Текст книги "Лобановский"

Автор книги: Александр Горбунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 46 страниц)

Под Лобановского «копали» весь год, который он провёл в Москве. Негласно проявляли недоверие. Осенью 83-го Лобановский заболел и находился в Киеве. Симоняна вызвали к руководству Спорткомитета и сказали, чтобы Никита Павлович отправился в Киев: «Мы думаем, что болезнь Лобановского – симуляция: он просто боится ехать в Португалию». Симонян пытался объяснить, что Лобановский действительно болен, но был прерван на полуслове: поезжайте и разберитесь. Никита Павлович, входивший по должности в число работников Спорткомитета, вынужден был отправиться в Киев. Малоприятная миссия, что и говорить. В Киеве он встретился не только с лечащим врачом Лобановского, но и с главврачом больницы, в которой какое-то время лежал Валерий Васильевич. Ему, как он вспоминает, подтвердили что «у Лобановского действительно проблемы со здоровьем, но его “подлатали”, он транспортабелен и может лететь». Крепко дал тогда Лобановскому знать о себе камень в почках, доставлявший дикие боли. Врачи настаивали на операции. Лобановский от неё отказывался, аргументируя отказ необходимостью лететь со сборной на матч в Лиссабон. Ограничились препаратами, снимавшими боль на полсуток.

Встретился Симонян в Киеве, разумеется, и с Лобановским. И спросил: «Валерий Васильевич, полетите?» Изумлению Лобановского, услышавшего такой вопрос, не было предела: «А почему вы спрашиваете? Конечно, полечу!» Симонян, понятно, рассказал Лобановскому о данном ему поручении. Лобановский усмехнулся и покачал головой. «Я вернулся в Москву, – рассказывает Симонян, – доложил и увидел, что мой доклад вызвал большое неудовольствие».

Многие из тех, кто хотя бы немного знал Лобановского и Симоняна, задавали Никите Павловичу вопрос: «Как вы работаете вместе? Как уживаетесь? Вы же совершенно разные люди!»

У взаимоотношений двух мощных фигур своя история.

В 1978 году, например, когда Симонян тренировал сборную СССР, в недрах Спорткомитета возникла идея, чтобы Лобановский пришёл в сборную в роли помощника Симоняна. Для Симоняна это было совершенно неожиданное предложение, и, подумав, он поинтересовался у начальников: «Как вы мыслите себе наше сотрудничество, если у нас совершенно разные взгляды, разные концепции подготовки команды и игры? Мы, наверное, будем постоянно конфликтовать. Из этого ничего путного не выйдет». Про себя же отметил и «несовместимость характеров», но говорить об этом не стал. 39-летний Лобановский виделся 52-летнему Симоняну излишне сухим, жёстким.

Никита Павлович сказал тогда то, что должен был сказать Константин Иванович Бесков в 1981 году, когда в его тренерский штаб сборной вводили Лобановского и Ахалкаци. Правда, там была совершенно другая история, потому что предложение об увеличении числа тренеров исходило не от руководства, а от самого Бескова.

Лобановский при озвучивании предложения Симоняну присутствовал, ответ Никиты Павловича, прямой и честный (а самое главное – точный), выслушал и с ним согласился. Он потом никогда об этом не вспоминал, и так и осталось непонятным: для чего он-то, действующий тренер одного из самых преуспевающих в стране клубов, соглашался идти помощником к тренеру сборной? А ведь он соглашался, коли был приглашён на разговор с Симоняном. В общем, хорошо для всех, что Симонян тогда проявил твёрдость.

Через год, в 79-м, Симонян и Лобановский случайно встретились в поезде, ехали из Киева в Москву в вагоне СВ. Проговорили до полуночи. «Лобановский, – вспоминает Симонян, – прекрасный собеседник: знает литературу, интересуется искусством, архитектурой. Естественно, не ушли мы и от футбольных тем. И вдруг он сказал: “Всё-таки мы с вами могли бы сотрудничать, могли бы работать вместе. И – неплохо”». А осенью 1982 года Симонян стал первым, кого назначенный главным тренером сборной Лобановский пригласил в новый тренерский штаб. Вспоминая разговор в поезде, он говорил, что ему очень важно было тогда не услышать слова «нет» в ответ на размышления о возможном сотрудничестве.

«Наблюдать человека на расстоянии, слушать разговоры о нём – одно, – говорит Симонян,’– а увидеть его непосредственно в деле – совсем другое. Мне нравится чёткость Лобановского, порядок на тренировках, последовательность, с которой он проводит в жизнь свою программу. Можно соглашаться с ней или не соглашаться (я, например, в какие-то моменты спорю с Валерием Васильевичем), но несомненно, что его система в целом приносит результаты».

Помощники Лобановского в сборной Морозов и Мосягин, не сговариваясь, определили Симоняну роль своего рода громоотвода, когда приходили к выводу о необходимости снижения нагрузок на каком-то этапе тренировочного процесса. Морозов всегда помнил болгарское среднегорье в 1976 году. Они просили, например, Симоняна: «Зайдите к нему, Никита Павлович, поговорите. Нас он не послушает». Симонян отправлялся в номер Лобановского, заходил и сразу же слышал: «Знаю, зачем пришли, Никита Павлович. Сейчас скажете, что надо снижать нагрузки. Так ведь?» «Васильич, – отвечал Симонян, – ребята действительно на пределе». И Лобановский приступал к доказательствам: «Неужели вы не понимаете, что только на базе высокофункциональной атлетической подготовки наша команда может добиться успеха? Как только мы снизим уровень готовности, нас будут ожидать неудачи». Симонян констатирует, что «жизнь подтвердила правоту Лобановского».

Состав и тактику Лобановский с помощниками обсуждал в узком кругу. Старший тренер не отбрасывал, а принимал убедительные доводы по составу команды, по игровым концепциям – он умел советоваться с коллегами. Как всякому нормальному творческому, ищущему человеку ему была чужда безапелляционность. Если хорошо знавшие Лобановского люди вдруг видели, как он поспешно с кем-то соглашался: «Да, да, конечно, вы правы» – и покидал место спора, то это означало одно: у затеявшего спор – ноль аргументов, несёт он полную околесицу, темой не владеет, разговаривать с ним бессмысленно. Если же Лобановский что-то важное в высказываниях собеседника улавливал, он не останавливался до тех пор, пока не вытягивал из него рациональное зерно.

На установке на матч говорил только Лобановский. Лишь по ситуациям, связанным со стандартами, могли что-то подсказать Морозов и Мосягин.

Футбольный журнал «БЮТ», отметив в материале об инциденте в Лиссабоне «корректное поведение футболистов сборной СССР» («Можно только представить, как отреагировали бы на случившееся игроки, скажем, итальянской или испанской сборной») и «джентльменское поведение руководителей советской команды», продолжил: «То же самое можно сказать и о советской прессе. Она сосредоточила критику на недостатках в игре своей сборной, а не стала сетовать на судейскую ошибку». Но автор, понятное дело, не мог быть в курсе того, что пресса получила прямое указание из ЦК КПСС и Спорткомитета СССР не трогать судью, а «мочить» команду и Лобановского, по которому – сразу же после трансляции матча из Лиссабона – было принято давно вынашивавшееся на Старой площади и Лужнецкой набережной решение: уволить. Забавным в связи с этим выглядело опубликованное 12 декабря 1983 года (через месяц после лиссабонского матча и за несколько дней до заседания коллегии Спорткомитета) сообщение в «Правде»: «В. Лобановский подал заявление с просьбой освободить его от работы со сборной по семейным обстоятельствам. Удовлетворит Спорткомитет СССР его просьбу или нет, не станем предугадывать».

«Предугадывать» не стал отвечавший в этом издании за спорт журналист Лев Лебедев, обрушившийся ещё раньше с резкой критикой на тренера сборной. «Огонь» по Лобановскому, надо сказать, открыли, словно по команде, все спортивные и общеполитические газеты. Тренера – как всегда – обвиняли в том, что у него во главе угла приоритет результата над качеством игры, в пристрастии к так называемой «выездной модели». Пеняли за «неправильно выбранную трусливую тактику “добывания очков”», за «чрезмерное количество игроков обороны», за «псевдонаучную терминологию» и, разумеется, за «порочные методы тренировок».

В номере от 15 ноября «Советский спорт» превзошёл сам себя. В одном только отчёте о матче, переданном из Лиссабона Олегом Кучеренко, можно обнаружить: команда «проиграла прежде всего из-за неудачно выбранной тактики, из-за просчётов тренеров»; «игроки обороны и средней линии поля, видимо, выполняя тактические указания своих наставников, редко шли в наступление, мало помогали форвардам»; «тренеры сборной СССР В. Лобановский и Ю. Морозов не сумели подсказать своим подопечным верные тактические ходы»; «видимо, на неудаче сказался в значительной степени неверный тактический вариант, выбранный нашими тренерами»; «именно тактический план наших тренеров оказался наиболее слабым звеном в действиях сборной СССР»... В небольшом комментарии Виктора Понедельника, соседствующем на газетной полосе с отчётом, вновь – «тактика»: «безынициативность и непонимание игроками друг друга в элементарных позициях объясняются прежде всего неубедительностью тактического варианта, выбранного нашими тренерами»; «тактическая система игры, выбранная старшим тренером В. Лобановским и его коллегами, сковала действия и инициативу футболистов»; «говоря сегодня о старомодном тактическом варианте игры сборной в Лиссабоне...».

Ничего случайного в таком бросающемся в глаза акценте на «неверно выбранную тактику» (восемь повторов одного и того же тезиса в двух заметках!) нет. Это – удар по Лобановскому, которого Спорткомитет через своё издание решил уязвить в той части футбола, в которой тренер особенно силён.

Обрушились на Лобановского и за «неверно выбранный состав». Утверждали, будто ряд игроков не соответствовали уровню сборной (в конце года Федерация футбола СССР опубликовала традиционный список 33-х лучших футболистов страны и включила в него лишь 12 игроков первой сборной, «ткнув» Лобановского: не на тех, мол, делал ставку...). В Лиссабоне между тем играли девять футболистов, разгромивших Португалию в Москве. Тогда пресса была от них в восторге и наперебой поздравляла Лобановского с точными решениями при выборе состава. Теперь же игрокам, которых после московского матча хвалили порой с чрезмерными в таких случаях эпитетами, приписывали всё подряд: отсутствие волевых качеств, самоотверженности, нежелание сражаться изо всех сил...

Разумеется, никакого заявления Лобановского коллегия не рассматривала, потому что заявления этого не было в природе. В Спорткомитете лишь официально затвердили то, что руководитель этой организации Марат Грамов и должен был с подачи кураторов из ЦК КПСС утвердить.

«Отмечено, – говорилось в распространённом для прессы материале о заседании коллегии, – что, несмотря на принятые ранее меры и наметившиеся сдвиги в развитии клубного футбола, в выступлении сборных команд существенных изменений не произошло.

Управление футбола Спорткомитета СССР (начальник В. Колосков) и Федерация футбола СССР (председатель Б. Топорнин) допустили серьёзные просчёты в организации подготовки сборных команд СССР, в подборе тренерских кадров.

Старший тренер сборной СССР В. Лобановский, имея все необходимые условия для продуктивной подготовки команды к выступлению в отборочных встречах чемпионата Европы, допустил на её наиболее ответственном, завершающем этапе грубые просчёты в планировании и организации учебно-тренировочного процесса, комплектовании сборной, игнорировал рекомендации о необходимости повышения психологической устойчивости спортсменов, в матчах на выезде избирал порочную, оборонительную, не отражающую современных тенденций развития мирового футбола тактику, обрекавшую команду на пассивную игру, лишавшую футболистов возможности полностью раскрыть свои способности, отдававшую инициативу сопернику. Главный тренер сборных команд страны Н. Симонян не проявил должной ответственности при решении вопросов комплектования и подготовки сборных команд.

Коллегия отметила, что недостаточная личная ответственность тренеров и ряда игроков за исход матчей является прямым следствием низкого уровня идейно-воспитательной работы.

Спорткомитет СССР признал выступление сборной команды СССР по футболу в отборочном турнире чемпионата Европы неудовлетворительным.

За допущенные серьёзные просчёты В. Лобановскому и Н. Симоняну объявлен выговор. Признано нецелесообразным использовать их в дальнейшем в качестве тренеров сборных команд страны.

Главной задачей футбольного сезона 1984 года Спорткомитет СССР считает успешное выступление сборной команды СССР на олимпийском турнире.

Коллегия Спорткомитета СССР рассматривала вопрос об итогах футбольного сезона 1983 года с учётом мнений и пожеланий трудящихся, изложенных ими в письмах, направленных в адрес Спорткомитета СССР, газеты “Советский спорт” и других изданий».

Накануне заседания коллегии, 14 декабря 1983 года, «Советский спорт» выделил для подборки выжимок из писем – редкий случай! – сразу два подвала. «Тренерская мысль позавчерашнего дня...», «так называемая “выездная модель”...», «расплата за примитивную тактику...».

За тридцать один год существования сборной СССР в ней произошла тридцать первая смена тренера (некоторые специалисты приходили в неё по три-четыре раза). Поразительный факт, особенно если сравнивать с одной из самых сильных европейских футбольных стран – Германией: там за это же время проработали лишь три тренера.

«Выговор, – рассуждал Лобановский в книге «Бесконечный матч», – дело понятное: заслужили – получили. Но за явное обвинение в профессиональной непригодности ни перед Никитой Павловичем, ни передо мной не извинились даже тогда, когда приглашали возглавить сборную за три недели до её отлёта в Мексику. Более того, формулировка осталась, постановление не аннулировано. Так мы, которых “нецелесообразно использовать”, и работаем в сборной... фактически вопреки постановлению высшей нашей спортивной организации».

Когда их беспардонно «разжаловали», Симонян попросил, чтобы его одновременно освободили и от работы в Управлении футбола Спорткомитета. «Мы, – говорит он, – могли открыто и честно смотреть с Лобановским в глаза друг другу. Нам не в чем было друг друга упрекнуть. Но в футболе часто всем распоряжается судьба».

«Уничижительную характеристику тренеру, – отмечал 11 апреля 2000 года в еженедельнике «Спорт-экспресс футбол» историк спорта Аксель Вартанян, – дали люди, поставившие его во главе сборной. Неужели не ведали они тогда о методах работы Лобановского? Кому-то его принципы могут нравиться, кому-то нет, а некоторые достойны и осуждения (речь о прежнем, советском Лобановском). Но говорить о профессиональной непригодности действительно выдающегося тренера с мировым именем – это уже слишком. Приведённый документ позволяет усомниться в профессиональной состоятельности людей, его составивших».

В защиту Лобановского, Симоняна и всего тренерского штаба на заседании коллегии Спорткомитета выступил – и довольно резко – начальник Управления футбола Вячеслав Колосков. Его поддержал только Валентин Сыч. Колосков пытался объяснить Грамову и его заместителю Сысоеву, что Лобановский и его помощники создали вполне боеспособную команду, которая проиграла в Лиссабоне только из-за грубейшей и умышленной ошибки судьи. Но услышан не был. Да и не мог быть услышан, поскольку всё давно было предопределено. Выступление в защиту Лобановского стало началом серьёзного конфликта Колоскова с Грамовым и постепенного «выдавливания» Сыча из Спорткомитета.

Год киевское «Динамо» оставалось без Лобановского. Год, отмеченный снижением уровня игры, попытками кардинального изменения боеспособного ещё состава, седьмым местом в чемпионате. Со стороны многим казалось, что в Киеве действует чётко отлаженная, заведённая ещё Лобановским футбольная машина, все механизмы которой работают исправно, и необходимо лишь время от времени проверять их, смазывать, что-то подтягивать, что-то заменять. На деле же обнаружилось, что всё обстояло далеко не так. Привыкшие к непреклонной воле Лобановского, к его исключительной требовательности и сверхсерьёзному отношению к делу и почувствовавшие малейшую слабинку люди, причастные к киевскому «Динамо», включая, разумеется, и футболистов, стали сбиваться с ритма.

Теперь в Киев вновь пришёл Лобановский. Случилось это сразу же после проигрыша сборной в Лиссабоне. Приняли его в Киеве хорошо. С Морозовым, приступившим к переформированию команды, намерены были распрощаться. Лобановский предложил ему остаться в роли помощника. Морозов отказался, и Валерий Васильевич его понял. «Стремление к самостоятельной работе, – сказал он, – особенно если привык только к ней, всегда похвально».

Вернувшись в Киев из сборной, Лобановский продолжил начатый Морозовым процесс основательной смены поколений, совершенно сознательно «пропустил», можно сказать, чемпионат 1984 года, в котором команда заняла десятое (!) место. Но при Морозове в 83-м и при Лобановском в 84-м (и в начале 85-го) появились футболисты, о которых спустя короткое время заговорили не только в Советском Союзе, но и в Европе: Михайличенко, Яковенко, Яремчук, Рац, Заваров, Кузнецов, Беланов, Евтушенко...

Десятое место в 1984 году чудесным образом трансформировалось в победы в чемпионате и Кубке СССР год спустя, в выигрыш Кубка кубков, в выдающуюся игру в составе сборной на чемпионате мира-86, выход в полуфинал Кубка чемпионов в 1987-м и звёздный час на чемпионате Европы-88, когда футбольные специалисты разных стран назвали команду Лобановского играющей в футбол XXI века.

Домой в 1983 году Лобановский вернулся с твёрдо принятым решением до конца дней своих работать только в клубе. Но перед Мексикой не выдержал...

Глава 11
ВОЗВРАЩЕНИЕ В КИЕВ-2

Считается, что после возвращения из московской командировки Лобановский «решил наплевать на следующий сезон и ухлопал его на строительство новой команды». Никто, дескать, не одёргивал тренера, не давил на него.

Это не так.

Киев не тот город, в котором могли позволить – даже Лобановскому! – наплевать на новый сезон. Тем более что его в какой-то степени считали виновником неудач сезона-83: уехал в Москву, оставил тренера, который не справился с командой, так что давай теперь исправляй – так фактически встретили Лобановского в столице Украины.

Лобановский допускал, но только для себя или же в приватных разговорах с близкими ему людьми, что в процессе обновления состава на год-другой можно сделать и шаг назад в турнирной таблице. Но в беседах с футболистами – один на один или же на общих собраниях – задача, как бы трудно ни шло обновление, ставилась предельно простая: победа в турнире.

Сезон же 1984 года, результат в котором был ещё хуже, чем год назад, вообще мог стать для Лобановского последним, если бы не Щербицкий. Начальство потребовало изменений в тренерском штабе. Михаил Фоменко, один из тогдашних ассистентов Лобановского, вспоминает, что наверху «покушались на Пузача, но его Лобановский не хотел терять ни при каких обстоятельствах. Тогда мы сели за стол, посоветовались и решили, что мой уход в черниговскую “Десну” устроит всех».

Для того чтобы, как говорят в футбольном мире, «попасть в Европу», нужно что-то выиграть дома: или занять призовое место, или победить в Кубке.

Сезон-84 киевское «Динамо» закончило, заняв десятое место, и Лобановский был близок к тому, чтобы на себе испытать последствия обычных в таких ситуациях оргвыводов. Во всяком случае, он знал, что за его спиной шли переговоры с кандидатами на пост старшего тренера «Динамо». Но руководители, ответственные за состояние футбольных дел, сумели разобраться в реальных и объективных условиях, сложившихся в меняющей состав команде, и прислушались к мнению коллектива, выразившего пожелание продолжать работу с прежним тренером.

В команде по инициативе Лобановского состоялось очень важное и принципиальное собрание, на котором футболисты и тренер отошли от привычных при неудачах взаимных упрёков и обсудили лишь один вопрос: «Хотим ли мы – и можем ли – работать на новом, более высоком качественном уровне?» Лобановский волновался перед тем собранием, как перед сверхважной игрой.

«Внешне, – делился он своими ощущениями, – это, безусловно, было незаметно – я давно, в молодые ещё годы, приучил себя к тому, чтобы не показывать своё душевное состояние, но готов был к любому исходу разговора.

Страсти подогревались и тем обстоятельством, что вокруг команды образовалась плотная пелена слухов, сеявших сомнения относительно единства наших помыслов и целей и даже дискредитировавших тренеров и ряд игроков. Удивительное всё же дело (никак не могу к этому привыкнуть, хотя должен был давно понять неизбежность этого): в дни неудач те, кто считает себя самыми ярыми приверженцами команды, делают вид, что не замечают никого из нас. Это ладно бы. Но за кулисами они же развивают бурную антикомандную деятельность и – самое поразительное – радуются, когда команда проигрывает, предрекают ей с торжествующим видом провалы, а если их пророчество не сбывается, они опять рядом. Впрочем, цену таким людям мы – и тренеры, и футболисты – уже знаем и стараемся относиться к ним по мере возможности снисходительно. Тем более что не только с нами, как выясняется, это происходит. О подобных явлениях говорил, например, Бесков, такие же ситуации знакомы Иванову, Морозову, Ахалкаци, Садырину...»

На собрании том говорили мало, но по делу. Лобановский объяснил футболистам, что его вызывают к руководству и ему нужно знать их мнение о возможности дальнейшей совместной работы. «Буду прям с вами, – сказал он. – Если решите работать со мной и руководство согласится с вашим мнением, мои требования не изменятся ни малейшим образом, принципы останутся теми же. В перспективу команды я верю». Игроки сказали, что о расставании не может быть и речи, они готовы активно участвовать в деле создания практически новой команды и вместе бороться за самые высокие результаты.

От «поставить задачу» до «выполнить» – дистанция солидная. Динамовский состав значительно видоизменился. Имена Кузнецова, Раца, Яковенко, Яремчука знакомы были многим, но не как основных игроков киевского «Динамо». Теперь же они оказались на первых ролях, как и Беланов, приглашённый из одесского «Черноморца», – единственное приобретение клуба перед новым сезоном.

Из тактических соображений в различных интервью Лобановский сетовал на молодость и необстрелянность многих футболистов реконструированного состава, но сам при этом уже понимал: с этой командой можно делать серьёзные дела. Порукой тому было желание футболистов тренироваться не щадя себя по предложенной программе и играть, руководствуясь принципами современного футбола. У них горели глаза, когда они выходили на поле или тренировочную площадку – в грязь, дождь, снег, они ворчали потихоньку про себя, но не жаловались на усталость. Ни на Кавказе, ни в ФРГ, где динамовцы проводили подготовку к сезону.

В 1984 году, когда киевляне выступили в чемпионате СССР крайне неудачно, катастрофы, на взгляд Лобановского, не произошло: «Безусловно, поклонники нашей команды были в состоянии шока, а нам приходилось в конце сезона бледнеть и краснеть, встречаясь с любителями футбола. Но это была неудача, а не катастрофа. Подобный спад можно найти в биографии любого самого именитого – более именитого, чем наш, – клуба. Другое дело, что нам никак не удаётся пока найти такого сочетания оптимального режима подготовки с моральным состоянием команды, чтобы играть на высоком уровне не двухгодичными сериями (1974—1975, 1980—1981, 1985—1986), а более стабильно. Довольно сложно остаться мужественным при проигрыше и, наоборот, не слишком благодушествовать после победы, видеть то, что получилось не совсем удачно».

Спады в игре лишь на первый взгляд внезапны, на самом же деле в них нет ничего необъяснимого. Причины неудач всегда конкретны, реальны, их можно определить. И это необходимо сделать, поскольку, разобравшись в конкретных обстоятельствах, дело можно поправить. Говоря об объективных причинах неудач киевского «Динамо» в 1984 году, Лобановский прежде всего отмечал долгое отсутствие из-за травм большого числа ведущих игроков. Это, в свою очередь, делало болезненной естественную смену поколений.

С лёгкой руки некоторых журналистов ссылки на травмы признаются несостоятельными. Познавшие тренерскую долю согласиться с этим не могут. Наверное, и газете не очень приятно, когда из-за болезни её ведущего обозревателя на полосе появляется комментарий стажёра, ничего не дающий ни уму, ни сердцу, тогда как материал журналиста с именем прочитывается полностью и заставляет задуматься.

В футболе всё нагляднее. Не вышли на поле два-три закопёрщика, определяющих игровой тонус, задающих ритм игры всей команды, диктующих ход событий на поле, – и игра становится далёкой от задуманного.

В отсутствие опытных футболистов игра «Динамо» была подвержена резким перепадам. За более чем уверенной победой над ереванским «Араратом», например, могла последовать невыразительная игра на своём поле с тбилисскими одноклубниками. И такое на протяжении чемпионата случалось не раз.

«Так уж получилось, – говорил мне Лобановский в 1988 году, – что в сезоне, особенно во втором круге, у нас на поле выходило едва ли не полкоманды молодёжи. Огрехи в её игре вполне закономерны, они – от неопытности, от боязни допустить ошибку, потерять мяч, испортить игру. Но нет худа без добра. Неприятная для нас ситуация в 1984 году стала прологом к тому, что удалось сделать год и два спустя...

Большинство игроков старшего поколения либо вообще надолго вышли из строя, либо растеряли привычные качества и потому не сумели повести молодёжь за собой. Бессонов был болен в сезоне 1984 года 64 дня, Журавлёв – 61, Заваров – 50, Буряк – 43, а набравший было силу молодой Яковенко – 94. Некоторые же игроки, которых травмы миновали, – Лозинский, Хлус и другие, – просто снизили свой игровой уровень».

Лобановский всегда говорил, что базовая тактика киевского «Динамо» была, есть и будет одной: искать победу у ворот соперника. Но одно дело давать тактические установки на игру и совсем другое – выполнять их в процессе самой игры. Тренеры на протяжении сезона вели скрупулёзные стенограммы всех матчей, а затем внимательнейшим образом их анализировали. Главный вывод: коллективная надёжность игры команды в целом была на должном уровне, а вот индивидуальная у большинства игроков оставляла желать лучшего.

Вот и получалось, что, создавая в большинстве матчей достаточное количество голевых ситуаций, динамовцы не могли ими воспользоваться. Преодолеть же разрыв между коллективной надёжностью команды в целом и недостаточной надёжностью отдельных исполнителей, как правило, не удавалось.

К финальному матчу за Кубок СССР 23 июня 1985 года с донецким «Шахтёром» в «Лужниках» киевляне подошли в роли лидера чемпионата. Соперники находились на одиннадцатом месте. Но цифры в данном случае ни на что не влияли. Как известно, аутсайдеров в кубковых матчах не бывает. Более того, «Шахтёр» для «Динамо» – одна из самых «неудобных» команд в последнее время.

Динамовцы выиграли 2:1.

Лобановский говорил об этом матче как об одном из самых важных в его тренерской карьере. Строилась новая команда. Необходимо было для неё что-то выиграть: «Динамо» оставалось без титулов с 1982 года, когда становилось серебряным призёром чемпионата и победителем Кубка. И именно с этого финального матча с «Шахтёром» для киевлян начался второй поход за Кубком кубков. Первый был в 1975 году, и с той поры в команде остались лишь Олег Блохин – на поле и Владимир Веремеев – в должности начальника команды.

...В футболе разведка крайне необходима, об этом говорилось не раз. Чем больше детальной информации, тем лучше.

Тренеры перед матчами обычно не встречаются, не принято. Нол де Руйтер из «Утрехта» и Лобановский нарушили это правило. Они беседовали, когда Лобановский ездил в Утрехт, и в Киеве, куда голландский тренер приезжал на календарный матч «Динамо» с «Шахтёром» в чемпионате страны. В подобных разговорах Лобановский не ставил перед собой цель выведать что-либо о команде – это бесполезно. «Мы, – рассказывал он, – обсуждали организацию и постановку дела в наших клубах, чтобы всё полезное использовать потом у себя в команде в силу конечно же своих возможностей. После игры с “Шахтёром” голландец был доволен и не скрывал этого. Ему понравилось, что ничего особенного в той встрече мы из себя не представляли. Действительно, матч получился натужным, хорошо, что взяли два очка, могло быть и хуже».

Как вести себя команде на «смотринах»? С одной стороны, хочется ошарашить наблюдающих, чтобы боялись. С другой – есть смысл замаскировать истинные возможности. «Без нашего на то желания, – говорил Лобановский, – у нас получился второй вариант».

В Утрехте на стадионе «Ниув Галгенваард» в матче первого раунда Кубка обладателей кубков 18 сентября 1985 года голландцы всё сделали для того, чтобы не дать киевлянам сыграть так, как они могут. Даже на основании просмотра невыразительного матча с «Шахтёром» Нол де Руйтер понял, что все динамовские атакующие варианты разрабатываются в глубине поля и координатором наступлений является Заваров. «Утрехт» приготовил гостям прессинг на трёх четвертях поля с быстрым отходом назад почти всех игроков и скоростными атаками: состояние голландцев на тот момент позволяло им заниматься таким требующим больших затрат делом.

«Своими ощущениями, – говорил Лобановский, – я никогда ни с кем не делюсь. Пока хранишь их в себе – они сильны, стоит обсудить с кем-нибудь – расхолодишь и себя и собеседника».

В Утрехте даже при счёте 0:2 Лобановский сохранял полную уверенность: в Киеве голландцев мы обыграем с таким счётом, с каким нужно. Когда же Демьяненко за семь минут до конца встречи забил гол, который затем назвали «голом надежды», уверенность тренера окрепла. Было хорошо видно, что на перегруппировку сил в обороне при смене киевлянами направлений атак футболисты «Утрехта» затрачивают слишком много времени. Это непозволительная для современного футбола роскошь, подобной слабостью грешно не воспользоваться. Тем более что, разбирая матч сообща, в «Динамо» пришли к выводу: логическая связь между содержанием игры и её исходом отсутствовала.

А на 8-й минуте ответного матча в Киеве общий счёт стал 3:1 в пользу «Утрехта»... Гол Крюйса заставил на какое-то время смолкнуть стотысячные трибуны, но не вызвал ни малейших проявлений нервозности у киевской команды. Пожалуй, на скамейке тренеры переживали больше, чем футболисты на поле. «Когда я смотрел видеофильм о Пеле, – говорил Лобановский, – то обратил внимание, как невозмутимо бразильцы доставили мяч к центру поля после того, как шведы открыли счёт в финальном матче чемпионата мира 1958 года. Сравнение уровней матчей, конечно, неправомерно, но реакция на пропущенный гол была аналогичной. Мне показалось даже, что наши игроки, находившиеся в “эпицентре” гола, весело переговаривались и улыбались, доставая мяч из сетки. Уж как ни зол я был на них тогда, а отметил про себя: это – проявление уверенности и класса».