Текст книги "Аномальщики. Трилогия(СИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)

– Оторванная нога смотрится очень даже натурально, – остановившись рядом с правой воронкой, брезгливо передёрнулась Наталья. – Как, впрочем, и кровавая лужа. И не пахнет, депутатской секретаршей буду, никакой подозрительной химией. Придумала про запах Лизка-вооброжала, не иначе.... Жека, ты бы зарисовал всё это, типа – для отчёта перед дотошными американскими спонсорами.

– Сделаем, Птичка, не сомневайся. На первом же серьёзном привале.

– Прекращай, охранительница вооружённая, пялиться на всякую ерунду и отвлекаться на пустые разговоры, – строгим голосом велел Назаров. – Нашла, понимаешь, место и время.... Какая боевая задача поставлена перед тобой? А? Почему не слышу ответа?

– Ну...

– Отставить. Попрошу без – "ну".

– Старательно наблюдать за окрестностями. Выявлять подозрительные объекты. И...это, без устали бдить.

– Вот, и бди, красотка буровая.

– За "красотку", конечно, спасибо.... Всё-всё, не сердись. Послушно замолкаю и приступаю к неусыпному бдению.

– А ты, Рыжий, оказывается, зануда, – сделала неожиданный вывод Валентина. – А ещё притворялся, что являешься штатским до мозга костей. Мол: – "Терпеть ненавижу строгую армейскую дисциплину, подавляющую личную свободу....". Сам-то как себя ведёшь?

– Ну, и как?

– Как матёрый пехотный прапорщик с двадцатилетним безупречным стажем, вот как. Раскомандовался тут. Чуть что – сразу: – "Отставить". Природный вояка выискался на наши головы. Армейская "косточка" так и прёт наружу.... Ой, смотрите! Ой! Что это такое? Гадость какая...

По границе между берёзовым перелеском и болотистой лощиной змеилась, слегка подрагивая, серо-бурая, активно шевелящаяся узкая полоска.

– Зачем же так шуметь, Валюша? – пожурил Виталий Палыч. – В нашей непростой ситуации тише надо разговаривать.

– Извините, немного испугалась.

– Кого? Лесных крохотных мышек, куда-то спешащих по важным мышиным делам? Стыдно, ей-ей. Взрослая барышня, а туда же.

– Чёткий и своевременный знак, – старательно поправляя на плече ремешок "Медузы" и приводя тумблеры, расположенные под экраном дисплея, в нужные положения, известил Пашка.

– Что ты имеешь в виду, Рыжий?

– То и имею. Общеизвестно, что мыши, крысы и все прочие грызуны терпеть не могут аномальных зон и всегда обходят их стороной. В том числе, надо думать, и сейчас. Значит, данная болотистая лощина находится уже на территории искомого Мутного Леса. До желанной цели осталось – всего ничего.... Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Птичка, будь другом, постучи, пожалуйста, костяшками пальцев по ружейному прикладу. Так, чисто на всякий случай.

– Ага, постучала. Павлик, а как же наушники? Забыл про них?

– Ничего и не забыл. Просто решил обойтись дисплеем. А ушами буду старательно вслушиваться в окружающую нас действительность. Так мне будет гораздо спокойней и комфортней.... Всё, аномальщики, двинули. Идти след в след друг за другом. Благо во мху следы от сапожных подошв отпечатываются чётко и однозначно. За мной шагает Птичка. За ней Жека и Валентина. Палыч – замыкающим. Мыши? Не обращаем на них ни малейшего внимания. Перешагиваем, и все дела...

Он, совершая миноискателем однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вперёд и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной в студенческой питерской среде:

– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды...

– Прекращай, Рыжий, – возмутилась Натка, шагавшая следом. – Совсем офигел в сапёрной атаке? Петь такое при дамах.

– Извини, Птичка. Я же не нарочно. Оно само по себе вырвалось. Машинально.... Кстати, раньше – на весёлых посиделках в общаге – тебя эта шутливая песенка совсем не раздражала. Ну, ни капли. Даже, как помнится, подпевала. Причём, с удовольствием.

– Это, Павлик, раньше было. Когда за мной никто не ухаживал и не целовал. А теперь всё изменилось. Кардинально, всерьёз и по полной программе.... Понимаешь, охламон? Сейчас мне не к лицу – выслушивать всякие грубые словечки и прочие пошлые двусмысленности.... Только ты, пожалуйста, не оборачивайся и не отвлекайся. Сапёру, как известно, ошибаться нельзя. Потому как чревато.

– Я всё-всё понимаю, – продолжая несуетливо и уверенно орудовать миноискателем, заверил Назаров. – И про то, что отвлекаться нельзя. Мол, шагаем по потенциальным минным полям. И про то, что о грубых словечках надо бы позабыть. Мол, романтические любовные отношения находятся в начальной, то бишь, в самой важной и трепетной стадии.... Стой, – предостерегающе вскинул вверх правую руку. – Ни шагу. Передай сигнал тревоги остальным.

– Сдублировала.... Ну, что там у тебя?

– На экране монитора выскочил характерный силуэт...

– Силуэт м-мины? – испуганно уточнила Наталья. – А какой к-конкретно? Противопехотной? Противотанковой?

– Не переживай, родная. Штриховка на силуэте – ярко-оранжевая. Значит, мы имеем дело с сигнальным устройством.... Ага, от силуэта – на мониторной картинке – тянется светло-оранжевая нить. Стоп-стоп.... Вижу тонкую тёмно-серую проволочку. Не на экране вижу, а, так сказать, в натуре. Тянется от одной выпуклой кочки до другой, в семи-восьми сантиметрах над пышными мхами. Понятное дело. Делаем два шага назад. Делаем-делаем. Все бойцы делают. Проследи...

– Готово. Что дальше?

– Временно поворачиваем направо. Будем обходить сигнальную растяжку стороной. Всем идти след в след.... Мы плывём по Ориноко. Ночь – хоть выкали глаза. Слышны крики попугаев. И другие голоса.... Пардон, слегка забылся. Шагаем.... Так, достаточно. Теперь возвращаемся на прежний маршрут...

На пересечение широкой болотистой лощины ушло порядка двух полноценных часов. Белая ночь была уже на излёте, на восточном краю неба беззаботно разгоралась утренняя ало-розовая заря.

– Перебрались-таки, – выбравшись на косогор с твёрдой почвой, устало выдохнул Пашка. – Так, всем стоять на месте. По идее, минное поле осталось за спиной, да и предупреждающих табличек больше не наблюдается, но, всё же, стоит эту версию тщательно проверить и перепроверить. Вы, друзья, пока отдохните – там, где остановились, а мы с верной "Медузой" слегка осмотримся на местности...

Минут через пятнадцать он – с бесконечно-важным видом – объявил:

– Проверка успешно завершена. Авторитетной комиссией однозначно установлено, что сигнальных растяжек поблизости нет. Как, впрочем, и всяческих мин. Смело поднимайтесь, господа записные авантюристы, вверх по косогору.

Вскоре отряд оказался в странном смешанном лесу – березы, осины и ракиты, расположенные друг от друга на достаточно больших расстояниях, между которыми росли...

– Какие-то низкие хвойные кустики? – близоруко щурясь, предположил Иван Палыч. – Нет, отважные юноши и девушки, это молоденькие сосёнки, ёлочки и пихточки. Только, так сказать, вьющиеся и стелющиеся. Ну, как новомодные яблони, что растут на моём садоводческом участке.... Как это прикажете понимать, а?

– Так и понимать, уважаемый Профессор, – победно улыбнулась Натка. – Мы достигли конечной цели нашего путешествия. Это он и есть, искомый Мутный Лес. Прошу любить и жаловать.

– Ой, ли? Откуда такая уверенность, милая Птичка? Во-первых, Сергей Подопригора говорил о приметном холме – правильной конической формы. Мы же сейчас находимся на ровной горизонтальной плоскости. Во-вторых, речь шла о хвойных деревьях, чьи стволы "перевиты и перекручены". Здесь же мы наблюдаем лишь стелящиеся экземпляры. Нестыковочка, однако.

– Что из того? Общеизвестно, что каждый серьёзный Лес неоднороден. То есть, имеет чёткие составные части: опушки, перелески, периферийные рощицы, просеки, поляны, и, наконец, центральную Чащу – так сказать, основное ядро. Поэтому делаю смелое предположение: мы – на данный момент времени – находимся на самом краю Мутного Леса.

– Вполне возможно, что и так...

– Сейчас проясним ситуацию, – пообещал Назаров. – Сбрасывайте, бойцы, рюкзаки, объявляется утренний привал. Наскоро перекусим, передохнём и восстановим растраченные силы. Только без меня, увлёкшись, не стрескайте все бутерброды. И, понятное дело, никаких костров. Ещё попрошу разобрать миноискатель и упаковать его составные части: ножку-стержень – в брезентовый чехол, а жидкокристаллический дисплей и металлокерамическое кольцо – по рюкзакам.

– А ты куда? – заволновалась Натка.

– Заберусь вон на ту осину и слегка осмотрюсь.

– Можно и я с тобой?

– Нельзя.

– Почему?

– Потому, что с заряженным ружьём не рекомендуется лазать по высоким деревьям. Суровые правила техники безопасности, увы, категорически запрещают.... И, вообще, кто тут у нас меткий стрелок, старательно охраняющий покой других участников экспедиции и обещавший неукоснительно бдить? Вот, то-то же. Я скоро, не скучайте. И про бутерброды, пожалуйста, не забудьте. Про мои, имеется в виду...

Через некоторое время Пашка спустился с осины и рассказал товарищам о результатах произведённого осмотра:

– Птичка права. Метров через двести пятьдесят, действительно, начинается резкий подъём. То есть, имеет место быть в меру крутой склон холма. А ещё с той стороны долетают звуки льющейся воды. Наверное, ручей шумит на перекатах.... Ну, где мои бутерброды? Спасибо.... Очень вкусно.

– Пожалуйста, – польщено улыбнулась Наталья. – Я старалась. Вот, держи ещё фляжку. В ней сладкий холодный чай, остался с завтрака. Кушай, Павлик. Кушай...

– Надо же – "Павлик", – усердно водя карандашом по бумажному листу, смешливо фыркнула Валентина. – Нежности какие, блин. Только твоя последняя фраза, Птичка, неполная. Следовательно, неправильная.

– Неужели? А как, интересно, надо говорить, чтобы получилось максимально правильно и полно?

– Примерно так: – "Кушай, Павлуша. Кушай, любимый...".

– У кого, подруга, ты так язвить научилась? Небось, у длинноногой Лизаветы? Ладно, не обижаюсь.... Погоди-ка. А что это ты рисуешь? Вернее, кого? Рыжий, она нас с тобой изобразила. То, как мы целуемся-обнимаемся. Придётся, всё же, обидеться. Причём, на полную катушку. С серьёзной дракой и выдёргиванием белобрысых волос.

– Ты, Птичка, совершенно напрасно обижаешься, – тоже что-то увлечённо рисуя в альбоме, заступился за сестру Женька. – Нам было велено фиксировать – с помощью высокого изобразительного искусства – все важнейшие этапы и памятные вехи экспедиции? Было. Вот, и фиксируем, отдыха не зная. Я, так сказать, всякие технические детали – к примеру, оторванные ноги и всякие воронки. А Валюха – человеческие переживания и отношения. Ну, как приболевший Подопригора доверчиво опирается на Лизкино плечо. Или там как будущие буровые мастера налаживают сердечные отношения. Настоящая летопись в картинках, она должна быть всеобъемлющей и всеохватывающей. Азбука настоящего художника, не отнять и не прибавить.... Какие, собственно, проблемы, ворчливая гражданка Кулик?

– Никаких. Чёрт на вас, живописцы доморощенные, рисуйте.

– Вот, и договорились.... Рыжий, а, вот, эти сигнальные устройства, между которыми мы успешно просочились. Что было бы, если кто-нибудь из нас случайно задел бы ногой за одну из тёмно-серых растяжек? Разноцветные сигнальные ракеты стали бы веером подниматься к небу? Или завыла бы, подражая стае оголодавших северных волков, тревожная сирена?

– Думаю, что всё было бы гораздо проще и прозаичней, – запив холодным чаем последний съеденный бутерброд, криво усмехнулся Назаров. – Каждая растяжка, по моему мнению, крепится к двум датчикам, спрятанным в моховых кочках. Контрольная проволочка – по какой-либо причине – дёрнулась? В этом случае датчики начнут излучать соответствующие волны-сигналы, предназначенные для некоего приёмного устройства. Приёмник, в свою очередь, ставит в известность.... Кого он ставит в известность? Наверное, здешнего сторожа, который обязан – в соответствии с типовыми должностными инструкциями – принять экстренные меры. Какие? Не знаю, виноват.... Всё, аномальщики, привал закончен. Солнце уже взошло. Собираемся, забрасываем за спины рюкзаки и следуем дальше.

– Куда конкретно следуем? – пряча карандаш во внутренний карман штормовки, вкрадчивым голосом уточнила Валентина. – На вершину холма, которую окружает Мутный Лес?

– Да, хотелось бы уточнить некоторые важные детали, – подключился Женька. – Какова наша конечная цель? Будем ли мы подниматься к вершине? Или же ограничимся малым?

– Малым – это как? – демонстративно глядя в сторону, уточнила Натка. – Поясни, пожалуйста.

– Ну, мол, пошаримся по краям Мутного Леса, по-быстрому сделаем зарисовки странных деревьев, возьмём пробы почвы и воды, после чего отвалим, не дожидаясь серьёзных неприятностей, обратно.

– А вам, значит, надо добраться до самой вершины? То бишь, жизненно необходимо?

– Не то, чтобы.... Просто...

– Студенты Петровы, вы что-то знаете? – прозрев, нахмурился Иван Палыч. – Что-то очень важное? Может, поделитесь с соратниками информацией?

– М-м-м...

– Э-э-э...

– Ничего они не расскажут, – неодобрительно поморщился Пашка. – По крайней мере, прямо сейчас.... Птичка, напомни, пожалуйста, что в таких неординарных случаях говорил незабвенный Денис Давыдов, любимый книжный и киношный герой российских буровиков, мнящих себя истинными гусарами современности?

– Кажется, так: – "Главное, ввязаться в драку. А там, с Божьей помощью, разберёмся...".

– Правильно.... Подъём! Две минуты на сборы.... Готовы? За мной. Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, подруги, мы выходим из игры. Скоро лопнут от напруги наши ветхие штаны...

Они подошли к склону конусовидного холма, вдоль которого протекал бойкий ручеёк.

– А на том берегу лес совсем другой. Типа – очередная аномальная аномальность, – с досадой сплюнул в сторону Назаров. – Ширина ручья всего-то метра три-четыре. Здесь ни одного гриба не наблюдается, а там – целые плантации здоровенных поганок и мухоморов. Как такое может быть?

– Совсем другой лесок, – взволнованно поправляя на носу очки, подтвердил Иван Палыч. – Осины и берёзы гораздо более молодые, да и визуально другой...м-м-м, породы. Приземистые какие-то и низкорослые. А сосёнки-ёлочки, действительно, все крученные и перекрученные. Более того, такое впечатление, что и сросшиеся друг с другом. Вон, правее уродливого валуна, деревце. На уровне полуметра ствол разделяется на два. Один – обыкновенная пихта. А, второй? Очень похоже на кедр, но кедры, как известно, на севере Республики Коми не растут.

– Кедр и есть, – заверила Наталья. – Настоящий, сибирский. Мне ли не знать? Только, отважные авантюристы, вы пропустили главное. Мужчины, они такие невнимательные.... Ладно, не буду интриговать. Итак, гибрид пихты и кедра растёт чуть правее гранитного валуна. Верно? А что, уважаемые, прислонено к самой каменюке?

– Это же удочка, – удивился Пашка. – Однако.... Шагаем вниз по течению, там виднеются-шумят перекаты. Переберёмся – чисто для начала – на противоположный берег...

Они, успешно форсировав водную преграду, вернулись к приметному валуну.

– Удилище осиновое, срублено совсем недавно, скорее всего, обычным топором, – принялся невозмутимо комментировать Иван Палыч. – Вместо лески использована тонкая бечёвка. Поплавок изготовлен из гусиного пера, верхняя часть даже не выкрашена, в отличие от магазинных аналогов, в красный цвет. Грузило отсутствует. Впрочем, оно и не требуется, так как крючок очень тяжёлый.... Что по этому поводу думает наш главный аналитик? Есть, что сказать?

– Есть, – горделиво улыбнулась Натка. – Снасточка, на первый взгляд, грубая: короткое осиновое удилище, неуклюжий поплавок, даже леска заменена на обычную бечёвку. Только крючок резко выпадает из общей картинки – иссиня-чёрный, прихотливо изогнутый, тяжеленный. Это не чугун и не бронза. Вольфрам? Трудно определить навскидку.... Рядом с валуном, на мелкой прибрежной гальке, валяется круглая коробочка. Сейчас посмотрим – что в ней.... Короеды. Причём, ещё живые, ползают, активно шевеля мохнатыми лапками. Значит, неизвестный индивидуум рыбачил здесь совсем недавно. Может, даже прошлой ночью.... Подозрительная такая коробочка. Вернее, материал, из которого она сделана.

– Дай-ка мне, – попросил Назаров и, вдумчиво ощупав пальцами светло-бежевый кругляшок, признал: – Действительно, странная и необычная штуковина. Вроде бы пластик, но какой-то пупырчатый и...м-м-м, слегка колючий. Ещё очень-очень холодный, прямо-таки ледяной. Словно бы нездешний.... А что, Птичка, с конкретными выводами?

– Попробую, не вопрос.... Во-первых, рыбачили на этом месте не в первый раз. Вон тропинка уверенно змеится вверх по склону холма, похоже, что к вершине. Во-вторых, я бы этой тропе не доверяла. Что за человек регулярно ходит по ней? Если, конечно, это человек.... Тяжёленький чёрный крючок. Светлая, очень-очень холодная баночка. Навевает – всякие и разные мысли фантастической направленности.... У меня всё.

– Чего-то явно не хватает. В том смысле, что для полного логического комплекта.

– Не хватает, говоришь? – засомневалась Наталья. – Хорошо, продолжаю. В-третьих, мы стоим на открытом месте и отсвечиваем – почём зря. Опасно это. Если Золотая Баба взлетит (не дай Бог, конечно), то сразу же засечёт незваных гостей. То бишь, нас. В-четвёртых, неплохо было бы, действительно, добраться до вершины холма – оглядеться, осмотреться, определиться с дальнейшими планами.... Так лучше?

– Гораздо, – одобрительно улыбнулся Пашка. – Значит, нам надо – причём, одновременно – и спрятаться, и залезть на вершину? Ерундовая задачка. Типа – для злостных двоечников из начальных классов средней школы. Вон одна глубокая и узкая горная расщелина – она поднимается наверх, огибая желанную вершину справа. А вон вторая, подбирающаяся к означенной вершине слева.... По какой из них, братья и сёстры, пойдём?

– Чувствуешь? – шёпотом спросила у брата Валентина.

– Ага, – также тихо подтвердил Женька, после чего коротко откашлялся и заявил: – По правой расщелине надо идти. По крайней мере, так мы с Валюхой считаем. Обязательно – по ней...

Глава шестнадцатая

Ретроспектива 006. Близнецы Петровы, семейная тайна

Долгое время Валентина и Женька считали себя сиротами. То есть, не абсолютными сиротами, ведь у них был любимый и заботливый дедушка, но, всё же. В том смысле, что кроме деда никаких других близких родственников у близнецов Петровых не было. По крайней мере, они так думали...

Отец и мать? Сперва – во времена детского садика и начальной школы – дед рассказывал им про отважного капитана дальнего плавания и про не менее отважную судовую радистку. Потом, по его же словам, супругам Петровым – в качестве повышения по службе – предложили остаться на зимовку в Антарктиде, на знаменитой станции "Восток". После Антарктиды началась серия бесконечных экспедиций, посвящённых поиску загадочного снежного человека – Тибет, необитаемые острова Полинезии, заснеженные чилийские Кордильеры, безлюдные архипелаги северной Канады. Интересно и правдоподобно, надо отдать должное, рассказывал дедуля. Даже всякие чёрно-белые и цветные фотографии демонстрировал, на которых было изображено много разных мужчин и женщин. Демонстрировал и, уверенно тыкая пальцем, охотно пояснял:

– Вот же он, ваш батяня. Смотрит в сторону, обернувшись в пол-оборота.... А это ваша матушка, то есть, моя доченька Наденька. Ей проказник-ветер волосы забросил на лицо...

И только когда брат и сестра перешли в седьмой класс, дедуля, покаянно вздыхая, признался:

– Ваши папа и мамы погибли в автомобильной катастрофе. Причём, очень давно. Когда вам, близняшки, ещё и по годику не исполнилось. Извините, внучки, что врал вам всё это время. Так получилось. Хотел – как лучше.... Где их могилки? Э-э-э.... На дне Ладожского озера. Такая, вот, необычная катастрофа приключилась. Они на машине, в конце марта месяца, поехали на рыбалку, то есть, выехали прямо на лёд и покатили. Хотели добраться до Зеленцов. Это острова такие на Ладоге. Там крупная плотва по весне отлично клюёт. Только, увы, не доехали – машина провалилась под лёд и утонула. Несчастный случай.... Водолазы? Ныряли, естественно, как и положено. Долго и настойчиво ныряли. Только ничего не нашли. Ничего и никого.... Извините меня, пожалуйста, ещё раз. И простите – если, конечно, сможете. Давно хотел рассказать, но решился только сейчас...

Решился, рассказал и расплакался. Простили, конечно, деда. Как же иначе? Единственный родной человек, как-никак. Даже поплакали вместе.

– Я о чём-то таком давно подозревала, – неуклюже размазывая ладошками слёзы по щекам, всхлипывала Валька. – Ещё с четвёртого класса.

– А я с третьего, – вторил ей Евгений.

Они успешно окончили среднюю школу и без особых проблем поступили в Национальный минерально-сырьевой Университет. Романтика позвала? Нет, просто Петровы проживали на Двадцать четвёртой линии Васильевского острова, в пяти минутах ходьбы от упомянутого питерского ВУЗа. Голимый рационализм, не более того.

Поступили, но даже порадоваться, как следует, не успели – дедушка умер: неожиданный инфаркт, уснул и не проснулся. Лёгкая и светлая смерть...

Похоронили, отплакали, помянули. В положенное время вскрыли завещание и, ознакомившись с его содержанием, впали в полный ступор.

– Этого не может быть. Этого не может быть, – в десятый раз перечитывая текс, бормотала – словно заезженная грампластинка – Валентина. – Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть.... А, Жека?

– Не может, – заглядывая в бумагу через её плечо, согласился брат. – Но, судя по всему, есть. Здесь же чётко написано: – "Завещаю долю собственности размером 33,33% в квартире, расположенной по адресу...бэм-бэм-бэм, своей дочери Петровой Надежде Васильевне, паспортные данные...бэм-бэм-бэм, в случае, если в течение пяти лет после моей смерти Петровой Надежде Васильевне будет присвоен статус – "дееспособна". В противном же случае указанная доля собственности подлежит распределению – в равных долях – между моим внуком и внучкой...". Получается, Валюха, что наша мама жива. Надо её искать.

– Где?

– Судя по тому, что сейчас она является "недееспособной", в сумасшедшем доме...

Перерыв все бумаги-архивы покойного Василия Михайловича, они нашли картонный светло-коричневый прямоугольник с обтрёпанными от старости краями, на котором значилось: – «Закрытое медицинское учреждение N16/12. Тарховка, 16-ый проезд». На обратной стороне знакомым почерком было начертано: – «Она там».

По указанному адресу ("Тарховка" – это ближайший пригород Санкт-Петербурга, расположенный на берегу Финского залива), присутствовал высокий и надёжный кирпичный забор, оснащённый поверх кладки мотками ржавой колючей проволоки.

В заборе обнаружились солидные тёмно-зелёные ворота – с вмонтированной в правую створку узкой дверью, рядом с которой был закреплён домофон с одной чёрной кнопкой и несколькими короткими вертикальными прорезями.

Женька, меланхолично пожав плечами, неуверенно надавил на кнопку.

– Кто такие? – поинтересовался – из вертикальных прорезей – грубый мужской голос. – Что надо?

– У вас наша мама, – зачастила Валентина. – Петрова Надежда Васильевна...

– Звание? – невежливо перебил голос.

– Чьё – звание?

– Вашей матери, конечно.

– Нет у неё никакого звания. Она сумасшедшая. То есть, страдает психическим расстройством....

– Отставить, – велели прорези. – Вы, молодые люди, ошиблись. Здесь расположен склад военного обмундирования. Есть гимнастёрки, подштанники, кирзовые сапоги, ватники и портянки. А сумасшедших гражданских тётенек, извините, не держим.

– Это – Тарховка, 16-ый проезд?

– Так точно.

– Закрытое медицинское учреждение N16/12?

– Никак нет. Они переехали лет восемь тому назад.

– А куда переехали?

– Не могу знать. Не положено. Всё, молодёжь, свободны. Отбой. Конец связи.

– Эй, дядя! Эй! – заволновалась девушка. – Он что, нас не слышит? Жми, Жека, на кнопку. Жми и не отпускай.

– Не сомневайся. Не отпущу.

– Никак не угомонимся? – рассердился мужской голос. – Вам же русским языком сказано, мол, кругом и отвалите...

– Не дождёшься, дяденька. Мы ребята упрямые.

– Чего надо?

– Пусть начальник выйдет и всё объяснит по-человечески.

– Ладно, будь по-вашему.... Эй, хулиганьё штатское, хватит уже трезвонить! Совсем обнаглели. Ждите.

Через несколько минут тёмно-зелёная дверца с тихим скрипом отворилась, и из образовавшегося проёма выбрался...

– Добрый доктор Айболит? – задумчиво прищурившись, предположил Женька. – Характерный такой облик, словно бы сошедший со страниц добрых детских книжек. Белоснежный халат. Седенькая бородка аккуратным клинышком. Добрые глаза ребёнка – светло-голубые и наивные. Охренеть и не встать, короче говоря.

– Нет, не Айболит, – не согласилась с братом Валентина. – Скорее, уж, Антон Павлович Чехов – известный врач и знаменитый знаток Душ человеческих. Только, вот, пятнистый камуфляж, на который небрежно наброшен беленький медицинский халат, слегка выбивается из образа. К чему бы такие странные метаморфозы, о многом говорящие наблюдательному и думающему человеку?

– Они, оказывается, ещё и махровые юмористы, – восхищённо хмыкнул в густые прокуренные усы "Айболит". – И что мне с вами, говорливыми, делать? Кстати, деятель белобрысый, а ты в российской армии собираешься служить? – с недоверием уставился на Женьку. – Возраст, похоже, приближается к призывному.

– Поживём – увидим, – напустив на физиономию бесконечно-важный вид, известил рассудительный не по годам Евгений. – Для начала окончу Университет – при нём, кстати, имеется крепкая военная кафедра. А там и видно будет. Ежели геополитическая обстановка на планете будет нормальной и насквозь мирной, то буду трудиться по профессии. Мол, славная российская армия и без меня, бойца хилого, прекрасно обойдётся. Ну, а если, наоборот, запахнет реальной войной, тогда-то оно конечно. То бишь, подставлю, особо не раздумывая, свои узкие плечи под армейские погоны. Что называется, не вопрос.

– Молодец, юноша. Правильно и грамотно рассуждаешь.... А Университет-то – какой? Что за профиль, если не секрет?

– Национальный минерально-сырьевой.

– Бывший Горный институт имени Г.В. Плеханова?

– Он самый.

– А факультет какой? Небось, геологоразведка?

– Так точно. Она самая.

– Отличный выбор. Одобряю и полностью поддерживаю, – слегка подрагивая сивой бородкой, обрадовался "Антон Павлович", после чего выжидательно уставился на Валентину: – Ну, барышня курносая и симпатичная, а ты что надумала? Собираешься в срочном порядке замуж выскочить? Или же – сугубо для начала – получить высшее образование?

– С образования, пожалуй, начну, – высокомерно усмехнулась Валька. – Буду вместе с братом обучаться в Горном. Причём, в одной группе, по специальности – "гидрогеология". А счастливое замужество, оно никуда не убежит. Обязательно догоню – в своё время. Или же, как альтернатива, оно меня настигнет.... И дедуля покойный настаивал – в долгих вечерних разговорах – на таком приземлённом раскладе.

– Да, жаль Василия Михайловича, – запечалился седоусый. – Жаль. Хороший был мужик – правильный, спокойный и несуетливый.

– Значит, вы были с ним знакомы?

– Конечно. Он частенько приезжал сюда. Двенадцать раз за год – на протяжении последних шестнадцати лет. Чаще было нельзя, распорядок в нашей конторе такой – строгий и выверенный.

– Приезжал, чтобы навестить нашу маму? То есть, Надежду Васильевну Петрову?

– Так точно.

– Значит, она, действительно, содержится в вашем заведении? Извините, глупый вопрос.... Мы можем сейчас увидеться с ней? Поговорить?

– Прямо сейчас, к сожалению, нет.

– Почему – нет? – буквально-таки взвыл Женька. – Почему? Почему? Почему?

– Не шуми, голосистый молодой человек, – недовольно поморщился "Айболит", – Раскричался тут, понимаешь.... Потому, что вы оба пока несовершеннолетние. Вот, когда исполнится по восемнадцать лет, тогда и приходите. Только и тогда встретитесь с матушкой не сразу – надо будет предоставить целую кучу разнообразных справок и, пройдя строгое собеседование, получить специальный допуск.

– Почему – такие сложности? – возмутилась Валентина. – Почему? Почему? Почему?

– Отставить, почемучки доморощенные. Объясняю для особо непонятливых и нетерпеливых. Наше заведение раньше, ещё до Перестройки, было приписано к приснопамятному КГБ. Просекаете, дурилки гражданские? Внушает? То-то же.... Сейчас? Не знаю, честное слово офицера. Сплошной бардак, бедлам и нескончаемая кадровая чехарда. То одни мутные деятели командуют, то другие изгаляются. Сплошные глобальные реформы и профильные структурные изменения. Рыночная бесконечная карусель, сопровождаемая наглым и ничем не прикрытым воровством.... Хотите, будущие гидрогеологи, дам вам дельный и перспективный совет? Наймите ушлого и прожжённого адвоката. Чем прожжённей, тем лучше. Глядишь, процесс и ускорится...

Так они и сделали. Сняли со сберкнижки, оставленной им покойным дедом в наследство, все деньги, да и отправились в ближайшую адвокатскую контору.

– Сан Саныч Шварц, – пафосно представился тщедушный, неряшливо одетый старичок, восседавший за антикварным письменным столом. – Питерский адвокат в пятом поколении. Что вас, симпатичные молодые люди, привело ко мне? Излагайте, не стесняйтесь. Только, пожалуйста, во всех подробностях.

Брат и сестра Петровы, нетерпеливо перебивая друг друга, рассказали о своей непростой проблеме.

– Запутанное и нестандартное дело, – принялся сосредоточенно катать по узкому лбу скорбные морщины Сан Саныч. – Очень непростое, между нами говоря. А ещё, ко всему прочему, и чёткий "кэгэбэшный" след имеет место быть. Хотя.... Я готов помочь. Естественно, не безвозмездно. Да и без взяток здесь не обойтись. Сейчас люди, облачённые серьёзными звёздными погонами, очень полюбили хрустящие денежные купюры. Ну, очень. Безо всякой меры и до полной потери страха и совести.... О, времена! О, нравы.... Разрешение данного семейного вопроса, мои юные клиенты, будет вам стоить...

Адвокат, ласково сверкая грустными еврейскими глазами, выдержал хорошо-рассчитанную театральную паузу и – скорбным голосом телевизионного диктора, сообщающего населению о безвременной кончине крупного политического деятеля – озвучил сумму.

– Подозрительный и мутный тип, – зашептал на ухо сестре недоверчивый Женька. – Натуральный и законченный прохиндей. Откуда он, спрашивается, узнал, сколько денег мы принесли с собой, а? Угадал, что называется, копейка в копейку. Тот ещё жучара. Наверняка, обманет. Денежки прикарманит, как добрый вечер. Век футбола не смотреть...

– Не гони волну. Не обманет, – досадливо отмахнулась Валентина, после чего объявила: – Мы с братом согласны. Надо договор подписать? Подпишем. Хотите получить стопроцентную предоплату? Заплатим. Только, пожалуйста, помогите.