Текст книги "Академия пурпурной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

– Какая удача, что мне двадцать четыре, – невозмутимо ответил Незнакомец. – Между прочим, Ледышка, это истинная правда.

– Я не буду спрашивать, чем же вы, в таком случае, питались все эти двадцать четыре года… но могу, по крайней мере, поинтересоваться, откуда здесь взялись в такое время?! Все нормальные студенты заселились еще в первый день! – съехидничал Оскотт. Вот же прицепился на нашу голову, репей несчастный!

И тут вдохновение снова снизошло на меня.

Я решительно вышла вперед, встала рядом с Незнакомцем, сложила руки на груди и, вздернув подбородок, заявила:

– Если вы знаете моего отца, графа Винтерстоуна – а вы, я уверена, знаете, мистер Оскотт… – мистера на этих словах аж перекосило, и с я удвоенной энергией принялась нести свою вдохновенную чушь, – то наверняка слышали, что он обожает всяческое холодное оружие и много времени уделяет… укреплению обороноспособности родового замка. Наш…. ваш новый студент – один из мечников в гарнизоне, как вы можете догадаться по великолепному оружию на его боку. Папа… великодушно отпустил его учиться. Ага! Не поверите – чуть не плакал, когда отпускал. Правда, не с первого учебного дня – очень уж этот мечник у него… незаменимый. Пришлось отпуска дожидаться, да!

– Почему, в таком случае, он в женскую башню прямиком прибыл, этот ваш незаменимый мечник со своим незаменимым мечом? А?! – продолжал брызгать слюной Оскотт, то ли гневно, то ли завистливо впиваясь глазенками в моего Незнакомца, которого уже начинало ощутимо потряхивать от смеха.

А тот снова промолчал, глядя на меня искрящимся взглядом и ожидая, как я буду выкручиваться теперь. Наслаждается ситуацией, вот ведь гад!

– Ну это… может, вы еще и тетю мою знаете? Ту самую, которая известная на весь мир королева Арвенора? Ну, такая… с магией. Портальной. Она у нас гостила дома! Вот и забросила по дороге нового ученика. Чуть-чуть, правда, ошиблась с координатами приземления.

– С координатами приземления я немного ошибся, это точно! – ухмыльнулся Незнакомец, обжигая меня глазами и мимоходом глянув на злосчастную пуговицу. Я вспыхнула, но постаралась не растерять самоуверенного вида. Хотя это и было нелегко.

Если когда-нибудь до отца вся эта история дойдет, а она непременно дойдет, он мне оторвет голову. Даже несмотря на панцирь. Вот вместе с панцирем и оторвет.

– Значит, говорите, мечник… – не унимался Оскотт. Нет, теперь я понимаю, отчего из него вышел такой посредственный и занудный учитель географии. Просто каждый человек должен быть на своем месте! Вот ему явно стоило пойти в ростовщики, долги из людей выколачивать. Ну, или в аптекари – пиявок продавать.

Профессор снова подозрительно изучил невозмутимо торчащую посреди коридора, точно скала посреди реки, фигуру «нового студента».

– Что-то я не припомню, чтобы рубаки, у которых в голове обычно одна извилина, да и та работает только в сторону выпивки и женщин, бывали одаренными магами!

– Ледышка, а напомни-ка – почему я до сих пор терплю это чучело, которое загораживает нам проход? – поинтересовался как бы невзначай Незнакомец.

– Потому что это мой преподаватель! – прошипела я в сторону.

– А-а-а-а, потому что это наш преподаватель! – нарочито-бодрым тоном подхватил он.

Я уже терялась в этом цирке абсурда.

Кажется, ситуация сложилась патовая – никто не собирался двинуться с места, хотя аргументы у сторон тоже, судя по всему, исчерпались.

– Девочка же сказала вам, Оскотт, что этот молодой человек приехал учиться! Что вам еще непонятно?

Я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда словно из-под земли за спиной Оскотта возникли новые действующие лица этой трагикомедии. Наша Леди Ректор в домашнем халате ярко-малинового атласа и салатного цвета туфлях с загнутыми носами. В сопровождении своей отсвечивающей сиреневым крошки-оленихи, которая меланхолично поглядывала на присутствующих задумчивым аметистовым взглядом из-под длинных ресниц. Вот их только и не хватало для полной феерии безумия.

– И вообще, – заявила старушка, – кто бы говорил о моральном разложении! Вам напомнить, старина Оскотт, при каких обстоятельствах вы со своей женой познакомились? Так что оставьте молодое поколение наслаждаться молодостью… в разумных пределах, разумеется, – подмигнула она нам.

И тут я заметила, как напряженно и сосредоточено Незнакомец разглядывает олениху. Я и забыла о его нелюбви к магическим животным! У них такие, судя по всему, не водятся.

Как с таким каменным лицом прикажете продолжать спектакль? Опять мне за двоих отдуваться.

– Леди Темплтон, я требую немедленного компетентного разбирательства! – выплюнул Оскотт. – Надо выяснить, может ли кто-нибудь подтвердить ту в высшей степени неправдоподобную басню, которую мне только что напела наша студентка! Мечник графа Винтерстоуна, видите ли… на отпуске, видите ли… промахнулся, видите ли…

– Что, неужели так и сказала? – с восторгом воззрилась на меня сумасбродная старушка.

А потом она скосила глаза вниз… и они расширились в удивлении.

У меня холодок пробежал по спине. Что она там?..

Вот теперь до меня дошло. В запале я подошла куда ближе к своему темному воину, чем позволяла бы Сфера! Это подслеповатый Оскотт в своем бараньем упорстве еще не сообразил, что к чему. А у нашей Леди Ректор и в сто с хвостиком, судя по всему, шестеренки вертятся очень быстро. Вот сейчас она как…

– Дорогой коллега! – Леди Темплтон схватила высохшей изящной ручкой оторопевшего Оскотта за рукав необъятной мантии и чарующе улыбнулась аккуратно подкрашенными губами. – Смею вас уверить, я лично видела этого… мечника в карауле, когда гостила у Винтерстоунов нынешней зимой! Надеюсь, моего ручательства вам хватит, чтобы оставить молодого человека в покое? Милый юноша, с сегодняшнего дня вы приняты в Академию пурпурной розы!

Стоп. Что?!

А старушка не унималась.

– Так что располагайтесь, будьте как дома! И с утра обратитесь, пожалуйста, к нашей кастелянше для подбора формы… хотя это будет та еще задачка. А пока, принимая во внимание поздний час, пожелайте-ка спокойной ночи девушке – да и отправляется поскорее в мужскую башню. Учитывая обстоятельства, сегодня ее закроют пораньше. А женскую теперь вообще, пожалуй, будут запирать на ночь с применением магических замков. На всякий случай! – она заговорщически подмигнула. – И мы с вами еще непременно побеседуем с глазу на глаз! Насчет серьезности ваших намерений… в отношении учебы. А ты ступай себе, Эмма, моя девочка! Кстати, как зовут твоего обаятельного друга? На кого мне оформлять документы на зачисление?

И вот на этом месте я впала в самый настоящий ступор.

Какой там диплом?.. Медаль. Золотая. С бриллиантовым напылением.

А в самом деле, как его зовут?!

Он помедлил пару мгновений, откровенно наслаждаясь моим замешательством.

– Морвин Эрвингейр. Для друзей… и хорошеньких девушек – Морвин.

Смеющийся взгляд пробежался по моему лицу, зажигая пожар смущенного румянца.

Леди Ректор довольно кивнула.

– Отлично! Так и запишем. Красивое имя. И красивые получатся инициалы, гм-гм… о чем это я? Ах да, Оскотт, отойдемте пока! Не будем смущать молодежь. А после проводите нового студента в башню, будьте добры… и насчет комнаты надо распорядиться… без соседей, учитывая габариты юноши, полагаю… да-да, комната на одного определенно будет лучше!..

Мечтательные речи нашей Леди Сводницы стихли в отдалении.

И как-то так получилось, что коридор снова опустел.

До чего тихо здесь по вечерам, оказывается, когда никто не галдит.

– Значит… Морвин, да? – неуверенно спросила я, поднимая робкий взгляд.

Как непривычен вкус его имени на губах. Но, пожалуй, мне очень нравится.

Ночью, когда все уснут, повторю еще – сто раз, тысячу, чтобы распробовать.

А потом улыбка, едва вспыхнувшая на моих губах, погасла, когда я увидела его ответный взгляд – серьезный, пристальный и слегка напряженный.

– Да. Послушай, Ледышка… ты очень складно умеешь сочинять, оказывается. А теперь посмотри мне в глаза и скажи… скажи еще раз, что никогда не посылала Зверей в наш мир!

Мне хотелось рассмеяться тому, что бравый воин боится каких-то милых зверюшек… но я не стала. Видимо, и впрямь Тушкан основательно набедокурил там, у них, а Священное Пламя для обитателей Иномирья по-настоящему священно. Поэтому стоило ответить серьезно.

– Клянусь – никогда-никогда я не делала ничего подобного! И уверена, что никто из нашего мира тоже не стал бы! Олени вообще все время живут рядом со своими хозяевами, а Тушкан… с Тушканом я тебя еще непременно познакомлю поближе. Ты убедишься, что он очень славный зверек и никому не хотел причинить вред, просто его нужно поучить хорошим манерам! – запальчиво произнесла я, и напряжение во взгляде моего темного воина постепенно растаяло, уступило место привычному теплу.

– Хорошо. Я тебе верю! – а потом он добавил, понизив голос, – и спасибо за отличное прикрытие. Лучший мечник твоего отца? Неплохая идея.

– Не за что! – шепнула я, теперь с полным основанием позволяя себе широкую улыбку. – По счастью, у нас очень добрая Леди Ректор! Так что теперь тебе не грозит быть вытолканным отсюда взашей. Можешь спокойно все осмотреть, прежде чем вернуться восвояси. Когда ты, кстати, возвращаешься?.. – добавила я чуть менее радужно.

Хорошо, что леди Темплтон увела Оскотта подальше и они не видели, как Незнакомец… Морвин протянул руку и коснулся кончика моего носа указательным пальцем.

– Ты что, не поняла, Ледышка? Я правда решил здесь учиться. Какое-то время. Мне здесь нравится. А лучше всего изучать другой мир – с полным погружением в языковую среду, так сказать. Устроишь мне завтра экскурсию? Буду ждать тебя на рассвете, на этом самом месте. Ты же не собираешься дрыхнуть до обеда?

– Н-не собираюсь… – пробормотала я ошеломленно. Да уж, сегодня явно день сюрпризов.

– Тогда не опаздывай. И… сладких снов, Маэлин! Мне-то вряд ли грозят. Если длина кроватей здесь везде одинаковая.

Глава 24

Морвин развернулся и ушел туда, где в отдалении его ждал хмурый как туча Оскотт. Оставляя за собой привычное уже ощущение смутной тоски и пробирающегося под платье холода. Неужели я становлюсь зависимой от его присутствия и тепла?

Я помедлила немного, глядя на удаляющуюся спину, а потом встрепенулась и тоже отправилась восвояси.

Морвин, Морвин… непривычно так его называть, даже в мыслях. Морвин Эрвингейр – студент Академии прурпурной розы. По обмену из другого мира. Огненных магов у вас не хватало? Получите, распишитесь и наслаждайтесь.

Да уж… определенно, жизнь теперь пойдет нескучная! Учеба в Академи заиграет новыми красками. И не только для меня. Боюсь представить, какой фурор произведет появление этой самой удивительной спины на лекциях – даже затянутой в студенческую форму. Если, конечно, она еще на нем сойдется.

Как в тумане, погруженная в свои мысли, я толкнула дверь… и действительность немедленно напомнила о себе.

В общей гостиной женской башни, естественно, никто и не думал расходиться по кроватям!

Девчонки больше не напоминали цветочки на лугу, хаотично растущие тут и там. Теперь они кучковались как грибы-опята. При моем появлении стихло возбужденное жужжание и наступила заинтересованная тишина.

Вперед выступила Сол, на правах почти что «подруги». Остальные впились в меня глазами и внимательно слушали. Даже та блондинка с косичками, Мэри-Энн, которая одна не слезла с подоконника и усиленно делала вид, что читает книгу.

– Эмма, ты должна нам немедленно все рассказать!

Поскольку Сол стояла на проходе, а второй раз прикладывать ее по лицу Сферой было бы невежливо, даже если очень хотелось, мне пришлось тоже остановиться.

– Что рассказать? – изобразила непонимание я.

Кошачьи глаза Солейн сверкнули.

– Кто, откуда, как зовут…

Вот ведь наглость! Я сама как зовут только сегодня узнала, после ряда сильнейших нервных стрессов, включая покушение на бедную пуговичку, а им все вынь да положь на блюдечке!

– …а главное, есть ли у него девушка! Встречаешься с ним лично ты или нет, можешь не объяснять, и так очевидно, что нет, – со снисходительной улыбкой добавила она.

Я вспыхнула. Нет, конечно, откуда бы им знать, что Сфера на Морвина не действует – но вот этот сожалеющий взгляд, будто я уродина, на которую никакой нормальный парень не позарится… это уж слишком!

– Ну ты же сама сказала, что «очевидно нет». Тогда откуда мне знать? Так, заблудился кто-то, а я проводила. Спокойной ночи, девочки! Сладких снов. А я пойду. Мне тоже надо лечь пораньше. Завтра еще нашему новому студенту экскурсию устраивать по Академии. «Самые таинственные места и романтичные закутки – лучший маршрут года». Я должна хорошо выглядеть, сами понимаете! Чтобы не посрамить честь женской половины нашего славного учебного заведения, так сказать.

Полюбовавшись на то, как вытянулось лицо Сол, которая, кажется, усиленно пыталась сообразить, какие-такие таинственные места я собралась показывать Морвину, я аккуратно обогнула ее по параболе и прошествовала обратно наверх.

Кто бы мог подумать – оказывается, Эмма Винтерстоун бывает язвой! Удивительное открытие. А все этот Морвин со своей спиной. Свалился же на мою голову…

Но оказывается, безумный день еще не закончился.

Прямо с порога комнаты на меня налетела Джен – едва-едва не врезавшись в Сферу. У нее глаза горели, как две люстры бального зала.

– Эм, я требую подробностей!!

– О нет, только не ты тоже…

Неужели вирус под названием «Морвин» поразил и мою сестру? Я бочком-бочком пробралась до своей постели и рухнула совершенно без сил.

Это не помогло успокоиться. Вот ни капельки. Мало того, что на покрывале самым предательским образом остался чужой запах, так что мне захотелось вцепиться в него зубами… а память тела немедленно вернула самые возмутительные воспоминания, взгляды, прикосновения… так еще и забытая походная сумка валялась почти на моей подушке.

Я вздохнула, протянула руку и коснулась кончиками пальцев потертого рыжего ремня. Так и подмывало посмотреть, что внутри – но воспитание не позволяло. Вряд ли что-то секретное, раз Морвин оставил ее валяться без присмотра, – и все-таки.

– Извини, сестренка, но ты не отвертишься! – наседала Дженни.

Я приподнялась на локте и посмотрела на ее полное воодушевления лицо.

– Джен, лучше ты мне скажи – сколько у меня времени до того, как любящий папочка примчится пересчитывать ребра нашему новому студенту по обмену? Ты уже успела поднять тревогу, пока меня не было?

Сестра одарила меня лукавой улыбкой и загадочным взглядом из-под длинных ресниц.

– Ты издеваешься, Улитка Старшая? Чтобы я позвала папочку после того, что видела?.. Да ни за что! Студент по обмену, значит… Хм-хм…

Она скрестила руки и постучала себя указательным пальцем по подбородку.

– И знаешь, что я думаю?

– Даже не догадываюсь… – кисло пробормотала я, вяло ковыряя пряжку на сумке.

– Я думаю, что этот твой гость – просто шикар-р-рный мужчина! А ты как считаешь, а, Эмма?

Ну вот. Так я и думала. Дженни тоже пала жертвой его огненной харизмы.

– А я никак не считаю. Я устала и хочу спать.

Наскоро переодевшись в ночную рубашку, я затолкала сумку под кровать, чтоб глаза не мозолила, и улеглась под одеяло – всем своим видом демонстрируя, что к дальнейшим разговорам на тему нашего нового студента не расположена. Чтоб ему там икалось.

Дженни повздыхала и уснула… а вот ко мне сон не шел.

Угораздило же уродиться с таким дурацким характером! Спать не давало чувство вины.

Сначала оно грызло исподтишка, осторожно, словно пробуя на прочность мою шкурку. Потом все уверенней и уверенней – и наконец словно с цепи сорвалось, и впилось в мою душу, и рвало ее когтями, и бередило, и заставляло ворочаться в постели, сбивая в ком влажные простыни.

Все эти неподдельные восторги сестры, ее расспросы, ее сияющие глаза – она, кажется, рассмотрела наконец-то Морвина как следует. А я, если хорошенько вдуматься, ведь влезла без спроса в ее мечту. Если бы только я не взяла в руки зеркало, разбуженное ее заклинанием, не отправилась в другой мир вслед за любопытным Тушканом… хотя бы теперь надо признаться самой себе, что сделала это с тайным желанием встретиться снова со своим Незнакомцем… если бы… если бы…

Если бы не я, Морвин первой увидел бы другую сестру.

Это из-за меня все у них пошло наперекосяк.

Могу ли я быть счастлива, зная, что украла счастье у любимого человека?

На притихшую Академию пурпурной розы опустилась ночь. Ночь – темный плен, обнимающий душу мягкими крыльями. Ночь – когда кажется, что весь мир до утра исчез, и есть только ты во всей Вселенной, и она говорит с тобою беззвучно, самые тайные страхи и желания поднимает со дна. Ночь – когда наедине с собой так трудно обманывать и обманываться.

Бессонная ночь подсказала один-единственный, беспощадный в своей честности ответ.

Нет, не могу.

Поэтому лучше отступить в сторону сейчас – прежде, чем неизбежность предопределения столкнет их все равно, когда для меня уже будет слишком поздно. Хотя… кого я обманываю. Для меня слишком поздно уже. Все, что могу – это не дать этому безумию оставить слишком много шрамов на сердце.

Рассвет застал меня, лежащей неподвижно и глядящей в потолок распахнутыми глазами. Умиротворяющий щебет ранних пташек за приоткрытым окном звучал насмешкой.

– Джен, ты спишь?

– М-м-м… Эмма, который час? – сонный голос из-под одеяла на том краю комнаты.

– Единственный подходящий. Джен, у меня болит живот, а я обещала показать Академию нашему новому студенту. Можешь пойти вместо меня? Кстати, его зовут Морвин. Не забудь.

– Эм, ты с какого дуба рухнула? Вы же договорились. Значит, он будет ждать тебя.

– Ну, тогда… притворись мной. Наденешь мою форму, сделаешь прическу, чтоб скрыть длину волос… он ничего не заметит. В конце концов, у нас с тобой никогда не получалось как следует над кем-нибудь подшутить. Был слишком простой способ определить, кто есть кто. Впервые попался человек, у которого такого преимущества не будет. Должны же мы впервые в жизни воспользоваться тем, что близнецы! Сделай это для меня, Дженни. Сделаешь?

– Когда у тебя такой убийственно-серьезный голос? Естественно! Так и быть, уговорила. В конце концов, мне тоже охота посмотреть ему в глаза… и задать пару вопросиков. Где там твоя форма?

Глава 25

Замечательный вид открывается с крыши Академии пурпурной розы.

Было не так уж трудно найти сюда выход – здесь устроено все, почти как дома. Только цвет крыши другой, удивительный – насыщенно-фиолетовый, с тонкими лиловыми прожилками, как на листе. Она покатая, шершавая и пружинисто-мягкая. Нагретая солнцем, жарким не по-апрельски. На ней так приятно посидеть и, выплакавшись, посветлевшим взглядом следить за тем, как рассветные лучи золотят верхушки деревьев в парке.

Не помню такого теплого апреля.

Первая, нежная листва легкой дымкой окутала ветви. Запах влажной земли и клейких почек, запах новой жизни, запах нежности и чистоты. Деревья словно звенят в этой прозрачной тишине, полные свежими соками, что ринулись из разогретой земли в иссохшие за зиму тела.

И как-то расхотелось грустить и жалеть себя. Одиночества нет. Это клетка, которую я сама себе придумала. Я никогда не буду одинока, пока есть это сумасшедше красивое небо и деревья под моими ногами. И теплая крыша волшебного замка под моей… кхм-кхм.

С тихим хлопком прямо на колени мне материализовался Тушкан. Вопросительно пискнул, склонил ушастую голову, щекотнул кисточкой хвоста.

– Привет, трусишка! Что, стыдно стало? Явился составить компанию?

Жаль, что Замок пурпурной розы не похож тот, в котором я выросла. Он не такой бойкий и самостоятельный – у меня дома вечно что-то шумит, гремит и падает, сами собой открываются и закрываются окна и двери, шипастые плети роз иногда ведут себя как настоящие руки, и вообще полное ощущение, что у тебя есть настоящий друг, только каменный. А этот Замок роз… он какой-то притихший. То ли силенок еще маловато, потому что он только недавно вырос, то ли… грустит без своих настоящих хозяев.

А значит, не мне одной тут бывает одиноко.

Я протянула руку и почесала милашного зверя под подбородком. Он блаженно прищурил круглые глазищи… а потом перепуганно взвизгнул и пропал.

Мои плечи и спина инстинктивно напряглись, но я не стала оборачиваться. Неужели зря ушла ото всех подальше, чтоб пострадать в уединении? Должно быть, Джен явилась поделиться впечатлениями. Только она знает о моей давней привычке сбегать на крышу, когда тоска особенно сильно принимается грызть изнутри. Мама рассказывала как-то с мечтательным видом, что у них с папой первое свидание прошло на крыше Замка ледяной розы. Она и подумать не могла, что ее паинька-дочка, со всех сторон обложенная ватой, возьмет идею на вооружение и тоже примется покорять вершины. Джен никогда никому не выдавала эту мою тайную отдушину.

Меня накрыла большая тень.

– Твоя сестра сказала, я прошел проверку. Это ты придумала?

Морвин уселся рядом, плечом к плечу. Вытянул длинные ноги.

В форме Джен с белым воротником, которую она заставила меня надеть, чтобы я не вздумала прогулять занятия, тоже были короткие рукава. Прохладный утренний ветерок здесь, на крыше, выстудил голые предплечья до мурашек, поэтому прикосновение теплой кожи рук Морвина пустило по телу волну согревающей дрожи. Кажется, он еще не ходил к нашей кастелянше за формой. Как же хорошо.

Я украдкой вытерла ресницы, чтоб он не заметил, что плакала.

– Какую еще проверку?

Морвин усмехнулся.

– Я спросил, где Эмма, прежде, чем твоя сестра открыла рот. Она разулыбалась, и сказала, что проверка пройдена. Даже была так любезна, что объяснила мне, где ты, собственно есть. Заявила примерно следующее: «Эмма притворяется, что у нее болит живот, но в комнате ты ее не найдешь. Так что лучше туда не ходи, тем более половина женской башни еще спит. Отправляйся прямиком на крышу, она обычно там прячется, когда ей грустно».

– Я ее убью… – пробурчала я в сторону, пряча улыбку. – Так как же ты догадался?

– Все просто – она не ты. – Его левая рука переместилась невзначай, и теперь он опирался на крышу позади моей спины так, что почти обнимал меня. – У вас… абсолютно разные глаза. Твоя сестра смотрит уверенно, совершенно убежденная в своей красоте, везении… в том, что она в безопасности, потому что любима. А вот ты… у тебя взгляд почему-то всегда ранимый. Беззащитный. Никогда не видел такого взгляда. Наши женщины – воительницы наравне с мужчинами. Для них оскорбительно быть слабее. Для них оскорбительно просить о помощи. А ты… твои глаза постоянно беззвучно меня о ней просят, и мне все труднее держаться в стороне.

Я замерла, почти не дыша, боясь пропустить хоть одно из этих странных, смущающих слов.

– А еще ты по-другому пахнешь, Ледышка.

– Когда ты, интересно, успел узнать, как пахнет моя сестра? – возмутилась я и все-таки подняла на него глаза. Это была ошибка. Слишком близко трепещущее пламя – на самом дне, едва различимое, таким темным стал его взгляд.

– Не переживай, Ледышка – запах ее духов я уловил на расстоянии. Он не сравнится с тонким ароматом твоей кожи, который можно почувствовать… только совсем рядом.

Морвин склонил голову и коснулся носом моего плеча на мгновение. Я смутилась и посмотрела в сторону, но сил отодвинуться не было.

– А еще скажи, Маэлин – это правда? То, что сказала твоя сестра. О том, что я единственный человек, кто смог подойти к тебе так близко, чтобы узнать этот аромат.

И под его испытующим, внимательным взглядом у меня вдруг щелкнуло что-то в голове. И все встало на свои места.

Он равнодушен к моей сестре. И моя сестра совершенно спокойно восприняла знакомство с Морвином – все ее восторги были лишь от того, что она заметила странное поведение моей Сферы. У нее ничего не екнуло в сердце, и оно вряд ли совершало такие дикие кульбиты в груди рядом с ним, как сейчас мое.

Потому что это я взяла зеркало в руки той колдовской ночью.

Потому что мне показало зеркало этого мужчину – отыскало его для меня среди тысяч людей, среди тысяч миров.

Мой единственный.

Робкая, тихая надежда на мягких кошачьих лапах вошла в мое сердце и согрела его.

Неужели?..

Неужели годы одиночества и пустоты остались позади? Неужели и я смогу быть счастлива? Неужели могу довериться этому мужчине, которого, даже если бы не было никогда моей проклятой Сферы, и сама бы выбрала из всех на свете мужчин? Даже несмотря на то, что положа руку на сердце, совсем его не знаю…

Я осторожно подняла глаза и встретила его взгляд своим – открытым и серьезным.

– Да. Это правда. Только ты.

Воздух в легких закончился, и я просто ждала, что будет дальше, не в силах пошевелиться.

Морвин не торопился с ответом. Внимательно разглядывал мое лицо, размышляя о чем-то. Потом протянул руку и бережно заправил прядь моих темных волос за ухо, задержав ладонь.

– Это все осложняет. Потому что я не смогу взять тебя с собой, в мой мир. По серьезным причинам, поверь.

У меня получилось сделать лишь короткий, резкий вдох и глотнуть немного воздуха.

– Но тогда… быть может, ты останешься здесь?

– Остаться здесь…

Его задумчивый взгляд скользнул по очертаниям парка внизу, по многоцветной палитре зеленых мазков этого нежного, берущего за душу пейзажа.

Секунда утекала за секундой, а он все смотрел… и смотрел… и не отвечал.

– Тоже не можешь? – прошептала я, чтобы подтвердить догадку, кольнувшую тупой болью.

Его тяжелый, хмурый взгляд подтвердил.

– Меня зовет обратно долг. И обязательства.

– У тебя там жена? – быстро спросила я, отодвигаясь.

– Нет!

– Любимая женщина?

– Нет у меня никакой любимой женщины! – раздраженно бросил Морвин, и в его глазах снова вспыхнуло пламя. – В том мире.

Я помолчала секунду, осмысливая.

Кошка, поселившаяся в моем сердце, разозлилась, зашипела и выпустила когти. Я отвернулась и дала волю гневу.

– Значит, «в отпуск», да? Ну так я твоим временным экскурсоводом ни за что не буду! Возвращайся в женскую башню, там претенденток пруд пруди. Можешь взять сразу пачку.

– Не говори ерунды, Маэлин! – громыхнул Морвин. В его голосе было искреннее негодование, но меня уже было не остановить.

– И насчет Сферы моей не беспокойся. Как-нибудь обойдусь. В твоем мире много огненных магов. Найду другого, и посильнее тебя…

С тихим рычанием оскорбленный в лучших чувствах огненный маг сгреб меня в охапку, опрокинул на спину и подмял под себя. Проговорил тихо, обманчиво-спокойным тоном, нависая надо мной:

– Кого это ты собралась искать, Маэлин? Ты не найдешь в моем мире магов огня сильнее меня.

Я с вызовом уставилась в бурлящие огненными смерчами глаза.

– Ну так поищу в других!

Упругая крыша подо мной согревала теплом. Тяжесть его тела больше не пугала – это было именно то, чего я жаждала всем существом сильнее всего на свете. То, что заполнило бы пустоту, излечило от одиночества, вернуло к жизни так же волшебно, так же невыносимо прекрасно, как весна вернула к жизни деревья.

Но не ценой гордости.

Поэтому, когда его губы опустились к моим, повинуясь неизбежной силе сводящего с ума притяжения между нами, в последний миг я отвернулась и коснулась его губ кончиками пальцев.

– Нет. Я не стану твоим развлечением на пару дней.

Он поцеловал мои пальцы, а потом уткнулся лицом в волосы и прошептал в шею:

– Ты не развлечение, Маэлин… Ты – мое наваждение!.. С того самого мгновения, как ветер принес твой запах.

Его рука протиснулась между моей талией и крышей, охватила в кольцо, прижала сильнее. Шепот вибрацией дыхания зажигал пожар на коже.

– Больше всего на свете я мечтал бы разбить артефакт перехода и остаться с тобой навсегда. И любить, любить… Чтобы ты растаяла в моих руках, Ледышка… Чтобы позабыла все слова обоих языков, и помнила только мое имя…

Я схватилась за его плечи, как утопающий.

– Морвин… Ну так останься! И люби…

А он снова промолчал. Лишь глубоко вздохнул, а потом впился в мою шею безумным, жарким, голодным поцелуем.

Я умирала и оживала в этом пьяном прикосновении. Сходила с ума и почти уже готова была вместе с ним упасть в жерло кипящего лавой вулкана.

Но когда его губы опустились вниз и обожгли лаской ключицу, я вздрогнула и опомнилась. Толкнула плечи ладонями.

– Пусти! И вообще… что за ужасная манера на мне разлеживаться! Тебе… к кастелянше пора. За формой. А то на занятия опоздаешь. Ты же… мир исследовать явился, забыл? Вот и уходи. Исследуй.

Морвин замер, тяжело дыша, а потом со злостью ударил кулаком крышу. Вот только он не учел, что крышу живого Замка роз бить чревато.

Поверхность под нами загудела, вздыбилась, и его с меня просто сбросило. Поодаль материализовался Тушкан и злобно стрекоча стал прыгать рядом.

Не глядя на меня, с каменным лицом Морвин поднялся и ушел прочь.

Я посидела какое-то время на крыше одна, приходя в себя и пытаясь понять, что вообще сейчас было. Уж не знаю, что там у него за причины такие… Хотя, на самом деле, не похоже, чтобы он со мной играл… но я на него все равно ужасно зла.

Внезапно вспыхнув, я очнулась и стала приводить в порядок одежду. Платье было задрано до колен, а пуговичек самым бесстыдным образом расстегнуто уже целых две. Значит, делаем в памяти зарубку: к Морвину на расстояние вытянутой руки больше не подходить! Ну, или полруки. Или хотя бы на ладонь.

В конце концов, я все же решила перестать отсиживаться и с гордым видом отправиться на занятия. Пусть некоторые не думают о себе слишком много! Вот только за тетрадями в комнату зайду. Хорошо бы, конечно, еще перекусить чего-нибудь, но на завтрак я уже явно опоздала.

Первое, что я увидела, явившись в комнату, были чашка горячего чая и тарелка с булочками, аккуратно стоящие на письменном столе на салфетке.

Второе – светящаяся восторгом Джен, вскочившая с кровати при моем приближении.

– Ну как?!

– Что, ну как? – смутилась я.

– Как прошло твое первое свидание?!

Я замялась. Очень трудно описать, как прошло мое первое свидание, и можно ли вообще считать эти безумные валяния по крыше свиданием.

Джен понятливо улыбнулась.

– Да ладно, Улитка Старшая, можешь не объяснять. На тебе и так все написано. Причем в прямом смысле слова. Так, давай-ка меняться формами, и я побежала на лекцию! А ты пока задержись… и подумай как следует над прической.

– В шмышле? – поперхнулась я булочкой, которую торопливо грызла, обжигая ладони чашкой.

– Я бы тебе настоятельно советовала распустить сегодня волосы, – прыснула со смеху Джен. – У тебя на шее засос!

Когда хохочущая над моими попытками выдумать приличное оправдание Джен переоделась и покинула комнату, я нервно догрызла булочки и допила чай, а потом задумалась.

Значит, артефакт перехода он бы разбил…

Я вытащила забытую сумку из-под кровати, решительно щелкнула замком, не давая себе возможности передумать, и откинула верх. В конце концов, я всю жизнь была слишком правильная. Может, пришла пора совершать безумные поступки?