Текст книги "Белый конь"

Автор книги: Арчил Сулакаури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

– Нана… – Леван не смог договорить и грудью прижался к окошку.

– Учитель алгебры спросил, почему я плачу, я рассказала ему все это. Он вызвал меня к доске, заставил отвечать урок и… поставил двойку.

На чердаке стало совсем тихо.

Дождь стучал по черепице.

Нана на цыпочках подошла к Левану и осторожно дотронулась до его плеча.

– А ты не думал, что так может случиться?

– Нет. Я все время пытаюсь представить себе, как убили брата, о чем он думал перед смертью и успел ли подумать?..

Леван чувствовал на плече маленькую, легкую и теплую руку и радовался. Эта маленькая легкая рука была как надежда.

Нана молчала.

– Дождь, – сказал Леван.

– Да, дождь.

– Какая, интересно, будет погода в следующее воскресенье?

– Наверно, хорошая.

– Много времени до следующего воскресенья – целая неделя. Я хочу, чтобы она прошла скорее.

Четвертый воскресный день

Нана рассыпала перед голубями хлебные крошки и через узкое окошко вылезла на крышу. Она ожидала увидеть Левана, но вместо него встретила двух соседок, сидевших на черепичной крыше. Закутанные в шерстяные шали женщины что-то пробормотали и ушли. Кажется, они упрекнули Нану за опоздание.

Небо было высоким.

Несколько окон госпиталя открыты, но раненых не видно. Нана оперлась обеими руками о парапет и посмотрела на улицу. Там стояла санитарная машина. Люди в белых халатах вносили раненых в госпиталь. Вокруг машины собралась толпа. Каждый старался увидеть лицо раненого, а милиционер никого не подпускал близко.

Санитарная машина вскоре ушла. Ворота закрыли, и люди разошлись.

На улице теперь стояли лишь высокие тополя. В их ветвях лишь кое-где остались серо-желтые листья. При слабом дуновении ветерка листья, кружась, опускались на мостовую.

В маленьком сквере, который примыкал к глухой стене трехэтажного жилого дома, дворник поджег кучу листьев. Молочный дым поплыл по улице. Запах горелых листьев донесся до крыши. Нана улыбнулась… Так было всегда… И до войны так было. И после будет так же.

Она подставила лицо солнцу и прикрыла глаза. Теплые лучи приятно скользили по коже. Как удивительно: осеннее солнце, какое теплое, а листопада не может задержать. Ей понравилась эта мысль, она повторила ее про себя, чтобы запомнить. Вот придет Леван, и она скажет ему:

– Нет, Леван, каким бы теплым ни было осеннее солнце, оно не задержит листопада.

Леван опаздывал…

В окне госпиталя показались знакомые раненые, посмотрели на крышу и уселись на подоконнике.

Нана их не знала и никогда не здоровалась с ними. Теперь же почему-то ей захотелось поздороваться. Она стыдливо улыбнулась и кивнула им головой.

Раненые в ответ заулыбались, замахали приветливо руками.

– Как поживаете? – спросили Нану из окна госпиталя.

– Спасибо… Как вы? – знаками ответила Нана.

Раненые поблагодарили ее и передали, что они скоро выписываются.

– Когда выпишетесь, заходите, – с улыбкой пригласила их Нана.

Из окна госпиталя ответили – обязательно.

Потом они спросили, где же ваш приятель?

– Не знаю… – пожала плечами Нана. – И я жду его…

В это время голуби вылетели из окошка и взлетели в небо. Нана проводила голубей взглядом, показала раненым – кажется, он пришел, и обернулась к окошку.

В окошке показалась голова Васико.

Он поднялся на крышу. Ростом Васико был с Левана, только гораздо плотнее. В его черных курчавых волосах застряла чердачная паутина.

Васико присел на парапет и внимательно осмотрелся. Наверно, так оглядывают крестьяне землю при ее покупке.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он у Наны.

– Слежу за небом.

– Одна?

– Нет. Я дежурю вместе с Леваном. А что?

– Так. Ты больше не ходишь за хлебом, и я подумал, куда ты пропала? Оказывается, ты стережешь наше небо. Нашла себе занятие… Леван тоже следил за небом?

– Да… Здесь так хорошо… Вот и Леван сейчас придет.

– Как же он придет?

– Как… Ну, так же, как и ты! – Нана рассмеялась.

– Управдом прислал меня вместо Левана. Разве ты не знаешь, что Леван ушел в армию?

Нана хотела что-то сказать, но не сумела. Она побледнела. Губы задрожали.

– Правда не знала?

Нана взглянула на Васико и поняла: Васико не шутил, не лгал. Она прикрыла глаза тонкими слабыми руками и заплакала.

– Что ты плачешь? – спросил ее Васико и улыбнулся. – Что, он твой брат или муж?

– Когда он ушел? – спросила Нана, не отводя рук от лица.

– Кажется, вчера.

Нана вдруг вспомнила, как школьный сторож сказал вчера, что ее дожидается какой-то солдат. Нана решила, что сторож напутал, и через минуту-другую забыла о сказанном. Теперь она догадалась: это был Леван, он прибегал в школу попрощаться с ней. Наверно, у него не осталось времени, чтобы подождать до окончания уроков. Почему же мама скрыла это от нее? Конечно, она все знала и потому молчала, отворачивалась… Да, потому и молчала…

– Ага, тут дело по-другому обстоит…

Нана отняла руки от лица и полными слез глазами посмотрела на Васико.

– Что ты говоришь? – спросила она его надтреснутым голосом.

– Ничего… Обычное дело…

– Какое дело?

Васико перегнулся назад, заглянув в чердак, и сказал:

– Оказывается, на чердаке темно.

– Ну и что?

– То, что темный чердак – это темный чердак. – Васико приблизился к Нане и обнял ее за плечи. – Не плачь, так бывает.

– Ты не знаешь, Васико… – Слезы хлынули из глаз Наны, и она не сумела досказать.

– Как не знаю… Разве есть что-нибудь такое, чего бы я не знал или о чем бы не догадывался?..

Нану неожиданно обхватили сильные руки, и она почувствовала на шее прикосновение горячих губ.

– Что ты делаешь? Убирайся отсюда! Леван ушел на фронт, а ты…

Вдруг до них донеслись крики и свист. Нана почувствовала, как вздрогнул и выпустил ее Васико.

В окнах госпиталя стояли раненые, они угрожали Васико кулаками, ругались и кричали. Один высунул из окна костыль: «Голову расшибу, мерзавец!»

– Ну и защитники у тебя! Подумаешь, недотрога. Ты и Леван, как кошки, ютились на чердаке. Рыскали по темным углам, черт знает чем занимались…

– Сейчас же убирайся отсюда! – дрожащим голосом сказала Нана с еще не высохшими слезами на глазах. – Сейчас же уходи!

В окнах госпиталя не унимались раненые…

Васико пролез в окошко и скрылся в темноте чердака.

Шум в окнах госпиталя прекратился. Раненые улыбались Нане. Она понемногу ободрилась и медленно побрела в угол крыши, откуда было ближе к ним.

– Почему не идет твой друг? – спросили из окон госпиталя.

– Ушел на войну… добровольцем, – ответила Нана.

– Не бойся, – обнадеживали раненые, – мы были на войне. Он молодец, молодец. Такой парень не пропадет.

Добрые улыбки на лицах раненых неожиданно исчезли, а потом исчезли и сами раненые.

В маленьком сквере опять дымила кучка листьев… Молочный дым клубился в воздухе.

Девочка с суровым лицом долго еще стояла на крыше. Ее большие карие глаза смотрели в окно, которое только что прикрыла сердитая медсестра.

Потом окно точно бы вновь приоткрылось.

На подоконнике уселся смуглый парень и улыбнулся ей, стоящей на крыше.

– Как поживаешь, Нана?

– Спасибо, а ты?

– Я ничего.

– Как рана, опять беспокоит?

– Нет.

– Не знаешь, когда тебя выпишут?

– Скоро.

– Когда же будет это «скоро»?

– Скоро. Ведь ты придешь в следующее воскресенье?

– Обязательно. Только ты сам не опаздывай.

– Разве я опаздываю?

– Конечно, опаздываешь… Сколько я сегодня ждала.

– Ну, теперь я всегда буду вовремя подходить к окну. Ты тоже вовремя приходи на крышу.

– Хорошо.

– Нана!..

– Что?

– Почему ты так легко одета, ведь теперь осень…

– Да, теперь осень… Леван, каким бы теплым ни было осеннее солнце, оно не задержит листопада…

Нана пришла в себя, услыхав хлопанье крыльев, вытерла слезы.

Все окна госпиталя были закрыты.

На крышу прилетели голуби.

___________________

(1959 г.)

Перевод Ю. Николадзе

Мальчик и собака

1

Мальчик шел один… Он нехотя брел по серым плитам тротуара, держа под мышкой старенькую школьную сумку. Он знал: четверо мальчишек – четверо врагов ждут его на углу улицы. Все четверо – сильные, быстрые, ловкие, заядлые драчуны. Они поджидают его там с раннего утра. Неужели у них нет других занятий?

Мальчик шел медленно, не торопясь. Время от времени он останавливался перед какой-нибудь лавкой, заглядывал в нее, потом, почесав затылок, шел дальше.

По улице одиноко брел маленький смуглый мальчик. Глаза у него были как ежевика, черные, влажные и чуть-чуть грустные.

Огромная черная овчарка трусцой пробежала мимо. Пугливо покосилась на него, и по этому взгляду мальчик понял, что собака чужая тут, в городе. Он проводил ее глазами. Кажется, он уже видел ее вчера, такую же одинокую, потерянную…

Было тепло. Сентябрьское солнце еще грело по-летнему… В его лучах старые лавки и низкие запыленные дома напоминали развешенное для просушки выцветшее и выгоревшее белье.

На мостовой споткнулась о булыжники и упала лошадь, запряженная в телегу. Мальчик видел, как у нее из-под подков посыпались искры, как подогнулись колени… Возница взмахнул кнутом, раз, другой… Лошадь изо всех сил старалась подняться – подковы снова выбили искры. На место происшествия с криком сбежался народ. Люди осуждающе смотрели на несчастное животное, как на виновника случившегося.

Узкую улицу мгновенно запрудили фаэтоны, фургоны, телеги. Образовалась пробка.

Мальчика осенило: а не удастся ли ему в этой сутолоке ускользнуть от преследователей? Он помчался к углу, но не успел пробежать и десяти шагов, как кто-то схватил его за руку и сильно тряхнул. Перед ним стоял парнишка – его ровесник. Круглое, как луна, лицо все было в рыжих веснушках.

– Ты куда?

– Пусти!

– Пупуз! Гео! Курка! – крикнул веснушчатый.

Долго ждать ему не пришлось – трое мальчишек тотчас вынырнули из толпы.

Мальчик испуганно озирался и тщетно старался высвободить руку, которую по-прежнему крепко держал веснушчатый. Между тем подошли и те трое.

«И чего они ко мне привязались? – думал мальчик. – Шел себе, никого не трогал».

– Куда идешь? – спросил его самый высокий и самый чумазый.

– В школу.

– Слышишь, Пупуз? В школу… Мальчик идет в школу!

Пупуз вырвал у мальчика сумку, бросил на мостовую. Мальчик наклонился за ней. Тут его толкнули – все четверо сразу. Он упал лицом в уличную пыль. Пока его враги покатывались со смеху, мальчик схватил сумку, вскочил и побежал. Мальчишки с криком бросились за ним.

«Догонят – изобьют до смерти», – думал беглец, со всех ног несясь по улице. Потом он почувствовал, что его больше не преследуют, но сразу остановиться не мог – слишком быстро бежал. Постепенно замедлив бег, он оглянулся. Мальчишек нигде не было видно.

Измученный, с неистово колотящимся сердцем, мальчик сел тут же на тротуар и кулаком вытер слезы. Итак, сегодня ему тоже не попасть в школу. Он с ненавистью посмотрел в ту сторону, где остались враги, погрозил им кулаком. Потом встал и пошел. Те дни, когда мальчишки не пускали его в школу, он проводил на берегу Куры. Купался, грелся на солнце, а когда, по его расчетам, в школе кончались занятия, одевался и шел домой.

Сегодняшний день предстояло провести так же. Мальчик свернул в узкую улочку, спускающуюся к реке.

Из подворотни выбежала огромная черная овчарка и, поджав хвост, понеслась по улице. Несколько дворняжек с лаем увязались за ней. Мальчик узнал овчарку и с недоумением подумал: как этим карлицам удалось обратить ее в бегство? Он поднял камень и запустил им в дворняжек. Они с визгом бросились в подворотню, но, почувствовав себя в безопасности, тотчас высунули из ворот свои свирепые морды и снова начали лаять.

Овчарка перебежала улицу, села на тротуар и, растерянная, перепуганная, озиралась по сторонам. Как только мальчик отошел от ворот, дворняжки с лаем бросились на нее, и она, поджав хвост, пустилась наутек. Мальчик снова отогнал разъяренных шавок камнями.

…По улочке, спускающейся к Куре, шел маленький смуглый мальчик. Впереди бежала дрожащая овчарка, вернее, убегала от дворняжек, которые подкарауливали ее почти в каждой подворотне. Казалось, коварные собачонки заключили между собой союз против большой собаки, сообща нападали на нее, не давали ей покоя. Размахивая старенькой рваной сумкой, мальчик отгонял их от овчарки. Увлеченный борьбой с дворняжками, мальчик не заметил, как к нему подскочил долговязый детина. Получив увесистый подзатыльник, приправленный отборной руганью, мальчик еле унес ноги от пинка.

На перекрестке он снова увидел свою овчарку. Она сидела съежившись и, казалось, поджидала его.

– Вот мне и достался подзатыльник из-за тебя, – сказал он ей и подошел ближе.

Собака ощетинилась и отбежала было, но остановилась в нескольких шагах и стала смотреть на мальчика.

– Ты что? Я тебя не трону. Наоборот, мне жаль тебя – такая большая, а этих шавок почему-то боишься.

Овчарка стояла не шевелясь и пристально смотрела в глаза мальчику. Он опять шагнул к ней. Она отпрянула. «Вот глупая! – подумал мальчик. – Я к тебе, а ты – от меня. Разве я не помог тебе? Разве не мне из-за тебя досталось?» И вслух спросил:

– Кушать хочешь? – Он расстегнул сумку, достал кусок хлеба. – Если хочешь, накормлю. Половина – тебе, половина – мне.

Хлеб собака проглотила мгновенно, обнюхала тротуар там, где упал хлеб, – может, остались крошки? И снова уставилась на мальчика. Только теперь она смотрела ему уже не в глаза, а в руки.

– Хватит! – сказал он. – Больше не получишь. Остальное мне. – И пошел своей дорогой. Но прежде чем спуститься к Куре, еще раз оглянулся. Собака сидела на том же месте и не сводила с него глаз. Вдруг мальчик увидел человека с металлической сеткой. Человек подкрадывался к собаке, держал сетку наготове. Еще несколько шагов – и собака будет поймана.

Мальчик закричал. Собака не тронулась с места. Еще минута – и сетка накроет ее. Что делать? Он бросил перед собой оставшийся хлеб. Собака вскочила. Сетка раскрылась над ней, но собака уже почуяла опасность и с визгом бросилась вперед. Сетка скользнула по ее спине и с шумом упала на плиты тротуара.

Мальчик и собака бегом спускались к Куре. Человек подобрал сетку и, громко ругаясь, побежал вдогонку.

Этого человека мальчик встречал и раньше. Он знал и его и его тележку, на которой стояла большая клетка. Человек ездил по улицам города, ловил бездомных, бродячих собак. Сейчас он хотел поймать черную овчарку, но это ему не удалось.

Мальчик и собака по каменистому берегу добежали до самой воды.

– Запомни: это – злой человек, – сказал мальчик собаке. – Берегись его. Попадешь в его сетку – конец.

На противоположном берегу стояли мельницы, похожие на старые пароходы. В какой-то книжке мальчику попалась картинка, на которой был изображен порт, и тот берег всегда напоминал ему эту картинку. Он садился на камень и, прежде чем войти в воду, долго смотрел на мельницу.

Бросив сумку на камни, мальчик начал раздеваться.

– Ты тоже хороша, – обратился он к собаке. – Сама не подходишь ко мне и меня к себе не подпускаешь. А ведь если бы мы не встретились, сегодняшний день наверняка кончился бы для тебя иначе.

Он вошел в воду.

– А вода холодная! – воскликнул мальчик и, смочив руки, растер плечи и грудь. – Если хочешь, иди сюда, будем плавать вместе, – обернулся он к собаке.

Потом вошел в воду поглубже и поплыл по течению. Так он проплыл мимо мельниц, мимо домов, нависших над водой своими деревянными балконами. С одного из таких балконов ему помахала рукой девочка с каштановыми косами. Помахала и засмеялась. Так было и вчера. Мальчик не думал, что и сегодня она будет тут, на балконе. Вернее, он просто забыл о ней, а вот сейчас увидел и вспомнил, как вчера она точно так же стояла там, наверху, и махала ему рукой.

Он тоже помахал ей в ответ. А потом, чтобы показать, как здорово он плавает, подскочил на мгновение над водой и нырнул, только и мелькнули в воздухе загорелые ноги. Когда он вынырнул, балкон был далеко позади и девочки с косами не было видно.

Мальчик повернул к берегу и лишь теперь заметил, что овчарка все это время следовала за ним вдоль берега. Он вышел на берег, улыбнулся ей.

– Невозможно плавать – вода как лед. – Мальчик хотел погладить собаку по голове, но она отпрыгнула. – Опять за свое… Ну ладно! Как хочешь. Но знай – мне доверять можно.

Мальчик посинел от холода.

– Давай побегаем, – предложил он и сорвался с места. Собака побежала за ним. Ему хотелось еще раз посмотреть на ту сторону – может, там, на балконе, все еще стоит девочка с каштановыми косами, но вдруг его внимание привлекли четыре фигуры на берегу. Он сразу сообразил, кто это. Сердце замерло от страха.

Мальчишки направлялись прямо к его вещам, разбросанным на камнях. Он не сомневался, что они или унесут их, или бросят в Куру.

В первое мгновение мальчик остолбенел, но потом, дрожа то ли от страха, то ли от холода, нерешительно шагнул вперед. Он видел, как враги приближались к его вещам. Видел, как веснушчатый отбросил ногой его сумку и как она шлепнулась на песок у самой воды. Сейчас то же самое произойдет и с одеждой.

Тут мальчик не вытерпел. Он вскрикнул и побежал. Но приблизиться к врагам все-таки не решился и издали закричал:

– Не трогайте! Это мое!

– Твое? Ну и что? – откликнулся Пупуз.

– Хочешь, выбросим в воду? – спросил высокий.

Мальчик рванулся вперед и схватил свою одежду, потом нагнулся за сумкой. Но взять ее он не успел – все четверо сразу бросились на него, повалили, выхватили вещи из рук.

Грозное рычание заставило мальчишек оглянуться. Перед ними сидела огромная черная овчарка и рычала. Ребята побледнели, испуганно переглянулись и побросали одежду мальчика. Собака продолжала рычать.

Окоченевший мальчик поднялся с земли, быстро сунул ноги в брюки, натянул рубашку. Он отыскал среди камней башмаки и только после этого обернулся к своим врагам:

– Теперь что скажете?

Дрожа от страха, мальчишки растерянно смотрели на рычащую овчарку. Но мальчик и не помышлял о мести, довольный, что вернул свои вещи. Кроме того, он быстро сообразил: пока овчарка с ним, ребята ничего ему не сделают.

– Пошли! – сказал он собаке.

Она покорно последовала за ним.

Мальчик ни разу не оглянулся, пока они не оказались на улице. Он не знал – ушли его враги или остались там, на берегу. Теперь это уже не имело значения. Он не сомневался, что ни подкараулить его, ни подкрасться к нему сзади они не смогут. Вот почему он шел с высоко поднятой головой. Иногда он поглядывал на овчарку, и большие черные глаза его светились благодарностью. Так они миновали узкую улочку. Дворняжки попытались было возобновить наскоки на овчарку, но и она была уже не та, что раньше. Она уверенно шла вплотную к ноге мальчика и угрожающе огрызалась на наглых собачонок. Одну даже слегка куснула. Надо было видеть, с, каким исступленным визгом ретировалась несчастная шавка.

Подходя к дому, мальчик задумался: «Как быть с собакой? Привести домой не могу. Оставить на улице – тоже не могу – пропадет». Он не знал, на что решиться.

– Ну, что мне теперь с тобой делать? – повернулся он к собаке. – Если приведу домой, соседи ошалеют. И откуда, скажи, ты взялась, такая огромная? Вот если бы была поменьше… А куда я тебя дену такую?

Собака смотрела на него грустно и понимающе. Потом опустила голову. Они остановились возле ворот. Мальчик заглянул во двор. Соседка под краном полоскала белье. Пестрая кошка спокойно дремала на низких перилах балкона.

Двор был маленький, уютный. Он был вымощен булыжником и со всех сторон окружен балконами и галереями. Половина жизни соседей протекала во дворе. Тут они судачили, ссорились, играли в нарды и отдыхали. Мальчик понимал, что появление овчарки взбудоражит соседей. Во дворе давно не было ссор, и спокойствие всех уже тяготило. Казалось, все ждали какой-то разрядки.

«Если бы она была маленькая, – думал мальчик, – спрятал бы ее за пазуху. Они бы и не заметили».

Между тем собака тоже заглянула во двор и осмотрелась. Потом легла у ног мальчика, скрестила передние лапы и опустила на них голову.

– Не понравилось? – спросил мальчик. – Хотя бы двор был побольше. А ну, подожди меня тут. Я только погляжу и сейчас же вернусь.

Мальчик вошел во двор. Собака тотчас вскочила и последовала за ним.

– Э-ге! – воскликнул мальчик. – Так ничего не выйдет… И до каких пор ты будешь ходить за мной? – Он задумался и добавил: – Знаешь, а может, лучше расстанемся? Иди своей дорогой, а я – своей. Я тебе очень благодарен. Да и ты, наверно, тоже.

Но овчарка не трогалась с места. Она напряженно следила за каждым движением мальчика и, как только он направился к дому, пошла за ним; он остановился – она тоже.

Во двор вошел дядя Тедо, вечно на всех брюзжащий старик, гроза кошек и кур. Из-за них он без конца бранился с соседями. «От них грязь и вонь!» – кричал он на весь двор. Но этого ему было мало – старик куда-то ходил, писал заявления, кому-то жаловался.

При виде дяди Тедо у мальчика душа ушла в пятки.

– Кто затащил сюда овчарку? – сразу же спросил старик.

– Не знаю… Увязалась за мной.

– А ну, убирайся отсюда! – Старик замахнулся на собаку палкой и выгнал ее на улицу.

Мальчик, не осмеливаясь оглянуться, пошел к дому. Он оставил сумку на галерее и вошел в комнату.

– Пришел, сынок? – спросила мать.

– Да, пришел.

– Почему так поздно?

– Медленно шел.

– Садись ешь…

Мальчик сел у окна. Он отогнул край занавески и украдкой посмотрел во двор. Собаки нигде не было видно.

«Наверно, ушла, – подумал он. – Конечно же, ушла. А что ей еще оставалось делать?» И он почувствовал себя виноватым перед этой бездомной, одинокой собакой, покинутой им во враждебном ей городе.

Мать поставила перед ним тарелку с едой.

– Говорил, что шел медленно, а волосы совсем мокрые… Бежал?

– Немного. – Мальчик нехотя начал есть.

«Теперь она опять будет бояться дворняжек. Но это еще ничего. Вот если этот человек с сеткой ее поймает, тогда конец. Но какая большая… Очень большая!»

Он снова украдкой посмотрел в окно. Мимо ворот проносились фаэтоны, грохотали телеги, мелькали прохожие. Черной овчарки не было видно.

– Что с тобой? Тебе нездоровится, сынок?

– Нет, мама.

– Ты, наверное, устал. Ты ничего не ешь.

«Хоть бы она не ушла. Можно будет устроить ее в сарае. Сам буду ухаживать за ней. Ей ведь некуда идти, бедной».

Наконец он справился с обедом, сунул в карман кусок хлеба, выскочил во двор и побежал к воротам.

Овчарка лежала у ворот. Положив голову на скрещенные передние лапы, она грустно-грустно смотрела на улицу. Увидев мальчика, она вскочила, завиляла хвостом. Глаза у нее заблестели. Мальчик достал из кармана хлеб.

– Бедняжка… Проголодалась! Э-эх! Да разве накормишь тебя этим кусочком!

2

Мальчик не ошибся в своих предположениях. Появление овчарки вызвало во дворе куда больше шума, чем он думал. Наконец-то тишина и мир, царившие несколько дней во дворе, были нарушены. Соседи в один голос требовали убрать собаку. «Двор маленький! Самим не хватает места», – говорили они.

Мальчик все же ввел собаку в сарай и запер дверь на замок.

А двор все не успокаивался и походил на растревоженный курятник. Соседи возмущенно всплескивали руками, возмущались. Не подействовали и уговоры матери. Мальчик упрямо твердил:

– Собака моя… Моя собака никого не побеспокоит. Я сам буду за ней ухаживать.

Собака словно понимала, что она – виновница криков. Из сарая не доносилось ни звука. Испуганная, она, должно быть, притаилась на старом тряпье в углу. Вечером в сарай пришел мальчик. Поставил перед ней миску с едой и, довольный, наблюдал, как она ест.

– Как тебя звать? – спросил он так, будто и не сомневался, что она ему ответит. – Курша?.. А может, Мура? Уши у тебя обрезанные, и тебе больше подходит быть Мурой. Мура… ничего… хорошее имя… Привыкнешь. Тем более что ты сама черная, как сажа.

Собака явно не слушала мальчика – она печально склонилась над миской.

– И отца твоего звали Мура, и деда… Все вы были Муры. Так бывает, я знаю. Вот моего дедушку звали Георгий, отца тоже. Меня пока все зовут Гия, но, когда я вырасту, и меня будут называть Георгий. А ты – настоящая Мура. У тебя на морде написано, что ты – Мура… Ну, спокойной ночи… Я пошел. Только смотри не шуми. Сама видела, что сегодня из-за тебя вышло.

На следующий день утром мальчик вывел собаку из сарая, и они вместе пошли к школе.

По улице шел маленький смуглый мальчик, а рядом с ним – большая черная овчарка. Четверо, как всегда, поджидали его на углу. Но ни один из них не осмелился преградить ему путь. Мальчик прошел мимо. Прошел и не взглянул на них, словно их вовсе не было тут, да и не только тут, а вообще на свете.

Мальчишки проводили его злыми, завистливыми взглядами и ничего не сказали.

Собака ждала мальчика в школьном дворе. Каждую перемену он спускался к ней. А на большой перемене выносил завтрак, делил его на две равные части. Одну отдавал собаке, другую съедал сам.

Так прошло несколько дней.

Однажды, выбежав во время большой перемены во двор, мальчик не нашел там собаки. Кто-то сказал ему, что не то дворник, не то сторож прогнал ее.

Мальчик выскочил на улицу. Овчарка сидела там, съежившись, боязливо озираясь.

– Что мне с тобой делать? – обратился он к ней. – Все тебя гонят. Ну ладно, ешь, а там подумаем, как быть дальше. – Он разломил кусок хлеба. Половину бросил собаке.

Оба с аппетитом принялись за еду.

– Придется отвести тебя домой… Оставить на улице не могу – или пропадешь, или кто-нибудь поймает тебя. Подожди здесь. Я только сбегаю за сумкой. Завтра, знаю, мне достанется за то, что убежал с уроков. Но ничего не поделаешь… Я не могу тебя тут бросить.

Мальчик и собака снова шли вместе по дороге к дому.

– Мама говорит о тебе: наверно, она пастушья. Стадо пригнали в город, а она, бедная, отстала и заблудилась. Я и сам сразу понял, что ты не городская – ходишь такая потерянная, к тому же никто тебя тут раньше не видел…

Собака плелась за своим новым хозяином. Она смотрела перед собой задумчиво и мрачно, как человек, погруженный в невеселые мысли. Казалось, слова мальчика разбудили в ней воспоминания о каких-то людях, о родном стаде, белеющем на склоне, и ей стало грустно. Кто знает, может, заблудившись в городе, она действительно вспоминала горы. Может, она действительно тосковала по ним, и никто, кроме этого маленького мальчика, не понял ее собачьей тоски.

Долго шли молча. Мальчик хотел было сказать еще что-то, но промолчал. А сказать ему было что. Хотя бы о тех четырех, что поджидают его каждый день на углу. Два года никто его не задевал по дороге, а в этом году… И откуда только они взялись, эти мальчишки. Сначала был один – тот, веснушчатый. Они случайно столкнулись на том самом углу, оглядели друг друга. Веснушчатому явно что-то не понравилось в мальчике. Он спросил:

– Как звать?

Мальчик ответил. Потом тоже спросил:

– А тебя?

– Иди! Иди отсюда!

Мальчик хотел отойти, но почему-то не отошел. Скорее всего, потому, что ответ веснушчатого озадачил его.

– Хочешь, поколочу?

Это предложение тоже озадачило мальчика – за что же веснушчатый собирается поколотить его? И именно потому, что он не понял, через минуту оба покатились в уличную пыль, колотя, кусая, по-кошачьи царапая друг друга. Одежда мальчика вся была в пыли и в грязи. Не идти ведь в таком виде в школу. И он, плача, повернул обратно домой.

На следующий день на углу его уже поджидали четверо…

…Все это и хотел было рассказать мальчик собаке, но сдержался. К чему говорить все так сразу, еще успеется, в другой раз. И они шли молча. Мальчик, погруженный в свои мысли, овчарка – в свои.

Подходя к углу, мальчик сразу же заметил всех четверых своих врагов… Они стояли, как всегда, прислонясь к стене, а у их ног лежала собака, похожая на волка, с острой мордой и острыми торчащими ушами. Ребята о чем-то пошептались, заставили подняться свою собаку и вызывающе встали посреди тротуара. Пока собака лежала, она казалась намного меньше. А теперь мальчик увидел, что это сильная, крупная, откормленная овчарка. Ему стало страшно. Он посмотрел на свою собаку, которая, опустив голову, понуро брела за ним, не подозревая об опасности.

Враги были уже в десяти шагах.

Мальчик отпрянул назад. Собака сначала удивленно посмотрела на него, остановилась и только после этого глянула вперед. Шерсть на ней стала дыбом. Серая овчарка приближалась, рыча. Черная оскалилась и тоже зарычала. Собаки обошли друг друга, обнюхали.

Рычание стало громче. Первой перешла в наступление серая. Мальчик зажмурился, закрыл лицо руками. Он слушал шум борьбы, щелканье зубов.

Рычание.

Лай…

Снова рычание, снова лай…

Мальчик оторвал руки от лица и открыл глаза. Над собаками стояло облако пыли, и он не мог разглядеть, какая из них снизу, а какая сверху. Один живой клубок катался по мостовой – они не давали друг другу подняться.

Мальчишки бегали вокруг и воплями подзадоривали свою собаку.

Вокруг столпились зеваки. Все переживали за серую овчарку. Черная ни в ком не вызывала сочувствия. «Моя сильнее, – подумалось мальчику. – Вот почему все болеют за серую. Моя сильнее…»

В уличной пыли катался большой клубок черной и серой шерсти. В сумятице рычания, лая, щелканья и скрежета зубов явственно стал выделяться визг, в котором звучали боль и отчаяние.

Толпа волновалась.

Мальчик стоял бледный, едва дыша. Он уже готов был вмешаться в драку, как из пыли поднялась черная овчарка. На минуту воцарилась тишина. Пыль осела. Серая неподвижно лежала на земле. Черная вцепилась зубами ей в ухо, а передние лапы поставила ей на грудь и на голову.

– Отгоните ее! Загрызет! – крикнул кто-то.

– Отгоните!

– Облейте водой!

– Муко едет! Собачник Муко!

– Муко едет!

Мальчик издали заметил тачку с большой клеткой и сразу понял, кто такой Муко. Он бросился к своей собаке. Она зарычала на него. Он отскочил. Вокруг засмеялись. Но мальчик и не думал отставать от собаки.

– Бежим! – крикнул он ей. – Муко едет! Он заберет тебя!

Черная овчарка подняла голову. Передними лапами она продолжала прижимать поверженного врага к земле.

– Скорей! – крикнул еще раз мальчик. – Скорей! Муко поймает тебя! – и побежал.

Черная овчарка только теперь посмотрела по сторонам, увидела галдящую толпу, испугалась и побежала за мальчиком.

Мальчик и собака бежали по улице. Мальчик услышал стук колес и копыт. Он оглянулся. По мостовой неслись лошади, а за ними грохотала тележка с клеткой. Муко, опустив вожжи, размахивал кнутом над головой.

Мальчик и собака бежали, бежали изо всех сил. По нарастающему грохоту за спиной мальчик понял, что Муко догоняет их. Собака тоже поняла это. Она вырвалась вперед. Теперь мальчик мчался за ней. Он видел, как она вбежала во двор.

Тележка неслась прямо к воротам. Мальчик больше не мог бежать. Он споткнулся и упал. Сумка выскочила у него из рук и, пролетев, упала где-то впереди.

Тележка прогремела мимо и остановилась. Мальчик поднялся на колени. Он видел, как Муко соскочил на землю, вынул сетку и быстро пошел к нему. Мальчик до странного ясно видел его лысую голову, узкие черные глаза и большие усы. Эти усы приближались, становились все больше и больше.