Текст книги "Игра Мелины Мерод. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Александра Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
– Вы уже узнали адрес? – спрашивает помощник, когда я оказываюсь в салоне.
– Нет, Роже, не узнала, – отвечаю я и обращаюсь к водителю: – Мы едем в музей ювелирных искусств.
– Неужели версия с архимагом подтвердилась?! – выпаливает он на одном дыхании.
Заметив, как напрягся мужчина за рулём, я даю совет своему спутнику, смягчая эффект улыбкой и интонацией:
– Пожалуйста, не смущайте общественность и не выбалтывайте тайны следствия! Что же касается версии, то она, разумеется, провалилась.
Господин Девро вновь встречает нас с Роже возле крыльца музея. Только сегодня компанию ему составляет господин Кашо. Коротко кивнув начальнику охраны, я прохожу мимо и переключаю внимание на следователя:
– Как успехи?
Мужчина подстраивается под мой шаг, отвечая на ходу:
– Журнал посещений показывает, что господин Луази приходил во вторник на прошлой неделе.
– Кто-нибудь из охраны его видел?
– Нет.
– Почему? – задаю вопрос начальнику охраны, шагающему справа от меня.
– Должно быть, его встречал и провожал лично господин Лави.
– Ясно.
Дальнейший наш путь до кабинета директора протекает в молчании. Лишь оказавшись перед дверью, я жестом прошу всех остановиться.
– К господину Лави мы с коллегой пойдём вдвоём.
Господин Девро поднимает брови.
– Доказательств у нас нет, и времени тоже нет, поэтому я попробую поймать его на лжи, а после посмотрим, что из этого получится.
Господин Кашо хмурится, а господин Девро пожимает плечами. Его жест я истолковываю как «Дело ваше!» и решительно стучусь.
– Госпожа Мерод! Господин Рейн! – хозяин кабинета выглядит искренне удивлённым нашим визитом.
Я же улыбаюсь, делая вид, будто подобная реакция меня ничуть не смущает. Мне совсем не нужно, чтобы мужчиной овладел страх или проснулись какие-то подозрения.
– Мы с коллегой решили поблагодарить вас за встречу с вашей родственницей! Чудесная женщина, которая варит изумительные джемы и варенье! А ещё она наконец-то объяснила, чем же так ценен Этель. Даже господин Рейн проникся.
Помощник кивает, подтверждая мои слова, но лицо его абсолютно ничего не выражает. Эта досадная оплошность со стороны Роже немного портит эффект от моей речи, но господин Лави, к счастью, ничего не замечает.
– Ещё ваша тётушка поведала нам о том, что Этель фактически не проходил экспертизу. Лично мне это показалось весьма странным! – я занимаю стул, не дожидаясь приглашения. Краем глаза вижу: Роже делает то же самое.
– Ничего странного в этом нет, – отвечает господин Лави на удивление спокойно, – на Этель есть дарственная, в которой среди прочего присутствуют заключения от трёх ювелиров, подтверждающие подлинность камня и заявленные мастером характеристики.
– Понятно. – Выходит, камень всё же был. – О причинах, по которым вы собирались сэкономить на проверке Этель, я помню, но не могли бы вы рассказать, зачем в таком случае приглашали господина Луази во вторник на прошлой неделе. И прежде чем ответить, имейте в виду: я потребую от вас списка с именами всех ювелиров, привлечённых к проверке. Простая математика подскажет мне, лжёте вы или нет.
Господин Лави замирает на несколько секунд, даже его взгляд останавливается на одной точке, где-то посередине между мной и Роже, сидящим на соседнем стуле.
– Господин Лави, я всё ещё жду ответа. Вы ведь не станете утверждать, будто пригласили ювелира просто на чашку чая или для любования камнями? Его собственным в том числе.
Господин директор отмирает и нервным жестом поправляет узел шейного платка.
– Я пригласил его для освидетельствования Этель. Виной тому моё извечное стремление, чтобы всё было сделано правильно! – со злостью цедит он сквозь зубы.
– Приглашение для проведения независимой экспертизы мастера, который её уже осуществлял, не имеет ничего общего со стремлением следовать правилам, это больше похоже на проявление сентиментальности. Ваша тётушка о ней упоминала.
– Пусть так, – вздыхает господин Лави. – Теперь вы всё знаете.
– Допустим, не всё, а лишь некоторые факты. В любом случае, мне бы очень хотелось услышать вашу версию произошедшего. – Господин директор поднимает на меня взгляд. – Как вам известно, сотрудничество со следствием облегчает наказание, а на данный момент все ваши действия следствие лишь путают. За это законодательством тоже предусмотрена определённая ответственность.
– Тоже? В чём же ещё вы меня обвиняете? – он бросает на меня хмурый взгляд.
– Вы подозреваетесь в убийстве и попытке сокрытия преступления, – вежливым тоном поясняю ему. – Достаточно?
– Я не убивал Луази! – выкрикивает мужчина.
– Для начала будет не плохо, если вы всё же расскажете, как развивались события после приглашения мастера.
Сделав несколько успокоительных вдохов и выдохов, господин Лави приступает к рассказу:
– Луази пришёл в назначенное время. У меня была какая-то срочная бумажная работа, поэтому я не наблюдал за его действиями. В конце нашей встречи мне показалось, будто он стал задумчивым. На прощание Луази пообещал связаться со мной через несколько дней.
– Связался?
– Да, – буквально выдавливает он из себя, – и пригласил к себе за заключением. Я удивился, но решил уважить его просьбу.
– И что же произошло, когда вы прибыли к нему на квартиру? – подталкиваю господина Лави к дальнейшим откровениям.
– Он повёл себя странно с самого начала. Принялся рассказывать о том, как изменчива мода, как за ней трудно угнаться, как быстро привыкаешь жить на широкую ногу, и как сложно экономить… В общем, в конце этой исповеди он назвал свою цену за молчание.
– И о чём же мастер собирался молчать?
– О том, что Этель подделка. Очень качественная, но всё же подделка.
– И каким же образом можно подделать бриолит такой огранки?
– Я полагаю, залогом успеха в этом деле являются три составляющих, – голос Роже раздаётся так же внезапно, как и в гостиной госпожи Нази, – кропотливая работа со стеклом, специальный химический состав для обработки поверхности и немного магии. Ровно столько, чтобы никто не усомнился в авторстве камня.
– Именно так, – соглашается директор.
– Вы отказались платить, я правильно вас понимаю?
– На самом деле я не успел ничего сказать. Я находился в таком состоянии… – мужчина, сидящий напротив, качает головой, будучи не в силах описать свои чувства. – Стоило Луази сделать ко мне шаг, я попросту шарахнулся от него в сторону! Такое поведение мастера не обрадовало. Он разозлился и поспешил спуститься ко мне: мы с ним в тот момент находились в гостиной. Я стоял ближе к центру комнаты, а он возле входа… На последней ступеньке он упал. Я так и не понял причину! Может, нога у него подвернулась, может, оступился или просто поскользнулся…
– Почему вы не вызвали лекаря? – мой коллега задаёт вполне закономерный вопрос.
Господин Лави морщится, словно вспомнил нечто неприятное:
– Спасать было некого. Я даже пульс проверять не стал, потому что мастер упал крайне неудачно. Прощу прощения за подробности, но угол вошёл в череп на полпальца.
Почему он не вызвал полицию или стражу спрашивать глупо…
– Господин Лави, что вы сделали с заключением, составленным господином Луази?
– Ничего, – пожимает он плечами, – ювелир ничего не написал. Он решил для начала получить деньги.
– Последний вопрос: каковы были ваши следующие действия?
– Я решил инсценировать ограбление. Впрочем, это громко сказано, – он невесело улыбается. – Я попросту вынес эту стекляшку из музея, но до последнего момента надеялся на то, что ювелир солгал, и сработает охранная система. Чуда не произошло.
Кивнув, я поднимаюсь. Мужчины следуют моему примеру.
– Я сейчас приглашу следователя Девро, он свяжется со своими коллегами из Управления, и они вами займутся.
Не оглянувшись, покидаю кабинет.
Почти под дверью нас дожидается изведшийся от нетерпения господин Девро в компании начальника охраны. Засыпать меня вопросами никто из них не успевает, поскольку Роже опять проявляет себя:
– Каждое слово господина Лави – правда.
– Рада это слышать, но в сложившейся ситуации его честность служит небольшим утешением, поскольку мы ни на шаг не приблизились к Этель.
– Так что же случилось?! – не выдерживает следователь.
На его вопрос я не собираюсь отвечать: долго и бессмысленно, вместо этого прошу:
– Будьте любезны, пригласите кого-нибудь для работы с господином Лави.
– Работы… И в чём же мы его обвиняем? – забавно наблюдать, как господин Девро перестраивается на конструктивный лад.
– Пока в противодействии следствию и попытке скрыть преступление.
– Убийство? – уточняет мужчина, доставая из кармана плаща голофон.
– Подлог, господин Девро. Директор настроен на сотрудничество, поэтому ваши коллеги всё выведают у него сами, вам нет нужды вникать в это дело. К тому же я сейчас подумаю, и мне вновь потребуется ваша помощь!
– М-м-м… ну, хорошо, госпожа Мерод, думайте, а я пока вызову кого-нибудь.
– Отлично!
ГЛАВА 6
Для раздумий мне выделяют одну из комнат персонала и оставляют наедине с собственными мыслями. Допустим, куда ушёл господин Кашо, я могу предположить, как и то, почему не вернулся господин Девро, но где потерялся Роже – вот по-настоящему интересный вопрос! Хотя вынуждена признаться, занимает он меня не долго.
Работы над ошибками я не люблю с самого детства. Неприятные чувства вызывает и необходимость признания собственной неправоты, и поиск причины, приведшей к плачевному результату.
С одной стороны, приятно осознавать: даже двигаясь в неправильном направлении, я смогла придумать целых четыре версии, в то время как окружающие говорили про волшебство. С другой стороны, кто знает, какие версии пришли на ум господину Девро!
Меня сбили с толку всеобщие заверения в непогрешимости охранной системы. Они заставили забыть о том, что кражи музейных экспонатов – нонсенс для наших дней. Ранее различные шедевры периодически всплывали и в частных коллекциях, и на чёрном рынке, а то и вовсе на торгах заграницей.
Деликатный стук заставляет вернуться в реальность. Я не успеваю дать посетителю согласие на вход, как дверь распахивается настежь.
На пороге стоит Роже. В его руках бумажный пакет, умопомрачительно пахнущий сдобой. Слева от моего столичного коллеги замер господин Кашо. Но даже недовольное лицо начальника охраны не способно испортить мне настроение, взлетевшее на небывалую высоту от аромата выпечки.
Ближе всех к той части проёма, где имеется замок, стоит довольный собой мильский следователь. Значит, именно он так «элегантно» распахнул дверь.
– Чем обязана?
– Я решил, что вы уже до всего додумались, – простодушный друг наставника в своём репертуаре.
– Первый час, – произносит Роже, удобнее перехватывая пакет, – тут ещё и стаканчик с кофе есть.
Перевожу взгляд на начальника охраны, и он признаётся:
– А мне просто интересно, когда же в таком случае произошла кража.
Кивнув на все три реплики, отвечаю кратко:
– Заходите.
К счастью, в проём мужчины проходят по очереди, а не пытаются протиснуться рядком, как стояли.
– Господин Девро, я благодарю вас за веру в мои умственные способности. Сама буквально несколько минут назад обрела её вновь.
Пожилой мужчина понимающе фыркает.
– Роже, давайте сюда ваш свёрток, – я протягиваю руки, – надеюсь, его содержимого хватит на всех?
Должно быль, лимит слов у помощника пока исчерпан, потому он ограничивается кивком.
– Что касается вашего вопроса, господин Кашо, то вам лучше знать ответ на него.
– Это … это как так? – теряется мужчина.
– Когда обновили охранную систему?
– А! – выдыхает он с видимым облегчением, после чего без раздумий отвечает: – Одиннадцать лет назад.
– Так точно?
– Да, её сменили в тот год, когда директор Росери уволился.
– Одиннадцать лет назад по стране прокатилась целая волна краж ювелирных украшений, – замечает Роже. – Ни заказчика, ни исполнителя так и не нашли.
– Надо полагать, что воры проникли не только в частные коллекции, раз безопасностью озаботились музеи?
– В Абрейне украли диадему, в Рино пропал целый гарнитур, – господин Девро вносит свой вклад в копилку моих знаний.
– Благодарю всех за информацию.
– С чего начнёте? – в голосе пожилого следователя без труда улавливаются нотки предвкушения и даже воодушевления.
– С обеда, – поднимаюсь с диванчика, служившего мне пристанищем более получаса. – Это вам, – я протягиваю одну булочку изумлённому начальнику охраны, а потом поворачиваюсь к коллегам. – Господин Девро, я приглашаю вас составить нам с господином Рейном компанию. Наставник назвал адреса нескольких ресторанов и кафе, где замечательно готовят. Один из них мы проверили вчера, сегодня пришла очередь следующего.
– Да, Калло известный гурман, поэтому я с удовольствием приму ваше приглашение!
– А как же это? – Роже кивает на пакет в моих руках.
– Не волнуйтесь! Если я перекушу в мобиле, это никак не повлияет на мой аппетит. Или вы переживаете о том, что вам ничего не достанется?
Мужчина отвечает на мою улыбку, но отрицательно качает головой, стоит мне запустить пальцы в пакет.
– Пожалуй, я воздержусь от угощения до тех пор, пока мы не сядем в мобиль.
Пожав плечами, я направляюсь к выходу. Оба моих помощника следуют за мной.
– Господин Девро, не могли бы вы попросить кого-нибудь из своих подчинённых собрать информацию на бывшего директора музея. На обед мы потратим час или чуть больше. Времени на выполнение поручения будет более чем достаточно!
– Как скажете, госпожа Мерод, как скажете!
Пока мильский следователь занят разговором по голофону, а Роже по обыкновению молчит, я могу подумать над тем, почему фамилия Росери кажется мне знакомой, и над тем, отчего она вызывает в памяти воспоминания о катастрофе, в которой погиб дядюшка Макрэ…
А может, всё гораздо проще? Только вчера я вспоминала об этой трагедии, а сегодня господин Кашо назвал подходящий срок – одиннадцать лет…
Так, Мелина, нужно переключиться на что-нибудь приятное, в противном случае ты испортишь себе аппетит!
Документы доставляют в ресторан ещё до того, как мы успеваем закончить обед. Привозит их тот самый сотрудник с прекрасным голосом и раздражающим именем.
– Отес, ты на служебном мобиле? – интересуется у него господин Девро. Дождавшись утвердительного кивка, он просит: – Тогда, будь добр, подожди нас.
«Орёл» господина следователя вновь кивает и собирается покинуть наше общество, но его останавливает оклик Роже:
– Отес, постойте!
Мой коллега выразительно смотрит на меня, а потом переводит взгляд на пакет, в котором, несмотря на наши общие усилия, осталась пара плюшек:
– Вы позволите?
– Разумеется, – отвечаю без раздумий. Мне не жалко!
Роже вручает свёрток помощнику господина Девро, отчего тот немного светлеет лицом. Как же мало порой людям требуется для счастья! Впрочем, не стоит иронизировать, я и сама повеселела, стоило мне увидеть этот свёрток и почувствовать запах выпечки.
Настроив себя должным образом, гляжу в тарелку с остатками второго блюда и внезапно понимаю: аппетит пропал.
– Держите! – господин Девро посмеиваясь пододвигает мне тоненькую папку с информацией, собранной на бывшего директора Мильского музея.
Он прав, любопытство сильнее голода. Но если быть честной, то голод я уже утолила, в то время как любопытство…
Проворно забираю папку, стараясь не думать о том, как эта поспешность может быть истолкована.
Переживания подобного рода терзают меня, пока я читаю первую страницу с информацией и разряда «родился, учился, женился», но стоит дойти до второй страницы, все эти глупости мигом вылетают из головы.
Я отрываюсь от бумаг и удостаиваю взглядом каждого компаньона.
– А я всё никак не могла понять, почему фамилия Росери кажется мне знакомой!
– И почему же? – проявляет вежливый интерес Роже.
– У господина Росери есть сын. Одиннадцать лет назад он пилотировал дирижабль с Од в Розель и не справился с управлением. В той катастрофе погибло достаточно людей, чтобы обеспечить молодому человеку смертную казнь. Однако шумиха вокруг этого дела внезапно пошла на убыль, а спустя несколько недель в некоторых газетах появились коротенькие статьи о том, что преступник осужден и приговор приведён в исполнение. Вот только в них ни слова не было о самом наказании. И теперь я понимаю почему!
– Почему же? – наконец и господин Девро проявляет интерес к моим словам… ах, нет, у него просто тарелка опустела!
– Неожиданно у обвиняющей стороны возникли сомнения в психическом здравии Росери-младшего. Лекари эти подозрение подтвердили, и смертную казнь заменили принудительным лечением. Он, кстати, пребывает в лечебнице до сих пор, и это совсем не плохое заведение!
– Бред какой-то! Обычно на медицинском освидетельствовании настаивает защита обвиняемого, но никак не обвинители! – Роже непозволительно громко ставит чашку на блюдце. – И чем же, по мнению лекарей, было вызвано внезапное помутнение рассудка? Ведь психика этого господина должна была быть очень крепкой, раз его взяли в училище, а после допустили к полётам!
– Тут написано, что подозреваемый не вынес мук совести, осознав весь ужас своего деяния.
– О, как! – громко восклицает господин Девро. – Неужто прямо так и написано?! Видно, секретарём в тот раз взяли несостоявшегося поэта или писателя.
– Ну, и какие у вас предположения в связи с этим? – я поднимаю папку.
Следователь реагирует первым:
– А какие тут могут быть предположения, госпожа Мерод? Любому ясно, что в дело вмешался кто-то очень влиятельный и замял его!
– Чем не подкуп? – задает резонный вопрос Роже.
– Вот и я так думаю.
– Значит, не зря я попросил Отеса задержаться! – радуется удаче господин Девро. – Нам, кстати, куда ехать-то?
Для ответа мне даже не приходится заглядывать в папку:
– Во Франкет.
– Отлично! Это совсем недалеко! – мужчина жестом приглашает официанта. Молодой человек появляется почти мгновенно, в руках он держит небольшую папку со счётом, но господин Девро не то, что не заглядывает внутрь, он её попросту не берёт! Вручив ошарашенному парню крупную купюру, мужчина обращается к нам: – Надеюсь, никто не станет возражать, если обед будет за мой счёт? Просто пока мы все мелочь наскребём, полдня пройдёт!
Я неуверенно киваю, а Роже, прочистив горло, произносит:
– Весьма щедро с вашей стороны! И неожиданно, но мы благодарны.
Я опять киваю.
– Вот и славно! – басит господин Девро. – Осталось только узнать, какое отношение госпожа Мерод имеет к трагедии одиннадцатилетней давности и можно отправляться в путь!
Такого поворота я не ожидала, но причина его предусмотрительности мне ясна.
– Тогда погиб мой дядя. Я поняла к чему вы клоните, но хочу напомнить о своём происхождении: на Од к смерти относятся иначе, какой бы она не была. За неё не мстят.
– Как раз ваше происхождение мне покоя и не даёт, поскольку мне известно, что за смерть у вас мстить не принято, у вас за неё наказывают. Равнозначно, – внезапно в голосе следователя не остаётся ни тени веселья.
Я искоса смотрю на Роже. Похоже, он один не понимает серьёзности ситуации. Да, некоторые реалии своей жизни мы не выставляем на всеобщее обозрение, а другие и вовсе храним в тайне.
– Крушение произошло не на нашей земле, поэтому Совет принял решение о том, что в данной ситуации у нас нет Права.
– Что ж, я рад это слышать.
Теперь господин Девро выглядит смущённым. Он поднимается со своего места, игнорируя тот факт, что я до сих пор сижу.
– Не часто встретишь того, кто разбирается в наших законах и традициях. Думаю, это к лучшему.
– Почему же?
– Потому что они вызывают страх и затмевают голос разума. Подумайте сами: с момента катастрофы прошло одиннадцать лет, все эти годы Росери-младший содержался не в казённой клинике со строгим режимом, а в обычном пансионе, попасть в который проще простого. Если бы решение Совета было иным, Путь этого господина давно бы прервали.
– Но вдруг лично вы не согласны с решением Совета? Мотив-то у вас есть!
Похоже, мужчина никак не может успокоиться.
– Мы следим за тем, чтобы приезжие соблюдали наши законы, пока они находятся на нашей земле. Если мы сами преступим закон, не важно, где это будет сделано. За это накажут. Равнозначно, как вы изволили выразиться. Есть решение Совета, и я ему беспрекословно подчиняюсь.
Наш с господином Девро поединок взглядов прерывает Роже:
– За время, которое вы потратили на дискуссию о традициях и обычаях, мы могли бы собрать деньги на обед.
Да, похоже, господин Рейн, как не понимал изначально, о чём идёт речь, так и не понял этого до сих пор.
Оно и к лучшему!
Во Франкет я отправилась с верой в поддержку Единого. На руках у меня не было ни одного доказательства, ни одной улики и ровным счётом ничего, что господин Росери, посчитал бы хоть сколько-нибудь веским аргументом в пользу сотрудничества со следствием.
Максимум, на что я рассчитывала, так это на положительные впечатления от пейзажей предместий Миля, и, возможно, на непринуждённую беседу с господином Росери на тему различий погодных условий в столице и провинции.
Однако Единый решил оказать содействие! Чем же ещё объяснить тот факт, что после доклада следует приглашение в гостиную и даже предложение выпить чай? От чая мы, разумеется, откаались.
В ожидании хозяина дома каждый из нашего трио занимается тем делом, которое считает наиболее интересным. Роже изучает названия книг, расставленных на трёх полках небольшого шкафа. Внимание господина Девро привлекает коллекция курительных трубок. Я же присаживаюсь на кушетку, потому как мой взгляд ни на чём не останавливается.
О приближении господина Росери мы узнаём заранее по характерному стуку – мужчина пользуется тростью. Один взгляд на его походку, и я понимаю, трость – не просто штрих ради создания некоего образа.
– Рад видеть вас, господа! И вас, милая барышня!
Приветствие господина Росери настолько безупречно, что ответные слова вырываются сами собой, и я не замечаю, как поднимаюсь с места, дабы подать руку, для завершения ритуала.
Вопреки протоколу, никто из нашего трио не достаёт жетоны и удостоверения, их заменяющие. Мы просто называем бывшему директору Мильского музея свои имена, будто знакомимся на каком-нибудь светском приёме.
– Я ждал вас, – будничным тоном сообщает хозяин дома, устраиваясь в одном из кресел. – Не вас конкретно, разумеется! Однако после прочтения заметки о выставки в Розеле, я понял: рано или поздно ко мне придут люди из Следственного Управления.
– Поверьте, господин Росери, реальность превзошла ваши ожидания! – усмехается господин Девро, занимая кресло напротив собеседника. – Нам аж из столицы прислали двух специалистов!
Пожилой мужчина переплетает пальцы поверх набалдашника трости и окидывает нас с Роже задумчивым взглядом:
– Да, Дийон всегда славился своими сыщиками.
– Вот и я так думаю! Оттого уровень преступности так медленно снижается! Злодеи со всего континента съезжаются в Дийон, чтобы попытать счастья с нашими специалистами.
Шутка старого сыщика своеобразная, но господин Росери всё же улыбается, оценив её по достоинству.
– Что ж, давайте перейдём к делу! – кивает он.
– Будем вам весьма признательны! – господин Девро поддерживает высказанную инициативу.
– Рассказать всё вкратце, или же вас интересуют причины, толкнувшие меня на преступление?
Вот теперь следует высказаться мне:
– Раз вы сами завели речь о причинах, значит, нам они будут интересны.
– Возможно, госпожа Мерод, возможно… – господин Росери опускает взгляд. – Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы сохранить коллекцию нашего музея. Согласен, вышло у меня не очень-то хорошо. – Мужчина грустно улыбается. – Даже в этом деле без полезных связей тяжело. Когда у нас изымали очередной камень или украшение, я писал жалобы, письма с протестами… бесполезные, конечно, но знаете, что было самым печальным?
Он внезапно вскидывает голову. Наши взгляды встречаются, и мне не остаётся ничего иного, как отрицательно качнуть.
– Чаще всего наши сокровища просто перевозили в другой музей. На новом месте они по-прежнему оставались доступными для просмотра, но порой их… дарили, будто они принадлежат какому-то конкретному человеку, а не являются народным достоянием. Вот, что было самым печальным. Это заставило меня разочароваться…
Господин Росери не успевает высказать свою мысль до конца, его перебивает следователь:
– Вы полагаете, это может служить оправданием вашему поступку?
– Нет, господин Девро, это ни в коей мере не снимает с меня ответственность! – заверяет бывший директор, и голос его чуть дрожит от сдерживаемых чувств. – Это всего лишь предыстория. Главного я вам пока не рассказал.
– И что же главное? – напирает Девро.
Ума не приложу, почему он так себя ведёт? Ведь ясно же, что старик поведает нам обо всём как на духу!
Словно в подтверждение моих мыслей господин Росери продолжает свой рассказ:
– Когда произошло крушение дирижабля, моего сына взяли под стражу сразу же, стоило медикам подтвердить отсутствие угрозы для его жизни. Как ни странно, спустя несколько дней мне разрешили встретиться с сыном. Никогда прежде я не видел его таким! Он был раздавлен, опустошён… у меня не хватает слов, чтобы описать его состояние. Я не верил, что вижу перед собой моего мальчика, который с самого детства грезил полётами, который не видел перед собой иных целей, кроме как стоять у штурвала дирижабля.
Мужчина замолкает, чтобы перевести дыхание. Надо сказать, вовремя! Мне тоже требуется пауза. В сухом докладе, подготовленном помощниками господина Девро, не было ни одного слова, которое могло бы помочь понять характер Росери-младшего. Зато слова его отца с лихвой восполняют промах, допущенный работниками Управления.
– Помнится, я не знал с чего начать разговор. Жоэль решил за меня. «Это не моя вина», – вот, что он прошептал мне. Именно прошептал, не прокричал, не произнёс уверенно, а прошептал, будто сам не мог поверить в случившееся. Вам, наверное, это покажется закономерным, но не мне. Я знал своего сына, он всегда признавал свои ошибки, даже осознавая последствия.
Повисает очередная пауза в рассказе, но господин Девро молчит, поэтому я проявляю инициативу:
– Он объяснился?
– Разумеется! Я впервые усомнился в его честности, и как бы он себя ни чувствовал, какие бы мысли его не занимали в тот момент, он заметил моё недоверие…
– И?
– И поведал очень большой и страшный секрет, который на тот момент уже несколько десятилетий успешно скрывали владельцы «Лер» и «Диволь». – И видно, и слышно, насколько трудно мужчине вспоминать давние события. Он переводит взгляд на окно, словно за ним есть нечто, дарующее облегчение. – Как вы понимаете, портальные кольца изобретение больше магическое, нежели техническое, их исправную работу обеспечивает магия. Дирижабли же – результат труда простых инженеров. Но в силу определённых обстоятельств и на воздушные машины приходится накладывать заклинания, в противном случае вероятность того, что они будут достигать колец в установленный срок, значительно снижается.
– Простите, не могли бы вы опустить технические подробности? – просит господин Девро. Мысленно я его поддерживаю, но только мысленно.
– Подробности? – удивляется господин Росери. – Пожалуй, на этом они и закончились! Теперь я могу перейти к проблемам, возникавшим у пилотов в то время, когда летал мой сын. Проблемы возникали из-за того, что заклятья, наложенные на дирижабли, периодически входили в конфликт с магией порталов. В результате чего человека у штурвала обманывало собственное зрение. Жоэль рассказал мне о том, что несколько раз слышал от пилотов истории о том, как порой морок рассеивался буквально в самый последний момент, и они едва успевали менять курс машины, чтобы войти в кольцо, а не столкнуться с металлическим корпусом портала. Он всегда считал их не более чем обычными байками, который травят бывалые пилоты, чтобы подшутить над новичками.
Ничего себе «байки»! Меня возмущает халатность, проявленная руководством двух компаний-гигантов, но я вспоминаю, с какой целью прибыла во Франкет:
– Что конкретно произошло, когда ваш сын управлял дирижаблем одиннадцать лет назад?
– Он слишком сильно отклонился от курса, а когда увидел это, принял единственно правильное решение. В тот день в портале погибло много человек, но если бы Жоэль не повёл дирижабль в кольцо, не выжил бы никто. Он понимал: времени на прохождение кольца оставалось катастрофически мало, но времени на разворот не было вовсе. Поверни он в другую сторону, дирижабль разбился бы об обод.
– Но почему об этом никто не знал и не знает?! – возмущается Роже. Похоже, мой помощник позабыл о том, что мы вообще-то не с другом беседуем, а с подозреваемым.
– Господин Рейн, вы уже не так молоды, чтобы задавать подобные вопросы! – смеётся старик. – Представьте себе, какую прибыль получают обе компании. В сравнении с этими суммами любой риск выглядит минимальным. И представьте себе, сколько денег они потеряли бы, приостановив полёты, пока выясняли, какие заклятья конфликтуют и какие условия служат катализатором для этого процесса! Не стоит забывать и о затратах на сами исследования! Гораздо дешевле связать работников договорами о неразглашении, а особо разговорчивых – заклятьем Верности. В стандартном договоре обеих компаний прописан пункт о согласии сотрудника на проведение этого магического действа, если того потребуют интересы организаций.
– Но ведь имел место прецедент, – замечает Роже более спокойным тоном.
– Согласен, – кивает господин Росери, – и только после этого они зашевелились и устранили-таки причину проблем. Только побудительный фактор остался прежним – деньги. Падающие дирижабли – не лучшая реклама для самого безопасного и быстрого вида транспорта! Однако успехи «Лер» и «Диволь» в деле совершенствования их детищ уже не имеют отношения к моему сыну, поскольку на момент его заключения под стражу, до них оставалось ещё несколько лет.
– Неужели, адвокату не пришло в голову воспользоваться этой ситуацией для защиты вашего сына? – удивляется мой помощник. Что-то он никак не уймётся!
– Воспользоваться ситуацией пришло в голову мне. Во-первых, мы отказались от предоставленного адвоката. Во-вторых, для защиты сына я нанял специалиста из Розеля. Он обладал немалым опытом работы со сложными делами, но узнав, против кого мы собираемся выступить, отказался от сотрудничества. На прощание этот господин посоветовал даже не пытаться найти кого-нибудь для защиты Жоэля. По его словам, это стало бы пустой тратой денег.
– Вы вернули прежнего адвоката? – на сей раз любопытство проявляю я.
– Да, – господин Росери печально качает головой. – Он, как вы понимаете, настаивал на том, чтобы Жоэль признал свою вину, сотрудничал со следствием… будто это могло облегчить его учесть.
Как развивались дальнейшие события догадаться не трудно, но мне нужны подробности:
