Текст книги "Доказывание истины в уголовном процессе: Монография"

Автор книги: Андрей Кухта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Очевидно, уместно использовать понятие «кризис» для характеристики метаморфоз, которые переживают факты, предъявляемые сторонами в качестве доказательств. При столкновении с позицией противника и его усилиями по деконструкции доказательств факты-2 подвергаются испытанию на предмет их достоверности, убедительности. Не выдержав этого испытания, доказательство утрачивает статус факта. Пережив кризис, факты-2 становятся убедительными. Кризис губителен для слабых доказательств и слабого представления доказательств. Кризис необходим для становления факта-3 – как основания для вынесения приговора и его мотивировки.

В ходе «работы» с источниками, в которых содержится доказательственный материал (показания свидетеля, документ и пр.), доказательства становятся фактами-2. Перемещение источников доказательств в судебный контекст превращает факты-2 в аргументы, доводы спорящих сторон; нагружаются посредством состязательных судебных действий новыми значениями, расширяющими понимание фактов, их переинтерпретацию в контексте противостоящих позиций сторон. Мы говорим в этот период о доказательствах как фактах, потому что иначе доказывание не состоится[1057]1057
  Допустим, прокурору или защитнику доказывать «любыми» сведениями свою позицию? Нет, конечно, каждый из них исходит из достоверности, фактичности своего доказательственного материала и это же мнение старается внушить суду. Доказывать нефактами нельзя.
  Поэтому глубоко заблуждаются те авторы, которые продолжают настаивать на том, что доказательство – это любые сведения.
  См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А Лупинская. – М., 2009. – С. 296.


[Закрыть].

«Смычка» цели доказывания, интереса стороны в деле, выраженных в обвинении (позиции стороны в деле), и того фактического материала, который есть в распоряжении стороны, структурирование его в смысле полемической заостренности – есть то «доведение» разума адресата довода до степени убежденности в правоте позиции аргументатора, то «доведение» факта-2 до нового качественного состояния в виде факта-3, который и подразумевается, на наш взгляд, под словом «довод».

Довод это есть перевод факта-структуры (факта-2) в средство убеждения, в орудие воздействия на разум и психику судьи / присяжного. Довод это словесно-мыслительная структура, в которой происходит встраивание факта в аргументационную систему, которая называется позицией стороны в деле. Причем эта система строится в расчете на взаимодействие с другими субъектами доказывания, познания.

Довод – выведение из факта (фактов) основного факта или юридического факта. Доведение до сведения суда своего мнения (позиции) о фактическом состоянии дела происходит в речах сторон, но не только в речах, как официальных обращениях субъекта к суду, но и в ходе всех прочих форм речевого общения (следственных действиях, прежде всего), что имеют место в судебном заседании.

Превращение доказательственных фактов (фактов-2) в основания для построения аргументов происходит в процессе доказывания на всем протяжении судебного процесса. Судебным доказательство становится в ходе представления/исследования сторонами своих доказательств, приобретает законченный вид убеждения – аргумента, в котором имеется ссылка на доказательство стороны, и через связку с «общим местом» делается вывод о доказываемом факте, имеющем существенное значение для разрешения уголовно-правового спора. При этом надо подчеркнуть, что односторонность в доказательственном факте не снимается до тех пор, пока факт остается средством доказывания. Получив статус доказанного, факт превращается в основание для принятия решения компетентным государственным органом.

Аргументирование в суде стороной своего утверждения (тезиса), проведение стороной определенной позиции при рассмотрении дела – это есть предложение суду согласиться с предпосылками для требуемого решения.

Судебное доказывание заключается в приведении фактов-2 и выведении из них умозаключений, с истинностью которых аргументатор предлагает согласиться другим участникам. Вся система средств убеждения, связанная с речевой, психической стороной представления и исследования фактов, направлена на то, чтобы у судей/присяжных, как участников речевой коммуникации, сформировалось впечатление правдоподобия относительно смысла высказываний, интерпретации фактов.

Схема

Факторы судебной обстановки, которые гарантируют достижение нового качественного уровня в преобразовании доказательства-факта, на наш взгляд, таковы:

1) непосредственное восприятие источников доказательств судьями, зависимость от произнесения речи. Это дает место для применения: больше повторений, аналогий и прочих риторических фигур, а также приемов эристики, софистики;

2) устность, а значит, психологизм при передаче доказательственной информации. Произнесение устных речей, коммуникация дают место для применения: больше повторений, аналогий и прочих риторических фигур, а также приемов эристики, софистики;

3) временность, сопровождающая концентрацию, сгущение смысла по поводу исследуемых материалов[1058]1058
  С.Л. Щемеров указывает: «Вообще, судебная площадка есть то место, где происходит концентрация, сгущение юридического смысла, но здесь также достигает своего максимума и психоэмотивное напряжение, без которого процесс формирования внутреннего убеждения судьи трудно себе представить. Хотя, это бесспорно, не эмоции, но рациональное доказывание, использование логики, юридической аргументации особенно значимо. Стороны и особенно суд добиваются максимально возможной юридикализации сообщаемых сведений. В показаниях, получаемых от допрашиваемого на суде, можно добиваться той фактичности, которая укладывается под юридические формулы. Сила допроса проявляется в том, что показания, получаемые на нем, как бы сами ложатся в будущий приговор. Вся шелуха, все лишнее, неюридическое отпадает, остаются судебные, юридически значимые факты».
  Щемеров С.А. Участие прокурора в стадии судебного разбирательства уголовного процесса. – С. 178.


[Закрыть]. Сюда включается большая скоротечность события и ограничение в отборе фактов и мыслей. Кроме того, однократность, неповторимость исполнения речи;

4) конкуренция позиций, конкуренция систем аргументации – возможность для выбора;

5) участие в доказывании суда, уполномоченного устанавливать доказываемые факты, признавать их существование на основе представленных и исследованных доказательств и принимать решение, истинность которого презюмируется законом.

На последнем моменте следует остановиться особо. Факты устанавливаются здесь и сейчас, без откладывания – в этом смысл события, происходящего в суде.

Правовая система строится на допущении того, что судьи / присяжные обладают способностью устанавливать юридические факты. Эта важнейшая правовая презумпция является общим местом, с помощью которого выводится обоснование судьями своих решений.

Суд обязан вынести решение по делу, и это решение должно быть мотивированным, обоснованным. Он должен привести причины, объясняющие, почему он признал не заслуживающими доверия одни доказательства и посчитал достоверными другие. Иными словами, выбор судом одной из возможных интерпретаций Делает факт свободы оценки решающим в понимании события.

Каждое дело подвергает испытанию судебную систему в качестве завершенной системы, в рамках которой юридически значимые требования сторон должны быть разрешимы судебным решением как соответствующие или противоречащие закону. В условиях конкуренции аргументаций суд должен принять такое решение, которое обладало бы не только формальной правильностью, но было бы справедливым, аргументированным. Судья обязан разрешить уголовное дело; применить уголовный закон, когда это надлежит делать, на основании установленных в ходе состязания сторон судебных фактов в согласии с презумпциями, легальными и неправовыми.

Если предполагается, что суд способен вынести решение по уголовному делу, ему должна быть предоставлена определенная свобода усмотрения, при условии того, что употребление этой свободы является предметом контроля.

Судья, принимающий определенное решение по результатам выслушивания сторон в ходе судебного разбирательства, ведет себя не как машина, а как лицо, которое обладает способностью оценки, свободной, но не произвольной, то есть «обоснованной» оценки. Он делает это тем более вероятно, чем убедительнее, неотразимей для него (его внутреннего убеждения) были аргументы интерпретатора.

Не закон, а судья по своему внутреннему убеждению, совести, здравому смыслу определяет, какая аргументация является убедительной. Вера в конечном счете лежит в основании существования фактов.

Событие – это выбор судьи в условиях конкуренции аргументов сторон и кризиса цельного представления-о механизме исследуемого события преступления. Судебная аргументация имеет назначением расширить, сделать компликативным видение прошедшего события, увидеть его под перекрестным освещением с нескольких сторон и тем самым выявить существо дела, выявить реальные и мыслимые поводы для создания: установить справедливость в споре.

Как уже отмечалось, в нашем понимании «предпосылки обвинительного приговора» содержатся в окончательном суждении аргументации обвинителя, если это суждение состоит в констатации основания уголовной ответственности. Тезис о применении наказания к виновнику преступления есть, можно сказать, конечное звено в цепи умозаключений, в которых используются факты. Если же для судей (присяжных заседателей) более убедительными покажутся доводы защиты или сомнительность обвинения, слабость доводов обвинителя станет очевидной им при противопоставлении даже и с пассивной защитой, ввиду несостоявшегося опровержения презумпции невиновности обвиняемого, в свете здравого смысла, совести, то контрдоводы защиты или даже само только разумное сомнение в основательности обвинения составят предпосылки для оправдания в виде приговора, вердикта. Со своей аргументацией, излагаемой в описательно-мотивировочной части приговора, суд как бы обращается в вышестоящую инстанцию, но вместе с тем имеется в виду все здравомыслящие люди, способные принимать разумные решения на основе имеющихся в их распоряжении фактов.

Рассмотрим механизм аргументации. Вначале возьмем ее диалектическую основу: доказывание фактами по правилам логики. Конечно, аргументация неразрывно связана с психологией, коммуникацией, но, признавая эти моменты, мы должны указать, что основа аргументации – использование индуктивных методов выведения выводов из фактов, но также и оспаривания этих выводов.

Очевидно, что стратегия связана с концептуальной организацией позиции по делу и выработкой видения, перспективы относительно того, как надо себя вести, чтобы данная позиция была квалифицирована судом как соответствующая истине и справедливости. Искусство аргументации (основой которого, очевидно, можно считать стратегию) сводится к тому, чтобы донести смысл до сознания судьи и побудить его к адекватной оценке этого смысла. По мнению В.А. Новицкого, в свете категории «стратегия» можно говорить о методах, типичных для процессуального доказывания субъекта. Наверное, можно согласиться с тем, что процесс аргументации протекает в следующем порядке: 1) выбор нормы закона; 2) подтверждение факта; 3) подтверждение действия закона в данном казусе. Возможно, выделить и иные фазы убеждающего влияния субъекта доказывания: постановочный ракурс рассмотрения проблемы; анализ проблемных моментов, поиск путей решения; убеждение противника, правоприменителя путем рассмотрения альтернативных решений, переубеждение; поэтапное рассмотрение вопросов[1059]1059
  См.: Щемеров С.А. Участие прокурора в стадии судебного разбирательства уголовного процесса. – С. 180.


[Закрыть].

Стратегия связывает цель и набор основных средств ее достижения. Достижение целей субъектом доказывания должно сопровождаться выработкой алгоритма действий (в том числе мыслительных операций), направленных на поиск и формулирование оптимальных решений для разрешения возникающих перед стороной проблем. Аргументатору важно определить, какие факторы положительно способны влиять на достижение целей обвинения, а какие могут оказать негативное воздействие. Далее ему необходимо наметить пути и средства, способные преобразовать отрицательные условия до полной их нейтрализации или, по крайней мере, уменьшения их отрицательного влияния. «Определить конечный желаемый результат с учетом поставленных целей обвинения, достижимых в ходе судебного разбирательства. К тому же, доказывая обвинение, прокурор должен подвергнуть анализу и доказать несостоятельность всех иных выдвигаемых в ходе производства по делу версий преступного события, кроме той, которая обосновывается обвинителем и является, по его мнению, единственно достоверной»[1060]1060
  Там же.


[Закрыть].

Стратегия аргументации в условиях состязательности неизбежно связана с отстаиванием своей позиции-и опровержением позиции противника. Предполагается, что через столкновение позиций выявляется истина. Методика аргументации предопределена структурой процесса, кто несет бремя доказывания с необходимостью, должен быть активен в доказывании своих требований к суду. Поэтому первооснова аргументации – усиление своей позиции. Метод отстаивания собственной правовой позиции заключается в выдвижении тезиса и предоставлении доказательств с дальнейшим их обоснованием. Метод эффективен в сочетании с другими методами доказывания, так как наиболее оспариваем. При использовании такого метода доводы и доказательства стороны обвинения должны быть в наивысшей степени истинны и убедительны.

Попытку рационализировать методы судебного доказывания предпринял Вигмор. Он говорил о рабочей схеме, что требуется для того, чтобы упорядочить сознание и выяснить в словах причины, почему полная масса доказательства убеждает или должна привести нас к данному заключению и почему наше заключение было бы или должно было быть различным или идентичным, если некоторая часть этой полной массы свидетельства была различна. «Мнение изменилось (The mind is moved); тогда разве мы не можем объяснить, почему это произошло? Если мы можем записать и решить математическое уравнение, почему мы не можем записать и решить умственное доказательное уравнение? Юрист находится в ситуации, похожей на ситуацию, в которой находится музыкант. Музыкант в своей работе чувствует, что определенные комбинации и последовательности тона являются удовлетворительными или неудовлетворительными. Почему он чувствует это? Ответ дан Наукой Гармонии. После изучения этого он изучает причины для его чувств. Ему позволяют составить и выполнить более разумно, и таким образом оказать желательные влияния более точно и конечно»[1061]1061
  Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 4.


[Закрыть].

Мы уже отмечали в параграфе «Довод», что потенциальный дефект индуктивного доказательства заложен в том, что факт, предлагаемый как основание заключения, оставляет возможность для одного или более других объяснений или выводов. Процесс выведения вывода из определенного доказательственного факта кладет начало процессу объяснения оппонента. Игнорирование возможности подобных процессов чревато фатальным исходом для аргументации. И тем не менее, если даже альтернативное объяснение факта для выведения другого вывода предложено, все еще остается чрезвычайно высокая степень вероятности для выведения первоначально предполагаемого вывода. Каждый доказательственный факт может быть подвергнут противником к проверке, чреватой переинтерпретацией. Каковы могут быть другие возможные выводы из уже допущенного факта, которые доступны для оппонента? Чаще всего оппонент, предлагает доказательственные данные, имеющие тенденцию доказать еще одно из объяснений. Объяснение, которое является сначала только возможностью, может стать фактом, то есть принято судом в качестве такового. Чем больше ценность (вероятие) вывода оппонента из предложенного им объяснения, тем меньше ценность вывода пропонента относительно Probandum.

Вигмор находит, что помимо приведения альтернативного объяснения у оппонента существует еще два других метода недопущения предложенного пропонентом вывода. Всего, таким образом, могут быть три метода опровержения процесса:

(1) Оппонент может стремиться объяснить (по-другому) предложенный пропонентом вывод.

(2) Оппонент может отрицать существование самого доказательственного факта.

(3) Оппонент может предложить некоторый новый и конкурирующий с первоначально предложенным пропонентом доказательственный факт, который способен независимо опровергать Probandum.

Но ни в одном из последних двух случаев противник не использует какой-то новый логический принцип. В (2) он не оспаривает логическую ценность вывода пропонента, но отрицает его основание, то есть то, что доказательственный факт является фактом; и таким образом с этой целью он становится в свою очередь пропонентом своих данных, и предлагает выводы из новых доказательственнных фактов, имеющих тенденцию опровергнуть первичный доказательственный факт пропонента. В (3) он ни объясняет силу вывода сторонника, ни оспаривает факт, на который он опирается; он предлагает новый факт, с выводом, указывающим непосредственно на Probandum, но отрицательно; он таким образом, в свою очередь, становится пропонентом относительно того нового конкурирующего доказательственного факта; и тот же самый логический принцип применяется при оценке его нового предложенного вывода, который относился к первоначальному выводу пропонента[1062]1062
  Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 26.


[Закрыть].

Все способы действия процессуального противника сводимы к этим трем. В первом он выступает как оппонент по логической природе его аргумента. Во втором он – противник с противоречащей точки зрения, но это может потребовать, чтобы он стал в свою очередь пропонентом или нового доказательственного факта, или нового доказательства. В третьем он становится сам сторонником нового аргумента, на который первоначальный сторонник может теперь напасть как противник. Первое происходит из самой природы доказательного использования исходного факта пропонента; другие два не являются прирожденными, и поэтому могут или не могут быть обращены против него.

Следовательно, Вигмор обнаружил, что все процессы деконструкции позиции противника подпадают под один из этих трех способов. Неважно, насколько объемна или сложна масса доказательств, процессы противника должны взять один или другой из этих трех форм. Становится возможным проанализировать массу доказательств и предложить ходы рациональной аргументации.

Он приходит к выводу, что каждый доказательственный факт или класс фактов могут призвать к четырем процессам и поднять четыре ряда вопросов, которые могут быть сгруппированы следующим образом: (Р) представление пропонентом и (О) оппонентом[1063]1063
  Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 27.


[Закрыть].

(Р) Первый процесс, Утверждение, состоит в предложении факта, имеющего тенденцию доказать определенное заключение или сам Probandum. Этот процесс подлежит проверке, насколько вероятным является требуемое заключение по отношению к другим мыслимым интерпретациям данного факта. Этот процесс маркируется – РА.

(О) Второй процесс, Объяснение, состоит в объяснении силы первоначального факта, показывая существование и вероятность других гипотез; с этой целью другие факты, предоставляющие такие объяснения, исходят от противника. Этот процесс маркируется – ОЕ.

(О) Третий процесс, Опровержение, состоит в отрицании первоначального доказательственного факта сторонника как такового или свидетельским показанием, или другим доказательством; и таким образом (О) как пропонент представляет нового свидетеля или обстоятельство. Этот процесс – OD.

(О) Четвертый процесс, Конкуренция, состоит в приведении нового факта, основанного на вещественном доказательстве или личном, которое конкурирующим выводом имеет тенденцию опровергать Probandum пропонента. Этот процесс маркируется – OR. Здесь противник сам становится в свою очередь пропонентом, и факт, предлагаемый им, теперь открыт для тех же самых процессов, подобно описанным выше у первоначального пропонента, то есть: ОЕ, OD и OR.

Таковы формы доказательных процессов, доступных для каждого отдельного предлагаемого факта. Для каждого дополнительного нового факта эти процессы могут быть повторены, хотя они не могут фактически использоваться в каждом деле. Так же, как современная химия проанализировала пищевые процессы и обнаружила, что многообразные аспекты ежедневного меню приводимы к трем фундаментальным элементам белков, жиров и углеводов (к которому более новая наука добавила витамины), таким образом мы находим, что среди многообразных вариантов доказательства наши умственные процессы вслед за тем приводимы к четырем фундаментальным типам, постоянно повторяемым[1064]1064
  Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 27, 28.


[Закрыть].

Далее Вигмор говорит о двух методах проверки надежности индуктивного заключения, цель их состоит в том, чтобы обеспечить справедливую вероятность для требуемой гипотезы, в сравнении и в соревновании с другими такими же возможными гипотезами. Главный вопрос для индуктивного вывода: «Какую уверенность мы можем получить относительно того, что выбранная альтернатива является наиболее правильной из всех мыслимых?» Логика обнаружила несколько зависимых методов или процессов исследования, которые могут быть рассмотрены как попытки ответить на этот вопрос. Обычно приводят пять, они сводимы в основном к двум – Метод Соглашения и Метод Различия. Иногда они могут и действительно используются для проверки судебного доказательства, где доказательственный факт состоит из более, чем одного простого факта.

(а) Метод Соглашения. Канон, который здесь применяем, может быть так сформулирован: «Любое обстоятельство, которое может быть исключено без отрицания самого явления, чье последствие разыскивается, или которое может отсутствовать несмотря на наличие этого явления, причинно не связано с ним». Из этого вытекает, что те обстоятельства, которые не устранены этим процессом, как предполагается, таким образом показывают, что имеют существенное отношение к данному явлению, чтобы быть доказанным эффектом его. «Что проявляется в следующем: Когда мы стремимся вывести, что наблюдаемые случаи а, то есть а', а", а'", будучи всегда сопровождаемы b, доказывают, что а должна быть причиной Ъ, мы можем избежать опасности игнорирования других причин, как истинного объяснения, если эти несколько случаев а', а", а"' имели место тождественно в тех же самых обстоятельствах или условиях; тогда и только тогда, когда а, при совершенно тех же самых условиях, всегда сопровождается b, мы получаем право утверждать, что b – следствие а, а не некоторой другой причины. Этот зависимый тест – который является просто практической помощью окончательному или фундаментальному тесту – естественно будет самым доступным и полезным, где доказательственный факт состоит из нескольких предполагаемых подобных случаев[1065]1065
  Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 28, 29.


[Закрыть].

(b) Метод Различия. Канон этого метода состоит в следующем: «Если случай, в котором явление при исследовании происходит, и случай, в котором оно не происходит, имеют одни и те же обстоятельства совместно, кроме одного, и это одно единственное проявляется только в первом; тогда это обстоятельство, по которому отличаются эти два случая, является эффектом или причиной, или обязательной частью причины этого явления». Вот в чем оно состоит: чтобы доказать что х есть причина b, фактом, что везде, где х присутствовал, обнаруживался эффект b, b', b", и что везде, где бы х не было, различные эффекты с или d были установлены, различные случаи b, b', b", end имеют самую высокую доказательную ценность, если они были существенно подобны друг другу во всех отношениях, кроме присутствия х.

Говоря о возможных вариантах объяснения противником того, что другая гипотеза в равной степени или даже более вероятна, чем требуемая пропонентом факта, Вигмор приводит такие:

а) объяснение непоследовательными случаями, то есть там, где суждение состоит в том, что а является причиной Ь, и доказательственный факт состоит в том, что в случаях а, а', а" обстоятельство b следует и обстоятельство а присутствовало, удобный способ аннулировать эффект этих случаев состоит в том, чтобы показать, что в четвертом случае а'" обстоятельство а присутствовало и все же обстоятельство b не последовало;

b) объяснение несходством условий, то есть там, где доказательственный факт пропонента допущен, существенное подобие условий в случаях, предлагаемых курсом противника, естественно предложено; то есть он может показать, что есть, по крайней мере, остаток из несходных условий, которые уменьшают доказательную ценность, делая некоторую другую гипотезу возможной, если не одинаково вероятной;

c) объяснение совокупными противоположными случаями, то есть там, где суждение состоит в том, что а является причиной b, и доказательственный факт состоит в том, что в случаях а, а' и а" обстоятельство b их сопровождало и обстоятельство а присутствовало, другой способ аннулировать эффект этих случаев состоит в том, чтобы показать, что в четвертом случае а'" обстоятельство b снова сопровождало и все же обстоятельство а не присутствовало.

Все перечисленные объяснения оппонента – только производные вариации от общего логического процесса, обусловленного природой индуктивного вывода: могут быть другие объяснения, то есть возможны выводы иные, чем предполагаемый Probandum, из факта, взятого за основание доказательства.

И наконец, о значении укрепляющего (дополнительного) факта. Это не новый логический процесс. Это – просто дополнение к первоначально представленному доказательству. Этот термин используется, например, когда свидетель был дискредитирован, в ходе перекрестного допроса его показания изменились не в пользу доказываемого вывода, тогда вызывается новый свидетель, призванный подтвердить объяснение факта. Термин «подтверждение» также используется, чтобы показать вспомогательные доказательственные факты, предлагаемые пропонентом к отрицательным объяснениям, которыми противник стремится ослабить вывод от какого-то доказательственного факта пропонента; и в этом аспекте «подтверждение» вовлекает (не новый логический процесс, но) новую стадию в представлении доказательства. Каждый факт, который перекрывает возможность зарождения недоверия к доказательству, то есть который предотвращает или опровергает возможную гипотезу дискредитации, является подтверждающим фактом. Варианты подтверждения являются столь же многочисленными, как варианты отрицания[1066]1066
  См.: Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. – P. 30.


[Закрыть].

Витмор делает следующее резюме[1067]1067
  Ibid. – P. 31.


[Закрыть]. Всего, стало быть, может быть пять доказывающих процессов, применимых к любой части доказательства:

РА = утверждение пропонентом факта, чтобы доказать probandum;

ОЕ = объяснение оппонентом других фактов, убирающих ценность этого вывода РА;

OD = опровержение оппонентом доказательственного факта, на котором базируется вывод РА;

OR = конкурирующий факт оппонента, представленный против probandum, без любой ссылки на вывод РА;

PC = подтверждающие факты пропонента, отрицающие объяснения ОЕ.

Нам нечего добавить к этому анализу схемы рациональной аргументации, признанной классической. Однако мы считаем, что аргументация включает в себя не только доказывание диалектическими доводами, но органически связана с другими процессами, протекающими в суде при представлении и исследовании источников доказательств. Различие между диалектическими и риторическими доказательствами значимы не только по отношению к существу способа доказывания, но также и относительно вынесения этических суждений. В этом состоит причина того, что риторические средства убеждения особо уместны при разрешении проблем, которые возникают в судебных спорах. Подчеркнем, что не вместо, а в дополнение, сверх диалектики – происходит влияние речи на психику слушателей. Поэтому стратегия аргументации несколько шире схемы рациональных методик укрепления своей позиции и опровержения противника.

Нами уже затрагивалась проблема структуры довода. Известно, что если логическое доказательство предполагает связи между отдельными положениями и аргументом, по своему характеру строго необходимыми и всеобщими, то для аргументации этого не всегда достаточно, а требуется образование более конкретного семантического контекста. В процессе этого уточнения создается сюжетно-композиционная структура аргументации, функцией которой является обеспечение цельности и последовательности всего процесса убеждения. Иными словами, аргументация подразумевает под собой образование цельных повествовательных структур со своими сюжетно-композиционными закономерностями[1068]1068
  См. об этом § 3 главы 1 настоящей работы.


[Закрыть].

Всякая аргументация имеет логику, определяемую схемой коммуникативных отношений, в которой она происходит. Отсюда специфическая организация сюжета, которая, конечно, опирается на факты, однако в целом строится исходя из иных соображений, а именно из соображений достижения определенной цели. В другом контексте и при других обстоятельствах тот же факт может быть аргументом с большей убеждающей силой, но это будет совершенно иной сюжет, ориентированный на иные цели и связанный с иной ценностно-смысловой структурой[1069]1069
  См.: Доказательство и понимание / М.В. Попович, С.Б. Крымский, А.Т. Ишмуратова и др. – С. 123.


[Закрыть].

Какие еще факторы (кроме «упрямости» самих фактов) определяют эффективность аргументации и соответственно как добиваться ее эффективности? На данный вопрос в криминалистике, уголовном процессе, а равно как и в других науках, неоднократно пытались ответить в разные времена многочисленные ученые и практические деятели.

Основные приемы судебной аргументации были известны уже в древности. Еще античной риторикой были разработаны в виде фигур мысли следующие стратегии аргументации:

1. Уничтожение позиции противника.

2. Уничтожение смысла предмета речи.

3. Уничтожение отношения к предмету речи.

4. Поддержание контакта с аудиторией. В сущности средства судебной аргументации сводятся к реализации указанных фигур мысли.

По мнению А.С. Александрова[1070]1070
  См.: Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. – С. 204–205.


[Закрыть], основные стратегии могут быть выведены из указанных четырех основных фигур:

1. Дискредитация надежности свидетелей обвинения. Разрушение идеологической, нравственной основ позиции противной стороны. Принижение актуальности, значимости его речи и аргументов.

2. Оспаривание правовых основ позиции противника. Это включает в себя предложение иной юридической квалификации; другую интерпретацию закона, подлежащего применению; указание на наличие противоречий в утверждениях другой стороны,

3. Оспаривание допустимости доказательств, представленных другой стороной[1071]1071
  Прилагаются усилия на то, чтобы вызвать у суда обоснованные сомнения относительно законности источников, субъектов и способов ее получения, фиксации, хранения и последующего представления. Исключение на этом основании из судебного разбирательства доказательств ведет к разрушению «цела» стороны в целом.


[Закрыть].

4. Поиски сочувствия у аудитории к «своей» позиции, к личности тех, кто выступает в качестве стороны. Обращение к эмоциям и чувствам присяжных[1072]1072
  В качестве основного приема приводится тот, когда защитник персонифицирует своих собственных клиентов и деперсонализирует своих оппонентов. Персонализация призвана вызывать симпатию и сожаление со стороны присяжных и судей через придание «человеческого» образа их клиенту.


[Закрыть].

Это, скажем так, нетрадиционный взгляд на стратегические проблемы доказывания-аргументации в суде. Мы вынуждены обратиться, таким образом, к кругу вопросов, связанных с психологией, прагматикой речи, то есть всем тем, что в старину составляли предмет риторики. Вопросам стратегии ведения дела, доказывания и прочим «стратегическим вопросам» посвящена обширная современная литература (в основном криминалистическая), обзор которой сделан в работе А.Л. Зашляпина[1073]1073
  См.: Зашляпин Л.А. Основные компоненты теории адвокатского мастерства в уголовном судопроизводстве. – С. 442–465.


[Закрыть].

Стратегия, по мнению современных российских ученых, воплощается в определении главных целей деятельности при ведении дела в уголовном судопроизводстве, линии осуществления деятельности (воплощение цели в результат), обусловливающей тактические задачи ведения дела[1074]1074
  См.: Зашляпин Л.А. Основные компоненты теории адвокатского мастерства в уголовном судопроизводстве. – С. 454.


[Закрыть].

В принципе видение стратегии, тактики применительно к доказательственной деятельности примерно такое же у специалистов и других отраслей знания. В теории аргументации об этом говорится так: «Техника, метод и тактика, вообще говоря, существенно различаются. Техника обеспечивает аргументированность. Тактикой называется «искусство выдвигать» аргументы. Техника – логическое применение аргументов, тактика – психологическое. Выбирая метод, я спрашиваю себя: какие вообще имеются возможности для аргументирования? Избирая тактику, я выясняю, какие из методов пригодны в данном конкретном случае?»[1075]1075
  Леммерман X. Уроки риторики. – С. 285.


[Закрыть].

О стратегии можно сказать еще и следующее: она может включать в себя систему контрмер, предпринимаемых в отношении процессуального противника. При этом аргументирующий субъект должен исходить из того, что противник может использовать разные речевые техники, предназначенные для воздействия на разум и на чувства судей. В том числе относящиеся к набору средств «нечестной игры», входящих в ассортимент софистики и эристики. Стратегия должна учитывать этот момент и выстраиваться таким образом, чтобы достижению истины по делу не помешали никакие препятствия искусственного характера.