Текст книги "Доказывание истины в уголовном процессе: Монография"

Автор книги: Андрей Кухта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

«Материально-правовое требование» или «утверждение» стороны обвинения есть продукт процессуальной деятельности обвинителя, а не сами по себе «обстоятельства» преступного поведения. Факты составляют материальную основу дела, на которой строится юридическая конструкция в виде уголовной ответственности. Уголовный иск в «материальном смысле» есть утверждение представителя обвинительной власти о наличии материального уголовно-правового отношения между государством и лицом, предположительно совершившим преступление. Есть, правда, ученые, которые вообще отрицали наличие уголовно-правового момента в обвинении: «Форма и содержание обвинительной деятельности определены лишь уголовно-процессуальным законом, и в понятии обвинения отсутствует материально-правовой момент»[995]995
  Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. – С. 31.


[Закрыть].

На наш взгляд, при исковом понимании обвинения вопрос о совершении преступления из разряда материально-правовых переводится в процессуальный, аналогично и основания уголовной ответственности выглядят не как элементы объективной действительности (факт-1), а как фактум пробандум. Это, с нашей точки зрения, правильное понимание природы вещей и природы соотношения процессуального и материального[996]996
  В последнем надо видеть не первопричину первого, а наоборот. Ведь и само понятие «состав преступления» произошло из процессуального понятия. Процесс дает бытие уголовно-правовой действительности. Основания уголовного иска, будучи подтвержденными в суде, превращаются в основание уголовной ответственности, закрепленной в обвинительном приговоре суда.


[Закрыть]. Фактичность как вопрос знания, то есть в том смысле, который был придан нами термину «факт», составляет материальную основу уголовного иска. Иных материальных оснований у иска не может быть, поскольку они не могут быть представлены суду. Суду могут быть представлены только факты, подтверждающие требование о признании наличия у него права.

Предмет уголовного иска образует ряд утвердительных суждений, тезисов. Каждое из этих суждений является продуктом цепи рассуждений, начало которым кладется фактами-2. Система суждений:

1) имело место деяние;

2) это деяние совершил обвиняемый;

3) деяние квалифицируется статьей УК как преступление;

4) обвиняемый виновен в совершении преступления;

5) за это преступление УК предусматривает меру уголовной ответственности;

6) к обвиняемому должна быть применена мера уголовной ответственности;

7) отсутствуют обстоятельства, исключающие возможность привлечения обвиняемого к уголовной ответственности;

8) обоснованность указанных суждений фактами.

Уголовное судопроизводство складывается в связи с предположением о наличии у государства права на применение мер уголовной ответственности и корреспондирующей ему обязанности обвиняемого понести эту ответственность. Очевидно, основанием уголовного дела является не совершение преступления, а его процессуальная проекция, в виде «основательности иска», в уголовном деле.

Сказанное приводит нас к необходимости детального анализа понятия основания уголовного иска. Основания правопритязания или, иначе говоря, «материальные права» на иск должны быть связаны с понятием «доказательство»[997]997
  См. об этом, например: Клейнман А.Ф. Основные вопросы учения об иске в советском гражданском процессуальном праве. – М., 1952. – С. 90–91.


[Закрыть]. Что следует понимать под доказательствами в свете концепции «уголовный иск»? Под ними надо понимать доказательные факты, которыми истец обосновывает законность и справедливость своего требования. Одновременно это те факты, которые суд принимает в подтверждение или опровержение фактов res gestae некоторого иска, или другого дела, к которому предусмотренный закон должен быть применен[998]998
  См.: Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. – P. 22.


[Закрыть].

Если эти доказательные факты нашли подтверждение в судебном следствии, они становятся судебными фактами. Как уже говорилось, различие между фактами-2 и фактами-3 состоит в том, что в первом случае они представляются стороной обвинения в обоснование своих исковых требований, а во втором – они приняты судом за факты. Речь идёт, таким образом, об одних и тех же фактах, но интерпретируемых различными субъектами (обвинителем и судом) в различных контекстах (при предъявлении обвинения и при постановлении приговора). Рассмотрим более подробно эту мысль.

Большинство ученых процессуалистов полагает, что основание иска составляют юридические факты, на которых истец основывает материально-правовое требование к ответчику[999]999
  См.: Власов A.A. Гражданское процессуальное право: Учебник. – С. 201.


[Закрыть]. «Фактическое основание» иска – это то, из чего истец выводит свои требования к ответчику, это обстоятельства, создающие, изменяющие права и обязанности сторон или препятствующие возникновению прав и обязанностей[1000]1000
  См.: Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. – С. 223, 224.


[Закрыть]. Говорят также и о правовых основаниях иска, то есть тех материально-правовых нормах, на которых основывается требование истца[1001]1001
  См.: Васъковский Е.В. Курс гражданского процесса. – М, 1913. – Т. 1. – С. 350; Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. – С. 224.


[Закрыть].

А.С. Александров утверждает, что основаниями уголовного иска являются доказательства, то есть сведения, которыми истец пытается в суде обосновать справедливость своего утверждения о виновности подсудимого[1002]1002
  См. об этом: Александров А.С. Основание и условия для особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением /7 Государство и право. – 2003. – № 12. – С. 43–52.


[Закрыть]. Некоторые полагают, что материальное право на уголовный иск возникает вследствие совершения лицом преступления[1003]1003
  См.: Полянский Н.Н. Очерки общей теории уголовного процесса. – С. 124.


[Закрыть]. Это представление вытекает из известной теории о том, что уголовно-правовое право государства на наказание, как и само уголовно-правовое отношение между государством и совершившим преступления, и соответственно, как и основание уголовной ответственности, образуется с момента совершения преступления. Надо прямо сказать, что именно эта теория является господствующей в современной отечественной науке уголовного права.

Одну из последних редакций такого видения можно обнаружить в диссертационном исследовании В.В. Сверчкова: «Возникновение уголовной ответственности и ее реализация – явления не равнозначные. Лицо можно освободить от реализации ответственности, но не от ее возникновения. Ответственность имеет объективную причину возникновения – факт (событие), предусмотренный уголовным законом… Возникает уголовная ответственность в момент совершения лицом предусмотренного уголовным законом деяния. Приобретает формальное выражение в момент возникновения уголовно-правовых отношений, а материальное [уголовно-правовое] – в момент предъявления лицу обвинения (в негативном аспекте). Имеет несколько форм реализации. Прекращается она с окончанием уголовного наказания и уголовно-правовых последствий осуждения лица, окончания иных мер уголовно-правового воздействия (в негативном аспекте)»[1004]1004
  Сверчков В. В. Концептуальные основы решения проблем освобождения от уголовной ответственности: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. – Н. Новгород, 2008. – С. 17.


[Закрыть]. На первый взгляд, логика в этих рассуждениях есть. Однако, находясь на этой позиции, нельзя объяснить судьбу уголовной ответственности, возникшей у лица, чье преступление осталось латентным. Вполне понятно, какой идеологией вдохновляется приведенная теория: неотвратимости уголовной ответственности, раскрываемости всех преступлений. Однако здравый смысл подсказывает недееспособность этих теорий на практике, более того – их вредоносность.

Событие преступления прямо не производит право государства на наказание преступника, но создает только предпосылку для этого, и, во-вторых, в праве на уголовный иск происходит сложение самостоятельных полномочий: права на предъявление иска (право на иск в процессуальном смысле) и права на удовлетворение иска (право на иск в материальном смысле), в неразрывное двуединство[1005]1005
  См.: Александров А.С. Понятие и сущность уголовного иска. – С. 40.


[Закрыть].

Если немного отклониться от темы, то, сделав исторический экскурс, можно вспомнить, что вопрос о corpus delicti был первоначально вопросом процессуального, а не материального права. Понятие «corpus delicti» выработалось в порядке отправления правосудия по началам инквизиционного процесса. В инквизиционном процессе различались две основные стадии: общее расследование (inquisitio generalis), направленное на установление события преступления, и расследование специальное (inquisitio specialis), направленное на выяснение виновности в установленном уже преступлении определенного лица. Применительно к специальному расследованию действовали правила об условиях приступа к расследованию в отношении определенного лица (ad inquirendtun), применения к нему пыток (ad torquendum) и, наконец, осуждения его (ad condemuendum). Из этих правил, ставящих каждое из указанных процессуальных действий – приступ к расследованию в отношении определенного лица, пытку и обвинительный приговор – в зависимость от растущей степени достоверности виновности определенного лица в совершении преступления, выросло учение об уликах. Из требования же constare de delicto (констатировать наличность преступления) до приступа к расследованию в отношении определенного лица выросло учение о «corpus delicti». Таким образом, то противоположение преступления и его виновника, деяния и его деятеля имело когда-то значение реквизита инквизиционного процесса. Установление же «corpus delicti» имело значение предпосылки второй стадии расследования – расследования специального. Учение о процессуальных предпосылках для приступа к специальному расследованию было чистейшей формой учения о «corpus delicti»[1006]1006
  Цит. по: Полянский Н.Н. Доказательства в иностранном уголовном процессе. – С. 37.


[Закрыть]. Согласно формулы Фаринация (1581): «primum inquisitionis requsitum est probatio coupons delicti» (первое, что требуется от расследования – это доказательство corpus delicti)[1007]1007
  См. там же.


[Закрыть]. Но самое выражение «corpus delicti» первоначально означало доказательство, именно вещественное доказательство преступления, тот внешний предмет, на который была направлена преступная деятельность: мертвое тело, израненное тело, сгоревший дом, похищенное имущество. Термин «corpus delicti» произошел от слов «corpus mortuum» (мертвое тело), так как осмотр мертвого тела, как средство установления преступления, и дал по преимуществу толчок для развития учения о «corpus delicti». Из потребностей инквизиционного процесса возникло понятие «corpus delicti» как обнимающее все объективное (внешнее), доказывающее совершение преступления и тем устанавливающее предпосылку специального расследования, в противоположность всему субъективному, входящему в понятие «certitude auctoris» (доказанность виновника) и составляющему уже не предпосылку, а предмет самого специального расследования[1008]1008
  Тот, кто хочет сделать учение о составе преступления значительным, должен мыслить процессуально. Мышление процессуальное, как располагающее отдельные понятия во времени и в этом смысле «связанное последовательностью во времени», противоположено надвременному материально-правому мышлению. Исследуя конкретное явление, то и другое мышление одинаково начинают с родового понятия, каковым является «деяние», но, переходя затем к видовым признакам, процессуальное и материально-правовое мышление трактуют их по-разному. Процессуально-правовое мышление располагает их в такой последовательности: наличность признаков, образующих состав преступления, противоправность и виновность; таким образом наличность признаков, образующих состав преступления, выдвигается на первый план. Процессуальное мышление идет от деяния к деятелю. Напротив, с формально-логической точки зрения материально-правового мышления все видовые признаки равнозначащи и потому могут быть исследуемы в любом порядке.


[Закрыть]. Постепенно преобразуясь, «corpus delicti» получило значение состава преступления в смысле совокупности всех внешних признаков преступления, в отличие от виновности и противоправности, исключаемой такими условиями, которые лишают деяние значения преступного, несмотря на наличие в нем внешних признаков преступления. Так объясняется раздельное развитие учений о составе преступления (не включающем в себя признака виновности), с одной стороны, и о виновности и противоправности – с другой. С течением времени понятие состава преступления стало одним из основных понятий уголовного права, но след его процессуального происхождения сохранился в том, что в это понятие включались только объективные признаки преступления.

Вряд ли материальным основанием обвинения является само по себе событие преступления или обстоятельства этого преступления, как фрагменты реальности. Основаниями обвинения являются те установленные доказательствами в ходе предварительного расследования факты-2, которые подтверждают утверждение обвинителя о виновности подсудимого в совершении инкриминируемого ему общественно опасного деяния. Никаких других «оснований» у предположительного суждения (обвинения), кроме как поддерживаемых доказательствами, нет.

Мы разделяем мнение, что основанием уголовного иска является не право государства на наказание, а обвинительный доказательственный материал, подтверждающий уголовный иск[1009]1009
  См.: Александров А.С. Понятие и сущность уголовного иска. – С. 40.


[Закрыть].

Согласно Кодексу понятие «основание» надо понимать главным образом в смысле наличия достаточных доказательств для принятия решения: «основание для принятия решения, совершения процессуального действия» (ч. 4 ст. 11, ст. 24, 27, п. 1 ч. 1 ст. 46, ч. 1 ст. 91, ч. 2 ст. 92, ст. 97, 111, ч. 3 ст. 115, ст. 133, ч. 1 ст. 146, ч. 2 ст. 153, ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 176, ч. 1 ст. 185, ст. 195, ч. 1 ст. 213, ст. 227, 229, 234, 235, ч. 8 ст. 302, п. 3 ч. 1 ст. 305, п. 2 ч. 1 ст. 306, ч. 5 ст. 348, ст. 369, 379, 380, 381, ч. 2 ст. 383, ст. 409, 413, ч. 2 ст. 416, ч. 3 ст. 427, ч. 3, 4 ст. 443, ст. 469 УПК и др.).

Основание как результат квазисобытия (псевдосудебного) – это основание прекращения уголовного дела, во внесудебном порядке, основание для привлечения в качестве обвиняемого (опять же внесудебного). Но только в судебном разбирательстве может состояться событие, в результате которого факт-2, как основание уголовного иска, преобразуется в факт-3 – предпосылка (основание) обвинительного приговора.

Основанием уголовного иска являются доказательства (факты-2), которые позволяют стороне обвинения презюмировать совершение преступления обвиняемым, то есть лицом, в отношении которого предъявляется уголовный иск в суде или возбуждается ходатайство о применении к нему меры процессуального принуждения.

Факты образуют основание уголовного иска. Это факты, которые мы обозначили как факты-2. Очевидно, было бы неверным сказать, что эти факты есть сведения, которые направлены на убеждение стороны в защите в правоте исковых требований, полноте предмета иска, достоверности его оснований. Факты, которые лежат в основании иска, адресованы суду. Они имеют форму доводов. Полемически заострены, предназначены для состязательной проверки со стороны противной стороны.

Основание уголовного иска – презюмирующий факт, поскольку иск есть выражение доказываемой связи между презюмирующим фактом и презюмируемым выводом о том, что обвиняемый – преступник. В иске мы находим интерпретацию стороной обвинения доказательств, полученных из источников. Достоверность их презюмируется, но совсем не обязательно находит подтверждение при столкновении с реалиями судебного следствия. Основания уголовного иска – это объективная сторона довода.

Доказательства – источники обвинения доказывают основания иска и служат основанием предположения о виновности обвиняемого, содержащегося в обвинении. Основания иска – это его фактичность, представленная (существующая) в форме доказательств, которые актуально выступают как средства передачи информации, источники получения сведений и их носители, а эвентуально (то есть в случае успешного представления в суде) – фактов-2.

На наш взгляд, доказательства наличия оснований у уголовного иска (как и основания правовой позиции стороны защиты) нельзя отождествлять с фактами. До суда сторона должна смотреть на свои доказательства как на «источники доказательств», то есть как возможные факты-2. Чтобы было наглядней, скажем, что, например, в обвинительном заключении приводятся сведения, которые подтверждают выводы стороны обвинения. Однако сами эти доказательства – свидетели, документы, предметы находятся не в обвинительном заключении, в нем есть только ссылка на существование источников, из которых предположительно эти сведения могут быть получены и исследованы в суде. И совсем не обязательно, что из источников получатся факты-2 – подтверждающие предмет уголовного иска факты. Не исключено, что в ходе судебного следствия выявится несоответствие факта-2 реальным показаниям свидетеля или интерпретации информации, содержащейся, по мнению следователя, в вещественном доказательстве, документе, интерпретации, которую дадут ему иные участники.

Факт-2, на который содержится ссылка в обвинительном заключении (уголовном иске), это уже есть смысл, получивший относительно самостоятельное существование по отношению к источнику, из которого он был получен, то есть он стал фактом для всех участников доказывания.

Таким образом, факт-2, как основание уголовного иска, должен найти подтверждение в ходе состязательного судебного исследования доказательств источников, сведений об обстоятельствах предположительно имевшего место события преступления.

Основания уголовного иска – это юридические факты, которые подтверждают наличие у субъекта материальных полномочий на предъявление уголовного иска.

Основания уголовного иска – это факты-2, элемент позиции стороны обвинения, сформированной в окончательном виде на предварительных слушаниях или при окончании предварительного следствия. Когда она будет актуализирована деятельностью обвинителя по представлению своей позиции суду в стадии судебного разбирательства: через оглашение обвинения, приведение своих доказательств, исследование их таким образом, что факты будут удостоверены, подтверждены в судебном следствии и зафиксированы в протоколе судебного заседания, когда доводы стороны будут приняты, а доводы противника отвергнуты, тогда факты-2 станут фактами-3, то есть теми данными, которые суд положит в основание обвинительного приговора. В свою очередь обвинительный приговор, вступивший в законную силу, образует основания для уголовной ответственности, которая и будет реализовываться с этого момента в отношении осужденного.

Под материальной предпосылкой удовлетворения уголовного иска и соответственно вынесения обвинительного приговора надо понимать не само преступление (факт-1), а юридический факт «состав преступления», получивший процессуальную форму предмета уголовного иска и доказанный в ходе судебного разбирательства обвинителем.

По нашему мнению, формирование оснований уголовной ответственности это по сути есть доказывание оснований уголовного иска и материальных предпосылок вынесения приговора.

Решающим моментом для образования факта-3 является событие столкновения позиций, доводов сторон в суде, выбор судом из конкурирующих интерпретаций той, которая представляется ему правильной. Это событие может включать себя в качестве микрособытий акты представления и исследования источников доказательств при проведении следственных действий (перекрестный допрос, опознание, осмотр местности и пр.).

В нашем понимании «предпосылки обвинительного приговора» содержатся в окончательном суждении аргументации обвинителя, если это суждение состоит в констатации основания уголовной ответственности. Тезис о применении наказания к виновнику преступления есть, можно сказать, конечное звено в цепи умозаключений, в которых используются факты.

Основания приговора, которые приводятся в описательно-мотивировочной части приговора – это есть результат согласия судьи с доводами обвинителя и снятие с них сослагательного наклонения. Суждение, по мнению обвинения, виновен и подлежит наказанию. Превращается в безусловное – виновен подлежит наказанию.

Истина – это другое название (психоатрибутивное) основания процессуального решения. Цель доказывания – установление отсутствия или наличия оснований для принятия процессуального решения. Любой процесс заканчивается принятием процессуального решения. Этот конец можно трактовать как цель только при том условии, когда достигается желаемый для общества и личности результат. Если результат достигнут, если решением удовлетворяются потребности общества и личности, значит, доказывание достигло своей цели, если не абсолютной истины, то такого знания, с которым согласились заинетресованные в деле лица. Истинным будет считаться то доказывание, которое обеспечивает принятие правильного решения по делу.

Становится очевидным то, какой должна быть структура процесса. Досудебное производство – это деятельность по подготовке оснований уголовного иска стороной обвинения (но также и деятельность стороны защиты по подготовке возражений против него). Эта досудебная деятельность по собиранию доказательств, подготовки их к представлению и исследованию (закрепление, по-другому говоря) должна быть максимально деформализована, а в идеале не носить процессуальный характер. Судопроизводство начинается с момента предъявления уголовного иска – предания обвиняемого суду, тогда же следует ставить вопрос о наличии доказательств-фактов. То, что сторона представляет суду в качестве средства доказывания своей правовой позиции, и есть доказательства, доказательственный факт.

Как правильно писал А.С. Александров, через «уголовный иск» подводится основание под концепцию «свободного доказывания» в уголовном процессе[1010]1010
  См.: Александров А.С. Понятие и сущность уголовного. – С. 40.


[Закрыть]. Каждая из сторон вольна в собирании своих доказательств и распоряжении ими так, как это сообразуется с ее процессуальными интересами.

Естественен вывод – процесс раскрытия преступления, получение сведений об обстоятельствах совершения преступления стороной обвинения в лице следователя, дознавателя, оперативного сотрудника должен быть деформализован. Не должно быть формальных препятствий для получения относимых, достоверных сведений о преступлении. Система правил, определяющих допустимость доказательств, должна быть пересмотрена в сторону их а) сокращения, б) акцентирования на судебную форму удостоверения, в) обеспечения прав личности, г) ликвидации юридического различия между данными, полученными в результате ОРД, данными, полученными стороной защиты, и данными, полученными органами следствия, дознания.

Проблема легализации в уголовном процессе данных, добытых оперативно-разыскным путем, видится не в контексте статьи, а контексте тезиса о свободе доказывания. На наш взгляд, применительно к современному уголовному судопроизводству необходимо говорить о легализации – через представление судебному органу всех данных, добытых органами уголовного преследования во время досудебного производства по делу. По большому счету все данные, добытые сторонами во время досудебного производства, подлежат взаимной проверке и оценке в судебном заседании. Так что в определенном смысле легализуются через судебный порядок представления и исследования все доказательства-факты, собранные сторонами до суда.

Пора прекращать схоластические споры относительно пределов и форм пресловутой легализации. Следует не то, чтобы расширить возможности для использования любой информации, имеющей отношение к выяснению истины по делу и способной установить какие-либо факты, позволяющие суду принять правильное решение по существу спорных вопросов, но вообще снять юридические перегородки между оперативно-разыскной деятельностью и уголовно-процессуальной деятельностью государственных органов уголовного преследования[1011]1011
  Бывшие советские республики показывают пример нам в этом отношении.
  См.: Домбровский Р.Г. Соотношение уголовно-процессуальной и оперативноразыскной деятельности // Вестник криминалистики / Отв. ред. А.Г. Филиппов. – М, 2002. – Вып. 1 (3). – С. 34–38.
  Наша модель права давно не стала для них сколько-нибудь значимым примером.
  Можно констатировать и утрату нами интеллектуальных позиций в процессуальной науке на постсоветском пространстве, способности оказывать какое-то влияние на интеллектуалов в сопредельных странах. Это признак кризиса нашей правовой культуры.


[Закрыть].

Состояние правосознания и социально-экономические условия, на наш взгляд, позволяют снять ограничения, которые были оправданными в условиях одностороннего, следственного способа доказывания, который был при авторитарном построении государственного механизма и патерналистском характере отношений между публичной властью и обществом, индивидуумом.

Мы ставим вопрос о необходимости упрощения и деформализации доказательственного права России с тем, чтобы привести его в соответствие с реальностью, сложившейся в экономике, в сфере информационных технологий. Следователь, вооруженный протоколом и шариковой ручкой, становится (уже стал) анахронизмом в XXI веке. При этом мы вполне понимаем, что ситуация, сложившаяся в уголовном процессе по данному вопросу, не может быть взята изолированной от более широкого контекста состояния государственного управления. Президент РФ Д.А. Медведев на заседании Совета по развитию информационного общества отметил деградацию России по индексу готовности к электронному правительству. «Это говорит о том, что никакого электронного правительства у нас нет. Все это химера»[1012]1012
  Российская газета. – 2009. – № 25 (4849). – 13 февраля.


[Закрыть]. Документооборот ведется у нас на бумаге, и кажется законодатель исходит из того, что в обозримом будущем бумажный протокол останется главным носителем доказательственной информации. Повторим вслед за президентом – это химера. Но чтобы перевести доказательственный процесс в бездокументарную форму, надо пересмотреть определение доказательства. А на пути этого в свою очередь стоит устаревшая система понятий отечественной уголовно-процессуальной науки. Современная теория доказательств, стало быть, является не иначе как тормозом для развития страны.

Мы считаем, что одновременно с расширением состязательности должна происходить отмена ряда правил:

1) протоколирование как основной способ фиксации и удостоверения данных, полученных органами предварительного расследования;

2) участие понятых;

3) запрет на использование данных, полученных оперативно-разыскным путем;

4) допущение судебных процедур получения доказательств по делу в ходе предварительного производства по уголовному делу;

5) переход к бездокументарному способу накопления сторонами информации и передачи этой информации (суду), не протокол следственного действия, а любой носитель информации должен быть допускаем в качестве доказательства.

Получение участниками процесса доказательств (в смысле «источников доказательств», их внешней оболочки) нужно допустить любыми способами, которые не входили бы в сферу прав личности, другую охраняемую законом тайну. Когда, где и поскольку агент обвинительной власти получает сведение, раскрывающее преступление, изобличающее обвиняемого, не вторгаясь в права личности, тогда, там и постольку он может сделать это посредством наблюдения, опроса, эксперимента и зафиксировать любым средством. При этом сведения, лично воспринятые посредством органов чувств, могут быть представлены им юрисдикционному органу посредством своих показаний либо представлены иным образом.

Объяснение правовой природы оснований обвинения, разработка оптимальных форм, в которых обвинителям надлежит получать доказательства в пользу иска, должны строиться на признании незыблемости конституционного положения о приоритете прав и свобод человека и гражданина и эффективного сдерживания, контроля преступности.