Текст книги "Игра Мелины Мерод. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Александра Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
– Тогда вам поступило предложение, от которого вы не смоги отказаться.
– Что-то в этом роде, – отвечает он уклончиво, но всё же не утаивает желанные для меня и для дела детали: – Когда поздним вечером меня окликнули в тёмном переулке и спросили, не хочу ли я помочь сыну избежать смертной казни, я сразу понял, чего от меня потребуют в качестве ответной услуги. Вот тогда я и вспомни о своём неприятии того, что творилось в музее, и подумал, пусть хоть один камень покинет его пределы не просто так. Однако в тот момент никаких условий мне не предъявили.
– Как вам удалось вынести камень из музея? Раньше ведь защита тоже была не слабой, не всякому по плечу справиться? – теперь Роже терзает сугубо профессиональное любопытство, но мне оно только на руку.
– Мне не пришлось его выносить. – Господин Росери наконец отрывается от созерцания пейзажа и обращает взор на изящный набалдашник собственной трости. – Шумиха вокруг крушения давно улеглась, Жоэля признали психически нездоровым, вынесли один из самых мягких приговоров в истории Дийонского правосудия и увезли в чудесный пансион. Я продолжал работать. Однажды утром, когда я шёл в музей, мимо пробежал уличный мальчишка. Он довольно сильно меня толкнул, и это происшествие не выходило из моей головы на протяжении оставшегося пути до места службы. Несмотря на то, что всё вроде бы начало налаживаться, пережитый стресс давал о себе знать. В результате я не сразу заметил, насколько потяжелел правый карман моего пальто. Свёрток с артефактом, подделкой Этель и запиской я обнаружил, уже будучи в кабинете.
Тут господин Девро решает принять участие в разговоре:
– Что было в записке, и как сработал артефакт?
– Записка содержала подробную инструкцию для работы с этой магической штучкой. Кроме того в ней указали время, когда мне следовало ей воспользоваться. Сам артефакт представлял собой что-то вроде дешёвого ожерелья: кожаный шнур, внутри которого был какой-то гибкий стержень, подвесками служили несколько поделочных камней. Диаметр этого непростого украшения не превышал полутора пальцев. В назначенный час я положил его на постамент таким образом, чтобы настоящий камень находится в центре. Спустя минуту он исчез.
– А сам артефакт? – вклинивается в беседу Роже.
– Исчез вместе с камнем, – старик пожимает плечами и перехватывает трость удобнее. – И боюсь, что больше я ничем не могу вам помочь. Человека, с которым я повстречался в переулке, я не видел, поскольку он попросил меня не оборачиваться. Мальчишку я не запомнил, да и сколько лет прошло! Записка была уничтожена сразу после прочтения. Даже артефакт исчез.
– Так почему же вы вообще решили заговорить? – басит следователь. – Вы ведь могли бы и дальше молчать. Никаких улик нет, история с пересмотром приговора, конечно, мутная, но чего только в судейской практики не случалось!
– Совесть, господин Девро. Она покоя не даёт.
– И когда же это она проснулась? – то ли усмехается, то ли на полном серьёзе спрашивает друг господина Калло. Да, толь так я его в этот момент и могу назвать – настолько сильно он напоминает мне моего наставника. Ощущения от его слов противоречивые: не то сарказм, не то живой интерес, а в контексте всего разговора, – язык не поворачивается назвать его допросом, – и вовсе хамство!
– Она и не засыпала, – признаётся господин Росери со вздохом. – Есть такая особенность у людей: лучше всего мы обманываем самих себя. И обман это так сладок и приятен, что мы не слышим ни доводы рассудка, ни совесть, ни сердце, ничего.
– И каким же образом это философское замечание применимо к вам? – Ох! Кажется, и мой вопрос уместнее было бы услышать из уст господина Калло!
Похоже, что господин Россери находится в таком состоянии, когда тон собеседников уже не имеет значения. Он тяжело сглатывает, прежде чем ответить:
– Я навещаю сына несколько раз в год. Раньше делал это чаще, но потом мне показалось, будто он не в восторге от наших встреч, а потом… однажды я посмотрел на него и понял: Жоэль меня не узнаёт. Девять лет я не задумывался над тем, что означает пребывание в лечебнице. Это ведь не курорт – больные обязаны принимать лекарства! Вы даже вообразить себе не можете, как я теперь сожалею о своём согласии на сделку! Одиннадцать лет назад моего сына казнили бы быстро и гуманно, я же обрёк его на медленную смерть.
Кресло отзывается протяжным скрипом, когда господин Девро поднимается:
– Ну, пошёл я вызывать группу из Управления. – Он смотрит в мою сторону. – Госпожа Мерод, вы как, согласны?
– Согласна.
Кивнув, мой мильский помощник покидает гостиную.
– Какое счастье, что моя супруга умерла до того момента, как наша с Жоэлем жизнь пошла под откос, – произносит господин Росери в глубокой задумчивости. Я не поручусь, что он вообще слышал наш короткий диалог с господином Девро.
– Надеюсь, вы не откажетесь от своих слов? – пытаюсь вырвать старика из власти охвативших его дум.
– Нет-нет, госпожа Мерод! – он вскидывает голову и смотрит мне в глаза. – Не волнуйтесь об этом!
– Рада это слышать.
– Не сомневаюсь, – господин Росери грустно улыбается.
Я уже предвкушаю неловкую тишину, что без сомнений должна теперь воцариться в комнате, но, к моему величайшему удивлению, Роже находит тему для разговора:
– Господин Росери, когда приедет группа из Управления, я бы советовал вам сразу же заявить о своём согласии сотрудничать со следствием, а так же подписать бумаги об отказе от адвоката, которого вам могут назначить. Если вы это сделаете, обещаю, завтра в вашем распоряжении будет отличный специалист, и он поможет вам выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями.
– Господин Рейн, я в этом не нуждаюсь, – господин Росери качает головой, отказываясь от предложения. – К тому же, вряд ли ваш знакомый решится пойти против таких гигантов!
– Я бы на вашем месте не был в этом так уверен. И вы не учли один момент: сейчас картина преступления выглядит несколько иначе. И в свете последних событий, я имею в виду заинтересованность в сохранности и подлинности музейных экспонатов на самом высоком уровне, у вас есть реальные шансы на смягчение приговора.
Бывший директор музея продолжает отрицательно покачивать головой.
– Но и это ещё не всё. Я уверен, моего друга заинтересует дело вашего сына. Он добьётся его возобновления в связи с вновь открывшимися фактами и обжалует решение суда.
Вот теперь господин Росери слушает внимательно. Роже это видит и продолжает уговоры:
– Вполне возможно, есть способы вернуть вашему сыну дееспособность. Наверняка имел место сговор между представителем заказчика кражи и руководством лечебницы. Если ваш сын продержался девять лет, вдруг процесс всё ещё обратим.
Хозяин дома сжимает пальцы на трости так крепко, что они белеют. В глазах мужчины глазах загорается слабый огонёк надежды.
– Простите, а где ваш друг был одиннадцать лет назад?
Пожав плечами, Роже отвечает:
– Готовился к вступительным экзаменам в Академию Правосудия.
Мой помощник не собирается посвящать господина Девро в свои планы относительно обоих Росери. Он просто ставит следователя в известность о том, что ему необходимо отлучиться. Наш полезный друг из Миля озадачен просьбой моего подчинённого. А сам подчинённый терпеливо ждёт ответа, и весь его вид говорит о желании незамедлительно покинуть этот дом, как только будет дано согласие вышестоящего лица. Вот только с лицом он ошибся – крепко задумался, не иначе!
Подумать только! Роже действительно собирается уйти… без меня.
– Господин Рейн! Вы ничего и никого не забыли? – интересуюсь насмешливо.
– О! – он в смущении потирает ладонью лоб. Да, кажется, кое-кого целиком и полностью поглотила новая идея! – Вы же не будете возражать?
– Не буду и даже составлю вам компанию!
– И вы уходите? – восклицает господин Девро, а Роже ему вторит своим вопросом:
– Зачем?
Вопрос помощника я игнорирую. Не стоит следователю знать, куда мы с Роже вскоре отправимся, а в том, что оба мы собираемся посетить одно и то же место, я ни на миг не сомневаюсь.
– Мне необходимо связаться с нашим архивом. Пусть проверят, кто и как финансирует лечебницу, где пребывает Росери-младший, а так же проследят доходы и расходы персонала. Господин Рейн высказал предположение о возможном сговоре между заказчиком кражи Этель и служащими лечебного заведения.
– А не проще ли это сделать официально, послав запрос?
– Запрос я, разумеется, составлю и отправлю, но лучше пусть займутся этим делом поскорее. И ещё, мы с господином Рейном обязательно вернёмся, поэтому я подпишу все бумаги, которые вы со своей командой успеете составить за время моего отсутствия!
Новость о моём возвращении господина Девро успокаивает, но всё же есть нечто, что он никак не может взять в толк:
– А к чему вам контролировать Рейна?
Следователь стоит достаточно близко от меня, поэтому я склоняю голову в его сторону, будто собираюсь поделиться секретом. Мужчина непроизвольно подаётся вперёд.
– По-моему, – сообщаю я, понизив тон, – он переволновался. Боюсь, как бы столкновение с мирской несправедливостью не прошло без последствий. Нужно за ним присмотреть. – Я гляжу на следователя, а потом перевожу взор на Роже. – Вы так не считаете?
Оба мужчины одновременно фыркают. Вот и прекрасно! Больше не будет неудобных вопросов!
– Так куда мы отправимся? – спрашивает Роже, когда мы оказываемся в нанятом мобиле. Служебный остался перед домом господина Росери. Во-первых, он может срочно понадобиться следователю, а во-вторых, так никто не узнает, где мы с моим коллегой были.
– На почту, конечно!
Водитель принимает мои слова за призыв к действию. Приятно встречать сообразительных людей!
– Мелина, а почему бы вам не связаться с сотрудниками архива по голофону?
– Вас устроит, если я скажу, что госпожа Бежо любит получать письма, но приходит они к ней не так часто, как ей хотелось бы?
Роже хмурится:
– Меня бы устроил ваш честный ответ.
– Честный? – удивлённо поднимаю брови. – Я с вами предельно честна, поскольку эта дама на самом деле с удовольствием ведёт переписку. Вы же почему-то требуете от меня откровенности. Однако разве о ней может идти речь, если я только что узнала о том, какие интересные личности входят в круг вашего общения! Может, у меня тоже есть кое-какие тайны!
– Вы хотите сказать, что собираетесь отправить письмо ещё кому-то? – Роже недоверчиво смотрит на меня. – Личное письмо?
– Так уж и быть, настойчивый вы мой, – я нарочито тяжело вздыхаю, – признаюсь: в послании второму адресату я ни словом не обмолвлюсь о нашем деле!
ГЛАВА 7
Я не люблю ожидание, но его вообще мало кто любит. Наверное, у каждого человека имеется свой рецепт того, как пережить некий отрезок времени до заветного мига. У меня он таков: занять себя делом или отвлечься на другие мысли. Возможно, я не оригинальна.
В ожидании ответа на письмо, отправленное мной второму адресату, так и оставшемуся неизвестным для Роже, я развлекала себя, как могла. Например, после возвращения в дом господина Росери скрупулёзно изучала все документы, составленные его помощниками.
Мне оставалось дочитать больше половины, а сотрудники Мильского Управления уже нервно нарезали круги вокруг дивана, который я заняла. В процессе этого кружения они то и дело бросали в мою сторону озабоченные взгляды, словно боялись, что их заставят всё переделывать или переписывать. Впрочем, с последним легко справляются самопишущие ручки.
В конце концов, я поставила свою подпись во всех положенных местах. Судя по улыбкам, которые безуспешно пытались скрыть господин Рейн и господин Девро, громкий выдох облегчения мне не пригрезился. Но что поделать, я привыкла внимательно читать бумаги прежде, чем расписываться в них!
В столичном Управлении есть некоторые следователи, славящиеся халатным отношением к документам, но они не являются моими кумирами, а господин Калло, всякий раз, когда вооружается ручкой, докладывает, сколько времени потратил на ознакомление с очередным документом. При этом он приговаривает что-то вроде: «Эти пятнадцать минут сэкономили мне несколько часов, которые пришлось бы потратить на разбирательства, в случае обнаружения какой-нибудь ошибки, или несколько лет, если бы дело приняло совсем скверный оборот!».
Не желая прослыть неблагодарной и придирчивой, я не поскупилась на слова признательности двум молодым служащим, которые и занимались этой рутинной работой в моё отсутствие. Когда речь зашла о составленном от моего имени запросе в архив столичного Управления, засиял и господин Девро, приняв часть похвалы на свой счёт, как автор инициативы.
В Миль мы с Роже возвращались на нанятом мобиле. Это решение изрядно удивило и местного следователя, и его команду, но они отнеслись к причуде если не с пониманием, то с уважением.
Я знаю, Роже тоже удивился, когда я заявила, что мы собираемся вернуться одни, но виду, он, разумеется, не подал. Этот поступок ещё больше поднял его в моих глазах, поскольку встретить тактичного человека гораздо сложнее, чем человека сообразительного!
Причина же странной идеи крылась в желании разузнать подробнее о талантливом знакомом Роже. Я предположила, что после разговора, имевшего место на пути к почте, моим помощником овладело смятение и даже чувство вины, поэтому ожидание рассказа о загадочном адвокате, по моему разумению, было вполне закономерным. Интуиция не подвела! Роже в полной мере удовлетворил моё любопытство!
По счастливому стечению обстоятельств, исповедь его заняла времени ровно столько, сколько потребовалось водителю на то, чтобы довезти нас до гостиницы, в которой мы остановились. Если Роже и рассчитывал на ответные излияния, то они откладывались!
Я предложила выпить по чашке кофе в местном ресторане. Мой спутник за эту идею ухватился, по-прежнему не теряя надежды на то, что я расскажу, кому отправила второе письмо. Однако его ждало разочарование: в зале было многолюдно и некоторые постояльцы слишком громко разговаривали, создавая достаточно шума. Такие условия совершенно не подходили для милых бесед из категории «по секрету».
Удача сопутствует мне и теперь! Письмо с ответом приносят в номер, но если бы мальчишка-посыльный оказался чуть расторопнее, то вручение этого крайне важного послания происходило бы в присутствии Роже. Думать не хочу, как чувствовала бы себя, закрывая дверь перед носом изнывающего от любопытства мужчины!
Но пора отставить в сторону размышления о моральных терзаниях. Письмо, наконец, у меня. Всё же прав папенька, когда говорит: пара монет, данных сверх назначенной суммы, – самое эффективное и дешёвое лекарство от головной боли! Если бы не надбавка за срочность, ответ я бы получила только завтра утром. После бессонной ночи и до упомянутой головной боли недалеко!
Впрочем, причиной недуга может стать и нерешительность. Я уже целую минуту верчу конверт в руках, не решаясь открыть. Я не трусиха, но сейчас мне страшно. Страшно от понимания того, что этот клочок бумаги, в конечном счёте, станет для меня либо билетом в профессию, либо приговором мечтам о службе в сыске…
После показаний господина Росери у меня не осталось сомнений в удачном завершении дела. Заказчика Этель можно найти. Для осуществления этой цели необходимо лишь упорно потрудиться в течение некоторого времени. Вот только во времени вся загвоздка! Точнее, в его отсутствии.
Нервное напряжение не отзывается дрожью в пальцах, когда я вскрываю конверт, не заставляет сердце биться сильнее, когда я разворачиваю сложенный вчетверо лист недешёвой бумаги для письма. Оно проявляется иначе, в выдохе облегчения, срывающемся с губ вопреки моей воле!
В ответном послании господин Альстейн извещает о том, что по-прежнему скорбит о смерти моего дяди и готов встретиться со мной сегодня в восемь вечера. Для нас уже заказан столик в ресторане «Мезонин».
Выдыхаю ещё раз. Теперь осознанно. После чего медленно сворачиваю письмо, как было и вкладываю обратно в конверт. В процессе я мысленно возношу хвалу Единому. Наверное, он всё же не против моей службы в Управлении, иначе как ещё объяснить то, что моё письмо застало давнего знакомого дядюшки на месте, и то, что он смог так быстро организовать нашу встречу!
А письмо от этого господина лучше сжечь, благо тепло в комнате помимо батарей даёт и зажженный камин. Наверное, служащие расстарались персонально для нас с Роже, предположив, что после неласковой погоды Розеля мы нуждаемся в дополнительном обогреве!
Знакомство с господином Альстейном афишировать ни к чему. Более того, я точно знаю, что сама о нём никогда никому не скажу! Если адвоката Роже можно назвать козырем в рукаве, то Марк Альстейн – все всякого сомнения скелет в шкафу. Полезный, но всё же скелет.
Я не могу понять, почему мой временный напарник с таким смущением рассказывал о своём друге. Подумаешь, известный и успешный, несмотря на довольно юный возраст, адвокат! Не побегут же к Роже все его знакомые с просьбой устроить встречу или знакомство, или, иными словами, бесплатную консультацию! Так же для меня осталось загадкой, почему ему неловко было рассказывать о том, что его знакомый намеренно опускает «ла» перед фамилией. Опять же, что такого случится, если люди об этом узнают? Отношение изменят? Ну, и пусть! На мой взгляд, неплохая проверка на вшивость, да простит меня маменька за эту вульгарность!
Такими друзьями как Самюэль Пюри нужно гордиться и не отказываться от их помощи, если они её предлагают, когда ты попал в сложную и несправедливую ситуацию. Нет ничего плохого в том, чтобы к тридцати годам заслуженно стать начальником лаборатории, а Роже, не к месту вспомнив про гордость, от этой помощи отказался и практически поставил крест на своей карьере! Невероятнейшая глупость, которой я от него совсем не ожидала, поскольку и с первого взгляда, и со всех последующих он производит и поддерживает впечатление о себе, как о человеке рассудительном, вдумчивом и сдержанном.
В общем, Самюэля Пюри я одобрила заочно и теперь с нетерпением жду возможности с ним познакомиться! А вот знакомства Роже с Марком Альстейном я постараюсь не допустить. Надеюсь, этому господину не придёт в голову заехать за мной! Теперь, я, конечно, уверена в поддержке Единого, но когда он помогает в чём-то крупном, мелких неприятностей не избежать. Мудрее их не замечать, но бывают случаи, когда от этих досадных недоразумений просто так не отмахнуться. Сейчас один из тех случаев.
Я могу сколько угодно успокаивать себя напоминаниями о безупречной биографии господина Альстейна, но мне известна правда – она фальшива целиком и полностью, начиная с имени и даты рождения. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает подлинную историю этого мужчины, и станет задавать вопросы, мне будет крайне трудно ответить на них.
Впервые я услышала об этом господине, будучи ребёнком. Дядюшка Макре как-то обмолвился о том, что поймали банду, промышлявшую грабежом. Последнее дело закончилось для них крайне неудачно, и беда их состояла не только в том, что их поймали. Во время очередного налёта погиб человек. Это совсем другая статья, и наказание она предполагает иное. Преступники могли сколько угодно убеждать следователей в том, что его смерть – несчастный случай, в документах эти слова никто даже фиксировать не стал. Люди в форме рассудили так: награбили эти господа достаточно, ну, отсидят они положенный срок, а потом выйдут и вернуться к прежнему делу. Смертная казнь в сложившейся ситуации выглядела надёжнее.
Из десяти человек в живых остался только четырнадцатилетний подросток, да и то, потому что дядюшка вовремя сообразил к чему идёт дело и заявил, что мальчишка по возрасту не подходит для высшей меры наказания. А мальчишка не растерялся и подтвердил его слова.
Из положенных по приговору десяти лет в тюрьме он пробыл всего два. Вышел оттуда досрочно не за хорошее поведение и не по амнистии, а выдав себя за своего сверстника, умершего накануне своего освобождения. Провернуть подобную афёру ему помогли порядки, царившие в некоторых тюрьмах лет двадцать назад… вернее, их полное отсутствие.
Как бы то ни было, историю о побеге господин Альстейн поведал мне сам, когда пришёл знакомиться через несколько дней после моего зачисления в Академию. На тот момент родители уже вернулись на Од, оставив меня на пару недель обжиться в новой квартире.
Опять же со слов мужчины я узнала о глубоком чувстве благодарности моему дяде за спасённую жизнь. Как я поняла, он не любит быть должным, поэтому по мере сил помогал моему родственнику, когда тому требовалась консультация человека, знакомого с преступным миром. Мне тогда сразу вспомнилось, как дядюшка Маркэ несколько раз упоминал некоего господина А, оказавшего содействие в поимке преступника. Проще говоря, господин Альстейн порой сдавал стражам порядка неблагонадёжных граждан Дийона. Что удивительно, ни та, ни другая сторона его на этом до сих пор не поймала!
Во время нашей последней встречи «господин А» чётко изложил свою позицию: он задолжал жизнь и пока этот долг не отдаст, будет продолжать считать себя должником. Если бы я выбрала иную профессию, он бы устранился, но поскольку я пошла по стопам дядюшки… В общем, в наследство любимый родственник оставил мне не только Ключ от всех дверей и перчатки, но и кое-что ещё.
Будучи девушкой разумной, я понимаю: злоупотреблять такими связями не стоит, в этом у нас с Роже ситуации сходятся, однако сейчас мне действительно нужна помощь Марка Альстейна. Имея на руках показания ещё одного исполнителя преступления, обвинитель в суде будет чувствовать гораздо увереннее, в то время как подозрительное финансирование психиатрической лечебницы, пусть даже через третьи руки, ушлый адвокат сможет вывернуть на пользу подозреваемого. «Желает помогать людям, но в силу природной стеснительности не хочет, чтобы об этом кто-нибудь узнал!» – звучит как бред, но если удачно подобрать присяжных…
Проще говоря, я уверена в правильности своего поступка! Подумаешь, бывший вор и мошенник! Это ещё доказать надо! А то, что в глазах окружающих господин Альстейн преуспевающий деловой человек и просто добропорядочный гражданин – неоспоримый факт.
Вот такие мысли занимают меня, пока я выбираю платье. А выбор, надо сказать, не простой! Поход в ресторан вечером – не рядовое мероприятие, но в то же время не хочется, чтобы у спутника возникли разные мысли, скажем так, романтической направленности. Ещё один неблагоприятный фактор – скудность гардероба. Отправляясь в Миль, я не рассчитывала выходить в свет.
Стук в дверь раздаётся, как это зачастую бывает, неожиданно. Недовольно вздохнув, я громко произношу:
– Войдите!
Секунда, и на пороге моего номера возникает фигура Роже. Ну, а кого же ещё!
Пока он осматривает наряды, разложенные на кровати, я вздыхаю второй раз, но уже мысленно.
– Вы получили ответ на второе послание, – говорит он утвердительным тоном.
Я отворачиваюсь обратно к своему богатству.
– Получила. – К чему отрицать очевидное?!
– Что ж, надеюсь, вы приятно проведёте вечер.
Ох! Вообще-то, мне бы хотелось провести его с пользой, но возражать я не собираюсь:
– И вам, Роже, я искренне желаю того же!
– Ну, в таком случае, я вас оставлю, – заявляет он и берётся за ручку.
– Вы собираетесь уйти, так и не сказав, зачем приходили?
Роже разжимает пальцы.
– Хотел пригласи вас выпить чая, – признаётся мужчина, и после коротенькой паузы добавляет, – просто так безо всякой задней мысли.
Я бросаю на кровать платье, которое до этого момента держала в руках, и подхожу ближе к Роже:
– Тогда я вам тоже кое-что скажу безо всякой задней мысли – если бы не встреча, я бы согласилась.
Он опускает взгляд, отчего-то смутившись. А следующие его слова это смущение объясняют:
– Не знал, что у вас есть кавалер. В управлении ходит много слухов про особо примечательных сотрудников. Вы входите в число счастливчиков, которые удостоились пристального внимания наших сплетников, но ваша личная жизнь пока остаётся дл всех загадкой.
Я лишь смеюсь в ответ. Ситуация патовая! Если промолчать, то в следующий раз, когда в присутствии Роже заведут речь о моей личной жизни, он может не сдержаться и принять задумчивый вид, вспоминая сегодняшний вечер. После такого фантазия людей проявит себя во всей красе! А если ответить… не я ли совсем недавно зарекалась не рассказывать никому про господина Альстейна?
К сожалению, компромисс невозможен. Приходится немного приоткрыть завесу тайны:
– Это встреча не настолько личная. Я попросила знакомого одного моего родственника уделить мне немного времени. Даже не ожидала, что он так быстро откликнется.
– Ясно, – кивает Роже и предпринимает вторую попытку покинуть номер, но я кое о чём вспоминаю.
– Простите! – кладу ладонь на предплечье мужчины. – Можно я вас поэксплуатирую!
– Каким это способом? – задаёт он вопрос, лицо его при этом выражает крайнее удивление.
Я указываю на три платья.
– Какой из этих трёх нарядов мне стоило бы надеть на встречу с вами, чтобы вы не подумали, будто я строю определённые планы на ваш счёт?
Теперь смеётся Роже.
– Мелина! В вашем случае дело не в платье! Я просто уверен, что бы вы ни надели, никаких планов касательно моей персоны в вашей головке нет, и не будет никогда!
Его проницательность меня поражает. Ещё больше поражает его самолюбие, которое не взбунтовалось и приняло как должное моё безразличие.
– Вот как! Может, мне присмотреться к вам внимательнее, – пугаю я в шутку.
– Право, не стоит, – улыбается Роже и неожиданно даёт совет, – остановите свой выбор на зелёном платье, в нём вы будете великолепны, и совершенно не важно, что при этом подумает ваш спутник. Если не дурак – порадуется тому, насколько ему повезло оказаться в вашем обществе. На этом я, пожалуй, откланяюсь. Позвольте ещё раз пожелать вам приятного вечера и спокойной ночи!
– Благодарю! И вам я желаю того же! – довольно скомкано я завершаю нашу беседу.
Мужчина делает шаг вперёд, мои пальцы скользят по ткани его сюртука. Надо же! Я совсем забыла, что так и не опустила руку!
Роже одаряет меня ещё одной улыбкой и скрывается за дверью. Я же по-прежнему стою на месте, поражённая своей реакцией. Даже с Реном я никогда не забывалась! А с Роже вышло так, будто я на манекен в магазине одежды руку положила.
Трель голофона раздаётся как никогда вовремя, поскольку размышления мои, без сомнения, интересны, но посетили в неподходящий момент.
– Добрый вечер, господин Лори! – я даже не пытаюсь маску приветливости.
– А добрый ли, госпожа Мерод? – начальник ставит под сомнение очевидный для меня факт. – Как успехи, и где отчёт?
– Мы нашли одного из соучастников кражи, он уже дал признательные показания.
– Значит, камень всё же был!
– Был и есть. Кроме того имеется шанс выйти на заказчика. Я уже направила запрос в наш архив.
– В архив? – удивляется господин Лори, но тут же возвращается к привычному для меня брюзжанию: – Ну, ладно, вам виднее. Ещё пара дней свободных действий в вашем запасе имеется. А с отчётом что?
– Спросите у своего секретаря, он был отправлен вам ещё утром.
– Хм… Хорошо, спрошу. Новый ждать утром?
– Нет, – отвечаю категорично.
– Нет, значит…
– Господин Лори, я делаю всё, что можно! – краем глаза смотрю на зелёное платье, и добавляю про себя: «А чуть позже начну делать то, что нельзя».
– Делайте-делайте, – заявляет он безразличным тоном, и это меня смущает. – Удивлены моему равнодушию? Так мне, госпожа Мерод, по большому счёту всё равно, чем закончится ваше расследование. Не найдёте камень – избавите меня от своего присутствия, найдёте – я опять же не проиграю, а себе вы головной боли этим добавите!
Подобрать достойный ответ я не успеваю, мой собеседник невежливо обрывает разговор.
Умеют же некоторые люди мотивировать и создавать настроение!
ГЛАВА 8
Как ни странно, такая деталь как мезонин действительно присутствует в архитектуре здания, где располагается ресторан. Она, мягко говоря, не совсем соответствует стилю мильских построек, поэтому её смело можно назвать достопримечательностью. Теперь название заведения не вызывает вопросов!
Приятные воспоминания о семейных ужинах в нашем доме накрывают тёплой волной, когда удаётся рассмотреть внутренне убранство «Мезонина». Всё вокруг, каждая мелочь и деталь, рождает ощущение уюта и тепла – просто-таки идеальное место для дружеских встреч.
Стоит назвать фамилию Альстейн, как меня провожают в один из кабинетов на втором этаже. Знакомый дядюшки отличается пунктуальностью – приятный сюрприз!
Дверь в комнату открывается бесшумно, давая возможность рассмотреть мужчину, что там находится до того, как он заметит меня. Впрочем, ничего интересного посмотреть не удаётся: объект наблюдения спокойно стоит возле окна, в его руках я вижу бокал вина.
Наконец, господин Альстейн понимает, что более не один в комнате. Он отвлекается от вида вечернего Миля и салютует мне бокалом:
– Извините, я приступил к аперитиву без вас – путешествие выдалось на редкость утомительным.
Полагаю, его утомило не само путешествие, а хлопоты, связанные с ним и вызванные неожиданностью моего послания. Однако в данный момент компания и обстановка не располагает к откровенности.
– Понимаю, – я снимаю перчатки, после чего служащий ресторана, взявший на себя роль сопровождающего, помогает мне избавиться от накидки. Куда он её относит, я не смотрю, за этим наблюдает мой визави.
– Благодарю, – господин Альстейн к человеку за моей спиной, – вы свободны.
Лакей почтительно кланяется и покидает нас, плотно притворив за собой дверь.
– Присаживайтесь, я заказал для нас фирменное блюдо от местного повара и ещё парочку по совету официанта, – мужчина решает показать себя радушным хозяином, – Как вы думаете, мы живем после сегодняшнего ужина?
Поскольку он всё ещё стоит возле окна и явно не собирается помочь мне усесться за стол я вынуждена делать это самостоятельно.
– Господин Калло советовал посетить это место. Так что есть большая вероятность удачного исхода вечера.
– Калло… да, наслышан-наслышан, – господин Альстейн наконец-то занимает место напротив и даже наполняет мой бокал. – Вам повезло попасть в надёжные руки.
– Возможно, моё везение скоро закончится, – я пока не спешу пробовать напиток, просто любуюсь игрой света, медленно поворачивая бокал.
Мужчина чуть склоняет голову.
– И об этом я наслышан. Правда, в общих чертах.
– Вы наблюдаете за мной? – я тщательно слежу за своим голосом, сдерживая вполне объяснимое возмущение.
– Ну, что вы! – восклицает он, но я слышу скорее иронию, нежели праведный гнев за клевету. – Как можно?! Так, присматриваю. И поверьте, лучше это буду делать я, чем кто-нибудь другой.
– Боюсь, если ваш интерес заметят, мне будет довольно трудно его объяснить, – вполне серьёзно отвечаю на чужое дурачество. Подумать только, я ведь перед самым выходом думала именно о подобной ситуации!
