Текст книги "Лобановский"

Автор книги: Александр Горбунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

На чемпионат мира в Испанию сборная СССР попала, стоит напомнить, выиграв отборочный турнир в группе, в которой вместе с ней выступали команды Чехословакии и Уэльса. Последний отборочный матч советские футболисты проводили 29 ноября 1981 года в Братиславе против сборной Чехословакии. Очки гостям уже не были нужны. Хозяевам же, для того чтобы получить путёвку на чемпионат мира, вполне хватало одного очка. Матч завершился вничью – 1:1 (на гол Олега Блохина, забитый на 14-й минуте, ответил на 35-й чехословацкий защитник Воячек), и Уэльс открыто обвинил Москву и Прагу в сговоре. Офицер КГБ Валерий Балясников, сопровождавший команду, косвенно подтвердил, что сговор был. «Вызывает меня руководство, – рассказывал он на страницах журнала «Матч». – Следует примерно следующий диалог: “Вы летите с командой? – Да. – Нужно сыграть вничью. – А я при чём? – При том”. Комментарии, как говорится, излишни. До матча решил ничего не предпринимать, ни с кем не разговаривать – думал, обойдётся без меня. Сижу на трибуне, стадион переполнен. Наши, как назло, играют очень хорошо. Блохин, Буряк, Гаврилов, Дараселия, Шенгелия – состав самый боевой. На 14-й минуте Блохин забивает гол. Ну, думаю, если так дальше пойдёт – задание мне не выполнить. Пришлось спуститься к скамейке запасных... Сыграли 1:1».

В самолёте, летевшем в Москву, сокрушался телекомментатор Николай Николаевич Озеров. Переживал, что его не предупредили о ничейной договорённости – проинформировали только постфактум: «Я бы иначе построил репортаж!»

В разговоре с журналистом Дэви Аркадьевым Лобановский привёл пример из чемпионата СССР: «Динамо» (Киев) играет в Ленинграде. Ничья – и «Зенит» призёр, а киевское «Динамо» – чемпион: «Вот вы, как педагог, скажете игрокам: “Да нет, надо играть! Лучше лишимся чемпионского звания, но будем рисковать, биться за победу...” А игроки что? Дураки, что ли? Да нет, конечно... Дело в том, что иногда это делается без тренера, который порой и повлиять на эти вещи не может. Всё это было, есть и будет! Ничего нельзя сделать. И повлиять на это никто не может. И тренер бывает бессилен. Не хотят одни, хотят другие, третьи...»

Практицизм Лобановского неразрывно связан с таким понятием, как стратегия. Лобановский разделял её на несколько видов – стратегия турнира, стратегия матча, стратегия эпизода – и в работе своей строго придерживался законов, связанных с этим понятием. Основной из них – игра против каждого конкретного соперника с предельной для себя выгодой: с учётом турнирной ситуации, места проведения встречи, состояния противника, собственных – на данный конкретный момент – командных и индивидуальных возможностей, значимости следующего матча, логистики необходимых передвижений (автобус, поезд, самолёт).

Практицизм, по Лобановскому, – свидетельство силы, а не слабости. Команда, умело владеющая методами, присущими практицизму, практически всегда диктует свои условия на футбольном поле. Она, будучи отменно подготовленной физически, в состоянии либо, выложившись полностью, подавить соперника всей своей мощью, либо сыграть с предельной осторожностью, граничащей с расчётливостью, затратив минимум усилий. Считается, что осторожная, расчётливая игра не нравится публике. Ещё как нравится, если она приносит желанный результат в турнире.

Договорные же матчи, на мой взгляд, – это доказанные, подтверждённые неопровержимыми фактами деяния, связанные с финансовым обеспечением услуг футболистов и тренеров. Все остальные разговоры о договорных матчах – художественная самодеятельность.

За истину выдаётся чья-то давняя выдумка: дескать, по указанию первого секретаря ЦК компартии Украины Владимира Щербицкого украинские клубы «обязаны были дома играть с киевлянами вничью, а в Киеве проигрывать». Так пишет в «Советском спорте» журналист Геннадий Ларчиков и утверждает, что только первый выигранный командой «Динамо» (Киев) чемпионат СССР – в 1961 году – «не вызывает подозрений», а все остальные, в которых с «Динамо» побеждали тренеры Виктор Маслов (трижды), Александр Севидов (один раз) и Валерий Лобановский (восемь) – подозрения вызывают. И как, действительно, не подозревать чемпионские титулы, завоёванные, к примеру, «Динамо» при Маслове в 1966, 1967 и 1968 годах? Мыслимое ли дело, команда мало того что три года подряд выигрывала чемпионаты СССР, так она ещё и полностью всех соперников превосходила по всем показателям. В 110 матчах, проведённых масловским «Динамо» в эти годы, оно 65 раз побеждало и лишь в восьми встречах (за три года!) проигрывало, а в 74 играх (67 процентов от общего количества) не пропустило ни одного мяча. Разве не подозрительно?

Если же серьёзно, то вброшенная некогда «утка» об «указе Щербицкого» «летает» и по сей день.

«В один из мартовских дней 1968 года, во время предсезонных сборов команд и судей в Сочи, – пишет в книге «Футбол оптом и в розницу» бывший арбитр Марк Рафалов, – мы с известным судьёй Сергеем Алимовым решили навестить парную гостиницы “Интурист”. Одновременно с нами туда пожаловали знаменитый тренер Олег Ошенков и харьковский арбитр Юрий Сергиенко. Видимо, хороший пар и последовавшее затем обильное застолье расслабляюще подействовали на наших друзей. Под большим секретом нам сообщили, что на днях в Киеве состоялось совещание тренеров украинских клубов, представленных в высшей лиге. От имени и по поручению одной из организаций, считавшей себя “умом, честью и совестью нашей эпохи”, участникам “тайной вечери” было предписано безоговорочно при выездах в Киев жертвовать “старшим братьям” по два очка, а у себя дома дозволялось (и то только при благоприятных обстоятельствах) изобразить ничью. Став обладателями подобных секретов, мы с повышенной заинтересованностью ожидали дальнейшего хода событий. Нет, не обманул нас Олег Александрович. С “Черноморцем” киевляне сыграли 4:2 и 2:2, с “Шахтёром” – 3:2 и 1:1, с “Зарей” – 2:0, и получалось, что ещё в марте, до начала чемпионата страны, в сейфе киевлян уже лежало ДЕВЯТЬ очков!»

Можно ведь, во-первых, и по-иному повернуть: партийные власти Украины своим «решением» заведомо лишили киевское «Динамо» 25 процентов очков, фактически «запретив» им выигрывать все матчи у украинских команд. Во-вторых, получается – по Рафалову – так, что до 1968 года никаких «указов» подобного рода не было, и, значит, с команды Маслова времён 1966 и 1967 годов снимаются все подозрения. И, наконец, группа наблюдателей во главе с Рафаловым с радостью убедилась в том, что их «не обманули», но не стал Марк Михайлович по каким-то причинам уточнять, что вничью «Динамо» сыграло с «Шахтёром», «Зарей» и «Черноморцем» на своём поле, причём произошло это в начале чемпионата (в Кировабаде и Баку в первых турах тоже были ничьи), когда была заметна «стартовая пробуксовка» киевлян, а выиграло у этих же команд в гостях, когда набрало ход и когда киевлян остановить было невозможно.

Не оперирует Рафалов и ещё одной немаловажной деталью. В том же 1968 году киевское «Динамо» встречалось в чемпионате и с московскими клубами, коих было пять. Так вот, в матчах с ними киевские футболисты набрали ровно 75 процентов очков – столько, сколько якобы требовали для «Динамо» украинские партийные власти от своих команд, причём с ЦСКА, «Спартаком» и «Торпедо» киевский клуб сыграл по «заданной» схеме – победа дома и ничья в гостях, – с «Динамо» победы разделил, а у «Локомотива» обе встречи выиграл. Так что московские команды вложили в «сейф киевлян» в общей сложности 15 очков из 20 разыгрывавшихся.

И вот так, с цифрами наперевес, можно пройтись по всем «подозрительным», по мнению недоброжелательно настроенных по отношению к киевскому «Динамо» «знатоков», чемпионатам Советского Союза, в которых команда из столицы Украины, к их нескрываемому неудовольствию, побеждала. Странное совпадение, но основными распространителями сведений, ничего общего с тем, что и как происходило на самом деле, стали телекомментаторы.

«В своё время на Украине, – говорил, например, на страницах «Советского спорта» Владимир Перетурин, – был приказ по команде Лобановского: все украинские команды должны отдавать игры в Киеве и сводить вничью домашние матчи». «Сегодня, – вторит Перетурину его молодой коллега Василий Уткин, – никто не спорит с тем, что делёж очков с киевлянами всеми украинскими клубами по принципу “ничья дома – поражение в гостях” является фактом. Тому очень много есть самых разнообразных свидетельств, их давно устали опровергать».

Даже такой вроде бы серьёзный телекомментатор, как Геннадий Орлов, сам в футбол, в отличие от подавляющего большинства своих коллег, на относительно серьёзном уровне поигравший, не удержался от ретрансляции явной выдумки. «Механизм выведения киевского “Динамо” на верх турнирной таблицы, – заявил он на страницах «Советского спорта», – был разработан ЦК компартии Украины во главе с Владимиром Щербицким. Его первый секретарь (кого – его? ЦК? Щербицкого? – А. Г.) обзванивал коллег из Луганска, Донецка, Харькова, Днепропетровска и Одессы. В трубку он наговаривал примерно следующее: “Динамо” – наш республиканский флагман, надо помочь. Давайте у вас дома сыграем вничью, а в Киеве на равных. Чемпионат начинается, а у “Динамо” уже есть очки в запасе».

В тех сезонах, что киевским «Динамо» руководил Лобановский, его команда лишь в пяти случаях из восемнадцати отбирала у клубов Украины 75 процентов (и более) очков и четыре раза при этом становилась чемпионом СССР! Московские же команды за эти годы киевляне лишали 75 процентов (и более) очков шесть раз. Что ж: Щербицкий и в Москву звонил и диктовал условия московским начальникам?..

В среднем же у клубов Украины киевское «Динамо» набирало за сезон 66,8 процента очков, у московских – 64,4 процента, у всех остальных – 67,4 процента. «Джентльменский набор» обвинителей киевского «Динамо» вообще и Лобановского в частности – «приказ Щербицкого», «победа дома – ничья в гостях», «нечестно выигранные чемпионаты...». «Все знали, – писал Аркадий Галинский, создававший из выдуманных им пазлов любую конструкцию, – что остальные украинские команды высшей лиги – “Шахтёр”, “Днепр”, “Черноморец”, “Металлист”, “Заря” – отдавали динамовцам Киева потребные им для чемпионства очки... Давно уже пора сказать, что эта команда, повторяю, команда, а не её игроки, была нечестной. А в период, о котором у нас идёт речь (когда динамовцев тренировал Лобановский. – А. Г.), особенно нечестной, потому что отбирала по повелению сверху, из украинского ЦК, очки у целой группы сильных команд республики».

«Меня, – говорил мне Лобановский, – всегда забавляют досужие домыслы о том, что, дескать, с украинскими командами киевское “Динамо” набирает столько очков, сколько ему нужно, оставляя соперникам жалкие крохи. Свои изыскания авторы подобных утверждений иногда публикуют в виде статистических сведений, так, между прочим, под видом “неофициального чемпионата Украины”. Странно, но после сезона 1987 года, когда “Шахтёр”, “Днепр”, “Металлист” отобрали у нас восемь очков из двенадцати возможных, информация об этом факте на страницах печати не комментировалась. Легко, между прочим, подсчитать, что, если эти восемь очков приплюсовать нам, место наше в турнирной таблице было бы следующим за “Спартаком”. Поиски несуществующего точно так же отравляют жизнь футбола, как и случающиеся ещё неспортивные моменты реальные...»

Глава 24
ЛОБАНОВСКИЙ И ЩЕРБИЦКИЙ

Эпизоды, детали, ситуации, крупные события, имевшие отношение к киевскому «Динамо» вообще и к Лобановскому в частности и прямо или косвенно связанные с именем Щербицкого, разбросаны по книге, но любовь Щербицкого к футболу, его участие в футбольной жизни Украины и уважение к Лобановскому заслуживают, на мой взгляд, отдельной главы.

Без соседства с именем Щербицкого киевское «Динамо» времён Лобановского в новейшие времена практически не упоминали, акцентируя внимание публики на том, что только поддержка и покровительство партийного секретаря и позволили, дескать, Лобановскому добиться того, что он в футболе добился.

Стоит, думается, в связи с этим заметить, что Щербицкий, высокопоставленный болельщик, в тренировочный процесс динамовской команды никогда не вмешивался, игровыми построениями не занимался, на поле, понятное дело, не выходил, но всё, что необходимо, делал для того, чтобы «Динамо» – тренеры, футболисты, обслуживающий персонал – не знало никаких проблем в том, что имело отношение к обеспечению жизнедеятельности клуба.

Клуба как такового, в привычном на Западе, а в новейшие времена и на постсоветском пространстве значении, ещё не было, а «президент» у него фактически был – Владимир Щербицкий. Президент идеальный – понимание сути спорта, невмешательство в профессиональные футбольные дела, постоянная помощь, фантастическое терпение, высочайшая степень доверия тренеру, которого Щербицкий считал выдающимся специалистом.

«Динамо» при Щербицком – как и сборная СССР, к которой Щербицкий никакого отношения не имел, – выигрывало и проигрывало. И не в Щербицком дело, когда речь идёт о турнирных результатах. Лобановский в любой другой советской команде оставался бы Лобановским, что, к слову, подтверждает тот уровень, на который тренер вывел киевское «Динамо» уже после возвращения из Кувейта: ни страны прежней уже не было с её правилами и устоями, ни Щербицкого.

Он вовсе не чувствовал себя в новой жизни чужим, не понимавшим, что изменилось за время его отсутствия, удивлявшимся переменам и растерявшимся. Из новых обстоятельств, доселе неведомых, Лобановский, уехавший в 1990 году из одной страны и вернувшийся через шесть лет в другую, извлекал пользу. Не для себя (для себя он никогда ничего не извлекал и ни у кого ничего не просил) – для футбола.

Рычаги управления футболистами кардинально изменились. Воинскую часть на Подоле, куда ссылали провинившихся, заменили прописанные в контрактах игроков штрафы и сохранившаяся из прежних времён возможность перевода в резервный состав. И безоговорочная вера футболистов Лобановскому тоже осталась. Вернее, после возвращения из Кувейта ему удалось обратить игроков в свою веру. Веру осознанную, не из-под палки.

Но – дело и в Щербицком, если говорить о продуманной помощи команде, представлявшей республику не только в стране, но и в Европе. Важными для «Динамо» делами Щербицкий занимался сам и требовал, чтобы ими занимались курировавшие команду люди – не потому, что этого требовала его болельщицкая душа, заставлявшая его конспектировать матчи, на которых он бывал, а потому, что он прекрасно осознавал степень воздействия на людей игры и результатов киевской команды.

«Владимир Васильевич, – говорил помощник Щербицкого Константин Продан, – понимал, что спорт – это политика, а футбол, благодаря его воздействию на настроения миллионов, заслуживает постоянного внимания первых руководителей республики. В этом отношении В. В. был и навсегда останется яркой личностью, которая вошла в историю украинского футбола, его действия в этом отношении достойны всяческого подражания».

При неудачах «Динамо», когда некоторые люди из окружения Щербицкого, желая потрафить начальнику, принимались чихвостить Лобановского и футболистов, Владимир Васильевич обрывал их на полуслове и настаивал на том, чтобы они уделяли команде ещё большее внимание.

Леонид Кравчук, первый президент Украины, при Щербицком работавший в ЦК КПУ и возглавлявший отдел агитации и пропаганды, говорит, что Владимир Васильевич «знал команду и её проблемы в деталях». По его словам, «учитывая менталитет партийно-государственной системы, даже если бы он ничем не занимался, а был только болельщиком и посещал игры, одно это заставило бы всех остальных всё делать для “Динамо”».

Твёрдость Лобановского была сродни твёрдости Щербицкого. Оба – прирождённые лидеры. Хорошо знавший Щербицкого академик Николай Михайлович Амосов всегда уважал его и называл «приличным человеком», «человеком идейным», ничего себе лично не хапавшим и не обогащавшимся. Щербицкий, например, спокойно «пропустил» дерзость тренера в ответ на вопрос о том, почему не играют или играют мало «выдернутые» из Днепропетровска Литовченко и Протасов.

Было это так. «Многие кадровые решения в “Динамо”, – вспоминает Леонид Кравчук, – принимались Щербицким. По предложению Лобановского. Первый секретарь тренера лично знал, часто ему звонил, они встречались. Однажды в моём присутствии Щербицкий говорит: “Валерий Васильевич, ну как это так, из ‘Днепра’ взяли людей, они лавку у вас протирают, а мне звонят, спрашивают, зачем я обезглавил днепропетровскую команду”. Лобановский посмотрел на него и отвечает: “Владимир Васильевич, когда вы ведёте политбюро, я вам советую?” Мне стало плохо. Щербицкому никто ведь никогда не возражал, тем более в такой форме! Но Первый неожиданно замолчал. А Лобановский продолжает: “За команду и за игру отвечаю я, а не ЦК. Мне и решать”. Щербицкий улыбнулся и выдал: “Наверное, ты прав”».

После этого Лобановский с Кравчуком отправились в кабинет Кравчука, и Валерий Васильевич спросил: «Я не очень резко возразил?» – «Да нет, – ответил пришедший в себя Кравчук. – Надо же кому-то говорить правду. Вам это сказать легче, чем сотруднику аппарата».

Перебрались Литовченко и Протасов из Днепропетровска в Киев по настоянию Лобановского и при поддержке Щербицкого, без участия которого этот переход вполне мог бы и не состояться. Леонид Кравчук вспоминает, что когда решался вопрос с Литовченко и Протасовым, ему незадолго до полуночи звонил домой «глава днепропетровского обкома Качаловский и чего только не наговорил! Вы, мол, такие-сякие, хотите обезглавить “Днепр”, но я никого не отдам! Человек просто вышел из себя». Кравчук, по его словам, спокойно Качаловского выслушал и предложил ему позвонить Щербицкому и всё это повторить. А потом спросил: «Или мне передать ему ваши слова?» Качаловский моментально остыл и пошёл на попятную: «Нет-нет, не надо!»

Вполне возможно, что кто-то из Днепропетровского обкома партии и звонил Кравчуку по поводу перехода Литовченко и Протасова в киевское «Динамо», но вряд ли звонившим был Евгений Викторович Качаловский. Он возглавлял Днепропетровский обком в течение семи лет, с 1976 по 1983 год, потом был назначен первым заместителем председателя Совета министров УССР, а Литовченко и Протасов перебрались в киевское «Динамо» лишь в 1988 году.

«Не хапавший» и «не обогащавшийся», по определению Амосова, Щербицкий служил примером честности для всех, кто работал рядом с ним. Поверить в это из дня сегодняшнего невозможно (да из тогдашнего, наверное, – тоже), но Яков Петрович Погребняк, 16 лет курировавший на посту секретаря ЦК КПУ торговлю, ни разу бесплатно не пообедал ни в одном из киевских ресторанов. В служебной квартире председателя Совета министров Александра Ляшко стояли устаревшие казённые мебельные гарнитуры с инвентарными номерами. Министр торговли УССР Владимир Старунский говорил Погребняку, что как-то предлагал Ляшко дефицитные товары, но Александр Павлович ответил: «Не надо, я сам разберусь!»

В Киеве шутили: когда, дескать, Лобановский приходил к Щербицкому, Щербицкий встречал его со своим мнением, а когда Лобановский уходил, у Щербицкого было мнение Лобановского.

Щербицкий и Лобановский относились друг к другу с уважением. Щербицкий любил Валерия Васильевича и высоко ценил его человеческие и профессиональные качества. Никогда напрямую не звонил Лобановскому. Лобановский, соблюдая дистанцию («открывал дверь ногой в его кабинет» – измышления), никогда не обращался к Щербицкому через головы тех, кто работал рядом с руководителем республики и в любой момент мог доложить ему о том, что Лобановский просит о встрече. Встречи, надо сказать, были нечастыми.

Щербицкий всегда поздравлял Лобановского с днём рождения. Присылал подарки. Ваза, подаренная Щербицким, до сих пор в квартире Лобановских. Как и портрет Щербицкого, переданный Лобановскому охранниками Владимира Васильевича после его смерти.

После десятого места «Динамо» в 1984 году в Киеве моментально понеслось: немедленно уволить, поставить нового, оздоровить. Сразу же нашлись добрые люди, которые стали лоббировать на партийном украинском верху своего протеже, нещадно при этом понося Лобановского. На заседании секретариата ЦК украинской компартии в конце 84-го обсуждался вопрос о киевском «Динамо». Щербицкий предложил выступить всем собравшимся и внимательно, ни разу не перебив, их выслушал. Большинство предлагало заменить Лобановского. Звучали имена возможных преемников, в том числе, конечно же, и Бышовца, основательно потрудившегося на лоббистской ниве. Вывод Щербицкого был кратким: «За команду спрошу с вас со всех, а тренером “Динамо” будет Лобановский, которому вы все должны помогать. Вопрос закрыт».

«К Лобановскому, – рассказал журналисту Дэви Аркадьеву многолетний помощник Щербицкого Константин Константинович Продан, – у Владимира Васильевича было отношение, я бы сказал, тоже профессиональное. Как и к футболу в целом. Помню, что на Лобановского из-за его сложного характера, подчас упрямства и негибкости как личности, как тренера киевского “Динамо”, неоднократно жаловались кураторы команды: “С ним работать невозможно”, “Надо найти нормального, коммуникабельного”, – говорили Щербицкому. Одним словом, им хотелось найти такого, чтобы сидел, раскрыв рот, слушал и выполнял их указания. На сей счёт Владимир Васильевич тоже говорил: “Хорошо, вы поищите, может быть, найдёте лучшего. Но я считаю, что мы ценить должны не по тому, приятен он вам или неприятен, а давать оценку работе по результатам. Каковы результаты! Лобановский в футболе личность действительно яркая!” Так что Владимир Васильевич всячески нивелировал негативные отношения и к футболу, и к киевскому “Динамо”, и к Лобановскому. Будь то в ЦК или на уровне города, да, впрочем, и на всех других уровнях В. В. Лобановского защищал. И слава богу. Потому что время подтвердило правоту Щербицкого».

«Сказать, что В. В. любил футбол, был искренним почитателем этого замечательного вида спорта, означало бы не сказать ничего, – вспоминал Продан. – Будучи человеком основательным, он досконально знал футбол, его организацию, кадровое обеспечение, внутреннюю кухню, тончайшие нюансы самой игры, судейство. Знал многие другие параметры футбола на уровне профессионала. Сам он, непосредственно, не общался, скажем, с коллективом киевского “Динамо”, которое занимало особое место в его жизни, но он постоянно держал в поле зрения всю околофутбольную ситуацию...

На стадионе В. В. не щёлкал, как некоторые, семечки и не пил пиво. Он сидел с ручкой и блокнотом, делал свои пометки, после чего мог сделать профессиональный разбор игры секретарям ЦК – одним из кураторов команды. Им-то приходилось непосредственно вникать во все стороны жизни коллектива и каждой игры в отдельности.

Хочу ещё раз подчеркнуть, что В. В., если брался за дело, всегда стремился глубоко разобраться в сути проблемы, спрогнозировать последствия принимаемых решений. И доводил начатое дело до логического конца. Если говорить о развитии украинского футбола в 1960—1980-е годы, то мы вправе сказать, что именно эти годы вошли в летопись украинского спорта золотыми страницами. Получил массовое развитие детский и юношеский футбол, в центре и регионах создавались спортивные школы. Они комплектовались лучшими тренерами, вводились новые тренировочные поля. Замыкалась эта цепочка школами высшего мастерства, дублирующими и основными составами команд высшей лиги. Всё вышесказанное ещё раз подтверждает, что развитие украинского футбола было связано с системным, комплексным подходом, который В. В. последовательно и настойчиво проводил в жизнь».

«Привожу классический факт, – говорил Валентин Згурский. – “Динамо” играет на Центральном стадионе. Наши забивают. Щербицкий вскакивает (немолодой уже человек) и бежит к телевизору смотреть повтор. “Ну что, – говорит, – всё правильно. Тут чистый гол! Каков молодец! Обошёл слева, так, нормально”. Смотрит дальше. Вдруг забивают нам. А министр спорта Бака Михаил Макарович стоит в углу, потому что не имеет права садиться в ряд, где члены правительства и Политбюро. Щербицкий снова вскакивает: “А где Бака?” – “Я здесь, Владимир Васильевич”. – “Что ты творишь? Как ты играешь? Ты что, с ума сошёл? Принимай меры!” Разрядился и сел. Бурно реагировал Щербицкий как на положительные, так и на отрицательные игровые моменты. У него в столе был журнальчик, в котором он отмечал, сколько каждый футболист забил, на какой минуте, как играла команда. Многие члены Политбюро к футболу относились пассивно. Но поскольку “первый” был болельщиком, аплодировали забитым голам вместе с ним».

Бака называл большим везением то, что Щербицкий был постоянным и внимательным болельщиком. «С его участием, – говорил Михаил Макарович, фронтовик, двадцать пять лет возглавлявший вначале украинское спортивное общество «Динамо», а затем Госкомспорт Украины, – решались многие вопросы обеспечения и комплектования команды. Любовью к футболу Щербицкий “заразил” всё своё окружение, министры и заместители непременно посещали матчи “Динамо”».

«Заражённые», надо сказать, до такой степени «влюблялись» (не по собственному желанию) в футбол, что, случалось, не фиксировали своё внимание только на результате – за хороший хвалили, за плохой ругали. Однажды Баке позвонил заведующий отделом административных органов ЦК компартии Украины Дмитрий Опанасюк, курировавший, как принято говорить в новые времена, все силовые структуры Украины, и сказал: «Товарищ Бака, что будем делать? Мы впереди всех в турнирной таблице. Да, очки есть, но игры-то нет!..»

На футбол Щербицкий ходил всегда. В Днепропетровске – вместе с женой. Рада Гавриловна вспоминала, что на местном стадионе «стояли ровные лавки, державшиеся на какой-то цементной основе», и она не могла понять, почему после каждого матча у мужа каблуки на ботинках были стёсаны. Мало того что, переживая за свою команду, Владимир Васильевич беспрестанно курил, постоянно вскакивал, так он ещё «играл» время от времени вместо футболистов – каблуками по цементу.

«Володя, – рассказывала Рада Гавриловна в интервью журналисту Дмитрию Гордону, – без футбола не мог. В Киеве, даже если смотрел матчи дома, всё старался записывать. Не только кто забил и когда, но и кто какой дал пас, на какой минуте – всё это ужасно ему нравилось. Я, честно говоря, к футболу была равнодушна, и поэтому он у себя в кабинете болел. Никто ему не мешал: телевизор, сигареты, пепельница, ручка, блокнот. Иногда загляну, а он ворчит: “Ну вот, видишь, только пришла, наши гол пропустили”. Он не только футбол любил, но и ребят – футболистов и относился к ним, как к своим детям. В перерывах иногда заходил в раздевалку (в Днепропетровске. – А. Г.), а потом мне рассказывал: “Боже, какие они побитые, какие несчастные”. Он их очень жалел». После свадьбы Олега Блохина с Ириной Дерюгиной Владимир Васильевич встречался с выдающимися украинскими спортсменами и разговаривал с ними за чаем сорок минут.

На отдыхе в Крыму Щербицкий в дни матчей киевского «Динамо» (речь о начале 60-х годов) не находил себе места. К вечеру просил коменданта государственных дач подполковника КГБ Александра Федоренко «организовать телевизор», если, конечно, игра транслировалась. Однажды, когда киевляне в первой половине 60-х играли в Москве с «Торпедо» (а команды эти в те времена задавали тон в советском футболе), Щербицкий, возглавлявший тогда Совет министров УССР, привычно устроился перед телевизором, но на экране замелькали какие-то фигуры, и толком посмотреть матч не представлялось никакой возможности.

Федоренко, видя, что нервы у предсовмина на пределе – Щербицкий принялся, насупившись, ходить взад-вперёд, поглядывая на экран, – предложил немедленно отправиться на 1-ю дачу. Госдачи в Крыму проходили в разговорах и письменных отчётах комендантов под номерами. В 1-й постоянно останавливался Хрущев. От коллег Федоренко знал, что Хрущев уже уехал и на 1-й не осталось ни одного сотрудника, только охрана. Щербицкий на 1-ю не хотел ехать ни в какую. Федоренко еле-еле уговорил его на вариант со 2-й дачей, находившейся рядом с хрущёвской и предназначавшейся, в соответствии с партийным протоколом, гостям из Москвы. Она тоже пустовала.

Сели в машину, примчались, включили телевизор. Видимость – чуть лучше, но всё равно почти ничего не понять. В Ялте тогда ретрансляторов ещё не было, сигнал из Симферополя доходил слабо. «Владимир Васильевич! – взмолился Федоренко. – Давайте всё же поедем на 1-ю. Там же никого нет!» Комендант и старшина из охраны уговорили Щербицкого. На большой скорости приехали в хрущёвскую резиденцию. Поспели ко второму тайму. Телевизор стоял в холле и показывал хорошо. Щербицкий попросил у сестры-хозяйки две бутылки столовой воды, два листа бумаги и карандаш. За 45 минут второго тайма выпил всю воду, изрисовал и исписал всю бумагу, выкурил полпачки сигарет, прикуривая иногда одну от другой. Федоренко с ним даже разговаривать боялся.

Киевляне в тот день выиграли. Щербицкий сиял. Предложил коменданту немедленно вернуться на свою дачу и отпраздновать победу. Жили они на 7-й даче. Приехали затемно: везде горели огни, на море – лунная дорожка. Щербицкий отпустил сестру-хозяйку, жившую в Ливадии, и они с Федоренко вдвоём сели за стол, рассчитанный на 22 человека. Под хорошую закуску и настроение выпили бутылку водки. Щербицкий встал и сам принёс из холодильника вторую. Затем на некоторое время вышел из столовой. Федоренко удивило, насколько хорошо Щербицкий знал футболистов, семьи игроков, подробно рассказывал о каждом.

По свидетельству коменданта, дальше началось самое интересное. Время – за полночь, а зал вдруг стал постепенно заполняться гостями. Щербицкий обзвонил всех, наверное, отдыхавших в те дни в Крыму высокопоставленных по советским меркам чиновников – прежде всего секретарей компартий союзных республик и партийных секретарей из соцстран. Свободных стульев за столом больше не было. Победу киевского «Динамо» над «Торпедо» отмечали почти до рассвета.

Далёкий от футбола Федоренко не помнит, что это был за матч и почему Щербицкий бурно радовался победе. Ведь не отмечал же он так все выигранные киевлянами в ту пору и позже встречи – чаще всего реагировал сдержанно. Скорее всего, подсказывают справочники, украинский руководитель устроил запомнившееся торжество после игры «Торпедо» – «Динамо» осенью 1961 года. Победа над «Торпедо» открывала киевской команде путь к первому в истории советского футбола чемпионскому титулу, завоёванному немосковским клубом.