Текст книги "Лобановский"

Автор книги: Александр Горбунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

За сборную Германии в отборочных играх против Украины было сразу несколько обстоятельств. Немаловажное из них – старт на поле соперника. В таких встречах, как известно, гол, забитый в гостях, ценится вдвойне, идёт за два, а потому лучше начинать не дома. Для того чтобы дома потом, отталкиваясь от первого результата, выстраивать игру в соответствии с конкретными тактическими и стратегическими задачами. В киевском матче, проходившем 10 ноября 2001 года на «Олимпийском» при потрясающей поддержке болельщиков – гимн в исполнении почти девяностотысячного хора, зрители, облачённые в накидки цветов государственного флага (на сиденьях верхних ярусов лежали голубые накидки, на сиденьях ярусов нижних – жёлтые), – немецкая команда поставленную перед собой задачу выполнила. Не проиграла и забила гол в гостях. Лобановского результат, безусловно, огорчил, но он понимал, что могло быть и хуже: пропустив гол на 19-й минуте, немцы дважды попадали в перекладину украинских ворот, забили гол, который итальянский арбитр Стефан Браски не засчитал – не потому, конечно, что он симпатизировал сборной Украины, а всего лишь из-за ошибки: он не видел, что мяч, отлетев от перекладины, ударился сначала в землю за линией ворот, а затем вылетел в поле (немцы готовы были четвертовать итальянца), – сравняли счёт, могли выйти вперёд.

Могло, впрочем, быть и лучше: и в штангу украинцы попадали, и «один на один» с Оливером Каном безрезультатно выходили.

Понимал Лобановский также, что его команда играла в тот футбол, в какой позволяла ей играть сборная Германии: по уровню исполнительского мастерства немецкие футболисты соперников, несомненно, превосходили.

В матчах с Германией сборная Украины изначально была, на мой взгляд, обречена. Она, понятно, могла выиграть дома – но не могла, думается, при этом не пропустить от «бригады», в составе которой находились такие монстры европейского класса, как Новотны, Баллак, Асамоа, Хаманн, Циклер, Янкер... Но так или иначе, её ни в коем случае не пропустили бы в Японию и Южную Корею, оставив Германию за бортом чемпионата мира. Коррупционеров в ФИФА, как спустя годы выяснилось, было немало, но только – не сумасшедших. Деньги считать там всегда умели и умеют. И – считают.

Когда сборной России выпало в 1997 году играть стыковые отборочные матчи чемпионата мира с итальянцами, у неё тоже не было никаких шансов на попадание во Францию. И не потому, что она слабее Италии (хотя, стоит признать, действительно слабее, но в матчах «на вылет» всё может случиться), а только потому, что, как сказал тогда открытым текстом Мишель Платини (этнически, к слову, на четверть итальянец), возглавлявший оргкомитет по проведению турнира, он «не представляет чемпионат мира без Италии».

Что такое Германия на чемпионате мира? Прежде всего армия немецких туристов. Это ещё одно немаловажное обстоятельство. Оно, однако, ни в коей мере не свидетельствует о том, что Германию тогда втащили в финальную часть чемпионата мира «за уши» – за счёт, например, судейских решений. Нет, умение судей высокого уровня доводить дело до нужного итога не понадобилось. Немцы оказались сильнее и без их помощи. В Дортмунде Украина была разгромлена – 4:1. Матч проиграли в первые пятнадцать минут, пропустив из-за невероятных, необъяснимых ошибок три гола. «Немецкая заноза» навсегда застряла в сердце Лобановского.

И – началось! Лобановского в Киеве принялись добивать. «Кому проиграли?!» На него набросились с таким остервенением, словно украинская команда не сражалась в силу своих возможностей с одним из наиболее вероятных претендентов на победу в мировом первенстве. Киевская пресса, словно по кем-то отданной команде «фас!» (и вовсе не исключено, что – по команде), принялась топтать Лобановского, не выбирая слов и выражений, приписывая ему всяческие несуразности и не утруждая себя даже попытками анализа игры и сопоставления футбольного уровня двух стран, квалификации игроков и общей ситуации.

Да, в клубных турнирах «Динамо» тоже приходилось играть с высококлассными командами из несопоставимых в плане футбола с Украиной стран и выигрывать. У «Барселоны», «Реала», ПСВ, «Арсенала», «Байера», «Баварии», «Андерлехта»... Но то – «Динамо», с которым Лобановским велась целенаправленная каждодневная работа, результатом которой, помимо громких локальных побед, стал выход весной 1999 года в полуфинал Лиги чемпионов. Пять сезонов подряд, к слову, киевляне после возвращения Лобановского играли только в чемпионской Лиге. Но той осенью, когда состоялись стыковые матчи с Германией, они в еврокубке выглядели очень слабо.

Набросившаяся на Лобановского «стая» принялась привычно приписывать тренеру всё, что только приходило ей на ум – не обременённый знаниями, необходимыми для того, чтобы квалифицированно оценивать как общую ситуацию, связанную с развитием футбола в стране, так и частности одного отдельно взятого матча.

Счёт в матче с Германией? Разумеется, Лобановский со всеми своими «моделями, привлечением науки в тренировочный процесс» устарел. Идеи его – немедленно «на свалку истории!..». Лобановский «боится играть в открытый, атакующий футбол»... Он «изматывает футболистов», нагружая их на тренировках... Ему наплевать на интересы болельщиков...

Главный редактор киевского еженедельника «Футбол» Артем Франков издевательски поместил на обложке своего издания («Мы и влепили тогда “креативную обложку”», – похвалялся он потом) фотографию выходящей из автобуса сборной Украины во главе с грузным Лобановским и заголовок: «Вынос тела». А потом редактор удивлялся, что Лобановский принял это на свой счёт.

«Сборная была не готова вовсе...»; «в том, что Украина настолько слабее Германии, виноваты тренеры и только они»; «не знали худшего унижения. И от кого – от инвалидной команды, чей лазарет переполнен игроками основного состава!»; «этой сборной Германии ничего не светит на чемпионате мира (ну да, не светит – итоговое второе место! – А. Г.), и нам остаётся только молиться, чтобы она не облажалась там совсем»; «на фоне сборной Украины любой сколько-нибудь добросовестный коллективчик выглядел бы чемпионом мира»; «сплошная гнусь»; «единственный гол Шевченко – ложка сахарина в озеро дерьма», «ля-ля, ля-ля, наша сборная...».

Спустя пятнадцать лет тот же Франков, рассуждая о выступлении украинской сборной на чемпионате Европы 2016 года во Франции, фактически охарактеризовал свои собственные действия той, 2001 года, поры и высек, не выбирая эпитетов, вроде бы других, а на самом деле – себя:

«У нас что среди болельщиков, что среди журналистов хватает упырей, для которых нет ничего лучшего, чем провал да как можно позорнее – тогда к футболу можно присосаться и как следует подкормиться свежей кровушкой, периодически приговаривая “а я другого и не ждал”. Где-то сие связано с клубными пристрастиями и соответствующими установками, где-то – с обыкновенной злобой неудачника, где-то – с намерением прокатиться на чужих эмоциях, пусть даже пропитанных слезами и болью. Я смотрю, генеральная линия партии высветилась чётко – виноваты динамовцы и Фоменко, а вот шахтёровцы общим числом шесть невинно пострадали из-за некачественных тренеров».

Всё верно, очень точно подмечено. И к ноябрю 2001 года, когда принялись в Киеве безудержно топтать Лобановского, вполне применимо. И насчёт «упырей», и относительно возможности «присосаться к футболу и как следует подкормиться свежей кровушкой», и с «соответствующими установками» – в самую точку.

«Выйди после игры с Германией Лобановский к журналистам, – писали в Киеве, – признайся, что не угадал с составом, скажи пару слов об общем, несопоставимо разном уровне украинского и немецкого футбола, ему бы слова дурного никто не сказал – вынесли бы на руках, как отца родного!»

Вот, оказывается, чего ждали те, кто принялся после 1:4 наотмашь бить Лобановского, фактически спасшего украинский футбол. Выйти он должен был к ним, бухнуться в ножки, покаяться, признаться в грехах совершенных, в неверно угаданном составе (как же надо было не знать Лобановского, чтобы утверждать, будто при выборе состава он играл в «угадайку»!), пролепетать что-то о разном уровне развития футбола в двух странах, порадоваться снисходительному похлопыванию растаявшими от счастья журналистами по плечу и дожидаться затем, когда, вместо того чтобы уничтожать публично, стремясь ударить побольнее, понесут, словно «отца родного», на руках.

И всё ведь сделали топтанием Лобановского, публичным его уничтожением, нацеленными по нему ударами для того, чтобы человек раньше времени ушёл из жизни.

Алексей Семененко считает, что «в конце 90-х Лобановский приблизил к себе Артема Франкова, редактора украинского еженедельника “Футбол”». Истине это, мягко говоря, не соответствует. Франков, в отличие, скажем, от Игоря Линника, никогда не входил в число журналистов, отмеченных Лобановским не просто как фиксаторы событий, но и как желавшие учиться, получать знания о футболе. Более того, Франков для Лобановского, как и ещё один небезызвестный персонаж – Николай Несенюк, принадлежал к ряду тех, кому тренер, не желая их обидеть, мог с иронией посоветовать: «Лучше вам, уважаемый, в Гималаи походить. Зачем вам футбол?» «Амбиций, – говорил мне о Франкове Лобановский, – много. Немотивированных. Знаний – мало».

Лобановскому по душе были репортёры, интересующиеся предметом, а не выставляющие себя всезнайками, готовыми поучать – и поучали ведь! – тренеров. Лобановский всегда готов был разъяснить журналистам даже какие-то локальные моменты, связанные с действиями футболистов.

«Ушатами словесных помоев» назвал Йожеф Сабо выплеснутую на головы тренеров и игроков критику после Дортмунда. «Наиболее забавно, – говорит Сабо, – что пуще всех лезут из кожи вон именно те, кто ещё накануне матчей плей-офф расшаркивался перед национальной сборной в лакейских реверансах. А более всего меня забавляют начинающие журналисты, позволяющие себе поучать именитых специалистов, что и как им следует делать».

В ноябре 2005 года во время веб-конференции на украинском сайте «СпортОбоз» Франкова спросили, правда ли то, что после проигрыша сборной Украины сборной Германии он написал ряд разгромных статей о Лобановском по заданию Григория Суркиса, чтобы отвести критику от президента ФФУ и направить её в сторону тренеров команды. «Неправда, – ответил Франков. – Я вообще никогда ничего не делал по заданию Григория Суркиса по той простой причине, что ему не подчиняюсь. Под рядом разгромных статей вы, видимо, понимаете отчёт об 1:4 в Дортмунде и рассказ о пресс-конференции в январе. Так вот, этих статей было всего две, и не были они такими уж разгромными, хотя вину Лобановского в том позорище считаю очевидной. Мы вообще порой слишком мягки». Франков поведал публике о том, что отношения, в которых он находится с руководством киевского «Динамо», позволяют ему «свободно высказывать любую критику в адрес команды».

Зачастую наблюдается разноудалённость к так называемой «критике». Армен Джигарханян, к примеру, рассказывал, что с некоторых пор перестал читать театральные рецензии, поскольку окончательно убедился: их авторы «элементарно не понимают, о чём пишут, не знают предмета разговора»: «Никто ведь из них ни разу не выходил на сцену, понятия не имеет, в чём заключаются актёрское мастерство, работа режиссёра. Но это не мешает судить обо всём категорически, безапелляционно. Скажите, хотя бы приличия ради, общую фразу “мне так кажется” или “я так думаю”, но нет – рубят сплеча, на сто процентов уверенные в собственной правоте. Иногда даже завидую: откуда такая убеждённость?»

Режиссёр Марк Захаров, если сравнивать его позицию с позицией Джигарханяна, предельно сдержан: «В отношениях с журналистами, с теми, кто пишет о театре, я стараюсь быть крайне осторожным. Если даже с чем-то не согласен, если чувствую себя оскорблённым, не иду на конфликт. Мы находимся в слишком неравных условиях, не смогу достойно оппонировать, у меня нет такой трибуны».

Лобановскому ближе подход Джигарханяна. С одной только разницей. На пользу Лобановскому, безусловно, не шедшей. Он, к сожалению, не только читал всё, что пишут о его команде и о нём, но чересчур близко пропускал это через сердце.

Его сердце, сердце доброго человека, от несправедливости страдающего, не заслуживало того, чтобы сквозь него пропускались глупости, нелепости, клевета, пасквили, сочинённые либо по недомыслию, либо по воле тех, кто «заказывал музыку» и наблюдал затем за переживаниями немолодого человека с ранимой душой.

Насмотревшись в конце 90-х футбольных передач, ведущими в которые рванули (чаще всего по блату) молодые ребята с подвешенными языками, но с минимальными знаниями о футболе, начитавшись статей, сочинённых новоиспечёнными журналистами, пребывавшими в возрастном диапазоне от восемнадцати до двадцати двух лет, Лобановский признался: «У меня сложилось мнение, что журналисты разбираются в футболе лучше, чем кто бы то ни было. Они, например, рекомендуют тренерам проводить занятия не два раза в день, а один. Советуют, когда давать интенсивные нагрузки, а когда не стоит. Уверенно рассуждают о составе: вот этого и этого вместе с тем надо было поставить на игру, а такого-то и такого следовало оставить в запасе. Есть вообще уникумы. Они критикуют программы подготовки, научно-техническое обеспечение и с лёгкостью употребляют слово “стратегия”, понятия, правда, не имея о том, что оно означает». «Не имеет права журналист, – возмущался Лобановский, – рассказывать, как надо тренировать. Это всё равно что я буду давать советы физикам-ядерщикам. Я же полный дилетант в этой области!»

Лобановский советовал определённой категории журналистов, которых он называл «воинствующими, а потому опасными для футбола дилетантами», поступить на вечернее или заочное отделение Института физкультуры. «Потом, – растолковывал он, – после прохождения двухгодичных курсов совершенствования вам уже не нужна будет журналистика. Вы превратитесь в готовых тренеров. Только поторопитесь – у нас их дефицит».

Никогда практически не проявляя внешне чувств, Лобановский только с виду казался «железным», «железобетонной конструкцией». «Железный Полковник», как звали его в западноевропейской прессе, на самом деле был очень мягким, ранимым человеком.

О ранимости Лобановского говорил Никита Павлович Симонян. Он приехал в Киев почти сразу после 1:4 от Германии, в ноябре 2001 года, на юбилей выдающегося футболиста Юрия Войнова (29 ноября тому исполнилось 80 лет), с которым играл в сборной СССР на чемпионате мира-58 в Швеции. Лобановскому, заставшему Войнова-игрока в киевском «Динамо» и работавшему под началом Войнова-тренера в одесском «Черноморце» (Лобановский и Войнов покоятся на Байковом кладбище неподалёку друг от друга), нездоровилось. Пойти на юбилейное торжество он не смог и пригласил Симоняна к себе домой, на улицу Суворова. Там-то Никита Павлович, проработавший с Лобановским в советской сборной в общей сложности пять лет, и услышал – впервые – не то чтобы жалобу, просто фразу, многое объяснявшую: «Никита Павлович, у меня плохое настроение». Симонян не мог припомнить, чтобы прежде что-то так выбивало Лобановского из колеи.

Я, признаться, тоже. Сразу после Германии мы не встречались, только перезванивались. Меня поразила его реакция на статью одного киевского журналиста в еженедельнике «Футбол», связанную не только с матчем Германия – Украина, но вообще с работой Лобановского – его методами ведения тренировочного процесса, тактическими воззрениями, выбором состава. Обычно Васильич в таких случаях просто посмеивался, с выражением цитируя очередные выпады в свой адрес и по два раза зачитывая («Ты только послушай!..») наиболее «понравившиеся» ему места. На этот же раз он говорил со мной поникшим голосом и только повторял: «За что они меня уничтожают? Что плохого я им сделал? Почему они выставляют меня нулём в футболе?..» Разговор этот состоялся 21 ноября 2001 года – аккурат между матчем в Дортмунде и киевской встречей Лобановского с Симоняном.

Только ранимость не позволяла Лобановскому сказать, как говорил кто-то из великих в адрес злопыхателей: «Мне всё равно, что вы обо мне думаете. Я-то о вас вообще не думаю».

Иногда Лобановский на тему злопыхателей шутил. «Скажу по секрету, – говорил он, – на мне всегда бронежилет». На людях ранимость никогда не показывал. Мог сказать в присутствии помощников, прочитав мерзкий по отношению к нему текст: «Собаки лают, караван идёт». Или, когда ему предлагали прочитать газету со статьёй, резко и, как это бывало в подавляющем большинстве случаев, немотивированно, голословно и предельно поверхностно его критикующей, Лобановский мог сказать: «Да я всё это уже читал». – «Как читали, газета – сегодняшняя, только вышла?» – «Не имеет значения: всё это уже было написано. В прошлогодних газетах».

Но дома потом мог не находить себе места с одним только вопросом: «За что?..»

Только и оставалось – обращаться к нему словами Александра Трифоновича Твардовского, писавшего Илье Эренбургу: «Вы слишком крупны, Илья Григорьевич, чтобы унижаться до такой памятливости относительно причинённых вам обид и огорчений, слишком много чести для тех, кто это делал, чтобы помнить о них».

Ещё летом 2001 года, до завершения отборочного цикла сборной и стыковых матчей с Германией, Игорь Суркис тоже поставил вопрос о том, чтобы Лобановский перестал совмещать работу в клубе и сборной. «Моё заявление, – сказал Игорь Михайлович в интервью агентству «Спортивные новости» 9 августа 2001 года, – было сенсационным не только для вас, журналистов. Оно, по-моему, было сенсационным и для самого Валерия Васильевича Лобановского. Но не будет сегодня главный тренер киевского “Динамо” совмещённым тренером».

Сообщив, что он, естественно, хотел бы видеть Лобановского в киевском «Динамо», Суркис-младший добавил: «Но если Валерий Васильевич выберет сборную, это тоже его право». Вкладывавший в «Динамо» немалые средства, он вполне оправданно ставил – для себя, во всяком случае, – клубные дела превыше всего. «Я считаю, – объясняет он своё «сенсационное» заявление, – что, если киевское “Динамо” и национальная сборная долгое время не добиваются успеха на международной арене, – значит, что-то происходит. Надо всегда смотреть с головы. Голова всему кто? В тренировочном и воспитательном процессе – главный тренер. Валерий Васильевич сегодня не молодой человек, человек не совсем здоровый. Естественно, 35 лет быть в футболе и переносить массу нервных стрессов и нагрузок, критику и благодарность может не каждый человек».

Руководитель «Динамо» – да и не только он – видел, что физическое состояние Лобановского не позволяет ему одинаково энергично работать с обеими командами, а гипертрофированное чувство ответственности заставляет его трудиться через силу, забывать о здоровье.

Лобановского – он мне об этом говорил – огорчило то, что вся эта история тогда стала достоянием прессы. Валерий Васильевич считал, что все вопросы, связанные с прекращением совместительства, можно было обговорить только с ним лично, а уже потом дать информацию о том, что он в силу таких-то и таких-то причин займётся только тренировочной работой в «Динамо». Лобановский, несмотря на то что понимал, что в новейшие времена процесс принятия решений и обнародования их совершенно иной по сравнению с тем, что было когда-то, случившееся переживал. Чересчур, на мой взгляд, преувеличивая значимость этого события, его вес. По Киеву между тем расползлись слухи о том, что братья Суркисы вовсю уговаривают Лобановского уйти на отдых и предлагают ему стать консультантом в «Динамо».

Всё было совершенно иначе. Игорь Суркис, который ни в коем случае не хотел расставаться с Лобановским, проявил завидную настойчивость, договорился о встрече с ним на Суворова. Они проговорили несколько часов, и Игорь Михайлович сумел убедить Валерия Васильевича остаться. «Он согласился, что без футбола ему будет ещё тяжелее, – рассказывает Суркис-младший. – Кроме того, я сказал, что вовсе не обязательно ездить на все матчи, а одно только его присутствие во время тренировки на балкончике в Конча-Заспе прибавит игрокам энергии и уверенности в своих силах. Лобановский был редким психологом: ему достаточно было просто посмотреть в глаза футболистам, чтобы, выйдя на поле, они взяли верх над самым сильным соперником».

На фоне ставшей заметной всем психологической усталости Лобановского возникла некоторая напряжённость во взаимоотношениях с руководством. «Ситуация деликатная, – говорил мне Лобановский 28 ноября 2001 года. – Я оттягиваю это дело – встречу с руководством. Но придётся». В разговоре со мной 3 декабря Лобановский не исключил вероятности того, что он уйдёт «на отдых».

«Валерий Васильевич, – сказал Суркис-младший Лобановскому после Германии, видя, в каком моральном и физическом дискомфорте пребывает тренер, – двери клуба для вас всегда открыты. Если не хотите заниматься тренерскими делами, выбирайте любую должность. Если хотите, придумайте для себя новую. Только оставайтесь. Мы нуждаемся в ваших советах, идеях, мыслях». Через несколько дней после этого разговора Лобановский позвонил президенту клуба: «Игорь Михайлович, ты бы мог ко мне подъехать?» «Встретил, – вспоминает Игорь Суркис, – словами: “Ну, что будем делать?” Я ответил: “Считаю, что вы должны работать в ‘Динамо’ ”». По словам Игоря Михайловича, «за пять месяцев до рокового матча в Запорожье с Лобановским был подписан пятилетний контракт».

Ада рассказывала, что у Валерия состоялся весьма непростой разговор с Григорием Михайловичем. Можно даже сказать, он с Суркисом-старшим, человеком властным (иногда «коса» Валерия Васильевича находила на «камень» Григория Михайловича, и «громоотводом» становился Суркис-младший), повздорил. «Всё, – сказал он Аде, – я ушёл».

Следующим утром Лобановский долго разговаривал с приехавшим к нему домой Игорем Михайловичем. После разговора повеселел. Аде, проводив гостя, сказал: «Я поторопился». Обложился бумагами. Рад был и тому, что, не успев уйти, вернулся, и тому также, что состоялись хорошие разговоры – дома с Игорем Михайловичем и по телефону с Григорием Михайловичем. Ада позвонила тогда Суркису-старшему и сказала: «Наш дедушка сегодня утром летал по квартире». Он не представлял себя вне футбола.

«Что касается Валерия Васильевича Лобановского, – сказал Игорь Суркис 6 декабря 2001 года на пресс-конференции, – то да, у нас был с ним очень тяжёлый разговор. Валерий Васильевич работает в команде пять лет, пять лет мы становились чемпионами страны, пять лет мы попадали в Лигу чемпионов. Он меня убедил в том, что на сегодняшний день у нас делается абсолютно новая команда. Из команды 99-го года, когда мы играли в полуфинале Лиги чемпионов, в этом году на поле в Лиге чемпионов выходило четыре футболиста: Ващук, Головко, Белькевич, Хацкевич. Причём Хацкевич не всегда в самом лучшем своём состоянии».

Отдых на Кипре после жуткой для него – с точки зрения турнирных показателей «Динамо» в Лиге чемпионов и сборной в отборе к чемпионату мира – осени пошёл Лобановскому на пользу. Он вновь почувствовал себя готовым к основательной работе, отныне только с клубом, в хорошем физическом и психологическом состоянии отправился с командой в январе 2001 года в Москву на «Кубок Содружества», но почти в самом начале турнира, посидев во время тренировки на холодной скамейке в «Олимпийском», сильно простудился, можно сказать, свалился, и всё оставшееся до завершения соревнований время проводил в своём номере в посольской гостинице.