Текст книги "Люфтваффельники"

Автор книги: Алекс Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 73 страниц)

Зайчик как-то странно посмотрел на Витю, одной рукой нащупал висящие на груди наушники плейера и тяжело вздохнув, произнес.

– Туман. Очень густой туман.

Витя Копыто участливо склонился к лейтенанту.

– Товарищ командир, вы хорошо себя чувствуете? Может, доктора вызвать? Не надо?! Ну, как знаете. Вы, на счет плейера подумайте, я куплю.

Зайчик отмахнулся от Копыто, он мучительно переваривал полученную информацию. Реально, все события и факты, сопутствующие сегодняшней утренней зарядке в единую логическую цепочку никак не сходились. А здравомыслящего объяснения случившемуся событию, офицер придумать не мог. Копыто еще с плеером пристал, ведь не отвяжется.

Мозги лейтенанта были основательно запудрены и отчаянно скрипели. Потирая пальцами виски на своей голове, Зайчик скрылся в канцелярии. Он сел в кресло командира роты, обхватил голову руками, непрестанно бубня под нос.

– Туман, конечно же, туман. Иначе, вообще не может быть.

Воспитание Зайчика и лечение его от приступов «звездной болезни» успешно началось.

59. Вечерняя поверка

После досадной неудачи на утренней зарядке, вызванной густым туманом, неожиданно образовавшимся вопреки всем научнообоснованным прогнозам гидрометеоцентра, лейтенант Зайчик заперся в кабинете командира роты, собрался с мыслями и постарался успокоиться. Через некоторое время он перестал рыдать, биться головой о стол и, в отчаянии грызть ногти. Офицер собрал свою волю в кулак и решил действовать более продуманно, изощренно и решительно.

Окольными путями и очень осторожно лейтенант Зайчик выяснил, что его тщательно запланированное утреннее рандеву с полковником Серовым сорвалось исключительно по вине проклятого тумана. Удивительно, но Витя Копыто оказался прав. Пусть правота его была частичной и косвенной, но все же – туман! Да, да! Банальный туман! Все беды и неудачи Зайчика были исключительно от него – от тумана.

Оказывается, матерые самоходчики, тонко чувствуя любые изменения в погодных условиях и особо не доверяя сводкам гидрометеоцентра, которые радостно и авторитетно обещали безоблачное небо на текущие сутки и всю неделю, предчувствуя нулевую видимость, устроили ночью настоящее попрание всех устоев воинской дисциплины. Глубоко наплевав на установленный в пределах периметра нашего училища жесткий карантин, большая масса курсантов третьего курса, на основе предварительного сговора, совершила в полночь массовый и дерзкий побег из наряда по свинарнику. Оставив боевой пост на мирно спящих свинок, ребята предались неудержимым и страстным любовным утехам в ближайшем студенческом общежитии.

Сей факт вопиющего безобразия, был выявлен и немедленно пресечен бдительным командиром 1-го батальона который совершенно случайно, тоесть ненароком, прогуливался в половину четвертого ночи в районе училищного свинарника. «Привычка у него такая – в разгар ночи гулять возле свинарника, дышать свежим воздухом и вести здоровый образ жизни. Это называется красивым заграничным словом – моцион».

Итак, полковник Серов, самолично и собственноручно, переловил всех бесстыдных участников недавней любовной оргии, которые абсолютно беспечно – с радостными криками и задорным улюлюканьем возвращались в родное училище по незабвенной «дороге жизни». Жизнь для парней была хороша и прекрасна. Оно и понятно, их только что качественно и многократно полюбили, глубокая ночь, все в училище, включая огромное стадо ожиревших на курсантский объедках свиней, спали глубоким сном. Ничего не предвещало кровавой развязки.

Но, материализовавшаяся из непроглядного тумана, мрачная и зловещая, а так же до боли знакомая фигура оказалась легендарным безжалостным Пиночетом. Комбат из-за плохой видимости не рискнул лазать по кустам, а решил вспомнить молодость и, не мудрствуя лукаво, тупо прочесал «дорогу жизни». Тем более что в ночной тишине призывно раздавались провоцирующие разудалые крики и неприличные песни похотливого содержания.

Охота удалась на славу. В его руки попали шесть утомленных любовью, но искренне счастливых ловеласа – наряд по свинарнику в полном составе, во главе с сержантом. Бегать от Пиночета было бесперспективно, ибо он обладал феноменальной фотографической памятью и безошибочно назвал всех и каждого из шести наследников Казановы по фамилии, имени, отчеству.

Отпираться никто не стал, ребята самостоятельно приняли вид строя и четко в ногу, ведомые комбатом, отправились прямиком на губу. Где их ожидал заслуженный отдых в течение 7-ми, а то и 10-ти суток, в зависимости от настроения и щедрости Пиночета.

Рано утром, оформляя арест на гауптвахте, полковник долго компостировал мозги группе безответственных курсантов легкомысленно променявших суточную и благородную заботу о здоровье и своевременном питании военных свинок на скоротечные и сомнительные по качеству любовные ласки студенток педагогического института. Комбат взывал к совести ребят, к их воинскому долгу, делая упор на том, что поддержание стерильной чистоты в училищном свинарнике гораздо более полезное и важное занятие для военнослужащего Советской армии, чем ночные несанкционированные марш-броски в поисках тесного общения с любвеобильными особями женского пола. Причем, его слова звучали настолько искренне, что создавалось впечатление, будто бы Пиночет сам верит в то, что сейчас говорит. По его словам, женщина – это мерзкое порождение ада! А все, что связано с любовью и нежностью – есть грязное похотливое грехопадение, чуждое моральному облику будущих красных офицеров и строителей светлого коммунистического будущего.

Провинившиеся курсанты смотрели на полковника с нескрываемым состраданием, как на умалишенного и дружно кивали головами в знак понимания и согласия с тем бредом, что убежденно и красноречиво излагал убеленный сединами офицер, обильно брызгая слюной в своем справедливом гневе.

Напрашивался законный вопрос: «Как вообще умудрилось жениться это чудо природы? И принимал ли какое-либо посильное участие, господин Серов в рождении своих двоих детей? Возможно, он просто отдал приказ своей жене родить парочку наследников мужского пола, а та проявила грамотную инициативу для своевременного его выполнения. Кто знает?!». Но, как известно скромность, человеколюбие и сострадание – это три самых распространенных положительных качества курсанта, поэтому свои комментарии и догадки по вышеуказанным вопросам никто вслух не озвучил. Грешно смеяться над больными людьми. А как все помнят, у полковника Серова была справка от Военно-медицинской комиссии. Контуженный! Уж очень крепкий пень попался на траектории падения его военной головы! Не иначе дубовый.

В результате этого происшествия, Пиночет нечаянно пропустил, гениально запланированную встречу с нашей ротой, которая одиноко слонялась в мерзком и влажном тумане, словно неприкаянный белеющий парус из незабвенного стихотворения Ю.Лермонтова. Встречу, которую так скрупулезно готовил наш великий казарменный тактик и стратег – лейтенант Зайчик.

На утреннем построении батальона Пиночет, находившийся в приподнятом настроении по случаю успешно проведенной ночной вылазки, рассеянно выслушал доклады командиров рот об отмене утренней зарядки в виду хронической усталости у личного состава. Комбат легко согласился с этим своевольным решением и, даже похвалил офицеров за проявление разумной инициативы. Личный состав иногда все же следует беречь.

Лейтенант Зайчик прикусил губу. Явно он дал маховецкого и не уловил общей тенденции. Ну, что же, еще будет шанс проявить себя. Несомненно. Обязательно будет. И он – Зайчик, этого шанса ни за что не упустит.

На последующем совещании командиров рот, Пиночет акцентировал внимание на назревшей необходимости в радикальном и качественном улучшении учета наличия личного состава. И как следствие этого, обязательному пресечению на корню фактов и даже любых слабых попыток самовольных отлучек курсантов из училища.

Полковник Серов строго напутствовал офицеров, водя указкой по висящему на стене его кабинета графику, на котором разноцветной тушью отмечалось количество заболевших дизелем.

– Как показывает анализ динамики роста количества курсантов заболевших дизентерией за прошедшие сутки, эпидемия начала сдавать свои позиции. Жесткие меры командования училища дают свои ощутимые результаты. Оптимистичные заверения наших анальных анализаторов – военных докторишек тоесть, дают надежду, что общими усилиями, мы сможем побороть «дизель» в ближайший месяц, другой. И на фоне этих последних и обнадеживающих известий, вынос заразы в город, за пределы карантинной зоны, может привести к новому витку в распространении данного гнусного и позорного заболевания. Расширение аудитории зараженных из числа гражданского населения может негативно сказаться на хорошем отношении этого самого гражданского населения к нашему училищу в частности, и к Советской армии в целом. Всем офицерам надлежит принять самые строгие и безотлагательные меры, чтобы курсанты не покидали зону карантина. И не общались с любвеобильной и безотказной прослойкой женской популяции города и не тащили постыдную и сраную дизентерию в массы. Подумать страшно, чем аукнется для руководства училища и для нас всех, если вдруг одновременно, скоропостижно и дружно обосрется все население миллионного уральского города. А источником этого нежданного подарочка в виде слабости кишечника и неудержимого обильного поноса объявят, не кого попало, а человека с ружьем – защитника Родины. Тогда лозунг ГЛАВПУРа Министерства обороны СССР: «Народ и армия едины!» получит новое глубокое наполнение и неоднозначный смысл. А именно, народ и армия будут сидеть рядом в одном чистом поле, и серить дальше, чем видят, причем синхронно, в едином массовом порыве. Поэтому, товарищи офицеры, контроль за людьми, контроль, и еще раз, контроль! Необходимо четко знать и строго обеспечить нахождение всех наших дорогих обормотов в определенных начальством местах и только на территории училища, чтобы исключить саму возможность улизнут за пределы периметра карантина, на часик-полтора. Обо всех неучтенных единицах и группах праздношатающегося личного состава, докладывать мне немедленно. Все! Все свободны!

Лейтенант Зайчик все время восторженно и жадно ловивший каждое слово любимого комбата и законспектировавший в точности все его ценнейшие указания в свой блокнот, немедленно бросился реализовывать их на практике.

За день, Зайчик многократно посетил все места работ и несения нарядов, где находились курсанты нашей роты. Складывалось впечатление, что офицер бегает по кругу. Он неоднократно облазил всю столовую, раз десять посетил варочный и овощной цеха, пару раз слазил в выгребную яму и сбегал на свинарник. Также посетил посудомойку, пощупал бачки и тарелки, заглянул в «обсерваторию», пересчитал всех больных и выздоравливающих и обошел все посты внутреннего караула. Он побывал везде и всюду.

При каждом своем посещении неугомонный Зайчик требовал немедленно прекратить все работы и срочно построить личный состав для тщательной и поголовной проверки его наличия. Каждую группу курсантов, он проверял самолично и многократно, часто сбиваясь и начиная сначала, долго сверяясь с какими-то бумажками и своим блокнотом. И так, целый день без конца и края. И такая дребедень целый день! Динь-дилень! От рассвета до заката!

Мы не успевали соскучиться по нашему дорогому командиру, как он уже прибегал к нам и затевал новое построение.

Офицер дергал курсантов постоянно. Он вносил хаос в отлаженный механизм несения нарядов и дежурств, в отработанную за годы обучения технологию и хронометраж проведения давно знакомых и привычных работ. Зайчик нам реально мешал. Мы катастрофически не успевали выполнить тот объем работы, который без его проверок делали легко и спокойно. На раз!

В результате, чтобы успеть выполнить все дела и поставленные задания в установленные сроки, всем курсантам приходилось затрачивать гораздо больше усилий. От спешки и накладок стали появляться ошибки и накапливаться нервозность. Везде царила бесполезная суета. Ребята стали больше уставать, причем не только физически, но и морально.

Зато, Зайчик был доволен. Еще бы, ежеминутными построениями и поголовными проверками, он обеспечил себе 100 % владение информацией о ежесекундном нахождении каждого человека в том или ином месте. Контроль над личным составом был тотальным. Не смотря, что КПД того же личного состава заметно упал и сроки по всем работам вылетели из привычного графика, лейтенант регулярно звонил комбату, доставая его постоянными докладами о расходе личного состава, подчеркивая свою осведомленность в ходе проведения запланированных на день работ.

Всему в этой бренной жизни приходит конец. Пришел конец и данному бестолковому и безумному дню, с его бесконечной суетой и нервотрепкой. С большим опозданием и отклонением от устоявшихся графиков, с трудом выполнив и закончив все назначенные на день работы, задрюканные и откровенно задроченные многократными построениями и перекличками, уставшие курсанты возвращались в расположение роты.

Мы забегались и замотались до такой степени, что на ужин никто не пошел. Есть не хотелось. Руки и ноги противно дрожали от усталости, во рту пересохло. Лишь только одно-единственное желание было на гране с заветной мечтой – упасть на кровать и закрыть глаза. Можно даже прямо так – не раздеваясь. Да что там на кровать?! Какая роскошь?! Дайте команду: «Отбой» и толпа ребят повалится прямо на пол, на голые доски и будет спать до самого утра. Спать без снов, крепко и сладко! Хрен добудитесь!

Старшина роты, видя плачевное состояние большинства ребят, быстро построил роту и скороговоркой пробубнил список личного состава, не дожидаясь ответа вызываемого курсанта, лишь опытным взглядом скользя по неровному строю измотанных бойцов, профессионально выискивая владельца оглашаемой фамилии.

Поверка близилась к логическому завершению, как через открытые окна казармы, мы услышали рев мотора и противный визг тормозов. Стоявшие в последней шеренге строя, спиной к окнам, ребята оглянулись и увидели непостижимую картину.

Отчаянно тормозя и громко газуя, возле крыльца нашей казармы лихо остановился белый «Москвич» из которого, вальяжно красуясь, выгрузился незабвенный лейтенант Зайчик.

Надо заметить, что въезд на территорию военного училища для личных автомобилей офицеров и прапорщиков, был строго запрещен. Для личного транспорта сотрудников училища ВВС прямо перед КПП была оборудована автостоянка. Но, пользуясь поздним временем и отсутствием в училище нашего генерала, лейтенант Зайчик каким-то непостижимым образом, смог уговорить помощника дежурного по училищу – такого же желторотого обалдуя, как и он сам, в тайне от начальства, дать команду наряду КПП пропустить личный «Москвич» Зайчика на закрытую территорию.

Пиночет в это время был в городской комендатуре, где проверял качество несение службы нарядом гарнизонного караула. Он не мог по достоинству оценить вызывающе наглый поступок своего фаворита, чтобы немедленно и жестоко изнасиловать Зайчика прямо на капоте его собственного же белого «Москвича», пока самого Пиночета образцово показательно не изнасиловал наш генерал – начальник училища, причем на том же капоте, того же белого «Москвича».

Полковник Серов очень много потерял! Такой перспективный залет молодого офицера проходил без его непосредственного участия! Ведь этим проступком, лейтенанта Зайчика можно было пенять и попрекать всю его оставшуюся беспросветную жизнь. «Рапорт на академию?! Господь с тобой, золотая рыбка! В твоем активе злостное нарушение пропускного режима. Не достоин! Рановато пока, послужи еще лет триста, прояви себя добросовестным офицером, искупи вину. Тогда и посмотрим, подумаем, посовещаемся с товарищами. А пока, идите, работайте, растите над собой! У вас еще неполное служебное соответствие не снято. Что вы говорите?! Злополучный «Москвич» уже давно сгнил! А-яй-яй. А это неважно, взыскание за нарушение режима нахождения на закрытых территориях срока давности не имеет! Так что идите, товарищ вечный лейтенант и подумайте над своим поведением, недостойным высокого звания офицера Красной армии».

Это в теории, а пока, для красивого и эффектного выступления Зайчика все обстоятельства складывались как нельзя лучше. Операция по созданию у личного состава роты впечатления о лейтенанте, как о суперзначимой и потрясающе солидной фигуре, которой дозволены любые поступки и действия, строго запрещенные для остальных офицеров училища, началась очень успешно и многообещающе.

Учитывая, что Зайчик был единственным ребенком в достаточно интеллигентной семье, его родители вкладывали в своего сыночка всю душу и старались привить ему чувство прекрасного. Юного Зайчика водили в театры и музеи, покупали ему модную одежду и дорогие игрушки. И по факту окончания военного училища любящие и заботливые родители подарили своему дорогому отпрыску белый «Москвич» АЗЛК-2140.

Зайчик сразу же обклеил свой автоагрегат всевозможными дефицитными наклейками типа орла с растопыренными крыльями и надписью: «МОNТАNА», обвесил брызговиками со светоотражателями, а по периметру лобового и заднего стекол была пропущена яркая желтая бахрома от старой кухонной скатерти и прочая многочисленная блестящая дрянь вплоть до колокольчиков и погремушек. Своими усилиями и стараниями по украшению автомобиля глупый Кролик превратил обычный «Москвич» в трудно узнаваемое средство передвижения, которое по количеству бесполезных и разноцветных блестящих висюлек можно было смело квалифицировать как цыганскую лошадь с период разгульной свадьбы. Этакая яркая и разноцветная безвкусица! Что кстати было очень странно, учитывая регулярные походы Зайчика в театры и на выставки.

Учитывая, что двадцать лет назад легковые машины была весьма недоступны и дефицитны, то лейтенант Зайчик мгновенно возвысился над всеми своими сверстниками до заоблачных высот и стал объектом вожделения со стороны многочисленных девушек, не горящих желанием пользоваться общественным транспортом или стачивать об асфальт свои стройные ножки. Сколько же он этих самых девушек перекатал на своем драндулете пока не встретил свою единственную и неповторимую крольчиху?! Лучше и не считать! Да и речь не об этом.

У Зайчика от головокружительной карьеры, реально снесло крышу. Желая показать всем нам свою значимость и заоблачно высокий социальный статус, лейтенант сделал то, чего себе не позволял даже могущественный Пиночет. Лейтенант въехал на закрытую территорию военного объекта и лихо подкатил к казарме, да еще с таким визгом тормозов, что весь батальон – 1000 человек высунулись в окна. Зайчик пошел Ва-банк! Действительно, люди правду говорят: «Понты дороже денег!» В тот вечер, мозг у нашего лейтенанта явно не функционировал! Зайчик, фактически не думая о возможных последствиях, преподнес нам роскошный подарок. Какой именно? Скоро узнаете.

Итак, небрежно хлопнув дверью личного авто, Зайчик скрылся в дверях здания. Поднявшись по лестнице и войдя в роту, лейтенант всех нас весьма неприятно удивил. Пренебрежительно слушая подробный доклад старшины о только что проведенной вечерней поверке, обуревший Кролик небрежно покручивал на указательном пальце ключи от машинки и демонстративно жевал резинку. Его нижняя челюсть двигалась с такой интенсивностью и амплитудой, что подбородок периодически упирался в грудь. Симпатичное лицо Зайчика искажалось до неузнаваемости, а так же не смолкало громкое и сочное чавканье. Рисовки молодого офицерика были такие откровенные и дешевые, что нам стало противно и весело одновременно. Лейтенанта надо было срочно лечить!

Прервав доклад старшины о расходе личного состава, Зайчик, оттопырив нижнюю челюсть, смачно проплямкал следующее.

– Вечернюю поверку я проведу заново, лично!

Небрежно выдернув список личного состава из рук старшины Зайчик, высокомерно окинув взглядом, строй курсантов принялся, смачно пожевывая резинку, медленно и неразборчиво зачитывать фамилии курсантов, длительно и пристально оглядывая каждого отозвавшегося.

Зря он это затеял. Во-первых – он унизил старшину, не приняв его доклад перед младшими по званию. В армии, это не принято, Устав категорически не рекомендует выкидывать подобные фортели. Во-вторых – играть на публику надо в подходящее время и в подходящем месте. А сейчас ни то, ни другое не соответствовало определению «подходящее».

Лейтенант медленно, в течение 20-ти минут мурыжил 41-е классное отделение затем, так же не торопясь, взялся за проверку 42-го отделения, подолгу сверяя список с наличием стоящих в строю курсантов. Процесс вечерней поверки обещал быть утомительно долгим. Такое прощать нельзя, пора было приступать к активной фазе спасения офицера от прогрессирующего чванства и острого приступа звездной болезни.

Пока Зайчик куражился перед 42-м отделением, часть ребят из уже проверенного 41-го классного отделения тайком, незаметно, с молчаливого одобрения и благословления старшины роты, выскользнула на улицу.

Через открытые окна было видно, как многочисленная группа курсантов дружно облепила «Москвич» и, оторвав его от асфальта, аккуратно переместила на газон.

Потом, ребята рассказали, что сначала было всеобщее страстное желание поставить «Москвич» в самую середину цветочной клумбы, но в результате просто пожалели цветы. Чувство прекрасного человеку с ружьем совсем не чуждо.

В результате краткого обсуждения ребята остановились на втором варианте парковки который, по их мнению, имел гораздо больше скрытых достоинств по сравнению с цветочной клумбой.

Парни поставили машину так, что она одним бампером уперлась в бетонное крыльцо здания, а другим – в могучий тополь. В результате этих манипуляций автомобиль Зайчика потерял возможность к самостоятельному передвижению. Закончив свою дерзкую операцию, ребята из 41-го отделения незаметно для Зайчика, вернулись в строй на свои законные места.

Знатно покривлявшись еще около часа, лейтенант, наконец, завершил вечернюю поверку и дал команду: «Отбой». Курсанты, вяло, почистив зубы и посетив в туалет, улеглись по койкам.

В общей сумме, Зайчик на своих рисовках и придирках задержал время отхода роты ко сну более чем на час что, в принципе, является нарушением распорядка дня. В Советской армии запрещалось наказывать личный состав лишением сна тем более в полном составе подразделения. Зайчик явно и целенаправленно нарывался на неприятности.

Сухо попрощавшись со старшиной роты, не переставая жевать дефицитную резинку, лейтенант вышел на улицу. Толпа курсантов немедленно вскочила со своих кроватей и прилипла к окнам. Развлечение только начиналось.

Кролик обескуражено замер на крыльце казармы. Он даже выронил из рук ключи от машины. Офицерик снял фуражку и почесал затылок. Затем, подняв ключи, он подошел к «Москвичу» открыл дверь и сел в салон. Зайчик включил фары и запустил двигатель. Потом заглушил двигатель и вылез из машины. Было явно видно, что наш командир в полном недоумении. Зайчик несколько раз обошел машину потрогал руками мощный тополь и опять сел за руль. Курсанты в казарме злорадно хихикали.

– Ну, давай, взлетай! Ты же из ВВС! Штурвал на себя! Форсаж и вертикальный взлет! Давай, зайка, дерзай! Дома крольчиха заждалась!

– Хорош тупить! Пили тополь! Грызи скорей, бобер вислоухий, а то Пиночет застукает!

Зайчик опять вылез из «Москвича» и попытался сдвинуть его в сторону. Ноги офицера, обутые в щегольские полуботинки чешской фирмы «Цебо», беспомощно заскользили по траве. В казарме, раздались смех и новые издевательские комментарии.

– Ну, давай, давай, упирайся лучше, кентавр педальный!

– Смотри не надорвись, а то жопа на британский флаг порвется, Геракл сраный! Береги себя, а то завтра Пиночету некуда будет тебя пороть! Беги в аптеку за вазелином, очко мазать. Комбат его тебе, в раз, развальцует!

– Какие аптеки?! Ночь на дворе. Сливай масло из мотора и втирай в задницу! Эх, Пиночет тебя полюбит! До самых гланд достанет!

– Полный привод подключи! Становись на четыре кости и рогами в бочину упрись! Руками, руками загребай! Передний мост блокируй!

– Толкай сильнее, Геросракл лапчатый! Ну, давай, давай, давай! Перди сильней и громче, реактивную силу используй! Даешь тягу на форсаже, пошел, пошел, давай, еще разок!

– Слабак! Смотри не обосрись, а то в обсерваторий поселят! Три раза в день доктор будет телевизор в жопу пихать, тоже не подарок.

– Эх, дистрофик!

– Кишка! Доходяга сушеная!

Зайчик еще долго метался вокруг машины, пытаясь самостоятельно освободить ее из плена. В результате затраченных усилий, он устал, выдохся и вспотел, рубашка на его спине стала мокрой. В отчаянии, хлопнув водительской дверью, офицерик побежал обратно в казарму. Курсанты бросились в рассыпную от окон, и попрыгали по своим койкам. Все приняли горизонталь и дружно захрапели.

В роту влетел взмыленный и тяжело дышащий лейтенант Зайчик. Увидев старшину, он метнулся к нему.

– Старшина! Немедленно поднимите роту и постройте ее в коридоре.

Старшина, обиженный за хамское поведение офицера унизившего его при подчиненных, скрестил руки на груди и угрюмо ответил.

– Не положено!

Курсанты, лежащие в кроватках и усиленно имитирующие сон, напряглись. События принимали любопытный оборот. Зайчик выпучил глаза, его мелко затрясло. От добродушного и всегда покладистого старшины лейтенант не ожидал явного неповиновения и пренебрежения к его приказам. Молодой офицер высокомерно поджал губы.

– Что значит – не положено?! Я приказываю!

– Вам не положено такие команды подавать. Маловаты еще. Звездочек на погонах не густо и калибр мелковат. По нормативно-распорядителным документам после команды: «Отбой» роту имеет право поднять только командир батальона, поставив при этом в известность начальника училища или дежурного офицера по училищу. Учите Устав, товарищ лейтенант! Статья номер…

Зайчик оторопел, старшина был прав, но бунта и неповиновения он терпеть не намерен, тем более от старшины. Зайчик взял себя в руки и, перебивая старшину, максимально спокойно процедил сквозь зубы.

– Устав мне известен старшина. Вы меня не поняли. Я приказал поднять и построить взвод, а не целую роту. У вас, наверное, проблемы со слухом?!

– Не положено! Поднять взвод после команды: «Отбой» имеет право командир роты…

Зайчик важно надул щеки и опять перебил старшину, который наизусть лепил статьи из Устава, как будто читал с листа.

– А я есть командир роты – исполняющий обязанности в полном объеме. Приказ комбата Серова. Поднимай взвод немедленно, а с тобой я разберусь завтра. Еще поговорим об исполнительности и пререканиях со старшим по званию. Продолжим разговор в кабинете комбата завтра, тоесть уже сегодня.

Старшина равнодушно пожал плечами и спокойно без эмоций в голосе продолжил.

– Взвод может поднять командир роты, вопросов нет, но уведомив командира батальона или дежурного по училищу. Вы комбату звонили? Я что-то не заметил. Не хотите тревожить по пустякам?! Машинка застряла! Понимаю. Звоните дежурному по училищу. Ему по ночам спать не положено, работа такая. Вот телефон. Номер помните?

Старшина повернулся к тумбочке дневального и обратился к курсанту, который стоял рядом и старательно делал вид, что при сем разговоре не присутствует и к тому же страдает острой формой глухоты и явно выраженного слабоумия. Выражение его лица больше соответствовало счастливому идиоту, чем военнослужащему.

– Курсант Апраксин, наберите номер дежурного по училищу.

Повернувшись к побелевшему Зайчику, старшина понизил громкость голоса и наклонился вперед. Но дневальный, снявший трубку телефона и набирающий номер абонента, все хорошо расслышал и потом дословно передал содержимое разговора по курсантской эстафете.

– И кстати товарищи лейтенант, а кто Вам разрешал со мной разговаривать на «ты». Я младше Вас по званию, но старше по возрасту. И как мне сдается более качественно воспитан. Мое отношение к людям всегда уважительное и корректное, а поведение адекватно в отличие от некоторых молокососов и хулесосов возомнивших себя…

Лейтенант съежился под колючим взглядом старшины, его глазки забегали. Ситуация накалялась. Зайчику очень не хотелось продолжать этот разговор, но и объясняться с дежурным по училищу ему тоже не хотелось.

– Курсант Апраксин, отставить телефон!

Зайчик еще попытался что-то сказать, но старшина роты, надвигаясь на офицерика, не давал ему раскрыть рта.

– Завтра в кабинете у комбата обязательно поговорим! О белой машинке, которая подпирает крыльцо казармы и еще многое, о чем есть поговорить…

Лейтенант жалко улыбнулся, непроизвольно проглотил жевательную резинку и заискивающе посмотрел на старшину.

– Игорь… Мммм… простите меня, я немного погорячился.

– Михайлович.

– Да, да, конечно Игорь Михайлович, поймите правильно, был тяжелый день. Я устал. Все устали. Мда, все навалилось, я опаздывал на вечернюю поверку. А командиру опаздывать нельзя, авторитет, знаете ли…

Зайчик еще долго вполголоса объяснялся со старшиной роты. В результате тот сжалился над бестолковым офицером и помог ему вытащить машину. Силушки у нашего старшины было немеренно. Никого из курсантов привлечь для этой процедуры старшина не позволил. Мы, типа продолжали спать.

Во время вызволения «Москвича» нетерпеливый Зайчик резко нажал на акселератор, и на газоне было повреждено травяное покрытие. В результате Зайчик, еще полночи вооружившись лопатой, таскал дерн и приводил газон в первоначальное идеальное состояние. Только под самое утро его машина, наконец, покинула территорию училища. В эту ночь Кролику поспать не удалось! Ни минуты.

Утром на построении Зайчик напоминал жалкого альбиноса. Воспалившиеся от недосыпания и усталости глаза выдавали офицера с головой. Пиночет хмуро посмотрел на лейтенанта и ласково пригласил его в себе в кабинет. Через закрытые окна его берлоги еще долго доносились приглушенные крики. Это Пиночет порол Зайчика за ночные забавы с «Москвичом». Кто-то из «сексотов» комбата заработал себе возможность хорошего распределения – несчастного лейтенанта сдали с потрохами. А уж Пиночет ни в чем себе не отказал. Он никогда ни в чем себе не отказывал.

Всю последующую неделю лейтенант Зайчик имел бледный вид и неровную походку. Лекарство нашло больного! Мы презирали «сексотов», но процедуры комбата пошли на пользу молодому офицеру. Приступы «звездной» болезни конечно же остались, но их частота и периодичность резко снизилась, а особо острые вспышки почти прекратились. Хвала Пиночету!

Наконец, источник инфекции дизентерии был найден и эпидемия «дизеля» постепенно пошла на убыль. Все оказалось банально просто и смешно, но мне даже сейчас почему-то не до смеха. Оказывается, при планомерных ремонтных работах вечно пьяные слесаря-сантехники в одном из коллекторов училища соединили воедино обводку водопровода и канализационной системы. В результате, при падении давления в системе, канализационные воды просачивались в питьевую воду. Такие вот дела.