Текст книги "Том 23. Письма 1892-1894"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 60 страниц)
1201. Н. А. ЛЕЙКИНУ
13 июля 1892 г. Мелихово.
13 июль. Ст. Лопасня.
Простите, добрейший Николай Александрович, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства * , дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фабрикам и собираю материал для санитарного съезда. О литературной работе и подумать некогда * . В 1848 г. в моем участке была холера жестокая; рассчитываем, что и теперь она будет не слабее, хотя, впрочем, божья воля. Участки велики, так что всё время у врачей будет уходить только на утомительные разъезды. Бараков нет, трагедии будут разыгрываться в избах или на чистом воздухе * . Помощников нет. Дезинфекции и лекарств обещают безгранично. Дороги скверные, а лошади у меня еще хуже. Что же касается моего здравия, то я уж к полудню начинаю чувствовать утомление и желание завалиться спать. Это без холеры, а что будет при холере, посмотрим.
Кроме эпидемии, я ожидаю еще эндемическую болезнь, которая будет у меня в усадьбе непременно. Это – безденежье. За прекращением литературной работы у меня прекратились и доходы. Если не считать трех рублей, которые я сегодня получил за триппер, то мои доходы равны нолю.
Рожь удалась вполне на всех 14 десятинах. Уже убирают. Овес, благодаря последним дождям, поправился. Гречиха великолепная. Вишен тьма.
Сейчас восьмой час вечера. Надо ехать к земскому начальнику, который собрал для меня сход. Сей земский начальник, мой сосед (3 версты), кн. Шаховской, молодой человек 27 лет – фигура колоссальных размеров и с зычным голосом. Он и я – оба на сходах упражняемся в красноречии, разубеждая скептиков в целительной силе перцовки, огурчиков и т. п. У ребят поголовно понос, часто кровавый.
Ну, будьте здоровы. Гонорар высылайте в г. Серпухов * , ибо на Лопасне нет почтового отделения. Серпухов, село Мелихово – вот и всё.
Будьте здоровы еще раз. Кланяйтесь Вашим. Д-р Сиротинин живет по соседству со мной на даче.
Ваш А. Чехов.
Егорову Е. П., 15 июля 1892 *1202. Е. П. ЕГОРОВУ
15 июля 1892 г. Мелихово.
15 июля. Ст. Лопасня.
Добрейший Евграф Петрович, ничего хорошего я написать Вам не могу * , так как не знаю ни одного врача, который теперь не был бы занят, а студентов-медиков знакомых у меня нет. Если же и встречу кого-нибудь из медиков, то мое посредничество едва ли будет иметь успех, потому что врач едва ли согласится ехать в уезд за 250 р.
Мы тоже хлопочем во всю ивановскую. У нас в Серпуховском уезде врачей так мало, что во время холеры уезд будет сидеть почти без помощи. Заграбастали и меня, раба божьего, и назначили санитарным врачом * . Разъезжаю теперь по деревням и читаю лекции. Послезавтра на санитарном совете будем решать вопрос: где можно достать врачей и студентов? И, вероятно, никак не решим этого вопроса.
Значит, Вам не удастся отдохнуть после голодовки. Досадная и грустная история.
Еду сейчас в монастырь просить, чтобы построили барак. Будьте здоровы и небом хранимы. Вашим поклон.
Ваш А. Чехов.
Мизиновой Л. С., 16 июля 1892 *1203. Л. С. МИЗИНОВОЙ
16 июля 1892 г. Мелихово.
16 июль.
Вы, Лика, придира. В каждой букве моего письма Вы видите иронию или ехидство. Прекрасный у Вас характер, нечего сказать. Напрасно Вы думаете, что будете старой девой * . Держу пари, что со временем из Вас выработается злая, крикливая и визгливая баба, которая будет давать деньги под проценты и рвать уши соседским мальчишкам. Несчастный титулярный советник в рыжем халатишке, который будет иметь честь называть Вас своею супругою, то и дело будет красть у Вас настойку и запивать ею горечь семейной жизни. Я часто воображаю, как две почтенные особы – Вы и Сафо * сидите за столиком и дуете настойку, вспоминая прошлое, а в соседней комнате около печки с робким и виноватым видом сидят и играют в шашки Ваш титулярный советник и еврейчик с большой лысиной, фамилии которого я не хочу называть * .
Маша давно уже уехала на Луку вместе с Мамуной. Один проезжий доктор говорил мне, что сам он наблюдал под Харьковом, а именно в Мерефе, два случая холеры. Если слухи об этом дойдут до Сум, то Маша убежит оттуда. Жду ее к 20 июля. Уехать я никуда не могу, так как уже назначен холерным врачом от уездного земства (без жалованья). Работы у меня больше чем по горло. Разъезжаю по деревням и фабрикам и проповедую там холеру. Завтра санитарный съезд в Серпухове. Холеру я презираю, но почему-то обязан бояться ее вместе с другими. Конечно, о литературе и подумать некогда. Утомлен и раздражен я адски. Денег нет, и зарабатывать их нет ни времени, ни настроения. Собаки неистово воют. Это значит, что я умру от холеры или получу страховую премию. Первое вернее, так как тараканы еще не ушли * . Дано мне 25 деревень, а помощника ни одного. Одного меня не хватит, и я разыграю большого дурака. Приезжайте к нам, будете бить меня вместе с мужиками.
А Вы, милая девочка, много проигрываете, что живете в Торжке, а не у нас. По случаю холеры, которая еще не пришла, я познакомился со всеми соседями. Есть интересные молодые люди. Например, мой сосед кн. Шаховской, 27 лет. Он сидит у меня по целым дням.
Когда угомонятся холерные страхи, я уеду в Крым, а Канталупа останется в Торжке и будет киснуть со своими родственниками, а потом, прокиснув, приедет в Москву и отдастся невинным удовольствиям: будет ездить к Сафо, курить, ругаться с родственниками, посещать спектакли у Федотова * …Весьма мило!
Готова пьеса? Нет? *
У нас дожди и жара. Рожь прекрасная, но убирать некому. Вишен тоже убирать некому. Но все сии богатства не льстят мне. Меня радует только одно: мысль, что мне не придется ехать в Москву. Лика, приезжайте к нам на зиму! Ей-ей, отлично проживем. Я займусь Вашим воспитанием и выбью из Вас дурные привычки. А главное я заслоню Вас от Сафо.
Ну, будьте здоровы. Не пишу Вам на этот раз никаких нежностей, потому что Вы увидите в них только иронию. И, конечно, не подпишу своей фамилии. Из упрямства не подпишу.
P. S. Одна моя знакомая, некрасивая, но симпатичная барышня бросила курить, но, по слухам, опять начала. Этакая упрямая бестия! Пишите мне. Слышите? Умоляю на коленях.
Линтваревой Н. М., 22 июля 1892 *1204. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
22 июля 1892 г. Мелихово.
22 июль. Мелихово.
Уважаемая Наталия Михайловна, передайте Иваненко, что за его телеграмму я заплатил 1 рубль * . Трата напрасная, так как Маше было сказано, что буде Александр Игнатьевич согласится, то чтобы он ехал тотчас же, не трудясь посылать телеграммы и в нерешимости почесываться. Его давно уже ждут. Я лично жду его с нетерпением.
Прошли слухи, что Ваша сестра Елена Михайловна мимо нас проехала в Хотунь. Третьего дня я слышал, что она назначена в Белопесоцкую волость. Могли ли мы года три назад подумать, что нам вместе придется воевать с холерой в Серпуховском уезде? Хотунский медицинский участок граничит с моим мелиховским, учрежденным 17-го июля. Значит, сама судьба хочет, чтобы мы были «уважаемыми товарищами». Елене Михайловне предстоит организовать участок; испортит она крови очень много, так как земство наше отличается медлительностью и всю тяжелую организаторскую работу взвалило на врачей. Я злюсь, как цепной пес; у меня 23 деревни, а до сих пор я не получил еще ни одной койки и, вероятно, никогда не получу фельдшера, которого мне обещали в Санитарном совете. Езжу по фабрикам и выпрашиваю как милостыни помещения для своих будущих пациентов. В разъездах я от утра до вечера и уже утомился, хотя холеры еще не было. Вчера вечером мок на проливном дожде, не ночевал дома и утром шел домой пешком по грязи и всё время ругался. Моя лень оскорблена во мне глубоко. Думаю, что и Елене Михайловне будет не легче. Но это только в первое время. Через 1–2 недели всё войдет в свою колею и мы усядемся. Холера, надо полагать, будет не особенно сильная. Да и сильная не страшна, так как земство снабдило врачей самыми широкими полномочиями. То есть я не получил ни копейки, но могу нанимать избы и людей сколько угодно и в тяжелых случаях могу выписать из Москвы санитарный отряд. Земцы здесь интеллигентные, товарищи дельные и знающие люди, а мужики привыкли к медицине настолько, что едва ли понадобится убеждать их, что в холере мы, врачи, неповинны. Бить, вероятно, нас не будут * .
Когда вернется Маша? Без нее на огороде творятся ужасные беспорядки. Телушка и гуси съели половину огорода. Цыплята помогают им. Мне же присмотреть некогда, так как по целым дням меня не бывает дома.
Читаю, что в Харьковской губ<ернии> холера * . Где? Была ли она на Сумском участке же<лезной> дороги? Будет досадно, если проберется в западный край. Там она может свить себе крепкое гнездо и весною, пожалуй, опять вернется в Россию.
Весьма важное примечание. Если во дворе у Вас случится у кого-нибудь холера, то в самом начале давайте нафталин. Крепкому человеку можно дать его с каломелем или с касторкой. В последней он растворяется. Давать до 10 гран. Мы остановились на таком лечении: вначале нафталин, потом способ Кантани * , т. е. клистиры из таннина и подкожные вспрыскивания раствора поваренной соли. Я буду, кроме того, употреблять во всех видах тепло (горячий кофе с коньяком, горячие матрасики, горячие ванны и проч.) и вначале вместе с нафталином буду давать сантонин, который непосредственно действует на паразитов кишечника. До сантонина я дошел своим умом. Если же холеры не будет, то я ничего не буду употреблять.
Надеюсь, что треклятая холера минует нас и что мы в своей жизни будем видеться еще 283 раза. Понятно, что этим летом приехать к Вам я не могу. Если же Вы приедете к нам в августе или сентябре, то это будет весьма и весьма великодушно. По историческим справкам, мною наведенным, в Мелихове в 71–72 гг. холеры вовсе не было, а в 1848 г. было только два заносных случая. Тут никогда не бывает ни дифтерита, ни тифа… Перебирайтесь к нам. Я построю Вам во втором участке дом и запрещу входить к Вам нашей горничной Катерине, которая тоже оказалась страшной воровкой и дурой. Дарьюшка свирепствует.
Ну, будьте здоровы и богом хранимы. Всем Вашим мой сердечный привет. Если Маша и Клара Ивановна * еще не уехали от Вас, то и им поклон.
Ваш всей душой
А. Чехов.
Мизиновой Л. С., 27 и 30 июля 1892 *1205. Л. С. МИЗИНОВОЙ
27 и 30 июля 1892 г. Мелихово.
27 июль. Мелихово.
У нас гостит Петр Васильич * с сыном артиллеристом, который стреляет преимущественно после обеда и, конечно, не из пушки. Петр Васильич до такой степени сладок и чювствителен, что я начинаю верить в истинную дружбу. После каждого выстрела он подходит к сыну и нежно целует его в голову… Желаю Вам от души и такого мужа и такого сына.
Вы отдали перевод пьесы немке * ? Представьте, я ожидал этого. У Вас совсем нет потребности к правильному труду. Потому-то вы больны, киснете и ревете, и потому-то все вы, девицы, способны только на то, чтобы давать грошовые уроки и учиться у Федотова глупостям. Я написал Вам длинное ругательное письмо, но раздумал посылать его * . Зачем? Вас не проймешь, а только расстроишь Вам нервы.
Маша еще не приехала. Ожидаем ее каждый день. С первого августа начну ждать Вашего приезда. Работы у меня по горло. Земство пригласило меня в участковые врачи, а мне неловко было отказаться. Вот и всё.
Пишите мне, дуся, а то мне скучно. Пить и есть надоело, спать опротивело, а писать, удить рыбу и собирать грибы нет времени. А лучше, если бы Вы приехали. Это лучше письма. Я так хорошо умею лечить холеру, что в Мелихове жить совсем безопасно.
Холера уже в Москве и под Москвой.
Ну, будьте здоровы, блондиночка. В другой раз не злите меня Вашею ленью и, пожалуйста, не вздумайте оправдываться * . Где речь идет о срочной работе и о данном слове, там я не принимаю никаких оправданий. Не принимаю и не понимаю их.
Жду Вас и мечтаю о Вашем приезде, как житель пустыни бедуин мечтает о воде.
Всего хорошего!
Ваш Antoine.
30 июль.
Приехали Маша и Иваненко. Последний получил место * в трех верстах от нас. Приезжайте.
Линтваревой Н. М., 31 июля 1892 *1206. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
31 июля 1892 г. Мелихово.
31 июль. Мелихово.
Многоуважаемая Наталья Михайловна, прежде всего шлю Вам великую благодарность за зубровку. Я выпил сразу пять рюмок и нашел, что она превосходно помогает от холеры. Иваненко живет у нас и рассказывает про своего дядюшку. Сегодня он уехал куда-то со своим принципалом-князем, молодым человеком, который тоже любит поговорить, но про тетушку. (Его тетка кн. Шаховская работает в бараке у ген<ерала> Баранова.). То-то наговорятся!
Маша в восторге от Псла, от всех вас и вашего гостеприимства. Если бы не холерные обязанности и не безденежье, то в этом году я непременно побывал бы у Вас. Холера отнимет у меня, вероятно, всю осень. Она теперь в Москве и под Москвой; идет к нам с севера, с юга и с востока по Оке. Думаю, что около 5–7 августа она уже пожалует к нам, чтобы начать подзакусывать и закусывать печенегами. В моем участке прошлые эпидемии 1848-72 гг. продолжались всякий раз около 40 дней. Значит, окончания холеры я должен ждать в сентябре. Затем будут санитарный съезд, сдача холерного инвентаря и т. п., так что музыка протянется до октября, а в октябре ехать к Вам будет уже поздно. Занят я теперь по горло и потому до октября не заработаю ни одной копейки и буду яко наг, яко благ * ; значит, после холеры придется сидеть дома и скавчать [14]14
скулить ( укр. скавчати, скавучати).
[Закрыть]на бумаге и стараться снять с каждого издателя по две шкуры. Стало быть, и осенью нельзя приехать.
С Вашей сестрой я еще не виделся. А хотелось бы повидаться и поговорить. Холера на носу, а земство только теперь выписывает из Берлина шприцы Кантани и даже эсмарховы кружки. У меня на 25 деревень одна кружка, ни одного термометра и только полфунта карболовой кислоты. Вероятно, и у Вашей сестры не лучше. Блаженны врачи, живущие при лечебницах, а мы, организаторы пунктов, чувствуем себя каждую минуту и убогими и одинокими. У меня на двух фабриках бараки; один – прекрасный, другой – плохой, в деревнях есть бараки помельче, и всё это выпрошено мною у обывателей, и до сих пор я не потратил ни единого земского гроша. Впрочем, всё это мелочи и через неделю, надо полагать, владения царя Мидийского будут готовы для принятия индийских запятых * . Земство наше медлительно, но интеллигентно и сговорчиво, соседи милые люди, а мужики, вероятно, драться не будут, ибо привыкли к медицине и боятся холеры.
Сейчас у меня в кабинете была публика. Шел разговор о Вас и о том, что Вы осенью приедете в Мелихово. Я намотал это себе на ус. Приезжайте, сделайте милость.
Косят овес. Заболела лошадь. Сосед * подарил породистую свинку в благодарность за то, что я лечил его супругу. Купили двух романовских баранов: кавалера и барышню. Телка от кормления яблоками стала пузатой, как бутылка с зубровкой.
Ну, оставайтесь здоровы. Да хранит Вас бог от болезней и страхов. Всем Вашим мой сердечный привет и благодарность за сестру. Приезжайте, чтобы еще раз съездить на перчаточную фабрику с душкой военным *
А. Чехов.
А перчаточник * за лечение преподнес мне полдюжины перчаток для Маши.
Суворину А. С., 1 августа 1892 *1207. А. С. СУВОРИНУ
1 августа 1892 г. Мелихово.
1 авг. Мелихово.
Мои письма гоняются за Вами, но Вы неуловимы. Я писал Вам часто и, между прочим, в St. Moritz, судя же по Вашим письмам, Вы от меня ничего не получали * . Во-первых, в Москве и под Москвой холера, а в наших местах она будет на сих днях. Во-вторых, я назначен холерным доктором, и мой участок заключает в себе 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Я организую, строю бараки и проч., и я одинок, ибо всё холерное чуждо душе моей, а работа, требующая постоянных разъездов, разговоров и мелочных хлопот, утомительна для меня. Писать некогда. Литература давно уже заброшена, и я нищ и убог, так как нашел удобным для себя и для своей самостоятельности отказаться от вознаграждения, какое получают участковые врачи. Мне скучно, но в холере, если смотреть на нее с птичьего полета, очень много интересного. Жаль, что Вас нет в России. Материал для «маленьких писем» пропадает даром. Хорошего больше, чем дурного, и этим холера резко отличается от голода, который мы наблюдали зимою. Теперь все работают, люто работают. В Нижнем на ярмарке делают чудеса * , которые могут заставить даже Толстого относиться уважительно к медицине и вообще к вмешательству культурных людей в жизнь. Похоже, будто на холеру накинули аркан. Понизили не только число заболеваний, но и процент смертности. В громадной Москве холера не идет дальше 50 случаев в неделю, а на Дону она хватает по тысяче в день – разница внушительная. Мы, уездные лекаря, приготовились; программа действий у нас определенная, и есть основание думать, что в своих районах мы тоже понизим процент смертности от холеры. Помощников у нас нет, придется быть и врачом и санитарным служителем в одно и то же время; мужики грубы, нечистоплотны, недоверчивы; но мысль, что наши труды не пропадут даром, делает всё это почти незаметным. Из всех серпуховских докторов я самый жалкий; лошади и экипаж у меня паршивые, дорог я не знаю, по вечерам ничего не вижу, денег у меня нет, утомляюсь я очень скоро, а главное – я никак не могу забыть, что надо писать, и мне очень хочется наплевать на холеру и сесть писать. И с Вами хочется поговорить. Одиночество круглое.
Наши хозяйственные потуги увенчались полным успехом. Урожай основательный, и Мелихово, когда продадим хлеб, даст нам больше тысячи рублей. Огород блестящ. Огурцов целые горы, а капуста удивительная. Если бы не окаянная холера, то я мог бы сказать, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это.
Была у меня астрономка. Она живет в больнице у докторши и по-бабьи вмешивается в холерные дела. Всё преувеличивает и всюду видит интриги. Курьезная особа. К Вам она привыкла и любит Вас, хотя и не принадлежит к людям, цензурою дозволенным, как выражается Чертков. А Щеглов в самом деле неправ * . Я не люблю такой литературы.
О холерных бунтах уже ничего не слышно. Говорят о каких-то арестах, о прокламациях и проч. Говорят, что литератор Астырев приговорен к 15-летней каторге * . Если наши социалисты в самом деле будут эксплоатировать для своих целей холеру, то я стану презирать их. Отвратительные средства ради благих целей делают и самые цели отвратительными. Пусть выезжают на спинах врачей и фельдшеров, но зачем лгать народу? Зачем уверять его, что он прав в своем невежестве и что его грубые предрассудки – святая истина? Неужели прекрасное будущее может искупить эту подлую ложь? Будь я политиком, никогда бы я не решился позорить свое настоящее ради будущего, хотя бы мне за золотник подлой лжи обещали сто пудов блаженства.
Увидимся ли осенью? Будем ли вместе жить в Феодосии? Вы – после заграничной поездки, а я – после холеры могли бы рассказать друг другу много интересного. Давайте проведем октябрь в Крыму. Право, это не скучно. Будем писать, разговаривать, есть… В Феодосии уже нет холеры.
Пишите мне возможно чаще ввиду моего исключительного положения. Настроение мое теперь не может быть хорошим, а Ваши письма отрывают меня от холерных интересов и ненадолго уносят в иной мир.
Будьте здоровы. Товарищу по гимназии Алексею Петровичу * мой привет.
Ваш А. Чехов.
Буду лечить холеру по способу Кантани * : большие клистиры с таннином в 40 градусов и вливание под кожу раствора поваренной соли. Первые действуют превосходно: и согревают, и уменьшают понос. Вливание же иногда производит чудеса, но иногда паралич сердца.
Черткову В. Г., 1 августа 1892 *1208. В. Г. ЧЕРТКОВУ
1 августа 1892 г. Мелихово.
Уважаемый Владимир Григорьевич, извините, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Я назначен по случаю холеры участковым врачом и литература ушла на задний план. Возьмите и «Именины», если находите их подходящими, но не издавайте их вместе с «Женой» * . Два этих рассказа в одной книжке не улыбаются мне, а почему – я не могу сказать Вам определенно.
Не пишу Вам длиннее, потому что вышли все 7-копеечные марки, а посылать за ними далеко. От Сытина получил книги «Детское сердце» * .
Желаю Вам всего хорошего.
Уважающий А. Чехов.
1 август.
Ст. Лопасня.
На обороте:
г. Россоша Воронежской губ. Владимиру Григорьевичу Черткову.
Мизиновой Л. С., 7 августа1892 *1209. Л. С. МИЗИНОВОЙ
7 августа 1892 г. Мелихово.
7 авг.
Вы рады случаю придраться. Во-первых, на Ваше письмо я ответил тотчас же, а если мое письмо запоздало, то виною тому не я, а лошади, которые ездят на станцию не каждый день; во-вторых, характер Ваш похож на прокисший крыжовник; в-третьих, если Вы забыли немецкий язык, то могли бы выучить его в один месяц, а в-четвертых, – у Вас нет никакого любимого дела * ; если бы оно было, то не было бы надобности держать его в тайне.
В-пятых, за что Вы ругаетесь? Несносная Вы канталупа. Если Вы втюрились по уши в какого-нибудь водочного заводчика или барона, то так и пишите, а нечего вилять и причину Вашего охлаждения сваливать на меня и на Чеховых.
Жду Вас к себе 15-го авг<уста>. В этот день Маша именинница, и будет глупо, если Вы не приедете. Бабушка подождет. Непременно приезжайте. Я разрешу Вам надсмехаться надо мной и браниться, сколько Вашей душеньке угодно.
Пишите, Лика.
Иван идет на станцию, а под окном ждут больные. Некогда писать. Да и зачем, если мои письма только возбуждают в Вас желание браниться?
Больных пропасть. Холеры еще нет.
Целую ручку.
Ваш А. Чехов.
