Текст книги "365 (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 77 страниц)
204 – 203
204
11 октября 2017 года
Среда
Яна поймала его в коридоре. Она, даром, что медик, терпеть не могла навещать родственников в палатах и не хотела становиться лишний раз свидетелем чужих болезней. Поразительное желание. Игорь, когда был в добром здравии, издевательски заявлял, что так с неё получится не медик, а невесть что. Яна отвечала, что она – ценитель своего дела, и, как хороший программист любит смотреть на хороший код, так и она, хороший будущий медик, в восторге от здоровых людей.
Сейчас она совершенно по-свински уселась на подоконник и болтала ногами. Игорь не сомневался, что сестре уже раз десять сделали замечание, как и в том, что каждого посмевшего к ней обратиться она просто послала куда подальше.
Одевалась Яна тоже вызывающе, когда приходила в больницу. Короткая юбка, что была бы больше к лицу не серьёзному будущему – или уже даже нынешнему, – врачу, а какой-нибудь девице в ночном клубе, совершенно дико сочеталась с длинным тёплым свитером. Последний, как стандартный элемент гардероба любой студентки политеха в холодное время года, Игоря смущал бы меньше, если б не скрывал почти полностью за собой юбку.
– Привет, братец, – радостно улыбнулась она. – Я вижу, вокруг тебя очередные скандалы и интриги. Матушка звонила, рыдала, что ты разбил ей сердце, выбрав кого-то… – она понизила голос до страдальческого шепота, – похожего на бабушку! Как ты только мог? Кстати, как здоровье?
Не дожидаясь ответа на предыдущий вопрос, Яна спрыгнула с подоконника и деловито осмотрела его, поймала за подбородок, осмотрела шею.
– Сыпи нет? Отёка? На что среагировал?
– На эвкалипт, – грустно вздохнул Игорь, прерывая быстрый словесный поток. – Меня уже достала эта больница, хоть ты не начинай, а?
– Как на эвкалипт?! – проигнорировала просьбу девушка. – Ты ж знаешь, что у тебя аллергия. И вроде не такая сильная.
– Не такая, если его не есть.
– Ты ел эвкалипт? – кашлянула Яна. – Зачем? – она подозрительно прищурилась. – Это как-то связано с кулинарными талантами твоей девушки? Мой женишок тоже жрёт всё, что я ему дам, но он-то не аллергик.
– Саша знает список запрещённых продуктов, – отмахнулся Игорь. – Это наша с тобой драгоценная родственница. Смеяться будешь: приворотное зелье делала. Или отворотное, чёрт её знает.
Вместо того, чтобы поражённо уставиться на него и ужаснуться, Яна поступила именно так, как Игорь от неё ожидал – расхохоталась, хлопнув его рукой по плечу. Это могло свидетельствовать только о том, что ничего опасного для здоровья в его внешнем виде сестричка не обнаружила и считала, что наступило наконец-то время расслабиться и спокойно поговорить.
– Ну, слушай, – выдохнула она, успокоившись-таки. – Я давно тебе говорила, что ты недооцениваешь свои данные. Но девчонка меня удивила! Я за жениха боялась, а надо было бояться за брата! Как на это отреагировала твоя невеста?
– Она не в курсе.
Яна присвистнула, отбросила упавшие на глаза тёмные волосы и, скривившись, сообщила:
– Не понимаю, почему ты до сих пор сидишь здесь.
– Может, потому, что мне положено провести в стационаре десять дней? Или ты желаешь мне скорой смерти?
– Хочу получить наследство, пока ты не женился. Дай врачу взятку и линяй отсюда. Во-первых, ты не застрахован от аллергии на местные дурацкие лекарства, мне ещё надо составы почитать…
– Саша читала. И я тоже не слепой, Яна.
– Ты не слепой, ты безалаберный, – ласково отметила она. – Но я вообще-то о другом. Тебя тут не вылечат, за сто гривен выпустят на все четыре стороны и ещё приплясывать будут, ты ж вроде как на себя берёшь ответственность. Проблем станет меньше. Я просто не оставляла бы двоих дам наедине друг с другом. Мало ли, что эта Лера может наговорить твоей Саше?
– Я же сказал, чтобы она переехала к маме.
– Саша?
– Какая Саша? Валерия. Пусть едет к своей крёстной, раз та такая добрая, и вместе с нею делают всё, что хотят. У меня дом, а не гостиница.
Во взгляде девушки мелькнуло такое удивление, словно она видела брата впервые в жизни.
– Ты идиот, Игорёша, – подытожила она. – Наша маман, конечно, примет Лерочку у себя в доме на день или два, а потом попытается сплавить её следующему на очереди родственнику. Но она вряд ли в восторге от девушки, напоминающей ей свекровь. Ты уверен, что Лера не посоветовалась с нею и не согласовала планы? Мама всегда забывала, от чего ты помираешь, а от чего смирно чихаешь! И ингредиенты путать она тоже умеет.
Ольшанский только отмахнулся от сестры. С самого детства у Яны была очень бурная фантазия, кто сказал, что она не должна проявлять её сегодня.
– Ты вообще зачем пришла? – спросил он наконец-то. – Ты ж ненавидишь больницы, как бы это странно ни звучало.
Яна пожала плечами, воздержавшись, как обычно, от прямого или даже завуалированного ответа.
– Хоть бы что-то сказала, – вздохнул Игорь. – Или ты пришла дать совет брату, как сбежать из больницы, когда ему положено лежать тут ещё как минимум неделю?
Она ответила точно таким же быстрым движением, как и в прошлый раз, и грустно улыбнулась, а потом запрыгнула вновь на окно и принялась так же беззаботно болтать ногами.
– Я тебе как медик говорю, убирайся ты отсюда, – Яна поманила его к себе и тихонько прошептала на ухо: – Чем дальше от этой дурацкой больницы, тем лучше. Ты дома себе скорее гарантируешь безопасность.
Она отвернулась и вперила взгляд в пол.
С тех пор, как деду ничем не смогли помочь, Яна ненавидела врачей. Всех без исключения, может быть, даже их родного отца, она считала костоломами, дураками, не способными справиться с элементарным диагнозом. У деда были проблемы с сердцем и такие же аллергические реакции. Тогда настояли на вскрытии, и Игорь чётко знал: ни о какой врачебной ошибке и речи не шло. Дедушка никогда себя не берёг, наплевательски относился к здоровью, нервничал по поводу и без. Но, сколько бы они все ни повторяли Яне, что ничего нельзя было поделать, она раз за разом повторяла: они ошиблись, вкололи ему что-то, и потому ему стало плохо. Удивительно, что после этого смешливая, всегда весёлая Яна выбрала своим путём именно медицину и училась фанатично, едва не до потери сознания.
Разумеется, она уже много лет не говорила о том, что докопается до правды и узнает, что на самом деле убило дедушку, больное сердце или глупые врачи, но стоило только кому-то из её близкого окружения попасть в больницу, да что там, даже пойти на медосмотр, как начинала нервничать. Игорь понятия не имел, почему чаще всего становился жертвой переживаний сестры – может быть, потому, что так сильно напоминал ей дедушку?
– Выбирайся отсюда, – грустно попросила Яна. – Поскорее, пожалуйста. Мне спокойнее будет. Тебе хоть что-то серьёзное прописали? Капают?
Игорь смущённо почесал затылок. Последняя капельница была вчера вечером, в больнице он чувствовал себя просто посетителем, которому постелили на больничной койке, но признаваться в этом сестре было бы опасно.
Но Яна всё равно истолковала это по-своему.
– Я поговорю с твоими врачами, – заявила она с такой серьёзностью, словно была сотрудницей министерства здравоохранения, и это как минимум. – Чем меньше ты просидишь в этой больнице, тем лучше будет!
Спорить Игорь не стал. Всё равно это было бесполезно. Если Яна вбивала себе что-то в голову, дешевле было просто согласиться.
203
12 октября 2017 года
Четверг
Что и в какой форме Яна сказала его лечащему врачу, Игорь не знал, но ближе к девяти часам вечера следующего дня его буквально выпихнули из больницы. Почему в такое время – он понятия не имел. Подписал бумажку, которую сунули под нос, почти даже не читая, забрал документы и вышел на улицу, благоговейно вдыхая свежий, не отравленный больницей воздух.
На самом деле, ему повезло – обошёлся лёгким испугом. Анафилактический шок – серьёзная проблема, и бороться с нею не так-то просто, Ольшанский знал, что был высокий риск умереть во время очередного приступа, но те, благо, случались редко и только при контакте с двумя продуктами. Он не понимал безалаберности врачей, что с такой лёгкостью отпускали своего пациента, свалив успешно на него ответственность за его же здоровье, не понимал Яну, работавшую в сфере, которую ненавидела больше всего, но не нашёл сил спорить. И желания тоже.
На улице было прохладно, но сухо. Наконец-то прекратились затяжные дожди, но в темноте природа выглядела как-то совсем тоскливо. Игорь медленно шёл вдоль улицы. До дома было не настолько далеко, чтобы вызывать такси, хотя он, как больной, должен был беречь силы. В кармане не нашлось мелочи на проезд, и Ольшанский равнодушно шагал по тротуару вдоль высокого забора, окружающего территорию больницы.
Мимо мчались автомобили, нагло мигали световыми вспышками чужие фары. Игорь попытался представить себе, где сейчас находится Саша, и впервые за сутки вновь вспомнил слова Яны. Зря он всё-таки не рассказал Александре о том, что натворила Лера. Мало ли, что девчонка догадается наговорить ей? Но он надеялся, что всё будет хорошо, и позволил себе просто расслабиться и больше ни о чём не переживать.
Сказать, что это было непросто – не сказать ничего. Но Игорь так устал от постоянного умственного напряжения! Это были первые дни, когда он действительно имел возможность не писать коды, не разгребать бумаги, оставленные Региной. И, хотя причина была совсем тоскливой, Игорь почувствовал себя куда свободнее, чем раньше.
Он удивился. Прежде Ольшанский никогда не считал работу обузой. Сегодня же он вдруг понял, что множество людей не напрягают свои головы даже раз в неделю, а он каждый день – выжимает из себя все соки. Вспомнились смешки о том, что легко сидеть в офисе часами и ничего не делать, барабанить пальцами по клавиатуре, получать большую зарплату, и неожиданное раздражение вперемешку со злостью заставили его остановиться.
Впрочем, ложь. Куда больше Игоря тормозило головокружение и подступившая тошнота. Потому что не надо пешком идти четыре остановки, только вырвавшись из больницы! Но когда ж это он слушал врачебные рекомендации, тем более, с такой сестрой, как Янка?
Игорь покачнулся от неожиданности и, сделав шаг в сторону, упёрся плечом в стену ближайшего здания. Это был какой-то магазин: сверкала вывеска, вокруг шумели люди. Он позволил себе закрыть на секундочку глаза, чтобы потом с новыми силами оторваться от кирпичной поверхности и отправиться домой. Саша ругаться будет, конечно… И пакет с вещами этими вдруг показался тяжёлым.
– Мужчина, вам плохо? – обеспокоенно спросил женский голос.
– Да какое плохо! – возмутились чуть поодаль, и Игорь раздражённо скривился. Восклицание принадлежало какой-то старушке, давно переступивший порог пенсионного возраста и по старым, и по новым, и по европейским законам. – Как в таком возрасте может быть плохо?! Понапиваются и лазают здесь, бездельники! Вот я в своё время…
– Всё хорошо, спасибо, – ответил он забеспокоившейся девушке.
– Вы не пьяный, – отметила она, оглядываясь на костерившую на все лады современную молодёжь старуху.
Отвращение, неожиданное и оттого особенно сильное, заставило Игоря презрительно скривиться и отвернуться от неё.
– Нет, не пьяный, – произнёс Ольшанский. – Нашли кого слушать!
Бабка умолкла наконец-то, а потом вновь завела тираду о неблагодарной молодёжи, но Игорь больше не слушал. Ещё раз поблагодарив незнакомку, он поплёлся в направлении собственного дома.
Холодный воздух обжигал лёгкие. Перед глазами изредка появлялись цветные пятна, но пропадали, стоило моргнуть раз или два. Игорь останавливался у деревьев, но, стоило только опереться о них плечом, чувствовал на себе чужие презрительные взгляды. Он оглядывался, видел, может, мерещившихся уже старушек и только раздражённо продолжал путь. Его бабушка тоже работала всю жизнь, тоже получала далеко не самую высокую пенсию, но никого не костерила.
У дома он вдруг подумал, что Саша разозлится, когда узнает, что он бежал с больницы. Игорь сел на скамейку и ждал, пока не погаснет свет в окнах. Это было неправильно – он промёрз, и за это тоже по голове не погладят, да и позвонить ей надо бы, предупредить… Но сил в себе на любые действия Ольшанский не чувствовал.
И только тогда, когда весь дом потемнел, он досчитал до тысячи, понадеялся, что Саша, тоже измотанная тяжёлым днём, уснула, и поплёлся на свой этаж, надеясь никого не разбудить.
202 – 201
202
13 октября 2017 года
Пятница
В квартире царила темнота. Игорь тихо закрыл за собой дверь, стараясь не греметь связкой ключей, и остановился в коридоре. Ничто не нарушало молчание. Тихо посапывал, развалившись на трюмо, непомерно большой Магнус, и Ольшанский с неожиданной нежностью погладил его по голове, удивившись тому, что соскучился за безгранично вредным котом.
Он сделал ещё один шаг вперёд и вдруг остановился. Тёмный женский силуэт и что-то круглое, заступившее луну в окне, вызвали неприятные ситуации.
– Кто здесь?! – громким шёпотом спросила Саша и занесла неведомый предмет над головой. Игорь с трудом успел поймать её за запястье, прежде чем нечто, смутно напоминающее ему старую бабушкину чугунную сковородку, не опустилось ему на голову.
– Это я, – ответил он так же тихо. – Включи свет, а потом можешь меня стукнуть.
– Игорь?
Саша застыла. Потом сковородка – легонько и совершенно не больно, – коснулась его головы, и Александра обессиленно опустила руки.
– Что ты здесь делаешь? – продолжила шептать она. – Ты должен находиться в больнице ещё как минимум неделю.
– Ты мне не рада?
Вместо этого она уложила сковородку на трюмо – Магнус моментально уложил на неё голову и продолжил спать, – и коснулась прохладной ладонью его лба.
– Там же дождь! – восклицание звучало не громче, чем шелест листьев. – Ты же мог простудиться! Вдруг подскочила температура? А если после этого станет хуже? Повторится приступ? И что мне тогда с тобой делать?
Александра умолкла и отобрала у него пакет с вещами. Ольшанский даже замер от этой тирады на пониженных тонах. Саша же принялась за его куртку, стягивая её с невообразимым упорством. Она провела рукой по спине, недовольно хмыкнула, почувствовав на коже не высохшие ещё дождевые капли, потом проверила рубашку – не промокла ли и та под курткой, – и, видимо, осталась довольна проверкой. Игорь подчинился и тогда, когда его буквально втолкнули на кухню, и устроился на табуретке у окна.
Встревоженная донельзя, Саша заняла второй стул и смотрела на него, наверное, не отрываясь – сказать точно в темноте было довольно трудно.
– Как ты мог? – вздохнула она. – Это же вредно для здоровья! Ты хотя бы вызвал такси, чтобы доехать до дома? Ай, да какое такси! – Саша хлопнула себя по лбу. – Час ночи. Ты что, шёл пешком? В сколько ж тебя выписали? Боже, Игорь…
– Да всё в порядке, не переживай, – Ольшанский потянулся к девушке и сжал её запястье. – У меня сестра – медик, и это она настояла на поспешном побеге из больницы. Всё нормально. Я живой, здоровый и не собираюсь терять сознание и биться в конвульсиях.
– А если б тебе стало плохо на улице? – возмутилась она, придвигаясь ближе. – Если б ты упал?
– Тогда меня публично оплевали бы старушки и обозвали наркоманом. А потом, после того, как попинали, вызвали б скорую.
– Дурак!
– Ну Саша, – уже громче заговорил Игорь, на что она предупредительно прижала палец к его губам. – Слушай, а почему мы шепчемся? Я ж в своём доме!
– Она с трудом уснула, – пояснила девушка. – Я не хочу слушать всё это по второму кругу.
– Она? Тут кто-то ещё есть?
– А у тебя амнезия? – не удержалась Александра. – Конечно, есть! Здесь же Лера. Опять несла какой-то бред… Не уходи от темы. Так почему ты выписался из больницы и ни слова мне не сказал? А если б я действительно стукнула тебя сковородкой? Думать же надо немного!
Игорь встал. В родном доме он почувствовал странный прилив сил и невероятное желание изменить что-то в устоявшейся вроде бы жизни. Но, к сожалению, инерция окружающей следы была слишком велика. Сопротивление, оказываемое Лерой, мамой, всей его родней и родителями Саши, все эти бесконечные дрязги и работа, работа, работа – оно в один момент ополчилось, встало, как та непобедимая армия, и оставило возможность только беспокоиться о болезнях друг друга.
– Как твоя мама? – спросил он, глядя в ночной октябрь. – Ты не говорила ничего. Она в больнице? Что-то серьёзное?
– Она солгала.
От неожиданности он обернулся так резко, что услышал, как хрустнула шея.
– Как солгала?
– А вот так, – в полумраке было видно, как Саша, обхватив себя руками, откинулась назад и упёрлась спиной в стену. – Оказывается, не было никакого сердечного приступа. Вообще ничего не было. Она просто подумала, что если я приеду, то она сможет переубедить меня. Так сказать, наедине. А если не сможет, то попытается найти аргументы посерьёзнее. И вправду больной притворится. Ты сядь… Тебе же плохо, наверное.
Игорь подчинился. Он закрыл глаза, чувствуя, как усталость, больше напоминающая мешки с камнями, опускается на его плечи и повисает на них мёртвым грузом.
– Как же всё это достало… – прошептал он наконец-то, с трудом выдавливая из себя слова. – Бесконечные дрязги, ссоры…
– Я не знаю, почему она так против, – искренне ответила Саша. – Правда.
– Я знаю. Но тебе оно не надо, – Игорь попытался сосредоточиться на крутившейся в голове мысли, но та ускользала и никак не позволяла уловить суть. – Я… Я сказал, чтобы Лера убиралась к маме. Моей маме. Уже давно, ещё дня два назад. Это в её блюде был аллерген. И она явилась ко мне в больницу с ним ещё раз. По глупости, конечно, но мне всё равно.
Саша вздрогнула.
– И что теперь делать?
– Спокойно жить дальше. Мне строго-настрого запретили появляться на работе ещё целую неделю, – он улыбнулся, но получилось очень грустно. – Может быть, я научусь хотя бы иногда ничего не делать?
Саша ничего не ответила. Вероятно, для неё эта страшная наука тоже была неизведанной.
– Пойдём спать, – она потянула его за руку. – Ты устал. Тебе надо лечь и ни о чём не думать. А лучше – вернуться в больницу.
– Можешь даже не надеяться, – отрезал Игорь, но в спальню послушно поплёлся. Спорить с Сашей ему не хотелось, а ссориться – и подавно.
Зато уснуть в родной постели, а не на больничной койке – очень даже да.
201
14 октября 2017 года
Суббота
Лера вела себя тише воды ниже травы, упрямо притворяясь невинным ребёнком, не понимающим, что происходит и почему её пытаются выставить из дома. Игорь высказал бы ей это в лицо ещё вчера, но она пропадала где-то, пока Саши не было дома, а когда вернулась, пришла и Александра с работы. Разговаривать о всяких приворотных зельях – это ж надо было додуматься! – казалось смешным в сложившихся условиях. Посвящать Сашу во все аспекты их дурацких семейных отношений – последнее, что хотелось Игорю.
Потому до обеда субботы он покорно глотал прописанные врачом и подсунутые Яной таблетки, не занимался работой и делал вид, что отдыхает от тяжёлых рабочих будней, не прекращавшихся уже несколько лет подряд. Но лекарства имели свойство заканчиваться. Он продемонстрировал Саше белую баночку, совершенно пустую, изъявил желание пойти купить таблетки, разумеется, получил отказ – и освободившуюся на двадцать минут квартиру.
Лера заспешила следом, уже почти добралась до двери, но её остановило раздражённое покашливание за спиной.
– Ну-ка стоять.
Валерия послушно застыла, очевидно, понимая, что деваться некуда, её всё равно поймают на ступеньках и вернут обратно.
– И ты ничего не желаешь мне объяснить?
Она вздрогнула, но заставила себя оглянуться, часто заморгала и даже выдавила из себя недоумённую улыбку.
– Что-то случилось? Тебе надо купить ещё какое-нибудь лекарство? – ласково уточнила Валерия.
– Кажется, я довольно ясно выразил своё желание не видеть тебя в пределах своего дома, – покачал головой Игорь.
– Я ведь никому не мешаю! – недоумение, отобразившееся на лице девушки, выглядело бы совершенно искренним, если б Игорь не помнил о эвкалипте и прочих прелестях совместной жизни с крестницей его матери. – Я веду себя тихо, ничего не говорю этой твоей… – она запнулась и поправилась. – Саше ничего не говорю. Что не так? Почему нельзя?
Ольшанский подошёл ближе, и Лера, реагируя так, как положено было по канонам всех на свете любовных романов, столь любимых многими женщинами, вперила в него невинный взгляд и часто-часто заморгала. Вероятно, дальше предполагался страстный поцелуй.
– Ты предлагаешь мне так просто забыть могильные плиты, украшенные венками из эвкалиптовых листьев? – ядовито уточнил он. – Ты мне мешаешь. И Саше мешаешь.
– Это всё потому, что твоя мать – моя крёстная, да? – спросила наивно Валерия. – Я не могу больше ни о чём думать! – она уложила руки Игорю на плечи. – Если б не наше родство, ты бы…
– Выставил тебя за дверь ещё быстрее.
Она поперхнулась уже крутившимися на языке словами и недоумённо уставилась на Ольшанского, явно не понимая, что происходит, а потом отшатнулась, прижимаясь спиной к стене и стремительно белея.
– Но почему?! Разве я тебе не нравлюсь? – удивилась Лера. – Разве я недостаточно красива? Не лучше этой твоей Саши?
– Если ты считаешь, что глубже уже выкопанной тобой ямы не бывает, то я всё ещё могу позвонить твоим родителям. Или в полицию.
– Ответь мне! – возопила она. – Ты должен! Это… неправильно, Игорь! Несвойственно для мужчин любить одну женщину и не отвлекаться на кого-нибудь моложе…
Он не сдержался и схватился за голову.
– Что ты несёшь, Лера?!
– Но я должна тебе нравиться! – уверенно повторила она. – Ответь мне честно. Ты меня хо…
Лера умолкла, заметив гневный взгляд.
Игорь опёрся спиной о дверной косяк и подумал, что хуже уже точно не сделает.
– Хорошо, честно. Ты – малое дитя, ребёнок, пересмотревший фильмов или какой-то ещё ерунды. А я – взрослый мужчина, рассчитывающий видеть рядом с собой взрослую, самодостаточную женщину. У меня, в отличие от тех типажей, которые ты успела примерить на всех вокруг, не играют гормоны, как у пятнадцатилетнего, и на любую движущуюся цель я не бросаюсь. Даже больше скажу, меня интересуют умные девушки. Ты к этой категории не относишься.
– А как же физиология? – с надеждой уточнила Лера.
– Какая к чертям физиология?! – вспылил он. – Посмотри на себя в зеркало! Тебе семнадцать, ты, блин, ребёнок! И никак иначе я воспринимать тебя не собираюсь, сколько б ты не крутилась у меня перед носом в коротких юбках или обтягивающих джинсах. Я уж молчу о том, что у тебя не чувства, а стукнувшая в голову блажь.
Лера всхлипнула. Кажется, последнее её действительно обидело, но Игорь не был способен утешать едва не угробившую его родственницу.
– Я надеюсь, что это звучало достаточно убедительно, – подытожил он, – и хватит для того, чтобы ты сменила место жительства. И не только потому, что ты себе придумала несуществующую любовь. Мы с Сашей устали прятаться по углам, думать, как бы это тебя не потревожить и не помешать, когда ты готовишься к занятиям, ловить тебя на ступеньках и терпеть эти выходки. Потому или ты собираешь вещи сама, и я отвожу тебя к моей маме, или вылетаешь отсюда пулей.
– Ты не ценишь мои чувства, как обыкновенный сельский грубый мужлан.
– Замечательно, – кивнул Игорь. – Разочаруйся во мне и ускорься, пожалуйста, в сборе вещей. И до вечера чтобы переехала. Я ясно выражаюсь?
