Текст книги "Пылающая комната"
Автор книги: Артем Литвинов
Соавторы: Борис Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)
– Ты будешь это делать, ты хочешь продолжать? – она спрашивала меня почти беззвучно, я читал по ее губам.
– У меня нет выбора, пойми, я не могу и не хочу отступать.
– Что же будет? – снова спросила она.
– Не знаю, – повторил я, – но я умоляю тебя, это моя последняя просьба, воспрепятствуй тому, чтобы отец подал иск, это не должно случиться ни в коем случае, сделай все, чтобы предотвратить это.
– Но он это сделает Тэн, ты же знаешь, он не будет меня слушать.
Я достаточно хорошо знал своего отца, чтобы представить себе, что она говорит правду. Но допустить суда я не мог, даже ценою последней капли собственной чести.
– Я напишу ему письмо, но только ему, маме его не показывай ни в коем случае, хорошо?
Сью не отвечала.
Я вышел в другую комнату и быстро написал там короткое письмо с признанием того, что я жив и здоров, что все, что пишут про меня в журналах и газетах, правда, что я взывая к его здравому смыслу прошу его оставить меня в покое и не пытаться устраивать судебные разбирательства, ибо они заранее проигрышны.
– Вот, – сказал я, положив ей на колени конверт, – он не будет настаивать, когда прочтет.
Сью взяла конверт.
– Я должна уйти, да? – спросила она так подавлено, что я готов был взвыть от одного вида ее.
– Конечно, нет, – ответил я, – ты не только не должна, я не хочу, чтобы ты это сделала, у тебя ведь не сегодня самолет.
– Нет, – подтвердила она, – завтра в девять.
– Ты можешь не оставаться в гостинице. Эта квартира будет твоей, я поеду к Крису.
Снова услышав это имя, она вздрогнула.
– Ты останешься? – спросил я ее.
– Ни за что, – ответила она с такой решимостью, что я понял, что бороться с ней нет смысла.
– Поедешь в гостиницу?
Она кивнула.
– Я могу тебя с ним познакомить, – предложил я, – с Крисом, он вовсе не чудовище, как о нем пишут, может быть, он даже тебе понравиться.
– Это же… – она не знала, как назвать то, что я ей предложил.
– Это нормально, Сью, он очень хороший человек, тонкий и искренний, он может тебе понравится.
Она смотрела в нерешительности.
– Ты согласна, ты поедешь со мной, я должен быть в студии в семь, но мы приедем раньше, я позову его в бар, и познакомлю вас.
– Но я не знаю, что я могу сказать ему, – с замешательством возразила она, – я не понимаю…
– Ничего тут не надо понимать, отнесись к нему, как обычному человеку, нормальному, не сумасшедшему, эксцентричному, но порядочному.
Слово порядочный подействовало на нее убеждающе. Я взглянул на часы, было половина пятого, Бобби продолжал ждать у подъезда. Я помог Сью прийти в себя, мы пообедали, выпили чаю и выйдя, сели в машину. Бобби повез нас в студию. Я не чувствовал больше никакого волнения или неловкости, словно всю жизнь был готов к этому моменту.
Чемодан Сью оставила в машине. Мы вошли в здание, где находились студии различных групп, в том числе и студия «Ацтеков». Я провел сестру в бар и поручил ее заботам Бобби, а сам отправился разыскивать Криса. На месте его не оказалось, пришлось бегать по этажам, и наконец он обнаружился на лестнице, беседующим с Арчи. Он радостно бросился ко мне и тут же заговорил о том, как они решили аранжировать «Черную магию», которая не вошла в основной альбом, а должна была выйти как сингл… Я попытался терпеливо выслушать их обоих, но, казалось, потоку их идей не будет конца.
– Крис, удели мне минуту, – недвусмысленно обратился я к нему.
Харди тут же подмигнул Арчи и послушно отошел со мной в коридор.
– Что случилось? – спросил он с явной тревогой.
– Ничего особенного, – ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее, – просто внизу в баре сидит моя сестра Сьюзен, я тебя с ней хочу познакомить.
Крис уставился на меня, вероятно, прикидывая, насколько я способен шутить таким образом.
– Ты что спятил? – сказал он, – какая сестра, откуда она тут взялась?
– Она приехала, неожиданно, разыскала меня, когда они в газетах статьи прочитали, ну, что, пойдешь?
– Черт побери, конечно, пошли, очень хочу на нее посмотреть.
И, не предупредив о нашем исчезновении Арчи, мы заскочили в лифт и спустились на первый этаж. Бобби сидел за столиком с Сью, и они явно дружески о чем-то беседовали. Мы тихо подошли к ним, и я позвал Сью.
– Это Крис, – сказал я, кивнув на моего друга, – вот что он такое, а вовсе не то, что о нем пишут.
Моя сестра и Харди полминуты внимательно смотрели друг на друга, я никогда не видел Криса настолько смущенным, а Сью настолько очарованной, она улыбнулась ему доверчиво, как ребенок, и вдруг протянула руку. Харди взял ее и с непередаваемым изяществом приложился к ней губами.
– Привет, Сью, приятно познакомиться, – добавил он.
Она смотрела на него во все глаза. Мы сели за столик. Бобби отправился принести нам выпить.
– Вы очень похожи, – заметил Крис, – пожалуй, если бы я тебя на улице встретил, принял бы за твоего братца. – совершенно естественно продолжая обращаться к ней на ты.
– Вы… то есть ты, – исправилась Сью, – ты поешь его песни?
– Еще как, – подтвердил Крис, – хочешь послушать?
– Хочу, – непринужденно ответила Сью, и я понял, что Крис просто загипнотизировал мою сестру. Мы переглянулись с Бобби, и я облегченно вздохнул.
– Тогда идем, – он залпом выпил стакан Мартини, и предложил моей сестре руку, помогая ей подняться из-за стола. Я смотрел на них с удовольствием, пожалуй это было самое чистое и возвышенное удовольствие в моей жизни, не омраченное абсолютно ничем.
Они пошли чуть впереди, о чем-то весело разговаривая, а мы с Бобби, несшим в руках чашку кофе, чуть отстали.
Крис был просто в ударе. Он построил всех, кого можно, чтобы в глазах Сью все выглядело идеально. Я сам впервые услышал полную версию «Черной магии» и был потрясен тем, что сумел сделать мой друг с моими плохо поддающимися вокальной обработке словами. Это в прямом смысле было волшебство, волшебство его голоса, музыки, то напряженной и дикой, то вдруг переливающейся и легкой как воздух, Сью сидела на стуле в полном восторге, слушая и следя за каждым движением Криса. «Он демон, – подумал я, – он действительно способен околдовать и свести с ума любого». Довольный Арчи стоял за спинкой стула моей сестры и гордо улыбался. Все хитро переглядывались, а Джимми, закончив играть, подошел ко мне и спросил, разрешу ли я ему пригласить Сью в кафе, просто потому что он не может не пообщаться с такой прелестной девушкой. Я рассмеялся и сказал, что это невозможно, что она уезжает и должна вернуться в гостиницу и выспаться как следует после всего, что ей пришлось пережить за этот день.
Около девяти вечера мы все трое сели в кадиллак, и Бобби повез нас в гостиницу, где остановилась Сью. Она чувствовала себя прекрасно и время от времени пожимала мне руку и поглядывала на Харди. Подъехав к месту, где нам следовало проститься, мы все трое вышли из машины, я взял чемодан Сью.
– Спасибо, – с нескрываемой радостью сказал моя сестра Крису, – это было так здорово, просто чудесно.
– Не стоит благодарности, – с неотразимым пижонством ответил Харди, – еще немного и мне придется разрезать мое сердце пополам.
Сью рассмеялась этой шутке без всякой обиды, и потрепала меня по щеке.
– Тэн, ты слышал?
Я покраснел, так как только может краснеть человек в столь двусмысленной ситуации.
– Когда выйдет ваш клип? – спросила она, обращаясь к нам обоим.
– Уже скоро, – сказал Крис, – осталось только начать и кончить, но это нам ничего не стоит.
– Я очень хочу его увидеть, – сказала Сью, – даже если мне запретят на это смотреть, я достану его тайно.
– Я тебе пришлю его, – пообещал я.
Подходило время прощаться.
– Мне пора, – печально заметила моя сестра.
– До встречи, – сказал Харди и поцеловал ее в щеку, от чего она покрылась румянцем смущения. Но выглядела при этом весьма довольной.
Крис достал пачку сигарет и остался курить и ждать меня около машины, А я отправился проводить Сью до дверей ее номера. Уже в лифте, она обняла меня за шею и воскликнула,
– Господи, Тэн, если бы я знала какой он, я бы никогда так не говорила, он действительно удивительный человек.
Ее слова затронули самые скрытые струны моей души. Втайне я всегда доверял ее отношению к людям, и, если ей кто-то искренне нравился, я был уверен в этом человеке как в самом себе. Мы вышли из лифта, прошли по коридору и остановились перед дверью. Сью повернула ключ в замке, мы вошли в комнату. Она зажгла ночник. Я поставил на стол перед зеркалом ее чемодан.
– А зачем ты брала его с собой, Сью? – спросил я о багаже, только сейчас задавшись вопросом, почему он таскала эту тяжесть, вместо того, чтобы оставить ее в гостинице.
– Сейчас узнаешь, – она открыла чемодан и вынула оттуда папку, набитую мои рисунками, давними, хорошими, отличными, неудачными, вероятно, это было все, что ей удалось разыскать дома. – Тебе они пригодятся, а я так не хочу с ними расставаться.
Я взял папку и покачал головой.
– Что ты скажешь дома? – спросил я.
– Я все расскажу маме, всю правду как есть, она поймет меня, мы все это сохраним втайне от отца, а письмо я не буду отдавать, мы его переубедим.
– Нет, Сью, – возразил я, – ты отдашь письмо, это необходимо. Он должен прочитать его. Ты мне клянешься?
Похоже, ее расстроило мое требование, но она с ним все же смирилась.
Она села на постель и, распустив волосы, начала их расчесывать. Я смотрел на нее и с тоской думал, что, вероятно, никогда не смогу уже нарисовать ее такой, моей любимой, дорогой сестренкой, моей Сью, я чувствовал сердцем, что это была наша с ней последняя встреча. Я, как зачарованный, следил за ее движениями.
– Знаешь, я все хотела у тебя спросить, – сказала она вдруг очень внимательно посмотрев на меня, – а почему этот ваш альбом называется «Пылающая комната»?
Ее вопрос словно обжег меня, я очнулся от своего созерцательного забытья.
– Так получилось, наверное, не случайно, – ответил я, – я и сам бы хотел это узнать.
– Но ведь ты не умрешь, правда, Тэн? – спросила она внезапно.
– Я? Конечно, нет. Я буду, как наш дед, жить до старости и даже дальше, что за ерунду ты спрашиваешь?
– Не знаю, – задумчиво протянула она, – я вообще слишком мнительна.
– Все вы таковы, – ответил я, имея ввиду всех женщин и никого конкретно.
– Поцелуй меня на прощанье, помнишь, как мы это делали раньше, поцелуй креста.
Я наклонился к ней и поцеловал ее в обе щеки, лоб и подбородок. Она проделала тоже самое.
– Иди, – махнула она рукой, – он тебя ждет, иди, Тэн.
Я улыбнулся и направился к двери, с трудом справляясь с подступавшими к горлу слезами. На пороге я повернулся, сестра смотрела на себя в зеркало, она не обернулась на мой прощальный взгляд, я тихо притворил за собой дверь и бросился вниз. Я чувствовал, что еще немного и я вернусь назад, я захочу возвратиться с ней домой, все забыть, выпросить прощения у матери, вытерпеть гнев отца, вернуть всю свою былую милую, тихую жизнь, но какая-то сила, разжигая боль все сильнее, гнала меня вниз по лестницам, вон из этого здания, туда где в ночи, пропитанной ароматом осени, в черном лимузине меня ожидала любовь, безумная, сжигающая любовь моей истинной жизни. Пламя полыхало в моей груди с нечеловеческой жестокостью, пожирая мои легкие, я задыхался, я вылетел на ступеньки гостиницы и, увидев машину, бросился к ней, Крис распахнул дверь, и я вскочил на сидение рядом с ним, сжимая в руках последнюю драгоценную реликвию прошлого, папку с моими студенческими рисунками. Я ничего не мог объяснить, кроме того, чтобы крикнуть
– Поехали, поехали, Бобби, быстрее.
Шофер дал газ, и мы полетели навстречу бесконечно текучим огням города, обгоняя всех, кто попадался нам на пути. Я дал волю отчаянию, я не стыдился его, не стыдился моего друга, я обливался слезами, положив голову ему на плечо и зная, что он это чувствует, он это понимает не хуже меня.
Бесконечная гонка по ночному городу, казалось, превращается для меня в бесконечный путь в ад. Но я даже помыслить не мог вернуться на нашу квартиру, туда, где несколько часов назад передо мной убитая горем на диване сидела Сью, я все еще видел перед глазами ее лицо испуганное, а затем сияющее, только не туда, я схватил Криса за руку и он резко оглянулся, взглянуть на меня.
– Поехали к тебе, – произнес я почти шепотом, – куда угодно.
Он смотрел на меня серьезно, даже сурово. Я не мог понять значения этого взгляда, казалось, он решал для себя сложную задачу или боролся с сознанием того, что необходимо сейчас сказать мне что-то неприятное.
– Ты не пожалеешь? – спросил он наконец, – это скандал против скандала.
– Я нет, – подтвердил я, и это была правда, мне было все равно.
– Бобби, ко мне, только сначала взгляни, нет там этих собак газетных, – велел Крис. – А впрочем, хрен с ними. Дам в морду.
Мы прошли холл с фонтаном, бесшумно, как тени, поднялись на верх на лифте. Голова у меня шла кругом, я смотрел на всю эту опережающую время и моду роскошь обстановки, и не мог понять что с мной твориться. Крис, желая меня развлечь водил меня из одной гигантской комнаты в другую, и спрашивал, что я думаю об этой статуэтке, об этой картине, о композиции, я отвечал рассеянно, сейчас он меня страшно раздражал, впервые в жизни, я, казалось, ненавидел его, моя жизнь рушилась, она была разорвана и растоптана, брошена на потребу и развлечение тем, кого я сам презирал, а он ходил и спокойно демонстрировал мне свое показное эстетство.
– Давай сюда, – сказал он, вынимая у меня из рук папку с рисунками. Он положил ее на большой стеклянный голубоватый стол с огромным бронзовым дельфином посередине, так что казалось животное плывет, наполовину выныривая из воды. Я поднял голову и увидел над собой алый потолок, усеянный узорами граненых лампочек.
– Твой любимый цвет красный? – впервые спросил я его, ибо никогда за все время нашей связи я не интересовался его цветовыми пристрастиями.
– Да, и черный, – подтвердил он, – кровь и смерть, как в песнях, в наших, – добавил он, взяв меня за плечи.
– Да, ты не думай, – он продолжал, видя как сильно от этих слов изменилось выражение моего лица, – это я так гоню, не будет никакой смерти, мы с тобой получим деньги, я приостановлю на полгода все и записи и концерты и уедем куда-нибудь, и ну их на хрен, все эти долбанные пророчества.
Я криво улыбнулся.
– Иди расслабься в ванну, тебе понравится, – сказал он, ведя меня, как непослушного ребенка, в комнату, отделанную голубоватым мрамором, напичканную кнопками светового и музыкального режима, посредине которой стоял в прямом смысле небольших размеров бассейн.
– Вот твоя пылающая комната, – сказал он, настраивая режим света, так, что казалось по голубоватым гладким стенам тихо побежали огненные дорожки. Затем он включил воду и с интересом уставился на то, как она поднималась к краям бассейна.
– Ладно, Крис, – сказал я ему, – я справлюсь, оставь меня.
Он пожал плечами, улыбнулся и вышел.
Когда я вернулся в комнату, я застал его сидевшим в кресле у самого стола с дельфином, курящим сигарету и с довольно мрачным выражением лица созерцавшим один из рисунков из папки. Мне не нужно было спрашивать его, чтобы понять, что он отыскал среди всего прочего портрет Томаса, сделанный пастелью, я рисовал его на лекции, тайно, и он так и не узнал о его существовании. В иные минуты моей жизни мне казалось, что ничего более удачно, чем эта работа, я сделать не смогу.
– Это мой учитель, – сказал я, не приближаясь к Крису, – он уже умер.
– Да? – с непередаваемым тоном недоверия в голосе спросил Харди и в упор уставился на меня.
– Да, – пояснил я, – он находился в тюрьме, в этом городе, ну, как я потом понял, по обмену его выдали и перевели в камеру пожизненно заключенных. А недавно он погиб, задохнулся от взрыва, ты, наверное, не слышал, в тюрьме.
– Нет, – подтвердил он, – ты его любил?
– Да, – совершенно искренне признался я, – я на него молился, как на святыню.
– Не знаю, каким он был, но он мне не нравится, – заметил Крис.
– Да, он и сестре моей не нравился, она его даже ненавидела почему-то.
– И правильно делала, твоя сестра хорошая девушка, – сказал он, и я с удивлением от такой нейтральной характеристики в его устах даже онемел.
– Ладно, Крис, оставь ее в покое, и Томаса тоже, это все в прошлом, их уже не вернешь.
Он положил рисунок на стол, продолжая на него смотреть, на его лице была не злость и не раздражение, а какая-то скорбь, я подумал, что, возможно, ему пришла в голову мысль о том, насколько он не похож на Уиллиса и насколько у него мало шансов заместить его полностью. Да, у него такого шанса не было, Томас был мертв, и я никогда не был его любовником.
14 сентября 2001
Не знаю, что должен переживать человек, отдавая себе отчет в том, что вся его жизнь сломана его собственными руками, но вместо отчаяния на меня нашло какое-то странное состояние, жажда жизни, счастья, свободы. Я с удовольствием выхожу на улицу, брожу по городу, захожу в магазины, разговариваю с людьми, посещаю Криса на репетициях, позволяю себе делать все, что захочу. Несколько раз меня успевали заснять журналисты, но меня это не мучает.
20 сентября 2001
Сегодня в студии был немного неприятный эпизод, один из менеджеров заговорил с Крисом о статье, перепечатанной во многих изданиях. Элис слушала очень внимательно. Он сказал, что есть все основания подозревать, что с журналистами общался и давал информацию Генри. Крис вышел из себе и сказал:
– Я его прикончу, если он еще раз полезет не в свое дело.
Наступила гробовая тишина. Мы переглянулись, и я понял, что он погорячился. Элис пожала плечами и улыбнулась.
22 сентября 2001
Я часами выслушиваю идеи Криса о том, каким должен быть клип, в котором он уговаривает меня сняться. Изначальное представление было достаточно расхожим, водовороты пламени, спецэффекты, костюмы вполне бредовые, я против всего этого восстал и потребовал все пересмотреть.
– Хорошо, что же ты предлагаешь? – спросил Крис.
– Я предлагаю поискать достойное место и минимум декораций.
Он вздохнул с сожалением, поскольку это ставило крест на его тяге к спецэффектам и сказал, что он подумает. Клип, однако, входит в условия контракта и надо реализовывать задуманное побыстрее. Диск раскупается, но это не предел, высшая точка популярности будет достигнута только после этого злосчастного клипа.
28 сентября 2001
Сегодня зашел в магазинчик Барнса. Хозяин встретил меня с радостью. Он-то явно газетами не интересуется и о Крисе Харди понятия не имеет, живет в мире своих книг, и беседует исключительно с избранным обществом ценителей. Старик рассказал мне, что Виола уехала вместе со своим другом в молодежный лагерь и вернется только в конце октября, сказал, что на всякий случай она просила передавать мне привет. Мы разговорились о книгах, об истории, о городе и его достопримечательностях.
– Вот послушайте, о чем я вам расскажу, – сказал Барнс, собирая книги в стопку и перекладывая их с прилавка на полку. – Есть такое местечко в А***, вы, наверное, знаете, там замок есть, недостроенный, ну и болтают о нем, чего только не выдумывают. Некоторые даже поговаривают, что замок этот колдун построил, то есть, что заказчик его, уважаемый человек, нечистыми делами занимался. А денег у него было столько, что они все не кончались, потому что он так хитро спекулировал на бирже, что всегда прибыль у него была самая высокая.
– Да, интересно, – отозвался я с усмешкой, чувствуя, как у меня все холодеет внутри от упоминания о Замке Ангелов.
– Вы там не бывали? – вдруг пристально поглядев на меня, спросил старик.
– Да, нет, вроде не приходилось, но я кое-что слыхал.
– И правильно, смотреть на самом деле не на что, так одни развалины с претензией. И это в наше то время, когда уж скоро и книги-то покупать перестанут из-за этого Интернета. Все мои коллеги уже стали им пользоваться, уверяют меня будто так торговля идет успешнее, а я уж как-нибудь доживу свой век без этих новшеств. Постоянные клиенты у меня есть, иногда университетские кое-что закажут, а большего мне и не надо.
– Господин Барнс, – прервал я его поток сожалений по поводу разрушения книжной культуры, – вы сказали, что у замка был один хозяин, а мне говорили, что у него был друг.
Барнс наклонился через прилавок совсем близко ко мне и зашептал:
– Какой там друг, сообщник он его был, убийца, такой же как этот мерзавец, они там на крови поклялись.
– Не может быть? – воскликнул я с неподдельным изумлением от того, что старому торговцу известны были такие интимные подробности из жизни бывших хозяев замка.
– Но это же все слухи, вы сами им не верите, – спросил я после некоторой паузы.
– Я не верю, но кое-кто даже ходит туда, и молодежь этим увлекается, вот тут перед отъездом девчушка, моя соседка, Виола, рассказала, как ее парень туда водил, он все бредит всякими ужасами, ну ее туда потащил, а она, видно, сильно испугалась, не захотела наверх подниматься. Говорит, чувствовала, что кто-то там был, но она впечатлительная, хоть и смелая девочка. Я ведь ее с пяти лет знаю, как они сюда приехали, такой шалуньей была, а сейчас вот уж как взрослая.
Мне внезапно захотелось уйти из магазина и больше не обсуждать с ним эту тему. Я выбрал две книги, заплатил за них и, попрощавшись с хозяином, вышел на улицу. Мне вспомнилась наша первая встреча с Виолой, и я втайне пожалел, что сейчас ее нет в городе. Я бы не отказался поговорить с ней и узнать, что ее так напугало. Замок никогда не выходил у меня из головы, но самым страшным воспоминанием с ним связанным был сон, сон о котором я не рассказал Крису, но который не давал мне покоя, я не показал ему и стихотворение, которое написал тогда. А жаль, из него могла бы получиться неплохая композиция.
