Текст книги "Лобановский"

Автор книги: Александр Горбунов

В ранге председателя Совета министров Щербицкий на старенькую динамовскую базу на Нивках приезжал почти перед каждой игрой. Никаких накачек – лишь спрашивал, в чём команда нуждается. Когда «Динамо» возглавило таблицу, Щербицкий пригласил команду на «своё поле» – в Совет министров. «В кабинете, который своими размерами напоминал поле для мини-футбола, – вспоминал Владимир Щегольков, – “накрыли поляну” – лёгкая закуска и минеральная вода. Щербицкий потряс нас своими знаниями футбольной статистики: в его записной книжке были зафиксированы результаты всех матчей украинских команд всех лиг, знал он и фамилии наиболее значительных игроков и тренеров».

Работавший с Щербицким секретарь ЦК КПУ Яков Погребняк рассказывал украинскому еженедельнику «Футбол», как однажды, когда Погребняк был первым секретарём обкома в Ивано-Франковске, Владимир Васильевич приезжал вручать области орден и вдруг попросил Погребняка сделать перерыв в торжественной части. «Я, – говорит Погребняк, – не понял зачем, но сделал. Владимир Васильевич вышел и отправился, уже не помню, то ли по телевизору смотреть, то ли по радиоприёмнику слушать репортаж о матче “Динамо”. Послушал и довольный (“Динамо” тогда, кажется, выиграло) вернулся на своё место».

Леонид Кравчук, возглавлявший в ЦК КПУ партийную организацию, пришёл однажды в кабинет Щербицкого (тот вызвал его, чтобы сдать партийные взносы и проставить в партбилете штамп и подпись). «Захожу в кабинет, – вспоминает Кравчук, – вижу: стоит первый секретарь у телевизора, по которому идёт трансляция какого-то матча. Глаза горят, нога отведена для удара, мелко подрагивает... Он фактически играл в футбол! Я встал скромно в угол, Щербицкий на меня ноль внимания. Постояли мы минут десять, закончился первый тайм, и вдруг он меня замечает: “А ты что тут делаешь?” – “Так вы же пригласили!” – “Извини...”».

Борис Воскресенский утверждает, что «никто футболом из ЦК так, как описывают, не занимался». И напрасно, по его мнению, говорят «если бы не Щербицкий...». Базилевич с этим утверждением не согласен: «Хотя о роли компартии сейчас речь ведут только в негативном плане, должен заметить, что без помощи ЦК, снявшего массу проблем, мы самостоятельно вряд ли справились бы».

На первой после возвращения из Кувейта большой пресс-конференции Лобановский привёл пример одной из публикаций о команде в довольно солидной газете, где, с его точки зрения, было «всё искажено». Речь шла о том периоде, когда первым человеком на Украине был Щербицкий, который так любил команду, что для неё якобы «всё делалось». «Да ничего не делали вообще! – воскликнул Лобановский. – Кроме квартир и машин. Больше не было ничего. Да, старались делать всё, что можно было. А что было можно? Можно было, повторяю, дать квартиру и машину. Больше ничего нельзя было». И обратил внимание репортёров на то, что говорит так, сравнивая те времена с нынешними: «Вы же понимаете, что изменилась система. Уже живём в совершенно другом государстве, где никто ничего не запрещает. Если есть возможности. И я считаю, что клуб “Динамо” (Киев) и его руководители делают всё, чтобы игроки не думали о каких-то житейских проблемах, а только о футболе. Им созданы абсолютно все условия! Для того чтобы они были не ремесленниками, а творческими людьми, которые бы пытались расти вместе с командой и каждый в отдельности».

В советские времена премия футболисту в 400 рублей считалась очень большой, на неё требовалось найти деньги, в бюджете не заложенные. А в новейшие времена игроки объявленные за победу в важном матче призовые в размере 10 тысяч долларов (это – в дополнение к высокой зарплате!) считают небольшими.

Между тем и при Щербицком с игроков, по мере тогдашних возможностей, снимали все бытовые вопросы. Они получали хорошие квартиры в хороших домах, их детей определяли в детские сады, жён, если требовалось, устраивали на работу; на базу в Конча-Заспу поставлялись самые дефицитные товары и продукты. Власти закрывали глаза на то, что футболисты «Динамо», покупая – за свои деньги – автомобили «Волга», перепродавали их по спекулятивным ценам на Кавказ, неплохо на этом зарабатывали (Анатолий Демьяненко, например, называет автомобильные заработки футболистов «самыми большими»), а для себя приобретали манёвренные «Жигули».

Подробнее других, пожалуй, помнит об организации торговли на базе и об автомобилях Стефан Решко. «Перед праздниками – Новым годом, майскими, октябрьскими – нам завозили икру, которой тогда в магазинах не было, – вспоминал он в интервью киевскому изданию «Сегодня». – Она недорого стоила – 5,50 за баночку. Можно было взять пару баночек красной, чёрной, другой дефицит – прибалтийские шпроты, паштеты. Для жён – французские духи. Плюс где-то раз в год привозили на базу ковры. Каждый мог купить один большой и один маленький. Или приезжал из Совмина человек: “Зима идёт, дублёнки нужны?” – “Да, было бы неплохо”. И нам привозили турецкие дублёнки по 270-300 рублей. Всё это было благодаря тому, что первое лицо страны – болельщик. При Шелесте такого не было. Его “пробить” было тяжелее. Но самое главное благо, которое мы имели, это возможность раз в пару лет покупать машину. В “Динамо” – такого нигде больше в Союзе не было – весь состав ездил на ГАЗ-24. В “Спартаке”, ЦСКА, тбилисском “Динамо” новые “Волги” были у единиц. Они нам завидовали. Но мы ведь и выигрывали почти у всех. За победу в Кубке кубков-75 нам больших денег не дали. Но мы попросили Семичастного, зампредсовмина, чтобы нам дали возможность купить машины. Очередь разбили до весны 76-го. Но когда мы обыграли “Баварию”, Семичастный зашёл в раздевалку, всех расцеловал, передал привет от Щербицкого и заявил: “Все свои вопросы вы решили сегодня на поле”. Как сейчас помню, в 75-м “двадцать четвёрка” стоила 9162 рубля. Но её можно было перепродать в несколько раз дороже и купить новую по номиналу. К слову, мы могли брать совминовские номера, начинавшиеся на “80”, чтобы гаишники не останавливали. А в отношении квартир Щербицкий говорил: “Эти люди заслужили выбрать жильё в любых домах”».

На обсуждении в ЦК вопроса о необходимости предоставления квартиры Евгению Рудакову Щербицкий распорядился выделить ему жильё в совминовском доме на улице Суворова, причём непременно квартиру под номером один: «Рудаков у нас вратарь номер один, пусть и квартира у него будет под первым номером».

Жена Евгения Рудакова Валентина рассказывала, что их дочка поначалу огорчилась: «Квартиры под номером один во всех домах предназначены для дворников, живущих в самом низу, на первом этаже», но потом выяснилось, что дом – тот самый, в котором потом стала жить семья Лобановских, – стоит на сваях и в «первую» квартиру можно добираться на лифте.

Владимир Щегольков из чемпионского состава 1961 года после неудачных попыток заняться тренерским делом приступил к работе в «питании», стал работать в Политехническом институте. Однажды туда по случаю юбилея этого учебного заведения приехал Щербицкий. «Встретились мы, – рассказывал Щегольков, – как старые знакомые, сфотографировались на память. И начальство, видя это, тут же поспешило выдвинуть меня на место директора треста на Печерске».

Валерий Поркуян считает, что равных Щербицкому по любви к футболу среди советских политических деятелей не было. «Однажды Щербицкий, возглавлявший тогда Совет министров Украины, – вспоминает Поркуян время, когда играл в одесском «Черноморце», – находился в Москве и позвонил в Киев сыну. А я как раз заехал к Валерию, с которым дружил, за какими-то остававшимися у него моими вещами. Владимир Васильевич, узнав, что я на следующий день прилетаю в Москву, попросил заскочить к нему в гостиницу “Москва” – в 316-й, как сейчас помню, номер. Может быть, ему нужно было выговориться, но в тот день я много чего интересного услышал – к примеру, как Хрущев его отправил из Киева в Днепропетровск, обвинив в том, что он занимается спортом, а не сельским хозяйством. И многое другое. А в конце разговора Щербицкий спросил: “Может, обратно в ‘Динамо’ вернёшься?” Я вежливо отказался, и Владимир Васильевич меня понял».

После выигрыша киевлянами Кубка кубков и Суперкубка и безоговорочных домашних побед решено было снять о команде, прежде всего о Лобановском и Базилевиче, художественный фильм. Режиссёр Николай Малецкий говорит, что идея создания фильма возникла у Щербицкого. Так, во всяком случае, он понял из разговора с председателем Госкино Украины Василием Большаком. «Диалог, – вспоминает Малецкий их с другим режиссёром, Владимиром Попковым, приход к Большаку, – был афористичным. Он: “Хлопцы, любите Лобановского?” Мы, как голодные волки, сверкнули очами и задохнулись. Он: “Не только вы его любите. Есть ещё один человек...” Мы: “Знаем!” Он: “Вы понимаете, насколько это ответственно?” – “Мы готовы!” – ответили мы в один голос, ошалев от собственной значимости. “Садитесь и давайте конкретно разберёмся: как, что и для чего”».

На роль Лобановского претендовали десятки актёров, но режиссёры, посчитав, что поскольку фильм о совершенно новом подходе к футбольному делу, решили: на экране должно появиться новое лицо. Они остановились на Степане Олексенко из киевского Театра имени Ивана Франко. Знали его Малецкий и Попков очень хорошо. «Образованный, интеллигентный человек, – говорит Малецкий. – Именно таким виделся нам тренер Бушуев, прототипом которого стал Лобановский. Чиновникам из Госкино, однако, казалось, что в Олексенко нет упрямства Лобановского, что он слишком мягок, к нему трудно приклеить ярлык “неудобного человека”, который был у Валерия Васильевича. В Госкино хотели в этой роли видеть кого-нибудь из популярных в то время актёров. Пришлось показать оппонентам “Гамлет” Козинцева, где Степан блестяще сыграл Лаэрта. Больше вопросов не было». Поддержали выбор режиссёров и сам Лобановский, и консультант фильма Михаил Ошемков. Отстояли и других актёров.

Перед авторами фильма (а сценарий писали Вячеслав Винник и известный в советское время спортивный журналист Станислав Токарев) поставили жёсткое условие: не должно быть даже намёков на «договорные матчи», на судей, которые «берут», на подпольный тотализатор и прежде всего на то, что футбол в СССР – профессиональный. «А нам, – вспоминает Малецкий, – хотелось с экрана рассказать о псевдолюбительстве в футболе, о том, что спортсменов эксплуатируют, а спорт политизируют. С этим хотят покончить тренеры с новыми взглядами и на футбол, и на всё, что происходит вокруг него. Василий Большак, обнимая меня, шептал в ухо: “Хлопцы, не лезьте поперёд батьки в пекло!”».

Однажды вели съёмку на стадионе – надо было снять живое дыхание болельщиков. Режиссёры с оператором попросили динамовцев на пару минут задержаться с выходом на поле, чтобы под их видом вышли артисты во главе с Олексенко. Когда «игроки» появились, стадион взорвался привычными аплодисментами и криками – никто не понял, что это артисты. Сцену сняли быстро, и когда «кинокоманда» покидала поле, а динамовцы в таком же порядке выходили на него, трибуны задохнулись от восторга, люди вскакивали с мест с криками «Даёшь двух Лобановских!», «Ура дублю “Динамо”!».

Песню к фильму – «Осколок луны» – написал Юрий Визбор. Он же её и исполнил. Она – фактически о Лобановском:

 
Осколок луны над антеннами колок,
И вновь виражом начинается жизнь.
Ты в сердце своё этот лунный осколок,
Как знак рубежа, навсегда положи.
 
 
Ведь дело мужчин, пересилив тревогу,
Надёжно держать чуть дрожащий штурвал
И молча глядеть на ночную дорогу,
Чтоб компас души верный путь указал.
 
 
Нас грохот турбин постоянно находит,
Чужих городов нам мелькают огни.
От прошлых времён мы, конечно, уходим,
И всё ж, уходя, дорогой, оглянись.
 
 
И в час неудач так неловки движенья,
И кажется вдруг, что уж всё решено,
Что жизнь состоит из одних поражений,
А наши победы забыты давно.
 
 
Вот скрылась луна, как ночная бегунья,
Сквозь тучи видны лишь её миражи.
Но дело всё в том, что придёт полнолунье,
И полная радость, и полная жизнь...
 
 
И быстро бегут, то зимой упрекая,
То в радость неся, где бушует весна, —
Дороги, которые мы выбираем,
Дороги, которые выбрали нас.
 

Последний куплет Визбор дописал уже во время съёмок. Отлучился, по словам Малецкого, на час и пришёл с этим куплетом. Возможно, поэтому он не вошёл в текст, опубликованный в двухтомнике Юрия Визбора.

Малецкий и Попков даже фильм хотели так назвать – «Дороги, которые выбрали нас». Но назвали иначе – «Такая она, игра».

«Злоключения, – рассказывает Николай Малецкий, – начались с показа фильма главному человеку украинского спорта тех лет – Баке. В Госкино вместе с ним приехали человек 15. Смотрим. Я сидел за пультом и имел возможность наблюдать за реакцией руководства. Бака вёл себя как ребёнок: смеялся, кивал... Ну, думаю, сейчас целоваться полезет. Но гаснет экран под песню Визбора, и вдруг слышу жёсткое и нервное: “Что вы нам показали?.. И вообще – для чего вы посадили футболистов на ‘Волги’? Это же раздражает людей. Пускай ездят на ‘Жигулях’ ”, – изрёк министр, резко поднялся и со свитой направился к выходу. Всегда румяный Василий Большак побледнел так, что спрашивать: “А что теперь?” не имело смысла.

Поднимаемся с Володей Попковым и с директором студии Альбертом Путинцевым в кабинет, Большак по “вертушке” звонит в ЦК и спрашивает, что делать. Помощник Щербицкого говорит, что завтра фильм будет смотреть Ельченко. Назавтра всё начинается сначала, но я уже от пульта глаз не поднимаю, успеваю только вытирать мокрые ладони. Опять гаснет экран, Ельченко улыбается, говорит: “Молодцы! Скажу Владимиру Васильевичу” – и идёт к выходу.

В Москве фильм сдали якобы без проблем, но акт приёмки не выдали: дескать, пусть посмотрит Щербицкий. Объясняем, что смотрели Ельченко, Бака, идеологический отдел ЦК КПУ. Но Котов (куратор Украины во всесоюзном Госкино) упёрся: подавай ему мнение первого секретаря. И ещё выяснял, что думает Лобановский. Лобановский, посмотрев, сказал, что “клюквы в фильме почти нет”.

Мнение Лобановского не сработало. В Москве ждали, что скажет Щербицкий. Через два дня после возвращения из Москвы в Киев раздался звонок: “Щербицкий выходил из зала, довольно улыбаясь...”».

Поддержка сильных мира сего? Она была, есть и будет во все времена, при всех режимах. По-разному только «сильные» именуются, но без них – не обойтись. Футбол – социальное явление, шоу, бизнес: всё в одном флаконе. Разумеется, Владимир Васильевич Щербицкий многое старался сделать для того, чтобы лучшая команда Украины как можно чаще становилась лучшей и в огромном СССР. Назвать «неограниченной» поддержку Щербицким, которая, к слову, относилась не только к Лобановскому, а ко всем, кто при нём тренировал «Динамо», не представляется возможным. Она ограничивалась «зоной компетентности», граница которой проходила, образно говоря, по порогу раздевалки футбольной команды: перешагивать через неё не дозволяли никому ни Маслов, ни Лобановский. От власти требовалось создание режима наибольшего благоприятствования: финансы на премии, квартиры и автомобили. В зону ответственности тренеров власть не допускалась. Да она и сама старалась не вмешиваться в спортивные дела. Вернее, её приучили быть такой. Ни Маслов, ни Лобановский перед властью никогда не заискивали. Оба никогда ничего не просили для себя.

Ничего не просил для себя и Константин Иванович Бесков, когда откликнулся поздней осенью 1976 года на просьбу самого «сильного московского мира» той поры, первого секретаря МГК КПСС, члена Политбюро ЦК КПСС В. В. Гришина вернуть «Спартак» в высшую лигу. Не просил, ограничив поддержку команды со стороны власти её содержанием и обговорив принципы невмешательства в тренерскую работу.

На Западе тоже всегда были свои «сильные мира сего». Сильвио Берлускони в «Милане», семейство Аньелли в «Ювентусе»... В Лондоне уже в новейшей истории появился российский олигарх Роман Абрамович, купивший «Челси», нанимавший на работу тренеров и увольнявший их точно так же, как поступали в СССР в тех случаях, когда тренер не добивался с командой успеха.

Свои «сильные» появились в России: Леонид Федун в «Спартаке», Сергей Галицкий в «Краснодаре»... А разве не «сильные мира сего» братья Суркисы, благодаря которым возродилось киевское «Динамо», или Ринат Ахметов, поднявший «Шахтёр» на невиданную прежде для этого клуба высоту?..

И все они, что на Западе, что в России, оказывают нанятым специалистам огромную поддержку, ограниченную лишь тренерскими условиями невмешательства в их дела. До поры, правда, до времени.

Глава 25
ПЕЛЕНА ЛЖИ И ПЕРЕСУДОВ

«Таких людей, как Лобановский, – говорил известный тренер Виктор Прокопенко, – после смерти обычно окутывает пелена лжи и пересудов». Остаётся только пожалеть о том, что воспоминания об ушедших людях часто отличаются «безнадзорностью и безответственностью». «Иногда, – с печалью говорил Александр Ширвиндт, – в них встречается не просто небрежность, а враньё. И трудно поймать за руку, потому что чем больше проходит времени, тем меньше остаётся очевидцев. Иногда хочется сказать: “Подождите, я это знаю, я это видел, я при этом присутствовал”, чтобы немножечко остудить это оголтелое враньё».

Без упоминания об этом не обойтись. Хотя бы ради того, чтобы выдумки, несуразности и глупости не «застряли» в памяти тех, кто интересовался и продолжает интересоваться футболом вообще и киевским «Динамо» и Валерием Лобановским в частности.

Выдумки о Лобановском конструировались не на принципах точности изложения фактов, а в полном соответствии с тем, что намеревались преподнести читателям их авторы. Случались порой просто казусные вещи.

Вот несколько примеров.

21 февраля 1990 года на страницах «Литературной газеты» Аркадий Галинский статью «Играют руководители», размешенную под рубрикой «Заметки об антифутболе», начинает так:

«Когда В. Лобановский стал тренером и команда “Днепр” на третьем году его работы в ней стала решительно пробиваться в высшую лигу, я предложил писателю Аркадию Арканову совершить со мной путешествие в автобусе “Днепра” по маршруту Днепропетровск – Кишинёв – Одесса – Днепропетровск (предварительно согласовав, конечно, всё это в команде). В результате Арканов поместил в журнале “Юность” очерк, в котором предсказывал Лобановскому завидную тренерскую судьбу. В очерке, правда, не упоминалось, что наше турне оказалось короче запланированного: в Одессе мы сели в московский самолёт, ибо матч “Черноморец” – “Днепр” решили не смотреть...»

И дальше Аркадий Романович рассказывает, почему Арканов и он в 1971 году не остались в Одессе смотреть матч между «Черноморцем» и «Днепром». «Когда мы, – поведал Галинский, – ехали в автобусе “Днепра” из Кишинёва в Одессу, футболистов в дороге проинформировали о распоряжении Спорткомитета УССР, которое заключалось в том, чтобы “Черноморец” матч проиграл».

Днепропетровская команда на момент игры в Одессе обеспечила себе право на переход в высшую лигу. Точно так же, как и его конкурент в борьбе за первое место в турнире лиги первой – московский «Локомотив», который в тот же день принимал дома «Крылья Советов» из Куйбышева. В случае побед «Днепра» и «Локомотива» обе команды набрали бы по 63 очка и пришлось бы учитывать разницу забитых и пропущенных мячей – основной (после очков) показатель, определяющий победителя. На момент заключительного тура разница эта у «Днепра» была +51, у «Локомотива» +48. Простая арифметика: победа «Днепра» в Одессе со счётом 1:0 заставляла «Локомотив» для завоевания «малых золотых медалей» забивать «Крыльям» пять безответных мячей, 2:0 «потребовали» бы шесть мячей, 3:0 – семь...

Всем наблюдателям за исходом борьбы в первой лиге было ясно: «Днепр» своего не упустит и у «Черноморца» (который ни подняться в таблице с третьего места в случае выигрыша не сумел бы, ни опуститься в случае поражения ниже) непременно выиграет.

Неясно лишь, в каком виде в «Днепр» поступило «распоряжение Спорткомитета УССР», предписывавшее «Черноморцу» (а в «Черноморец» – поступило?..) проиграть, о чём упоминает Галинский. Срочной телеграммой, доставленной фельдъегерем, догнавшим передвигавшийся между Кишинёвом и Одессой автобус на мотоциклете? Пересказом содержания документа по телефону (в те времена, правда, мобильной связи не существовало)? Почтовым голубем?..

Но любопытно даже не это, а та версия той же истории, которую Аркадий Арканов в интервью газете «Спорт-экспресс» в 2012 году назвал «смешной». Оказывается, Арканов никуда с Галинским из Одессы не улетал и на матче «Черноморец» – «Днепр» присутствовал.

«Лобановский, – рассказал Арканов, – знал: “Крылья” получили указание проиграть. Ситуация безнадёжная. Но он провёл всех. Я прилетел (а как же автобус, в котором Галинский путешествовал вместе с Аркановым? – А. Г.) в Одессу, пришёл в его номер. Лобановский спрятал меня за портьерой, а сам пригласил на разговор тренера “Черноморца”. Тот садится за стол: “Валерий Васильевич, я вас поздравляю с выходом в высшую. Завтра играть против вас будем, но саблю уберём”. Мне Лобановский потом сказал коротко: “Обстановка будет благоприятная”. Далее он протягивает помощнику конвертик и посылает в Москву – раздать лучшим игрокам “Крыльев” по 250 рублей. Чтобы бились с “Локомотивом” всерьёз. То, что теперь зовётся “стимулированием”.

Самое главное из сценария Лобановский от меня скрыл, хотя посадил на скамейку “Днепра”, чуть позади себя. 18.00 – начало матча. Играют минуты две. Арбитр свистит – на поле выбегают пионеры. Читают стихи, поздравляют “Днепр” с повышением в классе. Даже галстуки кому-то повязали. На это уходит минут пятнадцать. Матч возобновляется. Я пока ничего не понимаю. Вскоре на стадионе Черноморского пароходства вырубается электричество. За время, что чинят, в Москве завершается первый тайм. И становится известно: “Крылья” ведут 1:0. А в Одессе по нулям. Матч-то не начинался толком. И когда начался второй тайм, в Куйбышеве матч закончился (на самом деле играли в Москве! – А. Г.). В итоге “Днепр” спокойно выиграл 3:1, а “Локомотив” с трудом сравнял счёт. Лобановский взял первое место. Светился от того, как его ловушка сработала. Комбинация удалась. Я вот не знаю – это неспортивно или маленькая хитрость? Жульничеством это не назвал бы. Лобановский перехитрил условия, в которых оказался».

История действительно «смешная», прав Аркадий Михайлович. Как не посмеяться, если один Аркадий – Галинский – утверждает, что они с Аркановым на игру в Одессе не остались и вместе улетели в Москву, а другой Аркадий – Арканов – в подробностях рассказывает, как он прятался за портьерой в номере Лобановского, а потом сидел на скамейке «Днепра»? Разве не весело, когда Арканов говорит о том, что он «прилетел в Одессу», а Галинский утверждает, что они приехали в город на автобусе днепропетровской команды?

И совсем становится смешно, – ну, что поделать, писатель, тем более сатирического жанра, он и есть писатель! – когда Арканов пытается заставить читателя всерьёз поверить сюжету с «портьерой» и с «приглашением на разговор» одесского тренера (им был на момент завершения сезона Анатолий Зубрицкий) в гостиничный номер коллеги из гостевой команды, не говоря уже о совершенно анекдотичном варианте с пионерами, выбежавшими на поле уже после того, как игра началась, и с вырубившимся электричеством.

Несведущий человек, можно предположить, на всё это легко купится. Сведущий же удивится, поскольку: а) «Днепр» к 20-й минуте матча, вовремя, стоит заметить, начавшегося, вёл со счётом 3:0 (первый гол гости забили на 3-й минуте – это к ремарке «в Одессе по нулям») и б) сразу по завершении одесского матча футболисты «Днепра» не знали, как завершилась встреча в Москве: они отправились в раздевалку и молча сидели в креслах. Обрадовались и бросились обниматься лишь после того, как спустя несколько минут после победной игры в раздевалку быстрым шагом зашёл Лобановский и сказал: «В Москве “Локомотив” сыграл вничью. Поздравляю всех! Малые золотые – ваши!»

«В Кувейте, – рассказывает в интервью газете «Спорт-экспресс» Савелий Мышалов (ни разу за три года у Валерия Васильевича там не побывавший), – Лобановский мало двигался. Условия у него были как у падишаха. Завтрак доставляли на подносе прямо к бассейну. И рюмочка прилагалась, как я понимаю».

«Падишах»... На завтрак у Лобановского (и не только в Кувейте – везде) были молочные продукты, каша, иногда сосиска. Завтракал он в Эль-Кувейте на вилле за столом на кухне. Бассейна на территории виллы не было вовсе. Лобановский, и это опять же может подтвердить каждый, кто тренера знал, никогда, ни при каких обстоятельствах не позволял себе выпить что-то алкогольное даже днём, за обедом, не говоря уже об утренней поре.

«В мою бытность главным редактором издательства “Физкультура и спорт”, – рассказывает журналист Валерий Винокуров, – у нас вышла книга Лобановского. Заехав за авторскими экземплярами, он сразу зашёл ко мне в кабинет: “Пришёл тебя поблагодарить”. – “Это мы тебе благодарны, – ответил я, – за то, что принёс рукопись нам, а не в другое издательство”. – “Да не в этом дело, – продолжил он, – а в том, что ты ничего в ней не вычеркнул. Ничего из того, где я с тобой спорил и возражал тебе”. – “Как же я мог! Ведь ты же не можешь ничего вычёркивать из моих статей!” Всегда скупой на проявление эмоций, уходя, он не ограничился рукопожатием, как бывало прежде. Мы обнялись. Словно бы предчувствуя, что больше не увидимся».

Оставлю за скобками целенаправленную травлю Лобановского, выбранного им и его единомышленниками направления, травлю, одним из самых активных участников которой был Винокуров. Позволю себе внести ясность относительно сказанного Валерием Изидоровичем. Я был литературным помощником Лобановского. Книгу «Бесконечный матч» мы делали вместе по инициативе директора издательства Василия Жильцова. Начну с того, что после выхода книги в свет (весна 1989 года) Лобановский никогда не приезжал в издательство «Физкультура и спорт» за авторскими экземплярами. Не уверен, признаться, что он вообще знал, где находится это издательство. Авторские экземпляры, а также несколько дополнительных пачек с книгами я привёз к себе домой, откуда их, как только представился случай, забрали возвращавшиеся в Киев на микроавтобусе сотрудники административной группы киевского клуба. Кроме того, «Бесконечный матч» не есть полемика с каким-то отдельным журналистом. В процессе работы над книгой и близко не возникал вопрос о том, что Лобановскому с кем-то надо спорить и кому-то возражать. Редактором книги была Вера Шабельникова, с которой оперативно решались все вопросы и по просьбе которой вносилась минимальная, чисто редакторская правка. Н, наконец, странноватым, мягко говоря, выглядит «предчувствие» Винокурова, будто бы обнявшегося с Лобановским, о том, что они больше не увидятся – в 89-м до кончины тренера оставалось тринадцать лет...

А вот ещё хлеще. Лобановскому, сообщил в интервью газете «Спорт-экспресс» Герман Зонин, «Юрка Морозов перевёз все мои конспекты. По ним работал... С какого-то момента Лобановский работать перестал – только стоял на балконе, покрикивал оттуда. Взял Морозова к себе в комплексную группу...».

И этому пассажу прочитавшие его поверят. А как не поверить? Ведь не человек же с болельщицкой улицы говорит, а тренер, приводивший в 1972 году луганскую «Зарю» к чемпионскому титулу.

Какие «конспекты» мог перевезти Лобановскому «Юрка Морозов»? И – когда?

Во-первых, Морозов по праву, в отличие от Зонина, считался одним из крупнейших в нашей стране специалистом по организации тренировочного процесса с привлечением в него достижений спортивной науки.

Во-вторых, в сборной СССР Морозов стал работать с Лобановским в 1975 году, до этого они близко знакомы не были. А в 1975-м киевское «Динамо» под руководством Лобановского и Базилевича выиграло европейский Кубок кубков и чемпионат Советского Союза (годом раньше чемпионат и Кубок страны), полным составом входило в национальную сборную. Герман Зонин же в 75-м с огромным трудом удержался с «Зенитом» в высшей лиге советского чемпионата, заняв четырнадцатое место из шестнадцати. Сложно представить, как Лобановский теребит «Юрку Морозова» и просит его привезти в чемпионскую команду, заставившую в те годы заговорить о себе футбольную Европу, в том числе и благодаря современным методам ведения тренировочного процесса и построения игры, конспекты тренера, команда которого едва не вылетела в первую лигу, и наконец-то приступить к работе по этим конспектам. И уж тем более невозможно представить Лобановского, стоящего на балконе, покрикивающего с верхотуры, и Морозова, всегда с Лобановским тренировавшего сборную СССР, в комплексной группе.

Не мог Герман Семёнович, один из главных «Мюнхаузенов» отечественного футбола, не поведать и о своей «лепте», внесённой в дело появления Лобановского на тренерской скамейке «Динамо». Для начала он рассказывает о том, как прямо на взлётной полосе (неизвестно вот только, на каком аэродроме) его запихивали в чёрную «Волгу» и везли на аудиенцию к Щербицкому. «Щербицкий, – говорит он, – даже звал меня возглавить “Динамо”, но я отказался, когда он сказал, что для меня снимает Севидова. Я на живое место ни за что не пошёл бы».

Рассказывает Зонин и о том, как после матча последнего тура чемпионата СССР «Днепр» – «Заря», в котором его «Заря» обыграла «Днепр» (2:1), они втроём – Олег Александрович Ошенков, возглавлявший тогда отдел футбола украинского Спорткомитета, Лобановский и Зонин – сидели в гостинице, и Ошенков сказал: «Я без вас, Герман Семёнович, в Киев возвращаться права не имею!» А Зонин, по его словам, в ответ принялся нахваливать Лобановского, сидевшего рядом: «Он, дескать, и моложе, и рисковать ещё имеет право. В отличие от меня. Так и увезли его в Киев».

Герман Семёнович не уточняет, к сожалению, что было раньше: запихивание в чёрную «Волгу» и отказ от работы в киевском «Динамо» на аудиенции у Щербицкого (о факте которой, к слову, не мог вспомнить ни один из помощников Владимира Васильевича) или же отказ Ошенкову, «не имевшему права» возвращаться в Киев без Зонина.

По части переданных Лобановскому «конспектов» Зонин не одинок. В октябре 2001 года, после выхода очередного номера журнала «Огонёк», я позвонил Лобановскому и поинтересовался, почему он мне никогда не рассказывал о том, как пришёл к своим тренерским идеям: мы бы могли использовать это в книге «Бесконечный матч».

– Ты сейчас о чём? Поясни, – попросил Лобановский.

Я прочитал ему, не называя источник, отрывок из интервью Владимира Маслаченко, опубликованного в «Огоньке».