355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Зимин » Слово о полку Игореве » Текст книги (страница 50)
Слово о полку Игореве
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:33

Текст книги "Слово о полку Игореве"


Автор книги: Александр Зимин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 60 страниц)

Гениальный русский ученый А. А. Шахматов, не занимаясь специально исследованием Слова о полку Игореве, почувствовал несоответствие этого памятника всему строю древнерусской письменности. В своем классическом труде «Разыскания о древнейших русских летописных сводах» А. А. Шахматов фактически не счел возможным ссылаться на Слово о полку Игореве, хотя случаев для этого ему представлялось более чем достаточно. Еще в статье о «Мстиславе Лютом», подписанной А. А. Шахматовым в октябре 1907 г., автор писал, что «Песня об усобице первых князей, сыновей Святослава, была, вероятно, известна творцу Слова о полку Игореве» (Шахматов имел в виду трудный текст Слова о Бояне, песнотворце «Ольгова коганя»).[Шахматов А. А. Мстислав Лютый в русской поэзии // Сб. Харьковского историко-филологического общества. Харьков, 1909. Т. 18. С. 90.] Однако в «Разысканиях…» (подписаны A. A. Шахматовым в октябре 1908 г.), где сюжет о Мстиславе Лютом значительно расширен за счет привлечения Длугоша и других мотивов, сопоставление со Словом о полку Игореве и былинами было снято. Только однажды Шахматов в примечании заметил, что «об единоборстве Мстислава с Редедей вспоминает и певец Слова о полку Игореве, это, думаю, свидетельствует о знакомстве его с тем или иным летописным сводом, включившим соответствующий рассказ в свой состав».[Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 425.] Так А. А. Шахматов предугадал решение труднейшего из вопросов, связанных с источниками Слова о полку Игореве!

Наиболее обстоятельный труд А. А. Шахматова по русскому языку – «Очерк древнейшего периода истории русского языка» как бы завершал его работы в этой области.[Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг., 1915.] И здесь о Слове о полку Игореве упоминаний нет, хотя оснований для этого было много.[Не упомянуто Слово и в кн.: Шахматов А. А. Курс истории русского языка. 2-е изд… СПб., 1910–1911. Читан в 1908/9 уч. году. 4. 1–2 (Литография).] Например, А. А. Шахматов объясняет появление слова «цвилити» и ссылается на памятники XIII–XVI вв., но Слова не упоминает.[Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода… С. 105, 106.] Он приводит не один десяток примеров из памятников XI–XIV вв., содержавших суффикс «ян» (в том числе и слово «багряну»), а о выражении «багряная стлъпа» в Слове не говорит.[Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода… С. 117–118.] Нет Слова и в разделе, посвященном доказательству существования глухих гласных (ъ и ь) в древнерусском языке XI и XII вв. Хотя, казалось бы, этот памятник давал для этого материал (даже если считать, что он сохранился в позднем списке).[Здесь автор упоминает Слово вскользь только в связи с термином «толковины». Там же. С. 203–216.]

Словом, среди многих сотен примеров из источников XI–XVII вв., фольклорных памятников и живых наречий мы не нашли ни одного, взятого А. А. Шахматовым из Слова о полку Игореве. Нет никаких следов использования Слова о полку Игореве как памятника древнего языка и в труде А. А. Шахматова, посвященном образованию русских племен и наречий, хотя в него включены явления истории языка до XV в.[Шахматов А. А. Введение в курс истории русского языка. 4. 1. Исторический процесс образования русских племен и наречий. Пг., 1916. С. 98–99.]

Правда, в незавершенном разделе «Историческая морфология» «Курса истории русского языка», читанного в 1910/11 г., А. А. Шахматов не раз ссылается на морфологические формы, встречающиеся в Слове о полку Игореве.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957.] Изданы лекции посмертно по их литографическому воспроизведению. Текст их для печатного издания автором не обработан. Это обстоятельство заставляет с крайней осмотрительностью подходить к материалам данного раздела курса.

Слово о полку Игореве А. А. Шахматов помещает среди древнерусских памятников, но, как правило, в конце этого отдела[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 45, 46, 53, 57, 75, 76, 96, 99, 117, 243, 251.] или после источников XIII–XVI вв.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 94, 106, 227, 229, 235, 242, 252, 263, 336, 341, 345.] По некоторым формам он не выделял Слово из южнорусских памятников XII–XVI вв.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 259–260.] Мало того, А. А. Шахматов обычно, ссылаясь на источники, указывает их дату. Этого нет только для летописей (разновременных по своему составу) и для Слова о полку Игореве. Очевидно, время составления Слова не было для него ясным.

А. А. Шахматов привлекает данные Слова в тех случаях, когда речь идет о явлениях, которые могут быть подкреплены примерами из живого русского и других славянских языков.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 46, 54, 57, 75, 91, 94.] Он приводит также формы, заимствованные в Слове из церковнославянского языка («на небесѣ»).[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 295, ср. с. 140.] Наряду с этим А. А. Шахматов отмечал наличие в Слове черт не древнерусского, а уже великорусского языка.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. C. 341. Замена окончания – ое на – ой (с. 345) («трупиа себѣ дѣляче»).] Он указывал на языковые явления, известные памятникам XV в. («два солнца»),[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. C. 211.] на черты родства русского и белорусского языков («унили голоси»),[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. C. 232.] на совпадение форм с польским языком,[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. C. 77.] наконец, вообще на неясные формы Слова.[Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. С. 253 («Плачеть Путивлю городу на заборолѣ»). А. А. Шахматов сравнивал с более верным «въ Путивлѣ на забралѣ». Неясна была Шахматову и форма «погасоша вечеру зари».] Таким образом, А. А. Шахматов, воздерживаясь от точной датировки Слова и дошедшего до нас его списка, относил языковые явления, обнаруживающиеся в памятнике, к разным историческим эпохам. Слова о полку Игореве А. А. Шахматов преимущественно касался не в трудах по темам, являвшимся предметом его специальных занятий, а в откликах на чужие работы (С. К. Шамбинаго, Е. Ф. Корша, В. Ф. Миллера). При этом его суждения о Игоревой песни отличались осторожностью и неопределенностью. Так, А. А. Шахматов обычно не указывал точную дату памятника.[Только один раз, еще в ранний период творчества, он вскользь сослался на традиционную дату памятника: «Связь с Тмутараканью не была забыта северскими князьями еще в конце XII века (Слово о полку Игореве)»: Шахматов А. А. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей//ЖМНП. 1899. Апрель. С. 333.] В обстоятельном разборе книги С. К. Шамбинаго А. А. Шахматов как бы вскользь замечал о Задонщине, что ее «поэтическая форма, как давно уже указано исследователями, заимствована из Слова о полку Игореве».[Шахматов. Отзыв. С. 181.] Не развивая эту тему, А. А. Шахматов предпочел сослаться на господствовавшее в его время мнение.[В поздней работе А. А. Шахматов писал в сноске: «Нахожу вслед за другими исследователями вполне вероятным, что историческая песня готских дев, упоминаемая в Слове о полку Игореве (в XII в. еще не исчезли крымские готы), относилась к этому (Шахматов говорит о нем выше. А. 3.) эпизоду борьбы Винитара с антами» (Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. С. 10). И в данном случае Шахматов подчеркивает, что он ссылается на мнение других исследователей, к которым он присоединяется.]

Итак, автор Задонщины имел «единственным источником поэтического вдохновения Слово о полку Игореве».[Шахматов. Отзыв. С. 183.] Из Поведания Софония Сказание о Мамаевом побоище «черпает… ряд поэтических картин, восходящих к Слову о п. Игореве».[Шахматов. Отзыв. С. 190.] «И быть может, – осторожно добавляет А. А. Шахматов, – составитель Слова о Мамаевом побоище своими прямыми заимствованиями из Слова о п. Игореве подал составителю Поведания мысль обратиться к Игоревой песне для полной переработки сюжета на основании источника, уже послужившего делу воплощения его в письменный образ».[Шахматов. Отзыв. С. 190–191.] Касался Слова А. А. Шахматов и в отзыве на сочинение студента В. А. Аносова «Церковнославянские элементы в языке великорусских былин». В нем, по мнению А. А. Шахматова, было «ценно то, что автор сумел сказать об отношении языка Слова о п. Игореве к языку былинному: он доказал близость, однородность „неполногласия“ Слова к „неполногласию“ былин путем сравнения распространенных и в Слове и в былинах „неполногласных“ слов». Далее Шахматов отмечал, что сопоставление этих «неполногласных» привело автора к выводу, «что былины могут быть возведены к тому же творческому источнику, откуда вышло и Слово, причем этим источником была книжно-образованная среда, языком которой был далекий от народного язык, насыщенный церковнославянским влиянием».[Отчет о состоянии и деятельности СПб. Университета за 1912 год. СПб., 1913. С. 212–213.] А. А. Шахматова, как мы видим, привлекла мысль о книжно-образованной среде, породившей Слово, и о ее языке, насыщенном церковнославянским влиянием. Времени создания Слова Шахматов в отзыве не касался. А. А. Шахматов считал, что выводы B. Ф. Миллера о Слове «едва ли кого-нибудь удовлетворили… сравнение Слова о полку Игореве с византийской поэмой X века о Дигенисе Акритисе и мысль о влиянии и подражании творца Слова этой поэме должны быть отвергнуты». Значение работы В. Ф. Миллера Шахматов видел не в ответе «на главные вопросы, до сих пор возбуждаемые Словом о полку Игореве», а в самой постановке этих вопросов. Однако выводы В. Миллера и среди них утверждение, что «Слово– произведение книжное», по мнению А. А. Шахматова, недостаточно оценены учеными. Особенно важным представлялось ему наблюдение В. Миллера о значении Болгарии для древнекиевской литературы. «Исходя из этого положения, – продолжал А. А. Шахматов, – автор и подходил к утверждению, что образцами для творца „Слова о полку Игореве“ служили византийские произведения, воспринявшие болгарскую окраску. Мы думаем, что В. Ф. Миллер прав». По В. Ф. Миллеру, былины складывались в среде профессиональных певцов. А «Слово о полку Игореве, столь близкое по своему характеру к нашим былинам, к возникшему в Киевской Руси дружинному эпосу, он признавал произведением книжным и искусственным, отразившим на себе сложные культурные влияния соседей». Если так, то и «высокоталантливого автора „Слова“ так естественно причислить к среде этих профессиональных певцов».[Шахматов А. А. Всеволод Федорович Миллер. Некролог // Известия Академии наук. VI серия. 1914. № 2. С. 75–76.]

Итак, мы видим, что сочувствие у Шахматова вызывала мысль Миллера о книжном происхождении Слова о полку Игореве и связь его с болгаро-византийским культурным влиянием.[Об этом см.: Виноградов В. В. А. А. Шахматов как исследователь истории русского литературного языка//Вестник Академии наук СССР. 1964. № 10. С. 118; ср.: Гудзий Н. К. А. А. Шахматов о «Слове о полку Игореве» // ИОЛ Я. 1965. Т. 24, вып. 1. С. 3–6.] А. А. Шахматов выступал с «принципиальными возражениями» против былинной теории происхождения ритмики Слова, которую развивал Ф. Е. Корш. Обращаясь к Слову, А. А. Шахматов писал, что «перед нами книжная обработка поэмы, и эта обработка должна была заслонить и исказить весьма многое в том возможном ее первообразе, который представлял собой сопровождавшуюся напевом былину». По мнению А. А. Шахматова, анализу ритмики сохранившегося текста Слова «должно бы предшествовать выделение ее несомненно сильно пострадавшего текста из письменной ее передачи, к тому же в дошедшем до нас списке несомненно испорченной, благодаря переписке». Однако Ф. Е. Корш «не предпослал» своему исследованию «всесторонней критики текста».[Шахматов А. А. Федор Евгеньевич Корш//Известия Академии наук. VI серия. 1915. № 4. C. 386.]

В данном случае, как мы видим, А. А. Шахматов допускал устное происхождение Слова о полку Игореве, но всячески подчеркивал необходимость критического изучения текста, сильно попорченного его письменной передачей.

Акад. В. В. Виноградов так резюмировал выводы А. А. Шахматова: «Следовательно, „Слово о полку Игореве“ в том виде, в каком оно известно нам, это собственно литературно-книжное произведение XV – начала XVI в., сохранившее, однако, в своей словесной художественной структуре некоторые следы связи с киевским дружинным эпосом». Поэтому, по мнению В. В. Виноградова, необходимо разграничивать, с одной стороны, проблему реконструкции первоначальной дружинной поэмы о полку Игореве и с другой – исследование Слова как литературно-книжного произведения XV–XVI вв. «Эти две задачи, – продолжает В. В. Виноградов, – у нас не разграничиваются. Это видно хотя бы по таким с точки зрения концепции А. А. Шахматова историческим неосмысленным заглавиям наших сборников „Слово о полку Игореве как подлинный памятник русской литературы конца XII в.“ и т. п.».[Виноградов В. В. История русского литературного языка в изображении акад. А. А. Шахматова//Filolośki pregled. 1964. N 3–4. S. 77.]

После победы Великой Октябрьской социалистической революции интерес к Слову о полку Игореве неизмеримо возрос. Уже в 20—30-е гг. появляются на эту тему серьезные обобщающие труды, специальные исследования и научно-популярные работы.

Много сделал для изучения Слова о полку Игореве А. С. Орлов, автор интересной книги и нескольких статей на эту тему.[Орлов. Слово. См. также: Берков П. Н. Библиографический указатель научных печатных трудов акад. А. С. Орлова и литература о нем//ТОДРЛ. М.; Л., 1947. Т. 5. С. 5—14. Материалы работ А. С. Орлова по Слову о полку Игореве (в том числе стенограмма доклада «Гипотеза об участии западнорусской стихии в Слове о полку Игореве») см.: Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 763, д. № 14–20, 62, 99, 152.] Примыкая в целом к построениям Н. С. Тихонравова и М. Н. Сперанского, А. С. Орлов тонко подметил близость Слова о полку Игореве к Ипатьевской летописи и западнорусские языковые черты в нем. На этом основании он сделал вывод о галицком происхождении самого Слова.

Исключительный интерес представляют исследования по Слову о полку Игореве В. Н. Перетца, являющиеся необходимым руководством для всякого, который хотел бы серьезно заниматься изучением этого памятника. Комментированное издание Слова, выполненное В. Н. Перетцем, принадлежит к числу наиболее обстоятельных.[Перетц. Слово.] Громадной заслугой В. Н. Перетца является вывод о народном происхождении значительной части эпитетов памятника, имеющих параллели в русской, украинской и белорусской устной традиции.[Перетц В. H. 1) К изучению «Слова о полку Игореве». Л., 1926; 2) Адшуканні і нагляданні ў белорускай народнай творчасці. 1. «Слова аб паходзе Ігаравым» і беларуская песенная традыцыя// Записки аддзелу гуманітарных навук Інстит. беларусск. культуры. Кн. 2. Працы клясы філелегіі. Менск, 1928. Т. I. С. 247–253.]

В. Н. Перетц показал также близость многих образов Слова к библейским. Он даже писал, что автор Слова «творил в пределах стиля, данного определенной литературной традицией, притом традицией, коренящейся в библейской письменности».[Перетц В. H. 1) «Слово о полку Игореве» и древнеславянский перевод библейских книг // ИпоРЯС. 1930. Т. 3, кн. 1. С. 289–309; 2) К изучению «Слова о полку Игореве». Л., 1926; 3) «Слово о полку Игореве» и исторические библейские книги // Сб. в честь академика Алексея Ивановича Соболевского. Л., 1928. С. 10–14.] Наблюдение В. Н. Перетца (одностороннее до крайности) в то же время снова ставило под сомнение «языческое» происхождение мифологии памятника.

Много разносторонних и ярких исследований посвятил Слову о полку Игореве один из виднейших специалистов по истории древнерусской литературы Н. К. Гудзий.[См.: Хронологический список трудов академика Академии наук УССР Николая Каллинико-вича Гудзия //ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 326–341. [См. также: Дмитриев Л. А. Гудзий Николай Каллиникович // Энциклопедия. Т. 2. С. 68–73.)] Обстоятельны начатые им еще в 1914 г. критико-библиографические разыскания, интересны наблюдения над работой А. С. Пушкина над Словом, убедительны выводы по истории первого издания Слова, соображения о принципах перевода и комментария к памятнику и др. Согласно представлениям Н. К. Гудзия, Слово написано дружинником киевского князя Святослава, вышедшим из Черниговской земли.[Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 5-е изд. М., 1953. С. 123.]

Очень много сделали для комментирования отдельных «темных мест» Слова B. Ф. Ржига[См.: Хронологический список трудов Вячеслава Федоровича Ржиги//ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 686–692, а также его комментарии в издании: «Слово о полку Игореве». М., 1961, и статью: Автор «Слова о полку Игореве» и его время //АЕ за 1961 г. М., 1962. С. 3—17. {См. также: Творогов О. В. Ржига Вячеслав Федорович//Энциклопедия Т. 4. С. 212–214.}] и Д. В. Айналов.[См.: Айналов Д. В. 1) Дв1 замггки до «Слова о полку Игореве»//Зап. 1стор. i филол. секцн Укр. наук, товар, в Кшш. 1918. Кн. 17. С. 92–97; 2) Сон Святослава в Слове о полку Игореве»// ИпоРЯС. 1928. Т. 1, кн. 2. С. 477–482; 3) Замечания к тексту Слова о полку Игореве//Сб. статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934. С. 175–189; 4) Замечания к тексту Слова о полку Игореве//ТОДРЛ. М.; Л., 1935. Т. 2. С. 81–94; 5) Замечания к тексту «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1936. Т. 3. С. 21–25; 6) Заметки к тексту «Слова о полку Игореве»// ТОДРЛ. М.; Л., 1940. Т. 4. С. 151–158. {См. также: Творогов О. В. Айналов Дмитрий Власьевич// Энциклопедия. Т. 1. С. 43–44.}]

Одним из крупных достижений советской исторической науки явилось обоснование тезиса о народной основе Слова о полку Игореве.[Уже в 1923 г. М. А. Яковлев показал наличие связи Слова с былинами и в композиции произведения, и в его образах (Яковлев М. А. «Слово о полку Игореве» и былинный эпос. М., 1923).] Особый интерес в этой связи представляет большое исследование А. И. Никифорова.[Никифоров. Слово. О диссертации А. И. Никифорова, см.: Головенченко Ф. М. Слово о полку Игореве… 1955. С. 372–377. Текст диссертации и материалы к ней см.: Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 747, on. 1, д. № 79–85.] Автор собрал огромный материал, почерпнутый из сокровищницы русского, украинского и белорусского фольклора. А. И. Никифоров выдвинул тезис о том, что Слово – произведение устно-поэтического творчества. Ритмику,[См.: Никифоров А. И. Проблемы ритмики «Слова о полку Игореве»//Учен. зап. Ленинградского гос. пед. ин-та им. М. Н. Покровского. Л., 1940. Т. 4. С. 214–250.] эпитеты, лексику и образы Слова А. И. Никифоров выводил из русских былин и украинских дум. Несмотря на явную односторонность исследования А. И. Никифорова, оно наносило серьезный удар по сторонникам «дружинного» или чисто «книжного» происхождения Слова.

Успехи в изучении Слова о полку Игореве привели к новым попыткам пересмотра вопросов об его источниках и о времени его составления. Так, уже А. И. Лященко установил, что автор Слова пользовался сведениями о походе Игоря 1185 г. из Ипатьевской летописи.[Лященко А. И. Этюды о «Слове о полку Игореве»//ИОРЯС. 1926. Т. 31. С. 137–158. Рукописи работ А. И. Лященко по Слову о полку Игореве, в том числе наброски статьи о поэтическом стиле Слова, см.: Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 156, д. № 30.] Пытаясь выйти из затруднительного несоответствия содержания Слова и обстановки 1185–1187 гг., Н. Грунский пришел к выводу, что «автор Слова не мог быть современником Игоря».[Грунський M. Κ. 1) Питання про автора «Слова о полку Ігоревім»//Ювілейный збірник на пошану акад. Д. Й. Багалія. Київ, 1927. С. 439–446; 2) Слово о полку Ігоревім. Харьков, 1931. С. 10–14. В 1939 г. Грунский вернулся к традиционной точке зрения на время появления Слова («Слово про Игорів похід». Київ, 1939. C. 7).] Он обращал внимание на отсутствие в памятнике свидетельств о близости к описанным в Слове событиям, на несоответствие историческим фактам идиллической характеристики киевского князя Святослава и на ошибки, допущенные автором Слова в описании последовательности событий княжения Всеслава.

Несколько возражений Грунекому сделал В. Н. Перетц. Но он не опроверг его наблюдений, а очень тонко подметил, что в XIII в. вряд ли столь незначительный эпизод, как неудачный поход северского князька, мог бы обратить на себя внимание писателя.[Перетц В. 3 приводу статті проф. Грунського//Записки Історично-філологічного відділу УАН. Київ, 1928. Кн. 19. С. 351–352.] Это совершенно справедливо. И вместе с тем если в Слове обнаруживаются поздние черты, а памятник не мог быть составлен в XIII в., то нужно было обратиться к векам не столь отдаленным от времени издания Слова о полку Игореве, чтобы выяснить, когда же возникло это произведение.

В 20-х гг. нашего века с защитой тезиса о появлении Слова в XVIII в. выступил профессор М. И. Успенский (1886–1942). Перу М. И. Успенского принадлежит ряд работ по древнерусскому и византийскому искусству, краеведению и народному образованию.[Успенские М. и В. Заметки о древнерусском иконописании. СПб., 1901; Лицевой месяцеслов греческого императора Василия II. Сентябрь. СПб., 1902; Октябрь. СПб., 1903. {См. также: Дмитриев Л. А. Успенский Михаил Иванович//Энциклопедия. Т. 5. С. 151–152.}] Его исследование «Происхождение „Слова о полку Игореве“ и Тмутараканскаго камня» (1925 г.) не было завершено и в основной части издано только недавно.[ИРЛИ, ф. Успенского, д. № 38. Издано А. Мазоном и М. Лараном: Quelques donnees histo-riques sur le Slovo d’Igor et Tmutorokan’ par M. I. Uspenskij (1866–1942). Paris, 1965. Об издании см.: Лихачев Д. С. В поисках единомышленников//ВЛ. 1966. № 5. С. 158–166; Дмитриев Л. «Новая» работа о «Слове о полку Игореве»//РЛ. 1966. № 2. С. 238–246.] Автор предполагал, что оба памятника, т. е. Слово о полку Игореве и надписи на Тмутараканском камне, были созданы А. И. Мусиным-Пушкиным в обоснование своей гипотезы о Тмутараканском княжестве, располагавшемся когда-то на берегах Керченского пролива. Источниками Слова М. И. Успенский считал «Историю» В. Н. Татищева, летописи, Задонщину и Сказание о Мамаевом побоище. К сожалению, исследование ограничилось главным образом историографическим обзором и отдельные очень интересные наблюдения автора содержатся только в виде набросков.[Впрочем, братья М. И. Успенского Александр и Дмитрий писали 28 января 1931 г. B. Д. Бончу-Бруевичу, что Михаилом Ивановичем «приготовлен капитальный труд о Слове о полку Игореве, устанавливающий совершенно новый оригинальный взгляд на этот любопытный памятник» (ГБЛ, ф. 369, картон 356, ед. хр. 7). Поэтому не исключено, что окончательный текст работы М. И. Успенского до нас просто не дошел]

В 20-е гг. М. И. Успенский, очевидно, был не одинок в своем «скептическом» отношении к Слову. Писатель И. С. Рахилло рассказывает о встрече С. Есенина с каким-то «профессором истории». Профессор этот «старался доказать, что „Слово о полку“ – произведение не оригинальное, что история похода князя Игоря Святославича в старинных летописях – Лаврентьевской и Ипатьевской – изложена гораздо последовательнее и исторически точнее».[Воспоминание о Сергее Есенине. М., 1965. С. 380. Впервые в кн.: Рахилло И. С. Московские встречи. М., 1961.]

В конце 1930-х гг. с серией статей, посвященных Слову о полку Игореве, выступил видный французский славист профессор А. Мазон, высказывавший еще и ранее сомнение в древности этого памятника.[См.: Mazon А. 1) Les bylines russes // Revue des cours et conferences (30 mars 1932). Paris, 1932. P. 691; ср.: RES. 1923. T. 3, fase. 3–4. P. 308; 1925. T. 5, fase. 1–4. Chronique. P. 124; 2) Le Slovo d’Igor //RES. 1938. T. 18, fase. 1–4. P. 5—40, 163–213; 1939. T. 19, fase. 1–4. P. 52–86, 242–288.] Работы профессора А. Мазона (его книга 1940 г. и ряд последующих статей[Mazon A. 1) Le Slovo d’Igor (IV). Paris, 1940. 182 p.; 2) Le Slovo d’Igor (V–VI)//RES. 1944. T. 21. P. 5—45; 3) L’Auteur probable du Poeme d’Igor//Comptes rendus des seances l’Academie des Inscriptions et des Belles Letters, annee 1944, 2-me trimestre. P. 213–220; 4) La Campagne d’Outre – Don de 1380//Journal des savants. 1948. Janvier – Juin. P. 15–25; 5) Le Slovo d’Igor//The Slavonic and East European Review. 1949. Vol. 27, N 69. P. 515–535; 6) Тъмутораканьскый блъванъ // RES. 1961. Т. 39. P. 138.]) содержали следующие основные выводы: Слово о полку Игореве – памятник, составленный по материалам той версии Задонщины, которая является более поздней, чем Кирилло-Белозерский список. Поэтому Слово – памятник позднейшего происхождения. Его автором A. Мазон склонен был назвать А. И. Мусина-Пушкина, а позднее H. Н. Бантыша-Каменского. Источниками Слова А. Мазон также считал рассказ о походе князя Игоря Святославича, содержавшийся в «Истории» В. Н. Татищева, мотивы русского фольклора и переводы Оссиана. В языке Слова исследователь находил галлицизмы и даже американизмы, а в образах – черты литературы XVIII в.[Д. С. Лихачев в 1964 г. писал, что «в последнее время А. Мазон считает автором „Слова“ первого владельца его рукописи архимандрита Иоиля Быковского» (Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 138). Однако такой точки зрения А. Мазон печатно не высказывал. Д. С. Лихачев считал, что «об этом он определенно дает понять» в заметке о «Тъмутораканьском блъване». Здесь, однако, мы читаем: «первый владелец рукописи архимандрит Иоиль (Иван Быковский) не мог избежать того, чтобы подобно Сенковскому в „блъванъ“ вложить смысл польского bałwan (волна)» (Mazon А. Тъмутораканьскый блъванъ. Р. 138). Ничего об авторстве Иоиля здесь, следовательно, нет. {Статья А. Мазона: Ivan Bykovskij, Io'il l’archimandrite et l’auteuer de «La Verite ou extraits de notes sur la Verite»//RES. 1965. Т. 44. P. 59–88 – появилась год спустя после статьи Д. С. Лихачева.}]

Наблюдения А. Мазона поддержали некоторые лингвисты и историки литературы (Б. Унбегаун, М. Горлин, А. Вайян, М. Арнаудов, Ю. Кжижановский).[Gorlin М. Salamon et Ptolemee // RES. 1938. Т. 18; Unbegaun В. Les Rusici (Rusici) du Slovo d’lgor // RŚS. 1938. T. 18, fasc. 1–2. P. 79–80; Vaillant A. 1) Les rćcits de Kulikovo // RES. 1961. T. 39. P. 59–89; 2) Les chants epiques des slaves du Sud//Revue des cours et conferences. Paris, 1932. N 5. 15 Fevrier. P. 435; 3) Za Solomonom carem // Прилози за кн>ижевност, je3HK, HCTopHjy и фолклор. Београд, 1960. Св. 3–4. Р. 272–274; 4) Ярославна рано плачет//RES. 1949. Т. 25. Р. 106–108; Krzyżanowski J. 1) Byliny. Wilno, 1934. S. 6; 2) Baltoslavica. Wilno, 1936. Т. 2. S. 109; Арнаудов М. Достоверна или подправена поема // Българска мисъл. 1939. Кн. 5–6. С. 283–297. Р. Кисаки датирует Слово XVI–XVIII вв. на основании употребления терминов «Русь» и «Русская земля» в широком смысле, противоречащем значению этих названий, которое они имели в XII в.: Kisaki R. 1) Some remanks on the term «Russkaja Zemlya»//The historical Review of Kagoshima University. 1956. Vol. 4 (на япон. яз); 2) On the Word «Rus» in «the Tale of the Raid of Igor» //The Shirin. 1960. Vol. 43. N 5. P. 60–79; Кисаки P. К вопросу о фальсификации «Слова о полку Игореве» – ответ на статью К. Накамура // Изучение истории СССР. 1961. Т. 2. С. 46–49 (на япон. яз.).] И. Свенцицкий считал, что Слово могло возникнуть в XV в. в связи с интересом к «половецкой теме», обнаруживаемой в летописях и других литературных произведениях того времени. Отредактировано Слово было в конце XVIII в. на основе летописей и других памятников древнерусской литературы. Редактор же рассыпал по тексту памятника «старые словеса» и многочисленные цветистые эпитеты в духе литературы барокко.[Свенціцкий І. Русь і половці в староукраїнському писменстві. Львів, 1939. С. 36–60; ср.: Zbirka odgovora na pitanja. Medunarodni kongres slavista. Beograd, 1939. S. 136. П. Б. Струве в письме к А. Мазону от 22 ноября 1942 г. считал, что Слово – произведение книжное и не современное описанным в нем событиям. Основанное на Задонщине, оно было плодом «южнорусского возрождения» и возникло в XVI–XVII вв. (Quelques donnees historiques… P. 141–143). Сторонником «промежуточной точки зрения» (между XII и XVIII вв.) заявил себя Г. П. Струве, (см. его предисловие в кн.: Guäzy N. К.History of Early Russian Literature. New York, 1949. P. IX, XI).] Впрочем, И. Свенцицкий предложил только новый подход к проблеме Слова о полку Игореве, не дав систематического исследования памятника. Постановка проф. А. Мазоном вопроса о времени составления Слова о полку Игореве имела большое научное значение.[См. обзоры полемики по вопросу о Слове: Menac Antica. Oko autentićnosti «Slova o pólku Igoreve»//Zbomik Radova. Sveneiliste u Zagrebu. Filozofski Fakultet. Zagreb, 1954. S. 145–155; Dostal A. Dispute de l’autenticite du Slovo d’lgor dans la science occidentale//Byzantinoslavica. 1949. Roć. 10. Seś. 2. S. 275–284.] «История древнерусского языка, а также историческая стилистика древнерусского литературнохудожественного творчества, – писал В. В. Виноградов, – подверглась бы коренным преобразованиям и получила бы совершенно иную направленность, если бы был историко-филологически оправдан тезис профессора А. Мазона (и его немногочисленных сторонников) о поддельности „Слова о полку Игореве“».[Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 259.] Однако большинство исследователей решительно отвергло построения А. Мазона.[Уже в 1939–1940 гг. со статьями, направленными против концепции А. Мазона, выступили П. Н. Милюков (Милюков П. Н. Ересь профессора Мазона//Последние новости. 1939. Май. № 6632; Июнь. № 6640) и Е. Ляцкий (Ляцкий Е. Неудачный поход на «Слово о полку Игореве»//Slavia. 1939. Roć. 17. Seś. 1–2. S. 110–127; 1940. Roć. 17. Seś. 3. S. 374–411).]

Еще в 1941 г. за рубежом вышел сборник статей, содержавший критику взглядов А. Мазона. В нем принимали участие видные русские слависты И. Н. Голенищев-Кутузов, А. В. Исаченко, А. В. Соловьев[Заметки к «Слову о полку Игореве». Белград, 1941. Вып. 2.] и др. Вслед за этим обстоятельную работу на ту же тему выпустил Н. К. Гудзий.[Гудзий Н. К. Ревизия подлинности «Слова о полку Игореве» в исследовании проф. А. Мазона//Учен. зап. МГУ. М., 1946. Вып. 110. С. 153–187.] Критику представлений Мазона на взаимоотношение Слова о полку и Задонщины содержала работа B. П. Адриановой-Перетц.[Адрианова-Перетц В. П. (Опыт реконструкции). С. 205 и след.]


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю