Текст книги "Пылающая комната"
Автор книги: Артем Литвинов
Соавторы: Борис Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)
8
Прекрасный сентябрьский день был по-летнему теплым и сверкал всеми красками. На газоне у летнего кафе раскинулась роскошная клумба с алыми и оранжевыми бархатками, в центре ее пламенел огромный куст осенних роз. Ветер трепал легкие синие зонтики над столиками. Напротив стоял прелестный готический дом с витражными окнами, на него и любовался человек, сидевший за столиком. На нем был легкий серый костюм, расстегнутая на две пуговицы рубашка, светлые длинные волосы собраны в хвост, он курил, мечтательно щуря синие холодные глаза, и видимо наслаждался прекрасным днем и бездельем.
К столику подошел второй, высокий и черноволосый, сел рядом и тоже взял сигарету из пачки, лежавшей на столе, белокурый обернулся к нему.
– Смотри, какой очаровательный дом, Гор, я его чего-то не видел.
Черноволосый перевел взгляд на дом и кивнул.
– Да, как игрушка. Сейчас принесут кофе.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарил его собеседник, продолжая созерцать дом с детским удовольствием.
Официант принес кофе и поднос с воздушными розовыми пирожными, светловолосый взял одно и, блаженно зажмурившись, откусил кусочек, его спутник наблюдал за ним с усмешкой, выдававшей длительное знакомство, ту степень близости, которая возникает только тогда, когда люди много времени проводят вместе, и все их странности и привычки уже не вызывают у напарника ничего, кроме снисходительного веселья.
– Кушай, Мел, – одобрительно проговорил тот, кого назвали Гором, – Отдыхай, пока есть время.
– Отличные здесь пирожные – проговорил Мел, принимаясь за второе. – Просто чудо, почему у нас таких нет.
Гор закатил глаза и вздохнул. Сам он только пил кофе. Он посмотрел на часы.
– Вот черт, ну где они, опять Амброзий все напутал, предсказатель фигов.
– Успокойся, он же сказал, что допустимая поправка полчаса. – Мелу, очевидно, настолько нравилось бездельное времяпровождение, что он бы предпочел сидеть здесь сколько угодно. – И вообще, сходи за газетой. – попросил он тоном человека, привыкшего к тому, чтобы его просьбы исполнялись немедленно.
Гор со вздохом поднялся. Он вернулся через минуту с брезгливым выражением на подвижном лице, неся в руках газету из тех, которые называют бульварными. Он положил ее на стол, и они оба поглядели на фотографию на первой полосе.
На ней был изображен Стэн Марлоу. Фотограф поймал его в тот момент, когда Стэн, видимо, смотрел на что-то очень важное, его бледное лицо выглядело напуганным, глаза широко раскрыты, но проницательный человек увидел бы в его взгляде не страх, а какое-то жуткое маниакальное упрямство человека, готового шагнуть на эшафот. Над фотографией стоял заголовок статьи, очевидно, занимавшей несколько полос. Заголовок гласил «Новая девочка Криса Харди». Красивый рот Мела Конрада искривился, в синих глазах сверкнуло такое неконтролируемое бешенство, что автор статьи сильно бы пожалел о своем творении, если бы увидел эту картину.
– Какая мерзость, – процедил Конрад. – Они не должны видеть это, Гор.
Его приятель смотрел на него с непроницаемым лицом. Его раздражение выдавало только то, как он вертел в пальцах зажигалку. Он снова закурил и сказал Мелу так, как говорят ребенку, не понимающему истинной сути происходящего.
– Ты думаешь, это возможно?
– Да, рявкнул Конрад, – эту дуру давно надо нейтрализовать. Она спелась с Даймоном и принесет им эту статейку на блюдечке. А его надо было уничтожить, я уже говорил об этом Архангелу… – Мел внезапно одним резким движением переломил ложку, которую вертел в руках. Гор успокаивающе прикоснулся к его рукаву.
– Не нервничай. Можно попробовать их куда-нибудь отправить.
– Они никуда не уедут. Они должны снять этот чертов клип, разве ты не помнишь.
– Да, да, успокойся. Они уже решили, где?
– Нет, – усмехнулся Мел, действительно успокаиваясь, – Сейчас мы все узнаем. Вон они идут.
– Отлично, – Гордон Хауэр со странным значительным упорством выводил на пластиковой поверхности стола круг, потом он коротким росчерком вписал в него знак, напоминавший молнию, как ее нарисовал бы ребенок, или одну палочку от свастики. Конрад, следивший за его манипуляциями, одобрительно улыбался
– Я хочу кофе, – сказал Стэн, увидев из окна машины совершенно пустое летнее кафе. – Бобби, останови.
Шофер затормозил, и Стэну показалось, что по лицу его промелькнула довольная улыбка. Бобби говорил мало, но Стэн привык определять все по выражению его лица. Иногда ему казалось, что физиономия шофера отражает не только то, что есть, но в каком-то смысле предсказывает то, что будет.
– Пойдем с нами, – предложил он.
– Ага, – Крис протянул руку и сжал плечо своего верного телохранителя. – Пойдем, уже часа три, ты, небось, есть хочешь.
– Хорошо, – внезапно согласился Бобби, очень редко принимавший участия в их походах и трапезах.
Они вышли из машины, и Стэн, быстро взбежав по ступенькам, сел за столик. Крис и Бобби, не торопясь, шли за ним.
– Смотри, какой красивый дом, Крис, – обратился Стэн к своему приятелю, глядя на готический особняк напротив.
– Ага, – ответил Крис, усаживаясь, – ты что будешь?
– Кофе и чего-нибудь поесть. Что хочешь. Лучше мяса.
– Я закажу, – отозвался Бобби, он как-то странно смотрел в угол площадки, на пустой столик, зрачки у него сузились, Крис дернул его за рукав.
– Ты чего? Заболел?
– Нет, – ответил Бобби, – сейчас все принесу.
Он ушел, а Стэн откинулся на спинку пластикового кресла и закурил. Он чувствовал себя прекрасно сегодня, как будто даже то безумие, которое поднялось вокруг них и грозило захлестнуть с головой, весь этот скандал не смущал его, а, напротив, придавал сил. Он теперь жил в квартире Криса, они совершенно перестали скрывать свою связь, и Стэн в первый раз в жизни понял, как может быть приятно осознание того, что человек, которого ты любишь, принадлежит тебе, и все об этом знают. Его состояние варьировалась от вот таких приступов безоблачного счастья до тяжелой депрессии, когда каждая буква в очередной газетной статье вызывала у него ощущение дикого позора и отчаяния. Крис, державшийся ровнее, с испугом следил за этими перепадами в настроении. Он дал себе слово, что как только исполнит все условия контракта, моментально увезет Марлоу на море и продержит его там месяца два, пока Стэн не придет в себя окончательно.
– Надо ехать снимать клип. – с неохотой сообщил Крис. – уже на этой неделе. А у нас еще конь не валялся, я даже не придумал, где. С Джимми толку никакого, он даже и думать об этом не хочет. У Арчи Шейла опять беременна, он в это время может делать только то, что ему скажут, а Крошку я как послушаю, заикаться начинаю. И так скандал вокруг, а он еще хочет хрен знает что туда понапихать. Мне Даншен клипмейкера предлагал, так я с ним вчера виделся. Знаешь, такой, совершенно педерастрического вида парень, волосы дыбом, в носу серьга, и смотрит меня, как кот на сметану, ну после этих статей, сам понимаешь, все пидоры этого города мои.
Стэн хихикнул. Крис посмотрел на него свирепо и продолжал.
– Ну он мне начал такое предлагать, что я понял, он решил за мой счет рекламу сделать, мол Крис Харди теперь гей, педерасты всех стран, присоединяйтесь, – Стэн давился от смеха, слушая яростный спич приятеля, – Тоже мне нашел, Дану Интернешенал, достал он меня, потом еще в конце намекать стал, что, мол, если я с ним пересплю, у него лучше получиться, он так лучше «осознает мою истинную суть», видишь ли. Я бы ему показал свою суть, честное слово, только морду ему было бить жалко, его же соплей перешибешь. Ну, я ему вежливо объяснил, что спать с ним не собираюсь. И самое главное, послать его тоже нельзя, он сейчас самый крутой клипмейкер. Я, конечно, с ним договорился, что позвоню, когда решу, но время-то поджимает, в субботу истекает срок контракта… – Крис прервался и посмотрел на Бобби, который вернулся с подносом, на котором было кофе и три корзиночки с бегилами. Стэн взял свой, с ростбифом, и, разломив пополам, начал есть.
– Слушай, Крис, – сказал он с набитым ртом, – Я, кажется, придумал, где можно его снять.
– Ну?
– В Замке, – ответил Стэн, удовлетворенно наблюдая, как у Криса от внезапного понимания расширяются глаза.
– Тэн, – прошептал Харди, – Тэн, ты гений, Бобби, ты слышал?
– Отличная идея. – невозмутимо прихлебывая кофе, отозвался Бобби.
– Сейчас позвоню Джимми, завтра поедем, отлично, мы все успеем, это просто блеск… – повторял Крис, хлопая себя по карманам куртки в поисках мобильника.
– Да, умный мальчик, – проговорил Хауэр, с интересом глядя на компанию за соседним столиком. – Знаешь, Мел, что интересно, с одной стороны, он все чует, как собака, и идет абсолютно правильно, а с другой стороны, эта его чуткость может его легко в гроб свести, он же на любое движение откликается.
– Естественно, – Конрад съел четыре пирожных и чувствовал себя превосходно. – Он же проводник, второй, конечно, дубина, но его дело – сила, как всегда, врач и диагност. Господи, Гор, неужели я был таким же тупицей?
– Ты был хуже, – с железной уверенностью сказал Хауэр, – Я даже себе представить не мог, что бывают такие идиоты.
Мел запрокинул голову и звучно расхохотался.
– А ведь, знаешь, – продолжал Хауэр, постукивая пальцем по газете, – Ведь эта его идея практически полная гарантия от вот этого. – он еще раз вгляделся в фотографию Стэна и газетные строчки и покачал головой, – сколько же он этой дряни туда напихал. С ума сойти можно. Говорил, я что надо его было сразу к рукам прибирать.
Конрад фыркнул недоверчиво.
– Это твой главный недостаток, Гор, ты всегда уверен, что прибрать к рукам можно любого. А ты не подумал, сколько этой дряни в нем самом.
– Ты прав. – компания за соседним столиком пошла к машине, Гордон поднялся.
– Пошли, Мел, поехали домой.
Они спустились к своей машине, белому «Вольво» и Хауэр сел за руль.
– Ладно. – сказал Конрад, – Я надеюсь, что все будет в порядке.
Крис говорил по телефону с менеджером, а Стэн копался на кухне. Ему захотелось что-нибудь приготовить, обычно он испытывал это желание где-то раз в две недели. Крис сидел в кресле у журнального столика и рассеянно ворошил кучу газет и журналов, которые ему обычно присылала Элис, когда считала, что он должен с ними ознакомиться. Его взгляд наткнулся на большую фотографию Стэна на первой странице, он всмотрелся в нее, нахмурившись, уже не слыша, что говорит собеседник, прочитал первые несколько строк и быстро сказал в телефон:
– Тэд, я тебе перезвоню, – и погрузился в чтение.
Статья занимала почти три полосы, первую и следующий разворот. Там было несколько фотографий, причем Крис с ужасом увидел на одной из них себя и Стэна, целующихся возле машины. Статья была ужасна. Крис спокойно относившийся к любым измышлениям в свой адрес и бесившийся в основном из-за Стэна, чувствовал, что каждое слово этого, в общем-то, не шибко оригинального произведения, вонзается ему в мозг, как долото. Тон статьи был скорее снисходительно сожалеющий, чем раздраженный. Автор сообщал, что Крис Харди, человек безусловно талантливый, не выдержал бремени славы и начал деградировать. Беспорядочная сексуальная жизнь, пьянки, наркотики, – все это сказалось и на его творческих возможностях, и на всех остальных. Его бывшая жена Мерелин, прелестная и глубоко несчастная женщина, самоотверженно пыталась вытащить его из того болота, в которое медленно проваливался вокалист группы «Ацтеки». «Какое еще болото, идиот, – проскрежетал Крис про себя, – Да это я ее с панели взял, шлюха чертова». Но разложение зашло уже очень глубоко. В результате рок-музыкант, окончательно утратив человеческий облик, подобрал себе в любовники, разумеется за деньги и прочие блага («Ну понятно, – прокомментировал Крис, – с эти журналистом бесплатно никто не ляжет, вот он и не знает, что бывает по-другому»), какого-то мальчишку с темным прошлым и, скорее всего, регулярно зарабатывавшего себе на жизнь подобным образом. Очевидно, этот юный, но уже опытный развратник сумел как-то угодить спившейся рок-звезде, потенцию которой восстановить уже не в силах самые лучшие врачи. Конечно, Харди пытался скрывать эту связь, чтобы не разрушить своего имиджа железного гетеросексуала, но шила в мешке не утаишь. Девочки, плачьте.
Крис дочитал и принялся методично и жестоко рвать газету на кусочки, когда от несчастного печатного издания остался только мелкий прах, Харди стиснул кулаки и подумал: «Главное, чтобы она не попалась Тэну. Надо успокоится». И в эту минуту в комнату вошел Марлоу, на его бледных обычно щеках горели лихорадочные пятна, он тяжело дышал, в руках у него была газета.
– Крис, – произнес он и Харди не узнал его голоса в этом отчаянном шепоте, – Крис, что же это такое… – обомлевший Крис увидел, что статья очеркнута красным, словно для того, чтобы Стэн ее точно не пропустил. Он вскочил. Быстро подошел к Стэну и вырвал у него из рук злополучную газету, отшвырнул ее в угол и прижал Стэна к себе. Он чувствовал как у него быстро и неровно отстукивает сердце, так сильно что его биение ощущалось во всем теле, Стэн дышал так, как будто ему не хватало воздуха. «Что-то здесь не так, – мелькнуло в той части сознания Криса, которая была не затронута бешеной яростью и желанием добраться до этого грязного писаки и свернуть ему шею, – не может быть, чтобы мы так подзавелись из-за одной статейки». Но тут Стэн начал оседать на пол, и Крис подхватил его на руки, понес к дивану, там сел, и продолжая держать его на коленях, с тревогой вгляделся в лицо Марлоу. Стэн не потерял сознания, видно, просто выброс адреналина в кровь был настолько силен, что он не мог удержаться на ногах. Он цеплялся за шею Харди, как утопающий, и Крис ощущал его пульс даже в кончиках пальцев.
– Ну тихо, тихо, – с грубоватой нежностью произнес Крис, поглаживая его по спине. – Успокойся, ну что ты…
– Крис, так нельзя, – Стэн поглядел на него, и Крис увидел, что глаза у него стали почти черными, как тогда, в их первую встречу. – Этого уже нельзя, ты же понимаешь.
– Это ты про потенцию? – попытался пошутить Крис, – да ладно, фашистом и садистом я уже был, теперь буду импотентом, какая разница.
Но Стэну было не до шуток.
– Крис, я не знаю, что это, я просто не могу, меня выворачивает от этой статьи, мне просто хочется умереть, только бы забыть о том, что я там прочитал. А самое главное, этот тон, понимаешь, он пишет про нас таким тоном, как будто он знает правду, а не мы. Понимаешь, когда я это все читал, мне казалось, что это все правильно, что так оно и есть, боже, да что же это такое…
Крис в ужасе увидел, что с его лица сползает всякая краска, а синеватая жилка на виске колотиться, грозя прорвать кожу.
– Тэн, может я врача вызову?
– Нет, ради Бога, я никому в глаза смотреть не могу, нет. – простонал Стэн, закрывая глаза и опуская голову Крису на плечо.
– Ну давай хоть таблетку. – и не ожидая возражений, уложил Стэна на диван и пошел за таблеткой. Честно говоря, ему самому было худо, как никогда. Голова раскалывалась от возбуждения, его мутило, во рту было сухо, глаза болели, как от высокой температуры. Крис принес Стэну таблетку, и тут же его затошнило так, что он кинулся в ванну и его там вырвало какой-то жуткой, черной массой. Он некоторое время стоял там, тяжело дыша и тупо глядя в раковину, в голове у него крутилась одна мысль, смысла которой он не понимал «Яд вышел, – думал Крис – Все, яд вышел», он включил воду, и тут в ванной появился Марлоу. Он направился к раковине нетвердой походкой сомнамбулы, и Крис поспешил уступить ему место.
Остаток дня прошел в каком-то полуобмороке. Крис понимал, что теперь ни о каком клипе и речи быть не может, скорее всего, их обоих придется отправить в больницу. Они лежали на диване, и когда Крис мог оторвать голову от подушки он смотрел в бледное, аж в синеву лицо Стэна, который не спал, а, казалось, находился в каком-то ужасном трансе. Тогда Крис вяло думал, что надо вызвать врача, их кто-то отравил, но сил встать у него не было. Дважды звонил телефон, но он лежал слишком далеко и в конце концов, уже в сумерках Крис заснул мертвым сном.
Гостиничный номер освещал только голубоватый мерцающий свет экрана телевизора, настроенного на неизвестно какую программу.
Хауэр потряс Конрада за плечо.
– Просыпайся, Мел, вставай.
– Что случилось? – Конрад оторвал тяжелую голову от подушки.
– Они поехали туда. В Замок. Вставай.
Дневник Стэнфорда Марлоу
Меня разбудил Крис, он тряс меня за плечи, беспрерывно повторяя:
– Эй, Тэн, Тэн, малыш, проснись!
Я открыл глаза и увидел склоненного ко мне Харди. Лицо у него было необычно радостное, глаза блестели.
– Поедем, – сказал он без всяких вступлений, – Я знаю, мы должны туда поехать.
– О чем ты?
– О Замке, – ответил он, – Поедем туда сейчас же.
– Но зачем?
– Узнаешь.
– Сколько времени?
– Половина двенадцатого.
– Сейчас же ночь, куда ехать-то?
– Ну, и черт с ней, сейчас туда надо ехать, не хочешь я один поеду, – сказал он угрожающе.
– Нет, один не поедешь, – возразил я.
– Тогда вставай, пошли.
Я покорно встал, надел плащ и потащился за ним. Мы спустились вниз. Айрона сменил другой парень светлоглазый и светловолосый, еще один телохранитель. Крис подозвал его и что-то сказал о Бобби. Позднее я понял, что он велел ему связаться с Бобби в том случае, если мы не вернемся к утру.
– Подожди, – сказал мне Харди, – я выкачу мотоцикл и подъеду.
Перспектива ехать ночью на мотоцикле в этот заколдованный замок меня не радовала, но по решительному настрою Криса было ясно, что спорить с ним бесполезно.
Через двадцать минут все было готово, я сел позади моего друга и обхватил его за талию, так крепко, что можно было подумать, что мы оба собираемся войти живыми в ад. Ночь была холодная, вечером шел дождь. Крис гнал с такой скоростью, что я волей неволей прижимался к нему на каждом повороте.
«Он идиот, – думал я не без удовольствия, – псих и придурок, я, наверное, никогда не пойму его до конца, интересно, для него существует что-нибудь, кроме его собственных прихотей?»
Мы проехали центральные кварталы, выехали на дорогу, ведущую прямо к северным районам города, и понеслись по ней, пронизываемые до костей ледяным ветром.
И наконец впереди показался Замок гигантский причудливый и темный, порождение больной фантазии чудака-миллионера. Мы оставили мотоцикл, и пошли дальше пешком. Крис шел быстро, засунув руки в карманы, я нехотя плелся за ним, усталый и замерзший.
– Что там делать, – не выдержал я и задал ему вопрос.
– Посмотрим, – ответил Харди сквозь зубы. И я задал вопрос уже самому себе: «Не сошел ли он с ума, просто и незаметно?»
Мы подошли к огромной лестнице и поднялись по ней, все это было похоже на обычную сцену в фильме ужасов, двое, ночь, странное место, рваные облака несущиеся вверху. Мы вошли в зал и приблизились к бассейну. Стояла мертвая тишина. Непогода утихла. Вода была черна и неподвижна, все как всегда. Ничего не изменилось здесь с того времени, как Крис впервые показал мне все это. Мы проследовали дальше по извилистым коридорам, свернули налево и попали в короткий тупик с приоткрытой дверью в конце. Перед дверью мой друг остановился и спросил не то чтобы не уверенно, а каким-то деловым тоном:
– Заходить будем?
– Давай, – согласился я.
Он открыл дверь, довольно тяжелую и придержал ее, чтобы я успел проскользнуть внутрь, он последовал за мной и дверь с жалобным скрипом приняла прежнюю позицию. Внутри оказалась средних размеров комната, ничего кроме неотделанных стен потолка и пола, в темноте, однако, можно было разглядеть и еще кое– что – в стене напротив двери было углубление, большое, квадратное. Мы подошли, чтобы выяснить, что это такое. И увидели, что это был камин, самый обычный камин, набитый дровами и углем. Крис опустился на колени и достал из кармана зажигалку:
– Похоже, здесь кто-то был? – сказал он.
– Да, – подтвердил я, вспомнив о том, что Барнс говорил об интересе молодежи к Замку, и тоже опустился на колени рядом с ним.
– Хочешь разжечь? – спросил я, наблюдая за его размеренными движениями, такими, словно ему всю жизнь приходилось заниматься тем, что разводить огонь в камине.
– Неплохо бы, – отозвался он. Отсыревшее слегка дерево не загоралось.
– Дай сигареты, – потребовал он.
Я подал ему пачку, он высыпал на пол сигареты и разорвал оболочку. Загоревшаяся бумага дала больше возможности зажечь тонкое полено, дело пошло. Огонь постепенно занимался и, видимо, благодаря отличной тяге никакого задымления не происходило. Мы сели друг напротив друга, с интересом следя за тем, как пламя становилось все более и боле ярким. Оно отбрасывало на голые стены вокруг причудливые тени. И тут я понял, что было странно в этой комнате, – в ней не было окон, ни одного.
– Какова вероятность, – спросил я, – что мы здесь задохнемся?
Крис пожал плечами.
– Черт его знает, – равнодушно ответил он, и у меня снова возникла мысль о его тихом помешательстве. – У нас такая игра была в детстве, мы залезали в цистерну, огромную, из-под нефти, в ней темно было, мы брали с собой факел и сидели там, а вылезти было нельзя, такое правило. Однажды кто-то факел уронил и нефть, она на стенках, видно, еще осталась вспыхнула. Я до сих пор не пойму, как мы успели выскочить, и не зажарились там.
– Хорошая игра, – мрачно отозвался я, глядя на его безмятежное умиротворенное лицо в легких отсветах пламени. Становилось все теплее и теплее, я сбросил плащ, Крис куртку.
– Ты раньше об этой комнате знал? – спросил я.
– По-моему нет, я сюда никогда не сворачивал, – ответил Харди. – Помнишь, мы тогда сразу наверх полезли, я тебя втащил и думал «Сейчас он поймет, все, что надо».
– А я понял, Крис, – подтвердил я, – все прекрасно понял.
– Ни черта ты не понял, – возразил он без всякой обиды, – ты же сам себя боялся или ты меня боялся?
– Я боюсь только Господа, – перефразировал я слова одного из героев фильма.
– А он есть? – спросил Крис с искренним любопытством ребенка.
– Думаю, да, если ты об этом спрашиваешь.
– Почему эта девчонка меня демоном называла, а? – в его голосе были недоумение и обида.
– Она просто была нездорова, возможно, у нее были галлюцинации, – пояснил я.
– Нет, не верю, – настаивал Крис, – что-то здесь не так.
– Ну, мы же все равно не можем это узнать, – урезонил я его.
– А вдруг можем?
– Как?
– Надо подумать.
– Ну, думай, – согласился я, и решил, что больше не скажу ни слова.
Он сидел, обняв руками колени, и казался в этот момент не самим собой, а всего лишь тенью. Сейчас он не имел ничего общего с тем безумным, завораживающим толпу Крисом Харди, которого я ревновал и перед которым преклонялся. Не знаю, чего больше.
– А если бы я и вправду был демоном, – спросил после долго молчания мой друг, – что тогда, Тэн, ты бы испугался, захотел бы избавиться от меня, да?
Он взял меня за руку и потянул на себя, откинувшись назад и растянувшись на полу, я навалился на него всем телом, мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовал, что он так же, как и я, с трудом подавляет нараставшее возбуждение.
– Ты и есть демон, – ответил я на его вопрос, – самый обычный, каких сотни ходит по земле, неприкаянный и самолюбивый.
– Правда? – он переспросил меня совершенно серьезно.
– Да, Крис, но вопреки всему этому я тебя люблю, и если моя жизнь нужна тебе, бери ее, не задумываясь.
– А ты возьмешь меня с собой, в Пылающую комнату?
– Если бы я знал, как войти в нее, то мы бы уже давно были там, но, кажется, нам вечно суждено искать эту дверь.
Я поцеловал его в губы. Он продолжал смотреть на меня серьезно и внимательно.
– Становись на колени, – прошептал он мне, с такой императивностью страсти, что я подчинился ему, не задумываясь. Я смотрел в самое сердце пламени, пока Крис бесшумно раздевался за моей спиной. Его руки легли мне на плечи. Я чувствовал невыносимый жар огня, жар его тела и жар собственного желания, и мне казалось, что сам я нахожусь в центре костра, призванного уничтожить меня всего без остатка.
– Ну, же – взмолился я, сжимая в руке собственный член, горячее дыхание Криса обдавало мне спину.
Он помедлил еще полсекунды, и затем я почувствовал, как он входит в меня.
– Дай мне, – потребовал он, освобождаясь от моей руки.
Я дал ему возможность делать все, что он хочет, перед глазами у меня все плыло и сливалось, я следил за ускорявшимися движениями его руки.
– Ты мой, мой, – услышал я его голос, полный сводящей с ума одержимости и подействовавший на меня как нажим на курок.
– Я твой, любовь моя, – в изнеможении внезапно наступающего оргазма, закричал я, – только твой.
Крис был демоном, и я знал это, так же, как и то, что мы были связаны с ним намертво, до последнего вздоха. Тени плясали вокруг нас, сливаясь в бешенном танце, огонь в камине полыхал с такой силой, что вся комната казалось превратилась в раскаленную печь крематория. Он обнимал меня в полной прострации, созерцая буйство пламени, и я понял только одно, – я не заметил как он потерял рассудок, не обратил на это внимание, а теперь уже явно было поздно исправлять случившееся. То, что он продолжал вести привычный образ жизни, разговаривать, спать, есть, пить, не являлось гарантией его нормальности. Но несмотря на все это я не испытывал никакого страха, доверясь ему, возможно потому, что и сам я уже давно и бесповоротно был безумен.
1 октября 2001
Начали съемки клипа. Его композиция предельно проста, поскольку делается он под песню «Войди в пылающую комнату». Клипмейкера зовут Ричи. Претенциозный тип и весьма наглый. По началу он вообще не собирался нас слушать. Пришлось пригрозить ему отставкой, и он приутих. По нашему общему соглашению, первый кадр должен быть снят в той самой комнате, куда привел меня Крис. Он должен сидеть у камина с пылающим огнем, который медленно растекается по стенам, струится и окутывает все стены, после чего предполагалось, что он должен выйти и пойти по коридорам, а за ним должна тянуться огненная дорожка. Дальше кое-что все равно придется подделывать, поскольку он должен открывать двери в несколько помещений, как в нашем сне, где будет протекать мирная жизнь добропорядочных граждан – офисы, семейные чаепития, свадьбы, для свадьбы пригласили сниматься Золотого Ангела. Она будет невестой, ожидающей жениха, коим являюсь я, бредущий в свадебном костюме по темным коридорам. Она искренне обрадовалась и сказала, что изобразит все, что угодно, лишь бы нам понравилось. А дальше сюжет был довольно прост, мы должны будем двигаться навстречу друг другу, а когда наконец сблизимся на верхней площадке Замка, Криса должно окружать кольцо пламени, из которого он мне протягивает руку, я вхожу в пламя, а невеста смотрит на все это, как на дьявольское наваждение. По большому счету это был с моей точки зрения бред и халтура, но на нее следует согласиться, поскольку с технической стороны все будет безупречно, а голос Криса искупает все остальные недостатки. Я несколько раз пытался убедить Харди, что не жених, а невеста должна входить в пламя, но он только возмущался моей трусости и банальности фантазии. Поскольку исчезновение жениха представляется ему более загадочным и достойным событием, нежели очередная сбежавшая невеста. Ричи рвал и метал, желая заменить меня каким-то молодым человеком из своей студии, уверяя, что у меня нет опыта и вообще я никуда не гожусь даже если принимать во внимание мои внешние данные. Крис посмотрел на него своим хорошо мне знакомым тяжелым взглядом, и Ричи прекратил гнуть свою линию. Вероятно, он уже успел пожалеть, что с нами связался.
Снимать начали с утра. Сначала все шло наперекосяк, то стены, обклеенные каким-то специальным материалом горели, образуя не тот рельеф, то я шел слишком быстро, то слишком неуверенно и т. д. Ричи орал во всю глотку, тряс меня и постоянно показывал, что делать, съемочная группа вся в мыле тыкалась то туда, то сюда, все устали и выдохлись уже к пяти вечера.
Джимми на все это смотрел спокойно и одобрительно. Я втайне страшно жалел, что согласился сниматься.
После перерыва работу возобновили, Ричи вел себя немного корректнее, но, кажется, мною все равно остался недоволен, зато Крис свое дело знал хорошо, и соответственно с ним проблем не было, за исключением той, что от жары все время тек грим и Элис только и успевала его восстанавливать.
2 октября 2001
Приехали на съемки, меня попросили собраться и продемонстрировать всю гамму противоречивых чувств – любовь к невесте и таинственную тягу уступить мистическому искушению. Золотой Ангел меня поцеловал для бодрости, и все началось сначала.
Клип нравился мне все меньше, а уж работа над ним и говорить нечего. У меня даже возникло опасение, что он и вовсе провальный, и мы только зря тратим время.
Провозились весь день, народу было еще больше, чем вчера, приехали из JT music посмотреть, что мы вытворяем под свою ответственность, и велели немедленно включить в съемку всю группу. Пока все собрались, прошел час.
Вечером, вернувшись с Крисом домой, я спросил его, не хочет ли он заменить меня кем-нибудь, не все ли равно кому руку подавать. Но он посмотрел на меня решительно и упрямо.
– Ты, что не понял, эта вещь о нас, и никто туда соваться не должен.
– Делай, как знаешь, – сказал я с досадой, – я тебе ничем помочь не могу, я плохо двигаюсь, я не достаточно выразительно смотрю…
– Я знаю, что нужно делать, – весело возразил Крис. – Ты должен выпить, но не так, как обычно, а по крупному, принять по полной программе, чтобы крышу снесло.
– Это что за бред? – спросил я, думая, уж не издевается ли он надо мной.
– Так надо, – пояснил он и начал поить меня, впрочем, сам он тоже со мной пил весьма охотно, около двух ночи я был уже не просто пьян, а фактически невменяем. Но Крис заставил меня продолжать.
3 октября 2001
Утро я встретил борясь со рвотой. Харди напоил меня какой-то дрянью, для улучшения самочувствия и потащил сниматься. Пока меня приводили в порядок, мне казалось, что я не только по коридорам пройти не смогу, а и держась за стену, не в силах двигаться. Но получилось все совсем иначе, я вдруг почувствовал себя настолько раскованным, что вместо обычного поцелуя, обнял Золотого Ангела и продемонстрировал такую пылкую страсть и отчаяние, что все были в восторге, после чего, как полагалось по сюжету, я должен был на голос Криса направиться на верх, а за мной вся в слезах бежала несчастная невеста, когда же дело дошло до подачи руки, то я ринулся в пламя с той требуемой обстоятельствами решимостью, что Ричи даже выругался от удовольствия. Мы прокрутили все по новой и решили оставить тот вариант, который окажется наиболее удачным.
4 октября 2001
Крис радостно сообщил мне, что ночь и полдня работы не пропали даром. Клип готов и просмотрен JT. Вроде претензий нет. И все же это больше похоже на халтуру, нежели на произведение искусства. К тому же на халтуру весьма скандальную.
