуки делают не только искусники, – напомнила Кальви.  Просто эти нечестивые чародеи дальше всех продвинулись в деле изготовления" богомерзких тварей, подобий существ живых".

Сара прищурилась, разглядывая магическую структуру "богомерзкой твари", напоминающую этакую муху ростом с газонокосилку. Или беспилотную наблюдательную игрушку армии США. Внешне она походила на те, что создают искусники, но их простотой и мощью не отличалась. Так, поделка… но анима на всякий случай запомнила её и занесла в Архив.

Любопытно… – пробормотала Сара.  Жаль, нельзя пройтись по рынку просто так, потаращиться на волшебные вещи.

Почему же нельзя? Мы ведь капризная и своевольная дочка богача. Давай выскочим из этого убогого такси и прошвырнёмся по торговым рядам, наберём всяких безделушек!..

Вопреки распостранённому заблуждению… фу ты!.. Короче, то, что говорят о девушках вообще и американках в частности, ко мне не относится. Я и в лучшие-то годы шопинг не любила.

Да и Тьярми не слишком доволен нашей предыдущей выходкой. Ладно, замнём. Потом, когда «оковы рухнут», может быть?..

Непременно прошвырнёмся.

– Рабский рынок, – с отвращением проговорила Сара, когда они наконец остановились, пройдя через все эти лавки.

– Точно так, – согласился Тьярми. – Один из самых больших здесь, на Полуострове. А теперь молчи, потому что…

Знаю. Потому что женщина должна Молчать…

Сара и молчала, скорчив брезгливую мину аристократки, попавшей в трущобы, разглядывала рынок живого товара.

Огромный помост в виде буквы "П" из крепких досок на каменных быках. Герольд, или распорядитель, или… в общем, шоумен торга, важный как королевский пингвин на льдине, стоял на краю одной из ножек буквы. Сара не высмотрела ни аукционного молоточка, ни деревяшки, по которой ему следует колотить, хотя была уверена, что эти непременные атрибуты аукциона обязательно должны быть.

У нас нет обычая аукциона, —уныло сказала Кальви.

Тебя на таком купили?

Нет, тот был гораздо ближе к Башне. И поплоше, кстати, – Кальви издала злой смешок. В сознании Сары замелькали её воспоминания. Не было грязи и вони бараков – как же, работорговля – это серьёзный бизнес, надо соответствовать!.. Слабо светящиеся в темноте магические оковы, на буйных ещё и ленточки покорности – завязанные на шею наподобие галстука полоски ткани с чарами, отнимающими волю. Проверки – на вшивость, на скрытое где-нибудь лезвие или арт. На девственность, после которых юные девушки бились в истерике и пытались удавиться на своих же оковах, а то и на ленточках, «седативного» действия которых не хватало.

А ты… тебя…

Да.

И ты не пыталась?..

У меня была надежда, что мой Орден, – Кальви скрипнула их общими зубами, – меня вытащит. Старшие говорили, что Орден не бросает своих, и янадеялась до последнего. Вот потом, когда выяснилось, что меня купили искусники, я пыталась. Самоубийство – грех, но живым попасть в лапы Дома…

Мы вырвемся. Обещаю.

Угу, – ответила Кальви уныло и стала спускаться к Лабиринту.  Мне лучше спрятаться. А то ещё выкину… что-нибудь весёлое.

Вот тебе раз!.. А я как раз хотела, чтобы ты меня подменила. Слишком всё это… понимаешь, у нас рабство… —Сара споткнулась, помолчала,  – рабство если и есть, то не в таком откровенном виде. Для меня это всё – дикость и варварство.

Ваш мир богат. Может позволить себе… неявные формы рабства, – нашла Кальви выражение.

Тьярми на ходу достал из пояса какой-то свиток. Надо полагать, заявку. Сара бесцеремонно заглянула ему через плечо, благо роста хватало.

– Юная хорошо воспитанная девушка… – начал гранд занудливо.

– …Должна быть тиха и скромна, – закончила Сара фразу из наставлений, которыми её напичкала её двойняшка. Она явно не поверила, что страшная посланница Дома может быть такой, но к приказу просветить Сару о правилах поведения отнеслась добросовестно, минут десять испуганным речитативом твердя все эти наставления. – И не должна заглядывать в свитки, в которых всё равно ничего не понятно.

– Это тайнопись нашей семьи, – сообщил Тьярми. – Возможно, я научу тебя её читать, дочка, если ты будешь вести себя, как приличествует…

– Юной хорошо воспитанной девушке. Конечно, папочка.

Тьярми бросил на строптивую аниму суровый взгляд и кивнул.

Закончила, – обронила Кальви.  Ничего интересного, действительно, заявка на таких-то рабов…

Семейная "тайнопись" представляла собой один из тайных шифров Дома, довольно простой и потому малораспространенный. Сара его знала из Библиотеки.

Площадь с помостом постепенно наполнялась людьми. Суровые воины, обычно бритые наголо – должно быть, это своего рода опознавательный знак охранников, – выступали перед низенькими пузанами в чалмах. Иногда их сопровождали ещё более толстые матроны или полные девушки.

Здесь такой архетип, – хихикнула Кальви от Лабиринта.  Это на севере в девушке ценится изящество и стройность, а здесь считают, что хорошего человека должно быть много.

Очень много, – согласилась Сара, наблюдая за людьми.  Словно домой попала…

А вот и рабы, – и Кальви канула ближе к своему убежищу, не желая смотреть, как хозяева заводили свой товар на помост. Рабы, не закованные в цепи, не одетые в рванину, лишь железные ошейники давали понять, что этих людей не считают, собственно, людьми.

И ещё взгляды… Сара содрогнулась. Взгляды бессловесной скотины… нет, скотины как раз говорящей. Она видела такие потухшие взгляды в своём мире.  Так кто там говорил, что у нас рабства нет?

Сара закрыла глаза, отрешаясь от нахлынувшего бешенства.

Успокойся!.. – и ментальная затрещина. Кальви всё-таки прервала своё уединение – и как раз вовремя, правая рука Сары уже начала искать Дайс, левая зазудела, что предшествовало обрастанию чешуёй.

– Что с тобой, дочка? – поинтересовался Тьярми. Кажется, он был в самом деле встревожен.

– Ничего, пап… Солнце… Я устала. Давай купим всё побыстрее и пойдём домой, – капризно пролепетала Сара.

– Ага, – "папа" внимательно посмотрел на неё и повернулся к помосту.

Сара отрешилась от эмоций и тоже уставилась на рабов с брезгливым любопытством, как и должна была смотреть дочка богатея.

Спасибо, – шепнула Сара.

Пожалуйста, – Кальви тоже понизила голос, как будто Тьярми мог услышать этот диалог.  Мне показалось, что ты сейчас сорвёшься и начнёшь тут всё громить.

Я была близка к этому.

Сара уже подметила нескольких рабов, подходящих по списку. Тьярми тоже их заметил, но в который раз проходил мимо, должно быть, сбивая цену. Останавливался, приценивался там и тут, качал головой, с вежливой улыбкой выслушивал божбу и заверения торговцев в высшем качестве товара и отходил.

Анима упорно таскалась за ним, хотя "отец" предложил ей подождать его в тени местной забегаловки, и разглядывала рабов. Смуглые здешние уроженцы. Белокожие, светловолосые и светлоглазые северяне. Люди, разрезом глаз похожие на китайцев, но тоже белые. Никого похожего на негров, а Саре первым делом при словосочетании "рабский рынок" представлялись именно чернокожие понурые рабы.

Двух Тьярми уже купил. "Прекрасную юную девственницу, усладу взора и тела" – девушка и впрямь была ничего, хоть и впрямь в теле, – и худого парня, "сгодится убирать навоз в загородном имении". Обслуживание здесь было с доставкой, и торговцы, безостановочно кланяясь, обещали привести купленное имущество в указанное место.

– Не желаешь ли получить какую-нибудь игрушку, дочь? – небрежным взмахом Тьярми указал на помост.

– Нет, пап. Ты уже закончил свои дела? – спросила Сара. – Здесь жарко и плохо пахнет…

Она перехватила взгляд раба, который, должно быть, услышал её реплики и улыбнулся широко и презрительно. Это был рослый мускулистый северянин с татуировкой на голой груди. На его ошейнике висела красная ленточка, легкомысленно завязанная бантиком. Руки и ноги были в оковах, на вид несерьёзных, а по сравнению с этим Конаном-варваром они и вовсе гляделись браслетами-цепочками, но металл отливал особенным магическим блеском.

Сара шевельнула пальцами. Тьярми опустил веки – понял.

– Из этого парня получится хороший гладиатор… – зачастил работорговец, когда клиент остановился перед ним. Гранд прервал его презрительным фырканьем.

– Ещё чего!.. Вон, как зверем косится, того гляди, набросится!.. Заставь такого драться по заказу!..

– У нас есть превосходные усмирители…

Тьярми хрюкнул.

– Не верю я этим магическим ерундовинам, – пробормотал он. – Знаешь, а продай-ка ты мне его, в самом деле, в треть объявленной цены. Попробую усмирить злобную зверюгу…

Северянин энергично пошевелил губами, но от него не донеслось ни звука.

– Бабская узда? – с видом знатока спросил Тьярми.

– Да, господин, – торговец улыбнулся. – Всё лается, да не по-нашему…

"Бабской уздой", или "уздой сварливых жён" называли заклинание, препятствующее "лаяться" и вообще говорить.

Начался ожесточённый торг, и в конце концов сошлись на сумме чуть больше половины первоначально запрошенной цены.

– Только "узду" не снимайте, – отдуваясь, сказал Тьярми. – Знаю я этих северян, великие мастера ругаться…

Торговец вежливо проводил с поклонами, заверяя, что покупку немедленно вышлют по их адресу, и с оковами, и с ленточкой – разве что не в упаковочной бумаге.

День запомнился Саре бесконечным кружением среди невольничьих рынков. После этого, самого крупного и респектабельного, они отправились на другие, уже не для VIP, а в конце дня посетили довольно грязную и обшарпанную «барахолку». Тьярми попытался оставить Сару на постоялом дворе, но она уцепилась за отца и заканючила, что ей тоже любопытно посмотреть. Гранд уломался, но прихватил охраны больше в полтора раза.

На этом рынке Сара увидела и цепи, натирающие плоть, и лохмотья, едва прикрывающие наготу и худобу, и большеглазых чумазых детей.

Девушка споткнулась. Моргнула, проверяя, и парой широких шагов догнала Тьярми, шевельнула губами.

Гранд кивнул. Прошёлся вперёд, поспорил ещё в двух местах, вернулся и после не слишком ожесточённой торговли купил смуглокожего жилистого паренька.

– И вон то, – уже собравшись уходить, брезгливо ткнул пальцем в мелкое грязное существо неопределённого пола. – Сколько?

Выслушав, посмеялся и потребовал:

– Разделите на десять, почтенный.

"Почтенный", с пегой свалявшейся бородой и перхотью на плечах, по-шакальи захихикал, всхлипывая.

– Господин изволит шутить?

– Не изволю, – сообщил господин. – Ты ведь всё равно его не продашь, и он так и будет занимать место, жрать скверную баланду и портить воздух. Так что давай его сюда… да просто в довесок к этому.

В довесок не дали, всё-таки несколько медных монет поменяли хозяина.

Тьярми решил на этом закончить и повернул стопы домой. На этих рынках говорить о доставках не приходилось, так что двое рабов следовали за ними под конвоем одного из воинов с кнутом.

Сейчас подорвётся, – предрекла Сара. И в самом деле, жилистый даже не дотерпел до конца этого квартала. Оно и верно, в здешних улочках очень легко затеряться. Даже если у тебя руки скованы за спиной – ноги-то вот они!..

Именно по ногам ему и досталось. Свистнул кнут, обмотав щиколотку жилистого, тот "на всём скаку" грохнулся, подхватился, снова упал, когда воин дёрнул хлыст.

– Не покалечь, – заботливо сказал Тьярми. Жилистый выл, избиваемый кнутом. – Хватит!..

Маленький зверёныш вжал голову в плечи, посверкивал глазами, ожидая, что достанется и ему. Пожалуй, один удар витой кожи разрубил бы его пополам. Воин, явно рисуясь, вскинул кнут, и плетёный шнур кольцами собрался в руку.

– Мастер, – с уважением, Сара так и не поняла, истинным или притворным, сказал Тьярми.

– Интересно, сколько рабов забил насмерть, набивая руку? – в тон откликнулась она.

Ненавижу таких.

Таков весь наш мир.

Сара чуть было не призналась в ненависти всему миру, но всё-таки раздумала – этот мир дал ей второй шанс, лучшую подругу и прекрасных врагов.

– Вставай, шакалий выползок, – и жилистый торопливо подхватился на ноги. Пошли.

Воин усмехнулся, наслаждаясь мрачной ненавистью в глазах жилистого. Нет, этого так просто не одолеешь, не сломишь, всего лишь угостив кнутом. Этому надо вводить жёсткий контур подчинения…

Они вернулись домой. Оказывается, здесь были и особые загородки для рабов, временные загоны для человеческого скота, и на сон грядущий Тьярми обошёл их, разглядывая свои покупки. Тяжёлые брёвна, цепи и внушительные замки. Никто не удерёт.

Гранд купил нормальной еды и назначил старшего над рабами, запретив ему выдавать долго голодавшим сразу всю долю.

– Проверю, – посулил, – если управишься, так и будешь старшим.

Мужчина с причудливым шрамом на левой стороне лица поклонился и что-то утвердительно буркнул. Было в нём что-то странное… и, насколько могла Сара судить, ни одному пункту из списка Тьярми он не соответствовал.

Они поднялись в свой "номер". Тьярми сказал, что ему надо написать несколько писем и обдумать бизнес-план, как это тут же назвала Сара.

– Тогда не буду вас отвлекать, батюшка, – девушка поклонилась и ушла в свою комнату.

– А, это ты, – поприветствовала там двойняшку.

Та удивлённо округлила глаза, не ожидала, что её узнают. Неудивительно, сейчас она двойняшкой вовсе не была, выбрав другое лицо. Смуглая, с родинкой на губе и чуть выдающимся носом.

– Замечательная маска, – похвалила Сара. – Не очень красивая, зато живая.

– А… откуда вы?..

– Я просто вижу, – девушка коснулась пальцем уголка искусственного глаза. Лицедейка с удивлением смотрела на неё.

– Госпожа, – спохватилась и поклонилась, – меня приставили к вам как служанку…

– На фига мне служанка? – недовольно проворчала Сара. – Впрочем, пускай. Покомандую на тебя и попробую понять, что в этом находят разные болваны.

И чуть не приказала девушке принести её одежду. Хороша бы она была, когда служанку грызанул дух волка, который притаился в живой тряпочке. Вот уж действительно самодурка, дочка богатенького…

За одеждой сходила сама. Заодно облегчённо вздохнула, привычно устроив в волосах иглу-Дайс.

– Иди сюда, садись. Да оставь ты это… что это? Опахало? А там, в миске? Фруктовый лёд? Дай сюда. Сто лет мороженого не пробовала. Себе тоже бери. И давай рассказывай.

– Госпожа… Что?..

Сара вгрызлась в фруктовый лёд, сокрушая крепкими зубами.

– Ваффкафывай!.. – велела. – Как у вас тут живётся, что происходит в городе, откуда берутся рабы, почему воины бреют бошки… мне всё интересно. Но для начала скажи, как тебя зовут.

– Пятая… с вашего позволения, госпожа, – служанка зачарованно смотрела, как ледяные конусы с хрустом уменьшаются, разбрызгиваясь цветными искрами. Вообще-то это лакомство положено было лизать.

– Ещё не хватало, чтобы с моего позволения кого-то звали цифрой!.. Кто придумал такую глупость?..

– Так сказали в Доме, госпожа. Когда… когда меня… – лицедейка повела рукой вдоль тела, имея в виду свою модификацию.

– А, ну раз в Доме, значит, в этой глупости есть какой-то глубинный смысл. Вот только я его не вижу.

– Моё имя отобрали у меня, – служанка неуверенно лизнула фруктовый лёд. Раньше не доводилось пробовать. – Оставили в Доме, взамен дали это. Я привыкла.

– Хорошо, пусть будет Пятая, – пожала Сара плечами.

Служанка на всякий случай поклонилась, неловко, сидя. Уронила мороженое на подушки, оставив розовую кляксу, и испуганно съёжилась.

– Ерунда, не обращай внимания, – отмахнулась Сара. – После постирает кто-нибудь. Или даже вот так…

Она прижала рукав к выпачканной подушке. Отняла – пятна не осталось. Девушка удивлённо округлила глаза. Сара усмехнулась.

– Странно, что ты без шкурки. Ведь это какой простор для лицедейства открывается – не только лицо менять, но и одежду тут же!..

– Госпожа… – Пятница кашлянула. – Разве вы не считаете лицедеев мерзкими обманщиками?

– Конечно, это обман. Но почему мерзкий? Обычная военная хитрость.

Девушка удивлённо хлопала глазами. Вдруг они налились водой.

– Что с тобой? – Сара вскочила, уронив пирамидку фруктового льда. Волчья шкурка не сплоховала, тут же сожрала без следа. – Что я такого сказала?!.

Девушка попыталась сказать что-то, но некрасиво искривила губы и тихо заскулила. Сара осторожно похлопала по плечу – и в следующий миг девица повисла на ней, заливая слезами одежду. Которая, должно быть, тоже опешила, даже не попытавшись наказать покусительницу на оберегаемое тело.

Из плача и бессвязных жалоб Сара составила картинку. Лицедеи, как и вообще все, кому необходимо было притворяться, считались людьми даже не второго сорта, а скорее… предпоследнего.

Здесь одержимость всяческими демонами столь же часта, как, например, психозы в мире Сары (может быть, это одно и то же?). Человек, всегда соответствующий сам себе и ничего из себя не корчащий, был полноценным человеком. Тот же, кто притворялся, считался вором чужих обликов, у которого нет своего.

– Что за глупости!.. – решительно сказала Сара. Понятно теперь, почему её самооценка ниже плинтуса! И толстяк считал себя униженным своим актёрствованием и потому поколачивал рабыню, хоть как-то утверждаясь. Благо делу это не мешало – на коже лицедейки синяки появиться просто не могли.

– Знаешь что… – Сара подумала. – Постарайся смотреть на это иначе. Ты выше всех этих самодовольных девиц. Ты – сразу многие, и можешь быть кем хочешь! Разве не здорово притворяться, обманывать, высмеивать сильных?!. Ну же, Пятница!..

Девушка прекратила рыдания, недоверчиво глядя на Сару мокрыми глазами.

– Как вы меня назвали? – прохлюпала.

– А… Пятая – Пятница. Фрайдей. Пятый день, вольный день. Неважно, я просто обмолвилась.

– День свободы… – тихо повторила Пятница. Сара обмахнула рукавом её щёки, стирая слёзы.

– Ну вот, теперь глаза будут красные…

Пятница засмеялась.

– Не будут.

– А, тебя твоя модификация и от этого защищает? – удивилась Сара.

– Моя… что?..

– То, что у тебя под кожей.

Пятница кивнула.

– Наверное, больно было, – с осторожным сочувствием сказала анима. В Библиотеке она изучала способы модификации человеческого тела, но тогда её интересовало форсирование. Превращение же в лицедела она изучила только сейчас. Поочерёдное накладывание чар, меняющих тело, но неизменно мучительных, приём отвратительных волшебных зелий, вторжение в ментальность и изменение разума…

Девушка уткнулась взглядом в пол.

– Да, но я мало что помню.

И замкнулась в себе. Сара сочла за лучшее не расспрашивать, велела заказать ещё фруктового льда и чего-нибудь пожевать, а сама ушла к Тьярми.

– Работаешь, пап? – дочка остановилась на пороге комнаты – здесь не были в ходу двери, проёмы закрывались занавесками, – и постучала об косяк.

– Заходи, доченька, – пригласил Тьярми радушно. Сара откинула цветастую занавесь и вошла.

Гранд, в богатом халате и небольшой тюбетейке, пришедшей на смену чалме, сидел среди подушек и делал какие-то пометки. Сара устроилась рядом – ну прямо примерная дочь, – и выразительно повела глазами по сторонам.

– Можно, – просто ответил Тьярми.

– Хорошо, – Сара откинулась на подушки. Перехватила взгляд "папы", выражение его глаз было не слишком похоже на отцовское.

А наш гранд ещё ого-го!.. Кстати, не сыграть ли нам Лолиту?

Кальви сначала не поняла. Потом, пролистав воспоминания соседки, задохнулась от возмущения.

Разве тебе он не нравится? —подначила Сара, Кальви как раз была мало не влюблена в учителя фехтования.

Нравится, но не настолько же!.. Облико морале, как говорил твой русский!..

– Ну и денёк, – Сара даже зевок изобразила, изящно прикрыв рот тыльной стороной ладони. Потянулась.

– Да. Нелёгкий, но и удачный. Во многом благодаря тебе, – Тьярми сморгнул и, видимо, напомнил себе, что перед ним – не красивая молодая девушка… а кукла искусников, не человек вовсе.

– Выпишите премию, и мы в расчёте, – вяло пробормотала Сара.

– Премию? Что такое премия?

– Денежная награда за хорошую работу.

– Так заведено там, у вас? – Тьярми подчеркнул голосом.

– А у вастак не заведено? Куда смотрят профсоюзы…

– Что такое профсоюзы? – спросил гранд. Сара обнаружила, что плавает в вопросе, но, покопавшись в воспоминаниях своих и Кальви, нашла адекватную замену.

– Гильдии. Как интересно. И, кстати, где это – у вас?

Анима невинно похлопала ресницами.

– Со мной можешь не притворяться, – гранд улыбнулся. – Так и скажи, что ты издалека… очень издалека.

– Не могу, – ответила Сара. – Запрет.

– Ладно, – пробормотал Тьярми. – Я заметил, что ты не любишь рабские рынки. Тебя ведь купили на таком?..

Сара покачала головой.

– Нет… хотя, не знаю. Наверное.

– Как это? – Тьярми изобразил удивление.

– Может быть, так оно и есть. Не помню точно.

– Разве? – гранд вскинул брови. – Ты ведёшь себя не как лич, которому стирали память…

– Мне не стирали память. Просто – она, та, которая там… – Сара указала куда-то себе в живот. – Тело купили, да, но я сама была призвана из…

Запрет перехватил ей горло, и раздался слабый сип. Анима замотала головой, поглаживая шею.

– Как видите, – сказала, когда вернулся дар речи, – и об этом мне тоже запрещено упоминать. Даже в разговоре с грандом.

Тьярми кивнул озадаченно.

– Да, и кого мы купили на последнем рынке? – спросила Сара. – Я увидела что-то, но что, не разобрала.

– Сам не понял, – Тьярми ухмыльнулся. – Скормлю его магнусу, пусть он разбирается.

– А, так это всё-таки он, а не она, – уточнила Сара. – А то по виду нельзя было разобрать. И ловко у вас получилось его выманить – дайте, мол, в нагрузку.

– Северянин – тоже весьма удачное приобретение, – сказал гранд. – Эти его татуировки… и он явно мастер меча, видела, как двигается, даже в цепях?..

Сара прищурилась.

– Видела, не заметила ничего особенного, но поверю вам на слово.

А не совершила ли я ошибки, предложив его купить? Вдруг в Башне решат переселить его в меч.

Северяне всё чокнутые. Он может воспринять это как чудесный волшебный дар.

Могу себе представить, – согласилась Сара уныло.

– Плохо, что не заметила. Вроде и учили тебя хорошо…

– А опыта настоящих боевых столкновений у меня почти нет, – сказала Сара.

– Желаешь как можно чаще покидать Башню, – это было не вопрос, утверждение.

– Хочется посмотреть…  мир, – на это слово она сделала крохотное ударение, Тьярми, кажется, понял.

– Госпожа… госпожа, вы спите? – раздался шёпот.

Оказывается, здесь было принято, чтобы служанки спали на полу на пороге комнаты. Впрочем, и сами хозяева тоже спали на полу – вернее, на нескольких коврах-матрацах, положенных на пол, среди груды подушек и покрывал.

Сара это дело пресекла, выделила Пятнице один матрац и уложила её дальше от входа – ещё наступит кто-нибудь. Они немного поговорили перед сном, служанка интересно рассказывала о здешних обычаях и удивлялась удивлению госпожи.

Почуяв, что девушка стала откровенно зевать, Сара скомандовала отбой и где-то через час услышала этот вопрос.

И заворочалась, завозилась, изображая спящую. Пятница затаилась, потом осторожно встала и вышла.

Мало ли куда она может выйти, – пробурчала Сара, которой хотелось отдохнуть в глубинах Лабиринта и осмыслить события дня.  Может быть, по нужде.

И зачем было таиться, проверять, спим мы или нет? – резонно спросила Кальви. Взлетела наверх и подняла их общее тело, повела за тихушницей служанкой.

Как бы тихо та не ступала, Сара легко отслеживала её по звуку. Шаги остановились напротив двери Тьярми. Шорох ткани, занавеска отодвинута. Запах магии – и пальцы сами нащупали Дайс, привычно прихваченный с собой. Через мгновение анима узнала заклинание – свет. Удивлённый мужской голос, потом девичий, запинающийся. Мужской смешок.

Анима чуть не пошла в обе стороны сразу – Кальви мотнула тело вперёд, собираясь вырвать служанку из грязных лап "папеньки", Сара, не собираясь мешать, обратила шаги в комнату. Девушки заспорили.

Ты не заметила, она сама к нему пошла?!.

Ты не заметила, что-то не похожа она на девушку, которая сама может пойти к мужчине?!.

Сара закусила губу.

Давай подсмотрим. Благо дверей нет.

Возня и шорохи. Вот и светящаяся занавеска…

Через миг сквозь неё выскочила Пятница – испуганная, с глазами в серебряный доллар. Девушка чуть ли не бегом бросилась прочь.

И налетела на Сару. Пискнула от неожиданности. Анима поняла, что её не было видно в полутьме коридора.

– Ты что, лунатик? – поинтересовалась Сара, поймала служанку за плечи и чуть встряхнула. Пятница судорожно замотала головой, кажется, она душила всхлипы. – Что он тебе сделал? Он тебя обидел?

– Нет, что ты!.. – прошептала Пятница. – Он… он… он меня поцеловал!..

– И это привело тебя в такой ужас? Хочешь, я ему морду набью?

– Уверена, что у тебя получится?

Девушки подскочили от неожиданности. Все три – и Сара, и Кальви, и Пятница. Тьярми подкрался незаметно, как инфаркт. Сара чуть не схватилась за Дайс.

– Отведи девочку к себе, – велел гранд, сопроводил выразительным взглядом, что анима истолковала как "и прочисть ей мозги", и ушёл в свою комнату. Тихо ругнувшись ему вслед, анима потащила невинную деву за собой. Та пребывала в прострации. Сара усадила её на подушки, села рядом и посетовала на отсутствие фруктового льда.

– Выкладывай, – велела. – Что это за ночные хождения? Только не реви опять.

Пятница помялась, из-за чего у Сары возникло ощущение, будто младшая подружка хочет и не решается спросить её о Сокровенных Тайнах.

– Я думала… что ему надо…

– Простите меня, отче, ибо грешна я… – пробурчала Сара. – Давай с начала. Ты сама хотела, или же тебя кто заставил?

– Нет… я не хотела… но я подумала, что так будет лучше, и…

Сара хрюкнула.

– Знаешь что… Искусники – они, конечно, не ангелы, но и не отродья тьмы. То есть… и такие среди них попадаются, но всё-таки в большинстве своём… А, проклятье!.. В общем – зря ты это сделала. Шеф не такой. Кстати, что он сделал?

Пятница залилась краской.

– Ну, помимо поцелуя?

– Я… пришла, а он спросил, зачем.

Как будто так догадаться не мог!..

– Я ответила, а он посмеялся и сказал, что если я чётко и внятно повторю цель своего визита, – она явно цитировала, – он… ну, сделает это.

– И ты повторить не смогла, – уточнила Сара. Пятница виновато кивнула.

– Тогда он меня поцеловал и отправил прочь.

– И ты чувствуешь себя уязвлённой этим отказом? – Сара тут же сама почувствовала себя психологом. Пятница посмотрела на неё с изумлением. – Ладно, давай-ка спать…

Пятница покраснела.

– Я, гм, это… не очень умею.

– Что? – не поняла Сара.

– Спать, – пролепетала лицедейка.

– Не умеешь спать?

– С женщинами.

Сара с клацаньем зубов закрыла рот. Под её внимательным взглядом лицедейка прямо-таки залилась краской и опустила глаза.

– Но я постараюсь, – прошептала, распуская пояс. Сара протянула руку и перехватила её ладонь. Лицедейка сглотнула, закрыла глаза и полураскрыла губы.

Сара дёрнула её на себя, опрокидывая через колени, и шлёпнула по аппетитной круглой попе. Пятница пискнула от неожиданности.

– Вот тебе за твои грязные приставания! – прорычала Сара. – Вот тебе за глупость твою несусветную! Вот тебе за то, что ты подумала про меня такое…

На каждое "вот" её рука опускалась, одаряя Пятницу громким шлепком.  Угу, вправляем мозги. Забавная методика. У русских называется «вколотить ума через задние ворота». Пятница, ошеломлённая, только вздрагивала и шептала «ай» – не вскрикивала, именно тихо проговаривала. А потом вдруг захлюпала носом.

Сара подняла девушку:

– Поняла?

– Ага, – та моргала мокрыми ресницами.

– Ни фига ты не поняла, – вздохнула Сара. – Сейчас небось подумала, что я садистка… что, не знаешь, кто это такие? Ну и чистый же здесь народ. В общем, слушай сюда – твои, гм, телесные модификации не распостраняются так далеко, чтобы твоё предложение могло меня заинтересовать.

– А? – переспросила девушка.

– Я говорю, вали спать, Эммануэль!..

– Вы же назвали меня Пятницей.

– Одно другому не мешает. Всё, иди отсюда. У меня из-за тебя будут эротические кошмары.

– Госпожа? – Пятница смотрела удивлённо.

– Неважно. Спокойной ночи.

Утро выдалось туманным. Сара сидела в небольшом саду во внутреннем дворе дома, напоминающем ей японские декоративные сады. Она даже в кимоно переоделась – то есть, конечно, велела измениться одежде. Дайс в волосах был похож на традиционную японскую спицу в причёске.

Тьярми даже споткнулся, заходя в сад, с удивлением уставился на новый образ анимы.

– Проснулась, дочь?

Сара меланхолично кивнула.

– Давно уже. На улице орал… я бы сказала, что ишак. Голос почти такой же противный.

– Возун, – Тьярми поморщился. – Я слышал.

– Что так и зовут?

– Да. Тот же ящер, но мельче и ярче раскраской, сделанный специально для жарких мест.

– Спасибо, – сказала анима.

– Пожалуйста. Завсегда рад объяснить.

Сара усмехнулась.

– Я не за это тебе "спасибо" говорю.

– А за что же?..

– За девчонку.

Тьярми сел рядом.

– Мне просто спать хотелось.

Сара усмехнулась мысленно. Стесняются люди доброты в себе.

– Насколько я понимаю, ей приходилось со всеми, кто прибывал из Башни, – помолчав, сказала.

– Думаю, не со всеми. Кто-то брезговал лицедейку, – отзывался Тьярми.

– А вы случайно не…

Колобок усмехнулся.

– Нет. Если бы она искренне повторила предложение, я бы его принял. И с удовольствием показал бы ей, что это может быть… иначе.

– В самом деле? – Сара окинула его выразительным взглядом. Тьярми улыбнулся.

– В зрелости есть свои преимущества. Возможно, юным не кажутся привлекательными…

– Кажутся, – Сара состроила глазки, у Тьярми брови полезли на лоб. Гранд спохватился и состроил непроницаемую физиономию. Сара хихикнула и посерьёзнела.

– Сдаётся мне, вы никак не накажете предыдущих. Тех, кто не брезговал. Тех, кто, верно, заставлял её принимать какой-нибудь образ. Или поочерёдно несколько.

Тьярми покачал головой.

– Она рабыня. Имущество.

– Но Башни, а не кого-то. Разве те, кто грубо обращается с вещью, принадлежащей всей Башне, не заслужили… порицания?..

Тьярми пожал плечами.

– Она лицедейка. Ей мало что может повредить.

– Телу – возможно. Однако рассудок…

Тьярми помолчал. Его глаза вспыхнули.

– А вот и повод.

– Для чего?

– Для того, чтобы забрать её в Башню. Грубое обращение, совершенно очевидно, нарушило равновесие её основного характера, – Тьярми кивнул сам себе. – И теперь как лицедейка она малопригодна. Превращается легко, а вот в имитации поведения может и ошибиться…

– Эй, эй!.. А её не пристукнут из-за её профнепригодности? – встревожилась Сара.