Текст книги "Аномальщики. Трилогия(СИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 48 страниц)

– Кто такие? -сурово нахмурившись, въедливо поинтересовался местный "кардинал Ришелье", облачённый, как и полагается, в пафосные ало-пурпурные одеяния. – "Проходные" жетоны? Покажите.... Ну-ну. Вроде, настоящие.... Откуда взяли? Купили? Украли? Отвечать правдиво. Соврёте – не пропущу.

– Да, как вы смеете? – тут же вспылил Мегре. – Да я...

– Отставить! – велел Макс, а после этого пояснил:– Данные симпатичные бляхи выданы нам уважаемой доньей Розаной, хозяйкой pulperia – "LaGolondrinablanka". Ну, скажем, как примерным, постоянным и самым щедрым клиентам этого почтенного и легендарного заведения.... Проходной вариант?

– Сейчас проверим, – склоняясь к раскрытому ноутбуку, пообещал "начальник калитки". -Ага, Розалия Сервантес-и-Гарсия. Прум-прум-прум. Бурум-бурум.... Один "проходной" жетон выдан международному криминальному эксперту Мануэлю Кастильо. Ага, вижу, похож.... Второй – русскому путешественнику по имени – "Максимилиан Соколофф". В скобочках указано – "белобрысому молодчику". Однако.... Ну-ка, уважаемый сеньор Зорро, снимите-ка свою чёрную широкополую шляпу.... Белобрысый, спора нет. Ладно, проходите...

Главная трибуна, как это и не тривиально звучит, действительно, оказалась «главной».

В том смысле, что кого только на ней не было: сплошная мировая бизнес-политическая элита, на совесть перемешанная с концертно-киношно-развлекательным бомондом. А ещё и знаменитых писателей-поэтов-композиторов хватало, щедро разбавленных известными телеведущими и одиозными представителями различных псевдо-экологических организаций.

– Кто из них – настоящий? А кто – ряженый? – осматриваясь на предмет наличия свободных мест, сварливо пробурчал Максим. – Одних только королев Великобритании – целых две штуки. И обе, как назло, рослые и широкоплечие – до полной брутальной невозможности. Бред горячечный и летальный.... Пробираемся на левый край трибуны. Пробираемся. Там, по крайней мере, есть свободные места – без любопытных соседских ушей.... Проходим, поднимаемся, поворачиваем.... Дамы, господа, нижайше прошу прощения. Нам пройти бы. Извините покорно – за доставленное беспокойство.... Герцогиня, вы – само совершенство. Очарован, сражён наповал и всё такое прочее. Заранее прошу прощения за моего упитанного и неповоротливого приятеля. Дон Мануэль, срочно ужмитесь. Эти аппетитныеколенки – не для вас. Шагаем, шагаем...

– Фу, прорвались-таки, – с трудом устраиваясь в узком пластиковом кресле, облегчённо выдохнул сеньор Кастильо. -Уже и не чаял.... Отличное местечко. И обзор – практически безупречный. Слов нет, – после непродолжительной паузы заливисто хихикнул.

– Чего смешного? -невозмутимо поинтересовался Макс.

– "Максимилиан", понимаешь.Упасть и не встать, как ты, бездельник, любишь говорить.

– А что, собственно, такого? Очень даже прилично звучит – для всяких официальных случаев и торжественных церемоний.... Вот, представь, старина, такую поучительную и завлекательную картинку.Решу я как-нибудь, наплевав на все краеугольные принципы упёртого холостяка, жениться...

– Неужели?

– А ты – представь.... Торжественная церемония, посвящённая моему бракосочетанию. Приглашённых гостей собралось – человек пятьсот. Может, и вся тысяча. Почитай, со всего Мира съехались. Почтенный католический собор.... Почему – католический? Ну, так, мол, невеста захотела, а я, будучи человеком широких взглядов, спорить не стал.... Итак, тишина, полное и нескончаемое величие. Таинственно мерцают, слегка потрескивая, свечи. Аромат ладана...

– В католических службах ладан практически не используется, – недоверчиво хмыкнул Мегре. – Насколько я знаю.

– Серьёзно? Был не в курсе, извини.... Так вот. Стою это я – весь такой образцово-показательный жених "сам из себя". В умопомрачительном угольно-чёрном смокинге от самого Версаче. Беленькая кружевная рубашка. Ботиночки – "Норимар". Светло-салатная бабочка на мужественной шее. Носки, трусы и пять упаковок презервативов в правом кармане брюк – того же изящного колера. Всё, как и полагается. Знатный и заслуженный кабальеро, решивший стать родоначальником нового мафиозного клана, короче говоря.... А рядом – невеста. Нежная и трепетная такая. Вся в белом, естественно. Кстати, белый – цвет невинности.... Такая вся симпатичная из себя: среднего роста, но очень и очень стройная-грациозная. Черноволосая, понятное дело. Милая и нежная. Веснушчатая. С небрежно растрёпанными волосами. Вот.... И тут величественный седовласый священник (епископ, кардинал, сам Папа Римский?), торжественно вопрошает, мол: – "Согласен ли ты, благородный и уважаемый Максимилиан Соколофф, так тебя, морду белобрысую, и растак, взять в жёны эту рабу Божью?"... Как тебе, напарник, такая картинка?

– Нормально. Одобряю.... А как невесту-то зовут?

– Мария Бурручага, ёжики колючие. Только так. И никак – иначе. Гадом последним буду.... Ладно, заканчиваем с пространными и легкомысленными разговорами. Успеем ещё вволю помечтать и посплетничать. Народ прибывает...

Вскоре все места на Главной трибуне были заняты. Естественно, чёрт знает кем: проще сказать, кого там не было – нормальных и обычных людей, вот кого.

– Слышь, принц хренов, не наглей, – по-честному предупредил Максим соседа справа, беспардонно орудующего худым костлявым локтем. – Если ты, харя носатая, вырядился под Наследника английской Короны, то это не даёт тебе право, мать твою...

– Что такое, смерд? – высокомерно подрагивая тёмно-рыжими бакенбардами, возмутился сосед. – Совсем поляны не видишь? Со зрением плохо? Не осознаёшь, рожа в шляпе, с кем, червь земной, говоришь? Да я тебя...

Пришлось, понятное дело, ткнуть наглецу – указательным пальцем – в нужную болевую точку, после чего он тут же успокоился и, благостно сложив ладошки на тощем животе, задремал.

– Будь поосторожней с профессиональными навыками, – шёпотом посоветовал наблюдательный Мегре. – Чай, не на учебном полигоне спецназа. А если это – самый настоящий и натуральныйпринц Чарльз? Что тогда?

– От прошлогодней сахарной свеклы – высокая ботва, – неуклюже отшутился Макс. – Кто из нас принц – ещё большой-большой вопрос.Вот, женюсь на черноволосой принцессе своего глупого и доверчивого сердца, и тоже – в миг – стану знатным принцем.... Разве нет?

– М-м-м...

– И лишь загадочное мычание было ему ответом.... Всё, закончили шептаться. Кажется, начинается...

На высокий квадратный подиум, возведённый рядом с Главной трибуной и украшенный несколькими солидными микрофонами, по длинной лестнице поднялись – бок о бок, и дружно позвякивая крохотными колокольчиками-бубенчиками, – два шута. Один – низенький, приземистый и пузатый. Второй, наоборот, высокий и субтильный.

"Странно, в моём недавнем "выпуклом" сне шут был всего один", – слегка удивился Максим. – "Впрочем, вещие сны, они же не дословно, так сказать, предсказывают будущее, а только в общих чертах. Вот, того же сеньора Мануэля Кастильо, например, в том сне не было и в помине. А сейчас он, безусловно, есть. Сидит себе рядышком, усатик, как ни в чём не бывало.... Кстати, от него очень даже приятно пахнет: морской утренней свежестью и – совсем чуть-чуть – колодезной осенней водой, в которую нападало багряных и тёмно-жёлтых листьев, облетевших-опавших с осин.... Интересно, а каким парфюмом он пользуется? Надо будет обязательно поинтересоваться...".

Первым слово (на испанском языке), взял толстый шут – долго и красочно говорил о незабываемых красотах этих благословенных краёв: о "вечнозелёных и беспокойных джунглях, которые не засыпают никогда", о "голубых далёких горах, полных неизъяснимой печали и зовущих в дорогу – прочь от родного очага", о "стадах белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны", о "Великом и несравненном Карибском море", о "песчаных белоснежных пляжах означенного моря, на которых так любят загорать самые симпатичные и стройные девушки этого Мира", и о "яркой многоцветной радуге, которая призвана соединять любящие сердца...".

– Очень мило, – растрогался впечатлительный Мегре. – Хорошо и душевно сказано, будь я проклят.... Только, вот, что это ещёза "многоцветная радуга" такая, играющая – под здешними Южными Созвездиями – роль Амура со стрелами?

– О, это очень симпатичная, слезливая и, главное, страшно-романтичная история, – неожиданно ожил "костюмированный" принц Чарльз. – Вернее, старинная-старинная легенда – "О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе". Попросите кого-нибудь из местных рассказать. Обещаю, что не пожалеете. Настоятельно рекомендую – в качестве непревзойдённого и умелого рассказчика – сеньора Луиса Романо. Весьма достойный и красноречивый джентльмен. Весьма...

Ожил, высказался и вновь, крепко зажмурив глаза, умиротворённо засопел.

Тем временем, пузатый шут замолчал, и разговорную эстафету (по-английски), подхватил его тощий коллега, тут же начавший петь цветастые и многословные дифирамбы "древним и красочным традициям", а также "благородным людям, регулярно помогающим эти вышеупомянутые традиции чтить-развивать самым достойным и весёлым образом...".

"Всё понятно", – мысленно усмехнулся Макс. – "Толстый шут выдвинут от местных городских Властей. А субтильный является, чтоб мне по субботам в баню никогда не ходить, официальным и полномочным представителем банкирского семейства Ротшильдов. Следовательно, именно тощему шуту и следует уделить самое пристальное внимание. Если, конечно, такая возможность представится...".

Приветственные речи, наконец-таки, завершились, и шуты – поочерёдно и на разных языках – торжественно объявили, мол: – "Юбилейный, семьдесят пятый по счёту "Карнавал Святого Джедди, Покровителя диких камышовых котов и кошек", объявляется открытым! Веселитесь, добропорядочные граждане и гражданки!".

И означенные граждане и гражданки, естественно, не заставили себя долго просить и уговаривать. Это в том смысле, что всё вокруг тут же заполнилось восторженными воплями-визгами, а также нескончаемым грохотом от запускаемых в ночное небо ярких петард и многоцветных фейерверков. Уточняю, от многих сотен (если, конечно, не тысяч), запускаемых петард и фейерверков.

А ещё минут через пятнадцать-двадцать, когда "фейерверковая" канонада постепенно стихла, и вновь напомнили о своём существовании духовые оркестры, началось карнавальное шествие, во главе которого выступала шестёрка тёмно-гнедых породистых лошадей, влекущая вперёд круглую платформу с двумя шутами и четырьмя длинноногими девицами в карнавальных костюмах – "а-ля очень развратная Коломбина".

"Крупы лошадей, естественно, покрыты светлыми попонами с вышитыми на них гербами Ротшильдов", – с удовлетворением отметил Максим. – "Молоденький золотистый лев, светлый равнодушный единорог, смуглая рука, крепко сжимающая пучок стрел, арфа, сова, рыцарские шлемы, чёрные двуглавые орлы. Вещий сон, мои прекрасные дамы и сиятельные господа, это вам ни хухры-мухры...".

Остальные карнавальные платформы, следующие одна за другой, были размещены на разномастных грузовых автомобилях.

На второй расположился весьма достоверный ушастый хоббит, а также большая клетка, в которой расслабленно скучали три огромных тёмно-бурых камышовых кошки. Хоббит усердно работал тоненькой стальной пилкой, намереваясь перепилить один из толстых клеточных прутьев, дабы выпустить усатых узниц на волю.

На третьей платформе сразу четыре "доньи Розаны" лихо и слаженно отбивали чечётку.

– Вот, а я что говорил? -взволнованно зашептал Мегре. – Где они, стопроцентные и железобетонные гарантии, что наша с тобой донья Розана является "настоящей", а?

– Нет никаких гарантий, – тяжело вздохнув, согласился Макс. – На этом тропическом карнавале, похоже, ничему и никому нельзя верить. И, в первую очередь, собственным глазам.... Кстати, а куда – в конечном итоге – направляются все эти карнавальные платформы?

– Нагородскую приморскую набережную, естественно, – вновь проснулся принц Чарльз. – Там нынче расположилось великое множество торговых киосков-лотков с выпивкой-закуской. И, кроме всего прочего, оборудовано с сотню удобных танцплощадок. Ну, сами посудите, какой тропический карнавал – без бесшабашных танцулек?

– С этим авторитетным утверждением трудно спорить, уважаемый Наследник английского Престола. Вы – чисто по-королевски – мудры и прозорливы...

Через некоторое время Мануэль Кастильо, поднявшись на ноги, непринуждённо сообщил:

– Вынужден временно откланяться – сугубо по техническим причинам. То бишь, пойду искать банальный туалет.

– Иди, конечно, – равнодушно зевнул Максим. – Да и я, пожалуй, здесь долго не задержусь. Минут на пятнадцать-двадцать, не дольше. А потом отправлюсь, что называется, к широким народным массам. Да и пивка, честно говоря, хочется.... Давай, встретимся э-э-э..., скажем, через час на набережной – возле крайней правой бронзовой пушки?

– Договорились...

Комиссар ушёл, а Макс, выждав с минуту, отправился следом за ним. Естественно, предварительно пожелав "карнавальному" принцу Чарльзу всего самого наилучшего.

И вскоре его предусмотрительность была вознаграждена: на тёмно-синей скамье, размещённой чуть в стороне от шумных народных гуляний, обнаружился Мегре, о чём-то оживлённо беседовавший со стройной девицей в карнавальном костюме "домино".

"Это, естественно, давешняя каштановолосая спутница сеньора Луиса Романо", – уверенно опознал барышню Максим. – "А их разговор, как я понимаю, носит чисто-деловой характер. Значит, вот оно как. Ладно, обязательно учтём на будущее. Только обидно слегка.... Что ж, господин комиссар, долго же ты будешь ждать меня возле крайней правой бронзовой пушки. Ох, и долго. И не просто, извини, ждать, а ещё переживать, беспокоиться и нервничать. И поделом. Нечего, старина, считать себя умнее других и мнить – о собственной персоне – невесть что. Скромней надо быть. А ещё, понятное дело, осторожней и осмотрительней...".

Глава седьмая

Тропический рассвет и новые странности

Он, несуетливо лавируя между участниками и участницами"Карнавала Святого Джедди", отправился к прибрежной набережной: неторопливо шагал, рассеянно посматривал по сторонам и пытался размышлять. Только, вот, размышлялось ему откровенно неважно и лениво. То бишь, без каких-либо дельных подвижек и конкретных успехов.

– И зачем я только бросил курить? – недовольно проворчал Макс. – И в весе, кажется, начал прибавлять. И, вообще...

Дело было совсем и не в никотине, который – якобы – успокаивает и укрепляетрасшатанную нервную систему. Просто Макс, обдумывая нечто важное, любил крутить-вертеть между пальцами, время от времени перебрасывая из одной ладони в другую, какой-нибудь мелкий продолговатый предмет. Крутил, вертел, перебрасывал и был почему-то искренне уверен, что это нехитрое действо эффективно помогает-способствует мыслительному процессу. У каждого из нас, собственно говоря, свои личные причуды.... Так вот, когда Максим курил, то он – прежде, чем предаться раздумьям – всегда доставал из кармана (рубашки, пиджака или же штанов), зажигалку и начинал её активно вертеть-крутить. Да и сигаретная пачка вполне годилась для этих благородных целей.... Но с куревом было покончено – раз и навсегда. И чем же теперь, крутя и перебрасывая, стимулироватьсерые извилины капризного головного мозга? Портмоне? Несподручно. Да и кредитные карты (как, впрочем, и мелкие монеты), могут случайно выпасть. Ключи на брелке? Не вариант. Мобильный телефон? Можно, находясь в мыслительной запарке, случайно нажать на какую-нибудь "не ту" кнопку...

"У меня же есть "пропускная" бляха", – вспомнил Максим. – "Вполне даже подходящий – по форме и размерам – предмет...".

Он сунул ладонь в карман черной накидки (Зорро, как-никак), но вместо овального жетона "с рассерженной кошкой" нашарил там непонятный продолговатый предмет.

"Бляха, наверное, находится в другом кармане", – решил Макс. – "А что же это такое? Ах, да. Индикатор, засекающий всякую подсматривающую и подслушивающую аппаратуру, вручённый мне в Барселоне – сразу после подписания Контракта – предусмотрительным доном Раулем, мол: – "На всякий случай...". Вот, и пригодился...".

Дальше он пошёл, размеренно вертя в пальцах индикатор. Даже несколько раз – чисто машинально – перещёлкнул крохотный серебристый тумблер. А потом случайно перевёл взгляд на прибор и остолбенел: в правом верхнем углу коробочки заговорщицки тлела-подмигивала ярко-красная лампочка.

"Это что же такое творится?", – заструились в голове тревожные мысли. – "Кто-то закрепил на моей карнавальной одежде "жучка"? Кто же это у нас такой шустрый, а? Неужели – донья Розана? Ай-яй-яй, такая, казалось бы, приличная женщина.... Или же здесь что-то другое? Надо срочно проверить...".

Минут двенадцать-пятнадцать непринуждённо поперемещавшись в самых различных направлениях, (и поглядывая на свой приборчик сугубо исподтишка), он подытожил: – "Получается, что хитрая "шпионская" аппаратура закреплена в стойках уличных фонарей. Под каждым из них огонёк индикатора становится прямо-таки кроваво-рубиновым, а по мере удаления от фонарей – заметно розовеет. Но и только, так как фонари тут понатыканы везде и всюду. Плотное такое наблюдение. А также и "прослушка".... Мол, какая ещё "прослушка", когда вокруг царит сплошной шум, гам и кавардак? Во-первых, отдельные фонари (и тёмно-синие скамейки под ними), расположены в стороне от основных карнавальных народных масс. А, во-вторых, утром и днём, когда уставший народ будет отсыпаться, на городских улицах установится тишина. Да и на приморской набережной.... Интересно, кого же это они здесь так старательно выслеживают, пасут и отлавливают? Заинтриговали, право слово.... Предупредить Мегре о "колпаке"? Чтобы длинным языком без меры не трепал? Уже, наверное, поздно. Тот его разговор с "доминошной" девушкой, скорее всего, запеленговали. Ну, и ладно, пусть будет – как будет. Тем более что я уже догадался – с большой степенью уверенности – о содержании данного разговора.... Кстати, о сеньоре Луисе Романо. Сегодня при встрече у памятника Себастьяну дель Коно он был подчёркнуто немногословен. Знает о "колпаке"? Вряд ли. Скорее всего, осторожность – характерная черта всех одиноких карибских волков.... Ладно, на сегодня с серьёзными делами покончено. Объявляется перерыв. Будем, что называется, беззаботно отдыхать и веселиться...".

Макс отправился на набережную Сан-Анхелино (за крайнюю левую бронзовую пушку), и окунулся в карнавальную жизнь по полной и расширенной программе. Попил пива. Причём, не только мексиканского, но и австралийского, и шотландского. С аппетитом съел порцию асадо «по-аргентински», приготовленного «из седла» годовалого гуанако. Немного потанцевал и пофлиртовал с молоденькими стройными девушками, скрывавшими свои лица за самыми различными масками. Продегустировал местные виноградные и фруктовые вина. Принял участие в торжественном и организованном кормлении котов и кошек, сновавших везде и всюду, всякими и разными вкусностями.Спел пару-тройку песен в ближайшем пляжном караоке. Вновь потанцевал и пофлиртовал с девушками. Попробовал жаркое из игуаны (половину отдал прожорливым котам). Переключился – под светлое немецкое пиво – на изысканные деликатесы из морепродуктов. Снова потанцевал и пофлиртовал...

А потом неожиданно, как это всегда и происходит на тропических карнавалах, наступил рассвет. Вернее, ворвался.

В тропиках всё происходит быстро и резко: рождение, взросление, любовь, революции, смерть, приход угольно-чёрной и влажной ночи, наступление нового дня. Тропическая диалектика такая, мол, вперёд и вверх, не раздумывая...

Сперва куда-то пропала ярко-жёлтая круглая Луна. Потом начали дружно, словно бы по чьей-то строгой команде, тускнеть, таять и исчезать звёзды. Последним, как и полагается капитану, "небесный мостик" покинул величественный и непревзойдённый Южный Крест. Вокруг заметно посветлело. Со стороны моря всё стало однородно-бирюзовым.

Максим стоял на чёрной прибрежной гальке и сомневался: – "Море, море, море.... Или уже небо? Точно, небо.... А, может, всё-таки, море? Ничего не понимаю.... Сейчас море и небо – совершенно-одинакового нежно-бирюзового цвета. Линия горизонта полностью отсутствует, благодаря чему небо и море сливаются в нечто Единое, Неразделимое и Неразгаданное. Обалдеть и не встать, короче говоря...".

На восточном краю неба торжественно зажглась-затрепетала тоненькая нежно-розовая нитка зари, которая – прямо на глазах – начала неуклонно расширяться, разбрасывая по краям радостное алое сияние.

Вскоре из-за горизонта уверенно выглянул-высунулся оранжево-жёлтый солнечный диск.

– Оптический обман тут же приказал долго жить, меняя цвета и перспективы, – раздался сзади знакомый мужской голос. – И вот уже нежно-бирюзовое море было безжалостно разлучено с голубовато-бирюзовым небом – будто бы кто-то Всесильный торопливо провел по прекрасному художественному полотну тупым ножом, оставляя где-то в немыслимой дали грубый шрам – линию далёкого горизонта.Нежное прохладное утро тихо и незаметно скончалось. Родился – безжалостный в своей грядущей жаре -новый тропический день...

– Однако, – обернувшись, недоверчиво улыбнулся Макс. – Да ты, комиссар, самый натуральный поэт. Не ожидал, право.... Может, и сочинительством балуешься на досуге?

– Так, только самую малость.

– Стихи? Проза? Драматургия? Сценарии?

– Всего понемногу...

Сеньор Кастильо, небрежно опиравшийся на свою белую прогулочную тросточку, выглядел на удивление благостным, просветлённым и умиротворённым.

Вообще-то, Максим планировал устроить толстощёкомуколлеге небольшую, но действенную обструкцию. То бишь, вволю подуться, отвечая на вопросы невпопад и ухмыляясь – при этом – самым загадочным и таинственнымобразом. Чтобы неповадно было вести закулисные переговоры. Но этот неожиданный монолог – про превратности здешнего тропического рассвета – несколько выбил его из колеи. Как, впрочем, и задумчиво-лучистые глаза собеседника.

Поэтому он ограничился лишь кратким многозначительным покашливанием, а после этого поинтересовался:

– А в чём, уважаемый идальго, если, конечно, не секрет, причина твоего хорошего и лучезарного настроения?

– Их несколько, – неопределённо улыбнулся в полуседые усы Мегре. – Во-первых, обнаружился пропавший напарник. Во-вторых, обнаружился не в густых кустиках – в обнимку с какой-нибудь стройной и легкомысленной красоткой – а, наоборот, на морском берегу, пребывая в раздумьях мечтательных, философских и целомудренных. В-третьих, означенный напарник, похоже, на меня совсем не сердится...

– Не сердится? – машинально уточнил Макс.

– Ну, да.... Долго ждал меня на условленном месте, рядом с крайней правой бронзовой пушкой?

– Так себе. Наверное, с часик. А потом, естественно, отправился на прогулку. Мол, мало ли почему ты задерживаешься. Карнавал, как-никак. Новые впечатления, всеобщее веселье, неожиданные встречи...

– Вот-вот, встречи нежданные, – тут же зачастил сеньор Кастильо. – Только я, понимаешь, спустился с Главной трибуны в поисках туалета, как тут же – буквально-таки нос к носу – столкнулся с Луизой.... Вернее, я тогда ещё не знал, что она – "Луиза". Ну, с той грациозной и славной девушкой в костюме "домино", которая вчера сопровождала этого странного дона Луиса...

– Кха-кха, – Максим демонстративно достал из кармана – всего на пару секунд – чёрную продолговатую коробочку, после чего многозначительно посмотрел на ближайший фонарный столб.

– Чего только не бывает на этом непредсказуемом и странном Свете, – понимающе покивал головой Мегре. – А сообразительность, изощрённо переплетаясь с массовым коварством, правит всем вокруг.... Значит, встретился я с милейшей барышней, познакомился и разговорился – обо всём подряд. Ну, и утратил – временно, слава Богу, – контроль за ощущением времени. Слегка заболтался, короче говоря.

– Не оправдывайся, старый прожжённый ловелас. С каждым может случиться...

Позднее утро, тем временем, окончательно, полноценно и бесповоротно вступило в свои законные права, и подуставший карнавальный народ, отчаянно и заразительно зевая, принялся разбредаться. В основном, к центру Сан-Анхелино – к гостиницам, отелям и многочисленным частным пансионам. Мол, повеселились от Души, а теперь надо и поспать немного, восстанавливая растраченные силы и готовясь к следующему раунду бесшабашного веселья.

– Отправимся в "Викторию"? – поинтересовался сеньор Кастильо.

– Пожалуй, чуть позже, – решил Максим и, махнув рукой в сторону небольшой апельсиновой рощицы, расположенной метрах в трёхстах пятидесяти от морского берега, предложил: – Давай-ка, старина, немного прогуляемся и вволю подышим свежим утренним воздухом. Говорят, что он очень и очень полезен. Для человеческих лёгких, зверски израненных табаком и выхлопными газами, имеется в виду...

– Конечно, полезен. Причём, безусловно и однозначно, – важно пошевелив полуседыми пышными усами, подтвердил сообразительный напарник, после чего одобрительно подмигнул, мол: – "Кто же, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти,будет устанавливать фонарные столбы, оснащённые навороченной подглядывающей и подслушивающей аппаратурой, среди фруктовых деревьев? Нонсенс, как ни крути. Вот, там и пообщаемся – плотно и вдумчиво, не опасаясь чужих глаз и ушей...".

В апельсиновой роще было тихо и тенисто.

– Только узковатая она какая-то, – неторопливо шагая между молоденькими деревцами, прокомментировал Мегре. – Всего-то в восемь-девять рядов, не больше. И высокой травой – местам – заросшая. Ну, не отличается местное население избыточным трудолюбием. Ничего не попишешь.... И как, мой молодой коллега, тебе пришла в голову гениальная идея – проверить "Карнавал Святого Джедди" на предмет "информационной безопасности"?

– Случайно, – признался Макс. – Кстати, старина, а не сболтнул ли ты, часом, чего лишнего? Ну, в том ночном разговоре с "доминошной" барышней?

– О чём это ты? Ничего такого не было и в помине. Поговорили немного о вчерашней погоде, о незабываемых местных природных красотах, об испанской поэзии...

– Ой, ли? И косточки незабвенным господам Ротшильдам не перемывали? Совсем-совсем?

– За кого ты, юнец желторотый, меня принимаешь? – тут же обиделся Мегре. – Осторожность – всегда и во всём -вот, моё жизненное кредо. Я же, как-никак, являюсь авторитетным профессионалом международного уровня...

"Забавное и весьма спорное утверждение", – оценил Максим. – "Впрочем, врёт он вполне даже профессионально. Не отнять и не прибавить.... Хотя, почему – так сразу – и врёт? Просто умело и дисциплинированно придерживается тщательно-разработанной легенды, и не более того. Ведь в этой Игре у каждого – своя роль.... Ладно, проехали. Перехожу к следующему вопросу...".

– Значит, верный напарник, сегодня мы идём в гости к достославному кабальеро Луису Романо, ведущему свою нестандартную родословную от диких и одиноких карибских волков?

– Э-э-э...

– Да, ладно тебе, старина, – удовлетворённо хмыкнул Макс. – О таком повороте событий, поверь, было совсем даже нетрудно догадаться. Тем паче, что я являюсь тёртым и несуетливым профессионалом. Всё к этому, собственно, и шло.... Значит, идём?

– Грех было упускать такой несомненно-удобный случай, – принялся неуклюже оправдываться сеньор Кастильо. – Любопытство, опять же, разбирало. Разбирало и разбирало, не отпуская.... Вот, я и договорился с дружелюбной сеньоритой Луизой о, так сказать, визите вежливости.... Что в этом такого?

– Ровным счётом ничего. Не считая, конечно, только того, что клан Романо не дружит (это я ещё очень мягко выразился), с семейством Ротшильдов. А, как известно: – "Друг моего врага – тоже (причём, на автомате), является моим злейшим врагом...". Оно нам надо? Ссориться с могущественными господами Ротшильдами?

– Это ты, Путник, перебарщиваешь. Какие ещё, пардон, ссоры? Из-за чего, собственно? Никаких, Боже упаси, тайных и подозрительных встреч. Всё будет насквозь легально, открыто и официально. Как только мы вернёмся в "Викторию", я тут же потребую у портье за стойкой бумагу, конверт и чернильную ручку с золотым пером – шариковая для таких случаев не годится. Ну, и напишу уважаемому сеньору Луису Романо следующее письмо: – "Долгих Вам лет жизни, достопочтимый кабальеро Луис! Примите самыеискренние уверения в моёмглубочайшем почтении. Вчера – на "КарнавалеСвятого Джедди" – принц Чарльз, герцог Корнуольский и Наследник английского Престола, отрекомендовал Вас в качестве весьма крупного коллекционера различных исторических редкостей, ценностей и раритетов.... Не будете ли Вы, сеньор, так любезны – назначить мне аудиенцию для проведения частных консультаций? Заранее благодарен. Искренне ваш, Мануэль Кастильо, доктор права, почётный профессор двенадцати европейских и американских Университетов, международный эксперт в области юридических наук...". А потом, естественно...

– Подожди-подожди, старина, – прервал Максим. – Ты хочешь сказать, что вчерашний наглый деятель с Главной карнавальной трибуны является "самым настоящим" принцем Чарльзом?

– На сто процентов ручаться не могу, но сеньорита Луиза клятвенно уверяет, что дон Луис ежегодно – во время проведения "Карнавала Святого Джедди" – встречается и общается с означенным английским Наследником. Да и какая, собственно, разница, он или не он? Детали мелкие и копеечные. Продолжаю.... А потом я помещу (естественно, не запечатывая), письмо в конверт и любезно попрошу портье, мол: – "Срочно пошлите, милейший, посыльного на виллу "Чёрная кошка". Необходимо передать это важное и секретное послание сеньору Луису Романо лично в руки...". Ну, и две десятидолларовые купюры присовокуплю, прекрасно понимая при этом, что очень скоро о содержании данного письма будет знать вся округа.... После этого мы разойдёмся по своим номерам и хорошенько выспимся. Проснёмся примерно часа в два дня. Приведём себя в порядок и спустимся перекусить в гостиничный ресторан. Там, в присутствии многочисленных свидетелей, нам и передадут конверт с положительным ответом. То бишь, с любезным и вежливым приглашением – посетить с визитом. Не торопясь, пообедаем, рассчитаемся по счёту, вызовем такси (наш милый и разговорчивый небесно-голубой "Линкольн" пусть отдыхает на гостиничной парковке, в таких официальных делах без такси не обойтись), и поедем на виллу "Чёрная кошка": часик-другой пообщаемся с её таинственным хозяином, а уже оттуда отправимся на продолжение карнавала.... Как тебе, Путник, такой не хитрый распорядок дня?

– Нормальный распорядок. Принимается.... Подожди-ка. Останавливаемся и переходим на шёпот.... Слышишь?

– Ага, – подтвердил Мегре. – Кто-то посапывает и похрапывает? Причём, заливисто, беззаботно и на все лады?