Текст книги "Люфтваффельники"

Автор книги: Алекс Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 73 страниц)

74. Канал правительственной связи

Поступив в военное училище, буквально с первых же минут мы испытали острый приступ лавинообразного шока от ошеломляющего давления и всевозможной муштры, от бесконечных занятий и «бестолковой беготни», которые обрушились на нас – «зеленых» и несчастных, словно серия сокрушительных и безжалостных цунами на песчаный пляж с хрупкими бамбуковыми домиками.

А именно: многочасовые строевые занятия, непривычная и неудобная форма одежды (одни сапоги и портянки чего стоят), безразмерный плац, высокие заборы, колючая проволока, угнетающего вида казармы с туалетами без унитазов, а с допотопными «очками». Сидя над которыми в скрюченном состоянии на корточках многие курсанты-первогодки имели на «жопной части» своих необъятных в филейной части галифе характерные гуталиновые полосы от голенищ своих же собственных сапог. Да-да голенища сапог бессовестно мазали новенькую форму. И в строю "минусов-первокурсников" маршировало почти 100 % "черножопиков".

Это уже много позже, мы привыкли «на автопилоте» приспускать голенища сапог «гармошкой» при очередном посещении туалета по большой нужде. Или могли позволить себе неспешно посетить уборную, загодя переобувшись в легкие тапочки.

И все эти сомнительные удовольствия, да еще на фоне железной дисциплины, полного отсутствия личного времени, занудных придирок и бесконечных обидных подгонялок со стороны отцов-командиров, упражняющихся на нас в своем убогом остроумии и сержантов, которые пытаются самоутвердиться, выделившись показным усердием и служебным рвением из лысой и ушастой безликой серой массы. Старались оправдать «высокое доверие», куда деваться?! Старались-старались, пока не нахлебались «адекватного» ответа и не притихли, хвостики свои смиренно поприжавши. (это уже другая история)

Так вот, исключительно на фоне всего этого и многого другого, а также из-за оторванности от родных и близких, каждый из нас испытал щемящее чувство невыносимой тоски по родному дому, родителям и близким, а также периодические приливы удручающей ностальгии о прошлой жизни.

Т.к. в те стародавние времена (80-е годы прошлого века) такое чудо как обычный ныне мобильный телефон еще не был изобретен, то в казармах училища ВВС над тумбочкой дневального висели старинные аппараты времен зарождения телефонной эры как таковой. Глядя на эти громоздкие и фундаментальные (в прямом смысле данного слова) образцы телефонных аппаратов, достойные занимать центральное место в музее ретро-техники, создавалось устойчивое впечатление, что при изготовлении конкретно именно этих образцов телефонов, принимал непосредственное участие сам Александр Белл. На правах прародителя самого вида телефонной связи, не иначе.

Аппараты представляли собой убого-кондовую конструкцию с корпусом из тускло-блестящего металла, с неподъемной трубкой (удобно вместо гантели использовать, коротая время на тумбочке дневального) и вечно заедающим номеронабирателем. Слышимость в трубках была настолько отвратная, что проще было докричаться в открытое окно до Луны, чем позвонить в соседнюю роту и внятно разобрать фамилию твоего собеседника.

И самое гнусное – звонить по этим телефоном можно было лишь внутри периметра училища ВВС. Все, приехали! За пределы колючей проволоки, данный вид связи не удосужился протянуть свои длинные «медные руки». Облом!

А так хотелось услышать родной голос и поделиться первыми впечатлениями от увиденного и «пережитого», возможно даже просто поплакаться и услышать в ответ обнадеживающие слова поддержки от мамы или строгое напутствие от папы или… Даже, нет, просто услышать теплый голос родного и близкого тебе человека… Особенно, нежный голос любимой девушки! И жадно слушать, слушать, слушать, абсолютно забывшись на время вашего разговора, что между вами огромные расстояния, что она где-то там – в беззаботном прошлом, а ты где-то тут – в отвратном настоящем… И постепенно отвлекшись от суровых реалий казенной жизни, незаметно проваливаться в блаженную нирвану сладких грез, завороженный и убаюканный ангельской музыкой прелестного голоса.

Ага, сейчас?! Держи карман шире! Возможность гарантированно поговорить по телефону могла выгореть лишь при очередном увольнении в город (которое надо еще заслужить) и то с ближайшего междугороднего переговорного пункта… а так хотелось сейчас! …а лучше – в любое время…

Давно известно, что разум, заключенный в строго ограниченные рамки, за высокие заборы и прочные границы, обязательно найдет лазейку! И мы находили.

Самовольные отлучки на тот же междугородний переговорный пункт – не самый лучший вариант! Слишком рисково! Шанс «залететь» и попасться патрулю или любому праздношатающемуся офицеру из враждебного училища, размещенного на территории военного гарнизона (училища ракетных войск или внутренних войск) были очень высоки. А это гарантированный арест, с последующим продолжительным пребыванием в «уютной» камере на гарнизонной гауптвахте. Со всеми вытекающими последствиями, естественно. Поэтому наши парни стали активно прорабатывать и изыскивать менее «кровавые варианты». И нашли (пытливый ум всегда найдет лазейку)!

В кабинете у командира нашей 4-й роты стоял обычный и ничем неприметный телефон, но с выходом на город. Аллилуйя! Прочная железная дверь с простецким замком не стала для нас преградой, и первый месяц любой желающий (после убытия дежурного офицера домой, естественно) мог беспрепятственно звонить себе домой при первом же душевном порыве и маломальском желании услышать родные голоса.

Затем календарный месяц неожиданно закончился. Так всегда бывает, как оказалось весьма некстати. И разъяренный (скорее всего, «взбешенный» более точно характеризует текущее состояние пошатнувшейся психики нашего ротного отца-командира) Володя Нахрен с выпученными глазами, разбрызгивая желчь, кислоту и яд во все стороны, хаотично метался перед монолитным строем роты, гневно потрясая толстенной пачкой телефонных счетов за бесконечные услуги междугородней связи.

Чего греха таить, т. к. несанкционированный «переговорный пункт» 4-й роты работал бесперебойно и весьма напряженно, то и счет за междугородние переговоры был просто запредельный. Суммарная стипендия личного состава всей 4-й роты (144 курсанта) едва-едва покрыла его внушительную цифру, скрупулезно посчитанную и записанную в графе «Итого».

Дабы исключить подобные сюрпризы на будущее и надежно перекрыть «канал утечки информации» (даже не канал, а каналище), Вова Нахрен пошел на радикальные меры. Он сменил дверной замок на супермега хитрый и стал носить ключ от своего кабинета у себя на груди, повязав его на кусок прочной бечевки. Могу поспорить, что капитан Хорошевский ложился спать с ключом на шее, а также принимал душ, ванну и прочее. А по ночам тревожно просыпался в холодном поту и с громкими криками, нервно ощупывая свою волосатую грудь на предмет наличия «золотого ключика». Счета за телефон воистину были золотыми! Еще парочка таких квитанций и можно смело покупать машину! (кроме шуток)

Итак. Дверь закрыта, капитан Нахрен пообещал лично повесить за яйца всех и каждого, чьи города – малая родина то есть, совпадет с цифровым кодом на телефонных счетах. К тому же, суточный наряд, который допустит проникновение «неустановленных лиц» в канцелярию роты будет образцово-показательно задрочен и бессменно провисит на тумбочке дневального до полного погашения счетов за телефон. Дела?! Но, общаться с домом, ой как хочется, связь поддерживать, быть в курсе последних событий.

Это же как пуповина, нельзя ее рвать! Тонкие невидимые ниточки, связывающие нас с родными и близкими, всю жизнь за нами тянутся, где бы мы не служили, куда бы не поехали. Это и есть – родственные связи. И большая беда, когда они рвутся… неужели непонятно?!

Методом коллективного «мозгового штурма» и на основе бесценной информации, случайно добытой при несении суточного дежурства в штабе училища в качестве посыльных и дневальных по штабу, мы пришли к обнадеживающему открытию – телефоны в штабе училища ВВС используются весьма активно и плодотворно – фактически не замолкая, включая междугороднюю связь. Оп-па! Вот оно как?! Вот это удача.

Ротные умельцы, имеющие за своими юношескими плечами весьма полезный прикладной опыт радиокружков, полученный еще в «Доме юных техников», из старого разбитого телефона быстренько сварганили достаточно компактный переносной вариант: облегченную модель (трубка, номеронабиратель и два провода) – своего рода, прототип общеизвестной мобилы.

Осторожно и незаметно проникая в штаб поздними вечерами в короткий промежуток времени от «после ужина», до «вечерней поверки» (исключительно в те дни, когда дневальными по штабу стояли проверенные парни из нашей 4-й роты естественно) и, подключаясь к телефонной линии в распределительной коробке на пыльном чердаке двухэтажного здания, можно было особо не наглея, трепать языком в течение 5-10-ти, а то и целых 15-ти минут, ни в чем себе не отказывая.

Подключаться старались к двум проверенным линиям (проверенным опытным путем): к генеральской (начальник училища), т. к. его счета за телефон оплачивались начфином автоматически и без проверки «куда соизволил» позвонить САМ. (служебная необходимость и будь свободен!)

И к телефону «особиста», когда генерал был в отпуске. К «особисту» подключались очень неохотно и то, чтобы не вызывать подозрение: «начальника в училище нет, а с его телефона болтают призраки?!» С телефона «особиста» звонили очень редко и только в крайних случаях, чтобы не нарваться на неприятности. Особый отдел – это особый отдел, понимать надо!

Но, тьфу-тьфу, благодаря строгим мерам предосторожности, тщательной конспирации и разумной скромности в «длительности» общения, нас ни разу не запалили. И такая вот идиллия продолжалась где-то до 3-го курса обучения.

Однако после очередного летнего отпуска вскоре выяснилось, что некий неустановленный ухарь (не из нашей роты, однозначно), нагло подключается к телефонному кабелю в каком-то другом (неизвестном нам месте) месте и забивает «давно освоенный и взлелеянный» канал связи, причем, именно «генеральский».

Что характерно, этот «некто» бессовестно болтая по телефону бесконечно длительное время, ставит под явную угрозу само существование отработанного, устойчивого и абсолютно надежного (все эти годы) средства общения с дорогими, любимыми и близкими. Непорядок!

Наши дружеские увещевания по телефонной трубке (в качестве «третьего лица») с убедительной просьбой радикально сократить время «плодотворного общения» до разумных пределов, естественно, не возымели никакого действия.

Невидимый абонент, пользуясь своей безнаказанностью и неуязвимостью, нагло хамил, дерзко посылая всех и каждого на общеизвестный адрес и как ни в чем не бывало, продолжал обсасывать по пятисотому кругу одни и те же заезженные новости со своей подругой. Которая, при этом, противно хихикая и подобострастно поддакивая, безмерно гордилась своим возлюбленным. А как же иначе?! Весь такой смелый, куда деваться?! Еще бы?! Юноша борзо отшил все вежливые просьбы: «быть человеком, войти в положение и освободить линию для других абонентов, чтобы люди успели пообщаться до наступления вечерней поверки». Не тут-то было!

В результате, все попытки наших ребят договориться полюбовно и справедливо установить символическую очередь на право «по-честному» подключиться к генеральскому каналу связи, заканчивались очередной порцией дешевого куража и полным нежелания искать компромиссы.

Рисковое время, проведенное на чердаке штаба, бездарно пропадало. Ребята в крайней степени раздражения «ни с чем» возвращались в казарму на традиционную процедуру вечерней поверки, когда всему личному составу надлежало стоять в строю, дабы громко и внятно выкрикнуть «Я!», при оглашении «знакомой» фамилии. Каждый из нас мечтал вычислить неизвестного хама и по-дружески (желательно с ноги) объяснить ему что «так делать не следоват». Эгоизм – нехорошее качество и все такое… Но, явных зацепок для идентификации «неизвестного телефониста» у нас не было.

А дерзкий юноша явно упивался своей безнаказанностью и дешево рисовался перед девушкой, не стесняясь «посылая» курсантов нашей роты налево и направо. Вот что за мудак, простите за грубость слова! Еще кот Леопольд из всеми известного мультика постоянно призывал с наивной непосредственностью: «Ребята, давайте жить дружно!» Не тут то было.

В очередной раз удрученный Витя Копыто вернулся из штаба «ни с чем», бездарно проторчав около часа на пыльном чердаке у вскрытой распределительной коробки. Ему так и не удалось связаться с дорогим его сердцу родным Пилопедрищенском и обсудить животрепещущую проблему: «В своем письме ненаглядной Маринке он написал слово «люблю» 218 раз, а она в ответном – лишь 73 и не больше?!» Не, ну что за фигня?! Разлюбила, что ли?!

Откровенно расстроенный Витя тяжело рухнул на койку, которая жалобно взвизгнула провисшими пружинами панцирной сетки. С надрывом в голосе, Копыто начал прилюдно возмущаться и жалобно плакаться.

– Вот сука, а?! Опять послал меня на хуль! Представляете?! Я ему вполне вежливо и культурно говорю: «Мол, освободи урод, линию! Дай домой позвонить! Сколько можно 3,14здеть об одном и том же можно?! Затрахал уже своей тупостью, пустобрех долбонутый! Не надоело еще?!»

– А он?!

– А он давай мне хамить в ответ и грязно ругаться! Говорит: «Да, пшел ты в пинду! Буду разговаривать, сколько захочу!» И девка его противозная на другом конце провода хихикает там противно и мерзопакостно, тьфу! Да еще и подзюзивает: «Какой ты Морозик у меня смелый! Правильно, так их всех! Не дадут важные проблемы обсудить! Подождут сколько надо, сейчас наша очередь! Ты первый пришел! Освободите линию молодой человек и не мешайте разговаривать! Мы обсуждаем личные темы с интимными подробностями!» Представляете, вот фифа?! Это я то молодой человек?! Фрикаделька, етить…, а туда же вякает! Блин, вот что за хер?!

Витя обиженно надул пухлые губы и принял вид оскорбленного интеллигента. Действительно, «молодым человеком» его еще никто не обзывал. Копыто смертельно обиделся и разошелся не на шутку.

– Чего греха таить, я сам люблю языком потрепать, но чтобы каждый вечер и по часу?! Эгоист хренов, наглухо канал связи забивает… И болтает почти часами! Парни, начфин точно скоро задумается и к генералу прибежит с ненужными вопросами! Тогда точняк нашим переговорам пиндец настанет! А если еще и номера с телефонных счетов за межгород за два года поднимут, тогда вообще полный 3,14здец настанет! Мало никому не покажется! Отчислят как миленьких. Мде…?! Как же его вычислить?! По голосу, полный дятел какой-то и говор какой-то южный, мягкий. А еще они в разговоре несколько раз упомянули Таганрог. Наверное, девка из Таганрога?! Он сегодня ее спрашивал: «Как вода в море?! Еще купаетесь?!» Вот дубина, никакого инстинкта самосохранения! Сам попадется и всех нас засветит…

Комсорг нашего 45-го классного отделения Серега Филин (мудрая птица), присутствующий в спальном помещении при Виткиных стенаниях, задумчиво почесал свой подбородок.

– Морозик, говоришь?! Значит фамилия этого ухаря не иначе, как Морозов?! Вот ты и вычислен, курсант Морозов! Из Таганрога значит?! Чудесненько, а другие подробности нас в принципе и не волнуют. Этого вполне достаточно. Витя, завтра в штабе 43-е отделение стоит. Вместе с тобой пойдем, на удачу так сказать, вдруг этот юноша словоохотливый, дундук невоспитанный, спирохета бледная, опять по своей подружке соскучится?! Ну, я ему урок вежливости и преподам, есть одна задумка! На всю жизнь запомнит, если сразу не обделается. Лишь бы пришел, родимый, на связь бы вышел?! И чего можно каждый вечер в уши несчастной девчонке вливать, а Копыто?! О чем ты со своей Маринкой чуть ли не каждый вечер трепешься?!

В назначенное время, Витя Копыто и Серега Филин незаметно испарились из казармы и просочились в штаб. Пока дневальный по штабу – курсант 43-го к/о Егор Клинкеев стоял на «шухере», ребята подключились к контактной группе распределительной коробки. И сразу же услышали в своей телефонной трубке знакомый голос неизвестного болтуна и его смешливой пассии. Разговор был в самом разгаре. Пацан восторженно взахлеб – почти без пауз на вдох и выход, чем-то продуктивно грузил девственно-чистый мозг своей далекой, но похоже, что весьма «недалекой» подружки. А та стандартно хихикала, восторженно охала и ахала.

Курсант Филин, немного сосредоточившись и приняв грозную позу, с характерным металлом в голосе внятно и вкрадчиво выдал замечательный по своему содержанию монолог. По свидетельству Вити Копыто, у него самого пробежали непроизвольные мурашки по спине и противно запульсировало в районе персонального ануса, настолько Филин был убедителен и великолепен.

Кстати, по нашему всеобщему разумению, Сереге Филину надо было поступать в «театральное», а не в военное училище, не иначе. Впрочем, судите сами. Хорошо поставленным голосом наш любимый комсорг Филин выдал следующую тираду.

– Внимание! Курсант Морозов! Вы несанкционированно подключились к секретной линии правительственной связи! Содержание Вашего разговора и номер абонента в городе Таганроге зафиксирован на магнитной ленте в Центре безопасности секретной связи КГБ СССР!

«Ой, мамочки!» – испуганно всхлипнула девчушка на другом конце провода.

А Филин продолжил, усиливая эмоциональное давление.

– Немедленно прекратите разговор! Положите трубку телефонного аппарата на рычаги и срочно явитесь в «особый» отдел училища! Ордер на Ваш арест уже выписан! Машина из тюремного изолятора выслана! Скрываться от правосудия не имеет смысла! Добровольная явка с повинной и активная помощь следствию обязательно будет засчитана при вынесении справедливого, но сурового приговора…

– Ой, бля… пип-пип-пип…

Пацанчик бросил трубку. Наверное, обосрался и упал в обморок… или сначала упал в обморок, а потом уже обосрался… Хотя, не столь важно, от перемены мест слагаемых, сумма не изменяется!

Услышав такой рассказ из уст наших парней, вернувшихся из штаба и давящихся от приступов смеха, мы в красках и в лицах попытались представить весь разговор и реакцию незадачливых абонентов. Ну, комедия! Смешно и страшно! Ну, Серега выдал?! Ну, молоток! Не иначе, девчонка сейчас в Таганроге не спит, а по квартире сраной кошкой мечется, неминуемого ареста ожидая, а этот «Морозов» головой о стены долбится, причем, с разбегу… Ха! А чего хотели деточки?! К вам неоднократно по-доброму обращались: «Давайте жить дружно и соблюдать справедливую очередь и элементарные меры безопасности!» Не хотите по-хорошему, получите по-плохому!

На следующий день, история с «секретной линией правительственной связи» получила неожиданное продолжение. Когда парни из 43-го классного отделения вернулись после дежурства из штаба, начался второй акт «марлезонского балета». Ребята принесли в роту убогий телефонный аппарат времен матроса Железняка и Ф.Дзержинского. Периодически плача от смеха, они рассказали, что сразу же после ухода Филина и Копыто, к штабу прибежал плачущий «минус» (курсант первого курса) и, размазывая по лицу слезы и сопли, настойчиво пытался выяснить место расположение кабинета «особиста» – типа, пришел сдаваться.

У него в руках было «орудие преступление» – старый черный телефонный аппарат (эбонитовый такой, кто помнит) и кусок провода.

Дневальным по штабу пришлось приложить максимум усилий и актерских способностей, чтобы этим «минусом», активно рвущимся в штаб с благой целью срочно написать явку с повинной, не заинтересовался дежурный офицер по училищу или его помощник.

А скольких трудов ребятам из 43 к/о стоило, чтобы уговорить искренне раскаивающегося в своем «тяжком преступлении» курсанта-первокурсника не привлекая постороннего внимания, вернуться в расположение своей роты и держать язык за зубами. Парни из 43-го убедили «преступника», что «на первый раз» он «милостиво» прощен, но взят на контроль и пристальное внимание соответствующих органов?! Юношу реально трясло и лихорадило.

В результате долгих уговоров и убеждений, дневальные по штабу все же вложили в дурную головушку ревущему в три ручья пацанчику разумную мысль, что на будущее вести себя надлежит более скромно, нежели до этого момента. Надо всемерно уважать старших и более опытных товарищей, а также внимательно и с благоговейным почтением прислушиваться к их мудрому мнению и ни при каких обстоятельствах не пользоваться «правительственными каналами секретной связи». Типа, в этот раз «юноше бледному» несказанно повезло и он великодушно помилован.

Якобы «особист» училища, буквально только что, покидая штаб и уезжая домой, самолично попросил дневальных по штабу любезно довести «это» его «монаршее и благосклонное» решение до ушей курсанта Морозова! (шито белыми нитками конечно, грубо и топорно исполнено, вопросов нет, но для перепуганного «вусмерть» курсанта-первогодки прокатило без сучка и задоринки)

– Ты ведь Морозов?!

– Да… а точно меня простили и не будут судить?!

– Точно-точно! На этот раз тебе крупно повезло, курсант Морозов, в рубашке родился! Но, на будущее… Ух!!! Оставь телефон и вали отсюда! Стой! Где подключался?!

– В колодце за медсанчастью…

– Как додумался?

– До училища, техникум связи закончил…

– Ух ты, какой образованный?! …и невежливый! Чтоб больше «ни-ни»! И держи язык за зубами! В твоих же интересах, понял?! Иначе тюрьма или расстрел?! Правительственная связь, понимать надо! Все ясно?!

– Так точно…

– Исчезни отсюда!

Устранив «незадачливого и невежливого конкурента», мы неожиданного получили в свои руки второй телефонный аппарат, вполне пригодный для осуществления нелегальной коммутации, а также и более безопасное место для «потайного переговорного пункта». Правда, достаточно грязное место, т. к. приходилось сдвигать тяжелый чугунный люк и лазить в коллектор под землю, но это такие мелочи по сравнению с гарантированной возможностью услышать родной голос… соединить невидимой нитью два любящих сердца…