Текст книги "Игра Мелины Мерод. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Александра Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
– Чем же плохи были мои успехи в учёбе? – я едва сдерживаю возмущение.
– Дело не в ваших успехах, а в вашем характере. Я знаю таких людей, как вы, госпожа Мерод. Немало их на своём веку повидал. Они горят на работе – в хорошем смысле. Их за такое рвение уважают, и надышаться на них не могут. Но вот проходит какое-то время, и эти люди пишут заявление на увольнение и уходят. Просто так, без объяснений. Потому как сформулировать свой порыв они не в силах, а я, знаете ли, смог. Для таких как вы расследование – не более чем игра. Когда игра теряет остроту и приедается, игрок, как водится, встаёт из-за стола и отбывает в неизвестном направлении. И что же мне остаётся делать в таком случае?
– Искать нового человека?
– Вот именно! – господин Лори щёлкает пальцами, но на этот раз без последствий. – Когда вам всё надоест, вы сломаете тонкий механизм, настройкой которого я занимался долго и тщательно, и мне придётся начинать работу сначала!
– Так почему вы не поделились этой теорией с господином Эсти, к примеру. До моего назначения, – уточняю я.
– Почему… – мужчина загадочно улыбается и некоторое время трёт переносицу указательным пальцем – жест, который я наблюдала у него крайне редко. – Калло до сих пор искренне верит в то, что имя человека, раскрывшего дело висельника из Солье является тайной для всех, кроме него и вашего дядюшки. Но это не так.
Чувствую, как внутри у меня всё неприятно сжимается.
– После того случая вами заинтересовались. И интерес этот был очень-очень пристальным. За вами следили, собирали информацию, делали определённые выводы. Когда ваш договор попал мне на стол, эта информация всплыла. Ознакомившись с ней, я решил: вы будете сидеть в допросной и слушать подозреваемых. В противном случае кто-то из моих подчинённых будет сидеть на вашем месте, бездумно уставившись в противоположную стену, поскольку вас с вашим умом, интуицией и изворотливостью, моим ребятам поймать будет не под силу.
– Занятная теория, – выдавливаю сквозь одеревеневшие губы.
– Это не теория, госпожа Мерод, и вы это прекрасно знаете, – господин Лори постукивает пальцами по столешнице. – В свете всего вышесказанного я хочу сделать заявление. Да-да, как бы пафосно это не звучало! Так вот, я не позволю вам ввязываться ни в какие рисковые дела, я не позволю вам совершать необдуманные поступки, могущие иметь фатальные последствия для вашей карьеры, и я обещаю и впредь нагружать вас достаточно интересной работой, чтобы вы и помыслить не могли об уходе.
– И чтобы ваш механизм не дал сбой.
– Разумеется! Поэтому отправляйтесь-ка в отпуск, и думать не смейте о продолжении расследования, порученного вам Виго. Вы сделали всё, что могли, но раз дело в прямом смысле запахло палёным, а распоряжения спускаются в обход многих лиц, которые имеют немалый вес, – я вас к нему и близко не подпущу!
– Я поняла вас, – поднимаюсь со стула. – Я могу идти сдавать материалы?
– Можете, госпожа Мерод, можете.
По пути до двери я спиной чувствую прожигающий взгляд господина Лори.
Вот тебе, Мелина, и нелепый человечек! О нём твоя хвалёная интуиция молчала три года, а он вон каким оказался…
Ох, Единый! Наконец-то я поняла, почему Клемен порой таким медленным шагом возвращался в кабинет после визита к начальству. Когда голова переполнены мыслями настолько, что хочется просто развернуться и уйти, а возможности такой нет, то остаётся только одно: степенной походкой вышагивать до заветрии. За ней будто разбойники в засаде сидят-дожидаются тебя твои же собственные коллеги!
Как ни странно, мысли мои занимала не передача дела, и даже не внеплановый отпуск. Я вспоминала своё детство. Своё поведение. Свои слова.
После поимки висельника моё отношение ко взрослым изменилось. К недоверию во взглядах, что обычно вызывали мои теории до того случая, я уже привыкла. Восхищение же было в новинку, но мне оно понравилось, и я больше не утаивала свои гипотезы ни от отца, ни от дядюшки.
Потом я увидела страх. Его причину понять было сложно, потому я каждый раз старательно объясняла старшим, какие ошибки допустил тот или иной преступник. Большинство их казалось мне такими глупыми, что я искренне считала: допустить подобные оплошности способен лишь клинический идиот.
Матушка возмущалась и требовала прекратить тащить в дом отчёты экспертов всех мастей и видов, записи допросов и прочие рабочие документы. Отец хмурился, но молчал. Дядя Макрэ – зачинщик всего этого безобразия – тоже хмурился, но раз в месяц, а то и чаще приносил новое дело. А что ему оставалось? В те времена следственное управление, где он работал, испытывало острый кризис кадров. Да и сроки порой его начальство ставило фантастические.
Моему вольномыслию положил конец один случай. Родители решили навестить дядюшку Макрэ, и мы отправились в городок с легкомысленным названием Лали, что расположен на севере провинции Рино. Там-то брат отца и нёс свою нелёгкую службу. Вечером он пригласил нас в театр: в город на гастроли приехала труппа из Жено (Прим. автора. Жено – административный центр провинции Рино. Это говорит о том, что род господина ли Жено имел, мягко говоря, немалый вес на территории Рино, а именно, до того момента, как это государство вошло в состав Дийона). Матушка заявила своему супругу о том, что не планировала выходов в свет, по этой причине не упаковали ни одной приличной ленты для волос для меня, не говоря уже о шляпке для себя самой.
Как известно, где лента, там и шляпка, а к шляпке перчатки, а к перчаткам платье… можно, правда и в обратной последовательности. В общем, папенька правильно оценил ситуацию, и во время послеобеденной прогулки мы зашли в банк. День был будний, поэтому нам пришлось ждать. Каждый нашёл себе дело по душе. Папенька увлёкся чтением газеты. Маменька попивала кофе, принесённый заботливым сотрудником. Молодого человека настолько сильно поразила красотой дамы, что не заметил её сопровождающих, – дочь и, собственно, мужа – а когда заметил, идти на попятный было уже поздно. Я же не нашла ничего лучшего, чем слушать разговоры клиентов и клерков.
За одним из столов шла весьма занимательная беседа. Представитель банка, мужчина солидного вида, рассказывал не менее достойно выглядевшему господину в том, что он может не опасаться за свои сбережения. Далее последовало подробное описание защиты, которую предоставляет банк. В голове сам собой зрел план. К счастью, у меня хватило ума и терпения, чтобы дождаться, когда вы окажемся на улице и тогда уж поделиться его подробностями.
Маменька к идее ограбления банка отнеслась с ужасом. Папенька проявил больше понимания и задал несколько сугубо практических вопросов. К примеру, как я собираюсь преодолеть защиту тринадцатого уровня и каким образом планирую избавиться от парочки неприятных ловушек, о которых упоминал работник заведения. Ответы у меня нашлись на оба.
Для решения первой задачи нужно было всего лишь найти мага ступени четырнадцатой. Да, высоковата, но не архимаг ведь! Желательно, чтобы этот человек вёл тихую уединённую жизнь, и вопросом его исчезновения озаботились как можно позже, а то и вовсе никогда. А вторая проблема в моих глазах таковой и вовсе не являлась. Ловушки те были весьма дорогостоящим удовольствием, – это мне было доподлинно известно от любимого дядюшки – и если их активировали в таком захолустье, то только перед большими проверками. Подробности по этой теме тог поведать какой-нибудь говорливый и в меру пустоголовый клерк, вроде того, что угостил матушку кофе. Если придумать схему, рассчитанную на одного исполнителя, то преступление можно и вовсе списать на такого вот безалаберного господина. Искать его потом тоже будут долго и безуспешно, ведь стараниями всё того же дядюшки Макрэ и его экспертов – только эти ребята в местном управлении в то время имели достаточный опыт и светлые головы! – я знала наименования как минимум пяти химических средств бесследно уничтожающих любой биологический материал. В виду своей многофункциональности они находились в свободном доступе.
Надо отметить, что все свои планы я строила таким образом, чтобы не оставлять магических следов, а если оставлять, то минимальные. К чему лукавить, в детстве я рассчитывала возмущения магического фона куда лучше, чем сейчас. За время, потраченное на подготовку к поступлению в Академию и учёбу в ней, эта информация практически стёрлась из памяти. Но я об этом не жалею. Как не жалею и о том, какие действия предпринял папенька, выслушав детали моего преступного замысла.
Во-первых, матушку отстранили от моего воспитания настолько, насколько это было возможно. Даже после этого в её ведении осталось достаточно: обучение ведению хозяйства и всяческим кулинарным премудростям, обсуждение современной литературы – столь лёгкой и практически лишённой смысла, что не наносило никакого вреда – и моды, языковая практика, искусство и этикет. Разумеется, разговор между родителями состоялся без моего участия, но его результаты я ощутила очень скоро.
Под запретом оказались такие темы как история, религия, политика, финансы. Вопросы морали и нравственности также перешли под контроль отца. Первым делом он заставил меня перечитать все самые достойные произведения мировой литературы. Выводы, которые он делал во время обсуждения книг, меня поначалу удивляли, если не сказать, шокировали. После пятой я сама уже смотрела на прочитанное другими глазами и не могла взять в толк, как раньше рассуждала иначе, чем это делает отец.
Говорить о том, что поменялся мой взгляд на историю, не стоит. Нужно лишь отметить один немаловажный факт: все события преподносились через призму учения о Пути. В опросе Учения папенька был особо упорен, но при этом столь деликатен, что я не ощущала, будто он пытается навязать мне его.
Я не чувствовала неприятие к новому видению, ведь что может быть естественнее, чем ответственность за поступок. Ты совершил действие – ты получил отклик. Не нравится результат – меняй образ действий. За хорошие поступки ты не отправишься на небеса, а за плохие не подвергнешься страданиям. Этого нет. Есть лишь бесконечный замкнутый цикл жизни, которую ты проживаешь раз за разом. Она – единственное, что у тебя есть. И от того насколько ты будешь достойно идти по своему Пути, настолько приятной будет эта прогулка.
Порой мне нравится думать, будто ушедшие за Грань остаются там и видят нас, дают советы, помогают и прочее. Но эти мысли посещают меня крайне редко. Я позволю их себе лишь в те минуты, когда нуждаюсь в поддержке и утешении. Это первое отступление от правил Учения. Есть и второе.
Папенька никогда не использовал такие термины как «проступок» и «наказание». Я придумала их сама, мысленно заменяя ими «действие» и «результат». Скорее всего, это был побочный эффект из-за столкновения в моём подсознании двух картин мира, одна из которых была представленной матушкой, а другая – отцом.
Трудно сказать, рассчитывал ли на такое папенька или же нет, но спустя два года я перестала строить планы, реализация которых влечёт уголовную ответственность. Меня увлекла идея преступления и наказания. Распутывать клубок чужих преступлений оказалось столь же интересно, а результат – наказание виновного полностью оправдывался в учении о Пути…
– Госпожа Мерод, хочу напомнить, что вы должны вернуть абсолютно все документы, в получении которых расписывались.
О! Вот и дверь кабинета. Как вовремя!
Что же он пристал ко мне со своими напоминаниями и уточнениями!
– Благодарю, Поль, я пока помню о ваших словах.
Полицейский коротко кивает и открывает дверь. Я отвечаю вежливым поклоном. На прочие любезности у меня сейчас сил нет.
Клемену хватает одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Он разражается гневной тирадой в адрес начальства, которая очень напоминает недавние возмущения Тьерри. Пусть в ней больше слов и фразы более цветистые, но смысл в речах отсутствует, как и у дежурного.
Под аккомпанемент мужской истерики устало опускаюсь в кресло и выдвигаю верхний. Что у нас тут?
Когда ловлю себя на мысли, что уже в третий раз пробегаю глазами текст, написанный на листке, и при этом не понимаю ни слова, я вынуждена возмутиться:
– Господин Калло, не будете ли вы так любезны замолчать?
Мужчина закрывает рот от неожиданности.
– Благодарю, – я киваю, глядя ему в глаза, – Если у вас есть какие-либо претензии к господину Лори, вы можете высказать их ему лично. Кабинет нашего начальства как раз готов к подобного рода беседам.
Фыркнув, Клемен подхватывается с места и вихрем вылетает из кабинета.
Только я возвращаюсь к несчастному листку, как справа с треском закрывается дверца, а на стол с громким шлепком падает папка.
Пьер!
Поворачиваюсь к коллеге и забрасываю его вопросами, заданными самым язвительным тоном, на какой я только способна:
– А вы-то чем недовольны? Теперь вам нет нужды переживать о предстоящей разлуке. Пару недель моего отпуска вы как-нибудь продержитесь, верно?
Пьер замирает на мгновение, а потом повторяет действия Клемена: покидает помещение.
Удовлетворённо вздохнув, возвращаюсь к своему листочку. О! Так я это не читала ещё! Бегло просмотрев всю стопку, понимаю: передо мной материалы, которые подготовил Пьер со своими напарниками, пока я разъезжала по лечебницам и пансионам… и я за них ещё не расписывалась!
Не на это ли намекал полицейский, раз за разом напоминая про роспись? Неужто рассчитывает на моё упрямство?
А что ещё я могу не сдавать, если подумать? Впрочем, зачем думать!
Я открываю следующий ящик и выкладываю на стол всё его содержимое одним махом, одной толстенькой ровной стопкой. Вот как порой проявляется любовь к аккуратности! Так-так-так, что у нас здесь?
Ответ приходит после третьего же листка. Черновики! А я и забыла, что сунула их именно сюда.
Вот ещё один вариант проявления тёплых чувств к аккуратности. Писать доклады я не люблю из-за того, что иногда приходится переписывать целые листы, потому что где-нибудь в конце листа умудряюсь сделать помарку. Ещё у меня есть замечательная привычка: помимо записей в блокноте составлять развёрнутый план отчёта, и порой я увлекаюсь…
Начальству мои записочки без надобности, а мне… надо подумать, как можно использовать всё это богатство! Я провожу пальцем по обрезу стопки. Солидная!
Не проходит и десяти секунд как она исчезает в недрах моей сумочки. Поначалу влезать она не хотела, что не мудрено: там ведь уже лежала свеженькая подборка от полицейских, спрятанная в первую очередь, но я проявила настойчивость.
Гляжу на стол, заваленный папками. Смысла перебирать всё это добро нет. Пусть господа полицейские сами пакуют его по коробкам. Я же займусь более важными делами!
Достав из кармана пальто голофон, вызываю Роже.
– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, – именно это он слышит вместо приветствия.
– Судя по выражению твоего лица, мы встречаемся. Я угадал? – друг сохраняет невозмутимость.
– Угадал. Я могу к вам приехать прямо сейчас, или вы оба ещё на службе?
– Я – да, а Самюэль уже час как вернулся. Так что тебя ожидает горячий чай с чем-нибудь сладким.
– О! Рада это слышать!
Роже хитро улыбается:
– Ну, может, ты всё же приоткроешь завесу тайны и намекнёшь, чего ожидаешь от нашей встречи?
– Не поверишь, я сама ещё толком не определилась! С одной стороны дружеская поддержка не помешает, а с другой – встряска.
– Вот как?! Ладно, я свяжусь с Самюэлем, предупрежу его насчёт твоего визита, а заодно обсужу с ним оба варианта нашего поведения в соответствии с высказанными тобой пожеланиями.
Я отвечаю слабой улыбкой и тихим:
– Хорошо. Буду через полчаса.
Роже отключается первым.
Я убираю голофон и, чтобы не терять времени, громко зову:
– Поль!
Полицейский врывается в кабинет с таким ошалелым видом, будто услышал новость о пожаре.
– Можете забирать это всё.
Мужчина глядит на гору папок, к которой я даже не притронулась, и он это замечает.
– Значит, всё? – Поль поднимает с пола пустую коробку.
Я отворачиваюсь к вешалке за пальто. И надеваю его, уставившись в стену. Не хочу, чтобы взгляд Поля преследовал меня во снах, тревожа совесть.
– Да, Поль! – я направляюсь к выходу, по-прежнему избегая взгляда полицейского. – Мне было очень приятно с вами поработать, но извините, с этой минуты я в отпуске!
Поль не удосужился закрыть дверь в кабинет, поэтому я замечаю господина Гильбе, прогулочным шагом проходящего мимо. Сразу видно: человеку нечего делать!
– Господин Гильбе, приветствую вас! – я хватаю за локоть мужчину, не ожидавшего такого поворота событий. – Как здорово, что вы проходили мимо! Видите ли, мне нужно спешить, а господам полицейским нужно вынести кое-какие документы, – я киваю головой через плечо, привлекая внимание коллеги к Полю, наверное, до сих пор стоящему возле моего стола с коробкой в руках. – Вы не побудете в кабинете? Недолго! Они ребята быстрые.
– Понимаю, но я… – мужчина начинает икать причины для отказа, но я сегодня не в настроении:
– Вот и прекрасно! Вотчина господина Калло в вашем распоряжении! – я с усилием втягиваю опешившего следователя в кабинет, а сама выпархиваю через порог.
Что он там кричит мне в след, уже неважно! Я еду с Роже и Самюэлю, а там… а там посмотрим.
ГЛАВА 7
Какое всё-таки счастье быть уроженкой Од! Подпиши я бумаги, которые господин Виго настойчиво пытался вручить мне перед посещением места преступления, визит на квартиру Роже и Самюэля прошёл бы в разговорах на ничего не значащие темы и за распитием чая с вкуснейшим пирогом из кондитерской Бишо. А так, всё вышло иначе!
Конечно, не рассказала друзьям все подробности хода расследования, но общую картину с настоящими именами описала. И совесть меня не мучает! Дело закрыли? Закрыли. Клятву о неразглашении с меня взяли? Нет. Даже если кто-то из этой парочки проболтается – мало ли откуда информация получена! Несмотря на всю секретность, которую развёл господин Виго, некто узнал о том как и в какую сторону движется дело, и потрудился его прикрыть.
В связи с моим отстранением я выслушала от Самюэля множество утешительных слов, что не удивительно, учитывая его характер! Меня вообще удивляет, как он при такой чувствительности выбрал адвокатскую стезю.
Роже тоже расщедрился на несколько скупых фраз, содержащих помимо эмоций некое рациональное зерно.
– Единственное, чего я не могу понять, – ставлю чайную пару на столик, – так это почему так остро реагирую на все сегодняшние события?! И в лечебнице и в пансионате я вела себя… не лучшим образом, – небольшая пауза требуется мне для поиска замены слову «недостойно».
Оба мужчины пристальным взором окидывают мою фигуру. Я краснею: слишком уж непривычно ощущать неподдельный интерес с их стороны!
Единый! Что же они хотят увидеть? Какие изменения…
Ох! Не думают же эти негодники, что причина моего состояния в деликатном положении?!
Дрожащими от возмущения пальцами цепляюсь в чашку. Нужно как можно скорее занять рот, а то наговорю лишнего!
– А где твоя брошь? – Роже первым завершает осмотр.
– Какая брошь? – чашка с остатками чая замирает у самых губ.
– Амулет, который тебе подарили после завершения дела об исчезновении Этель из мильского музея?
Я отодвигаю чашку и смотрю на жакет. Роже прав, брошь, которую я всегда прикалываю к любой одежде, будь то платье, блузка или, как сейчас, жакет, отсутствует.
– Во всех этих религиозных заведениях помимо защитных заклинаний используют всевозможные плетения, влияющие на психику, – Самюэль объясняет очевидное.
Могла бы и сама догадаться! И догадалась бы, если бы помнила, что буквально перед выходом из квартиры госпожа Асти чуть ли не силой заставила меня снять подготовленный с вечера жакет. Он, видите ли, показался ей недостаточно свежим и нуждался в срочной чистке! В итоге мне прочистили сознание.
– Вот интересно, почему никто до сих пор не озаботился вопросом правомерности использования такого рода магии! – ворчу недовольно. Впрочем, недовольство по большей части я испытываю самой собой. Однако кому легко признавать собственные ошибки?
Несмотря на то, что мои возмущения ответа не требовали, Самюэль находит нужным отреагировать на них:
– Светсткая власть и духовенство соблюдают нейтралитет.
– Понимаю, – вздыхаю я. Не маленькая уже, но всё равно получается горько и разочарованно.
– Не грусти! – подбадривает меня Роже. – Лучше съешь ещё один кусочек пирога и, пожалуй, нам пора в дорогу.
– Да не люблю я сладкое… – фыркаю на попытку впихнуть в меня третий кусок десерта, но тут же переключаюсь на иное: – Постойте! Что значит «пора в дорогу»? Вы куда-то уезжаете?
Роже и Самюэль переглядываются и заходятся смехом.
– Ну, и что же такое смешное вы услышали?
Веселье друзей озадачивает. Пока мозг пытается придумать достойное объяснение их поведению, рука сама тянется к пирогу. Правда, замечаю я это только после того, как уже отправила в рот новую его порцию. Ну вот! Придётся всё-таки доедать весь кусок!
– Ты на часы-то посмотри! – продолжает веселиться Самюэль.
Я смотрю…
Вот это мы засиделись!
– Да, пожалуй, мне пора. Я не предполагала, что исповедь займёт столько времени.
– Всё в порядке, – уверяет Роже с мягкой улыбкой на губах, и во взгляде его мелькают смешинки. – Если хочешь, можешь остаться у нас. Гостевая спальня свободна. Ты нас ничуть не стеснишь!
Конечно, не стесню, вежливый ты мой!
– Нет! – заявляю твёрдо. – Доем этот кусочек, и поедем!
Дела у Самюэля идут настолько хорошо, что он может позволить себе содержать мобиль. И это не показатель статуса, а разумная необходимость. При его профессии личный транспорт обойдётся дешевле наёмного.
За руль своего красавца господин Пюри никого не пускает. Всем знакомым, возжелавшим прокатиться за рулём этого дорогостоящего приобретения, было вежливо отказано. Во многих случаях ещё до того, как просьбы высказывалась. Незнакомые получали встречное предложение: показать права на вождение, страховку и оплатить взнос равный четверти стоимости мобиля. Желающих почувствовать себя водителем на таких условиях, понятное дело, не нашлось.
Единственный, кого Самюэль пустил бы за руль, – Роже. Но тот ни разу не проявлял интереса к полезной игрушке друга.
Вот и сегодня в роли водителя выступал сам хозяин машины, а его спутник по обыкновению проявлял благородство. Иными словами, он вызвался проводить меня до квартиры и лично передать на попечение моей компаньонки.
Подъём по лестнице мы скрашивали шутками, благо, на службе всегда происходят какие-нибудь нелепости или несуразности. Веселье улетучивается, когда мы оказывается на площадке перед моей квартирой.
Дверь почему-то приоткрыта. Я на автомате шагаю вперёд, но Роже придерживает меня за локоть, вынуждая притормозить. После он и вовсе обходит меня.
Я всегда знала, что здравый смысл в этом человеке торжествует над эмоциями. Это одна из многих причин, по которой он мне нравится. Сейчас Роже в очередной раз доказывает свою сообразительность и практичность.
Он не распахивает дверь ногой, чтобы ворваться в помещение и получить за глупость удар дубинкой по голове, проникающее ножевое ранение или какое-нибудь неприятное проклятье, припасённое гипотетическим злоумышленником. Нет, он снимает перчатку, поворачивает кисть ладонью вверх и выпускает поисковое заклинание.
Золотисто-белый сгусток света, едва сорвавшись с пальцев мага, уже невидимым устремляется в квартиру. Через десять секунд он возвращается на ладонь создателя, вновь обретая материальность и демонстрируя своим первозданным видом, что на его пути не повстречалась ни одна живая душа.
Я выдыхаю. Надо же! Оказывается, я задерживала дыхание…
Единый, что за день!
– Как ты думаешь, госпожа Асти вышла на минутку к соседям за солью и просто забыла закрыть за собой дверь? – шепчу едва слышно, сильнее впиваясь пальцами в предплечье Роже. Когда я успела в него вцепиться, я тоже не помню!
– Нет Мелина, – он накрывает мои пальцы собственной ладонью. – Это больше похоже на проникновение в чужое жилище со взломом.
– Так на двери охранное заклинание стояло!
– Вот поэтому я про взлом и говорю, – он чуть сильнее сжимает мою руку, будто призывает держаться. – Будет лучше, если мы вернёмся в мобиль и из него уже вызовем наряд полиции.
– Как скажешь.
Сейчас я готова согласиться со всем, чем угодно.
Неужели им мало моего отстранения от дела?
Я ведь сдала все материалы. О привычке переписывать по десять раз никто из коллег не знает…
В парадном происходит неожиданна встреча.
– Мелина! Господин Рейн! – удивлённо восклицает моя компаньонка. – Вы куда-то уходите в такой поздний час?
– Добрый вечер, госпожа Асти, – Роже склоняет голову и, следуя этикету, приподнимает шляпу. – Боюсь, вам придётся пойти с нами.
– Куда?! – женщина растерянно разводит руками.
– Для начала в мобиль Самюэля. Там мы вызовем полицию. Вашу квартиру вскрыли.
– Ох! – госпожа Асти хватается за сердце.
Образными бывают не только слова, но и жесты. Мне прекрасно известно, что у этой дамы и с сердцем, и с нервами всё прекрасно.
Покончив с театральностью, она вполне бодрым шагом направляется обратно к выходу, не забывая говорить по пути:
– Какое счастье, что именно сегодня я согласилась на приглашение подруги посетить благотворительный вечер! Она, знаете ли, большая любительница их устраивать. Не иначе, как это провидение! Как вы считаете, господин Рейн?
Роже порывается было ответить, но я дёргаю его за рукав пальто, призывая к молчанию.
– Я вот уверена, что мной руководил сам Создатель, – частит госпожа Асти, не обращая внимания на отсутствие ответа, – и подобное в моей жизни случается уже не в первый раз! Помниться, я была совсем девчонкой, когда…
Не знаю, как скоро подоспеет наряд после вызова, но Самюэлю и Роже это время покажется вечностью. Сама я уже привыкла.
Господа полицейские управились с осмотром и прочими процедурами за час. Следователь из третьего округа, высокий господин с уставшими глазами, задал все положенные вопросы мне, Роже, госпоже Асти. После чего он тяжело вздохнул и заявил:
– Госпожа Мерода, вы же свой человек и понимаете, что найти злоумышленников не удастся. Да, у нас есть кое-какие улики, но искать преступника, имея их на руках… Мой вам совет: переночуйте сегодня у друзей, завтра поставьте новый замок и охранное заклинание посерьёзнее и забудьте о случившемся. Просто забудьте.
Поскольку первые два пункта вписывались в мои планы, я согласно кивнула, хотя и изобразила лёгкое недовольство. Вот только забывать я ничего не собиралась. На этом же настаивал Самюэль. Как только мы отвезли госпожу Асти к одной из её подруг, адвокат прочитал мне целую лекцию по поводу того, почему на это преступление нельзя закрывать глаза. Я его не слушала. Все его слова и аргументы были мне известны. Я просто молчала и думала о своём. Думать мне помогала брошь-амулет, которую я забрала из квартиры вместе со сменой белья и некоторыми необходимыми мелочами.
Самюэль распалялся всё сильнее. В его речи было столько напора и убедительности, что я непроизвольно представила его в зале суда, ораторствующим перед судьёй и присяжными. Роже мрачнел с каждой минутой. В какой-то момент он не выдержал и положил ладонь на плечо друга:
– Не горячись. У Мелины и без того был тяжёлый день, а тут ещё ты накаляешь обстановку.
У Самюэля хватило такта одарить меня покаянным взглядом. Полумрак, царивший в салоне мобиля, и неверное отражение зеркала наполнили его драматизмом.
Добравшись до квартиры, мы сразу разошлись по спальням. Я отправилась не в гостевую, а в ту, куда переезжал Самюэль, когда мужчины принимали у себя гостей, не знающих о том, какие отношения их связывают. Против моего своеволие никто из хозяев не возражал. Мне же эта комната всегда нравилась.
Я лежала в ванне до тех пор, пока не почувствовала, что ещё немного и я усну прямо в воде. Каким же обманчивым оказалось это состояние. Стоило голове коснуться подушке, как сонливость будто рукой сняло. В голову полезли разные мысли и воспоминания, тревожные и даже болезненные.
С этим нужно что-то делать!
В неверном свете уличного фонаря всё же видно стрелки на часах. Половина первого! Думать о том, о чём думается, не хочется, значит, нужно занять голову тем, что принесёт больше пользы.
Я встаю с постели. Прихватив с тумбочки брошь, а из кресла – сумку, выхожу из комнаты. Мне несказанно повезло, что Самюэль и Роже не экономят на отоплении. Даже у себя в квартире я не решаюсь выйти на кухню в одной сорочке: слишком уж прохладно. А тут и тепло, и халат я всё равно забыла взять. Хорошо, вспомнила про домашнюю обувь!
Свет на кухне включаю только после того, как плотно прикрываю дверь. Не хотелось бы беспокоить друзей. И, полагаю, они не обидятся, если я немного похозяйничаю тут без их разрешения и заварю себе чай!
Пока греется чайник, можно посмотреть, что же накопали про ли Жено и всю его челядь господа полицейские.
Итак! Кто тут у нас первый? Вот! Первым номером идёт госпожа Жербе… Это неинтересно… неинтересно… тоже неинтересно… Ох! Ни-че-го!
Ладно. Вторая попытка. Марис Сафи… так-так-так… всё ожидаемо и неинтересно.
Беа Овейн. Номер три… ну, что сказать, ничего нового полицейские по ней не нашли.
Иржини Мишо. Посмотрим… и тут могли бы не стараться!
Дени Дейн. Любопытно! О! Очень любопытно! Человек без прошлого и весьма туманным настоящим и не менее призрачным будущим. Появился из ниоткуда в поместье ли Жено за год до его переезда в столицу. Занимался мелкими поручениями. Его имя частенько мелькало в разговорах неблагонадёжной части населения Дийона, но ни в чём криминальном замечен не был.
Вот и получается, что от этого человека можно ожидать чего угодно. Он ничем не связан, и терять ему нечего, поскольку у него ничего нет! А если до сих пор не попал в поле зрение правоохранительных органов, это не значит, что ни в чём не виноват. Просто чуть сообразительнее и шустрее большинства.
Отложим пока его в сторону. Ознакомимся с досье на господина ли Жено…
Чайник призывно свистит.
– Хорошо-хорошо, сначала заварим тебя, а потом ознакомимся!
Пока вожусь с заваркой, вспоминаю всё, что мне самой известно об этом господине. Если память не изменяет, ничего предрассудительного в его прошлом не было. Но кто знает, что нашёл Поль, раз он так откровенно намекал на эти документы?
В нетерпении позволяю себе поспешность, а в итоге всё валится из рук! Но ничего, я справляюсь с чаем, ликвидирую все последствия своей торопливости: вытираю небольшую лужицу на столе и убираю листочки, упавшие на пол. Ложку мыть откровенно лень, поэтому она отправляется в чашку. Сахар ведь всё равно насыпать чем-то надо!
– Так. Ли Жено! – мне остаётся только ладони потереть в предвкушении, но лучше потратить секунды на долгожданное дело!
