Текст книги "Академия пурпурной розы (СИ)"
Автор книги: Анна Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
Аж зажмурилась от удовольствия, и от волны тепла, побежавшей по телу.
Вот теперь все, как надо. Вот теперь хорошо.
И я никому не позволю отобрать у меня чудо, случившееся в моей жизни. Осквернить еще одним преступлением стены Академии пурпурной розы, где я наконец-то стала по-настоящему счастлива.
– Пойдем. Я поняла. У меня есть еще одно имя.
Глава 49
Леди Ректор выслушала наше предложение провести «облаву» на преступника достаточно спокойно, хотя известие о том, что профессор менталистики – «пустышка», повергло ее в самый настоящий шок. Но как объяснила Леди, за время общения с магами она навидалась такого, по сравнению с чем это – цветочки. Только выразила сожаление, что положилась на рекомендацию и лично не проверила ментальные способности профессора – все-таки, подготовка к открытию Академии велась в большой спешке. Зато идея привлечь Гордона вызвала у нее горячий энтузиазм.
– Так и поступим! – она решительно хлопнула крохотной морщинистой ладошкой по столешнице, и глаза ее засверкали решимостью. – Я сейчас же прикажу созвать всех обитателей Академии в общий зал. Там пока нет новой мебели, но ничего, ради такого случая и постоять можно. Сотрудников моего старого друга Шеппарда расставим у дверей. С их опытом они без труда поймут, стоит ли брать человека на допрос, если в ответ на проверку мыслей последует неадекватное поведение. Сейчас-то негодяй спокоен, он чувствует себя в безопасности. Я специально распустила слух, что наша Мэри-Энн при смерти, чтобы ее не попытались добить. Хотя между нами – девочке уже намного лучше, дыхание и пульс в норме. Так что, полагаю, неожиданность обвинения, да еще и при всех, должна вывести преступника из равновесия и заставить показать свое истинное лицо. Вы молодцы, ребята! Мне самой не терпится узнать, кто же тот волк в овечьей шкуре, которого мы пригрели. Но хотя бы мне расскажите по секрету – чьи имена вы решили назвать?
– Во-первых, Эван Рок, – снова повторил Морвин. Старушка нахмурилась, но кивнула. Я бы даже не исключила, что ей самой такая мысль уже приходила в голову.
А потом я назвала второе имя, и глаза леди Темплтон полезли на лоб. Впрочем, Морвин тоже посмотрел на меня с неслабым удивлением.
Это имя не звучало ни в одном нашем обсуждении.
– Но Эмма, милая, ты уверена?..
– Мне кажется, в таком деле никогда нельзя быть уверенным, – смущенно сказала я, опуская глаза. – Но я долго думала, и все, что мы знаем о преступнике, да еще и настойчивые уколы интуиции, привели меня именно к этому выводу.
– Что ж… надеюсь, скоро мы узнаем наверняка, – подытожила Леди Ректор.
Людское море в бывшем лекционном зале кипело шумом. Все обсуждали, что могло понадобиться Леди Ректор так срочно – строили версии, предположения, кто-то даже опасался, что теперь Академию закроют из-за того, что в ней стало небезопасно находиться студентам.
Возле небольшой, слегка приоткрытой «преподавательской» двери, которая выводила за кафедру, стояли мы с Морвином и Гордон. Поскольку эта часть зала была на небольшом возвышении, всех было видно как на ладони. У высоких дверей в зал, уже давно не светлых, а почерневших от копоти, стояли ищейки Тайного сыска. Неподвижные как часовые, они цепкими взглядами незаметно оглядывали присутствующих.
Леди Темплтон за кафедрой то и дело нервно поглаживала шерсть своей оленихи и ждала нашего сигнала – когда Гордон, прочтя мысли нужного человека, поймет, что это и есть преступник. Я же больше всего волновалась, что будет, если ни один из двух вариантов не окажется правильным, и мы просто зря собрали всех этих людей, а настоящий преступник по-прежнему останется неузнанным. Ведь он сейчас наверняка здесь, среди нас! Наслаждается собственной безнаказанностью… а возможно, строит планы дальнейших действий.
Если же мы угадали… я безумно хотела бы знать, для чего ему все это понадобилось. У меня, конечно, были кое-какие догадки… но весьма смутные.
Итак, все в сборе. Пора начинать.
– Дорогие друзья! – воскликнула Леди Ректор, и шум немедленно утих – словно волны разбились о скалы. – Вы, верно, гадаете, для чего мы просили вас явиться сюда. Мы сделали это, чтобы объявить, кто преступник! Кто совершил отвратительное злодеяние этой ночью, осквернив стены Академии пурпурной розы. Дело в том, что этот ужасный человек оставил улику на месте преступления и тем самым выдал себя.
Она сделала драматическую паузу. Мы обговаривали это заранее – леди Темплтон должна сделать так, чтобы преступник забеспокоился. Чтобы все мысли у него были только о том, что он совершил – и тогда Гордон, заглянув ему в голову, увидит то, что надо.
Правда, судя по лицам присутствующих, забеспокоились все.
– Ледышка, ты в порядке? Ты бледная, – Морвин сильнее сжал мою руку, и я выдохнула. Только теперь заметила, что, кажется, забыла дышать.
– Ага, в полном. В обморок готова упасть от переживаний, а так в порядке, – попыталась пошутить я.
– Так, я готов! Давайте первое имя, – деловито перебил нас Гордон, занимая свое место у щели в дверном проеме. Я отступила, чтоб не загораживать ему путь своим панцирем.
– Эван Рок, – в который раз повторил Морвин.
Несколько секунд ожидания растянулись, кажется, на целую вечность.
Менталист смотрел в зал затуманенным, отстраненным взором – словно был не с нами сейчас. Словно рядом осталась лишь оболочка, а разум его вылетел за пределы и парил сейчас незримо там, внизу.
Наконец, он мигнул и перевел осмысленный взгляд на нас.
Покачал головой.
– Не он. Это точно не он был ночью в башне. Но…
– Но? – насторожился Морвин.
– Какой же странный разум! Предельно собранный, спокойный как поверхность темного лесного озера. Ни единой волны, ни плеска рыбьего хвоста… Как будто не живой человек. Никогда такого не встречал. Хм… я подумаю над этой загадкой на досуге. Пока могу сказать с уверенностью – его мысли и воспоминания за минувшие сутки не содержат ничего подозрительного.
– Так ты что же – и воспоминания читать можешь? – удивилась я.
Гордон невозмутимо пожал плечами, не сдерживая самодовольного блеска в глазах за стеклами очков.
– Теперь ты, Эмма! Твой вариант – и мы в расчете.
Я собралась с мыслями. Глубоко-глубоко вздохнула.
Сейчас все решится.
– Мисс Роджерс!
– Кто?! Ты о ком вообще? – уставился на меня Гордон в удивлении.
Собственно, а чего я еще ждала. Я сама с трудом вспомнила имя этой женщины. Такой незаметной. Той, которая никогда бы не вызвала подозрений у Мэри-Энн, к которой она бы спокойно повернулась спиной. Которая была очень сильной от постоянного физического труда. Той, у кого абсолютно точно были ключи от женской башни. И если я права, был мотив. Очень странный, невероятный и, если вдуматься, слегка безумный… но мотив.
– Я говорю о вон той худощавой высокой женщине средних лет в черном платье. Она стоит рядом с Авророй Оскотт в первых рядах. О нашей… кастелянше.
Гордон больше не стал уточнять и переспрашивать.
Он снова ушел в себя… но в этот раз ненадолго.
Отшатнулся, почти врезавшись лбом в дверной косяк. Закрыл глаза рукой, опустил лицо.
– А я еще раздумывал… о карьере в Тайном сыске… Никогда! Ч-черт, как же это противно! Кровь. У нее в мыслях кровь. Она постоянно думает о связке ключей… тяжеленной такой связке ключей… и на них кровь.
Тем временем, закончив очередную часть «внушающей трепет» речи, Леди Ректор оглянулась. Слегка дрожащей рукой я показала ей два пальца. Это означало, что второе имя подтвердилось. Она кивнула, давая понять, что сигнал принят, а потом провозгласила гневно:
– Так вот, имя этого человека, имя подлого преступника… мисс Роджерс! Женщина, которая служила здесь с самого момента открытия Академии, и чье доброе имя никто бы не подумал подвергать сомнению… если бы она сама своими действиями на уничтожила его. Господа, арестуйте коварную преступницу!
Несколько ищеек бросились через весь зал к первым рядам, где все как один отпрянули в стороны от мисс Роджерс, оставив ее стоять в одиночестве – и я отчетливо видела, как маска невозмутимости слетает с ее лица, разбитая вдребезги, как стремительно она бледнеет, каким безумным блеском загораются глаза, что казались огромными на худощавом вытянутом лице со впалыми щеками.
– Вы… не смеете! – выкрикнула она, уставив узловатый палец на Леди Ректор. – Вы такая же, как мы! Вы – человек! Как вы можете быть на стороне этих проклятых магов?! Разве не понимаете, что нас всех ждет?! Участь жалких рабов, пыли под их ногами! Вы этого хотите?!
Когда ее подхватили под локти с двух сторон, она перешла на визгливый крик.
– Зачем мы будем им нужны, если все может сделать магия?! Нельзя ждать, пока они выкинут нас на помойку, как ненужных кукол! Мы должны нанести удар первыми! Как вы не понимаете… Глупая старуха! Никчемная маразматичка! Идио…
Поток оскорблений прервала пощечина. Прямо перед истерящей кастеляншей стояла Аврора Оскотт – прямая как палка, красивая и надменная, точно королева. Ни единого волоска не выбивалось из идеального пучка, ни единой складки на юбке. Она единственная невозмутимо осталась на месте, когда Леди Ректор объявила имя.
– Идиотка здесь ты! Если уж попалась так бездарно, имей смелость принять свою участь с достоинством.
А потом наша математичка повернулась к старшему из сотрудников Шеппарда и протянула ему оба запястья, алебастрово белевших в кружеве длинных черных рукавов.
– Вы все равно узнаете после допроса. Так что не вижу смысла сидеть и дрожать, ожидая, пока за мной придут. Это все была моя идея. Роджерс – только лишь исполнитель. Мой муж не в курсе, он здесь не замешан – клянусь честью! И надеюсь, что в тюрьме со мной будут обращаться сообразно моему высокому дворянскому статусу.
Не говоря больше ни слова, она покорно дождалась, пока на ее руках защелкнут наручники, а потом с гордо поднятой головой удалилась во главе процессии. Мисс Роджерс, обмякшую и жалкую, почти тащили за собой ищейки Тайного сыска.
Леди Ректор устало покачнулась и вцепилась крепче в шерсть Метели.
– Дорогие мои… все могут быть свободны. Когда появятся новости, мы вам сообщим. Как только сами хоть что-то поймем… в этой ужасной истории. Второе испытание Турнира семи замков… разумеется, переносится на завтра. Этого всего уже слишком много… для одного дня. Уф-ф-ф…
Гудящая как рой потревоженных ос толпа потянулась на выход, а я подбежала к Леди Темплтон, опасаясь, что старушке стало худо. Десять. Всего сантиметров десять, наверное! Неужели скоро мой панцирь, наконец-то, растает без следа, и я смогу почувствовать себя нормальным человеком?!
Волновалась я напрасно. Яркие рожки оленихи слабо замерцали, искры магии потекли с ее сверкающей шерсти, впитываясь в ладони хозяйки… и уже через несколько секунд щечки Джиневры порозовели, дыхание успокоилось и силы, кажется, вернулись.
Леди Ректор ободряюще мне улыбнулась.
– Все хорошо, милочка! Идите, погуляйте со своим молодым человеком – вы отлично потрудились! А я вернусь в кабинет, переведу дух… и буду ждать отчета наших сысковиков. Пока даже ума не приложу, что же могло подвигнуть всех этих людей, которым я так доверяла, на столь отвратительную подлость. Надеюсь, до конца дня мы прольем свет на эту загадочную историю. Кажется, Аврора Оскотт готова говорить… Приходите ко мне на чай через пару часиков – возможно, будут новости.
Мою тревогу немного отпустило, и я позволила Морвину увести меня. Гордон уже куда-то исчез. Надо будет не забыть поговорить насчет него и Солейн с Леди Ректор, когда мы придем к ней на чай.
До конца расследования было запрещено кому бы то ни было покидать территорию Академии. Но, по счастью, на парк этот запрет не распространялся вроде бы, и мы с Морвином решили немного проветриться.
Оказалось, что нашим мечтам не суждено сбыться – ветра не было совсем. Дикая духота и жара царили в этот послеобеденный час и сдавливали тисками со всех сторон, стоило выйти из-под прохладных сводов Академии пурпурной розы. Даже август позавидовал бы раскаленной дымке, парившей над ссохшейся почвой, небу, выбеленому почти до цвета кипяченого молока, зною, волнами расходящемуся в разреженном воздухе. А ведь сейчас все еще апрель!
– Хочешь, прогуляемся до персикового дерева? – спросил Морвин, сжав мои пальцы в ладони чуть крепче. Я улыбнулась в ответ и кивнула.
Ворох увядших лепестков усеивал землю в сени искривленных черных ветвей – обрывками поблекшего чуда, выцветшим воспоминанием о минувшем счастье, которое ты силишься оживить в памяти, но вместо волшебной мелодии на ум приходят лишь отдельные, нестройные ноты, какофонией царапают нервы и заставляют сердце сжиматься осознанием потери.
Моя рука безвольно упала, выскользнула из держащей ее руки.
– Нет… не может быть!
Морвин взял меня крепко за плечи и развернул к себе.
– Не смей! Маэлин, посмотри на меня! – его взгляд прожигал до глубины души, доставал до самых потаенных уголков, и мне хотелось спрятаться в нем, раствориться в его уверенности в том, что все будет хорошо. – Даже не думай что-то там себе воображать, что это дурной знак. Не бывает дурных знаков! Есть лишь наши действия и их последствия. И наша настойчивость, наша сила воли – с которой мы с тобой сможем все!
И я рада была бы ему поверить… но…
Я растерянно оглянулась. Поляна, где мы совсем недавно сходили с ума от пьяных поцелуев, казалась теперь совсем другой. Листва деревьев, едва распустившаяся, такая нежная и ранимая, уже вяло поникла, кое-где скрутившись по краям. Персиковое дерево выглядело так, будто вслед за цветами вот-вот лишится и последних листьев – и только голые ветви скрюченными пальцами будут протягивать руки к небу.
– Маэлин! Да что ж ты… магия! Твоя! Сейчас же! – он встряхнул меня за плечи, и я очнулась.
Просто вид этого места, такого дорогого мне, ударил в самое сердце – я словно прочувствовала боль и жажду каждого дерева. И если я могу помочь…
Закрыла глаза. Потянулась к бьющемуся сердцу моей магии где-то там, глубоко внутри. Зачерпнула полной горстью… Рассыпала в стороны колким снегом, ворохом синих искр, живительной росой, напоив все вокруг своей юной, свежей, нерастраченной, слишком большой для моих хрупких плеч силой.
Открыла глаза.
Морвин как завороженный смотрел на снегопад.
Тихий снег падал, и падал, и таял прямо в воздухе, проникая в каждый лист, впитываясь в него каплями целебной влаги. Магический снег. Который я только что создала.
Несколько мгновений деревья будто прислушивались к тому, что происходит… а потом разом встряхнули ветвями с тихим звоном – и новая, ярко-зеленая листва выстрелила из каждой уснувшей почки, с каждого засохшего сучка, с каждого увядшего побега. Живой, звенящий, посвежевший, искрящийся алмазными брызгами парк был вокруг – а воздух, напоенный прохладой, казался таким чистым и свежим, словно после грозы.
Посветлевшим взглядом смотрел на меня Морвин, пока я, не веря, оглядывалась и приходила в себя.
– Ты знаешь… я ведь не всю правду сказал тогда – на первом испытании. Я не только поэтому называю тебя Ледышкой.
Я вдруг поняла, что ужасно соскучилась по обнимашкам. Влетела в его объятья, уткнулась носом в грудь, втянула запах, вздрогнула от наслаждения, когда сильные руки сомкнулись на моей спине и крепко-крепко прижали.
– М-м-м… и почему же еще? – промурлыкала устало и довольно.
– Когда я был еще маленьким… – доверительно продолжил Морвин, удовлетворенно вздыхая, – мне рассказали, что есть такая штука – «лед». Я никогда не видел его, как и снега, в общем-то. Только в книгах на картинках, и мне было очень трудно представить, что это такое. Когда вокруг – вечный раскаленный жар, а сам ты огненный маг… словосочетание «холодная твердая вода» звучит так странно, что любая фантазия сказочников меркнет. Ну а потом… когда я уже жил в Храме Великого Пламени…
Он осекся на мгновение, и я поняла, что он имеет в виду. Когда он уже остался один. После извержения того проклятого вулкана.
– Однажды мы с другими учениками посетили другой Великий Храм – Храм Хаоса. И вот у них были огро-омные такие подземелья, уходящие глубоко, к самым корням скал. Великий маг Хаоса, Шаэр Ридан, как величайшее чудо показал нам сокровище, что хранилось в этих подземельях.
– Лед?.. – выдохнула я, когда он сделал паузу.
– Лед.
Морвин поцеловал меня в висок, вдохнул запах моих волос, прошелся губами по кончику уха, заставляя сердце мое снова и снова обрываться и падать куда-то далеко вниз. Хрипловатый шепот коснулся нежных завитков волос, выбившихся из прически и прилипших к скуле.
– И ничего прекраснее я в своей жизни не видел… до того момента, как встретил свою Маэлин – самое драгоценное сокровище, сияющее в центре Сферы из чистого льда.
Когда горячий маршрут завершился на моих губах, на них уже цвела нежным цветком счастливая улыбка.
– Ну что, идем потихоньку обратно? Или тебе надо еще немного поднять настроение? – спросил меня Морвин, выпуская, наконец-то, из рук с лукавой усмешкой. Основательно растрепанную, раскрасневшуюся, со сбитым напрочь дыханием и бешено скачущим пульсом. Слова все потерялись, и я просто кивнула. Морвин расценил это как «еще немного».
Уже покидая поляну, Морвин вдруг затормозил и нагнулся, поднял что-то из-под моих ног.
– Держи-ка вот это! – он вложил в мою ладонь нечто маленькое, твердое… и ужасно грязное.
Мой несносный огненный маг как всегда в своем репертуаре.
Я вытащила из кармана форменного платья кипенно-белый носовой платочек с вышитыми собственной рукой инициалами Винтерстоунов и осторожно переложила в него, отряхнув от комьев земли, пузатую персиковую косточку.
– Поняла теперь? Это всего лишь цветы. Цветы умирают каждый год. Но пока живы корни, пока новые семена дают всходы – нет никаких поводов для грусти. Так что выше нос, Ледышка! И я обещаю тебе – когда-нибудь мы с тобой вырастим новое персиковое дерево. Вместе.
Глава 50
Едва мы покинули поляну и вернулись на аллею, как послышался шум.
И вот уже, ломая кустарник, на нее вывалились несколько человек. Двое ищеек тащили под руки того, чьи солнечно-яркие, желто-оранжевые одежды я никогда еще не видела такими испачканными – грязью, обрывками листвы и древесной трухой.
Мистер Пим. Наш «проректор по хозяйственной части», всегда такой дружелюбный и улыбчивый. Сегодня его взгляд казался диким и мрачным, а еще какое-то странно-брезгливое выражение делало его круглое лицо неприятным, почти отталкивающим. Как будто с клоуна облетел грим, и вместо добродушного веселого дядюшки с красным носом видишь испитого, битого жизнью и циничного дядьку средних лет.
– Что он сделал? – спросил Морвин, пока я молча таращилась на Пима.
– Тайна следствия, – пожал плечами один из людей в сером. – Поймали при попытке бегства.
Пим уперся ногами в землю, затормозил.
– Ничего. Я не сделал ни-че-го! В этом вся беда. И еще до конца года все мы, нормальные люди, пожнем плоды того, что ничего не делали! Пока вы! – порождения мерзостной магии! – рушите наш мир.
Он в каком-то яростном отчаянии толкнулся локтями, но вырваться не смог.
– Все это… все это только начало! Королевство за морем гибнет – оно подыхает, чтоб его! И скоро нас ждет та же участь. И все из-за вас! Вы, маги, вмешиваетесь в основы мироздания. Вы жадно отбираете у природы ее секреты. Вы как дети, которые ломают игрушку, чтобы посмотреть, как она устроена! И не понимаете последствий. А последствия обрушатся на головы невинным! Потому что мы не успели вовремя вырвать корни зла…
Он еще долго выплевывал какие-то обвинения, но ищейки поспешно увели его прочь, куда-то внутрь Замке, где Старая Леди выделила им помещения для допросов.
Еще один. Значит, их было трое. Мисс Роджерс, Аврора Оскотт – и вот теперь, оказывается, еще и мистер Пим.
Морвин стоял и смотрел вслед ушедшим, нахмурившись. Я покрепче вцепилась в его руку. Проговорила задумчиво:
– Знаешь… а ведь можно было догадаться, что он что-то скрывает. Ты помнишь, в день, когда объявили о Турнире и ты… вернулся из своего мира ко мне… Мы с тобой остались в лекционном зале, когда все ушли, и мистер Пим – он пришел нас выгонять и закрывать зал. И не мог скрыть свое раздражение. Это было так странно! Ведь он всегда носил такую подобострастную маску, так приторно-сладко себя вел со всеми… Видел бы так, как он встречал студентов у ворот Академи пурпурной розы в день открытия! И вот теперь оказывается… это двуличие было неспроста. Он ненавидит нас.
Мой голос дрогнул и осекся, но я продолжила. Должна была поделиться мыслями, которые теснились в голове и не давали покоя – то, о чем я думала с самого утра.
– Он… ненавидит магов. Как и мисс Роджерс. Как и Аврора Оскотт. И еще наверняка многие из простых людей, кто не показывает это. Они боятся, что мы займем их место – боятся угрозы, которую несем. Потому что один недоучка-менталист способен внушить что угодно и прочитать твои мысли. Потому что наш Король когда-то в минуту гнева, потеряв контроль над своей силой, стер дочиста разум профессора Оскотта, довел его до состояния агукающего младенца. Потому что один огненный маг, разъярившись, способен сжечь целый зал за пару минут. А я… даже не представляю, на что способна я.
– Ты способна на чудо, моя Маэлин. Потому что ты сама – чудо. – Морвин тепло посмотрел на меня и поцеловал в макушку. – И ты еще докажешь этим глупцам, что магия способна не только разрушать, но и исцелять тоже. Магия лишь инструмент – как нож, которым врач спасает жизнь, хозяйка режет хлеб, а убийца вспарывает живот. Цель зависит от направляющей его руки, от руководящей воли. Но ты ничего не можешь сделать – у обычного человека все, что непривычно, без разбору кладется разумом в коробочку «опасно». Наверное, какой-то древний защитный инстинкт, который пришел из глубины веков.
– Тебе надо идти к нам профессором истории. Откуда ты знаешь? – улыбнулась я. Мне так нравились редкие моменты, когда он бывал серьезен, как сейчас.
– Просто я тоже долго складывал в эту коробку многое, – пожал плечами Морвин.
Он потянул меня за руку, и мы потихоньку тоже направились в сторону Академии пурпурной розы.
Леди Ректор молча налила нам чаю. Ее губы были поджаты, движения маленьких сухоньких рук – аккуратны и отточены. Она дождалась, пока мы с Морвином заберем с ее массивного ректорского стола чашки и вернемся на диван, после чего откинулась на спинку высокого мягкого кресла и устало прикрыла глаза.
– Моя вина. Я не увидела. Не разглядела в Авроре растущего сгустка тьмы. А ведь эту девочку помню с того момента, как угловатый подросток с большими голубыми глазами подступил под мое крыло в Эбердин. Столько лет ее учила, видела ее острый ум, волновалась из-за некоторой надменности, из-за чего Аврора всегда была одинока… пока однажды, на выпускном курсе ее соседкой по комнате не стала некая мисс Кэти Лоуэлл.
Мама. На душе стало теплее от простого упоминания ее имени. Как же я скучаю по ней! Как многое надо будет рассказать при встрече. Почему-то я не сомневалась, что в отличие от папы, она поймет меня с полуслова. Так что, пожалуй, длинный разговор надо будет начать именно с нее. И желательно, наедине.
Леди Ректор, меж тем, продолжила рассказ – пожилые люди часто помнят то, что было много лет назад, намного острее и четче недавних дней. И сейчас я знала, что у нее перед глазами как живые встают образы моей веселой и непосредственной мамы и холодной, надменной Авроры Оскотт в ученических платьях – а мне было так странно представлять, что эта грымза тоже когда-то была молодой.
– С появлением вашей с Дженни мамы, дорогая Эмма, многое пошло по-другому. Магия стала возвращаться в наш мир. И не только добрая, чудесная, светлая… – Леди Ректор бросила взгляд на Метель, и та дернула ухом, общипывая настенную сенницу в дальнем углу. – Но и злая. Та, которая дремала уже много веков. Аврора стала свидетельницей… скажем так, некоторых проявлений такой магии, которые сильно ее напугали. Девушка оказалась в неподходящее время в неподходящем месте и чуть не умерла, говоря своими словами. Кэти Лоуэлл спасла ее – но видимо, с тех пор в сознании Авроры магия осталась чем-то злым, смертельно опасным, гадким… Все стало еще хуже потом.
– Я слышала об этом происшествии, – проговорила я, потупясь. – Мама рассказывала. Аврора была влюблена в своего профессора географии. Не очень… приятного человека, но любовь зла. И однажды он повел себя… дерзко по отношению к Его величеству. А наш король, который только-только стал еще королем, вышел из себя – и не совладал с собственной ментальной магией. Просто-напросто… стер его разум.
Леди Ректор невесело улыбнулась.
– Аврора тогда была единственной, кто его не бросил. У этого желчного человека совсем не было друзей и почти никакой родни. Она его выходила. Несколько лет кормила с ложки. Учила говорить. Одновременно работала учительницей – она, восемнадцатилетняя гордячка! Отказалась от собственной семьи, которая запретила ей такой мезальянс. А ведь Аврора де Меритон – из о-очень богатого и знатного семейства! Я гордилась этой храброй, самоотверженной девочкой.
– А она задумала месть… – задумчиво сказал Морвин, вгрызаясь в очередное печенье.
– А оказалось, что она задумала месть, – подтвердила Джиневра.
Спокойным ровным тоном, который выдавал ту горечь, что переполняла нашу дорогую Леди Ректор, она пересказала нам кратко результаты, к которым пришло следствие после допросов.
Когда стало очевидно, что один за другим возрождаются Замки роз, и магия снова выходит из подполья, Аврора решила, что хоть кто-то должен этому помешать – раз уж даже сам Король на стороне «мерзости». Уничтожить магию на корню, пока она не расползлась смертельно опасной опухолью по всему Королевству Ледяных Островов.
И как только миссис Оскотт узнала об открытии первой в истории Королевства Академии магии, поняла, что это шанс! Столько юных одаренных магов соберется со всего света… Шанс уничтожить врагов одним ударом. Весь цвет эллери, их будущее.
Правда, задумки руководства Академии по созданию кафедры менталистики грозили помешать ее планам. Сильный менталист мог случайно прочитать ее мысли, испортить все. И тогда у Авроры родилась гениальная идея – протащить на место декана факультета одного из своих дальних родственников, оторванный листок рода, до которого никому не было дела. Именно по ее протекции в Академию приняли «пустышку» Пензервилля, и теперь она могла чувствовать себя в безопасности. Оставалось продумать, как именно нанести удар.
Оскотт клялась и божилась, что ее муж не в курсе, и вполне возможно, это было действительно так. Но как часто бывает, очень быстро судьба столкнула ее с подлинными единомышленниками.
Особенно рьяным сторонником заговора против магии стал мистер Пим. У него были какие-то свои, личные мотивы не любить магов – то ли жена сбежала с волшебником, то ли невеста выбрала не его прямо накануне свадьбы… Как бы то ни было, он твердо, до мозга костей был убежден, что маги опасны, потому что они всегда будут иметь преимущество перед обычными людьми. И если не давать им отпора, они постепенно станут кастой избранных и будут делать все, что только захотят!
Его настольной книгой были «Легенды эпохи Завоевания» – мерзкая старая книжонка, в которой расписывалось, какими ужасными чудовищами были эллери и какими героями Завоеватели, в стародавние времена захватившие их и основавшие на месте покоренной страны Королевство Ледяных Островов. Пим боялся, что эллери жаждут реванша и удивлялся, как никто не замечает этой угрозы.
Надо искоренить недобитое в древности зло – считал он. А проблемы с погодой и катаклизмы в Арвеноре только убедили его в том, что магия несет угрозу миру.
Аврора познакомилась с Пимом тоже в Эбердин, Королевской школе для подростков из богатых дворянских семей, где она раньше работала. Он там был завхозом на протяжении лет десяти, а она преподавала математику. Леди Темплтон, на свою беду, сама предложила этому, весьма опытному человеку, перейти в Академию пурпурной розы, и таким образом создавался крайне удачный расклад для заговорщиков.
Ну а дальше было совсем просто – будучи завхозом, Пим нанял мисс Роджерс в качестве кастелянши, а этой женщине в их плане отводилась очень важная роль.
Та самая фраза, которая натолкнула меня на мысль подозревать Роджерс, и которая всплыла в памяти после того, как я напряженно прокручивала в уме воспоминания о прошедших днях, чтобы найти хоть какую-то зацепку – это была фраза нашей кастелянши.
Она сказала ее мне однажды, когда я зашла к ней за очищающим камнем для формы:
«С этими камнями скоро и прачки не нужны будут. Вот когда не останется ни одной, тогда хватитесь – а поздно будет! А пока ходите себе, улыбайтесь на здоровье как дурочки…»
У нее тоже был заточен очень большой зуб на магов. Когда-то мисс Роджерс была владелицей собственного модного ателье, вполне преуспевающего. Но потом рядом появилась модная лавка Лизетт, и ее собственное предприятие разорилась. Она осталась просто ни с чем, была вынуждена перебиваться грязной работой. Однажды поздним вечером мисс Роджерс подсмотрела, как работает Лизетт – и поняла, что та добивается идеального фасона и незаметной строчки с помощью магии. Ей и в голову не пришло, что без ловких рук, чувства вкуса и стиля, без острого глаза и природного таланта вся эта магия не стоила бы ни гроша. Проще было обвинить ненавистную соперницу в нечестности, чем искать недостатков в себе.
В Академии пурпурной розы мисс Роджерс опасалась попадаться на глаза Лизетт – и напрасно, ведь легкомысленная бытовичка давно ее уже забыла. И все же озлобленная и беспринципная женщина решила оставить месть Лизетт «на сладкое», отложила ее на потом.
Но когда заговорщики узнали о Турнире семи замков и осознали, что скоро маги вот-вот возродят оставшиеся Замки роз, а тогда их могущество неимоверно возрастет, – поняли, что медлить больше нельзя.
Они жестоко, бездушно и подло решили ударить в самое слабое место. В ничего не подозревающих студентов Академии.
Мисс Роджерс пришла в женскую башню далеко за полночь, открыв ее своими ключами. У нее хранилась большая связка ключей – от большинства комнат и залов Академии пурпурной розы, кроме спален учеников. И это был еще один факт, который навел меня на мысли о кастелянше – ведь мисс Роджерс уже пользовалась ключом от женской башни при мне, когда принесла в общую гостиную нашу самую первую форму, еще в начале обучения в Академии.
А этой ночью… она тоже приходила в башню, чтобы принести форму. Особую форму – из ткани, пропитанной постепенно действующим ядом. Его следов не должны были обнаружить – скорее всего, решили бы, что девушки просто заболели какой-то кожной болезнью. Эту дрянь достал откуда-то мистер Пим.
