Текст книги "Академия пурпурной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

– Что? – переспросила я, провожая его глазами.

– У меня есть неотразимый аргумент, чтобы ты осталась.

– Какой?

– Я по тебе смертельно соскучился! – подмигнул Морвин, берясь за дверную ручку.

Это был нечестный прием. Я совершенно поплыла и расчувствовалась. Вот я тоже печенкой чую – он сейчас уйдет, а я буду сидеть тут одна, скучать и носом хлюпать в порыве умиления.

Приоткрытая было дверь снова резко захлопнулась.

– Нет, и кто тебя просил делать такое лицо? – пробормотал Морвин, а потом в два стремительных шага вернулся обратно к кровати. Пружины скрипнули под весом его тела. Подался вперед, схватил мой импровизированный капюшон, притянул меня ближе рывком.

И я рухнула с головой в пьянящий, обжигающий, сумасшедший поцелуй.

Вот теперь я верила, что соскучился. Да еще как соскучился!

Я вздрогнула, когда ощутила горячую ладонь на своей ноге, нечаянно высунувшейся из-под покрывала. От щиколотки вверх – шершавой суховатой кожей по моей нежной, как по оголенным нервам. Огладил колено, сжал чуть выше.

– Ш-ш-ш… я просто хочу проверить.

Больше не могу терпеть – подаюсь вперед и утыкаюсь носом ему в ямку над ключицей, вдыхаю запах полной грудью. Мне не хватает воздуха, в каждую клетку тела проникает хмель дерзкого прикосновения. Замираю и всхлипываю, когда он останавливается тоже. Впитываю гулкий шум его сердцебиения так близко.

Осторожно, бережно Морвин берет край покрывала, тянет, укрывает мою обнаженную ногу – закутывает понадежнее.

– Хотел проверить, что это были не галлюцинации в прошлый раз.

– Проверил? – говорю едва слышно, утыкаясь лбом ему в плечо.

Он выдыхает мне в волосы:

– О да! Твои ножки – произведение искусства. Ты создана для меня, Маэлин – в каждой линии, в каждом изгибе.

У меня появляется чувство, что из нас двоих огненный маг – все же я. Потому что еще пара минут таких вот шептаний в полутьме, и одежда сгорит на мне. Причем вместе с одеялом.

Не сразу осознаю, что меня уже никто не обнимает.

– Так что не вздумай никуда уходить, Маэлин! – сообщает мне Морвин напряженным голосом от самой двери. – Ты мне нужна здесь, до самого утра. Рядом. И закутайся получше, чтоб у меня не было соблазна продолжить исследования.

Хлопает дверь.

Я остаюсь одна. Но если права – очень ненадолго.

Кажется, это будет невероятно трудная ночь.

Морвин вернулся быстро. Даже очень быстро. Впился в меня с порога тревожным взглядом – словно боялся, что я уже сбежала. А я смущенно выглядывала на него из-под одеяльного капюшона одними глазами, пряча улыбку под слоем плюшевой ткани. Убежать я не могла уже физически. И он это, кажется, прочитал в моих глазах, потому что тоже разулыбался.

– Ну что, Ледышка – чем займемся? Я выспался, а ты?

Он прошел в комнату и аккуратно запер дверь на ключ. У меня по спине побежали жирнющие мурашки.

– А я еще глаз не смыкала сегодня, – проворчала я.

– Можешь засыпать, как только захочешь. Моя кровать в твоем полном распоряжении, – хмыкнул Морвин и направился прямиком к шкафу.

Я невольно задержала дыхание. Сердце пустилось в пляс. Кто бы сказал, что красивее любимого мужчины в одном полотенце может быть только мокрый любимый мужчина в одном полотенце. Потемневшие влажные волосы закурчавились, капли воды блестят на коже и стекают вниз…. Ну за что мне такие испытания! Хуже быть не может.

Может, поняла я, когда сообразила, что он открывает шкаф не просто так. И что «не из стеснительных» – тоже было сказано не для красного словца.

Хорошо, что у шкафа – широкие дверцы, и когда они открыты, не видно, что за ними происходит. Плохо, что у меня такое богатое воображение.

Куда-то на пол полетело белое полотенце.

– Ты чего там пыхтишь, а, Ледышка? – вкрадчиво поинтересовался у меня шкаф.

Я выразительно промолчала в ответ и на всякий случай снова задержала дыхание.

Тишина полнилась подозрительными шорохами.

– Да, и глазки можешь уже открывать, не страшно, – продолжил потешаться надо мной Морвин, на этот раз совсем близко.

Я с опаской приоткрыла один глаз и выдохнула.

Морвин высился над кроватью темной скалой и вытирал волосы, отфыркиваясь. И по счастью, он был в домашних черных брюках из мягкой ткани. Я окинула его задумчивым взглядом и пробормотала:

– Кажется, уже хочу…

– Чего-чего?! – аж поперхнулся он.

– Спать хочу, вот чего! – подняла я на него сердитый взгляд, смущаясь. Нет, ну правда – как не стыдно в таком виде разгуливать?! До сих пор не могу привыкнуть. Передо мной маячит вполне реальная угроза помереть от разрыва сердца в восемнадцать лет. – Ты же сказал, как только захочу спать – могу отправляться.

Да. Я трусиха и собираюсь позорно сбежать от соблазна самым доступным образом – крепко уснув.

– И сколько раз я зарекался давать опрометчивые обещания красивым девушкам… – вздохнул Морвин. – Ну иди! Я к тебе позже присоединюсь.

Час от часу не легче. Вот как тут прикажете быть приличной и добропорядочной барышней? Одно неприличное на уме.

И тут в дверь постучали.

Морвин тут же напрягся. Кивком показал мне, чтоб я спряталась, прижал палец к губам.

Я откатилась к стеночке, укрылась с головой и притворилась одеялом.

Звякнул ключ, скрипнула дверь.

– Привет! Прости, что так поздно.

С удивлением узнала я голос Гордона.

– Да ничего. Что хотел? – настороженно поинтересовался у него Морвин. Судя по звучанию голосов, дальше порога ночного визитера не пустили. И правильно.

– Ничего особенного. Всего лишь поздравить с победой. Не успел днем. Жаль, что не мы с Солейн – у меня все же была надежда хоть так ее завоевать. Подарить ей… волшебный Замок. Но что поделаешь. Как говорится, в мире всего мало, а всех – много, и всего на всех не хватает.

– Спасибо за поздравления, но пока не с чем. Не люблю торопить события и загадывать наперед. Ты тоже молодец! Достойный противник. Соревнование было честным. Был рад с тобой познакомиться.

Они замолчали оба на пару мгновений, как будто Морвин ждал, пока Гордон поймет намек и уберется восвояси.

Наконец, дверь снова хлопнула, и я физически почувствовала, что чужой человек ушел. Выглянула снова. Морвин стоял у закрытой двери, задумавшись. Потом вскинул голову и оглянулся на меня. Мягкая улыбка на его лице вернула мне хорошее настроение.

– Ложись спать, Маэлин, если хочешь. А я пока делом займусь. Сам вымылся, пора и меч почистить. Мне только что напомнили о важной вещи. Можно выигрывать сражение за сражением сотню раз, но достаточно проиграть одно решающее, чтобы проиграть всю войну. Так что… мы должны быть готовы к любым неожиданностям завтра.

– Но ведь все сражения позади? – удивилась я. – Мы прошли испытания, врагов не осталось, заговоры вскрыты…

Морвин неопределенно пожал плечами. На его лицо легла тень.

– Будем надеяться, будем надеяться…

Я легла на бок у стены, свернулась калачиком и принялась умиротворенно наблюдать за практически священнодействием. Живо вспомнилась наша с Морвином вторая встреча в зеркале – когда я, словно завороженная, наблюдала за тем, как он протирал лезвие меча смоченной маслом тряпкой, за гипнотическими движениями сильных пальцев, за тем, как тени пляшут на сосредоточенном лице… Как все поменялось за недолгое время, что прошло с того момента!

Кажется, теперь расставание даже на одну ночь превратилось для меня в непосильную задачу.

Он стал моим воздухом.

Я сама не заметила, как погрузилась в уютную дремоту. Мне было тепло, спокойно и очень хорошо. Сквозь сон почувствовала, что стало еще лучше – Морвин тихо лег рядом и без слов просто меня обнял. Прижал к себе крепко-крепко, прямо так, как я была укутана – вместе с покрывалом. Наверное, тоже борется с соблазном, как и я. Кажется, покрывало осталось нашим единственным союзником в этом непростом деле.

Замок погасил последний свет и темнота, наполненная доверием и нежностью, целебным бальзамом пролилась на мое усталое сознание.

Когда-нибудь. Когда-нибудь мне станет мало просто лежать и обниматься в темноте. И я точно знаю, что ему этого мало уже давно, даже через несколько слоев ткани чувствую огненную разгоряченность его кожи. Но то, как бережно прижимает меня к себе сейчас любимый мужчина, как охраняет мой сон, лучше всяких слов говорит о том, что я для него значу.

И поэтому… поэтому я не стану бояться будущего. Мне не страшно ничего рядом с ним.

Я проснулась глубокой ночью от странного ощущения давящей тяжести.

Распахнула глаза.

Мы больше не лежали в обнимку. Теплая нега сменилась раскаленным жаром. Даже воздух вокруг был нагрет, как над сковородкой. Морвин прижимал меня к постели всем телом, запустив одну руку в мои разметавшиеся волосы.

Бешеный стук моего сердца. Его тяжелое дыхание. Багряная пульсация узора на груди. Глаза Морвина были плотно закрыты, ресницы бросали тени на лицо.

На коротком выдохе он склонился и впился в мои губы жарким, жадным поцелуем. И этот поцелуй был совсем другим – как будто сброшены все оковы, забыты все доводы рассудка и все ограничения, и осталась только чистая, обжигающая, голодная и не рассуждающая страсть.

Бешеный стук моего сердца. Его тяжелое дыхание. Багряная пульсация узора на груди. Глаза Морвина были плотно закрыты, ресницы бросали тени на лицо.

На коротком выдохе он склонился и впился в мои губы жарким, жадным поцелуем. И этот поцелуй был совсем другим – как будто сброшены все оковы, забыты все доводы рассудка и все ограничения, и осталась только чистая, обжигающая, голодная и не рассуждающая страсть.

И я почти потерялась в ней тоже. Почти забыла обо всем на свете, кроме прикосновений нетерпеливых губ, что смещались все ниже, чертили огненный маршрут по моей вздрагивающей шее к выступам тонких ключиц. Кроме сильных рук, что нетерпеливо дернули мешающее покрывало – и вот уже касаются, так уверенно и властно, там, где оглушительно бьется мое сердце. Заставляя выгибаться дугой, задыхаться и плавиться от нестерпимого жара.

Я почти решилась – стать еще ближе, умножить на ноль последние сантиметры ненужного расстояния между нами. Выпутать руки из плена коричневого плюша и осмелиться, наконец, прикоснуться самой.

Почти.

Но что-то было неправильно, и это ощущение неправильности мешало, как заноза под кожей, и не давало отдаться на волю чувствам.

С трудом привстала на локте. Морвин целовал мой живот через тонкую ткань ночной рубашки, заставляя меня трепетать и обмирать в предвкушении в кольце его рук…

Я думала когда-то, что после долгих лет пустоты и одиночества стала обладательницей целой сокровищницы прикосновений – с тех пор, как в мою жизнь вошел это настырный огненный маг. Но, кажется, даже не подозревала, что значит касаться по-настоящему. И сколько мне еще предстоит открытий. Как ребенок, удивленно распахнутым взором впервые познающий мир, как волчонок, прозревший от младенческой слепоты, выползающий из пещеры на свет, я хотела узнать все и сразу. Но…

Но. Глаза Морвина были по-прежнему закрыты. И он не сказал мне ни единого нежного слова – не было ни привычных подтруниваний, ни забавных глупостей, вообще ничего. Я никогда еще не видела его таким – ошалевшим, бешеным, диким.

Узор на его груди разгорался все ярче, прикосновения черного пламени жгли по-настоящему.

Я вытянула руку из покрывала и осторожно коснулась его плеча.

– Морвин…

Вспыхнуло алое зарево где-то позади нас. Краем глаза я уловила, что загорелись шторы.

– Морвин!

Языки пламени лизнули камень стен, взвились к потолку.

Я глубоко вздохнула и пустила магический импульс в окружающее пространство. Стремительно поползла вниз температура воздуха, мое дыхание заклубилось облачком пара. Пламя замерзло и ледяными кристаллами осело на стенах, неподвижно застыла взвившаяся почти горизонтально, заледеневшая штора.

– Мо-о-рви-и-ин…

Кончиком указательного пальца я легонько коснулась узора на его груди, изо всех сил стараясь не отвлекаться на то, что его правая рука уже тянет вверх подол моей ночной сорочки. Потому что если отвлекусь… если на секунду позволю взять верх тем чувствам, что рождает во мне это дерзкое и присваивающее прикосновение… уже не захочу ничего останавливать. От того, как царапает мозолистая кожа ладоней нежную мою по ногам – уже и так путаются мысли и звездочки мечутся перед глазами.

Но из последних сил я все же цепляюсь за одну-единственную трезвую мысль. Я хочу, чтобы это было по-другому. Не знаю точно, как… но уверена, должно быть иначе.

Рваный вдох. Оглушительный стук моего сердца в ночной тишине.

Последняя попытка.

Ледяным касанием пускаю дорожку сизого инея поверх огненных завитков магического узора. Иней тут же тает, горячими каплями оседает на его разгоряченной коже.

И тогда Морвин вздрагивает и замирает. Хмурит брови, и я вижу борьбу на лице. Глаза по-прежнему закрыты, но я замечаю, как сильно он стискивает зубы, как упрямой линией сомкнуты губы – на секунду жалею, что остановила, потому что желание, чтобы эти губы целовали меня до умопомрачения, вдруг становится просто нестерпимым. Мне физически больно от того, что я не чувствую больше тяжести его тела – он приподнимается на локтях, тяжело дышит, и медленно-медленно его дыхание выравнивается, а огненная пульсация линий замирает, пламя втягивается внутрь, узор на коже снова чернеет.

А потом Морвин открывает глаза, и в его распахнутом взгляде я вижу замешательство и туман, как после болезни или тяжелого кошмара.

– Эмма?

Затуманенный взгляд фокусируется на мне. Я смущенно кусаю губы, потупившись, подтягиваю на плечо растерзанную рубашку.

Он скатывается с меня, отталкивается от постели и вскакивает на ноги. Взгляд огненного мага больше не подернут дымкой – он полыхает обжигающей яростью и гневом.

– Побудь здесь! Одну минуту! Только умоляю, никуда не уходи!

Оглушительно хлопает дверь… А спустя несколько мгновений я слышу за стеной шум, грохот и такие звуки, будто что-то швыряют. Или кого-то.

Снова наступает тишина.

Я дрожащими руками кутаюсь обратно в покрывало и усаживаюсь посреди постели, как нахохлившийся птенец. Капелью на пол тает штора. Мои вены горят адреналиновым откатом. Сердце никак не желает успокоиться и выстукивает неровным ритмом какую-то невообразимую какофонию.

Наконец, очень медленно и тихо приотворяется дверь. Морвин входит внутрь, закрывает ее и устало приваливается к створке. Молчит недолго.

– Эмма, это Гордон. Гаденыш приходил вовсе не поздравить. Визуальный контакт для телепатического воздействия, помнишь? Говорит, не хотел ничего плохого, просто чтобы я вернулся обратно в свой мир. Увидел в голове своей Солейн, что я не отсюда. Надеялся, если уберет последнюю пару конкурентов, победу все же присудят им. Прибил бы его, да боюсь, этого хлюпика пальцем тронь – рассыплется. Правда, целой мебели в его комнате стало немного меньше.

Я подозревала что-то в этом духе, поэтому не удивлена. Но не знаю, что сказать – меня просто не слушается голос. Даже посмотреть на него смущаюсь – так и прячусь под ресницами, нервно кутаясь в покрывало. А на коже до сих пор горят огненные прикосновения.

Морвин бросает на меня беспокойный взгляд, и поспешно продолжает объяснять.

– Я уже говорил тебе, телепатия обычно на меня не действует. Просто сегодня я слишком глубоко вломился в собственные магические резервы, и ментальные щиты… немного ослабли. Гордон не смог меня заставить сделать то, что он хотел… но вмешательство в мой разум нарушило самоконтроль. Попросту говоря, у меня сорвало крышу.

Он медленно приближается, и с каждым его настороженным беззвучным шагом я чувствую, что крышу рвет уже у меня. Дикое притяжение, которому почти невозможно сопротивляться, стягивает внутренности в тугой узел. Пружина, которая закручивается все сильней и сильней.

– Эмма, прости меня. Прости, малыш, я не хотел тебя напугать…

Бедный, он же мучается теперь! Все-таки решаюсь, и поднимаю на него глаза.

– Ничего… страшного.

Все-таки голос меня предал. Хриплый, срывающийся…

Морвин вдруг замирает. Мы встречаемся взглядами… и теперь он наконец-то может читать по глазам.

– А я смотрю, моя маленькая Ледышка не очень-то и напугалась.

Стремительно преодолевает оставшееся расстояние до кровати, опирается коленом на край.

– Иди-ка сюда!

Я отпрыгиваю к стене, и почему-то губы подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.

– Морвин, уйди! Твоя крыша еще не вернулась на место! – не могу больше сдерживаться и в голос хохочу. По телу бродит пьяный хмель.

– Ну так может, не будем ее возвращать? – вкрадчиво интересуется мое невыносимое сокровище, и в его глазах вспыхивают знакомые лукавые огни.

Так, все. Если я и раньше-то чуть не уплыла, то когда он такой, у моего бедного сердечка нет ни единого выхода, кроме позорнейшей капитуляции.

А вместо того, чтобы дать мне хоть минуту прийти в себя, Морвин цепляет мою лодыжку, так удачно высунувшуюся из-под покрывала, и рывком подтягивает меня к себе за ногу.

– Что скажешь, а, Ледышка? – мурлычет таким тоном, от которого у меня что-то екает в животе.

– Скажу, что ты сам говорил, завтра ответственный день! – выпаливаю, задыхаясь. А в сердце все ярче разгорается невыносимое до боли счастье. – Нам выспаться надо! А если я останусь, то у нас не получится.

Морвин протестующе рычит и целует колючим поцелуем мое колено.

– Эй, Тушка-ан! – зову я пушистую заразу. Впутал меня во все это, пусть теперь выпутывает.

Взглядом, которым Морвин встречает появление пушистого зверька, можно убивать.

Правда, мой хвостатый спаситель тоже сердит – сонный, взъерошенный, он возмущенно стрекочет что-то, видимо, насчет непонятной женской логики, но все же забирает меня с собой. Практически выдергивает добычу из крепкого хвата рук еще более недовольного огненного мага.

Меня очень невежливо, чтобы показать все, что думают о моей непоследовательности, плюхают с высоты обратно в собственную постель.

Джен сонно ворчит что-то, переворачивается на другой бок, но и не думает просыпаться. Ну что за ночь такая! Одни недовольные вокруг.

А все-таки, в женской башне и правда постели мягче.

Но небо, как же хочется обратно в жесткую! Нет, прав Тушкан насчет логики.

Попроситься, что ли, завтра обратно? Морвин простит мне мое бегство, почему-то даже не сомневаюсь. Особенно, если вкусняшек принести…

Я уютно сворачиваюсь клубочком и вздыхаю. Ох, а я ведь и покрывало его с собой прихватила! И оно просто одуряюще пахнет. Тем самым пеплом, который он смыл с кожи, но пряный, терпкий запах которого безнадежно пропитал мягкую ткань.

В груди тесно от переполняющего счастья, в голове – от невыносимо ярких, жарких до дрожи воспоминаний.

Завтра будет важный день.

С огромным трудом, уже под утро я все-таки забываюсь глубоким сном. А дождь за окном все сильней и сильней барабанит по стеклам, выстукивает самую лучшую в мире колыбельную над притихшим, сонным миром.

Глава 59

– Эмма! Эмма, просыпайся скорее! Смотри, что тебе принесли!!

Спать хочется так, что я битый час не могу разлепить глаз, пока до моих ушей как через вату доносится взволнованный трезвон Дженни.

Но просыпаться надо. И высовывать нос из-под покрывала, которое я ни за какие коврижки теперь Морвину не верну, тоже.

То, что я вижу одним глазом, заставляет меня разлепить и второй тоже, и все-таки принять вертикальное положение.

Кладу ладонь на лоб и неверяще улыбаюсь.

– Дай угадаю. Это Леди Ректор придумала?

– И профессор Лизетт! – счастливо улыбается Джен. – Она его всю ночь шила при помощи магии. Для тебя, представляешь? Теперь я верю, что она была когда-то самой лучшей модисткой на Материке. Ты глянь только на эту красоту!

В руках у Джен – платье. Нет, не так – Платье! Она осторожно держит его за плечики на весу и слегка встряхивает, чтобы мягко мерцающий пурпур ткани заиграл от движения.

Да, платье пурпурное – того же удивительного, глубокого оттенка, что и живые розы в нашей Академии. Лизетт удивительно точно воспроизвела цвет.

Спина открыта наполовину, на талии – волшебной красоты цветочная вышивка, невесомая ткань легко сколота на плечах и кажется, руки останутся обнаженными. Длинная, слегка пышная юбка – единственная скромная и неброская часть этого чудесного платья, и я ловлю себя на мысли, что Морвину оно абсолютно точно понравится, потому что даже девушки его мира такое бы надели. Ну, разве что он бы мне еще подол покромсал до колен, но кто ж ему позволит портить этакую красоту!

– Его принесли, пока ты дрыхла. Давай, вставай уже, соня! У тебя такой заспанный вид, как будто ты всю ночь не спала, а непойми чем занималась… Хотя стоп. Откуда здесь это одеяло? Его же вечером еще не было. – Сестра угрожающе насупилась. – Эм, я чего-то не знаю?!

Я спрятала улыбку под краешком коричневого плюша и глухо пробубнила:

– Это не одеяло, а покрывало. И я его… одолжила.

Джен посмотрела на меня крайне подозрительно, но махнула рукой и не стала расспрашивать дальше.

– Ладно. Пойду я, скажу Леди Ректор, что ты, наконец, проснулась. А то она волновалась. Если честно, все только тебя ждут.

– Кто это – все? – удивилась я.

– Ну… я так поняла, на пепелище большая делегация поедет. Ее величество королева заночевала в Академии, так что возглавит процессию. Понятно, что все преподаватели напросились… и у меня смутное предчувствие, что половина учеников тоже так или иначе просочится. Так что готовься – ты у нас сегодня звезда дня, должна выглядеть сногсшибательно! Жаль, не могу к тебе подойти, помочь нарядиться. Вот, хоть это тогда возьми!

Джен поставила на письменный стол и щелчком передвинула на мою половину столешницы флакон духов.

– Это же твои любимые! Тетин подарок!

– Для тебя не жалко, – пожала плечами сестра. – Тебе сегодня нужнее. Не каждый день со своим парнем Замок роз получаешь.

– Не торопи события… – пробормотала я ей в спину. Кажется, заразилась от Морвина суеверностью. Но и правда, все вокруг слишком уж были уверены в успехе предприятия – ведь мы такая «идеальная пара»… Это-то и беспокоило.

Я встала, с сожалением сбросила теплый плюш, влезла в атласный халат, затянула бант скользкой ленты под грудью.

Поползла я, что ли, в душ…

Вернулась я в приподнятом настроении, после того, как опробовала в душе совместное изобретение факультета бытовой магии и стихийщиков – ветровую сушилку для волос. Замечательная штука! Как только сделают их побольше, непременно куплю такую и подарю маме.

За окном все так же хлестал серый ливень, волнами заливая побледневший витраж окна. Надеюсь, Леди Ректор предусмотрела непогоду, и мы отправимся в крытых экипажах.

По дороге к постели я робко дотронулась до невесомой пурпурной ткани платья, что аккуратно висело на дверце шкафа на плечиках. Такая красота… мне безумно захотелось увидеть свое отражение в этом платье в глазах любимого мужчины.

Мечтательно вздохнула, подошла к постели, небрежно бросила на нее полотенце, потянула за ленту халата…

И замерла.

На подушке лежал белый конверт. На нем изящным размашистым почерком было написано: «Эмме. Вскрыть немедленно по получении».

Я села на кровать, почти рухнула – ноги ослабели. Перед глазами все поплыло, по спине побежал холодок.

Неужели это оно – то неожиданное препятствие, которого я подсознательно ждала все это чудесное утро?

Чем дольше я смотрела на конверт, тем меньше мне хотелось его открывать. Вообще притрагиваться не хотелось – словно передо мной был не клочок бумаги с тонкой вязью чернил, а опасное, гадкое насекомое.

Я сидела, и сидела, и гипнотизировала конверт взглядом – как будто от того, что я на него смотрю, он сам собой куда-нибудь испарится, и я смогу представить, что вовсе его не видела.

Наверное, я просто не верила в то, что могу быть просто так, без оглядки счастлива. Ведь бывают же люди, у которых как-то по жизни все легко! У меня никогда так не было. Почему сейчас должно было что-то измениться?

Когда раздался тихий стук в дверь, я едва не подпрыгнула.

– Войдите! – проговорила отчетливо, опомнившись и прочистив горло.

Дверь осторожно скрипнула.

На пороге стояла Солейн – в том самом черном брючном костюме, в котором я встретила ее в Академии впервые. Фиолетовый камень на шее переливался аметистовым светом как живой. Зеленые глаза впились в меня настороженно.

– Чего тебе нужно? – немедленно вскочила я. Вот уж кого хотелось видеть здесь меньше всего.

Солейн стрельнула глазами в сторону платья, потом снова пробежалась изучающим взглядом по мне, и наконец, остановилась на белом конверте, что все так же лежал на кровати, нераспечатанный.

Она закрыла дверь и по-хозяйски заперла ее на ключ, который торчал изнутри. Мне все меньше это нравилось. Но, по крайней мере, со мной была моя защитная Сфера, да и ледяная магия, которой я владела все лучше и лучше, придавала уверенности. Так что я постаралась не показывать страха.

– Если ты тоже пришла меня поздравить, то хочу заверить, что после вчерашних поздравлений твоего Гордона я меньше всего настроена…

– Почему ты не открыла письмо?

Я запнулась.

Ах да. Это же очевидно.

– Опять ты? Очередная мерзкая сплетня? Или что ты там еще написала?

– Сама посмотри, – пожала плечами Солейн. – Неужели тебе не любопытно узнать еще один секрет своего огненного мага?

Огромным усилием воли я сдержалась, чтобы не взорваться и не набросится на гадину с кулаками.

– Я открою конверт! Но только вместе с ним. Мы вместе почитаем, что ты там понаписала. Больше я не попадусь на ту же удочку. Если он мне что-то не сказал, значит пока рано. Я ему доверяю. Иначе… иначе нет смысла.

Двумя пальцами, едва скрывая брезгливость, я подхватила письмо и сунула его в подвернувшуюся кстати маленькую сумочку, которую я приготовила для путешествия – темно-серый мешочек из тонкой ткани с небольшой петлей, который полагалось носить на запястье. Отнесу Морвину. Мы разберемся вместе.

Я резко развернулась к Солейн. Она по-прежнему стояла на пути к двери, внимательно меня разглядывая.

– Дай мне пройти!

Красивые губы Сол изогнула изящная улыбка.

– Надо же! А ты поумнела, Эмма! Что ж. Сама виновата. Я хотела применить самый щадящий способ. Придется прибегнуть к радикальным мерам.

Она коснулась камня на шее – он мигнул раз, другой…

Черты Солейн исказились и поплыли.

В полном остолбенении я следила за метаморфозой.

И в конце концов уставилась на собственное лицо.

Глава 60

Не то, чтобы это было чем-то сверхъестественным. Я и так видела свое лицо каждый день, когда смотрела на Джен. Но даже с сестрой у нас были минимальные отличия, которые глаз фиксировал сам собой, по привычке. Немного другие цвет волос и длина, прическа, выражение глаз… кто хорошо нас знал, редко путал. Даже Морвин не спутал в первый же день знакомства с обеими. Но тут…

Абсолютное сходство, достигнутое магическим путем – оно пугало до жути. Все различие лишь в одежде – Солейн по-прежнему была в своем черном костюме и с камешком на шее.

А потом она скопировала мой любимый жест – указательным пальцем к подбородку, задумчивый взгляд на окно… и у меня по спине побежали ледяные мурашки. Если добавить к магии метаморфа еще и великолепные актерские способности Сол… горючая смесь. Взрывоопасная.

– Я даже спрашивать не буду, зачем тебе это! – строго сказала я, отмерев. – Только попробуй сделать шаг за порог в таком виде!

На кончиках моих пальцев уже змеилась синими искрами ледяная магия. Но пускать ее в дело я пока не решалась. Было непонятно, как подействует на живого человека. Это штору можно разморозить без последствий. А если мое оледенение будет стоить Сол ампутации ног? Или вообще – смерти от переохлаждения? Она, конечно, гадина, но не сделала еще ничего, что бы заслуживало такого.

– И что будет, если попробую? – рассмеялась… я. Мамочки, у нее даже голос был идеально похож!

– Превращу тебя в ледяную статую и будешь стоять, коридор украшать у меня под дверью! – отрезала я, глотая панику. Солейн слишком, слишком уверенной выглядит!

Вместо ответа она мягко провела по камню ладонью… и твердая поверхность сперва размягчилась, а после пошла волнами. Забугрилась, проступил рельеф…

А потом из пустого овала оправы выпрыгнул крупный каменный паук – сверкающий как драгоценный камень, аметист на ножках. Забрался хозяйке на плечо, встряхнулся.

Я выдохнула.

– Так вот как…

Солейн вытянула руку, паучок ловко пробежал по черному рукаву, сверкая каменными коготками на кончиках лап, замер на ее ладони. Сол улыбнулась и залюбовалась.

– Познакомься, это Сьюки. Хороша, правда?

И странное дело, облик Солейн не изменился от этого. Значит, камень не обязательно носить на себе… его действие дистанционно. Ей просто удобно, когда этот странный артефакт всегда под рукой.

– Так вот откуда ты знаешь все чужие секреты! Это… эта Сьюки, она ведь подслушивает для тебя? Я не удивлена, если честно. Чего-то в этом духе и ожидала.

«Мое» лицо шевельнуло вопросительно бровью. Я пояснила:

– Шорох ее лапок я слышала неоднократно. Вчера в лабиринте, и до этого…

Сол вздохнула:

– Не думай, что я такое уж чудовище. Я собиралась прийти вам на помощь… даже для меня Роки были темными лошадками, не ожидала такой подлянки от этих тихушников. Но к моменту, когда Сьюки вернулась и все рассказала, вы и сами справились. Молодцы! – а потом на «моем» лице мелькнуло раздражение. – В этом и проблема, вам слишком легко все дается!

Она махнула рукой, и паучок свалился на пол. Плюхнулся граненым брюшком, подобрал членистые лапки и стал похож на щенка у ног хозяйки. А та все не унималась.

– Нет, не вам… это тебе слишком легко все дается, Эмма! Ты никогда… никогда не поймешь, как это – когда все в жизни выгрызаешь зубами. Когда нет ничего! Ни уютного замка, ни слуг, ни кучи денег, ни парня, который на руках готов носить, ни добренькой сестрички, ни… когда собственный отец тебя стыдится. Так что уж прости, но я собираюсь сражаться за свое право на счастье. Всеми. Возможными. Способами.

Я отступила на шаг, уперлась в ребро собственной постели.

Распахнула Сферу. Она не сможет до меня добраться, а если только попытается – я постараюсь преодолеть себя, и все-таки применю ледяную магию…

– Сьюки-и-и! – мелодично пропела Солейн моим голосом.

Паучок вскочил на лапки – и выплюнул прямо в воздух невесомую сеть бледно-лиловых нитей. Паутина тончайших световых лучей в доли мгновения преодолела расстояние между нами и осела на моем халате, руках, распущенных по плечам волосах.

И я поняла, что не могу пошевелиться.

– Эмма, подними правую руку! – скомандовала Сол.

Я послушалась.

– Опусти!

Я послушалась снова.

Если бывает на свете паника в квадрате, то вот это была она. Я стала безвольной марионеткой в руках сумасшедшей!! Даже крикнуть не могу – язык онемел! Дышать и моргать – вот и все, что мне осталось.

– Отлично! – кажется, Сол едва сдерживалась, чтобы не захлопать в ладоши – как ребенок, которому подарили долгожданную куклу. – Я же обещала тебе, что когда-нибудь займу твое место!