Текст книги "Доказывание истины в уголовном процессе: Монография"

Автор книги: Андрей Кухта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

А.А. Давлетов понимает уголовно-процессуальное познание как деятельность специально уполномоченных субъектов (органов уголовного судопроизводства), осуществляемую в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке, по приобретению знания о прошлом преступном событии путем исследования сохранившихся его следов в целях разрешения задач уголовного судопроизводства[656]656
  См.: Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. – Свердловск, 1991. – С. 17.


[Закрыть]. Уголовно-процессуальное познание определяется также как деятельность определенных законом субъектов по формированию соответствующего знания[657]657
  См.: Джатиев В.С. Доказывание и оценка обстоятельств преступления. – Ростов-на-Дону, 1991. – С. 24–25.


[Закрыть]. А.Р. Белкин считает, что уголовно-процессуальное познание представляет собой деятельность, осуществляемую в особой процессуальной форме, целью которой является получение истинного знания об объекте[658]658
  См.: Белкин А.Р. Теория доказывания: Научно-методическое пособие. – М., 1999. – С. 1–2.


[Закрыть].

Можно согласиться в целом с тезисом о влиянии правовой формы на процесс познания по уголовному делу. В уголовно-процессуальной литературе широко освещались моменты юридикализации познания в уголовном процессе: в судебном исследовании число фактов ограничено существенными обстоятельствами, и они не могут повторяться; в судебном исследовании существует установленный законом срок; в судебном исследовании фигурируют факты, которые констатируются в большинстве своем людьми, не привыкшими к наблюдению и фиксации явлений, вызывающие у людей разные эмоции, что влияет на объективность наблюдения, фиксации и воспроизведения; следователь и судья часто работают в ситуации, когда следов преступлений крайне мало и, кроме того, заинтересованные лица стремятся их скрыть или исказить. Познание события преступления отличается от научного познания ограниченным числом существенных фактов, которые не могут повториться; ограниченным сроком исследования; оперированием фактами, которые наблюдались и фиксировались людьми, способными исказить эти факты; исследованием крайне ограниченного числа следов, которые нередко умышленно искажаются или скрываются. Эти факторы предъявляют к уголовно-процессуальному исследованию особые требования, тем более что речь идет не только о познании истины, познании события преступления, но о судьбе человека, его виновности или невиновности, об определении ему меры наказания или освобождении его от уголовной ответственности. Это положение является обоснованием вывода о том, что всякие ошибки в судебном исследовании должны быть исключены[659]659
  См.: Бурданова В.С. Поиски истины в уголовном процессе. – С. 11 и след.


[Закрыть].

Бесспорно, то, что познание в уголовном процессе может осуществляться непосредственно и опосредованным путем. Причем относительно последнего пути, с которым связывают получение выводного знания, на наш взгляд, принципиальных разногласий нет. Здесь можно только подтвердить нашу приверженность взгляду о том, что огромное большинство наших познаний проистекает из разума[660]660
  См.: Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств. В связи с судоустройством и судопроизводством. – С. 8.


[Закрыть]. Упор надо сделать именно на то, как получаются знания, факты при взаимодействия субъекта с окружающим его миром. Критически важными для обсуждения является понимание того, как происходит формирование знания о совершенном преступлении.

Ретроспективное познание представляет собой процедуру опосредованного, выводного получения знания о прошлых предметах на основе знания о настоящих или других прошлых предметах[661]661
  См.: Джатиев В.С. Доказывание и оценка обстоятельств преступления. – С. 122–125.


[Закрыть]. В процессе познания должно быть установлено событие, имевшее место в прошлом, в связи с чем оно не может быть воспринято непосредственно. Речь идет об опосредовании, то есть об установлении события (событий) через его взаимоотношение с другими событиями, вещами.

Уголовно-процессуальное познание, осуществляемое органами, ведущими процесс, имеет своей целью приобретение знания о произошедшем событии преступления, именно поэтому оно является по своей сути ретроспективным. Проанализировав оставленные преступлением следы, формируется образ события преступления[662]662
  См.: Руководство для следователя / Под ред. Н.А. Селиванова, В.А. Снеткова. – М., 1997. – С. 262–264.


[Закрыть].

Как отмечается в науке, в ретроспективном познании проявляется уникальная способность сознания человека «снимать», преодолевать однонаправленность временных процессов действительности, осуществлять так называемую «инверсию» (возврат) времени[663]663
  См.: Корнев Г.П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. – С. 69.


[Закрыть]. Ретроспективное познание (историческое познание) заключается в возможности реконструкции структуры объекта прошлого путем наблюдения изменений состояния, поведения познаваемых сущностей, произошедших в объективной действительности. Далее результаты данного взаимодействия объекта с окружающей действительностью фиксируются (описываются) при помощи определенных средств, имеющимся в данной познавательной сфере инструментарием. Ученые выделяют три образующих элемента ретроспективного познания[664]664
  См.: Никитин Е.П. Метод познания прошлого // Вопросы философии. – 1966. – № 8. – С. 34.


[Закрыть]: а) объективные (природные) процессы – события, явления, имевшие место в прошлом; б) материальные объекты, которые сохранились к моменту познания и обладают следами вышеуказанных событий; в) знание о прошлых событиях, приобретенное познающим субъектом путем исследования следов на имеющихся объектах.

Результатом ретроспективного познания является знание как особый вид информации и результат ее переработки. Информация и знание соприкасаются друг с другом лишь в пределах одного акта познания. В нем знание занимает место конкретного элемента, которым данный процесс завершается. В той же ситуации, если приобретенное знание используется в другом акте познания, оно может менять свою функцию и выполнять уже другую роль – информации. Любой из элементов познания в другом акте познания может поменяться местами[665]665
  См.: Никитин Е.П. Метод познания прошлого. – С. 34.


[Закрыть].

Специфическая терминология и отпечаток общей концепции отражения не меняет, на наш взгляд, общей картины, рисуемой учеными. Они исходят из того, что принцип отражения базируется на свойстве материальных систем воспроизводить (или отражать) в процессе взаимодействия особенности других систем. Отражение как свойство материи заключается в том, что в результате взаимодействия объектов особенности одного воспроизводятся в особенностях другого. Это воспроизведение можно рассматривать как «передачу состояний» (особенностей) одного явления другому[666]666
  См.: Урсул А.Д. Отражение и информация. – М., 1973. – С. 58.


[Закрыть].

Отечественные процессуалисты и криминалисты исходят из того, что свойство отражения присуще всей материи, характеризуется всеобщностью. При этом формы его проявления тем выше и сложнее, чем выше и сложнее форма движения материи. Из этого следует, что всякий материальный процесс отражается в других материальных процессах, связанных с ним. Рассматривая данную закономерность материи через призму закона диалектики о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального мира, следует заключить, что взаимосвязь при отражении есть обязательно одна из необходимых и универсальных связей объективной действительности, то есть если всякий материальный процесс необходимо связан с другими процессами, то не существует изолированных явлений, а следовательно, не существует принципиально неотражаемых явлений, включая и любое общественно опасное деяние, представляющее собой не что иное, как материальный процесс[667]667
  См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. – Гл. 2.


[Закрыть].

Каждый материальный объект воспринимается (отражает) на (в) себе признаки, черты другого в виде отпечатков, образов, следов[668]668
  См.: Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. – Свердловск, 1991. – С. 17.


[Закрыть]. Таким образом, обстоятельства и факты, образующие предмет уголовно-процессуального познания, отражаются в окружающем мире различными сторонами и свойствами. Предметы материального мира в результате взаимодействия отражают на (в) себе качественные признаки друг друга, в результате чего и становится возможным процесс познания[669]669
  См. там же.


[Закрыть].

Различают три формы чувственного отражения: ощущения, восприятия, представления. Процесс уголовно-процессуального познания начинается с ощущений, восприятий, которые получают субъекты от внешних предметов и явлений, сталкиваясь с ними в своей практической деятельности. Чувственное познание дает возможность поверхностного ознакомления с объектами познавательной деятельности. Субъекты созерцают следы преступления, предметы и явления, которые являются непосредственным отражением противоправных действий либо бездействий, а также фактическую информацию, облеченную в соответствующую процессуальную форму. Далее на основе ощущений, восприятий и представлений выстраивается модель (образ) произошедшего события, предпринимаются попытки раскрыть сущность обстоятельств данного события, сопоставить полученные результаты с известными признаками соответствующих правовых категорий.

Результаты чувственных восприятий вместе с данными косвенного опыта путем применения различных логических форм и приемов (анализ, синтез, индукция, дедукция и т. п.) подвергаются осмыслению. С помощью логического мышления субъекты уголовно-процессуального познания приходят к тем или иным выводам, суждениям и умозаключениям, к выработке понятий относительно познаваемого объекта, устанавливая его внутренние, существенные связи и отношения. Психическое отражение материально по своей природе, происхождению, так как, во-первых, является результатом взаимодействия субъекта и объекта познания, а во-вторых, непосредственно связано с нервной системой, организмом человека, поэтому существует объективно. Достоверность результатов чувственного познания и логического мышления подвергается проверке практикой, путем сопоставления выводов и суждений с все новыми и новыми фактическими данными, которые открывает практическая деятельность, а также с данными косвенного опыта. Поскольку основным объектом уголовно-процессуального познания выступает событие преступления, которое является результатом деятельности человека, то рассматриваемый вид познания является социальным. В процессе познания осуществляется взаимодействие органов чувств (чувственное познание) и разума (рациональное познание), которые находятся между собой в диалектической взаимосвязи. Субъективное (идеальное) и материальное составляют органическое единство, ибо мысль есть и функция нервной системы, и отражение объективной действительности. В единстве двух сторон психического отражения первичным, определяющим является материальное[670]670
  Такого рода рассуждения являются общим местом в современных учебниках, монографиях по уголовному процессу и криминалистике.
  См., например: Теория доказывания в советском уголовном процессе. Часть общая. – М., 1966. – С. 252.


[Закрыть].

Объектом познания многие считают факты, обстоятельства, под которыми в свою очередь понимают явления объективной реальности. Как пишет, например, Г.В. Стародубова, объектом познания в гносеологическом понимании выступает фрагмент объективного мира, выделенный человеческой практикой. Таким фрагментом применительно к уголовно-процессуальному познанию является преступление как событие прошлого, не доступное непосредственному восприятию. Именно объект уголовно-процессуального познания (вследствие его особой значимости для государства как формы политической организации общества с присущими ему обязанностями) определил иные его отличительные черты – особый субъектный состав, формализованность процесса и т. д.[671]671
  См.: Стародубова Г.В. Методы и управление процессом установления истины в уголовном судопроизводстве: Дис… канд. юрид. наук. – Воронеж, 2008. – С. 23.


[Закрыть].

Однако это не единственная точка зрения. Известно, что в романо-германской правовой системе центральное место в определении признаков объекта уголовно-процессуального познания занимает правовое определение преступления, зафиксированное в уголовном законе[672]672
  См.: Решетникова И.А. Доказательственное право Англии и США. – М., 1999. – С. 17.


[Закрыть]. Поэтому, например, В.С. Зеленецкий считает объектом уголовно-процессуального познания совокупность обстоятельств, явлений и процессов, истинное и достоверное познание которых определяет правильное разрешение дела, выполнение задач уголовного процесса[673]673
  См.: Зеленецкий В.С. Объект уголовно-процессуального познания действительности // Вопросы государства и права развитого социалистического общества. – Харьков, 1975. – С. 247.


[Закрыть].

Правда, многие процессуалисты отождествляют объект познания с предметом доказывания. Они считают, что предметом уголовного дела является преступление, состав уголовно наказуемого деяния и конкретное лицо, совершившее преступление. Задачей субъекта уголовно-процессуального познания является установление конкретных фактов объективной действительности, относящихся к преступному деянию, а конкретно, времени и места его совершения, и оценка этих фактов с юридической точки зрения. Следовательно, можно сделать вывод, что рассматриваемый вид познания имеет свой предмет, ограниченный более или менее определенным кругом фактов, относящихся к событию преступления и ко всему тому, что с ним непосредственно связано. Он ограничен пространством, временем и обстоятельствами преступного деяния и заканчивается, по общему правилу, вынесением приговора или иного юридического решения[674]674
  См.: Стародубова Г.В. Методы и управление процессом установления истины в уголовном судопроизводстве. – С. 36.


[Закрыть]. Можно определить объект уголовно-процессуального познания как юридически значимые признаки преступного деяния и иные связанные с ним явления объективной действительности, вовлеченные в сферу познавательной деятельности субъектов уголовно-процессуального познания, обусловленные их процессуальной функцией и обеспечивающие решение стоящих перед ними задач. На выяснение этого объекта направлены познавательные усилия как обеих сторон в деле, так и суда[675]675
  См.: Голованова О.В. Адвокатское познание по уголовному делу: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – Н. Новгород, 2008. – С. 14–15.


[Закрыть].

Обычная трактовка объекта уголовно-процессуального познания как объективной реальности разделяется не всеми. По этой проблеме имеют место споры, разделившие и процессуалистов, и криминалистов. В криминалистике, и не только в ней, достаточно давно распространен следующий ход рассуждений. Прошлое событие преступления, как правило, недоступно непосредственному восприятию. Сохранившиеся следы этого события, которые непосредственно исследуются субъектами уголовно-процессуального познания, служат средствами познания явлений первой группы. Событие преступления не проходит бесследно в окружающем мире, а, взаимодействуя с другими предметами, оставляет на (в) них следы. Указанные отображения в последующем вовлекаются в сферу деятельности субъектов уголовно-процессуального познания, становятся объектом их исследований. Поэтому другую группу объектов уголовно-процессуального познания составляют предметы живой и неживой природы, являющиеся носителями следов преступления. Общий объект познания объединяет в своей структуре обе группы явлений: а) прошлое событие преступления, как правило, недоступное непосредственному восприятию; б) сохранившиеся следы этого события, которые непосредственно исследуются субъектами уголовно-процессуального познания и служат средствами познания явлений первой группы[676]676
  См., например: Понькина Е.В. Информационно-познавательные аспекты уголовно-процессуальной функции защиты: Дис… канд. юрид. наук. – Н. Новгород, 2006. – С. 27.


[Закрыть].

Г.П. Корнев предлагает использовать следующую классификацию элементов, образующих объект уголовно-процессуального познания:

1) «объект-цель», под которым он понимает само событие преступления, подлежащее реконструкции;

2) «объект-средство» – предметы материального мира, являющиеся носителями следов преступления.

Основанием для такой классификации выбрано функциональное назначение элементов[677]677
  См.: Корнев Г.П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. – С. 51–53.


[Закрыть]. Предмет уголовно-процессуального познания – это факты, которые необходимы для получения достоверного знания о событии прошлого. Это информационно-поисковая модель фактов, посредством которой осуществляется установление обстоятельств, подлежащих доказыванию[678]678
  См. там же. – С. 118.


[Закрыть]. Надо сказать, что такого рода взгляды, как будет показано ниже, получили поддержку в уголовно-процессуальной литературе.

Но вместе с констатацией общих мировоззренческих положений относительно природы уголовно-процессуального познания в науке наметились тенденции на усложнение картины того, как происходит познание. Мы имеем в виду вначале критически воспринятое, но затем распространившееся утверждение о многоуровневости процесса познания (доказывания) по уголовному делу.

Так, например, Г.П. Корнев выделял следующие уровни:

1) Отражение события преступления на (в) предметах материального мира и в сознании очевидцев, свидетелей (необходимо подчеркнуть, что в сознании познающего отражаются не сами факты, а их образы, отпечатки в виде понятий и представлений. В ходе оперирования ими – как внутри сознания познающего, так и при выражении вовне – они приобретают характер знаний, сведений, данных, информации).

2) Исследование субъектом уголовно-процессуального познания обнаруженных следов преступления (познание источников информации), восприятие содержащейся в них информации (познание информации).

3) Реконструкция (воссоздание) образа прошлого события преступления на основе полученных субъектом уголовно-процессуального познания понятий и представлений, с помощью средств и методов абстрактного мышления (субъект познания получает знание об исследуемом факте)[679]679
  См.: Корнев Г.II. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. – С. 118.


[Закрыть].

Наибольшие споры возникают по поводу первого – чувственного этапа восприятия субъектом познания объективных признаков события преступления. Можно в связи с этим напомнить, что раскритикованный В.И. Лениным Г.В. Плеханов говорил: «Наши ощущения – это своего рода иероглифы, доводящие до нашего сведения то, что происходит в действительности. Иероглифы не похожи на те события, которые ими передаются. Но они могут совершенно верно передавать как самые события, так – и это главное – и те отношения, которые между ними существуют»[680]680
  Плеханов Г.В. Избранные философские произведения: В 2 т. – М., 1956. – Т. 1. – С. 501.


[Закрыть].

В наше время некоторые исследователи признают возможность и особенности искажения информации, которая представляет собой объективно существующий сигнал[681]681
  См.: Балакшин В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации). – С. 19.


[Закрыть]; делается вывод о необходимости выделения, различных уровней познания[682]682
  См.: Балакшин В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации). – С. 22–25; Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 31–36.


[Закрыть]. Следовательно, происходит усложнение механизма отражения, который бывало трактовался излишне однозначно.

С.В. Балакшин говорит о трех уровнях:

1) информационно-накопительный, на котором происходит деятельность субъектов доказывания по обнаружению, закреплению, проверке и оценке информации о фактических обстоятельствах общественно опасного деяния;

2) фактосинтезирующий уровень, где органы, следователь, прокурор, суд, обобщая и анализируя фактические данные, содержащиеся в источнике, формируют образ общественно опасного деяния со всеми элементами, заданными статьей 73 УПК;

3) логико-аналитический уровень – является той ступенью доказывания, где происходит проверка и оценка собранных доказательств в целях обоснования соответствия доказательств требованиям закона, обоснования доказывания обстоятельств общественно опасного деяния как они имели место в действительности[683]683
  См.: Балакшин В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации). – С. 22–25.


[Закрыть].

Представляет интерес проследить диалектику рассуждений по данной проблеме известного российского процессуалиста А.С. Барабаша. Он исходит из того, что процесс познания включает в себя 1) деятельность, связанную с получением информационных доказательств, и 2) деятельность, связанную с оперированием готовыми аргументами для получения выводного знания о событии прошлого[684]684
  См.: Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 11.


[Закрыть].

Узлом схемы мыследеятельности при установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию, является объект познания. В качестве его не может выступать преступление. Неправильно отождествлять объект со знанием о нем.

Предмет – это знание, полученное в результате работы с объектами. В качестве объекта, с которого начинается познавательная деятельность в уголовном процессе, нужно выделить след, оставленный совершенным преступлением, затем таковым становится информация.

Следующий объект – любые фактические данные. На основе выявленной взаимосвязи между ними мы получаем вывод более высокого уровня – об обстоятельстве, подлежащем доказыванию. И только тогда, когда знание обо всех обстоятельствах непротиворечиво ложится в одну схему, мы получим искомое знание о совершенном в прошлом деянии. На этом уголовно-процессуальное доказывание закончено, мы получили предмет.

Указанные объекты, кроме первого, являются идеальными, и только следы – реальные объекты[685]685
  См.: Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 11.


[Закрыть]. Далее А.С. Барабаш пишет: «Непосредственно познать преступление мы не можем. Работаем мы со следами, которые оно оставило и которые под влиянием объективных и субъективных факторов находятся в постоянном изменении, изменяются они и при нашей работе с ними. Если, говоря об уголовно-процессуальном познании, за точку отсчета брать не событие прошлого, а оставленные им следы, то меняется и отношение к истине как цели уголовно-процессуальной деятельности»[686]686
  Там же. – С. 26.


[Закрыть].

Следует сделать вывод, что выделяет различные уровни (этапы) у познания-доказывания и А.С. Барабаш: на первом (информационном) этапе, по его мнению, речь идет о работе субъектов доказывания эмпирическими методами со следами, снятием с них информации, получении информационных доказательств; на втором – происходит установление фактических данных, работа с ними как с логическими доказательствами; на третьем этапе происходит установление обстоятельств, подлежащих доказыванию; на последнем этапе – получение совокупного знания о прошлом, в основании которого лежат установленные связи и отношения, существующие между обстоятельствами, подлежащими доказыванию[687]687
  См.: Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 32–36.


[Закрыть].

По А.С. Барабашу, при работе со следами происходит снятие информации, открывается только нечто эмпирическое, а не сущность. Познание начинается с превращения чувственно-конкретного в сумму абстрактных определений[688]688
  См. там же. – С. 32.


[Закрыть]. Но у него есть противоречие с другим утверждением: «Выделение чувственного непосредственного познания разрывает единство познавательной деятельности, практическую деятельность отделяет от мыслительной, придавая ей самодостаточное значение»[689]689
  Там же.


[Закрыть]. Иными словами, отрицая выделение чувственного познания, он фактически делает это. «Работая со следами, мы должны прилагать усилия к тому, чтобы как можно более правильно отражать воспринимаемое. К этому следует стремиться, но необходимо помнить, что отражение человеком действительности, как свидетельствуют данные психологии, всегда процесс опосредованный. Опосредован он многими особенностями, которые характеризуют данного человека и вообще человеческую природу. С помощью нервной системы в человеке природа создала механизм трансмутации энергии внешнего мира во внутреннюю. Но этот важный факт говорит о том, что человеческий мозг не воспринимает реальный мир объективно и напрямую, а воспринимает лишь неврологическую модель реальности. Следовательно, не только в целом процесс познания является опосредованным, опосредовано и отражение человеком действительности, что уже само по себе говорит о невозможности непосредственного познания ее»[690]690
  Там же.


[Закрыть]. Такого рода выводы, конечно, являются отходом от ортодоксального изложения теории отражения, следообразования, получения доказательства. Тем более, что они приводят исследователя к нетрадиционной трактовке объекта познания, о чем речь пойдет ниже.

А.С. Барабаш утверждает, что «объект познания не может быть в прошлом. Прошлое познается через объекты настоящего… Если в общем плане объект понимают как часть объективного мира, находящегося во взаимодействии с субъектом, то предмет – это наиболее значимые свойства, связи и отношения, которые выделяет субъект в объекте, исходя из своих целей. В отличие от объекта, в предмете предлагается видеть не только объективное, но и субъективное»[691]691
  Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 33–34.


[Закрыть]. Таким образом, у него получается, что объект познания – вещь в себе, предмет – вещь для нас. Цель – между ними. Предмет не может быть в прошлом, как знание не может предшествовать явлению. Предмет субъективен, объект объективен. Исследователь, исходя из стоящих перед ним целей, обращаясь к действительности, выделяет в ней то, что его интересует в первую очередь. Выделение – это первый шаг к «опредмечиванию», получению предположения о том, что определенная вещь, явление могут удовлетворять стоящим целям. Здесь еще нельзя говорить о знании, которое может быть только результатом чувственно-логических операций. Знание не есть неотъемлемое свойство объекта, знание – это и есть предмет[692]692
  См. там же. – С. 34.


[Закрыть]. На наш взгляд, исследователь пришел к тому же выводу, что и мы. Термином «предмет» он обозначает то, что мы называем «факт».

Е.А. Доля предлагает иную трактовку объекта уголовно-процессуального познания: «…следователь и судьи оперируют не лицами, воспринимавшими преступление, не орудиями его совершения, не следами, оставшимися после него, а доказательствами – сведениями о преступлении, орудии его совершения, следах преступления, полученными в ходе формирования доказательств – производстве следственных и судебных действий… Доказательства, при этом, выступают основным средством возвращения к преступлению, они как бы непосредственно представляют его»[693]693
  Доля Е.А. Проблема начала в теории уголовного процесса // Государство и право. – 1996. – № 10. – С. 56.


[Закрыть]. Таким образом, в приведенной точке зрения отождествляется объект познания и доказательства. Не считаем ее правильной, вполне разделяя мнение В.С. Балакшина о том, что это недопустимо делать.

В качестве объекта А.С. Барабаш выделяет след, оставленный преступлением. После того, как информация снята с различных следов, задача следователя заключается в том, чтобы на основе выявления связи между различными блоками информации получить любое фактическое данное. Эти блоки выступают опять же как идеальные объекты познания. При расследовании исследователь имеет дело со свойствами следов и с установлением различных взаимозависимостей. С первыми работают эмпирическими методами, вторые устанавливаются с использованием теоретических[694]694
  См.: Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. – С. 34, 35.


[Закрыть].

Надо сказать, что природа следа была предметом многочисленных исследований по криминалистике и уголовному процессу. Осмыслялась она и на философском уровне. Г.П. Корнев указывает, что только на основе тщательного исследования «причиненных» преступлением следов органы судопроизводства осуществляют их мысленное реконструирование в целостное реально произошедшее событие и по мере необходимости корректируют его в своем сознании до тех пор, пока не получат достоверную картину о преступлении[695]695
  См.: Корнев Г.П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. – С. 68–69.


[Закрыть].

В криминалистике общепринято считать, что следы выступают как результат первичного отражения события в окружающей среде. Они являются объективной основой уголовно-процессуального познания. Однако следы – это еще не доказательство, чтобы стать таковыми, они должны быть восприняты субъектом доказывания с соблюдением надлежащей процедуры, отображены в его сознании, преобразованы (перекодированы) им и в таком преобразованном виде закреплены в материалах дела. В итоге фактические данные о событии, отразившиеся в следах, становятся доказательствами в уголовно-процессуальном смысле[696]696
  Понятие следа, предложенное профессором Р.С. Белкиным (1977) сыграло роль в становлении представлений об источниках доказательств как источниках информации (криминалистической) и механизме следообразования как объективного процесса. Под механизмом следообразования понимают процесс взаимодействия объектов, заканчивающийся возникновением следа. Элементами взаимодействия при этом являются: следообразующий объект, следовоспринимающий объект, следовой контакт. Информационная структура источника информации включает в себя: а) материальный объект – носитель информации; б) изменения свойств носителя – сигналы информации; в) фактические данные – результаты исследования (декодирования) сигналов.
  См.: Колдин В.Я. Судебная идентификация. – М., 2002. – С. 117, 122; Он же. Информационные процессы и структуры в криминалистике / В.Я. Колдин, Н.С. Полевой. – С. 7.


[Закрыть].

Однако в изложении М.К. Каминского категория следа выглядит иначе. «След» должен браться не в спекулятивно-эмпирическом содержании как оттиск, царапина, деформация и т. д., а как единство двух противоречий: кодового преобразования информации, отражающей определенную сторону преступного действия (информации, существующей объективно, но существующей в потенциальной форме), и обратного кодового преобразования, в результате которого возникает понимание механизма тех преобразований в преступной деятельности, которые и отразили первичную информацию. «Иными словами, след-это отражение отраженного»[697]697
  Каминский М.К. Что есть, что может быть и чего не может быть для системы «Криминалистика» // Вестник криминалистики / Отв. ред. А.Г. Филиппов. – М., 2002. – Вып. 1 (3). – С. 11. См. также: Он же. О предмете и объекте криминалистической науки // Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы методологии и практики расследования экономических и иных преступлений: Материалы межрегиональной научно-практической интернет-конференции / Под ред. А.Ф. Лубина. – Н. Новгород, 2008. – С. 24.


[Закрыть].

След – это не просто объект, не объективная основа для снятия информации, а эмпирические данные, полученные в результате взаимодействия субъекта и объекта. Как уже указывалось, чувственному восприятию чего-либо в объективном мире предшествует вычленение субъектом предмета, предынтерпретация, калибровка сознания, что сказывается на результатах восприятия. Следователь выявляет в объективной реальности следы потому, что он ищет эти следы. След – это не результат объективных процессов, а сочетание объективного и субъективного. Следы являются моментом, процессом взаимодействия объектов, но также результатом взаимодействия субъекта с результатом этого взаимодействия.

В отечественной литературе отмечается специфика отражения в человеческом сознании[698]698
  См.: Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. – М., 1972. – С. 301; Философия для аспирантов / В.Г1. Сальников, И.И. Кальной, Х.С. Гуцериев, Ю.А. Сандугсов. – СПб., 1999. – С. 312.


[Закрыть]. Высшей формой отражения является социальное отражение – сознание и познание, связанные с развитием предметно-практической деятельности человека. Применительно к социальной форме отражения, взаимодействие материальных систем носит название деятельности и характеризуется активной направленностью субъекта на объект с целью его воспроизведения в знании[699]699
  См.: Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. – М., 1972. – С. 81–83.


[Закрыть]. Здесь принцип отражения объективной реальности совмещается с принципом творческого, активного характера познавательной деятельности, Человек не ждет того момента, когда внешний мир отобразится в его сознании. Он сам создает познавательные структуры и в ходе практической деятельности проверяет их соответствие реальному положению вещей. Генерирование познавательных структур предполагает творчество, оценку и самовыражение[700]700
  См. там же.


[Закрыть]. В работах ученых-процессуалистов учитывается данный момент. «Познание как высшая форма отражения объективной действительности не существует в отрыве от познавательной деятельности», – так пишет А.П. Гуськова[701]701
  Гуськова А.П. Личность обвиняемого в уголовном процессе (проблемные вопросы науки и практики). – Оренбург, 1996. – С. 39.


[Закрыть]. Познавательный процесс протекает в виде организованных в систему действий, операций, формирующих определенные объекты, которые служат средством для познавательного освоения, отражения объективного мира.

На наш взгляд, выявление чего-либо в качестве следа уже есть интерпретация данных, полученных путем чувственного восприятия. Реальность события преступления может быть дана нам в виде следов, но эти следы открыты лишь постольку, поскольку познающий субъект вносит в них свой интеллигибельный вклад. Существование следа предопределено и наличием у следователя готовности обнаружить след, то есть имеет место уже отмеченный нами феномен предынтерпретации. След – это «заготовка» факта. Однако сказать, что следователь «производит» следы[702]702
  См.: Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. – С. 180.


[Закрыть], было бы другой крайностью, уходом в агностицизм.

Заметим, кстати, что в представлении постмодернистской философии «реальность» – это реальность скрытая, «замаскированная», даже симулированная реальность, «якобы реальность». Отсюда неустранимая множественность истин, отказ от Абсолюта, что приводит к крайностям релятивизма, лишает ценностей, целей и, следовательно, всякого смысла не только знание, но и человеческую жизнь[703]703
  См.: Мелков Ю.А. Факт в постнеклассической науке. – С. 96.


[Закрыть]. Вряд ли подобный вывод удовлетворит теорию доказательств, в основе которой должно быть позитивное, утверждающее начало. Поэтому мы не принимаем крайностей, связанных отрицанием возможности рационального познания мира, абсолютивизацию неклассической множественности истин и пренебрежение возможностями разума познавать истину. Теория уголовно-процессуальных доказательств должна одухотворяться верой в возможность познания события преступления и раскрытия его. Необходимо стремление к единству (пусть даже как к недостижимому идеалу).

Вообще реальность не может быть однозначно истолкована. Вопрос о реальности вырисовывается на основе «реальности физической», но и та оказывается сложной системой взаимоотношений «объективной реальности», «эмпирической реальности» и «теоретической реальности», а с другой стороны – признается ее не совсем ясная связь с «предельной реальностью»[704]704
  См.: Дышлевой П.И. Реальность физическая // Новая философская энциклопедия. – М., 2001. – Т. 3. – С. 428–429.


[Закрыть]. Естественно мы не приемлем взгляда о том, что объектом познания является текст, то есть знаковая реальность, прочитываемая судом в виде текста материалов уголовного дела[705]705
  См.: Александров А. С. Введение в судебную лингвистику. – С. 190.


[Закрыть]. Объектом является объективная реальность, данная в виде следов, найденных и проинтерпретированных, оцененных следователем.

Для процессуалистов, видимо, более разумной будет осторожная позиция, в духе английской теории доказательств. «Поскольку знание, наблюдение и опыт людей весьма значительно разнятся, постольку их представления о возможности и вероятности, как было бы естественным ожидать, будут отличаться; и мы постоянно обнаруживаем не только то, что противоположные суждения формулируются относительно вероятности, которая может быть придана предполагаемым фактам, но и то, что факт, который один человек рассматривает и как возможный, и как вероятный, в глазах другого человека будет выглядеть как физически невозможный. Относительно этого вида невозможности наши понятия будут более или менее точны согласно известным нам законам природы; но, как показывает опыт, могут быть обнаружены явления, находящиеся в очевидном противоречии с известными нам законами, но являющиеся регулярными последствиями других, ранее неизвестных нам законов»[706]706
  Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. – P. 15.


[Закрыть].