Текст книги "Академия пурпурной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Я замолчала, погрустнев. Как-то не радужно.

Морвин склонился ко мне и коснулся носом кончика уха.

– Еще вопросы есть? Давай, Ледышка, отвлекай меня получше – а то каждый раз, как я вижу очередной полутемный коридор…

Я закатила глаза.

Мда. Чувствую, меня ждут веселые времена. И я на себе как следует прочувствую, что такое соскучившийся огненный маг.

Математика прошла в грозовом напряжении. Мадам Оскотт едва сдерживалась, чтобы не спустить на нас с Морвином всех собак. Что было неудивительно, учитывая, что в этом предмете он оказался полный ноль – не знал ни единой формулы и абсолютно не желал решать никаких уравнений. При этом с легкостью складывал и умножал в уме совершенно невероятных размеров числа – так, что я только поражалась и завидовала. Но математичку это не впечатляло, а только усиливало раздражение – как и его небрежная поза и постоянные попытки меня отвлечь.

В общем, до конца занятий я еле дотерпела. Тем более, что долгожданный гонг возвестил начало обеденного перерыва – а за время моих страданий аппетит у меня накопился отменный, и кажется, организм теперь вознамерился усиленно наверстывать упущенное.

Но моим планам не суждено было сбыться – едва мы вышли из аудитории, как наши с Морвином ленты засветились, и на нежном шелке проступили золотые буквы. Кажется, бытовики превзошли самих себя! Нам пришло послание о том, что всех участников ждут в кабинете Леди Ректор.

Это было очень уютное место. Старомодный письменный стол с резьбой завитушками, вместо строгого директорского стула – мягкое кресло розового плюша. Диванчики у стен, бордовые шторы в цветочек, пасторальные пейзажи на стенах.

Дополняли интерьер ясли с сеном в углу, которое старательно общипывала олениха Леди Ректор.

А на чайных столиках нас уже ждали дымящиеся чайные чашки и вазочки с печеньем. Вот только к нему никто не притрагивался – все участники состязания сидели, словно кол проглотили, и нервничали, потому что хозяйка находилась тут же за своим столом и молча, очень внимательно нас разглядывала.

Ну как, все. Один отдельно взятый турист из другого мира непринужденно поглощал печенье, рассевшись удобно рядом со мной. Видимо, у него дома такой еды не было.

Джереми Коул с соседнего слева диванчика сверлил его негодующим взглядом, очевидно еле сдерживаясь, чтобы не высказать все, что думает о его варварских манерах. Сол, сидевшая справа, буравила нас не менее испепеляющим взглядом, потому что даже поглощая печенье, Морвин не забывал надежно прихватывать меня за талию, временами поглаживая большим пальцем через ткань. В этом перекрестье взглядов я чувствовала себя как бабочка, приколотая к подушке десятью иголками, сразу во все места. Хорошо хоть, ее пара – мальчик-менталист – сверлил глазами не меня, а печенье.

– А ну быстро меня тоже обнял! – прошипела ему Солейн. Неслышно, как ей показалось.

– Э-э-э… а разве можно? – удивился он.

– Ты же мой парень! Конечно можно! – процедила она с такой злостью, что на месте парнишки я бы от нее бежала, куда глаза глядят.

А он расплылся в улыбке, а потом положил руку ей на коленку.

Сол аж подскочила на месте.

– Т-ты что себе…

Гордон вдруг внимательно-внимательно на нее посмотрел поверх очков… а потом взял за руку и уверенно усадил обратно.

– Честно сказать, я даже и не мечтал о такой… в высшей степени необычной девушке.

Повисло молчание. Косясь на остальных, Сол вцепилась в его ладонь ногтями и зашипела как разъяренная кошка:

– Не смей копаться в моей голове! Только попробуй! Я тебе…

Он поудобнее взял ее под руку.

– Что ты, что ты! Даже не думал. Просто между влюбленными парочками не должно быть секретов. Ты же хочешь, чтобы мы выиграли этот Турнир?

Сол затихла и перестала метать в него молнии из глаз.

– Кстати о Турнире! – бодро встряла в беседу всеслышащая старушка. А еще говорят, что у пожилых людей слух страдает!

В последующие полчаса она в подробностях рассказывала нам, как рада, что мы приняли участие в Турнире, и как желает нам всем удачи, и как много трудностей нам предстоит, но она верит, что…

Наконец, когда вазочка с печеньем уже опустела, она подобралась к самому главному. Первое испытание.

– На первом испытании мы проверим, насколько хорошо вы знаете свою пару.

– Что это значит? – нервно переспросила рыжая Матильда.

– То, что я сказала, то и значит, – усмехнулась хитрая старушенция.

– Может, будут какие-то подсказки? – раздраженно добавил Джереми.

– Только то, что я сказала, – повторила леди Темплтон. – Можете идти!

Весь вечер я провела в комнате за решением бесконечных задач по математике, которыми нас со зла загрузила Аврора Оскотт. Попутно отвечая на тысячу вопросов, которыми меня закидывала Дженни. Она легкомысленно отмахнулась от математики, сказав, что и без того скоро вылетит из Академии с такими успехами в магии, так что не видит смысла сушить мозги математикой.

И тут раздался стук в дверь.

– Улитка Старшая, иди ты открывать! Мне лень. Я вообще засыпаю на ходу, – зевнула Дженни, рассеянно листая учебник по анимагии, который она выпросила у кого-то из девочек.

Один из минусов быть старшей сестрой – младшенькая вечно тебя эксплуатирует. Хотя, казалось бы, по логике должно быть наоборот. Но магическое заклинание «ты-же-старшая» почему-то плавно перетекает с необходимости следить за младшеньким и подавать ему пример хорошего поведения, на всю твою жизнь.

Я послушно потащилась к двери. И кто это на ночь глядя?..

– Для разнообразия я решил не падать на тебя сверху, а зайти как приличный человек.

– У тебя странные понятия о приличиях! – пробурчала я рассерженно и втащила Морвина поскорее в комнату. – Ты в таком виде через всю женскую башню шел?!

Снова в одних штанах, непонятно как держащихся. Я, конечно, обожаю его узорами любоваться – но не тогда, когда на них одновременно пялится вся женская половина Академии!!

– Ой, Морвин, привет! А я как раз собиралась пойти к подружкам поболтать!

Дженни легко вскочила с кровати и подхватила учебник.

– Ты же говорила, что хочешь спать?! – накинулась я на нее. Ну почему у меня такое чувство, что вокруг – одни заговоры? Нет, не зря мама с папой назвали Дженни в честь Джиневры Темплтон!

– А мне уже перехотелось! – подмигнула она и в секунду скрылась с глаз, прочно прикрыв дверь напоследок.

– Я говорил, что обожаю твою сестру? – Морвин непринужденно прошел в комнату и поставил передо мной на стол картонную коробку, перевязанную бечевкой.

– Ты время видел?

Я почему-то начинала нервничать.

– Видел. Еще целый час до закрытия женской башни. Не паникуй, Ледышка!

Он скептически осмотрел мою кровать, укрытую сиреневым стеганым покрывалом. А потом улегся прямо на нее, скрестив босые ступни на низкой досочке напротив изголовья, а руки заложив за голову. На моей, между прочим, подушке! Мечтательно вздохнул и прикрыл глаза.

– И почему в башне девушек кровати мягче? Не понимаю, что за несправедливость!

Я, наконец, отбросила перо, которое сжимала в руке все это время.

– Что-то я не поняла. Ты сюда спать пришел, что ли?!

Он приоткрыл один глаз и бросил на меня косой взгляд, от которого по телу немедленно побежали мурашки.

– Не совсем. Ты коробку-то открой! Зря я, по-твоему, кухарок ваших обаял?

Посматривая на него недоверчиво, я все же потянула за краешек бечевки. Сняла крышку…

В коробке были пирожные. Настоящие произведения искусства с воздушным разноцветным кремом. Джен будет в восторге.

– Ох. Спасибо тебе, огромное… вот только знаешь, я не слишком люблю сладкое.

Теперь на меня с удивлением посмотрели сразу оба глаза.

Я уже приготовилась рассыпаться в извинениях, он же так старался… но Морвин просто-напросто привстал на одном локте, потянулся и быстренько вытащил коробку из моих рук.

– Ну и отлично! А знаешь, Ледышка, я сразу решил, что мы идеальная пара. Великолепно друг друга дополняем.

И наглый огненный маг принялся с феноменальной скоростью расправляться с содержимым коробки. Я в полном шоке следила за этим процессом. Каждого пирожного ему было на один укус. Не даром мне показалось, что среди них в коробке были подозрительные пустые места.

Да-а уж… Вряд ли наша Леди Ректор рассчитывала на такой эффект от своего совещания! Видимо, в мире у Морвина и правда маловато сладостей.

– А по поводу того, зачем я здесь… – он отложил пустую коробку, облизнулся и перевел взгляд на меня. – Ты плохо слушала старушку, Маэлин? Первое испытание будет на то, насколько хорошо участники в паре знают друг друга. Вот я и пришел, чтоб мы узнали друг друга получше.

Глава 39

Повисло молчание, в котором с моей стороны уж точно проскальзывали напряженные нотки. С его стороны молчание звучало… предвкушающе.

Я вдруг поняла, что чувствовали бедные пирожные перед тем, как их слопали.

Во взгляде огненного мага заплясали плутовские огни. Он иронично приподнял одну бровь.

– Ледышка, ты покраснела. Что за мысли в твоей голове? Расскажешь?

– Мысли о математике! У меня еще задач много непрорешанных… – пробормотала я. Подобрала ноги и закрылась от него учебником.

Морвин фыркнул и продолжил внимательно меня разглядывать, подперев голову рукой.

– Ну тогда тебе явно пора передохнуть! У тебя от твоей математики нездоровый вид. Щеки красные, глаза горят… так и заболеть недолго!

– Н-не пора.

– Если ты переутомишься, как будешь участвовать в этом дурацком Турнире? Мне кажется, тебе надо прилечь! – продолжил издеваться наглый огненный маг, уже в открытую посмеиваясь над моим смущением.

– Н-не надо!

Морвин изучал меня еще пару минут, пока я старательно делала вид, что читаю условие задачи в старом потрепанном фолианте, который раздала всем Аврора Оскотт в качестве «единственного нормального учебника по математике, изданного за прошедшие два века».

– Ледышка, а если начистоту – я не пойму, ты боишься меня, что ли?

Я отложила книгу и бросила на него робкий взгляд.

– Да нет, что ты! Просто… ты с тех пор, как вернулся… слишком быстро ломаешь мои привычные границы. Не то, чтобы мне это не нравилось… но вот сам представь – чтобы бы ты делал, к примеру, если бы всю жизнь просидел в панцире, как я, а потом объявилась шикарная девушка и стала тебя зажимать в каждом подходящем углу?

Огненный маг расплылся в совершенно возмутительной улыбке.

– Я? Радовался подарку судьбы и наслаждался.

Да уж. Зря решила проводить аналогии. Вспыхнув, я отвернулась и потянулась снова за учебником.

Быстрым броском Морвин подался вперед и схватил мое запястье.

– Не надо. Можешь не прятаться. Шучу, шучу, я все понял! Правда. Приторможу. Вообще-то, я действительно пришел поговорить. Просто не удержался – ты слишком милая, когда краснеешь.

Под его теплым, понимающим взглядом мои страхи и нервозность растаяли без следа. Я ответила на улыбку, чувствуя, как сердце бьется все сильнее и сильнее.

– И вообще, если хочешь, пообещаю, что тебя сегодня и пальцем не коснусь – можешь перестать дергаться!

Я неуверенно кивнула.

Но когда он послушно убрал руку и откинулся поудобнее на моей подушке, неожиданно осознала, что уже скучаю по этому прикосновению. Ну вот что мне с собой делать!!

Ладно, раз сказала – значит, сказала. Теперь обратной дороги нет.

– О чем поговорим? – кисло спросила я, поворачиваясь к нему всем телом и обнимая спинку стула. А могла бы сейчас кое-кого другого обнимать, дуреха! Вот сама на себя теперь и пеняй.

– Да о чем угодно! Я думаю, для первого испытания любая информация сгодится. Так что рассказывай о себе все, что хочешь. Что ты любишь, что не любишь, про семью, про детство, любимый цвет, любимая книга, любимое чего там… цветочки-лепесточки… мне все интересно!

– Ты что, правда будешь выслушивать всю эту белиберду? – недоверчиво спросила я.

– Угу! Только если я ненароком засну, растолкаешь. Что не исключено – больно у тебя постель удобная. Ну, или можешь лечь и поспать рядом, я подвинусь.

– Морвин!!

– Что? Спать можно и просто так. А ты о чем опять подумала? Ай-яй-яй, что за развратниц набирают в эту вашу Академию!

Я закрыла лицо ладонями и рассмеялась.

Невыносимый огненный маг! И чем я такое чудо заслужила?

Прочистив горло, я принялась рассказывать.

Рассказывала долго. Он внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы – и я поняла с удивлением, что ему и правда интересно. Это было очень странное чувство. И очень приятное.

А потом у меня началась ломка.

Я осознала, что до зуда на кончиках пальцев хочу к нему прикоснуться.

После того, как столько бесконечных, одиноких лет мои руки касались лишь неживых предметов, если не считать Светлячка, у них, кажется, развилось тактильное голодание. Потребность трогать, ощущать на коже тепло, чувствовать жизнь и бьющийся в тебя пульс чужого тела – его тела! – она вдруг обрушилась на меня так, что в глазах потемнело.

Я запнулась и замолчала. Сосредоточиться было совершенно не реально.

Морвин помолчал пару секунд тоже, а потом медленно поднялся и сел ровно на кровати. Посмотрел на меня пристально, слегка прищурясь, и спросил подозрительно:

– Что?

Я судорожно перевела дыхание, не отрывая от него напряженного взгляда. Наверное, чтобы победить в Турнире, нам ведь нужна полная откровенность друг с другом?

– Ты меня сейчас убьешь. Мне хочется несовместимых вещей.

– Та-ак. Я весь внимание! И чего же тебе хочется?

Его вкрадчивый голос отозвался где-то у моего позвоночника и эхом – вниз. Я собралась с мыслями и заговорила, осторожно подбирая слова.

– Я… все-таки тоже ужасно соскучилась по тебе. Умираю, как хочу… к тебе прикоснуться. Просто прикоснуться, ничего такого! Но боюсь, что если это сделаю… ты перестанешь сдерживать тот кипящий огонь, который я вижу в твоих глазах, и который вот-вот выплеснется на меня.

– Правильно боишься, Ледышка.

– И вот что с этим делать, я не знаю, – растерянно призналась я, пряча взгляд под ресницами.

Снова молчание – тягучее и густое, как мед.

– Зато я знаю.

Я выглянула из-под ресниц. У Морвина было очень загадочное лицо, в уголках губ блуждала подозрительная улыбка. На какую очередную авантюру я только что напросилась?

– Давай сделаем так, Ледышка! Я просто посижу неподвижно, и пообещаю тебе клятвенно, что даже не шелохнусь без твоего разрешения. Ну, чтобы ты точно не боялась, что я на тебя наброшусь. А ты можешь трогать меня, сколько тебе заблагорассудится. Против не буду. Скорее наоборот.

Пока я в смятении кусала губы, он поджал под себя скрещенные ноги, а кисти рук расслабленно положил на колени. И закрыл глаза.

Неподвижное каменное изваяние. Воплощенная мужественность и сила. Прекрасная скульптура, по какому-то удивительному капризу судьбы очутившаяся на моей скромной девичей постели.

Я осторожно поднялась с места, отодвинула стул.

– Ты странно как-то сел.

– Это моя любимая поза для медитации. Не приставай! Я же должен как-то… добиться абсолютного спокойствия и невозмутимости. Чтобы не нарушить обещание. Если хочешь, научу тебя потом так же – как только ты решишь, наконец, избавиться от этого недоразумения, которое называешь одеждой. Приступай уже!

Я ничего не ответила, и он тоже замолчал.

По комнате медленно плыли сиреневые тени. Светящиеся искры магии копошились на потолке, как светляки. Умный Замок постепенно делал свет глуше к вечеру.

Осторожно, едва дыша, я подходила ближе и ближе… и наконец, остановилась совсем рядом.

Мое сокровище. Все мое. Осталось решить, что с этим сокровищем делать – чтобы сердце не разорвало от переизбытка чувств.

Я тихонько присела на пол на коленях, робко потянула руку. Коснулась его левой ладони. Морвин даже не шелохнулся – и ритм глубокого дыхания не изменился. Только ресницы плотно закрытых глаз слегка дрогнули. Но я и без того знала, что он сейчас особенно остро ощущает эти осторожные прикосновения – как и я.

Хотелось жмуриться и мурлыкать от удовольствия – так приятно было дотронуться до его большой горячей ладони. Суховатая кожа, мозоли от меча, глубокие линии – линия ума, линия сердца, линия судьбы… Я невесомыми, словно крылья бабочки, прикосновениями очертила их все.

Перебралась чуть выше. На запястье под кожей – вены. Как сильно бьется сердце! Наверное, почти так же, как мое сейчас. Осторожно веду кончиками пальцев выше – по предплечью к локтю и выше, огибая красивый рельеф. Приходится немного приподняться, чтобы коснуться твердой линии плеча, провести по ключицам – все смелее и смелее, с головой бросаясь в пьянящее чувство свободы и… доверия.

В сумерках узор на его груди разгорался все ярче. Тени легли на лицо.

Я положила обе руки ему на грудь и вздрогнула от того, как приятно было ощущение тепла, хлынувшего мне в кожу с пульсирующего огненного узора.

– Эмма, освободи меня от обещания.

Все-таки не выдержал! Процедил сквозь стиснутые зубы, не открывая глаз.

Я улыбнулась торжествующе.

– И не подумаю! Ты довольно надо мной издевался. Знаешь, что я пережила по твоей милости, пока тебя не было? Теперь моя очередь.

Хмелея от собственной смелости, подалась вперед и коснулась носом его шеи, вдохнула запах.

– Эмма!

Провела кончиком носа ниже, едва касаясь… легонько поцеловала ключицу.

– Р-р-р…

Легла щекой ему на грудь и прислушалась к рваному, гулкому ритму, с каким билось его сердце так близко.

Понятия не имею, к чему бы это все привело – но раздались шаги за дверью. Пока еще далеко, в коридоре – и они, без сомнения, приближались.

Я со вздохом сожаления поднялась с колен и отошла на всякий случай подальше. Повернула ручку и немного приоткрыла дверь. Надо заготовить пути к отступлению.

– Морвин! Можешь…

В два прыжка он оказался рядом и обрушился на дверь, припечатав ее ладонями по обе стороны от моего лица. С громким стуком она захлопнулась обратно. Надо мной нависало два метра разъяренного огненного мага. Замок совсем уже погасил свет, намекая, что пора баиньки. Судя по всему, этот самый огненный маг был с ним солидарен.

Я распласталась по двери, тяжело дыша и вцепившись раскрытыми ладонями в доски.

– А теперь моя ответная месть.

Ничего больше не говоря, Морвин опустил голову и зубами расстегнул верхнюю пуговицу на моем платье.

Прямо под моей спиной раздался громкий стук.

– Эй, голубки-и! Там кастелянша пришла, башню закрывать. По приказу ректора делает обход и проверяет, чтоб никого посторонних в комнатах не было. Вы это… открывайте уже, что ли!

Следом за первой пуговицей отправилась вторая, а потом третья.

Снова стук.

– Хм. Я, конечно, могу ее задержать, но вряд ли надолго! Так что… вы бы лучше и правда закруглялись.

Задорный голос Джен, которая едва удерживалась, чтобы не захихикать, все-таки достучался до нашего затуманенного сознания. Морвин застыл и только тяжело дышал мне в ключицу. А потом хриплый шепот обжег мою кожу, покрытую испариной.

– Н-небо, Маэлин… Хорошо, что уже темно… Завтра мне придется долго выбивать из себя напряжение на тренировках. Надеюсь, ваш парк переживет.

Решительно отодвинув меня в сторону, он скрылся в темноте за дверью.

Я бросилась к постели и укрылась с головой – кутаясь в его запах, путаясь в мыслях, прижимая ладони к груди, где на коже еще горели его поцелуи.

– Не спрашивай! – глухо пробормотала я, когда Джен вошла в комнату на цыпочках.

Глава 40

Спала я из рук вон плохо. Мне было жарко, душно, неудобно, а круговерть мыслей и воспоминаний в голове никак не желала успокаиваться. Не добавлял душевного равновесия и тот факт, что занятия на завтра отменили, потому что первое испытание Турнира было назначено уже на девять утра. Время нынче дорого, чтобы тянуть, да к тому же организаторы посчитали, что чем более спонтанными будут результаты, тем ближе к истине.

Наконец, комкая одеяло и глядя распахнутыми глазами на то, как медленно светлеет в комнате, я поняла, что есть единственный способ успокоить мои взвинченные нервы.

Поэтому, когда первые золотые солнечные лучи брызнули на стены, я как мышка тихо вылезла из постели. Наскоро привела себя в порядок, волосы сколола в аккуратную прическу шпильками. На минуту зависла перед платяным шкафом – и вытащила из него в конце концов вместо формы платье, в котором приехала в Академию. Светло-голубое, с коротким рукавом, отороченным нежным кружевом… но самое главное – на нем не было никаких пуговичек!

Правда, взамен в наличии имелся вырез – хоть и довольно скромный, но он там был. Это, конечно, несколько хуже, чем застегнутый под самое горло воротник школьной формы… но определенно значительно лучше, чем пуговички!

Если принять во внимание, что в день, когда Морвин в буквальном смысле свалился мне на голову, пострадала одна пуговица, наши валяния по крыше закончились плачевно сразу для двух, а вчерашняя подготовка к Турниру – уже для трех… и на этой мысли меня снова бросило в жар… то тенденция налицо, и ее срочно нужно переломить. Потому что, если так пойдет дальше, пуговички на моем платье закончатся еще быстрее, чем терпение одного настырного огненного мага.

Которого я умру, если не увижу прямо сейчас.

Наша кастелянша, по счастью, просыпалась рано, и в шесть утра женская башня уже была снова открыта.

Мои атласные туфельки с подошвой из мягкой кожи едва слышно шлепали по каменным плитам. Пурпурные розы лениво и сонно перемигивались со стен бледным светом.

Где-то на втором этаже хлопнули двери. Надо же, кто-то еще просыпается в такую рань!

Я зажмурилась на секунду, выбежав на высокий порог Академии пурпурной розы, поднесла ладонь к глазам, чтобы взглянуть на то, как рассветное солнце пробирается меж ветвей. Как изменилось здесь все за те несколько дней, что я провела в своих страданиях, не видя и не слыша ничего вокруг! Это словно заснуть и проснуться в новом мире. Зеленом первой яркой зеленью, буйно идущей в рост; шумном – перекличкой опьяневших от радости птиц; душистом – запахами весны, что уже не робко выглядывает из-за плеча зимы, а уверенно и властно завоевывает ее бывшие владения.

И если я правильно поняла, кое-кто мне вчера проговорился, что собирается «сбрасывать напряжение» на тренировках в этом самом парке.

Никакого подозрительного шума не слышалось, поэтому я просто пошла вперед наобум, по наитию. Внутреннее чутье вело меня безошибочно, словно в грудь вставили компас.

А может, просто сердце билось все быстрее и быстрее по мере того, как я приближалась к эпицентру своего существования.

Когда это случилось? Как могло произойти так быстро? Как вышло, что каждый день обретает цвета и каждое мгновение дышится вольнее, когда он рядом, – а без него все пусто и серо, и словно выцвели все краски мира? Я не знала. Но судя по тому, как решительно и безжалостно он сам кроил и перекраивал свою собственную жизнь, чтобы быть рядом со мной, наши эпицентры совпадали в одной точке.

Я сбросила туфли и пошла босиком по мокрой траве, чтобы подкрасться незаметно.

За деревьями, в стороне от главной аллеи, Морвин стоял ко мне спиной на небольшой поляне… очень странно стоял. На одной ноге, вторую поджав как цапля. Руки распростерты в стороны под прямым углом, и загорелую кожу на рельефе напряженных мышц золотит рассвет. Сам неподвижный как дерево.

Я осторожно отвела в строну мешающие ветви рододендронов, все в тугих бутонах, вот-вот взорвущихся цветом, и на цыпочках двинулась дальше – медленно-медленно, изо всех сил пытаясь не дышать. Солнце было на моей стороне – тени падали за спину и не должны были обнаружить меня раньше времени. Что там еще? Ага, ветер. Ветер тоже дул правильно – в лицо, относя мой запах так, чтобы не спугнуть дичь…

Мне очень быстро напомнили, кто тут дичь, когда Морвин резко развернулся и одним прыжком пересек мой путь. Тут же сграбастал в охапку, хищно улыбаясь.

– Ай! Уйди! Ты весь мокрый! – взвизгнула я, смеясь.

– Ты теперь тоже. Так что без разницы.

Сердце предательски екнуло в груди и сладко заныло где-то в животе, когда я подумала, что он может захотеть продолжить с того места, где мы остановились вчера – но Морвин только легонько чмокнул меня в губы и выпустил.

– Не отвлекай, Ледышка. Иди лучше, сядь вон на том бревнышке!

Я послушно села, куда было велено, и принялась наблюдать за тренировкой. Цаплей он больше не становился, зато в ход снова пошел меч, что был заботливо прислонен к соседнему дереву.

Молниеносные, резкие, едва заметные глазу движения – и с тихим свистом многострадальное дерево лишалось то веточки, то листка… я подумала – хорошо хоть благоразумные птицы давно с него убрались.

– А ты чего, собственно… приходила? Учти, у меня еще час минимум… по плану, – спросил он между делом, не глядя на меня и как-то по-хитрому поворачивая меч в правой руке, делая круговые движения запястьем.

– Ну… – я поерзала на бревне и бросила на Морвина косой взгляд. – Я подумала, что тоже хочу узнать тебя получше.

– А вообще-то… могу и раньше закончить! – с энтузиазмом ответил огненный маг и меч как-то подозрительно быстро отправился обратно в ножны.

Тяжело дыша, Морвин уселся рядом, бесцеремонно сдвинув меня к краю и прижимаясь плечом, хотя места на бревне было еще предостаточно. Попутно самым наглым образом обследовав глазами содержимое моего декольте, в результате чего я поняла, что, собственно, все мои старания были напрасны, и на свидания с ним я могу надевать что угодно с равным результатом.

– Ваша мода не безнадежна! – вынес вердикт нахал, а потом быстрее, чем я придумала, как возмутиться, подтянул все же взгляд выше и перехватил мой. – Итак? Какие будут мысли – как именно за оставшиеся пару часов ты собираешься узнавать меня получше?

– Ты неисправим! – констатировала я. – Просто расскажи что-нибудь!

– Скучная ты. И что же тебе рассказать? – вздохнул опечаленный маг.

– Что угодно! Я почти ничего не знаю ни о тебе, ни о твоем мире. Ну… расскажи, например… о своем мече! Мой отец может часами рассказывать о любимом оружии. Наверняка тебе тоже есть, что порассказать.

– Ничего особенного, – пожал плечами Морвин. – Правда, уверен, что любое оружие твоего папочки сломается о мой меч, как деревяшка. Как-никак, сталь, закаленная в священном огне Храма Великого Пламени! Ковал его сам, соединял разные сорта стали – более прочные и более вязкие. Брусок после ковки разрезается поперек, снова куется в горне, и снова разрезается. И так слой за слоем, триста раз. В результате узор на клинке неповторим и прихотлив, как рисунок на пальце человека.

– Как сложно. И красиво.

– Не вздумай трогать без меня – порежешься. Что еще тебе интересно?

Я задумалась.

– Ты рассказывал, что учился в Храме. Вас там учили управлять огненным даром?

– В том числе.

– А как ты стал Верховным магом огня?

– После смерти моего учителя, Рагнора Красноглазого. Старик учил меня больше десяти лет… его не стало год назад. Никто не ожидал, что в последние минуты жизни он назовет преемником меня – слишком молод, – печально улыбнулся Морвин, и тень легла на его лицо. Кажется, он очень любил старика.

– Мне жаль… наверное, он был для тебя как семья… – я осторожно положила руку Морвину на локоть и вздохнула. Мы помолчали пару минут, пока он мыслями блуждал в прошлом. – Ну а… черное пламя на твоей коже? Оно откуда? С рождения?

Он покачал головой.

– Наставник во время инициации ученика дарит ему частицу своей магии, и тогда первые линии узора протягиваются под кожей. Он необходим, чтобы лучше управлять силой. Крохотное пламя, новорожденное! И только от тебя зависит, каким ярким оно сможет стать. Сколько силы в тебе с рождения – это не все, это даже не полдела. Остальное достигается упорным трудом, изматывающими тренировками, сложными битвами с опасными противниками. Ты уже видела там, в Храме – победитель забирает огонь побежденного.

– Да, я видела. Никогда не забуду это зрелище, – тихо проговорила я, и черные извивы линий снова притянули мой взгляд. – У тебя половина тела этим узором покрыта. Ты никогда не проигрывал?

Огни под кожей в свете яркого солнечного утра горели совсем приглушенно. И все-таки я чувствовала там, в глубине, жаркую пульсацию магии, бегущие по рисунку искры – словно кровь по венам, словно медленно-текущая лава дремлющего вулкана.

Морвин усмехнулся и боднул меня плечом.

– Что ты, Ледышка! Конечно, проигрывал. Нельзя научиться побеждать, не научившись сначала проигрывать. Ты не узнаешь вкус победы, если не поймешь, как подниматься после поражений. Не научишься держать крепко меч в руке, если он станет выпадать из твоей ослабевшей ладони всякий раз, как на лестнице совершенствования тебе будет встречать противник сильнее тебя.

– Ты же это не только про меч сейчас, да?

– Конечно. Рагнор этот принцип исповедовал всю жизнь. И умер как всегда мечтал, от старости. Я видел, как бледнел его узор и исчезал, когда его могучий дух покидал дряхлое тело.

Я слушала, как завороженная. И погрузившись в философско-созерцательное состояние как-то пропустила момент, когда Морвин резко поменял настроение. Чтоб ему – и его кипучему огненному темпераменту!

В темных глазах заплясали искры, улыбка зажглась на краешках губ.

– А впрочем, последнее поражение в битве случалось со мной лет в семнадцать, помнится. С девушками в том числе.

– Хвастун! – пробурчала я, изо всех сил сдерживая ответную улыбку.

Магия этого дивного утра, наполненного хрустальной прохладой, выкрашенного нежнейшей пастелью и молчаливо-притихшего, как-то странно на меня действовала. Наполняла тело легкостью, и заботы отходили на второй план. В конце концов… мы ввязались в Турнир совершенно случайно. Морвин не расслышал толком, ну а я – просто встала и пошла к нему, когда позвал. Потому что не могла не пойти. И поэтому… какая разница, признают нас идеальной парой на этих дурацких испытаниях или нет! Мое сердце уже выбрало.

– М-м-м… нравится мне этот твой взгляд, Ледышка!

– Какой еще взгляд?! – спохватилась я и напряглась.

– О, примерно такой, каким ты спину мою пожирала, когда в первый раз подглядывала из своего мира.

Я вскочила, краснея, и уставилась на него гневно:

– Глупости какие ты говоришь! Не было такого!

– Как скажешь! – подмигнул мне нахальный огненный маг с отвратительно самодовольным выражением лица.

Сидеть рядом дальше и служить мишенью для поддевок расхотелось.

– Спасибо за интересный разговор! Узнала много нового. Теперь точно не засыпемся на испытании. Пойду я, пожалуй, на завтрак, не стану тебе мешать…

Морвин поднялся с бревна, потянулся за мечом с деланно-расслабленным видом – а потом я сама не заметила, как оказалась схвачена за руку. И вот уже иду куда-то через парк, который становится все гуще, подол моего чудесного голубого платья мокнет в высокой траве, босые ноги снова как ледышки, и я вообще не понимаю, почему куда-то подевались все слова и вместо того, чтобы забрать у него руку, я иду молча и радуюсь.

– По твоей милости моя тренировка на сегодня и так загублена. Так что пойдем, хочу тебе кое-что показать!