Текст книги "365 (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 77 страниц)

138 – 137

138

16 декабря 2017 года

Суббота

Вечером они пошли гулять втроём. Разумеется, Бонечка вырвался вперёд, радостно виляя хвостом, но Игорь и Саша, радуясь тому, что длина поводка позволяла создать хоть какую-то иллюзию уединения, медленно шагали у него за спиной. Ольшанскому, конечно, пришлось пожертвовать собственной рукой, потому что сенбернар регулярно пытался сорваться с мест и помчаться вперёд с невероятной скоростью, но каждый раз вынужден был остановиться, ведомый чужой волей, но, если забыть об этом, в собаке в доме был определённый толк.

– Если б не Боня, мы, наверное, никогда бы не выбрались на улицу, – промолвила Саша, будто бы прочитав его мысли. – Так и сидели бы за компьютерами, каждый в своём проекте.

– Ну, не в своём, в общем, – отметил Игорь. – Но, в целом, ты права. Может быть, не зря говорят, что после свадьбы любая романтика умирает, оставляя место надоедливому быту?

Саша звонко рассмеялась, громче, чем позволяла себе обычно, и на неё даже обернулись проходившие мимо дети.

– Какая романтика, Игорь? – спросила она, улыбаясь. – Мы с тобой просто получили лишний штамп в паспорте.

– Странно слышать от девушки такие аргументы.

Она только крепче сжала его руку, и даже сквозь ткань можно было почувствовать неожиданный холод её пальцев. Игорь с удивлением отметил, что Саша выскочила на улицу без перчаток. Она в принципе их никогда не носила, но сегодня Ольшанский впервые задумался об этом. На работу они добирались на машине, потребности в том, чтобы греть руки, не было, а вот на прогулке, тем более в снежную зимнюю пору, определённо странно их не надевать.

Игорь остановился и дёрнул за поводок, намотал его на запястье, уведомляя Боню о том, что они делают короткий перерыв в прогулке, а потом стянул собственные перчатки и протянул Саше. Девушка удивлённо вскинула бровь, но отказываться не стала, напротив, с трудом натянула их на озябшие пальцы.

– Никогда раньше не замечал, что ты ходишь с голыми руками посреди зимы, – отметил Ольшанский.

А ещё – почти не пользуется косметикой, и кремами для рук всякими тоже, и кожа, наверное, сухая, потому что мороз не станет обходить стороной человека, если тот ведом глупым упрямством.

Впрочем, Саша выглядела так, словно сама раньше за собой такой дурацкой привычки не замечала. Она ещё раз потёрла руки, наслаждаясь неожиданным теплом, а потом смущённо произнесла:

– Я не замечала даже. Не привыкла покупать себе такие излишества, как перчатки.

Игорь застыл. С их профессией и уровнем заработка он как-то никогда не думал о нехватке денег. Да, в далёком детстве у родителей были трудные времена, да и богачом он себя никогда не считал, но и больших запросов не было, потому всё проходило как-то… мимо. Слышать от Саши об излишествах было несколько неловко.

– Излишества? – переспросил он, в очередной раз натягивая поводок, чтобы Боня не сорвался. Но тот и сам подошёл поближе и уселся на белый снег, тоскливо глядя в глаза Саше. – Но ведь ты мёрзнешь… И в чём ещё ты себя ограничиваешь?

– Не знаю, – пожала плечами она, отвернулась и уверенно зашагала вперёд, стараясь скрасить неловкое молчание.

Среагировав на какую-то секунду позже, Игорь вновь поравнялся с нею и поймал за руку. Саша не противилась, только теперь упрямо прятала от него взгляд.

– На самом деле, – призналась она, – я этого даже не замечаю. Просто раньше приходилось жить на стипендию. Когда сопротивляешься выбору своих родителей, надо как-то учиться обходиться без их помощи.

Любые комментарии застряли в горле. Игорь опять остановился, удивлённо глядя на неё, и Саша тоже встала, правда, только на мгновение, прежде чем невесть откуда ей в спину не прилетел комок снега.

Детский хохот, разразившийся на всю улицу, радостный лай Бони, с трудом сдерживаемый намордником – кажется, пёс грозился вот-вот его порвать, – и возмущённые возгласы других жертв неуёмных проказников смешались в единую какофонию. Игорь тоже прикрикнул на мальчишек, хотя не сомневался, что это не возымеет должного эффекта, а потом обернулся на Сашу.

Она беспомощно пожала плечами, словно показывая, что понятия не имеет, что именно должна ему ответить.

– Тебе давно пора отвыкнуть от этого, – напряжённо произнёс Игорь. – И поверить в то, что ты можешь быть счастлива. Разве нет?

– Я уже счастлива, – ответила она. – Вне всяких сомнений. Но, понимаешь, мне довольно сложно свыкнуться с этим. Люди привыкают и к хорошему, и к плохому, и не всегда это даётся им легко.

Ещё несколько часов назад казалось, что их жизнь совершенно безоблачна – ну, не считая пушистой тучки в форме сенбернара, – а сейчас Игорь задумался, не прячутся ли ещё какие-то проблемы, как грязное болото под белым снегом.

…Он, возможно, и спросил бы Сашу об этом, если б не Боня. Тот, устав сидеть, сорвался с места, бросившись в толпу людей, и Игорь вынужден был помчаться следом – если не желал, конечно, лишиться руки.

137

17 декабря 2017 года

Воскресенье

Разумеется, Саша не собиралась возвращаться к неприятному для неё разговору. Она сделала вид, что у неё всё в полном порядке, сказала, что перчатки – это единственное, что она забыла себе купить за последний год, и отправилась на кухню готовить. Каждый раз, когда Игорь дёргал её, задавая какой-нибудь неудобный вопрос, она делала вид, что ничего не слышит, и то старательно стучала молотком по отбивным, то включала блендер, потому что ей срочно надо было перебить что-нибудь в пыль, дабы потом успешно пристроить в мусорном ведре.

Настоять на ответе на незаданный вопрос о том, почему она так себя ведёт, Игорь банально не успел. В дверь постучали.

Назойливо так, кулаком.

Все цивилизованные люди обычно звонили. Ольшанский никогда не позволял дверному замку приходить в непригодность, ему, хозяину, в принципе, довольно равнодушному, это казалось едва ли не оскорблением, ну, уж точно демонстрацией собственной криворукости.

Поскольку звонок был на месте, свет никто не отключал, а знакомая трель не заиграла, Игорь смог сделать только один вывод: гость даже не удосужился ткнуть пальцем в эту заветную кнопочку. И из всех хорошо знакомых ему людей только одна женщина умела так нагло ломиться в дверь.

Он нехотя, даже не задавая вопрос, кто там, повернул ключ в дверном замке, отворил дверь и встал на пороге, плечом опираясь о косяк. Интуиция и жизненный опыт не подводили: драгоценная матушка в очередном диком наряде стояла в подъезде с видом дамы, планирующей закатить скандал на ровном месте, причём совершенно без причины.

– Здравствуй, мама, – поприветствовал её Игорь, не в силах полностью убрать из голоса ядовито-издевательские нотки. – Зачем пожаловала? Ты что-нибудь хотела?

– Я? – вскинула голову она. – Хотела ли я что-то?! – возмущению в голосе явно не было предела, и женщина, подбоченившись, собиралась раскричаться, но потом каким-то образом удосужилась вспомнить, что пришла сюда не ссориться с сыном, а по какой-то другой причине, ему неизвестной. – Где этот… Этот…

Несколько слов, явно родом из дедушкиного словаря, заставили Игоря скривиться.

– Где твой отец? – поправилась наконец-то мать. – Он у тебя? Дай, я зайду, – она совершила попытку проникнуть в квартиру, но Игорь, наученный горьким опытом длительного общения, перекрыл рукой путь родительнице.

– Папы у меня нет, – уверенно ответил он. – И свои личные проблемы, мама, я прошу решать не в моём доме. А внутрь – не пущу. У меня там злая собака.

Боня, подтверждая, что он существует, взвыл, а потом высунулся в коридор, повиливая хвостом. Надежда Петровна аж попятилась от неожиданности. Собак она страшно не любила, и, очевидно, Боня всем своим внушительным видом доказывал ей, что нечего менять животные предпочтения на переправе.

Впрочем, единственным зверем, что нравился маме, была шиншилла, и та в виде шубы. Ну, и что-нибудь деревенское вроде коров да кур, но в этом Надежда Петровна своему мужу и детям никогда не признавалась. Она вообще всеми силами пыталась доказать миру, что не имеет ничего общего со своими родителями, что произошла она из дворца и была потерянной принцессой – примерно такими словами. И хотя это было очень плохо – смеяться над собственной матерью, издеваться над её искренними мечтаниями, – Игорь ничего не мог с собой поделать. Каждый раз при виде её карамельного цвета сапог или розовой шубы, салатовых брюк или цветастой кофточки он с трудом сдерживал комментарии, так и рвущиеся на свободу.

– А где тогда он? – истерично взвизгнула мать. – Его уже два дня не было дома! С самого четверга!

Игорь насторожился.

– Он приходил ко мне в гости в пятницу, – отметил Ольшанский. – Может быть, у него смена, а ты опять что-то перепутала?

Надежда Петровна только возвела к потолку глаза, демонстрируя заодно и новую тушь ярко-синего оттенка. В то, что муж может быть занят на работе, женщина явно не верила, но заставить сына впустить её в квартиру она тоже не могла.

– Нет его на работе, – уверенно заявила она. – Нет и быть не может. Пропал, понимаешь ли. Делся куда-то! Трубку не берёт. Знаешь, как меня это достало? С твоим отцом – всё равно, что на какой-то войне. Постоянные скандалы, ссоры, дрязги, невесть что происходит. А я устала, устала, понимаешь ты это или нет?!

Игорь понимал. Он смотрел на мать, не зная, что ей сказать – что папа тоже устал от её постоянных требований и не хочет оттого возвращаться домой, или, может быть, заявить, что мать слишком надоедлива и не может посидеть тихо и несчастные две минуты? И первое, и второе было чистой, но зато какой обидной правдой…

– Если хочешь, я ему позвоню, – вместо всех этих оскорбительных слов предложил Игорь. – Может быть, он возьмёт трубку.

– Ага, позвони, – фыркнула Надежда Петровна. – И скажи, что домой он может больше не возвращаться. И что если он не придумает, как вымолить моё прощение, то я подам на развод, и пусть идёт на все четыре стороны и хоть живёт на своей работе!

Не дав сыну ничего сказать – можно подумать, он действительно собирался её отговаривать! – женщина гордо повернулась к нему спиной и засеменила вниз по ступенькам.

Едва не зацепившись оттого, что слишком высоко задрала нос, Надежда Петровна всё равно не растеряла свою спесь. Игорь же обеспокоенно проводил её взглядом и, стоило только хлопнуть подъездной двери, а ему – закрыть собственную, набрал номер отца.

– Алло, – на третьем гудке поднял трубку Николай Андреевич. – Игорь, что-то срочное? Мне на операцию….

– Нет, – ответил грустно Игорь. – Всё хорошо. Думал, что у тебя сегодня выходной.

– Запланированная смена, – коротко ответил отец. – Тебе нужна моя помощь?

– Нет, – Ольшанский смотрел на дверь, пытаясь избавиться от чёткой мысли о том, что его мать – отменная идиотка. – Просто собирался спросить, всё ли у тебя в порядке.

– А, – Николай Андреевич засмеялся. – В полном, сынок. Ну, ты звони… или я позвоню после операции, ладно?

– Ладно, – согласился Игорь.

Сколько б он ни пытался наладить отношения со своими родителями, ничего не изменится, и Ольшанский знал об этом так же хорошо, как и о том, что отец не позвонит. Забудет. Или захочет забыть. В любом случае, он давно уже не был ребёнком и не ждал, что родителям станет хоть немножечко интересно, как поживает их сын.

Того более – он и сам уже не испытывал ни грамма желания с ними чем-то делиться.

136 – 135

136

18 декабря 2017 года

Понедельник

Утром Лёшка заехать к ним, разумеется, не успел. Даже написал текстовое сообщение в мессенджере, что заберёт Бонечку вечером. Вечером какого числа – он не уточнял, и Игорь в преддверии собственного отпуска предвкушал присутствие Бонифация в квартире и в новогоднюю ночь, и после тоже.

Отступать Ольшанский не собирался. За собственное семейное счастье он радел всё же больше, чем за Лёшино, а Боня, как ему известно, обожал кататься на машинах. Именно поэтому с утра пораньше неугомонный пёс был выведен на улицу не только для предстоящей прогулки.

Радостно тряся пушистой головой, Бонечка запрыгнул в открытую дверь на заднее сидение и разлёгся там, не заботясь о том, что не помещается. Игорь заботливо поправил хвост, переложил тяжелые лапы на сидение, попытался закрыть дверь, но Бонифаций разлёгся ещё фривольнее, и ноги его теперь уже сантиметров на двадцать торчали из салона автомобиля.

Пришлось повторить манипуляции. Пёс, оценив чужое упрямство, твёрдо решил показать, что и он тоже не промах, в очередной раз сдвинулся, причём так спешно, что сам едва не выпал из машины, и грустно заскулил, жалуясь на тяжёлую собачью судьбу.

Саша, всё это время терпеливо топтавшаяся рядом с машиной, не выдержала.

– Дай я, – быстрым жестом остановила она Игоря. – У меня большой опыт общения с вредными животными.

Обойдя машину по кругу, она открыла противоположную дверь. Боня растерялся. Только-только осознав, что можно высунуть ещё и голову и чувствовать себя и вовсе фривольно, он поспешил сдвинуться вперёд.

Одурачить себя ещё раз Игорь не дал. Дверь он захлопнул быстрее, чем пёс успел оглянуться. Тот только гавкнул, дёрнул головой, реагируя на звук, и Саша уже со своей стороны перекрыла все пути к отступлению и победно вскинула руку, отсалютовав мужу.

Дальше оставалась самая простая часть – устроиться на передних сидениях и быстро доехать на работу.

По крайней мере, Игорь был уверен в том, что ничего сложного в поездке не будет, до того момента, пока на его плечи не опустились тяжёлые собачьи лапы, а Боня, переступая через все свои принципы, не лизнул его в шею, грозясь при этом как минимум отгрызть ухо.

***

Издалека Лёшка казался довольным свободным человеком, встающим как минимум часов в девять утра. Или в восемь. Но точно не в шесть и не в пять, чтобы выгулять громадного пса, оказаться в каждой луже вокруг своего дома и среди ночи проснуться оттого, что кто-то трясёт его лапой, требуя ласки или еды.

Он закрыл автомобиль, подбросил в воздухе ключи, такой весь бесконечно довольный и свободный, повернулся к своему транспортному средству и вразвалочку направился ко входу в офис. Дышал Лёшка полной грудью, ни на кого не оборачивался, и внешний вид его свидетельствовал о весьма успешном отдыхе.

Алексей миновал уже ряды машин и как раз добрался до высокой горы снега – сюда его сбрасывали со всей парковки, наверное, рассчитывая, что он никому не будет мешать. Лёшка даже не сумел удержаться и покосился на эту кучу, хмыкнул что-то себе под нос о том, какая снежная нынче выдалась зима…

И спустя полторы секунды рухнул на предмет своего интереса.

За спиной раздался довольный скулёж. Тяжеленные лапы упёрлись в плечи. Боня, за долгое время разлуки поправившийся ещё на несколько килограмм, радостно стоял на снегу и бодро, счастливо вилял хвостом и облизывал хозяина.

– Я был уверен, – раздался совсем рядом издевательский комментарий, – что Бонечка очень соскучился по своему хозяину, потому счёл долгом привезти его сюда. Если Эндрю спросит, почему ты опоздал, я скажу, что ты отвозил собаку домой.

Лёшка, отплевавшись от снега и сумев всё-таки рассмотреть за Бониной тушей Игоря, только безвольно потрусил кулаком, пытаясь продемонстрировать, что именно он с удовольствием сделает с Ольшанским, когда встанет.

– Ты… Ты позвонить не мог?! – возмущённо воскликнул он. – Предупредить?!

– Я же сказал, что верну тебе собаку, – невинно пожал плечами Игорь, встав рядом.

– Ты не уточнил, когда.

– Так и ты не уточнил, о каком понедельнике речь. Но я, пожалуй, оставлю вас наедине, – он усмехнулся. – И вы с удовольствием проведете вдвоём время в этой прелестной куче. Хорошо?

– Игорь!

Ольшанский только положил руку Боне на затылок, поймал его за затылок, но назад не отталкивал. Столкнуть с себя почти стокилограммового пса было далеко не лёгкой задачей, и Игорь отлично это понимал. Как бы Лёшка ни упирался, он был отнюдь не в выигрышном положении.

– Так что, – хитро спросил Ольшанский. – Боня возвращается на родину? Я даже корм с собой прихватил. М?

– Ага, – устало кивнул Лёшка.

Опыт здраво подсказывал ему, что пощады ждать не стоит.

135

19 декабря 2017 года

Вторник

Алексей выразительно чихнул, пытаясь продемонстрировать, насколько он недоволен поведением своего лучшего друга, посмевшего вернуть ему пса. На щеке у Лёшки можно было увидеть две царапины от Бониных когтей – тот вчера, наверное, очень настойчиво проявлял хозяевам знаки внимания, – зимняя куртка была несколько потоптана, а на джинсах можно было различить брызги грязи. Сегодня Лёша напоминал хозяина сенбернара намного больше, чем вчера.

– Мой пёс стал невыносимым. Что ты с ним делал? У него ужасно испортился характер, – пожаловался Алексей. – Раньше мой Боня был хорошим мальчиком! Он спал в углу на коврике, никогда не лез в кровать, даже если его сильно звали, умеренно кушал и был спокоен на прогулках!

Игорь вспомнил, как протаранил собой все лужи на улице на первой же прогулке и недоверчиво покачал головой.

– Ты хотел сказать, Бонечка вёл себя так, пока был щенком и жил с мамой?

– Никто не говорил, что я обязан уточнять период!

Кофе-машина наконец-то перестала шипеть, и Лёша, взяв свой напиток, отошёл в сторону, предлагая и остальным воспользоваться уникальными бодрящими способностями чего-нибудь горячего. Но Игорь только отрицательно покачал головой, оставшись при своём стакане с водой.

– Я, знаешь ли, сегодня выспался, – сообщил он с издевательской улыбкой. – Магнус – хороший мальчик. Даже если он очень хочет спать со своей мамочкой в постели, он занимает совсем мало места.

– Раньше ты был иного мнения.

– Раньше, Лёшка, мне было не с чем сравнивать, – Ольшанский сделал быстрый глоток, не зная, зачем вообще эту воду взял. – Теперь я твёрдо уверен, что коты – святые животные, а собаку заводить я в принципе никогда и не планировал…

Они вздохнули в унисон. Игорь вспомнил о Магнусе, который мог за считанные минуты перевернуть весь дом, а потом о перспективе иметь в доме двоих котов, а Алексей, вероятно, предвкушал ещё вечернюю прогулку с Бонечкой и ещё одну встречу с каждым уцелевшим после прошлого раза сугробом.

И первая, и вторая перспектива были невообразимо приятными, и мужчины минуты на две предались рефлексии, позволив себе позабыть о работе. Игорь, правда, понимал, что ему надо идти с серьёзным опережением графика, чтобы не получить завал после отпуска, а у Алексея этот завал уже был, но это почему-то не подталкивало их вникать поскорее в рабочий процесс.

– Кстати! – опомнился Лёша, когда сидеть в тишине и ничего не делать стало совсем стыдно, а вода и кофе в соответствующих стаканах подошли к концу. – Я сделал Маринке предложение.

– Я понял это уже по тому, что Бонечка надолго задержался в моём доме, – отметил Игорь. – Но поздравляю.

– Выпьем? – кивнул тут же друг на кофе-машину, но в ответ получил только укоризненный, даже возмущённый взгляд, – Да ладно тебе! Иногда даже полезно отрываться от работы!

Игорь покачал головой.

– Мы к ней даже ещё не приступали. Так что там с Мариной? Не отходи далеко от темы.

Алексей мечтательно уставился в потолок, нашарил взглядом камеру, о существовании которой догадался совсем недавно, и тут же отвернулся.

– Она приглашает тебя с Сашей в гости, – наконец-то сообщил Алексей. – Хочет пообщаться, заявляет мне, что ей скучно… И всё такое. Придёте? Завтра, например. И Бонечка по тебе соскучился.

Игорь хотел сначала отказаться, а потом подумал, что и причин-то толковых для того нет. Обычно он куда легче отнекивался от всяких лишних контактов и общения, но после свадьбы сделать это становилось всё труднее. Вот и сегодня, посмотрев на Лёшку, он так и не сумел подобрать нужные слова для того, чтобы увильнуть от его предложения.

– Хорошо, – сдался Ольшанский. – Если на работе не будет проблем, то мы обязательно придём. Скажешь потом точное время.

– И не вздумай увиливать! – тут же поймал его на слове Лёшка. – Потому что Марина очень обидится. И, между прочим, мы с тобой сто лет знакомы, а ты у меня ни разу в гостях не был. И я у тебя, наверное, тоже.

– Не был, – подтвердил Игорь. – Ну, у нас же работа – дом, и дом – работа.

– Это при Регине так было, – Лёшка вздохнул. – Я даже не знаю, что он сделал, но тут стало легче дышать. Я даже не опасаюсь, что на работе на меня набросится какая-нибудь стервозная женщина, требующая полного подчинения и ещё чего-то в этом роде. А от Регины всего можно было ожидать!

Разумеется, Ольшанскому были известны контраргументы. Он использовал их все годы, пока они работали на Регину.

Но сейчас Разумовской здесь не было, а ещё – не было кабалы и маячил скорый отпуск, первый за долго лет.

– Это называется свобода, – усмехнулся Ольшанский вместо того, чтобы спорить, – и нормальная рабочая обстановка.

Лёшка невольно оглянулся, ожидая, что Регина появится откуда-то и, как обычно она это делала, разобьёт всю идиллию работы, но ничего не случилось. Никто не дёрнул на себя дверь кухни, никто не влетел в комнату, сверкая глазами и извергая сотни угроз и хорошо завуалированных угроз.

Игорь был прав: без Регины им жилось спокойнее. А ведь он когда-то считал её лучшим начальством на свете…