Текст книги "Академия пурпурной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

– Я первая! – решилась, наконец, блондинка с льняными косами. Та самая, что умела перемещать предметы… ну и отдельно взятых парней в пространстве. – Понять бы еще, куда идти. Нам же ничего не сказали. Вот это вот «М», например – может, там туалет мужской? А капля воды… ванная комната?

Пожалуй, мне импонировала ее прямота. Хотя сама бы я вряд ли так решилась себя вести. Зато рыженькая в зеленом платье явно была возмущена. Проронив надменно что-то вроде – «эти деревенщины никогда не научатся себя вести. И нам с ними прикажете рядом учиться? Вдруг дурные манеры заразительны?» – она прошествовала вперед и толкнула дверь с буквой «М» прямо перед носом колебавшейся блондинки. Та фыркнула и двинулась к соседней, с каплей воды.

Все затаили дыхание. Через пять минут обе вылетели оттуда с разочарованием на лицах. Явно мимо – это не их факультеты.

– Меняемся? – буркнула та, что с косами.

– Меняемся! – нехотя ответила та, что с рыжими кудрями, скривив веснушчатый носик.

Судя по сияющим лицам обеих ровно через минуту, на этот раз обе попали точно в цель.

– Что там было? – подлетела Джен к блондинке и кивнула на дверь с буквой.

– Факультет Метаморфоз, – довольно пояснила та. – Препод очень доброжелательный, попробуй, не бойся! Меня, кстати, Мэри-Энн зовут.

Дженни знакомилась, расспрашивала каждого следующего храбреца, что там было да как, и все не решалась войти. Я тоже стояла в стороне, но по другой причине – хотела дождаться, пока схлынет толпа. Потому что народ, воодушевленный тем, что все не так страшно, валом повалил, чуть не снося двери.

Минута проходила за минутой, час утекал за часом, в коридоре оставалось все меньше народу – те, кто удачно распределился, уходили обмениваться впечатлениями в обеденный зал или во внутренний дворик с фонтаном и скамейками.

Некоторым не везло – ни за одной из дверей им не улыбалась удача, и они отправлялись понурые заедать горе. Таких не отчисляли, просто для них, как и было обещано, существовал отдельный Безмагический факультет. И хотя нам все уши прожужжали, что все студенты равны и попасть на этот факультет – вовсе не позорно, его студентов все равно негласно считали неудачниками. Дженни дергалась каждый раз, как кто-то отправлялся туда, и я видела по ее лицу, что она уже смирилась – дорога ей туда же. Впрочем, что станут делать со мной, я тоже еще даже не представляла, поэтому волновалась за компанию не на шутку.

И в конце концов так получилось, что мы с сестрой остались единственными непроверенными. Тянуть дальше было нельзя.

– Ну что, куда сначала? – кисло спросила Джен, когда стало очевидно, что дальнейшее промедление чревато риском того, что преподаватели просто-напросто уйдут, и тогда проблема выбора отпадет сама собой.

– Давай я на Бытовую магию попробую, а ты иди к Стихийщикам, – предложила я, кивнув на первые попавшиеся двери.

Я вошла за дверь с эмблемой нитки и иголки.

В небольшом кабинете одуряюще пахло духами и пудрой. При виде меня миниатюрная брюнетка с гладкими черными волосами до плеч и родинкой над верхней губой прекратила обмахиваться стопкой бумаг и лукаво-ободряюще мне улыбнулась.

– О, неужели пожаловала самая загадочная студентка этого курса? Проходите, юная леди. Вы заставили себя ждать!

Черная мантия была у нее какой-то странной – как будто меньше чем надо на пару размеров. Во всяком случае, я не уверена, что мантиям положено так облегать фигуру… и иметь вырез. Странная какая-то преподавательница. В жизни бы не подумала, что она декан факультета – скорее бы решила, что актриса, певица… на худой конец, модистка.

«Лизетт Монтерье» – гласила табличка, установленная на столе.

Я послушно уселась напротив на удобный стул.

Изящная рука с длинными ярко-красными ноготками подвинула мне два лоскута ткани – оранжевый и зеленый. Бр-р…

– Почему ты кривишься?

– Не нравится сочетание цветов.

– Так попробуй перекрасить! Подумай о цветах, которые тебе по вкусу.

Я задумалась. Хотела сделать белый и синий… но перед глазами мелькнули черный… и огненно-красный.

Нет, так дело не пойдет!

Я тряхнула головой и сосредоточилась. Ничего не изменилось.

Мы попробовали еще – но ни вдевать магическим образом иголку в нитку, ни соединять разбитую чашку, ни уничтожать мусор силой мысли у меня тоже не вышло. Пришлось констатировать, что бытовая магия – не про меня. Лизетт с сожалением попрощалась и заверила, что мы еще увидимся – ни одна школа магии не отделена от другой непроницаемой стеной, многие принципы обращения с невидимой силой общие, поэтому преподаватели будут вести практические занятия на разных факультетах и попытаются добиться от нас большей виртуозности во владении своими способностями.

За следующей дверью, той самой, где была буква «М», оказался, разумеется, вовсе не туалет. Высокий тощий рыжеволосый мужчина средних лет в этом кабинете превращался в кота и всячески пытался меня убедить, что Факультет Метаморфоз – самый лучший факультет во всей Академии, и мне нужно непременно поступать на него. Я видела, как именно из-за этой двери выходил счастливым тот парень-медведь, но сама не горела желанием научиться превращаться в какую-нибудь неведомую зверушку. Мне бы в себе как человеке разобраться для начала. Так что перед мистером Тонком пришлось извиниться и отправиться пытать счастья дальше – тем более, что у меня и правда ничего не получилось с метаморфозами.

Судя по тому, что Джен в коридоре не было, мы с ней все время умудрялись выбирать разные двери, не пересекаясь.

За пустым кругом в качестве эмблемы обнаружился Факультет Менталистики. Но ни с чтением мыслей, ни с улавливанием чужих эмоций у меня тоже ничего не вышло – ни малейших зачатков. Еще бы, с таким-то панцирем!

Четвертая дверь, с каплей воды, оказалась тоже никакой не ванной, а кабинетом декана Факультета Стихийной магии. Туда я входила с особым трепетом – нервозность усиливалась по мере того, как непроверенных дверей оставалось все меньше.

Полненькая пожилая дама в толстых очках встретила меня усталым вздохом и движением руки создала ветер, который захлопнул дверь за моей спиной. Мадам Петтифи, как гласила табличка, подвинула ко мне поближе тем же самым фокусом стакан воды.

– Попробуйте воздействовать. Вскипятить, испарить, заморозить – что угодно.

Я пыхтела, старалась, вовсю представляла, как вода превращается в кубики льда – ничего не выходило. Упрямая жидкость просто-напросто не реагировала на мое присутствие. То же самое было и с огоньком свечи, и с камушком, и с ветром.

– Достаточно, – проворчала Петтифи после не помню уже какой по счету попытки сделать хоть что-то, и участливо посмотрела на меня. Скорее всего, вид у меня был совсем убитый, потому что она решила подбодрить. – Не переживайте, милочка! Не у всех получается с первого раза. Побудете немного на Безмагическом факультете, а потом, может, переведетесь. Иногда требуется время, чтобы подружиться с ветром или льдом…

– Боюсь, я никогда не смогу подружиться со льдом, – удрученно ответила я, поднимаясь с места. – Эта гадость портит мне жизнь, сколько себя помню.

В маленьких глазках Петтифи за толстыми стеклами очков зажегся огонек любопытства.

– Ах да, я помню, леди Темплтон упоминала на собрании о каком-то барьере вокруг вас… Значит, лед, говорите? А ну-ка, продемонстрируйте!

И она встала из-за стола, а потом, не слушая моих испуганных предупреждений, начала приближаться. Лучащийся энтузиазмом мячик на ножках докатился до меня, Петтифи протянула руку, и барьер немедленно вспыхнул синими ледяными бликами, окутал непроницаемым барьером, через который очертания окружающего пространства казались смазанными, нечеткими.

– Ау! И правда, жжется… – женщина отдернула руку и посмотрела на меня с восторгом, который совершенно не вязался с ситуацией. – А знаете, что? Пожалуй, я могу засчитать это за… хм… зачатки владения стихийной магией.

– Что?!

– Это ведь лед! И определенно магия. Правда, вы совершенно не можете его контролировать – но все мы с чего-то начинали! Так что поздравляю вас – с этого момента вы зачислены на Факультет Стихийщиков!

Счастливая и окрыленная, я выпорхнула в коридор – и увидела там бледную, расстроенную Джен.

– Что такое? – немедленно сникла я.

– Пока пусто, как я и думала. Осталась последняя дверь, а я до жути боюсь туда идти, – проговорила сестра убитым тоном, подпирая стеночку.

– Так, Джен! А ну-ка выше нос! Там что осталось – Анимагия? Чудесный факультет должен быть! Наверняка ничего страшного! К тому же девочки говорили, там самый молодой и симпатичный преподаватель во всей Академии. Неужели тебя это не взбодрит? Так что хватит мне куксится – впере-е-е-ед и… с песней!

Я практически втолкнула Джен за дверь с эмблемой звериной лапы, а сама присела на стул в коридоре, прикидывая, на что бы убить время… как вдруг дверь распахнулась снова, и оттуда вылетела моя сестра, вся красная, как вареный рак.

– Дженни, ты чего?!

– Я… не буду даже пробоваться на Анимагию… – пробормотала она, пряча взгляд. – И так ясно, что мне к неудачникам. Я лучше… пойду.

И она промчалась мимо меня быстрее, чем я успела ее остановить и расспросить.

Да что не так-то с этим факультетом?!

Я осторожно толкнула дверь…

И уставилась в голубые глаза Олава Шеппарда, который стоял у окна в черной профессорской мантии и растерянно смотрел на дверь.

– Проходи, Эмма, – устало сказал он и указал на стул, который был едва заметен и почти терялся в зарослях комнатных цветов. Они взбирались по прибитым к стене книжным полкам до самого потолка. Тут и там в них сновали маленькие разноцветные птички. На подоконнике сидела белка, и Олав рассеянно кормил ее орехами и семечками. Когда он забывал дать ей очередное лакомство из бумажного кулька, белка рассерженно стрекотала и покусывала его за палец.

– Как ты умудряешься… ни разу с самого детства нас не перепутал.

Он бросил на меня укоризненный взгляд – мол «как же вас можно перепутать, если вы такие разные». Я вздохнула и пожала плечами. Мы провели минуту в неловком молчании. Кабинет разглядывать было, конечно интересно… тем более, что с каждым мгновением в нем обнаруживалось все больше притаившейся живности, вроде вон той пары кроликов под столом или больших бабочек с коричневыми пестрыми крыльями на потолке… но все же дальше молчать было странно. Мы все-таки уже не дома, а вроде как в Академии, и он вроде как… наш преподаватель.

– Почему ты не сказал? То есть… вы.

Олав отмахнулся.

– Оставь, Эмма! По крайней мере, когда рядом нет других студентов, можно без церемоний. Не сказал – что?

– Про свою новую работу.

Он нахмурился.

– Я собирался… в тот вечер. Но не успел. Как ты помнишь, я рано уехал.

Ну ладно. Раз уж мне на правах старой знакомой позволено больше, чем обычной студентке… Я поерзала на стуле.

– Ты из-за Джен сюда?..

Олав сыпанул белке чуть не полкулька разом.

– Я согласился на эту должность только, когда убедился, что ни ты, ни Джен здесь учиться точно не будете! У меня, видишь ли, все-таки есть гордость. Даже если не похоже.

Мне стало неловко. Ну да – вопрос о нашей учебе здесь решился в самый последний момент. Даже сестра узнала об этом лишь вечером накануне открытия Академии – когда Олав уже уехал. Так что он тем более не мог знать.

Я принялась судорожно искать другие темы для разговора.

– Не подозревала, что ты анимаг. Ты никогда не рассказывал.

Он пожал плечами.

– Терпеть не могу хвастаться.

Ну да. А мы никогда особо не интересовались нашим старым добрым другом, знакомым вдоль и поперек. Хотя следовало догадаться о чем-то подобном, ведь его мама тоже эллери, и у нее – растительная магия.

– Прости, если я тебя рассердила своими бестактными вопросами. Пожалуй, пойду… – и я смущенно поднялась с места. Кажется, в последнее время бью рекорды по бестактным вопросам.

Олав посмотрел на меня искоса и вздохнул.

– Все в порядке. Не бери в голову, Эмма. Да, я с детства увлекаюсь природной магией. Ты помнишь, оно у меня прошло… в глуши, где было мало животных и еще меньше людей. И одно из самых ярких впечатлений было – когда новые друзья подарили мне каменную статуэтку снежного оленя. Я пообещал себе, что однажды непременно увижу настоящих – и ради этого чуда выдержу любые трудности. Ну а потом…

Он улыбнулся такой доброй улыбкой, которая совершенно изменила его простое, ничем не примечательное лицо. Пожалуй, в этот момент я могла понять, почему девчонки с курса назвали его самым симпатичным преподавателем Академии. Интересно, и где глаза Дженни?

– …твои родители подарили мне живого олененка. И в какой-то момент я осознал, что не просто понимаю его, но и могу читать все мысли и эмоции – а он слушается меня не как питомец своего хозяина. А потому что понимает абсолютно точно, что мне от него нужно.

Олав положил на подоконник пустой бумажный кулек и цокнул языком. Белка смотрела на него пару мгновений, сверкая бусинами глаз, а потом запихнула последний орех за щеку, схватила кулек, спрыгнула на пол, махнув пушистым хвостом, и аккуратно выбросила бумажку в мусорную корзину.

Да, действительно, теперь я припоминала – у оленей моих родителей, Снежного и Вьюги, было целых два олененка. Одного подарили леди Темплтон, другого – семье Шеппардов.

– Надо же… какой ты молодец. Рада за тебя, правда! Но почему я ни разу не видела, как ты разговариваешь… ну хотя бы со Светлячком?

– Ваш Светлячок ведь не совсем пес. Он – магический зверь из другого мира. Сам решает, с кем и когда ему разговаривать. Для этого не нужны особые способности.

Я улыбнулась, вспоминая своего лохматого друга. Уже по нему скучаю.

– А кстати, ты случайно не в курсе, почему так странно выглядит олениха Леди Ректор?

– Случайно в курсе. Как, ты думаешь, наша дорогая Старая Леди дожила до ста четырех лет в таком отменном здравии? Ее Метель черпает силы прямо из Замка пурпурной розы и передает их своей хозяйке. Замок не против – он молод, и у него много нерастраченной магии, которую хозяева отказываются принимать. Так же, как отказались от него самого. Так что ему не жалко подарить немного тому, кому нужнее.

– Вот откуда пурпур в окрасе…

– Да. Магическая связь с Замком пурпурной розы перекрасила рога Метели и пятна на шкуре в цвет его собственных потоков энергии. Будем надеяться, что этого хватит надолго – а зная жизнелюбие и стойкость нашей Леди Ректор, можно не сомневаться. Кстати, это она уговорила меня возглавить Факультет Анимагии. Я долго упирался. Ты знаешь, не люблю шумных сборищ.

Ну да. Как я его понимаю! Теперь ясно, почему его не было видно в зале на торжественном собрании в честь открытия Академии пурпурной розы.

– Но ты же не бросишь преподавать теперь, когда оказалось, что мы тоже учимся здесь? – забеспокоилась я от внезапно пришедшей мысли.

– Нет, конечно. На мне теперь обязательства, – ответил Олав каким-то сухим, отстраненным тоном. – Не в моих правилах подводить людей. Надеюсь, твоей сестре не доставит много неудобств мое присутствие.

– Олав! Не сердись, прошу тебя! В тот вечер Дженни просто…

– Ты хотела пробоваться на Анимагию? Давай приступим, – перебил меня он, не дал даже договорить.

– Нет. Спасибо, я уже зачислена. Факультет Стихийной магии. Так что, пожалуй, и правда пойду. И… не суди слишком строго Джен. Она еще совсем ребенок и не всегда думает о том, что говорит.

– Эмма, ты себя вообще слышишь? Можно подумать, вы разного возраста.

Я помедлила секунду на пороге, прежде чем выйти.

– Иногда мне кажется, что я родилась уже старой. С очень много видевшим и очень уставшим сердцем. Но это, наверное, и хорошо… в моем случае. Меньше тревог, меньше ненужных эмоций… меньше разочарований.

– Скажи это Леди Ректор. Насчет старого усталого сердца, – бросил мне в спину Олав покровительственно. – Кстати, она заявила сегодня во всеуслышание – кто прогуляет Приветственный бал, будет отчислен. Мне-то отчисление в любом случае не грозит, так что я с чистой совестью прогуляю. А вот ты, надеюсь, не станешь рисковать.

Я плотно закрыла дверь и поспешила по коридору, кипя гневом.

Ну, Леди Сводник! И как же ей не стыдно-то! Отсекла мне все пути к отступлению.

– Я не хочу об этом говорить! – предупредила меня Джен, все еще пунцовея, как только я перешагнула порог нашей комнаты. – Даже не думай! Ни полслова!

– Но…

– Цыц! И без тебя тошно. Лучше давай решать, в какое из двух моих выходных платьев мы тебя сегодня вечером нарядим.

– О не-е-ет… Джен, скажи, что это страшный сон! – простонала я, бросаясь на постель и зарываясь в подушку. – У меня есть хоть один шанс не пойти? Придумала, давай ты вместо меня! Надо же хоть иногда пользоваться тем, что мы близнецы.

– И не надейся, – мстительно заверила меня сестра, заглядывая под кровать и вытаскивая чемодан на середину комнаты.

Щелкнули замки. Я тут же приняла вертикальное положение. Села на кровати, обхватив колени, и принялась наблюдать из-под растрепавшихся локонов, как моя сестра откидывает крышку. С огромным трудом подавила порыв броситься вперед и схватить зеркало прежде, чем она до него дотронется.

– Кстати… Джен. Ты вроде на женихов гадать собиралась? Пробуй снова. Может, теперь получится.

Ну да! Я же хорошая сестра. Образцово-показательная просто. На свою голову. Что я там говорила про усталое сердце? Вот прямо сейчас оно из груди выпрыгивает и настойчиво твердит мне, что я – круглая дура и непроходимая тупица, и вообще законченная идиотка.

– Не хочу. Нет настроения, – Джен отвернулась, пряча лицо, и небрежным жестом переложила зеркало на стол, а потом принялась рыться в тряпках. – Что ты думаешь насчет темно-синего, с кружевом на плечах?.. Эм! Ты заснула там, что ли?

– А? Что? Нет, я слушаю.

Я с трудом оторвалась от призрачного стекла, которое маняще мерцало на столе и притягивало мой взгляд, словно опутывая шелковыми путами и подтягивая к себе, как ленивый хищник добычу. Интересно, надолго ли у меня хватит силы воли сопротивляться искушению?

Может, будет от этого дурацкого Приветственного бала хоть какой-то толк. По крайней мере, отвлечет меня от зеркала и разгорающейся внутри, как пожар, голодной потребности снова, хоть одним глазком увидеть темного воина в зале, освещенного пламенем.

Глава 11

Законное место бального зала в Академии пурпурной розы занял лекционный зал, а потому танцы объявлены были во внутреннем дворике. Вечера по весне еще бывают холодными, но не здесь, где живет волшебство. Закатное небо, окруженное кольцом стен, будто Замок сжимает его в объятиях, слабо просвечивало через витражное стекло тонкого ажурного потолка. По слухам, этот потолок летом сам собой исчезал, когда в нем не было больше необходимости.

Пение фонтана в центре прямоугольного пространства, обсаженного клумбами, пурпурные розы карабкаются по стенам и оплетают опоры, ароматы пьянят, откуда-то слышатся чарующие звуки тихой музыки…

И они хотят, чтобы мы в таком месте учились? Да скорее студенты перевлюбляются все, и о нормальной учебе можно будет забыть.

– Джен, как договорились – я на полчасика, и спать. Устала за день ужасно.

– Как скажешь, – удивительно покладисто соглашается сестра, а сама уже вовсю крутит головой по сторонам и кого-то высматривает.

– И вообще, скажи мне снова – почему я каждый раз должна так наряжаться? Я же не собираюсь танцевать.

– Для внутреннего самоуважения! – провозглашает Джен. – И потом, ты никогда не знаешь, в какой день встретишь свою судьбу. Надо всегда быть при полном параде.

– Если моей судьбе я буду интересна только, когда я при полном параде, то не нужна мне такая судьба… – пробормотала я скорее из чувства противоречия. Все равно этот разговор бессмысленный.

– О, вот она где! Сол, иди сюда!

Дженни машет рукой и к нам наперерез через толпу плывет Солейн. Ради особого случая она вырядилась в ярко-алое платье, которое очень идет ее черным волосам и оттеняет фиолетовый камень на шее. Правда, оно полностью закрыто, до самой шеи, и я понятия не имею, как она выдерживает это в такой духоте.

Солейн немедленно хватает мою сестру под локоть и куда-то утаскивает. Великолепно! Ну, хотя бы, никто не помешает мне забиться куда подальше в угол, чтобы пересидеть мои законные полчаса неприятной повинности.

Ко всему прочему, я не на шутку опасаюсь, что вот теперь-то наши мальчики вспомнят главное наставление Леди Ректор на нынешний семестр: «кто завоюет Эмму Винтерстоун, тот самый крутой волшебник». Все утро господа благородные маги были заняты низменными вопросами распределения по факультетам и им было не до меня, а вот теперь их внимание полностью свободно, и они могут заняться проблемой завоевания этой самой девушки… а вернее, звания самого крутого волшебника.

Как же я так влипла-то, а? Вот сейчас как никогда скучаю по любимому папочке. Пожалуй, стоит особо назойливым кавалерам сообщать о его предупреждении. Насчет трех шагов и письменного согласия.

– Очаровательная мисс Винтерстоун? Уделите мне минуту своего драгоценного внимания!

Началось…

Не успела уйти подальше в угол. Поворачиваюсь, и вижу, что в двух шагах от меня стоит высокий блондин с длинными и гладкими, очень ухоженными волосами ниже плеч. Одет в голубое с серебром, на холеном лице приличествующая моменту улыбка, в тонких пальцах – бокал. Не знаю, чего, вряд ли студентам разрешен алкоголь, но все равно не горю желанием пробовать то, что плещется во втором таком же, который мне протягивают.

Отступаю на шаг.

– Простите, но не советовала бы приближаться. Я…

– Знаю. Спасибо леди Темплтон, все уже предупреждены, не бойтесь, – в холодном голубом взгляде блондина загорается огонек. – Не возражаете? Я хотел бы предложить вам помощь в решении вашей… м-м-м… проблемы.

Я хотела сказать, что возражаю… но вдруг? Джен была в чем-то права. В Академию пурпурной розы съехались маги со всего света. Вдруг у кого-то есть необычный дар, с которым мы еще не сталкивались? Вдруг и для меня есть надежда?

Но мой собеседник не дожидается даже кивка с моей стороны. Просто взмахивает бокалами, алая жидкость поднимается в воздух. Там обретает форму стрелы и в мгновение ока твердеет, становится льдом. Ледяная стрела кроваво-красного цвета несется в мою сторону, и врезается в панцирь, который немедленно возникает вокруг меня.

Да меня же просто таранят! Проверяют крепость щита!

Я вспыхиваю как спичка от возмущения еще раньше, чем стрела осыпается на узорчатые плиты дорожки бесполезным крошевом.

– Не лучший способ для знакомства вы выбрали, мистер…

– Коул. Джереми Коул, к вашим услугам. Очень жаль, что ничего не вышло. Возможно…

Но я уже отворачиваюсь и ухожу.

Чтобы с ходу влететь в медвежьи объятия того самого юноши, что пытался открыть двери Академии пурпурной розы в день нашего приезда. Он обхватывает мой щит ручищами, которые прямо на глазах превращаются в когтистые лапы. Широкое лицо морщится от натуги, а еще ему наверняка уже больно, но он молчит. Сфера потрескивает разрядами синих молний, искры угрожающе брызжут вокруг. Я перепугана ужасно, замерла в центре невидимой оси моего панциря, не понимая, что происходит. Парень начинает глухо реветь от боли, и это уже совершенно не смешно.

– Прекратите немедленно!

Он как будто не слышит, и швы его серого костюма уже начинают ползти, просвечивая белой рубахой. Вот только не хватало мне, чтоб мой панцирь начал рвать настоящий медведь! С ума они все тут посходили, что ли?!

– Он тебя не слышит, – говорит ровный девичий голос за спиной. Оборачиваюсь, и вижу Солейн. Кажется, откуда-то к нам несется Джен, но она далеко. Много народу, оказывается, побросало все дела, и теперь они просто стоят и смотрят, переговариваясь, чем дело закончится. Я сегодня гвоздь программы, аттракцион вечера.

– Сделай что-нибудь! – умоляюще обращаюсь к девушке, которая, очевидно, одна из немногих здесь не утратила хладнокровия.

Она смотрит на меня секунду, будто колеблясь, а потом идет… куда-то за спину Медведю и останавливается перед худеньким парнишкой в очках.

– Мисс Винтерстоун просит прекратить. Шутка затянулась. Или мне рассказать Леди Ректор?

Парнишка пожимает плечами, а потом снимает очки и начинает их протирать носовым платком. Медведь тут же перестает испытывать мой щит на прочность и постепенно возвращает искаженные черты лица на место, обратно в человеческие. Трясет головой, в глазах его – полное непонимание, что вообще такое сейчас было.

– Э-э-э… я сейчас чего?..

Прячу слегка трясущиеся руки в складки платья.

– Всего-навсего один начинающий менталист решил не к месту продемонстрировать свои… выдающиеся способности. Советую вам держаться подальше… от вон того парня в очках. Он явно не тот, кого можно считать надежным другом.

Громила рассыпается в извинениях, которые кажутся искренними, мой предыдущий неудачливый кавалер Джереми Коул о чем-то тихо переговаривается с менталистом, кто-то из профессуры, наконец, замечает непорядок и идет в нашу сторону, ко мне уже подбегает Джен и начинает допытываться, все ли в порядке, а я отчетливо и кристально ясно понимаю, что я совершенно не в порядке.

– Они просто на тебя поспорили, – все так же спокойно говорит мне Солейн.

– Как?..

Она повторяет любимый жест, пожимает плечам.

– Поспорили, кто первым достанет тебя из панциря. Богатые придурки.

– На что?

– Не расслышала точно, кажется, на бутылку вина из отцовских погребов, которую кто-то из них умудрился приволочь с собой.

Цепенея от леденящей злости, подхожу к мирно беседующей парочке.

– Значит, весело провели время на балу, да?

Они замолкают и делают непонимающий вид. Обидно, что на мне – панцирь, а значит пощечина – точно не мой вариант. Примериваюсь к бокалам, стоящим рядом на столе. Выбираю один из красненьких, под цвет тому, которым меня так мило угощали недавно. Подхватываю с белой скатерти за тонкую ножку, а потом размахнувшись, выплескиваю его содержимое прямо в воздух.

Как жаль, что блондин успевает взмахнуть рукой, и здоровенная алая клякса замирает в воздухе под общий удивленный возглас. Но некоторые капли все же падают на породистое лицо Коула и даже оседают брызгам на очках мелкого.

– Джен, прости, я ухожу. Пожалуйста, наслаждайся балом. Дай мне немного времени прийти в себя.

Сестра замирает в растерянности, остановившись на середине шага. Явно хотела броситься за мной, но понимает по моему тону, что сейчас лучшая забота с ее стороны – оставить меня одну. Солейн молча провожает взглядом мой побег с бала, который закончился для меня, едва начавшись.

Врываюсь в комнату, скидываю платье, оставляю его мятой кучкой на полу, влезаю в свою любимую ночную рубашку, которую, по счастью, доставили сегодня днем вместе с другими необходимыми вещами из дома.

Впервые в жизни следую примеру безалаберной Джен – вырываю шпильки из волос и швыряю на пол не глядя.

Бросаюсь на постель и принимаюсь от души реветь.

Как же я устала! Устала быть сильной. Устала делать вид, что мне все равно.

Глотаю горькие слезы ровно до того момента, как чувствую, что по мне начинает кто-то прыгать с встревоженным попискиванием.

– Тушкан, уйди!.. Не до тебя сейчас. А то поймаю… использую вместо тискательной подушки. Тогда не жалуйся… если промочу слезами.

На постель рядом со мной плюхается что-то увесисто-металлическое.

Резко сажусь обратно, всхлипываю, поправляю эту вечно сползающую с плеча полосу кружева и сердито отираю слезы тыльной стороной ладони.

– А вообще, ты прав. Это именно то, что надо. В таком состоянии, как у меня сейчас, нужно очень мощное средство для поднятия настроения. В конце концов, меня-то видно не будет! Посмотрю одним глазком, и всегда успею удрать…

И я решительно смыкаю пальцы на длинной ручке магического зеркала, которая уже подрагивает в нетерпении, сама просится в ладонь.

Глава 12

В этот раз я никуда не лечу. Окно распахивается прямо передо мной в воздухе – овальное, в половину человеческого роста, словно большая проекция зеркала. За ним – знакомая тьма, едва освещенная пляшущими языками пламени где-то за пределами видимости, я вижу трепещущие тени на стенах. И кажется, сегодня мне показывают не зал, а какую-то небольшую комнату.

Осторожно отпускаю зеркало, кладу его на простынь – окно никуда не девается. Протягиваю руку… она проваливается в пустоту, и я отдергиваю ее в страхе, что этот портал – настоящий, и я могу и правда угодить в таинственное Зазеркалье. Трезво мыслящий внутренний голос твердит, чтобы я прямо сейчас бросила свое безумное занятие и прекратила подглядывать, пока не доигралась… но я не могу. Я же еще ничего не увидела толком! Поэтому тихонько всхлипываю, прогоняя последние слезы, и малодушно уговариваю свой внутренний голос дать мне еще секундочку… а потом еще секундочку…

В этой живой, дышащей, наполненной ожиданием ночной тишине я слышу странный звук. Мерный шелест.

Вш-ш-шик… вш-ш-шик… вш-ш-шик… В нем чудится что-то металлическое.

Надеюсь, это снова мой Незнакомец упражняется, и зеркало покажет мне хотя бы спину…

Но у зеркала странное чувство юмора. Оно сегодня решило столкнуть меня нос к носу с тем, о ком я думала все это время чуть ли не каждую минуту, хотя и старалась не признаваться в этом даже себе.

Когда туман в глубине портала рассеивается, я вижу, что воин из моих снов сидит прямо передо мной в этой комнате на узкой постели, покрытой черным покрывалом, скрестив ноги. На коленях – меч, который он бережно чистит, проводя маленькой тряпочкой от основания рукояти до самого кончика. Странный меч, не похожий на все, что я видела до сих пор – у него нет гарды, рукоять просто переплетена черными ремнями, а лезвие равномерной ширины, заточено только с одной стороны, и на поблескивающем лезвии гравировка – какие-то узоры и письмена.

И он чистит его снова с голым торсом. Там что, в Зазеркалье в принципе не принято носить рубашки?!

Движения аккуратны, отточены, и завораживают меня так, что я вдруг совершенно успокаиваюсь и забываю бояться и тревожиться.

Тихий шелест, с которым мягкая ткань движется по убийственно-твердой стали. Уютно потрескивающее пламя. Запах горячего воска и масла, налитого в плоскую чашу, что стоит рядом с постелью на низком столике. Ткань периодически ныряет в масло, и снова начинается осторожный путь по самой кромке смертоносного лезвия.

Я, наконец, решаюсь и веду взгляд вверх – по сильным рукам в перевивах мышц, по широкой груди, очертаниям черного рисунка, тянущегося через всю правую половину тела, росчеркам ключиц, к лицу…

Темные тени от ресниц на высоких скулах, взгляд опущен к мечу. Плотно сжатая линия губ, красиво вылепленный нос. Волосы, как я и помнила, отросшие чуть ниже мочки ушей, слегка вьются, и одна прядь не заправлена за ухо, а падает на лицо.

Кажется, замираю как статуя, и сижу так тихо, что даже боюсь дышать. Сжавшись в комок, прижав колени, обтянутые подолом ночной рубашки, к груди. Хорошо, что в этот раз никакого ветра и никаких лепестков роз – он не должен заметить моего присутствия! Мне так хорошо и уютно просто сидеть рядом и ни о чем не думать.